Текст книги "Конан Дойль. Как появился Шерлок Холмс. Маленькие рассказы о большом успехе"

43. Возвращение в Лондон

В апреле 1891 года Дойли вернулись в Лондон, по пути заехав в Париж к дядюшке Артура. В Портсмут решили не возвращаться. Артур снял домик на Уппер Уимпол, в котором второй этаж отвели под квартиру для себя, а первый – под новую медицинскую практику.

И снова Дойль столкнулся с «правилами доктора Хора». В его клинику никто не шёл – пациенты доверяли лишь репутации врача, а у новых докторов лечить отказывались.

Не вышло с карьерой офтальмолога, не вышло с новой практикой. Но Артур не унывал. Во врачебном кабинете он целыми днями работал над новыми рассказами.

Из Вены Дойль привёз первую фантастическую повесть «Открытие Раффлза Хоу». Горячий поклонник романов Жюля Верна, Дойль часто обращался к жанру научной фантастики. Но свой первый опыт в этой области оценивал невысоко. В своём дневнике он отозвался о ней, как об «не слишком значительной вещи».

Зато рассказы о Шерлоке Холмсе вылетали из-под пера Артура, как зрелые горошины из стручка. Несколько коротких новелл были направлены в лондонский журнал «Стрэнд» и тут же опубликованы. На страницах этого же издания впервые в истории приключений Холмса появились иллюстрации Сидни Пэгета. И знаменитый сыщик приобрёл «классические» черты, по которым мы узнаём его до сих пор. Главный признак – клетчатое кепи и огромная изогнутая трубка – придумка художника Пэгета.

44. Рассказы о Шерлоке Холмсе

Главная трудность в создании историй лондонского сыщика заключалась в поиске сюжетов. Чтобы удержать внимание читателя, одних навыков бытописательства, пусть и блистательных, мало. Мало и ярких словесных портретов. Нужна лихо закрученная интрига, загадка, ради которой и написан рассказ.

В литературной периодике тех лет детективный рассказ появлялся всё чаще и чаще, но пока ещё не захватывал лидирующих позиций. В 20-е годы прошлого века детективный рассказ занимал до восьмидесяти процентов страниц периодических изданий. Но три десятилетия ранее это был ещё недостаточно исследованный и недостаточно освоенный жанр. Дойль был в числе первопроходцев, создавая и закрепляя жанровые каноны. Это делалось опытным путём, по наитию.

К примеру, в рассказах о Холмсе почти нет лирических сцен, а сам сыщик выглядит если ни женоненавистником, то заядлым холостяком. Ничто не должно отвлекать читателя от распутывания загадки преступления. И отступление от этих негласных правил лишь подтверждает их справедливость – сцены знакомства Ватсона с будущей супругой отодвинуты на второй план, чтобы не заслонять основного действия…

Почему мы так любим рассказы о Шерлоке Холмсе? Не потому ли, что они написаны по правилам детективного жанра, сами, по сути, являясь этими правилами? Есть, над чем поразмыслить, верно?

45. На грани смерти

В мае 1891 года в дом Дойлей пришла беда. Разгорячённый спортивными занятиями Артур простудился и слёг с высокой температурой. Ещё утром того злосчастного дня он был весел и здоров. А ночью уже метался в горячке, бормоча бессвязные слова.

Хороший доктор может очень многое (а Артур Дойль был замечательным врачом), кроме одного – вылечить самого себя. Испуганная Луиза послала за секретарём Вудом. Тот примчался мгновенно, осмотрел Артура и пришёл к неутешительному выводу – скорее всего, это грипп. Вирусная инфекция, последствия которой могут быть крайне серьёзными.

На следующий день состояние Дойля ухудшилось. Вуд обежал ближайшие лондонские клиники и созвал консилиум. Лучшие доктора Англии подтвердили предположение отставного майора медицины – мистер Дойль боролся с лёгочной инфекцией. Эффективных средств лечения гриппа в то время не существовало…

Он лежал на спине, покрытый испариной. Его глаза были закрыты. Черты лица заострились. Дыхание было хриплым и затруднённым.

Туи беспрестанно плакала. Вуд как мог утешал её. Но кто способен утешить женщину, теряющую своего супруга? А дело шло именно к этому.

Однако, на седьмой день болезни Артур открыл глаза. Посмотрел на жену, на своего верного помощника. И сказал:

– Я только что был… там. И теперь не умру. Я знаю, как надо жить дальше. Я – знаю…

46. Только литература

Дойль очень долго поправлялся. Болезнь обескровила его – Артур не мог самостоятельно передвигаться. Его буквально шатало от слабости.

