Текст книги "Клан у пропасти"

Глава 1

Очнулся я от того, что мне не хватало воздуха. Распахнув глаза, я попытался вздохнуть, и у меня даже что-то получилось, да вот беда – этот небольшой глоток воздуха вызвал резкую боль в груди, из-за чего я его тут же и выкашлял.

– Кха-кха… кха… Хо-о-о… – еще одна попытка вздохнуть, – кха… кха… – и тут же мгновенная расплата.

Поборовшись за воздух еще пару секунд, вроде начал побеждать, но вместе с воздухом пришла и боль по всему телу. Лежал я на животе. Правая рука, левая нога и пара ребер были сломаны точно. Лицо – одна сплошная боль, но нос вроде бы цел. Кожа на правой ноге – сплошь лоскуты, что с левой рукой, непонятно, вроде целая, но болит. Синяки и царапины на фоне всего этого я просто не ощущал.

Давно мне не приходилось чувствовать подобного. Очень давно. Контроль тела подразумевал и контроль боли, а это чуть ли не первое, чему обучают ведьмаков. И если быть совсем откровенным, в настолько плачевном положении я никогда и не был. Если не считать последние минуты жизни. А ведь у тельца есть и внутренние повреждения. Наверняка есть.

Чего-то подобного я и ожидал, когда Шин рассказывал о том, в кого и при каких обстоятельствах я попаду, а вот о том, насколько резким будет переход, он сообщить подзабыл.

Как обычно, впрочем.

И стоило только подумать о том, где этот дерьмовый спасатель, вы уж простите меня за мой высокий слог, как меня аккуратно перевернули на спину. Что ж, тут все по плану – спасает меня полностью седой старик. Я в его годы за собой лучше следил. Хотя о чем я, какая у «абсолюта» седина? Да и вопрос о том, сколько ему лет, остается открытым – все-таки это чистокровный Инсатсу, которые славились долгожительством. Младше он меня прежнего или нет, я знать не знаю. Умер я, к слову, в возрасте ста пятидесяти четырех лет. Если бы не засранец Маклауд, продолжавший здравствовать, мог бы стать самым старым ведьмаком. Причина смерти – взрыв американского корвета, не давший двум звездно-полосатым «абсолютам» добить бедного меня. Если не считать самой ситуации, которая привела меня на тот корабль, сработал я более чем грамотно. Задание в итоге выполнено, один янки точно мертв, не успел бы он уйти, после моих-то тумаков, второй… может, и мертв, но я сомневаюсь. Единственное, что угнетает, причем больше смерти, что я полностью профукал оперативную игру, позволив заманить себя в ловушку. Не помогает даже осознание того, что вничью я все же сыграл.

Да и бог с ним. Теперь-то что? Начальник оперативного штаба корпуса ведьмаков, полковник Волков Сергей Викторович, мертв, а вот что там со Стилягой, это надо еще посмотреть. Не одним ведьмачеством живы. Да и невозможно это теперь. Как объяснил Шин, ведьмак – это прежде всего «эталонный», если так можно выразиться, человек, а закидывать меня будут в мир, где у абсолютно всех есть некие каналы, по которым течет некая кекки, отсутствующая у обычных людей другого мира. В частности, моего. Плюс сама кекки, которая тоже присутствует у всех. Даже у самого убого бездомного. Вот количество оной – это да, различия колоссальны, от полного ноля до человека-демона. Сколько кекки будет у меня, неизвестно, ибо парень должен был сегодня умереть, но точно немало. Еще один чистокровный Инсатсу, как ни крути. Говорить, что мне повезло в него попасть, не стоит, ведь в этом и был план. Заслать меня в тело умершего за минуту до этого представителя линии Кано – одной из четырех главных ветвей клана Инсатсу. Подлечить тушку ровно настолько, чтобы не помер до подхода помощи. Сама помощь – в лице деда тушки. Ну и язык, общий для этого континента. Остальное – крутись, как можешь.

Ах да, какая-то метка на ауре, дабы местный, а лучше сказать сегодняшний Шинигами знал, кто я такой и с чем пришел в его мир. Туда же можно отнести многолетнее знакомство с самим Шином. То есть, простите, Шинигами. Но этот пункт весьма спорен.

