Текст книги "Десант в Забайкалье"

Чтобы уточнить ситуацию, Сергей устроил ещё одну маленькую провокацию. Для этого он снова направил Виктора в ближайший посёлок на почту и приказал отбить телеграмму Арнольдычу – сообщить о появлении странных незнакомцев, но ни слова о возникших опасениях и никакой инициативы не проявлять. Однако по возвращении Николай рассказал, что Рэмбо всё же упросил позвонить в Москву своему дедушке. Но звонил он Цесевичу.

К счастью, Карачун с помощником начали поиски с центральной части рудника. Москвичи её успели обследовать. и поэтому переместились за пределы лагеря. Сергей выбрал в напарники Виктора, чтобы тот был под присмотром, и, нагрузив его металлоискателем, отправился на юг. От конкурентов их скрывали отвалы хвостов обогащения. Сергей слушал прибор и иногда просил Виктора складывать пирамидки, приговаривая про себя: «Трудитесь, гости, спокойно… портите уши, ворочайте камешки, копайте, надрывайте пупок. А под ними пусто!»

Оставшиеся в лагере Егор и Николай занялись хозяйственными делами: поправили печку, на которой при помощи паяльной лампы готовили еду, покопались в моторе, а затем разделились. Егор принялся сосредоточенно прощупывать уже не представляющие интерес профили; Николай скрылся в кузове КамАЗа, где осторожно отодвинул задвижку в напольной дверце и принялся наблюдать за действиями чёрных аспирантов. Тотчас из их строения, проворно, и низко пригибаясь, выбежал второй помощник Карачуна, его голову скрывала балаклава песочного цвета – для маскировки. Через мгновение он достиг ближайшего скопления нор и скрылся… Егор, не обращая на него внимания, усердно сверлил грунт. Голова, то появляясь, то исчезая, перемещалась из одной норы в другую. «Ну, прямо как сурок на стрёме», – давился от смеха Коля.

На другой день Егор и Николай ушли за гряду, ограничивающую лагерь с севера, и сразу наткнулись на кварцевую жилу с минералом, необычно золотистого цвета. Коля, конечно, обрадовался, подумав, что они обнаружили золото, но Егор разочаровал, пояснив, что это халькопирит, который он научился определять за многие годы полевых работ. На всякий случай наколотили таких зёрен и наполнили ими небольшой белый мешочек. При этом Николай не забывал наблюдать за чёрными кладоискателями в бинокль, скрытно заползая на вершину гребня. Те пока вели себя удовлетворительно: за пределы лагеря не выходили. И так несколько дней, пока не исчезли: то ли решили отдохнуть, то ли поехали за подкреплением.

Сергей, чтобы окончательно запутать Виктора, немедля сосредоточил поиски вокруг жилы, а его принудил выколачивать халькопирит. Тот, глубоко убеждённый, что добывает золото, долбил старательно и очень переживал, что драгоценные зёрнышки попадаются так редко, и их набралось лишь половина банки из-под сгущёнки. Шоферы тоже время даром не теряли: каждое утро они уезжали на узкую дорогу, чтобы приспособить её, если понадобится, для отступления, а точнее сказать, наступления. Сложная она оказалась: и склоны отвесные, и карнизы, и курумник, и осыпи. Закончив дорожные работы, они возобновили поиски клада.

Сергей распорядился собрать весь найденный халькопирит в большой брезентовый мешок и на глазах у Виктора отнёс в свою палатку.

Неделя прошла спокойно.

Тёплой лунной ночью Сергей, почувствовав духоту, откинул полог землянки. Засыпал, просыпался и вновь мечтал – особенно приятны минуты между сном и бодрствованием. Бесконечная тишина. Неожиданно её нарушил едва различимый скрип, щелчок и снова скрип. Звуки явно исходили из кузова автомашины. Сергей выглянул, ему показалось, что рядом с остатками промывочного агрегата мелькнула тень. И снова тишина, и снова покой, и снова приятная дрёма. Лишь ветер колышет край полога. Сергей немного поборолся с ленью и всё-таки вышел. Побродил у малых штолен, заглянул в большую, постоял у песчаной насыпи. Яркий безжизненный лимонно-жёлтый свет луны плотно насыщал всё окружающие предметы. Каменные выступы, словно надгробия, выделялись мерцающим ореолом. Жутковатое место.

