Текст книги "Хань-вынь-ци Мын. Китайская Грамматика, сочиненная монахом Иакинфом"

Но все это дѣло постороннее. Если только умѣли мы въ краткомъ очеркѣ нашемъ ясно пересказать существенные законы Китайской Грамматики, то, думаемъ, теперь понятно будетъ каждому все, что мы говорили въ началѣ о простотѣ Китайскаго языка, связи въ немъ звуковъ съ очерками, и о томъ, что Китайскія письмена не суть собственно ни буквы, ни гіероглифы.

Изъ двадцати, или тридцати звуковъ, односложныхъ, съ двумя, тремя удареніями, образуется нѣсколько сотъ звуковъ предметныхъ, или, если угодно, словъ выражающихъ идеи, которыя изображаются извѣстными знаками. Каждое «слово-идея», или «звукъ предметный», какъ мы ихъ назвали, облеченные въ очеркъ, дѣлаются основаніемъ для составныхъ очерковъ, произношеніе коихъ опредѣляется уже составомъ сложныхъ очерковъ, выражающихъ подробности идей, a связь между ними и основными звуками и очерками поясняется особыми знаками. Вотъ вся тайна Китайской письменности.

Звуки и слова, облеченные въ очерки, составляютъ такимъ образомъ словарь Китайскій. Въ немъ отличаются прежде всего ключи. Ихъ считается 214. Ключи состоятъ изъ одной, двухъ, трехъ, четырехъ пяти, шести, семи, и такъ далѣе, восходя до семнадцати чертъ. Число производныхъ отъ ключей сложныхъ очерковъ весьма неравно; нѣкоторые ключи имѣютъ ихъ болѣе 1000, a всѣ они вмѣстѣ составляютъ болѣе 33,000.

Основаніе состоитъ прежде всего въ изученіи ключей, a потомъ въ знаніи того, какъ по нимъ отыскивать производство, и въ правилахъ, какъ писать знаки (при чемъ, само собою разумѣется, нѣтъ никакой надобности изучать на память весь Китайскій словарь). Глазъ весьма скоро знакомится съ Китайскими знаками письменными, и познаніе Китайскаго языка не представляетъ уже послѣ сего никакой трудности при хорошемъ словарѣ, и самомъ даже небольшомъ навыкѣ, ибо Китайскій синтаксисъ чрезвычайно простъ. Весьма любопытно изложевіе его Китайскими филологами. Они дѣлятъ всѣ письмена на существенныя, ши-цзы, и пустыя, сюй-цзы. Первыми означаются существенныя идеи именъ и глаголовъ; вторыми всѣ другія части рѣчи, и связь и отношеніе словъ. Примѣръ пояснитъ дѣло лучше всякихъ изъясненій. Возьмемъ Китайскую фразу, которую выставили мы выше сего, для показанія Китайскаго произношенія, и разберемъ грамматическій складъ ея.

Цэы-сы минъ дао чжи бэнь юань юэ: «Тьхянь ся цзѣ янь синь даоцзяо н». И чжи синъ дао цзяо го хэ вэй ху?

Здѣсь представляется намъ двадцать четыре звука, выражаемыхъ 24-мя раздѣльными Китайскими письменами.

Изъ нихъ шесть суть имена существительныя: Дао, бэнь, юанъ, тьхянь, синь, цзяо, a пять суть глаголы: минъ, юэ, янь, чжи, вей (все это по-Китайски существенныя письмена). Пять суть дополнительныя части рѣчи: ся, й, го, цзѣ, хэ, и три буквы сутъ грамматическіе знаки: чжи, и, ху (Все это называютъ по-Китайски пустыя письмена).

Разберемъ всѣ сіи слова по порядку, какъ они находятся въ приведенной нами рѣчи:

Цзы-сы, имя собственное Китайскаго мудреца.

Минъ, глаголъ, объявлять, объяснятъ.

Дао, имя сущ., значащее: путь, законъ естественный.

Чжи, частица, показывающая, что предшествующее ей имя поставлено въ родительномъ падежъ.

Бэнь, имя сущ., значащее: пень дерева, корень, начало вещи.

Юань, имя сущ., значащее источникъ.

Юэ, глаголъ, говорить, сказывать.

Точка показываетъ здѣсь конецъ первой части періода. Поставимъ слова рядомъ, помня, что имена y Китайцевъ не имѣютъ измѣненій по падежамъ, a измѣненіе глагола узнается по связи словъ.

