Текст книги "Как освободиться от власти греха"

Николай Пестов
Как освободиться от власти греха

По благословению

Святейшего Патриарха Московского и всея Руси

АЛЕКСИЯ II

Грех, рабство души и глубина падения

Все мы много согрешаем

Иак. 3, 2

«Душа, – говорит при. Макарий Египетский, – не имеющая в себе Божия света (т. е. жизни самосущей), но сотворенная по Божиему образу (ибо так домостроительствовал и благословил Бог, чтобы она имела вечную жизнь), не из собственного своего естества, но от Божества Его, от собственного света Его восприемлет духовную пищу и духовное питие и небесные одеяния, что и составляет истинную жизнь души».

Но, – как пишет н. в своей книге «Путь чистоты и священного молчания», – «преступлением первозданного Адама человек оторвался от вечного источника Божественной любви и жизни и тем самым отдал себя во власть призванной им к бытию стихии смерти.

Поставленный волей Божией на границе мира духовного и физического, призванный отражать в мир физической природы лучи Божественного Логоса – вечного Солнца умного мира – и владычеством любви владычествовать над всей природной тварью, человек своим актом отвержения Бога разорвал связь миров духовного и физического и последний вместе с собою подчинил рабству тления и смерти, заменив закон любви законом ненависти и всеобщей вражды.

Первым последствием первородного греха, как отрыва от вечного источника абсолютной жизни и силы, было ослабление природы человека во всех отношениях. Обессиленный дух не мог сохранить своего владычества над душой и телом.

Печать смерти и тления лежит на самом акте рождения новой жизни. В болезнях матери должен человек рождаться на свет, в болезнях провести недолгую жизнь, чтобы в болезнях встретить на земле свой конец».

Человек мог бы заметить, что он раб своих привычек и установившихся склонностей и не в силах выйти из-под их власти, а его ум чаще всего носится по бесконечному дурному кругу житейской суеты, рассеянности, пустого любопытства и т. п.

Обычно мысль человека скована житейскими попечениями, господствующими в его круге мирскими интересами, очередными новостями и происшествиями и т. п. И все это заслоняет его мысль от вечной истины, от Бога и Его заповедей.

Человек решает в течение дня массу житейских вопросов, но такие вопросы, какова цель его жизни, как приблизить себя к Источнику жизни, счастья, духовного света, радости и блаженства – к Богу, как развить в себе добродетели и приобщиться к красоте духа и т. п., – все эти вопросы чаще всего совсем не ставятся или остаются неразрешенными, и нет возможности найти время, чтобы над ними задуматься.

Мы чаще всего прощаем себе разные «малые» грехи. А о них так пишет о. Иоанн С. (святой прав. Иоанн Кронштадтский. – прим, ред.): «Почему нетерпение в малом, ничтожном деле, одно простое движение сердца к нетерпению есть уже грех и наказывается внутренне тотчас же?

Равно – и всякое мгновенное движение сердца ко греху есть уже грех. Итак, поскольку всякий малый грех ведет к большому, то он и наказывается всегда в самом начале и должен быть сокрушаем».

Всякий грех о. Иоанн С. называет огнем, который сжигает в душе какую-то из добродетелей.

Старец о. Алексий М. (св. прав. Алексий Мечев. – прим, ред.) считал за грех даже внутреннее нетерпеливое движение души. А так как судиться будет наша душа, а не тело, то всякая греховная мысль есть пятно на одежде души.

Поэтому тяжесть мысленного греха Господь приравнял к тяжести греха делом: Кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (Мф. 5, 28). Не пожелай, – говорит Господь в Своих заповедях (Исх. 20, 17). И Он судит, когда человек желает незаконного, противного истине, добру и красоте…

Человек может быть в какой-то степени оправдан в плохом поступке, когда он действовал, например, по принуждению человека со злою, более сильной волей. Ему может быть сделано снисхождение и за слова, которые могли быть сказаны легкомысленно или от невольного подражания окружающим.

Но в отношении пожеланий у души не может быть оправданий. Она свободна желать добра или зла и следовать в своем чувстве за истиной или ложью.

Итак, бездна мысленного греха лежит в глубине нашей души и в затаенных стремлениях сердца, скрытых от мира, а чаще всего и от нас самих, но видимых для Господа.

Как пишет проф. Карл Адам (в книге «Иисус Христос»): «Тайный антибожественный инстинкт присущ падшей человеческой природе, затаенное влечение к самообожению, скрытое бунтарство раба, который ощущает Бога как ярмо и Ему противится».