Послышался шорох. Медленно, осторожно Сергей переместился в эту сторону – в тени полуразвалившегося строения замер Виктор.

– Я фотографирую, – пояснил он растерянно, действительно в его руках угадывался фотоаппарат. – Смотрите, какой странный неприветливый пейзаж. Пойдёмте сюда, к этим причудливым глыбам. Я поставил максимальную выдержку – получится… Я уверен.

– Ну пробуй, только не споткнись.

Утром, когда все ещё спали, Сергей внимательно осмотрел чуть ли ни каждый сантиметр кузова – тайники для металлоискателя и карабина «Сайга» никто не вскрывал. Успокоившись, Сергей спрыгнул на землю и подвернул ногу. Резкая боль в щиколотке была явно некстати. Ситуация менялась болезненно. Сергей позвал Николая и, показав на ногу, мол, сам не могу, попросил ещё раз осмотреть кузов. Шофёр отсутствовал не больше пяти минут.

– Михалыч, мы всегда щуп протираем прежде, чем положить на место, а сейчас на нём остатки грунта, кто-то торопился, не успел почистить. Но это ещё не всё – я нашёл обломок от стальной пластины триконя. Кузьмич со мной спал, значит, ночью партизанил Виктор: места под пирамидками обследовал, да не успел следы замести, некачественную обувь носит. Если он крысой окажется, мы его накажем – зуб даю.

– Ты прав, Коля, по всем пунктам. Я его ночью встретил, луна яркая была, скалы будто светились, и он объяснил, что пейзажи фотографировал. Импрессионист хренов.

Сергея вылечил Егор, который всегда брал в экспедиции мумиё. Раскатав его в тонкую лепёшку, покрыл щиколотку и туго обмотал эластичным бинтом.

– Сиди в кабине и три дня читай книгу, которую тебе Колюня купил…

Находиться в лагере Сергею вскоре наскучило, и ему захотелось добраться до причудливого камня. Благодаря выветриванию тот напоминал удлиненную в виде корыта лежанку, в ней даже было изголовье – устраивайся с удобством и загорай. Чтобы её достичь, Сергею понадобилось перевалить гряду. Триста метров даже с костылем дались с трудом. Нога ныла нестерпимо, и он присел на небольшой выступ в двух метрах от камня. Когда боль поутихла, повернул голову и обомлел – на его лежанке расположилась совершенно нагая девушка. Из одежды только серёжки из чёрного агата, ожерелье из вишнёвого коралла и в цвет ему лак на ногтях рук и ног. Волосы цвета спелой пшеницы аккуратно подстрижены в каре… Синий цвет поролонового коврика приятно гармонировал с бархатистой слегка загорелой кожей. Минуты две Сергей разглядывал это невесть откуда взявшееся чудо.

Опущенные веки подрагивали, по-видимому, незнакомка не спала, изучая его сквозь ресницы. Наконец она на что-то решилась, распахнула глаза и молча села.

– Отвернитесь, пожалуйста, я оденусь.

– Зачем? – удивился Сергей. – Я достаточно подробно рассмотрел все ваши интимные места.

– Не обольщайтесь: у женщин много тайн, хотя бы потому, что их душа изменчива. Ну да ладно – это философия. А как общее впечатление?

– На Кавказе в таких случаях говорят: «персик». Хотя это так и есть. Только непонятно – зачем вы здесь?

– Давайте без банальностей и так вокруг одна проза. Меня привёз Карачунов, я его двоюродная сестра, сказал что здесь интересное место, живу неподалёку в украинском селе, наверно, слышали, как ночью гудел джип.

Она села, натянула чёрные трусики-шортики, накинула белую короткую футболку, надела зелёные кроссовки, поднялась и пошла в сторону лагеря.

– Приходите завтра, – пробормотал Сергей вдогонку.

Девушка обернулась и обнадёживающе махнула рукой.

На следующий день она опять пришла первой. Сергей доковылял вторым. На ней были те же трусики и футболка.

– Что вы так изучающе на меня смотрите?

– Мне понравилась ваш наряд, мне приятно любоваться вашим открытым и ласковым лицом.

В её губах появился язычок – явный признак доброжелательности.