О работе в клинике не могло быть и речи. Артур попросил Вуда вывесить объявление, что клиника мистера Дойля временно закрыта.

– До какой даты, Артур? – спросил секретарь.

И Дойль с грустной улыбкой ответил:

– Не знаю, Джеймс. Возможно, навсегда…

В августе, когда Дойль встал на ноги, клиника была закрыта окончательно.

– Знаете, Луиза, я решил полностью отказаться от практики. Между медициной и литературой я выбрал литературу.

Туи задумалась, а потом произнесла:

– Вы правильно поступили. Вы больше писатель, чем врач. Если одно мешает другому, нужно сосредоточиться на главном.

Артур обнял и поцеловал жену. Её поддержка была той самой драгоценной малостью, что отклонила чащу весов судьбы. С августа 1891 года доктор Дойль окончательно превратился в писателя Артура Конан Дойля…

Но профессия врача не была забыта. Придёт время, и Дойль снова станет хирургом – на этот раз на войне, в далёкой Южной Африке…

Практика была закрыта. Первый этаж дома сдали под жилую квартиру. Дойль мог бы снять весь дом, но, памятуя о тяжёлых временах, решил жить экономно – хотя бы до той поры, когда литература не станет приносить действительно хороший доход. Ждать этого момента пришлось недолго. Уже к новому 1892 году Дойль стал известнейшим писателем Англии.

47. Успех «Человека с рассечённой губой»

В ноябре 1891 года в журнале «Стрэнд» был опубликован рассказ «Человек с рассечённой губой». Всего лишь шестой по счёту из рассказов о Шерлоке Холмсе, включая самые небольшие. Да он и сам был невелик, чтобы Дойль относился к нему, как к некой вехе в своей писательской судьбе.

Но автор пишет, надеется, строит планы. А определяют его судьбу те самые люди, для которых он работает – читатели…

В один из зимних дней незадолго до Рождества Дойль выглянул в окно и… не поверил своим глазам. Перед подъездом дома на Уппер Уимпол волновалась толпа людей. Их вид – зажатые в озябших руках блокноты, деревянные «дорожные» фотоаппараты на треногах, короткие подбитые заячьим мехом куртки – выдавал репортёров.

В комнату вошёл Вуд и сообщил:

– Артур, к вам репортёры лондонских газет.

– Каких, Джеймс?

Вуд пожал плечами и ответил:

– Похоже, что всех сразу…

Дойль вышел на улицу. Впервые в жизни он в полной мере почувствовал, что значит быть знаменитым.

– Мистер Дойль, как можно встретиться с Шерлоком Холмсом. Почему ваш друг прячется от прессы?

– Где живёт Шерлок Холмс? Мы нашли дом 221-б на Бейкер-стрит, но там никто и не слышал о мистере Холмсе!

– Почему вы скрываете от нас доктора Ватсона? Это же не вымышленный персонаж?

– Скажите, мистер Дойль, доктор Ватсон это не вы ли сами?

Вопросов были сотни, в том числе и совершенно нелепых. И на них пришлось отвечать. Такова цена славы…

48. Ещё шесть рассказов

У успеха рассказов о Шерлоке Холмсе есть любопытная предыстория.

В октябре 1891 года редактор «Стрэнда», готовя к публикации рассказ «Человек с рассечённой губой», пригласил Дойля посетить редакцию литературного журнала. Артур согласился. В кабинете редактора его угощали великолепным арабским кофе, гаванской сигарой и тем словесным елеем, на который способны только редакторы литературных альманахов и журналов для семейного чтения.

– Мистер Дойль, Артур, – начал редактор. – Мы с большим удовольствием публикуем ваши истории о сыщике Холмсе. Но нам нужны новые рассказы.

– Зачем? – спросил Дойль, поставив редактора в тупик.

– Что значит – зачем? Для наших читателей.

– Вы полагаете, что эти рассказы кто-то читает?

– Шестьдесят тысяч подписчиков. Плюс члены их семей и приятели, которым подписчики передают каждый свежий номер. Итого никак не меньше двухсот пятидесяти тысяч жителей Англии – по самым пессимистическим подсчётам, мистер Дойль.

– Ну, не знаю, – заколебался Дойль.

Холмс надоел ему до чёртиков. Но и обижать этих славных людей он не хотел. А вдруг они говорят правду, и Шерлок Холмс жутко популярная фигура среди читателей «Стрэнда»?

– Мы согласны на любые условия, – сказал редактор, заметив сомнения писателя.

– Пятьдесят фунтов за каждый рассказ!