А В. Соловьев утверждает: «В глубине нашего существа, в самой основе нашей души иногда для нас вполне несознательно таится и скрытно действует сила темная, безумная и злая. Это есть та самая сила, которая отделяет нас от всего и ото всех, побуждает замыкаться в самих себя, делает нас непроницаемыми и непрозрачными: она есть сила бессмысленная и начало всякого безумия».

Как пишет священномученик прп. Петр Дамаскин: «Наши согрешения числом превышают песок морской, а по тонкости своей, как пыль, многим не ведомы».

То же подтверждает и прп. Макарий Великий, который пишет:

«Мир страдает недугом порока и не знает того… Князь лукавства, будучи некою мысленной тьмою греха и смерти, каким-то сокровенным и жестоким ветром обуревает и кружит весь на земле человеческий род, непостоянными помыслами и мирскими пожеланиями уловляя человеческие сердца, и тьмою неведения, ослепления и забвения наполняет всякую душу, не рожденную свыше… Грех овладел пажитями души до глубочайших ее тайников».

А психиатр Зигмунд Фрейд говорит: «Нет той грязи и извращенности, которая не гнездилась бы в душе обычного “нормального человека”».

О страшном влиянии греха на душу человеческую и о невозможности освобождения от него без Божией благодати пишет так и мудрый пастырь о. Иоанн С.: «Никто да не думает, что грех есть нечто маловажное; нет, грех – страшное зло, убивающее душу ныне и в будущем веке.

Кто не знает, как трудно без особенной благодати Божией обратиться грешнику с любимого им пути греха на путь добродетели! Как глубоко грех пускает в сердце грешника и во всем существе его корни свои, как он дает грешнику свое зрение, которое видит вещи совсем иначе, чем они есть в существе своем, представляясь ему в каком-то обаятельном виде.

Потому мы видим, что грешники весьма часто и не думают о своем обращении и не считают себя великими грешниками, потому что самолюбие и гордость ослепляют им глаза; если же почитают себя грешниками, то предаются адскому отчаянию, которое разливает глубокий мрак в их уме и сильно ожесточает их сердце. Если бы не благодать Божия, никто бы из грешников не обратился к Богу, так как свойство греха – омрачать нас, связывать нас по рукам и ногам».

По словам епископа Феофана Затворника, сердце человека есть «гнойный струп, издающий отвратительный смрад».

Далее он говорит:

«Взгляните, понаблюдайте за сердцем вашим в продолжение небольшого времени и увидите, что в нем делается: получили неприятность – рассердились; встретили неудачу – опечалились; увидели равного себе, готового занять высшее место, – начинаете завидовать; подумали о своих совершенствах – заболели гордостью; человекоугодие, тщеславие, похоть, сластолюбие, леность, ненависть – так и поражают бедное сердце».

Даже праведник о. Иоанн С. так говорил о себе в конце своей жизни: «Какая разбойничья ватага страстей действует во мне… и ночью в разных грезах. Какой вертеп мысленных разбойников – душа моя».

В своей книге «Моя жизнь во Христе» он так характеризует себя:

«Я часто противлюсь Богу, Его законам. Я часто маловер, невер, самолюбив, гордец, презритель других, завистник, скупец, любостяжатель, сребролюбец, плотоугодник, угождаю всячески плоти своей, честолюбец, нетерпелив, раздражителен, ленив, не состражду страждущим, как членам единого тела Церкви».

Как правило, все мы горды и очень высоко ценим себя, приписываем все удачи жизни своим заслугам и достоинствам, самодовольны, смеемся над чужой неопытностью и оплошностями; а к подвигам Богоугождения мы ленивы, косны, нерадивы и готовы все это оправдать доводами нашего рассудка.

Как пишет о. Иоанн С.: «Когда бы нам дал Господь видеть всю глубину сердец человеческих, то очи наши с ужасом отвратились бы от этого скопища всякой нечистоты».

По существу всеми грешниками владеет в какой-то мере темная сила. Она держит сердце человека, отравляет мысль, парализует волю.

Еп. Игнатий Брянчанинов говорит: «Божественное откровение научает человека, что он – создание Божие и раб Божий, но раб преступный, создание отверженное, пресмыкающееся и гибнущее в падении своем.