Стоит сразу объяснить – Шинигами, который превратил себя в человека, – это не человек. И уже не Шинигами. То ли сумасшедший человек, то ли бракованный Шинигами. Порой его мысль понять было очень сложно, но чаще я ее так и не понимал. Он мог спокойно общаться, а потом взмахом руки развоплотить дерево, которое в моем внутреннем мире символизировало концентрацию во время медитации. Вы представляете степень моей радости? Я то дерево восемь лет растил. Восемь лет кропотливой работы. И ночью, когда спал, и днем, когда выдавалась возможность. Одним взмахом руки. Как мы выяснили в первый год знакомства, Шин действительно не мог ничего создать или уничтожить в моем мире, а вот вернуть в изначальное состояние – это запросто. Восемь лет… И знаете, что он ответил, когда я успокоился и все же спросил: «Какого дьявола?» Никогда не догадаетесь. Оказывается, Южный крест сегодня злой. Почему злой, в чем это выражается или, хотя бы, что это значит, я от него так и не добился. При этом он не отмалчивался, а честно пытался объяснить, но это был разговор слепого с глухим.

Да и знакомство не означает частого общения. Заявлялся он ко мне, когда хотел. Иногда каждый… каждый раз, когда я был во внутреннем мире, иногда раз в пару месяцев, а однажды его не было двадцать два года. Типа по миру летал, учился быть человеком. Да за такое время, да с его возможностями, даже собака станет человеком.

К слову, однажды он спас меня в реальном мире, а причина этому не его доброта или наша дружба, просто «у того типа слишком зеленая рубашка», – сказал он с дикой яростью в голосе.

В целом Шина можно охарактеризовать как… напряжную личность. Гадит не со зла, помогает не по доброте душевной, ничего ему не надо, ни друзей, ни врагов, но помогает и убивает. Я точно знал, что мне он не навредит, но абсолютно точно не понимал, что он сделает в следующее мгновение. Как я вообще из него хоть что-то вытянул, вот это вопрос вопросов.

На мой очередной кашель, старик осторожно поднял меня на руки. Кстати, да – а сколько лет телу? То, что я попаду в тело ребенка, мне было известно, а вот возраст Шин определял крайне плохо. Точнее, как он сам сказал, определить легко, но у него совсем другая система мер. Информация о том, что у души, покинувшей тело ребенка, было триста шестнадцать Karakichi, мне как-то ничего не говорит. А ведь, бла-бла-бла… настолько точно даже боги не могут определить.

– Тише, малыш, – прошептал старик после моего очередного кашля. Позволяла бы гордость – от боли выл. – Тише. Все будет хорошо. Все будет отлично.

Да уж, надеюсь, что будет. А пока, чтобы и правда не взвыть, можно и в бессознанку уйти.

* * *

Очнувшись в следующий раз, отметил, что ничего не болит. Слегка пошевелился, но кроме некоторого дискомфорта ничего не ощущал. А вот когда решил привстать на кровати, вот тогда мне и прилетело – все тело разом ощутил. Что ж, могу и не шевелиться.

Старик, одетый в мужское кимоно, навестил меня минут через пять, как я очнулся. К слову, он так меня и навещал – придет, проверит меня, посидит рядом, уйдет, а минут через пять-семь вновь придет. Но уже на четвертый раз мне это надоело. Только приобретенная в прошлой жизни привычка не болтать лишнего не давала мне начать разговор. Точнее не так – начать тот самый разговор. Затронуть ту самую тему. Но Шин сказал, что Инсатсу поймет и поможет, а на моей памяти в людях он не ошибался ни разу. Если сказал, что человек говно, значит говно. Вот если за этим следовали различные уточнения, типа «говно, но в общеказуальном смысле», вот тогда стоило начать все проверять. Но с Инсатсу он был более чем категоричен.

– Старик, – обратился я к нему, когда он очередной раз присел рядом. – Договор с Шинигами «О спасении» вступает в силу. Извини, но твой внук мертв.