– Давайте познакомимся, – тихо сказал Сергей.

– Я не против – Лена.

– Сергей Крутов.

– Ну, Крутой, покажите свою лодыжку. О-о-о, да у вас замечательный лекарь. Моя помощь явно опоздала.

Мумиё сделало своё дело. Через два дня боль пропала, и Сергей смог уже легко ходить, но вида пока не подавал: «Всё-таки Лена – сестра Карачуна и родственница, если не внучка, друга Цесевича. Но зачем она здесь? Отвести меня подальше, чтобы не мешал мнимым аспирантам? Вполне вероятно».

На следующую встречу, чтобы развеять сомнения, Сергей принёс на свидание металлоискатель.

– А эту штуку, – обрадовалась Лена, – я уже видела у брата. Можно надеть наушники?

– Пожалуйста.

Сергей незаметно включил тумблер. Лена громко ойкнула:

– Как неприятно пищит!

Сергей послушал: «Действительно, какие удачливые ушки!» – Но радость скрыл.

– Леночка, так бывает, если прибор разладился, но ничего, Кузьмич его быстро починит!

В лагерь возвращались вместе: Лена впереди, Сергей, чтобы его недомогание зафиксировали мнимые аспиранты, чуть отставая и сильно хромая. Когда солнце скрылось за ближайшей горой, он, убедившись, что утомлённая Лена завалилась спать, соблюдая все меры предосторожности, вернулся к камню – металлоискатель, настроенный на обнаружение железа, пищал как резаный. Во истину случилось по пословице: «Человек предполагает, а Бог располагает». Как ни старался Карачун изолировать Сергея, даже Лену подослал, а она взяла и помогла ненароком.

Стала задача выманить Карачуна, его братков и Виктора из лагеря, проверить находку, если обнаружится золото, то его выкопать и перепрятать. Егор – мастер своего дела: столовую ложку сахара в бензиновый бак джипа… – и тот парализован. Сергей, сочувствуя горю, предложил мнимым аспирантам в помощь Виктора и Николая, чтобы они показали мастерскую, где можно промыть двигатель. Из обломка трубы смастерили жёсткую сцепку, КамАЗ повёл Николай, Карачун и Виктор расположились в отравленной машине.

А Сергей пригласил Лену погулять подальше от лагеря: настойчиво объясняя, что местный пейзаж выглядит уж очень неромантично, да и лишние люди в нём. Но удалить всех нежелательных свидетелей не получилось: в строении остался чёрный коллектор. Егор напросился к нему в гости, выставил бутылку и на раз… – перепил хозяина. Затем вышел, сделал ушки топориком, но, даже услышав надрывный храп, не успокоился, для верности заглянул внутрь, пошлёпал слабака по щекам – тот не проснулся, лишь тогда перекрестился и, прихватив сапёрную лопатку, отправился на дело, рассуждая по пути, что у каждого свои радости.

Щуп, пронзив грунт сантиметров на двадцать, наткнулся на что-то стальное. Кладоискатель отбросил грунт – обнажился стальной ящик, в каких раньше хранили взрыватели. Ещё раз перекрестившись, он откусил пломбы на защёлках и, затаив дыхание, поднял крышку… – взрыва не последовало, клад не был заминирован, жар, собравшийся в голове тугим комом, рассеялся. Внутри ящика, на плотной бумаге, матово блестели вцепившиеся в друг друга жёлтые пластинки самой причудливой формы. Егор перенастроил металлоискатель на золото – писк прибора зазвучал музыкой. Убедившись, что обнаружил клад, он пересыпал самородки в белые мешочки, сложил в рюкзак, отнёс в кузов КамАЗа и спрятал в оборудованный для этого тайник. Затем, понимая, что идёт на риск, оставляя драгоценный металл без присмотра, всё же вернулся за опустошённым ящиком, перенёс его в жилище Сергея и, напевая песню о золотых горах, наполнил ранее собранным халькопиритом. Закончив подготовку ложного клада, он вытащил из своёй землянки кошму и лёг рядом читать книгу.

Виктор вернулся после ремонта джипа каким-то странным: огорченным и одновременно с уже проступающей радостью. Бросился к Крутову:

– Сергей Михайлович, я был на почте, получил телеграмму до востребования… Семён Арнольдович умер. Что будем делать?