м Договорились…

Это была цена двух больших романов, но никак не рассказа из десятка рукописных страниц. Но «Стрэнд» согласился. Безоговорочно.

49. Джером и Роберт Барр

Неожиданно для себя самого Дойль стал необычайно популярной фигурой. Он, разумеется, этого и добивался, однако, не думал, что станет известен, благодаря детективным рассказам.

В марте 1892 года Артур получил приглашение на ужин, устраиваемый в его честь лондонским журналом «Айдлер». Самым интригующим была подпись – Джером К. Джером и Роберт Барр.

Джером в те времена был очень известным писателем-юмористом. Чтобы хотя бы отдалённо представить масштабы его популярности, достаточно вспомнить его визит в Россию, пришедшийся на самом начале двадцатого века. Писатель Куприн написал тогда в своём дневнике: «Приезжает Джером. Как бы с ним познакомиться?».

Человек улыбчивый, яркий, общительный, Джером мгновенно располагал к себе любых собеседников. Поклонником его таланта был и Дойль, который с удовольствием почитывал «Айдлер», где публиковались новые рассказы Джерома.

А что касается Барра, то он был редактором «Айдлера». И сам писал милые рассказы… И Артур принял приглашение.

Эта встреча в дорогом лондонском ресторане оставила у Дойля самые тёплые воспоминания. Джером сыпал остротами и признавался в любви Дойлю. А Роберт Барр оказался совершенно очаровательным человеком. Он смотрел на Дойля влюблёнными глазами, да так, что Артур и сам не смог в него не влюбиться.

В этот день началась дружба двух очень талантливых людей – Роберта Барра и Артура Конан Дойля.

50. Наполеон (поездка в Шотландию, книга «Великая тень»)

Минула всего неделя, а Дойль и Берр успели сдружиться и побывать друг у друга в гостях. Дойля подкупила искренность нового друга, который не скрывал своего восхищения творчеством Артура. К тому же Барр был на девять лет старше Артура, а Дойль всегда тянулся к людям старше себя. Луиза нашла Барра очаровательным, супруга Барра быстро признала Дойля другом своего дома… И вскоре Дойлю пришла великолепная мысль – съездить с Робертом в Эдинбург.

Они отправились в Шотландию в конце марта и провели на родине Дойля более месяца. Артур познакомил друга с матушкой Мэри и сёстрами. Много рассказывал и о брате Иннесе, который в это время учился в йоркширском колледже.

Затем они посетили университет, где Артур представил Барра профессору Беллу. Присмотревшись, Роберт пришёл в неописуемый восторг, увидев перед собой… живого Шерлока Холмса! Белл лишь посмеивался и пыхал своей огромной глиняной трубкой. Попутно он изложил события доброй половины жизни Барра, сказав, что для этого ему достаточно было пожать ему руку и увидеть испачканные весенней грязью башмаки.

Когда друзья отправились в деревеньку Рейтон проведать совсем одряхлевшего Эллиота Хора, Артур признался Барру, что задумал роман «Великая тень», посвящённый эпохе Наполеона. Роберт был заинтригован и попросил обязательно показать рукопись, как только она будет готова хотя бы вчерне.

51. Рождение сына Аллейн Кингсли

Закрыв практику и сосредоточившись на литературной работе, Дойль решил, что лондонский дом слишком велик для их небольшого семейства. К тому же его немного стесняли соседи, занявшие нижний этаж дома. И в самом начале 1892 года семейство Дойлов перебралось в городок Норвуд, близ Лондона, купив там небольшой, но очень уютный домик. Он будет их гнездом до 1896 года, когда Дойль, наконец, ни сможет позволить себе выстроить большой дом.

В ноябре 1892 года здесь, в Норвуде, Туи родила второго ребёнка – мальчика, которого назвали Аллейн Кингсли.

Дойль с особым трепетом относился к старшему сыну. Он был его надеждой и его наследником. Потеряв сына в Мировую войну, Дойль ужасно переживал, полагая, что в детстве уделял мальчику недостаточно внимания. Возможно, так оно и было. Дойль был слишком сосредоточен на литературной работе. Человек добросовестный и трудолюбивый, он так увлёкся работой, что не заметил даже опаснейшего заболевания, которое подхватила Туи – туберкулёза. О каком уж тут воспитании сына могла идти речь…

Но Артур его любил, очень любил! И когда получил с фронта весть о гибели сына, едва ни лишился рассудка. Слава богу, что до этого кошмара не дожила Луиза – думал постаревший Дойль.

Но всё это было потом, много лет спустя. А пока по норвудскому дому ползал малыш, пуская пузыри и смеша матушку Туи.