Глаза Инсатсу в одно мгновение стали пусты. Но тут он замотал головой и зачастил:

– Нет-нет. О чем ты говоришь, какая смерть? Вот он же ты, живой и идущий на поправку, – поправил он мое одеяло. – Не надо говорить о смерти. Твои раны не смертельны. И мы обязательно тебя вылечим. Будешь, как прежде, бегать-прыгать.

– Старик, – вклинился я в его речь. – Я даже не знаю твоего имени. И свое-то имя не знаю.

– А-а-а… так вот оно в чем дело. Но ты не волнуйся. Иногда люди теряют память. Вот и с тобой так же. Но ты все вспомнишь. Обязательно вспомнишь. Это не страшно. Да и не важно. Для меня ты единственный и любимый внук. Даже если ничего не помнишь. Но ты обязательно вспомнишь.

– Имя-то у меня какое? И у тебя.

– Инсатсу Джиро мое имя. А тебя зовут Шигеру. Инсатсу Шигеру из ветви Кано. И ты и я из клана Инсатсу ветви Кано. Великий клан, славная ветвь.

Надо бы потом узнать, как пишется это имя, от этого зависит «роскошный» ли я или «общепит». Но, думаю, родители Шигеру были не настолько жестокими и правильно первое значение.

– Ясно, – пробормотал я. – И тебя совсем не волнует, что я из другого мира и прожил там сто пятьдесят четыре года?

Над ответом он не раздумывал и секунды.

– Ты обязательно поправишься. Хоть твои раны и выглядят страшно, но волноваться не следует. Я и сам разбираюсь в лечении, так еще удалось неплохого целителя найти. Все будет в порядке. А как поправишься, мы продолжим с тобой заниматься, и когда-нибудь ты станешь самым сильным в мире шиноби.

Шиноби, ниндзя, воины тени – в этом мире вообще много общего с Японией и Азией в целом.

– Слышь, старик, ты когда-нибудь душил противника его же кишками?

– Да как-то не приходилось, – удивился он.

– А вот я душил, – заметил, поморщившись. Не от того, что воспоминания неприятные, а от того, что соврал. Но так даже лучше получилось. Хотя, прислушался я к себе, то неприятие лжи, что было у меня в прошлой жизни, сейчас пропало. Ну да, я ж больше не ведьмак, а значит, и их минусы у меня отсутствуют.

– Вот когда вырастешь, можешь попробовать такое совершить, но уверяю – все можно сделать гораздо проще.

Да он свихнулся. Полное отрицалово действительности. Все, что не вписывается в его картину мира, выбрасывается к чертям. Это будет сложней, чем я думал.

Или даже проще. Слышит, понимает, но не воспринимает. Мне определенно будет проще!

– А лет мне сколько?

– Тебе уже пять лет, – потрепал он меня осторожно по голове. – Скоро совсем взрослым будешь.

– А родители? Где они?

После этого вопроса он слегка посмурнел, но все же ответил четко и мямлить не стал:

– Погибли. Через два месяца после твоего рождения на нашу деревню напали. Выжили очень немногие. В основном те, кто был в тот день за ее пределами.

– И ты самостоятельно растил грудничка? Силен, старик.

– Нет, – вздохнул он и отвернулся. – Была у тебя и нянечка, и молочная мать. Но те, кто напал на усадьбу и ранил тебя, убили всех. Даже хорошо, что ты ничего не помнишь.

– А где… – хотел я было устроиться в полусидящем положении, но не смог, скривившись от боли.

– Тише-тише, – подорвался старик. – Лежи. Тебе еще рано двигаться. Целитель сказал, не раньше, чем через три дня. Да и на полное выздоровление уйдет не меньше трех недель.

Три недели? Это с теми ранениями, что у меня были? Воистину кекки творит чудеса.

Что такое кекки? Ну… в Википедию загляните. Если коротко, то это производная от всеобъемлющей Ки. А вот в данном мире это общее понятие энергии, с помощью которой люди творят разные чудеса. Типа мана. Есть и разновидности кекки. Рейки – медицинский вид кекки, или синки – природный вид.

– Когда было нападение и где мы?

– Неделю назад. – Ну, пусть даже четыре недели. – А находимся в одном из городков страны Парусов. В этом маленьком мире после уничтожения Ичи-но-нэ пришлось искать более-менее удобное место, а не бежать как можно дальше.