– Продолжать, Витюша, – мы-то живы.

Никуда заходить его не просили, но друзья, не сговариваясь, промолчали – и так всё ясно. Глубокой ночью, когда внучатый племянник в своих снах осмысливал открывшиеся обстоятельства, Егор позвал Сергея и Николая в кузов вездехода, зажёг фонарь и осторожно, чтобы не оставить следов, вскрыл самый тайный тайник, вынул самый тяжёлый белый мешочек и развязал. Кладоискатели, не доверяя зрению, по очереди потрогали золотые пластины.

Последующие события развивались по сценарию, в котором главные роли отводились мнимым аспирантам и предателю.

Утром Карачун, как бы невзначай, спросил Лену, чем занималась, как дела у москвичей.

– Да ничего особенного: с Крутовым гуляла, перед твоим отъездом прибор у них сломался, сама свидетелем была, наушники надела, а в них как запищит! – чуть не оглохла.

– Дура, – заорал Карачун, – почему сразу не сказала? – Замахнулся ударить, но, чтобы не вышибить последние мозги, сдержался. – Где? Где это было?

– Сам такой же, – привычно парировала девушка. – Где-где – у камня-лежанки, и сейчас туда с Серёжей пойду.

– А вот это выбрось из своей тупой башки, – приказал мгновенно успокоившийся аспирант, – уводи своего хахаля к реке!

Виктор за ночь придумал единственно верный, как ему казалось, ход – тайно от москвичей предложить услуги Карачуну. Он выбрал момент и пошёл к его строению, но, услышав перепалку и сообразив, что клад обнаружен, извлечён и, возможно, находится в палатке начальника, тут же изменил план, ощутив всем своим существом, что сегодня будет удача, ведь неспроста какие-то высшие силы назначили его дежурным.

С трудом дождавшись, когда Сергей и Лена скроются из вида, убедившись, что Карачун и чёрный коллектор бросились проверять подозрительное место, а Егор и Николай ушли к шофёру джипа просить какие-то детали, он, стараясь не шуметь и оглядываясь, проник в землянку Крутова и в углу под кошмой обнаружил стальной ящик, наполненный знакомыми блестящими жёлтыми зёрнами. От радости тронулся умом и не подумал, что золото без присмотра не оставляют! Находку решил спрятать в овчарне – главное утащить, а там видно будет: вариантов много!

Николай, оставив чёрного шофёра наедине с Егором, начал с удовольствием наблюдать за манипуляциями диверсанта: как тот на карачках вытащил ящик, как пытался предохранить плечи от острых углов, как на ходу проверял надежность защёлок, опасаясь, что тот вдруг раскроется, и золото высыплется. Но развлекался так не он один. Как только Виктор скрылся в овчарне, тут же, как чёрт из-под земли, выпрыгнул Карачун. Он не сомневался, что метатель лома украл драгоценный металл, но, предположив, что даже вдвоём с ним не справится, послал за подмогой.

В это время Сергей подводил Лену к её временному пристанищу. Из него, оттолкнув парочку, выскочили двое в чёрном. За ними появился улыбающиеся Егор, подошёл Николай, Сергей дал им знак замереть и не задавать вопросов. Затем, сославшись на необходимость присутствовать при починке металлоискателя, вежливо попрощался с подругой. Лена, скорчив капризную рожицу, скрылась в дверном проёме. Сергей, обняв соратников за плечи, направил к вездеходу.

– Я всё видел, объяснять не надо. Критический момент настал. Сейчас или никогда! Счёт на секунды! Кузьмич, за руль. Я в кабину. Николай, шмотки в кузов, откинь и укрепи заднее сиденье, в твоих руках карабин, устраивайся, как в тире.

Чёрные аспиранты окружили овчарню. Прижались к стенам. Прислушались. Карачун заглянул первым и тут же рванул вглубь – из строения донеслись вопли, по-видимому, там началась бурная защита кандидатской диссертации на тему свойств золота. Но Виктора так просто не возьмёшь: у него трикони на подошве горных ботинок и сам не слабый.

Кузьмич перекрестился.