Цзысы минь (объяснять), дао чжи (естественнаго закона), бэнь (корень), юань (источникъ), юэ (говорить).

Явно, что смыслъ слѣдующій: «Цзысы, обьясняя естественнаго закона корень и источникъ, говоритъ (или говорилъ).»

Пройдемъ вторую часть фразы.

Тьхянъ, имя сущ., значащее небо.

Ся, частица, означающая нарѣчіе, подъ (sous), поставляемая всегда послѣ именъ существительныхъ.

Цзѣ, частица, значащая всѣ, все.

Янъ, глаголъ, повѣствовать, повѣдать, вѣщать.

Синь, имя сущ., значащее; природа, свойство.

Дао, имя сущ., значащее, какъ выше сказано, путь, законъ естественный.

Цзяо, имя сущ., значащее ученіе.

И, протяжно произносимое, частица, показывающая окончаніе рѣчи – родъ нашей точки. Здѣсь кончится вторая часть періода.

Тьхянь ся (небо, подъ), цзѣ(все), янь (повѣствовать), синь (природа), дао (естественный законъ), цаяо (ученіе) и.

Явный смыслъ: «подъ небомъ все повѣдуетъ природу, естественный законъ, ученіе.»

Третья часть фразы:

Й, произносимое кратко, частица, значащая союзъ, и такъ, также (ainsi).

Чжи, глаголъ, знать, вѣдать.

Синь (см. выше).

Дао (см. выше).

Цзяо (см. выше).

Го, частица, значащая нарѣчіе, подлинно, дѣйствительно.

Хэ, частица, значащая вопросительное мѣстоименіе, кто? что?

Вэй, глаголъ, называть, нарицать.

Ху, частица, которая, находясь въ концѣ рѣчи, значитъ вопросительный знакъ.

И (и такъ), чжи (знать – отсутствіе имени показываетъ безличное наклоненіе), синь (природа), дао (ест. законъ), цзяо (ученіе), го (подлинно), хэ (что?), вэй (называть), ху (какъ выше сказано, знакъ вопроса).

Явный смыслъ: «И такъ знать надлежитъ: природою, естественнымъ закономъ, ученіемъ, что подлинно называть (называется)?

Составимъ полную фразу изъ трехъ ея частей: „Цзы-сы, объясняя естественнаго закона корень и источникъ, говорилъ:“ Подъ небомъ все повѣдуеть природу, естественный законъ, ученіе.» И такъ знать надлежитъ: «природою естественнымъ закономъ, ученіемъ, что подлинно называть?»

Голословный, слово въ слово сдѣланный, но совершенно понятный для насъ переводъ. Переложимъ его въ нашу чистую Русскую форму, и онъ явится въ слѣдующемъ видѣ:

«Объясняя корень и источникъ естественнаго закона, Цзы-сы говорилъ: „Все подъ небесами повѣдаетъ намъ природу, естественный законъ и ученіе.“ И такъ надобно знать, что такое подлинно называть должно природою, естественнымъ закономъ и ученіемъ?» —

Мы не выдумываемъ – беремъ и разсказываемъ сокращенно то, что подробно и вполнѣ нашли мы въ новомъ сочиненіи О. Іакинѳа, и узнали изъ бесѣды его о предметѣ, столь занимательномъ. Гдѣ-же здѣсь неизобразимыя трудности языка нашихъ юговосточныхъ сосѣдей? Ихъ раждали только невниманіе наше, и спутанная система, въ какой передавали намъ законы Китайскаго языка и Китаиской графической системы. Честь и слава нашему Русскому хинологу, который разсѣкъ Гордіевъ узелъ, и оказалъ изданіемъ грамматики своей Европейскую услугу, имѣвши случай многолѣтнею практикою на мѣстѣ изслѣдовать и узнать предметъ, столь маловѣдомый до него!

Когда и какъ составилась эта система письменности, столь отличная отъ гіероглифической и азбучной? Весьма естественно раждается такой вопросъ при ея соображеніи.

Китайцы сохранили преданіе, смѣшанное съ миѳичсскимъ разсказомъ о началѣ своихъ письменныхъ знаковъ. Выписываемъ его изъ предисловія къ грамматикѣ О. Іакинѳа.