52. «Ветеран 1815 года»

Закончив летом 1892 года работу над романом «Великая тень», Дойль открыл новую для себя тему, которой он останется верен много лет – тему наполеоновских войн.

В том же году он написал небольшой рассказ «Ветеран 1815 года» и показал её Роберту Барру, как они и договаривались во время поездки в Шотландию. Барр прочитал рассказ на одном дыхании и заявил, что вещица удивительно хороша. Но это даже не журнальный, а газетный формат. Не лучше ли переделать рассказ в одноактную пьесу?

Дойль задумался. Его театральный опыт ограничивался школьными спектаклями, да университетскими капустниками. Между тем театр манил, обещая совершенно новые ощущения и иной уровень успеха – если, конечно, Артур справиться с этой работой.

Устроить пьесу в театр пообещал Барр. И Дойль взялся за переработку. Пьеса получила название «Ватерлоо» (речь в ней шла именно о решающей битве, положившей конец могуществу Наполеона) и была отдана Роберту. А тот стал настойчиво искать театр, который бы взялся за постановку.

В конце концов пьесу купил Брем Стокер, который и поставил «Ватерлоо» на лондонской сцене. При этом спектакль шёл сразу в нескольких театрах, что обеспечило шумный и безусловный успех. О Дойле заговорили, как о талантливом драматурге.

С тех пор «бацилла сцены» на многие годы поразила сердце английского мастера исторической и остросюжетной литературы. Дойль написал ещё несколько пьес. Большинство из них были очень и очень успешными.

53. Новые рассказы о Шерлоке Холмсе

В середине 1892 года последовало новое приглашение от журнала «Стрэнд». На этот раз всё было ещё серьёзней, чем в предыдущий раз.

Роскошный королевский выезд, запряжённый шестёркой вороных лошадей. Привратники в затейливых ливреях. Алая ковровая дорожка, протянувшаяся от подъезда до редакторского кабинета. Аромат дорогих сигар. Виски в низких бокалах…

– Мистер Дойль, шесть ваших рассказов опубликованы. И мы ждём от вас ещё столько же, – сказал редактор, скромно потупя взор.

«Ну, погоди же!» – подумал Дойль.

– В принципе, я не против, – проговорил он елейным голосом, в котором крылась нешуточная угроза. – Но вы понимаете, что условия изменились? Они не могли не измениться, поскольку рассказы, судя по всему, пользуются большим читательским спросом.

– Мы согласны на любые условия, мистер Дойль, – уныло ответил редактор.

– Даже… на тысячу фунтов за рассказ?!

Редактор посмотрел на Дойля. В его глазах блистали непролившиеся слёзы.

– Даже на тысячу, – сказал он вконец упавшим голосом.

– И вы абсолютно не вмешиваетесь в сюжеты рассказов?

– Ни-ни, – подтвердил редактор. – Пишите, что считаете нужным, мистер Дойль…

Из «Стрэнда» Дойль вернулся домой очень богатым человеком. В его кармане лежал чек на шесть тысяч фунтов – полный гонорар за шесть рассказов выплаченный вперёд, авансом. В другом кармане – убийственный для «Стрэнда» договор.

54. Райхенбахский водопад

Что такое шесть тысяч фунтов стерлингов 1893 года в современном счислении? Пересчитать непросто. Но в приблизительных цифрах это… не менее 300 тысяч современных долларов США (хотя, в реальности ещё больше).

Получив такие деньги, Дойль предложил супруге немного отдохнуть. Например, съездить в Швейцарию – побродить по горам, подышать свежим альпийским воздухом.

Так они и сделали. На этот раз даже не стали отвозить детей к матушке Мэри, а взяли их с собой. Остановились в хорошем отеле. Наняли няню. И принялись осматривать достопримечательности этой бедной в те времена, но очень красивой страны.

Во время одной из прогулок их провели к Райхенбахскому водопаду. Дойль и Туи (дети остались в отеле под присмотром няни) приблизились к обрыву.

Чистейший воздух. Шум ниспадающего потока горной воды. Красота неописуемая…

– Дорогая, как вы полагаете, может ли выжить человек, свалившийся в эту пропасть? – задумчиво спросил Артур.

Луиза подошла к краю и боязливо взглянула вниз.

– Нет. Думаю – нет. Это совершенно невозможно… Но, Артур, откуда такие фантазии? Что вы собрались написать? – встревожилась Луиза.

– Не написать – сделать, – пробормотал Дойль. – Очень скоро мистер Холмс либо подтвердит, либо опровергнет ваши, Туи, сомнения. Ему предстоит нырнуть в эту бездну.