Отравленный общением с начальником и родителем зла, с исступленным и упорным врагом Бога, с ангелом падшим, лишенный естественной свободы подчинением этому всезлобному духу, человек извратил свое естественное отношение к Богу, соделался врагом Божиим подобно ангелу падшему».

Но не только для грешащего человека лично грех имеет значение. Грех есть космическое зло, о чем так говорит схиархимандрит Софроний:

«Грех совершается в таинственной глубине человеческого духа, но последствия его поражают всего человека. Грех совершенный отразится на душевном и физическом состоянии человека; он отразится на внешности его; он отразится на судьбе самого творящего грех; он выйдет неизбежно за пределы его индивидуальной жизни и отяготит злом жизнь всего человечества, а следовательно, отразится на судьбе всего мира.

Сила космического зла над человеком колоссально велика, и ни один из наследников Адама не может преодолеть его без Христа и вне Христа».

Эту глубокую порчу нашей природы – порабощение греху – так характеризует ап. Павел: Не понимаю, что делаю; потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю. Если же делаю то, что не хочу, то соглашаюсь с законом, что он добр. А потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех…

По внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием. Но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону моего ума и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек (Рим. 7,15–17, 22–24).

Но не для того пишет ап. Павел, чтобы привести нас в отчаяние или уныние от нашего бессилия в борьбе с нашими дурными склонностями! Он противопоставляет и разделяет нас от греха, т. е. он говорит: душа – это пленница когда-то поработившего ее греха.

И хотя она еще не избавлена совсем от своего злого поработителя, но она уже не судится так, как судится грех и судится сам поработитель.

Задавая себе вопросы – как достигается победа и кто избавит меня от сего тела смерти? – апостол Павел с радостью и торжеством отвечает: Благодарю Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим (Рим. 7, 24–25).

Благодать Господа через покаяние очищает и преображает человеческую душу. Для получения ее необходимо глубокое сознание своей греховности и немощи. Об этом так говорит мудрая игумения Арсения:

«Не скорби, что не видишь в себе ничего доброго, даже не ищи добра в себе. Человеческое добро мерзость есть перед Господом. Радуйся своей немощи, своему бессилию. Истинное добро есть Господь. Он – разум, Он и сила.

Молись, чтобы Он наполнил твое сердце, чтобы Он, как истинный Свет, просветил твой разум, чтобы Он был силою, в тебе действующею, чтобы Он царствовал в тебе. Твое же навсегда останется немощным и бессильным».

Что одна лишь горячая любовь к Богу и стремление к Богоугождению может предохранить христиан от греха, говорит и митрополит Филарет Московский. В одном из писем он пишет:

«Когда котел кипит в огне: тогда не смеют к нему приблизиться ни насекомое, чтобы осквернить, ни наглое домашнее животное, чтобы похитить пищу, приготовленную в нем для человека. Но когда снимается с огня и остынет, тогда насекомые роятся около него и падают в него и наглый пес может приблизиться, осквернить, похитить.

Подобно сему, когда душа человека кипит огнем божественного желания, сей духовный огонь служит ей в одно время и силою для действования, и бронею для защиты.

Но если небрежение допускает угаснуть сему огню и благочестивое усердие остывает, то суетные, лукавые, нечистые помыслы родятся и роятся в области чувственной, падают в глубину души и оскверняют ее и может прийти наглая страсть и расхитить в душе, что в ней уготовлялось для благоугождения Богу».

О том же так говорит и египетский отшельник Диокл: «Тот, чья душа не привязана к Богу, увлекается какою-нибудь страстью и становится подобным демону или животному: животному, если он предается плотским наслаждениям, и демону, если придается злобе. Если же душа занята каким-нибудь благочестивым размышлением или делом, то в это время она находится с Богом».

Планы души

Пессимистичен взгляд о. Александра Ельчанинова на души человеческие. Об этом говорят те строки его дневника, в которых он так рисует основные части плана души.

1) Таинственная, внутренняя, неведомая нам жизнь духа – настоящая гарантия нашего спасения, то, что от св. Крещения, от Таинства, от дыхания Духа Святого в нас.

2) Облако псевдодобродетелей, изуродованных, объеденных, как кислотой, тщеславием: наши будто бы добрые дела, наша будто бы молитва, наша правдивость, прямота; это облако закрывает нам истинную жалкую картину нашей души и мешает покаянию.

3) Тучи действительных грехов, о которых мы не помним, которые себе с легкостью прощаем: ежеминутное осуждение, насмешки, пренебрежение, холодность, злоба.