Что касается до изобрѣтенія Китайскихъ письменъ, Китаецъ Шенъ-си-минъ представляетъ намъ одно изъ древнѣйшихъ свидѣтельствъ по сему предмету. Нѣкогда, пишетъ онъ, читая Индѣйскія уложенія, я нашелъ въ нихъ, что изобрѣтателей письменъ было трое: Фань, Цзялу, Цапъ-цзѣ. Первый сообщилъ свое открытіе Индіи. Его буквы пишутся отъ лѣвой руки къ правой. Второй жилъ въ Западныхъ странахъ. Его буквы пишутся отъ правой руки къ лѣвой. Послѣдній былъ въ Китаѣ (Чжунъ-ся). Его буквы пишутся сверху внизъ. Очевидно, что Шенъ-си-минъ подъ первыми разумѣетъ Санскритскія, подъ вторыми Арабскія, подъ третьимъ Китайскія письмена.

Предоставляя гг. оріенталистамъ изслѣдованіе начала буквъ Санскритскихъ и Арабскихъ, мы обратимъ вниманіе на одно Китайское письмо.

Цаяъ-цзѣ, которому Китайцы приписываютъ изобрѣтеніе своихъ буквъ, имѣлъ пребываніе въ нынѣшней Китайской губерніи Шаньси. Повѣствованіе объ немъ любопытно. Въ одно время, спустившись съ Сюань-ху на сѣверный берегъ рѣки Ло, увидѣлъ онъ черепаху, спина которой имѣла по красной землѣ темныя черты. Разсматривая сіи черты, и вмѣстѣ съ тѣмъ наблюдая слѣды разныхъ животныхъ и птицъ, онъ падалъ на счастливую мысль изображать условными знаками самыя понятія о вещахъ. Сей Цанъ-цзѣ, по древнимъ преданіямъ, жилъ въ такія времена, когда первобытные обитатели Китая находились еще въ полудикомъ состояніи, укрывались въ берлогахъ и норахъ, не знали ни одѣянія, ни огня, питались сырымъ мясомъ и растеніями. Въ слѣдъ за нимъ, нѣкто Суй-жинь-шы открылъ употребленіе огня, и первый ввелъ способъ замѣчать общественныя дѣла узелками на веревочкѣ. Изъ сихъ преданій съ полною вѣроятностію можно заключить, что Цанъ-цзѣ первый открылъ способъ чертить на немъ либо изображенія видимыхъ вещей, и не болѣе какъ въ семъ самомъ состояло его изобрѣтеніе Китайскаго письма. По прошествіи нѣкотораго времени, государь Фу-си-шы выдумалъ восемь Гуа, изъ коихъ каждый состоитъ изъ шести чертъ, трехъ цѣльныхъ и трехъ ломаныхъ[1]1
  Изъ различнаго соединенія цѣлыхъ чертъ съ ломаными произошло 64 разныхъ Гуа, или фигуръ, изъ коихъ каждая содержитъ въ себѣ нравственную истнну, и сіе самое составляетъ содержаніе книги И-цзинь, первой изъ древнѣйшихъ Китайскихъ книгъ.


[Закрыть]. Сіи самыя черты привели Фу-си-шы къ изобрѣтенію Китайскаго письма, т. е. условныхъ знаковъ, которые онъ ввелъ для замѣчавія общественныхъ дѣлъ, вмѣсто веревочныхъ узелковъ. Сей Фу-си-шы, по счисленію, основанному на предположеніи вѣроятности, жилъ въ концѣ 39, или въ началъ 38 столѣтія до Р. X. Слѣдовавшій за нимъ государь Ю-сюнъ-шы уже въ состояніи былъ положить прочное основаніе гражданскому образованію въ народѣ. Онъ раздѣлилъ Китай на области, и учредилъ шесть министерствъ, доселѣ удержанныхъ въ Китайскомъ управленіи; изобрѣлъ ноты для музыки, и написалъ первую врачебную книгу, донынѣ существующую подъ названіемъ Нэй цзинъ; сдѣлалъ небесную сферу, и сочинилъ мѣсяцесловъ[2]2
  Сему государю преданія еще приписывать изобрѣтеніе разной домашней посуды и оружія, телѣгъ, компаса, мѣръ, вѣсовъ, строенія домовъ и водоходныхь судовъ, добываніе мѣдной руды, плавленіе мѣдной монеты, открытіе шелководства и введеніе царскаго одѣянія.


[Закрыть]. Шунь, первый законодатель Китая, въ 3385 году по Р. X., предписалъ своимъ астрономамъ повѣрить прежнія астрономическія выкладки, и сдѣлалъ новую небесную сферу. Все сіе ведетъ васъ къ заключенію, что хотя точное начало Китайекаго письма неизвѣстно, но весьма достовѣрно, что оно существовало до государя Шунь, и совершенствовалось на ряду съ постепеннымъ возвышеніемъ гражданскаго устройства въ Китаѣ.