Вражеский джип чёрной глыбой перекрывал выезд на широкую дорогу. КамАЗ на предельной скорости, угрожающе накреняясь, красиво обогнул его по крутому склону. На рёв двигателя из овчарни вывалился Карачун, помятый и в помёте, за ним – его побитые псы в чёрных рваных рубахах. Предатель остался лежать, обхватив ящик с халькопиритом.

Бойцы кряхтя, со стонами залезли в джип. Они были уверены: двигатель мощный – догонят сразу, как черепаху.

Неожиданно КамАЗ резко свернул на ущелистую дорогу, сбавил скорость и, неуверенно переваливаясь, пошёл юзом по скальным обломкам.

Маневры москвичей забавляли «чёрных». Карачун, высунувшись в окно, завизжал:

– Попались, фраеры! Добьём, как тараканов.

Его шофёр попытался что-то возразить, но, получив удар локтём по оскалившемуся от напряжения рту, ещё более судорожно вцепился в руль.

Джип приближался…

Двести метров – в его правой задней двери опустилось стекло. Высунулся чёрный коллектор с автоматом.

Николай не спеша открыл заднюю дверь и, облокотившись о борт, взвёл курок карабина.

Сто метров… – в руке Карачуна запрыгал пистолет.

Николай нащупал выключатель – в кабине вездехода мигнула лампочка – это означало «жми на тормоз!» Кузьмич, контролируя ситуацию в зеркало заднего вида, плавно остановился.

Николай произнёс полюбившуюся фразу Алексея Лебедя: «Последним смеётся тот, кто стреляет первым» и два раза нажал на спусковой крючок – многотонные глыбы, лишившись любовно построенной опоры, хлынули вниз, создав на пути преследователей непреодолимую преграду. Чёрный коллектор и Карачун от испуга, как кегли, исчезли в провале салона, шофер, ловко изогнувшись, сместился под руль. Ещё два выстрела – и обвал сзади окончательно выбил спесь из чёрных кладоискателей.

Николай выстрелил ещё несколько раз: просто так, для острастки, чтобы конкуренты не расслаблялись. Запоздалый камень звонко ударил по крыше джипа.

В приятной для слуха тишине Коля, потеснив Егора, перебрался в кабину. Отряд тронулся дальше.

–А вам пешочком по горным тропинкам, затем по ровной дорожке и, если повезёт, на перекладных, но кто подаст вам руку, – посочувствовал Егор неудачникам и, пожелав им нелёгкого пути, задумчиво произнёс: – Лену жалко – гулять не с кем.

Николай похвалился:

– А шпиёна мы всё же наказали!

На погранпосту опять дежурил отряд Сущени. Лейтенант пересчитал геологов и, сличив с записями в тетради, спросил, куда подевался красавчик в горных ботинках на триконях. Сергей показал приказ.

– Я его уволил в связи с окончанием полевых работ, он к другому отряду пристроился, если помните, мы их джип в ремонтную мастерскую на жёсткой сцепке буксировали.

Лейтенант сделал пометку в тетради, сержант, осмотрев кузов и заглянув в ящик для инструментов, доложил, что посторонних не обнаружил. Сергей, дождавшись окончания всех формальностей и убедившись, что вездеход миновал шлагбаум, протянул руку Сущене.

– Чёткий вы, одинаковые у нас характеры. Буду о вас помнить, а имени не знаю, вдруг ещё придётся встретиться.

Офицер неприязни не выказал и назвался:

– Василий.

В сторону геологической базы ехали молча. Сергей искал выход из создавшегося положения и не находил. Он отчётливо понимал, что к людям покойного Цесевича обращаться не просто рискованно, а смертельно, ведь они наверняка связаны с Карачуном, следовательно, надо искать других покровителей.

Молчание нарушил Егор:

– Золото у нас, но это полдела. Как его превратить в купюры?

– Да и Карачун от нас не отстанет, – продолжил сомнение Коля.

Сергей сжал кулак.

– Будет день – будет новая крыша, я везучий.

На базе остановились перед столовой.

– А что, Михалыч, не отобедать ли нам? – предложил практичный Егор Кузьмич. – Глядишь, на сытый желудок умная мысль придёт.

Зашли – довольно уютно, в углу, возле окошка, за столиком на четверых, три свободных стула, посетитель брал из вазочки куски чёрного хлеба и намазывал их горчицей. К нему обратились трое:

– Не возражаешь? – спросили с некоторым сомнением, закончили уверенно: – Мы присядем.