4) Наконец, под всем этим – глубокие, старые пласты, сливающиеся с родовыми и общечеловеческими, – основные, глубокие грехи, от которых, как смрадные испарения, поднимаются богохульные мысли, побуждения, всякая нечистота, чудовищные извращения…

Страсти

Те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями

Гал. 3, 24

Как говорилось выше, душа человеческая постоянно подвергается воздействию прилогов, навязываемых ей темной силой, – греховных мыслей и пожеланий.

Борьба с «прилогами» не так трудна, если сердце человека находится в состоянии духовного бодрствования и способно противиться появлению «сочетаний». Здесь – как бы смахнул комара, и нет его.

Но если появилось уже «сочетание», если «комар» успел впустить свое жало и задел самое сердце, то от человека требуется уже некоторое духовное усилие при противодействии искушению. Еще опаснее «пленение». Последнее, по определению прп. Филофея Синайского, является «насильственным и невольным отведением сердца (в плен), удержание в нем и слияние будто в одну жизнь с предметом пленившим».

В том случае, если «пленение» становится долговременным или часто появляющимся, хроническим, то душа будет в состоянии страсти.

Отсюда существуют следующие ступени, по которым грех входит в нас: образ – прилог, внимание; интерес – сочетание; влечение – пленение, страсть.

Как на источник происхождения страстей святоотеческая литература указывает на темную силу. прп. Иоанн (сподвижник прп. Варсонофия Великого) говорит, что «страсти суть демоны».

А о. Иоанн С. так характеризует силу влияния на человека страстей: «Страсть горяча, смутна, необдуманна, зла, стремительна».

Схиархимандрит Софроний дает такое определение страстей: «Подпадая демоническому влиянию, человек претерпевает поражение своей богоподобной свободы и отпадает от Божественной жизни.

Такое состояние, как страдательное, в аскетике именуется “страсть”. В этом наименовании выражена, с одной стороны, идея страдания в смысле пассивности и рабства, с другой – идея страдания в смысле разрушения и смерти…

Когда какой-либо страстный помысел или образ утвердится в душе, тогда человек становится в той или иной мере одержимым. Страсти суть “одержимости” различной степени напряжения и силы».

Итак, страсти есть болезни, язвы души демонического происхождения, которые, при сильном развитии их, ведут душу к духовной смерти. В состоянии страсти человек находится как бы в состоянии душевного опьянения.

Св. отцы называют 8 главных страстей: чревоугодие, блуд, печаль, уныние, сребролюбие, тщеславие, гордость и гнев.

Некоторые из этих основываются на извращении потребностей тела. Сюда относятся страсти чревоугодия и блуда. Другие страсти проникают через мысли и ум и основываются на маловерии души. Сюда относятся печаль и уныние.

Страсти печали и уныния, имеют много общего, но между ними есть и различие.

Печаль противоположна радости и характеризуется затаенным недовольством души чем-либо из происшедшего и существующего, отсутствием живого чувства веры в Промысл и в неизменную благодать Божию.

Ангел-«пастырь» так говорил Ерму о действии печали: «Мирская печаль оскорбляет Духа Святого, помрачает разум и препятствует исполнению молитвы, ибо печальная молитва не восходит к престолу Божию».

Однако бывает и спасительная печаль. Такая печаль бывает тогда, когда человек согрешил и скорбит о сделанном грехе. Поэтому ап. Павел пишет: Печаль ради Бога производит неизменное покаяние… печаль мирская производит смерть (2 Кор. 7, 10).

Уныние противоположно бодрости или «трезвению» и характеризуется бездеятельностью, инертностью человека, в силу подавленного состояния духа.

Может быть, не всем ясно, почему такое состояние души, как печаль и уныние, свв. отцы называют «страстями». И разве печаль и уныние так же страшны для человека, как другие страсти?

В ответ мы приводим мнение о том старца Зосимы из Троице-Сергиевой Лавры, который говорил, что «мы должны быть бодры и очень оскорбляем волю Господню, когда от горестей, постигающих нас, впадаем в уныние, ропот, отчаяние, безмерную печаль, окаменелое нечувствие. Эти страсти – преддверие геенны огненной. Душа, унывая, уже вся горит в огне, хуже геенского, нет в ней больше никакого чувства, кроме одного острого, больного, все убивающего, все сжигающего.