Въ древности, пока еще не были изобрѣтены въ Китаѣ кисть, тушь и бумага,[3]3
  Писчую кисть изобрѣлъ Мынъ-тьхянь, полководецъ, построившій Великую Стѣну, за 800 съ небольшимъ лѣтъ до Р. X., a евнухъ Цай-дунь, вскорѣ по Р. X., открылъ способъ дѣлать изъ древесной коры и вѣтошекъ, или тряпокъ, писчую бумагу.


[Закрыть] писали вырѣзывая буквы на бамбуковыхъ доскахъ, или рисуя оныя на шелковыхъ тканяхъ. Трудности и вмѣстѣ съ тѣмъ медленность такого письма, поставляли писателей въ необходимость выражать свои мысля съ чрезвычайною краткостію и силою. Такъ писали отъ династіи Ся до династіи Цинь (2205-202 до Р. X.), и государственные люди и частные ученые. И какъ въ сочиненіяхъ первыхъ сохранились значеніе письменъ, и первыя уложенія Китая, въ послѣдствіи принятыя за основаніе словесности и законодательства, то оныя уже и во время славнаго мудреца Кхунъ-фу-цзы (Конфуція) почитались основными, Цзинъ, т. е. классическими, или священными. Со временъ династіи Хань до династіи Юань (съ 202 года до Р. X. до 1264-го по Р. X.), Китайская словесность поощряемая правительствомъ, безпрерывно шла къ совершенству. Но какъ сей періодъ слѣдовалъ непосредственно за древними временами, то писатели, увлекаемые подражаніемъ, болѣе руководствовались духомъ древности. Въ лучшихъ ихъ твореніяхъ господствуетъ та же краткость въ словахъ, та же выразительность въ мысляхъ, и хотя сіи творенія, по мнѣнію новѣйшихъ Китайскихъ критиковъ, уступаютъ древнимъ, какъ въ краснорѣчіи, такъ въ правильности и силѣ мыслей, но за всѣмъ тѣмъ считаются образцовыми, и на ряду съ ними составляютъ, такъ называемую, древнюю словесность, Гу-вынь. Съ паденіемъ дома Сунъ начинается третій періодъ Китайской словесности. Въ сіе время потомки Чингисъ-Хановы, овладѣвъ престоломъ Китая, окружили себя смѣсью народовъ цѣлой Азіи. Гордый Китаецъ, изнемогшій подъ тяжестью желѣзнаго ига, наконецъ преклонился къ раболѣпству. Съ сего времени, вмѣсто прежней простоты и краткости въ слогѣ, появилась пышность въ наборѣ словъ, роскошь въ описательныхъ выраженіяхъ, и словесность, одѣтая блескомъ пустаго краснорѣчія, утратила тайну управлять волею и дѣйствовать на чувство. Таковъ былъ ходъ Китайской словесности въ продолженіе минувшихъ сорока вѣковъ. Но между тѣмъ, какъ ходъ ея измѣнялся съ ходомъ политическихъ перемѣнъ, языкъ, поддерживаемый законами, оставался неизмѣннымъ, ибо въ Китаѣ издревле существуетъ законъ, которымъ запрещено вводить новые условные знаки (буквы), безъ утвержденія оныхъ верховною властію.

Въ настоящее время (что долженствовало быть и прежде), Китайскій языкъ дѣлится на книжный и разговорный, изъ коихъ послѣдній отличается отъ перваго оборотами, ему одному свойственными. Первымъ пишутъ все вообще, a послѣднимъ только романы, повѣсти и пѣсни народныя.

Почитаемъ любопытнымъ выписать еще критическое обозрѣніе изданныхъ донынѣ Европейцами Китайскихъ грамматикъ, тѣмъ болѣе, что при малоизвѣстности предмета, о которомъ идетъ рѣчь, книга О. Іакинѳа не поступитъ въ продажу, слѣдовательно, останется въ рукахъ весьма немногихъ читателей, будучи напечатана въ небольшомъ числѣ экземпляровъ.