– Я воз не рожаю. Я ем. Садитесь, коль не шутите, места всем хватит.

Его разглядывали не стесняясь: сухощавый, черты лица заострены, взгляд исподлобья, настороженный, усталый. Мужик, выдержав экзамен, оценивающе посмотрел на Егора, потом более внимательно на Сергея и, в чём-то утвердившись, подозвал официантку. Та подплыла мягкой походкой.

– У нас все блюда фирменные. – Стала перечислять, называя стоимость.

– Кузьмич, да тут цены ресторанные! – чуть ли не криком выразил удивление Николай.

Сосед ухмыльнулся:

– Контора серьёзная, понимать надо. Такие только для приезжих, для своих – щадящие.

Егор по-дружески хлопнул Сергея по плечу.

– Ничего, начальник, потерпим, гульнём «копеек на двадцать» – небось не каждый день.

Тот, соглашаясь, продиктовал:

– Нам по салатику, язычок говяжий с хреном, бефстроганов с хрустящей картошечкой, бифштекс натуральный с петрушкой, по сто грамм и минералочки – всё на один счёт. Ещё бокальчики для коньяка.

Им улыбнулись сочувственно и даже, если не показалось, отзывчиво:

– У нас своё не пьют.

– А если из заварного чайника?

– Заварка кончилась – я вас не знаю, хотя, если познакомимся… – товарищи утвердительно закивали, – тогда принесу пустой, конечно, за отдельную плату, не забудьте наполнить и пейте по мере надобности.

Сосед выбрал гуляш.

Сергей повернулся к нему, обвёл рукой зал.

– Какими судьбами? Бичуешь или на постоянной?

Тот на вопрос не обратил внимания.

– Видел вашу машину, качественно оборудована. Откуда сами-то?

– С Юпитера, – недружелюбно ответил Коля.

– А-а, это понятно, не с луны же свалились, как американцы, которые там вовсе не были. – Сосед всё же поднял забрало: – Артельщик я, бывший. Сейчас кайфую. Хорошо, хоть хлеб бесплатный.

– Мы – геологи… Из Москвы, – постарался срезать острые углы Сергей.

– А-а, свои стало быть, – потеплел собеседник, – я, конечно, извиняюсь, не хотел бы вам мешать, но всё же, честно говоря, я первый на этом аэродроме.

– Так мы скромные, – поддержал начальника Егор, – да и горючее имеется, можем помочь – не керосин, но, если заправишься, взлетишь обязательно.

– Посмотрим.

Официантка принесла заказанные блюда и две бутылки «Боржоми», карандашиком постучала по чайнику – тот откликнулся пустотой, с заговорщицкой улыбкой полистала блокнотик. Как только она, покачивая кормой, отчалила, в крупной ладони Егора образовалась плоская фляжка, обтянутая тонкой коричневой кожей. Он быстренько перелил её содержимое в чайник, убрал и с гордостью тихо пояснил:

– Коньяк армянский – начальник снабжает, каждому по потребности с учётом ёмкости сосуда и души. – Разлил коричневую жидкость по чашкам, одну пододвинул к артельщику. – Угощайтесь. – Чтобы дать незнакомцу освоиться с предложением, выдержал паузу: открыл бутылку минеральной воды, полюбовался на пузырьки, поднял чашку. – За знакомство. – Представился: – Я – Егор. – Показал на товарищей: – Сергей Михайлович, начальник, мы его уважительно называем по имени-отчеству, а он – Николай.

– Анатолий, – кивнул сосед.

Выпили. Пока ели, обменялись вкусовыми ощущениями: язык говяжий – нежнее сливок, бефстроганов – классический, бифштекс – сочный, гуляш – свежий без плёнок.

– Я говорил, – похвалился знанием Толик, – контора!

– Ну и как артельный труд? – поинтересовался Сергей.

Толя не ответил. Он пристально, не отрывая взгляда, посмотрел на каждого, положил вилку на стол, как фокусник, сделал пас левой рукой, и в то же мгновение в его правой – нарисовалась фляжка, обтянутая тонкой коричневой кожей. Егор инстинктивно хлопнул по набедренному карману – его фляжка была на месте.