Это он сейчас говорит о том, что для шиноби пересечь континент не только легко, но и быстро?

– Поясни, – попросил я на всякий случай.

– На деревню нашего клана напали шиноби Городов, Мечей и Островов. А вот страна Пустынь и, официально, страна Дворцов, – забавное уточнение, – в этом не участвовали. Страна же Парусов находится как раз между этими двумя странами. Достаточно неудобно для врагов Инсатсу. Насколько это вообще может быть неудобно в преследовании отдельных людей и семей. Хотя последнее время с этим попроще. Вот в первые годы, да – охота велась небывалая.

Чертово тельце и ранения – в сон клонит. А ведь только недавно очнулся. И вопросов еще навалом, но это не проблема, вся жизнь впереди. Его жизнь.

– Как получилось, что во время нападения на деревню я и ты оказались за ее пределами? В смысле, почему именно мы, а не я и… – тут я слегка замялся. – В общем, мать или отец.

– Потому что твой отец был правителем деревни. Главой клана Инсатсу. Он не мог оставить пост, даже понимая, что все кончено. А твоя мать осталась с ним. Один из нас все равно должен был уйти, но главой был именно он, а значит, о тебе должен был позаботиться я.

– Почему, – прикрыл я глаза, уж больно в сон тянуло. – Поясни по поводу «один из вас».

– Линии Дайчи и Сугако оказались уничтожены у нас на глазах. Линия Широ точно выжила, но ее представитель был в Касайнэ, – это деревня ниндзя страны Дворцов, если кто не знал. Родина главного героя аниме. – К тому же это девочка, да еще и ребенок. Мы последние из лини Кано. Последние, кто может восстановить клан Инсатсу. По праву крови, силы и знаний. Но если умрешь ты… – сглотнул он. – Я…

В курсе. Это мы проходили. Шинигами рассказывал. Сошел с ума и пошел мстить. Пять мелких деревень шиноби уничтожены, сотни этих самых шиноби убиты, и большущая буча в стране Городов, из-за которой тамошний правитель остался совсем без родственников. Он же и убил старика Джиро. Последний шиноби Инсатсу «S+»-ранга оставил о себе долгую память. Кто-то после моих слов, знакомый с каноном аниме, покажет пальчиком на Итами, который тоже «S+» и тоже Инсатсу, но это лишь слухи. Где подтверждение, что он из моего теперь клана? А даже если и так, забрать у него чужие глаза, и что от него останется? Ну а для незнакомых с каноном поясню: Итани – это один из главных злодеев, которого Шинамон, все по тому же аниме, заставил раскаяться. Бред, конечно, но Шин тот момент пропустил и сделал вывод по последующим событиям. А как оно там было на самом деле, фиг знает.

– Извини, старик, – решил я слегка отвлечь его от тяжких мыслей. – Но что-то устал я. Вздремну, пожалуй.

– Конечно, Ши-чан. Спи. И не волнуйся – ты обязательно поправишься. И мы обязательно…

Последние слова я уже не слышал, ибо заснул.

* * *

Следующие две недели прошли под знаком вопроса. Я спрашивал, спрашивал и спрашивал. О ситуации в мире, о ситуации с кланом, просто о кланах, о том, что было, о том, что есть сейчас. Рассказывать, что я узнал, слишком долго, но стоит отметить, что напали на усадьбу, где жил Шигеру с дедом, не простые разбойники, тем ничего и не светило бы, а рюзаны страны Земли. Это, если кто не знал, те же шиноби – только преступники. На русский рюзан переводится как выкидыш или недоношенный плод, так что сами можете судить о любви к ним со стороны шиноби. И далеко не факт, что это были настоящие рюзаны, а не вполне себе официальные шиноби. Однако спросить больше некого – старик Джиро, когда заметил дым над усадьбой, потерял над собой контроль и просто превратил нападающих в фарш, когда прибежал туда. Он, кстати, возвращался из того самого городка, в единственной гостинице которого мы сейчас жили. Когда я спросил о его подозрениях по поводу рюзанов, он ответил, что, как правило, преступникишиноби не собираются в толпу из десяти джоунинов «А»-ранга и пары десятков чунинов. А если такое происходит, то это, опять же, рюзаны разных стран. Но даже в этом случае такая силища не стала бы размениваться даже на очень богатую усадьбу, что уж говорить о поместье среднего достатка. А ведь именно средний достаток дед и демонстрировал всем.