Ни в каком случае и ни при каких обстоятельствах не унывайте. Уныние – это палач, который убивает энергию, необходимую для получения в сердце Духа Святого. Унылый теряет молитву и умирает для подвига».

Вот почему прп. Серафим Саровский дивеевским сестрам велел больше всего бояться уныния и от него бегать, как от огня. Он говорил: «Нет ничего пагубнее духа уныния!» Чтобы избегать его, он даже велел сестрам всегда быть не только сытыми и кушать вволю, но и на труды брать с собою хлеба.

Сребролюбием называется страсть, основанная на склонности сердца к материальным благам и ценностям. Может быть, некоторым пристрастие к материальным благам может казаться чем-то незначительным? Но это не так. Как пишет о. Александр Ельчанинов:

«Сребролюбие, казалось бы, грех второстепенный; на самом деле это грех чрезвычайной важности – в нем одновременно фактически отвержение веры в Бога и любви к людям и пристрастие к низшим стихиям. Оно порождает злобу, окаменение, многозаботливость. Преодоление его есть частичное преодоление всех этих видов греха».

Это находится в полном соответствии со словами ап. Павла, который пишет: Корень всех зол есть сребролюбие (1 Тим. 6, 10).

Самою губительною и ненавистною для Бога страстью является гордость – возведение себя самого в кумиры, почитание себя выше других, обольщение собою, своими достоинствами, способностями, умом и т. п.

«Нет никакой другой страсти, – пишет св. Иоанн Кассиан, – которая бы так истребляла все добродетели, как злая гордость. Она, как всеобъемлющая некая зараза, не довольствуется расслаблением одного какого-нибудь члена или одной части, но все тело повреждает смертельным расстройством.

Всякая другая страсть довольствуется своими пределами и своей целью, и хотя тревожит и другие добродетели, однако же против одной, главным образом, направляется.

Так что иногда преданный одной какой-либо страсти (наир, чревоугодию и др.) не совсем бывает чужд других добродетелей, а эта (гордость), коль скоро овладевает бедной душой, то, как какой-нибудь свирепый тиран, по взятии самой верхней крепости добродетели, весь их город до основания разоряет». С гордостью связана и страсть тщеславия.

Гнев – это «пожар души», по выражению свв. отцов.

По словам о. Иоанна С., «гнев есть страшное, противоестественное явление в человеке» и является внезапным и резким обострением недовольства души кем-либо.

Гнев основывается на острой неприязни, гордости, самолюбии, а также маловерии или неверии души; душа не сознает во время приступа гнева, что во всем происшедшем надо видеть волю Господню, всегда благую и совершенную.

Как пишет ей. Феофан Затворник: «Гневливость проявляется, когда ты считаешь себя выше других; считай себя меньше, и ты избежишь этого.

В борьбе с гневом хорошо: 1) молчать, 2) удаляться от возбуждающего гнев; 3) просить прощения; 4) внутренне взывать к Господу об умиротворении сердца».

Бывают, однако, случаи и безгрешного гнева.

Господь сказал: Всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду (Мф. 5, 22).

Какой же бывает не напрасный гнев?

На это св. Пимен Великий дает такое разъяснение: «Напрасным признается гнев за всякую обиду, какою бы ни обидел тебя брат твой; даже если бы он выколол у тебя правый глаз или отсек у тебя правую руку, и ты на него прогневался, то прогневался бы “напрасно”. На того имеешь право разгневаться, кто хочет отлучить тебя от Бога».

Начальная стадия гнева – это раздражение, которым мы часто страдаем и на которое так мало обращаем внимания. Мы очень склонны легко извинить его усталостью, утомлением нервной системы, болезненностью и т. п.

Однако оно не простительно ни при каких обстоятельствах. Оно свидетельствует о том, что мы в это время находимся во власти темной силы и грешим тяжким грехом против любви к ближнему.

Здесь, вместе с тем, страсть начального гнева объединяется с гордостью; мы во всем оправдываем себя и своими резкими словами и осуждением заражаем часто и душу ближнего душевными пороками раздражения, осуждения, неприязни, самооправдания и превозношения.

Когда мы чувствуем себя больными, мы стараемся узнать у врача характер нашего заболевания и просим вылечить нас. Но как мы мало интересуемся тем, чем мы больны духовно!

А ведь так важно знать полный диагноз наших душевных болезней, знать, какие страсти преимущественно владеют нами. И, узнав главнейшую из наших душевных болезней, нам надо начать лечиться, обращая вначале особое внимание на господствующую страсть.