– Отведайте из моей, – хрипло произнёс старатель, – коньяк дагестанский.

Сергей крутанул головой, чтобы сбить наваждение, показал на фляжку.

– Да мы, стало быть, родственники: кожа у нас одинаковая.

– По крови, может, и нет, а духовная мама у нас одна, – согласился Анатолий и не без интереса спросил: – И что же вы поделываете?

– Да так, пристреливаемся, шлихуем помаленьку, коренную руду пока не нашли, – сказал Егор, не особенно вдаваясь в подробности.

Анатолий шумно втянул воздух, задержал дыхание, выдохнул и, надеясь на сочувствие, с горечью начал повествовать свою историю.

– Я тоже пробы мыл, потом артель сколотил, разрешение оформил, да не сложилось: минерал сдали – все на радостях запили, срок лицензии закончился – разбежались. Занялся я поисками самостоятельно, без разрешения, и, надо же, подфартило: на небольшом плато, окружённом с трёх сторон обрывистыми склонами, россыпь с касситеритом выявил. Однажды набрал полбаула, килограммов на тридцать, а с горы спуститься не так-то просто: спереди обрыв, сзади граница – через неё, по Китаю, не пройдёшь, вниз по скалам стрёмно. Подумал, что всё: «Либо жадность фраера погубит, либо буду пить шампанское», – понадеялся на свой альпинистский опыт, не бросил добычу, повезло мне: и себя к равнине доставил, и минерал.

– Я знал, что где-то совсем близко граница проходит, но значение этому не придал, рискнул ещё раз в кладовой поковыряться, уж больно богатая россыпь выдалась. Отдохнул денёк, собрался морально, привязал пустой баул за спину и по новой: пальчики за щели цепляются, ножки в выступы упираются. Вскарабкался почти наполовину, подождал на уступе, пока сердце успокоится, и снова вверх. Приподнял голову – сколько ещё тараканом ползти по склону, да оказалось конец страданиям: на моей поляне китайские погранцы с пулемётом… стоят, улыбаются, ждут, что русский предпримет. А мне что – не к ним же идти Родину предавать, маршрут знакомый: извернулся ящерицей, лёг на спину и ногами вниз, лишь бы не кубарем. А смех у зрителей вызвать, ой, как не хочется. Не дал я им покуражиться, сполз потихоньку по склону. Сел у ручейка, поел тушёночки с хлебцем, попил водицы – в мозгах просветлело, подивился: как ловко, без шума, у нас соседи кусочек страны оттяпали. Потом мне, правда, объяснили, что намыслил я неправильно, отстал от жизни – по договору о демаркации границы они на своей стороне были – получается, я к ним в закрома родины лазил, хорошо ещё, что в свою тюрьму не увели… – Толик, вздохнув, пожалел себя, но тут же встрепенулся:

– Меня легко не возьмёшь, потерял хвост, другой отрастёт. – Поднял чашку. – Прорвёмся! За удачу в нашем охотничьем ремесле!

Чокнулись, выпили. Налили в бокалы минералки. Долго смотрели, как маленькие пузырьки целеустремлённо, один за одним несутся вверх и у самой поверхности, не успев надуться, лопаются.

У Сергея зародилось зыбкое ощущение надежды: «Почему, откуда, от кого оно?»

Он вгляделся в уже порядком «нагрузившегося» старателя, решил польстить:

– Толик, ты удачливый: и минерал чувствуешь, и намываешь по самое не могу, и отдыхаешь без оглядки, скажи по совести: нет ли у тебя на примете делового человека, который бы поспособствовал получению лицензии – хочу артелью работать. Мы в долгу не останемся.

Егор с укоризной осадил начальника.

– Не проси, и за так сделает – мы же одной кожи!

Толик почувствовал унижение, но всё же собрался с духом:

– Правильно мыслишь, Сергей Михайлович, есть у меня один давний корифан, вместе в школе учились, а закончили жизнь порознь: он при деле, а я на вольных хлебах… с горчицей.

– Средина июня, нам скоро надо.

Толик надулся от собственной значимости.

– Поможет. Но в доле будет – время неустойчивое, хотя, по правде сказать, с оформлением легче стало.