Очередной ответ, который породил у меня кучу вопросов. Но в тот раз я решил сконцентрироваться лишь на одном.

– Слышь, старик, а на что мы живем? – спросил я, сидя на веранде третьего этажа гостиницы. – В смысле, чем занимаемся официально?

– Печати, – пожал он в ответ плечами. – Чем сильны, на том и зарабатываем.

– То есть, – потер я переносицу, – мы скрываем, что Инсатсу, но зарабатываем на печатях, в которых наш клан особо известен? Где смысл?

– Ну, во-первых, – усмехнулся Джиро, – изготовителей печатей навалом. Чуть ли не каждый третий шиноби может создать ряд изделий. Тот, кто на этом зарабатывает, знает побольше. Во-вторых, печати Инсатсу создают не только Инсатсу. Есть множество вещей повсеместного изготовления. Да, у нас они получаются получше, но ты ведь не думаешь, что твой дед не учитывает этого фактора? Ну и в-третьих, Инсатсу не монополисты. Любой уважающий себя клан, нет-нет, но создаст что-нибудь. Те же взрыв-печати придумали отнюдь не мы, что не запрещает нам их создавать и продавать. Сейчас официально существуют и здравствуют аж три клана, специализирующихся на печатях. Хотя тень конкуренции нам могли создать только пустынники. Правда, клан Ганрюко больше известен тем, что второй правитель вышел из их рядов, но, может, потому они и процветают по сей день. Так что, Ши-чан, если искать Инсатсу среди тех, кто продает печати… надо запастись огромным мешком терпения.

– Ладно, с заработком я понял – ты просто не зарываешь и продаешь ширпотреб. Тогда поясни, как мы сумели прославиться печатями? Что у нас их так выделяет?

– Две вещи… нет, даже три. Мы начали первыми, фактически открыв эту науку. Наш геном… хотя нет, тут несколько иное… скорей, наша кекки, которая делает печати в несколько раз мощней. Ну и, конечно, разнообразие. Печати для быта, для войны, для медицины. Инсатсу – единственный клан, что жил под девизом – печати могут все. Да, по сравнению с некоторыми умельцами они грубоваты, особенно у линии Широ, что специализировались на барьерах, но тут такое дело… – задумался дед. – Когда ты окончательно поправишься, я начну обучать тебя создавать печати, и ты поймешь лучше, но пока просто запомни – все печати делятся на уровни. Первый уровень – это просто рисунок. Скажем, кандзи. Второй уровень – это рисунок, созданный из других рисунков. Много-много кандзи, образующих другое кандзи. Третий уровень – это когда из двухуровневых кандзи появляется трехуровневое. Да, может, на первом уровне наши печати и грубы, но уже на втором разница несколько сглаживается. А на третьем, если печать рабочая, ты уже будешь говорить не грубая, а ювелирная. На четвертом… ладно… скажу только, что пятиуровневые печати создавали только Инсатсу. А элегантные печати каких-нибудь Руру из Касайнэ не выдерживают уже четвертый уровень.

– А шестой уровень есть? – ну не мог я не задать этот вопрос.

– Шестой уровень есть, – ответил старик медленно. – Но это уже… – не смог он сразу подобрать слова. – Это работы отдельных гениев. Такие печати всегда индивидуальны и создаются скорей для показа своих способностей. Толку от таких печатей маловато. Нет, они и правда… гениальны, но всегда можно просто увеличить размер пятиуровневой печати, чтобы задать нужный эффект. Время и усилия на создание такого изделия не оправдываются ее эффектами.

– Да ладно, например, шестиуровневая защита на стенах города может сильно помочь.