Европа еще недавно познакомилась съ языкомъ и письменами Китайскими. Въ половинѣ XVI столѣтія, Католическіе вѣропроповѣдники первые проникли въ сіе государство, съ благочестивымъ намѣреніемъ, посѣять тамъ сѣмяна Евангельскаго ученія. Изученіе Китайскаго языка было необходимо для достиженія сей цѣли, и многіе изъ нихъ съ успѣхомъ упражнялись въ немъ. Въ послѣдствіи, нѣкоторые изъ ученыхъ, по страсти къ наукамъ, начали заниматься Китайскимъ языкомъ въ самой Европѣ, и также пріобрѣли, хотя не полныя, но довольно основательныя свѣдѣнія въ ономъ. И тp3; и другіе занимались между прочимъ изложеніемъ самыхъ правилъ Китайскаго языка, и составили грамматическія системы. Къ первымъ изъ нихъ преимущественно причисляются Варо, Маршманъ, Премаръ, Морриссонъ и Гонзальвъ, a къ послѣднимъ Байеръ, Фурмонъ и Абель Ремюза.

Первую Китайскую грамматику написалъ, сколько намъ извѣстно, О. Варо на Испанскомъ языкѣ, и расположилъ оную по порядку частей рѣчи, примѣняясь къ правиламъ Латинской грамматики. Онъ старался объяснить, какимъ образомъ, при неизмѣняемости словъ въ Китайскомъ языкѣ, можно выразить на немъ измѣненія, свойственныя Европейскимъ языкамъ, a сіе самое воспрепятствовало ему раскрыть подлинныя свойства Китайскаго языка. Сверхъ сего Грамматика О. Варо написана только для общенароднаго, a не для ученаго языка, да и Китайскія слова въ примѣрахъ писаны Латинскими же буквами, почему можетъ она служитъ только для тѣхъ, которые желаютъ обучаться разговорному Китайскому языку, и при томъ въ самомъ Китаѣ[4]4
  Францискъ Варо, миссіонеръ Доминиканскаго ордена, напечаталъ свою Грамматику въ Кантонѣ въ 1703 году (8), подъ названіемъ: Arte de la lengva mandarina, въ одной книжкѣ, состоящей изъ 64 листовъ. Буквы подлинника были писаны кистью, и въ семъ видѣ вырѣзаны на деревянныхъ доскахъ, на которыхъ производилось тисненіе по способу Китайскаго книгопечатанія. Сія Грамматика столъ рѣдка, что по увѣренію Абель-Ремюза, даже въ Парижской Королевской Библіотекѣ нѣтъ ни одного экземпляра оной. Я получилъ сію книгу для пересмотра изъ музеума Азіятскихъ книгъ, принадлежащаго барону Павлу Львовичу Шиллингу фонъ-Канштать.


[Закрыть].

Вторая Китайская Грамматика, появившаяся въ свѣтъ послѣ Варовой, есть твореніе Байера, который обучался Китайскому языку въ Европѣ, въ такое время, когда Европейцы имѣли очень недостаточныя свѣдѣнія о самомъ Китаѣ, не говоря уже о Китайскомъ языкѣ. Къ чести Байера должно сказать, что онъ получилъ, хотя очень неполное, но довольно правильное понятіе о механизмѣ языка. Сей ученый написалъ свою Грамматику на Латинскомъ языкѣ, и даже Китайскій текстъ въ примѣрахъ писанъ Латинскими же буквами. Нѣтъ сомнѣнія, что Байеръ матеріалы для сей книги получилъ отъ Европейцовъ, долго жившихъ въ Китаѣ, по совсѣмъ тѣмъ, его Китайская Грамматика также содержитъ въ себѣ правила только для одного разговорнаго языка, и, какъ первое въ Европѣ произведеніе въ семъ родѣ, носитъ на себѣ тяжелый отпечатокъ несовершенства, по недостатку правилъ, и по неисправности буквъ Китайскихъ[5]5
  Ѳеофилъ Зигфридъ Байеръ, профессоръ исторіи и древностей при С. Петербургской Академіи Наукъ, иэдалъ свою Китайскую Грамматику подъ названіемъ: Museum Sinicum, въ двухъ томахъ, изъ коихъ въ первомъ помѣщена Grammatica Sinica, во второмъ Lexicon Sinarum latine explicatum. Сія книга посвящена Ѳеофану, архіепископу Новгородскому, и напечатана въ типографіи С. Петербургской Академіи Наукъ въ 1750 году (8). И такъ первая Китайская Грамматика въ Европѣ напечатана была въ Россіи – членомъ С. Петербургской Академіи Наукъ.


[Закрыть].