Как победить в себе страсти?

Как пишет еп. Игнатий Брянчанинов: «Каждое сопротивление, оказанное требованию страсти, ослабляет ее; постоянное сопротивление низлагает ее. Каждое увлечение страстью усиливает ее, постоянное увлечение страстью порабощает страсти увлекающегося ею».

Наиболее же совершенно страсти побеждаются при развитии противоположных страстям добродетелей и очищении сердца путем усиленных молитв и духовных подвигов.

Так, если разовьется смирение, то угаснут гордость и тщеславие. Если расцветет кротость, то не будет места раздражению и гневу; если в душе будет господствовать радость, то не будет места печали и т. д.

Развитие же добродетелей произойдет путем достижения единой цели христианина – стяжания им Духа Святого Божия. Но это дается не сразу. Исцеление от страстей также требует многолетней борьбы.

«Мне потребовалось 15 лет, чтобы победить гнев», – свидетельствовал один из великих подвижников. А при. Серафим говорил: «Добродетель не груша, ее сразу не съешь».

Итак, всем начинающим свой путь ко спасению надо помнить не только об его «узости» и необходимости многих трудов, но и о том, что даже годы могут пройти, пока будут замечены признаки искоренения страстей и насаждения добродетелей.

Вот как об этом свидетельствует игумения Арсения (Усть-Медведицкого монастыря), с детства начавшая свою духовную жизнь и еще молодой девушкой поступившая в монастырь:

«Помню, как я стала жить с матушкой (Ардалионой – своей старицей), часто слушала ее наставления о пути спасения, и, как будто созерцая этот путь от начала и до конца, я часто спрашивала у матушки – “где я?” – и матушка всегда отвечала, что меня нет нигде, потому что во мне еще нет ничего, что служит залогом спасения, нет даже живого сознания погибели, которое заставляет искать истинного спасения.

Признаюсь, я не вполне понимала тогда матушкины слова, хотя и верила им и скорбела за свое состояние, но потом живо почувствовала их истину».

Дожив до 41 года, игумения Арсения достигла и чистоты помыслов, и чистоты чувств, и нерассеянной молитвы. И в то же время она живо переживала, что страсти еще не побеждены. Вот как пишет она в одном письме про свое состояние в это время:

«Чистоту помыслов и чистоту чувств нетрудно приобрести уединением, чтением (духовным), упражнением в молитве; но чистота сердца многими смертями приобретается, она есть совлечение страстей.

Попробуйте уединиться на некоторое время, попробуйте отрешиться от всякой заботы и попечения, отдайтесь молитве – и вы увидите, как улягутся смятенные помыслы, как успокоятся раскачанные чувства, вы начнете в мирном и внимательном настроении молиться.

Но так в груди есть тяжесть непонятная, которая давит и давит. Без всяких порывов, без всяких желаний, но лежит как камень на сердце, производит тьму и тесноту, которая, как стена, стоит между душою и Господом. Эту стену может разрушить только благодать Божия при нашей решительной борьбе со страстями по заповедям Божиим».

Как мы видим из этого свидетельства игумении Арсении, надо различать чистоту ума от чистоты сердца. и даже мирная нерассеянная молитва еще не служит показателем победы над гнездящимися в сердце страстями.

Как свидетельствуют свв. отцы и старцы – никто из христиан пусть не думает, что его страсти совершенно искоренены. Они могут быть после покаяния и подвигов как бы приглушены Божией благодатью, но они сейчас же оживают вновь и властно вновь овладевают душою, если за какой-либо грех, самомнение, гордость, жестокость к ближнему, превозношение и т. п. благодать Божия оставит человека. В истории Церкви для этого имеется много свидетельств (см. например, житие при. Иакова Постника – 4-го марта ст. стиля).

Может быть, у некоторых из христиан появится вопрос: зачем Господом допущены такие гибельные искушения души, как приражения страстей?

На этот вопрос так отвечает при. Исаак Сириянин: «Душе быть доступною страстям – полезно для уязвления совести; пребывать же в страстях – дерзко и бесстыдно. Бесстрастие же не в том состоит, чтобы не ощущать страстей, но в том, чтобы не принимать их в себя».

Страсти мучают душу, однако они не тем только дурны, но, как говорит старица Ардалиона (Усть-Медведицкого монастыря): «Они дурны больше потому, что не дают душе приобщиться блаженства – единения души со Христом. И самое добро не предел стремлений души: покой души – один Бог».