– Ох, малыш-малыш… – засмеялся дед. – Защита стен – это всегда система из множества печатей. Чтобы обеспечить шестерками стены той же Ичи-но-нэ, – привел старик в пример деревню нашего клана, – потребовалась бы тысяча лет расчетов. И еще лет… – запнулся он. – Даже не знаю, сколько надо для нанесения таких вещей на стены. Хотя как раз это уже не важно. Можно было бы и постараться.

– Ну а стены поменьше? Например, кланового квартала?

– А в этом случае уже не важно. Если твой квартал осаждают, то либо хватит обычных средств, обычных – не значит плохих, отмечу, либо тебе уже ничего не поможет. Все-таки не забывай – хоть пятерка, хоть шестерка – идеальной защиты не существует. Дай только время, все сломать можно. Да и купить такую защиту никто бы не смог. И давай уж откровенно, даже в этом случае жизни одного человека не хватило бы, а подхватывать чужую работу и продолжать ее развитие… – покачал он головой. – Да на подобном уровне…

Понятно. С кварталом в действие вступает система цены-качества. Но ведь и с городом такая же фигня. За тысячу лет и без шестого уровня можно такую защиту поставить… м-дя… Инсатсу, вон, поставили. Так поставили, что сумели своей смертью фактически войну остановить. Воевать просто стало некому. Сколько там, старик говорил, было противников? Сорок тысяч? Против пяти тысяч Инсатсу. Ну а возвращаясь к шестиуровневой печати, я так понимаю, что создать ее можно, хоть и трудно, а вот создать две-три и увязать их в систему… Я, конечно, еще ничего про печати не знаю, но если старик говорит, что даже жизни Инсатсу не хватит, то и бог с ними, с этими шестерками.

– И на что способна печать шестого уровня? – спросил я из чистого любопытства.

– Ну, например, общаться с Шинигами. – Программа-переводчик между людьми и Шинигами? Дайте две. – На маске Шинигами стоит именно шестиуровневая печать. Я потом тебе про нее расскажу. Она сейчас в храме рядом с Касайнэ. Была одна запретная печать, что позволяла становиться маваданом. Но шанс на это был крайне мал. Настолько, что ее определили в запретные. Слишком многие обратились в камень.

Многие? Сомневаюсь, что это были Инсатсу. Люди слишком хотят жить, чтобы добровольно так рисковать, и раз их было много, вряд ли это были добровольцы. Хотя, такое тоже можно предположить… мало ли, вдруг плата была достойной. Но в мире постоянных конфликтов, да не найти «добровольцев»? Я бы точно платить не стал.

– И все? Три печати? – спросил я задумавшегося деда.

– Почему же, были и другие. Штук двенадцать в общей сложности. Я, если честно, не очень этим интересовался. Точнее, совсем не интересовался. Помню, как мой дед сокрушался, что потратил полжизни ни на что. Он так и не смог сконструировать шестиуровневую печать. А ведь с его талантами мог бы стать правителем деревни, – покачал головой старик.

– А как вообще в Ичи-но-нэ правителей избирали? – метнулась моя мысль.

– Голосованием старейшин родов. Только вот стать правителем могли лишь члены четырех главных ветвей. Кано, Широ, Дайчи и Сугако. Я был правителем, твой отец был правителем, а до меня правителем был Рюске – глава ветви Дайчи. Тебе же, малыш, будет сложней всего – восстановить клан Инсатсу. Сомневаюсь, что доживу до этого дня, но пока жив, сделаю все, чтобы помочь тебе в этом.

– Да ладно тебе, старик, – отмахнулся я. – Еще лет двадцать-тридцать минимум протянешь. За это время мы дважды клан восстановим.

– К сожалению, – улыбнулся он, – я еще старше, чем выгляжу. Сто два года, это и для Инсатсу срок.

Вот ведь. Так я старше его? Э… кхм… ладно. Не буду шутить. Но и стариком его называть… ой, да пофиг. Мне сейчас пять, ему сто четыре, и не будем плодить сущности. К тому же я и в своем мире себя стариком не ощущал и выглядел, к слову, на сорок. Это я хвалюсь, если что. Ведьмаков ранга «абсолют» настолько мало, что если не нам, то кому вообще хвалиться?

Хотя я ж теперь даже не ведьмак.