– А ты, Толик, при таком раскладе на что рассчитываешь?

Тот с опаской посмотрел на Егора.

– Мне что: попить, поесть да приодеться.

Сергей, в свою очередь, добавил прохладной водицы в разметавшуюся душу любителя дармового хлеба.

– Ну ты сам понимаешь – это пока задумка, а будет ли от твоего корифана толк. Да и как он ещё на нас посмотрит. Может, самим попробовать?

Заметив сомнение, Толик тут же воткнул стимул.

– Без нас не проскочишь. Документ в любом случае через нас пойдёт. – И тут же успокоил: – Ты не боись, всё не хапнем. Слово даю. Завтра сюда приходи к одиннадцати.

Егор провёл ладонью перед глазами охотников, деливших, как ему представлялось, шкуру неубитого медведя.

Сергею это не понравилось, он грубо отстранил руку.

– Без лицензии нам только зябнуть, а в Москве вообще мороз!

Поманил официантку. Та проворковала:

– С вас, троих, шесть тысяч, а с тебя, постоялец, – полторы сотни.

Будущие артельщики договорились о ночлеге в общежитии – комнату им выделили на троих. Легли рано. Окно выходило на трассу. Мысли Сергея потерялись в успокаивающем шуме проходивших мимо машин.

В столовую вошли в точно назначенное время. Рядом с Толиком, заняв выгодную позицию, чтобы видеть входящих, располагался высокий крепкий мужчина. Правильные черты лица, кожа обветрена, коротко подстриженные начинающие седеть волосы. Неподвижные глаза излучали уверенность и силу. На среднем пальце правой руки золотой перстень с драконом из тёмного нефрита.

Сергей задумался: «Не чиновник и не работяга. Предприниматель? Скорее “деловой” – это настораживает, но в то же время, если не рисковать, то так и будешь всю жизнь протирать штаны. Он ценит нефрит, а не изумруд, значит, не кичливый… Доверюсь – от него исходит аромат надёжных денег».

Представились:

– Сергей Михайлович Крутов.

– Аркадий Александрович Замойский. – И дальше без предисловий: – Я здесь случайно, ваш интерес приветствую, учтите наш – десять процентов от выручки. – И скороговоркой: – Сегодня я возвращаюсь в Администрацию области, а нам для заключения договора ещё необходимо снять копии с ваших паспортов. – Откинулся на спинку стула. – А теперь пофантазируем – артель должна иметь название.

Сергея ударила досада: «Забыл, забыл подумать раньше, была ночь, я не надеялся и спал. – Цветными бабочками замелькали образы, один глупей другого: «Снежинка», «Поляна», «Перекат». – И вдруг, как об стену! Удар отрезвил – хватит мучить мозг. – С облегчением выдохнул: – «Искатель».

– Ну что ж, похвально, за вами откроются необозримые возможности, благодаря которым будет всё. Но сейчас особенно не обольщайтесь. – Заметил удивление и разочарование: – Не надо так переживать, от вас потребуется лишь выдержка, терпение – я на полшага впереди. – Прервал напутствие: – Извините, мне надо на минутку, кое-что согласовать. – И вышел.

Сергей переглянулся с товарищами.

– Он кто?

– Профессор! – гордясь знакомством, сказал Толик и пояснил: – В своём деле.

Вошёл Аркадий Александрович.

– Всё в порядке, сюда наведаетесь через неделю. – Уточнил дату: – В это же время. Надеюсь, у вас имеется сумма, чтобы окупить мои предварительные расходы?

– Мы обеспечены, – кивнул Сергей.

Сняли копии. Расстались, крепко пожав руки.

С Профессором и Толиком встретились ровно в одиннадцать. Денежная смазка им понравилась. Губы Толика растянулись по самые уши. Профессор позволил себе улыбнуться лишь правым уголком рта.

– Теперь в областной центр оформлять документы, а ты, Толик, о них, – он поочерёдно показал на Сергея, Егора и Николая, – постарайся забыть э-э… так годика на два.

Впереди синий «мерседес» Профессора, за ним старатели на КамАЗе. Остановились у знакомого здания Администрации, Сергей показал, что хочет пересесть в салон джипа.

– У вас ещё проблема? – спросил Аркадий Александрович без всякого удивления.