55. «Последнее дело Холмса»

В январском номере журнала «Стрэнд» был опубликован новый рассказ Конан Дойля «Последнее дело Холмса». Как и предполагалось, писатель сбросил сыщика в Райхенбахский водопад, на дне которого тот и упокоился, оставив безутешного доктора Ватсона и миссис Хадсон в состоянии жуткой депрессии.

Что случилось потом, трудно описать словами.

Редактор журнала оказался человеком слова (что Конан Дойль, конечно же, оценил). Он знал, к каким разрушительным последствиям может привести публикация «Последнего дела Холмса», но всё равно рассказ опубликовал. Впрочем, очень возможно, что он не осознавал в полной мере, что это поставит его издание на грань финансовой катастрофы…

Подписчики повалили в редакцию на следующий же день. Вскоре на редакторском столе лежала огромная куча подписных талонов – люди вернули их, требуя назад свои деньги (а подписка стоила немало). Попытка редакционных сотрудников противостоять возмущённой толпе ни к чему не привела. Не помогло и заявление о том, что вернуть деньги двадцати тысячам подписчиков невозможно в принципе, журнал моментально становился банкротом, поскольку деньги уже были вложены в производство.

Возмущённая толпа собралась и у дома Дойлей. Выглянув в окно Артур с удивлением услышал всеобщий вздох, похожий на рыдание:

– Убийца!..

Закрыв окно, он скорчился от… хохота. Ему не верилось, что такое, вообще, может быть.

56. «Ангелы тьмы»

О том, что Дойль находился явно не в ладах с главным героем своих детективных рассказов о Шерлоке Холмсе, говорит один любопытный факт.

В 1890 году Дойль по заказу американского театра написал трёхактную пьесу «Ангелы тьмы» – по роману «Этюд в багровых тонах». Но при этом сюжет пьесы переиначен до неузнаваемости. В нём, например, нет места Шерлоку Холмсу. В пьесе отсутствует даже упоминание о великом сыщике! Центральная фигура – доктор Ватсон. Он сам расследует серию убийств и сам раскрывает преступление, пользуясь, тем не менее, элементами дедуктивного метода Холмса.

Перенеся действие пьесы из Лондона в Сан-Франциско, Дойль изменил и судьбу Ватсона. Оказалось, что он женат, но несмотря на это влюбляется и женится на Мэри Морстен. И, вообще, в этом произведении Ватсон самолюбив, велеречив и удивительно напоминает мистера Холмса – в не самых лучших его проявлениях…

Пьеса получилась откровенно слабой. При жизни Конан Дойля она опубликована так и не была, не вошла и в посмертные собрания сочинений. Как отреагировал на пьесу заказчик, тоже неизвестно (как неизвестно, получил ли Дойль за эту работу хоть какие-то деньги).

Эта первая, но не единственная попытка вытеснить Шерлока Холмса из своей жизни Дойлю явно не удалась. Второй попыткой была пародия «Благотворительная ярмарка», написанная для студенческого журнала Эдинбургского университета.

57. Болезнь Туи

Полностью отдаваясь литературной работе, Дойль мало обращал внимания на реальную жизнь. Он даже не обратил внимание на то, что Луиза подозрительно похудела. Её кожа стала прозрачной, глаза ослепительно тёмными, взгляд острым, цепким. Она страдала от головокружений и часто заходилась в кашле.

Однажды Дойль нашёл в её комнате окровавленный носовой платок. Бросился к жене с расспросами. И с ужасом понял – она больна… туберкулёзом…

Это была страшная и в те годы совершенно неизлечимая болезнь. Не слушая возражений Туи, Дойль устроил её в лучшую лондонскую клинику. После проведения всех исследований, он узнал, что страшный диагноз подтвердился. И дни Луизы сочтены. Ей оставалось жить не более двух месяцев…

Стояло тёплое лето 1893 года. Всё так же пели птицы. Всё так же тянулись к солнцу цветы. И только Луиза должна была уйти – не дожив и до осени… Ну, нет, не бывать этому! И Дойль собирает новый консилиум. Затем привозит в Норвуд лучшего доктора, из тех, кого знает лично – профессора Белла. Вместе они разрабатывают методику лечения. И Артур Конан Дойль начинает долгую борьбу за жизнь супруги, продлившуюся десять лет.

Нет, победить туберкулёз не удалось. Но всё же десять лет – это не два месяца. К тому же все эти годы Артур был предельно внимателен и трогательно заботлив. Хотя давалось ему это непросто – в те годы у него была другая женщина, которую он очень любил… Но предать Туи так себе и не позволил.