* * *

Вот уже год я живу с дедом Джиро. Через четыре месяца после первого нападения произошло другое. Опять джоунины, опять кучка чунинов, опять шиноби Чикюнэ, скрытой деревни страны Городов. В тот раз от того городка, где мы со стариком жили, осталась лишь половина, но больше всего мне было жаль гостиницу. Привык я к ней. Люди? А они мне кто вообще? Здесь, я имею в виду этот мир, у меня нет ни родины, ни государства, которому я давал присягу, ни друзей. Лишь дед. Может, со временем, я и обрасту всем этим, да по-любому обрасту, но сейчас мне плевать на всех. Конечно, смотреть, как убивают ребенка, я не стану, но это скорей личные принципы и частный случай.

Есть еще гипотетический клан Инсатсу, и стоит признать, тут меня Шинигами сделал. Часть девиза ведьмаков России и некоторых стран Европы звучит как «во имя мое», что значит, скорей, твой род. Даже не так. Скорей, ты и все, что с тобой связано. Твоя семья, друзья, страна. Все то, что ты считаешь своим. Все, что твое – это ты, а во главе всего этого твоя личность. Имя. Здесь у меня не было ничего, лишь клан, о котором постоянно талдычил старик. Но талдычил именно в понятном для ведьмака ключе: ты – это клан, а клан – это ты. И когда старик ляпнул, что все мои деяния будут по умолчанию, цитирую: «Во славу Инсатсу, во имя твое, малыш», я понял, что уже не могу воспринимать этот десант в другой мир как работу. Клан – это я, а во имя свое я готов совершить многое. И пусть я не так подвинут на этом, как тот же Маклауд или, в чуть меньшей степени, Кощей, но и для меня это далеко не пустые слова.

После второго нападения мы перебрались в столицу страны Парусов, большой по сельским меркам городок, расположенный на одной из множества рек этой страны. Где на окраине и арендовали целый этаж гостиницы. Третий, самый маленький, в трехэтажном здании японской стилистики. Хотя, признаться, китайщиной тоже отдавало. Там мы и оборудовали новый магазинчик по продаже печатей. Ну а чтобы хоть как-то избежать нападений, я предложил старику во всеуслышание заявить о том, что мы члены клана Инсатсу. Бред, скажете? Совсем нет. Рискованно – это да, но не бред.

Начнем с того, что после второго нападения пленные все же были, и старик сумел выбить немного информации. Увы, но из профи много не выбьешь. Так вот. Целью нападения, как выяснилось, был я. Причина понятна, им нужен был заложник, чтобы вытянуть из Джиро знания. В то время как при первом нападении про меня знать не знали, точнее, думали, что я сын одной из служанок, потому и грохнули, не подумав. То есть целью обоих нападений были знания. Что же давало нам заявление о себе? Это был открытый посыл всем – хотите печатей, платите. Хотите знаний, чтобы делать их самим… ну… пятьдесят джоунинов Чикюнэ уже потеряла, и это за какие-то четыре месяца. Рискуйте дальше, а мы, ко всему прочему, заявляем, что готовы к нападениям. Но и это не все. Кроме знаний, у Инсатсу есть еще одно сокровище, это их женщины. И если сейчас их нет, то не факт, что и не будет. Всего-то и надо, подождать и не трогать эту парочку чистокровных Инсатсу. Причем тут женщины? О-о-о… Тема для нехилой лекции, но я буду краток.

Дело в том, что геном Инсатсу крайне силен, пожалуй, сильнейший на данный момент в мире. Потому нашим мужчинам и не боялись отдавать женщин в жены – дети-то в любом случае будут именно Инсатсу и не унаследуют геном матери. А вот у женщин в этом плане все с точностью до наоборот – их дети будут иметь геном именно отца. Но главное, они их будут иметь с той же вероятностью, что и у наших мужчин рождаются Инсатсу. То есть сто процентов. Очень чистые и адаптивные гены. Воистину сокровище для многих кланов.

И все это лишь главные посылы для общественности. Есть и нюансы, как, например, то, что мы в целом-то слишком слабы, чтобы кому-нибудь угрожать, как могла бы в свое время наша деревня. Или то, что старик признает меня внуком и дорогим ему человеком, а значит, убивать меня нельзя ни в коем случае, ибо надавить на старика после этого будет нечем и в целом невозможно.

Вот и получается – одно маленькое решение, а сколько плюсов. Почему старик или кто-нибудь другой до этого не додумался? А с чего вы взяли, что не додумался? Очень может быть, что все как раз наоборот, и мы не первые. А старик… он просто не хотел рисковать. Не мог себе этого позволить. Да и замшелость взглядов, как ни крути. Сколь трудов мне стоило убедить его сделать, как я говорю, вы б только знали.

Единственный минус в этом решении, что кроме больших игроков, есть и мелкие, и вот эта мелочь может оказаться слишком тупа, чтобы понять наш посыл. То, что правители великих деревень все поймут правильно, я не сомневался, а вот мелочь… но тут высказался Джиро. Мол, если решение принято, не сомневайся, да и с мелочью он уж как-нибудь справится и меня защитит.

Наверное, не свихнись старик, когда я ему про Шинигами выдал, мне бы не удалось его убедить, а так все же дожал. Наверное, где-то в подсознании он все же признал, что я посланник Шинигами, в то время как разум пытается увязать все это так, чтобы и его внук при этом жив и здоров был. Слова про его смерть и то, что я не он, игнорировались напрочь.

* * *

Я стою тут уже час. Продавец в легкой панике, старик в соседней забегаловке, в пределах моей видимости, а я так и не могу выбрать ткань себе на хакама. Просто не получается помахать в воздухе рукой и сказать что-нибудь вроде «самую лучшую ткань». Рядом лежал атлас, поплин и репс, у каждой ткани есть как плюсы, так и минусы, и это если учитывать только хакама – японский вариант брюк. Ладно, атлас убираем, слишком пафосно. Поплин… м-м-м… или все-таки атлас…

– Все, Ши-чан, – подошел ко мне старик. – Я, конечно, неплохо посидел, но пора и домой идти. Делай уже выбор.

– Старик, это не так просто, знаешь ли.

– У тебя десять секунд.

Черт. Возраст дает о себе знать. Суровый старик, может, и даст поблажку семилетнему юнцу, но если сказал десять секунд, то, значит, десять секунд. Он никогда не понимал моей разборчивости в одежде. Черт, черт, черт…

– Репс, – выдохнул я. Все-таки поплин не для брюк используется. То есть и для этого можно, но раз уж передо мной столь тяжелый выбор, а времени нет…

– Вот и отлично, – покивал дед. – Заверните пару метров, а мы пойдем. Куда доставить, и сами знаете.

– Эй-эй-эй… а цвет? – возмутился я. – Что значит «заверни пару метров»? Мне еще цвет выбрать надо.

– Знаешь, малыш, – вздохнул старик, – если бы это была не одежда, я бы подумал, что ты надо мной издеваешься.

– Тогда лучше вообще не покупать, – процедил я.

– Ну и ладно, – махнул Джиро рукой. – Зайдем в другой раз.

Вот дерьмо. А на продавца лучше не смотреть. Я его час мучил.

– В… всего хорошего, – все-таки выдавил мужик у нас за спинами.

– Надо бы найти тебе охранника, – заметил дед, когда мы немного удалились от лавки. – А то скоро продавцы, так или иначе связанные с одеждой, откроют на тебя сезон охоты.

– Это их работа, – ответил я ему. – Этот тип сам виноват, впихивать мне неизвестно что под видом шелка.

– Да уж, нашел кого обманывать, – покачал головой дед. – Но охранник тебе все равно нужен.

– Что-то случилось? – уточнил я.

– Нет. Но у тебя появляется все больше и больше интересов, а ходить с тобой постоянно по городу утомляет.

– Еще раз, старик, – вздохнул я. – Что-то случилось? Твоя причина несколько… надумана. Я откровенно редко выбираюсь в город за личными покупками.

В основном пройтись по рынку, посмотреть, что нового привезли. Да, бывают и целенаправленные выходы, как за той же одеждой, но мне всего семь, и на данный момент все свободное время я отдаю учебе. И это я именно про свободное время, сама учеба идет отдельной статьей. Благо, практикой меня старик в порядке работы обеспечивает.