Въ слѣдъ за Байеровою Грамматикою показалась третья Китайская Грамматика, изданная Фурмономъ, подъ названіемъ: Чжунъ-ю-гуань-хуа, что отъ слова въ слово значитъ: «Китайскій разговорный языкъ высшаго сословія». Изъ самаго названія книги можно видѣть, что Фурмонъ написалъ свою Грамматику для одного разговорнаго языка, которымъ Европейскіе вѣропроповѣдники, проникшіе въ Китай, занимались преимущественно передъ книжнымъ, и который, какъ мы выше сказали, отличенъ отъ книжнаго. Сія Грамматика раздѣлена на двѣ части. Въ первой изъ нихъ, кромѣ нѣсколькихъ правилъ Китайскаго языка, помѣщены склоненія именъ и спряженіе глаголовъ, по формамъ Европейскихъ грамматикъ составленныя, a во второй изложено словосочиненіе, котораго самую большую часть составляютъ не правила, a учтивыя выраженія, употребляемыя при свиданіи. Въ концѣ книги приложенъ любопытный реэстръ Китайскихъ книгъ, находившихся въ то время въ Парижской Королевской Библиотекѣ. Это была первая Грамматика, въ которой Китайскій текстъ въ примѣрахъ писанъ Китайскими буквами. Нѣкоторыя правила въ оной изложены довольно хорошо, но вообще не полны; въ примѣрахъ встрѣчаются выраженія нетерпимыя въ чистомъ разговорномъ языкѣ, и самый переводъ мѣстами ошибоченъ. Все сіе достаточно показываетъ, что сочинитель учился Китайскому языку не въ Китаѣ, a во Франціи, по Грамматикѣ О. Варо, и написавъ собственную Грамматику, не имѣлъ средствъ повѣрить оной съ людьми, основательно знавшими Китайскій языкъ[6]6
  Стефанъ Фурмонъ, профессоръ Арабскаго языка въ Парижѣ, издалъ Китайскую Грамматику на Латинскомь языкѣ, присовокупивъ къ Китайскому и Латинское названіе: Linguae Sinarum Mandarinier hieroglyficae Grammatica duplex, latine et cum characteribus Sinensiuna. Сія книга посвящена Лудовику XV, и напечатана въ Парижѣ въ 1742 году, въ листъ. Китайскія буквы грубовато вырѣзаны.


[Закрыть].

Въ тоже самое время, когда Фурмонъ въ Европѣ трудился надъ сочиненіемъ Китайской Грамматики, О. Премаръ, находясь въ Китаѣ, писалъ свою, подъ названіемъ: Notitia linguae Sinicae. Сей миссіонеръ, много занимавшійся Китайскимъ языкомъ въ самомъ Китаѣ, совершенно постигъ свойства сего языка, и съ большою точностію показалъ оныя въ своей Грамматикѣ, не привязываясь къ грамматическому порядку Европейскихъ языковъ, какъ неимѣющихъ никакого сходства съ Китайскимъ языкомъ. Въ первой части своего творенія, О. Премаръ кратко излагаетъ основныя понятія о языкѣ и письменахъ Китайскихъ; во второй изображаетъ обороты разговорнаго, въ третьей обороты книжнаго, или ученаго языка. Въ обѣихъ послѣднихъ преимущественное даетъ мѣсто словамъ, имѣющимъ многообразное употребленіе, и употребленіе оныхъ объясняетъ многими прекрасными примѣрами, изъ которыхъ, впрочемъ, самая большая часть суть выраженія, принадлежащія въ словарю, и не составляющія существенныхъ правилъ языка. Примѣры вообще писаны Китайскими буквами средственнаго шрифта. Жаль только, что въ Notitia linguae Sinicae, твореніе единственномъ въ семъ родѣ по чистотѣ слога, находится общій высшимъ Грамматикамъ недостатковъ въ правилахъ, на которыхъ основывается управленіе словъ въ разговорѣ и письмѣ, свойственное Китайскому языку. По сей, кажется, причинѣ, самъ О. Премаръ не назвалъ своего сочиненія Грамматикою, хотя въ ономъ изобильно находятся матеріалы, потребные къ составленію полной Грамматики[7]7
  Іосифъ Генрихъ Премаръ, іезуитъ, написалъ Notitia lingnae Sinісае, на Латинскомъ языкѣ, a примѣры въ ней изложилъ Китайскими буквами. Сія книга долго находилась въ разныхъ Европейскихъ библіотекахъ въ рукописи; наконецъ Англичане напечатали ее въ Малаккѣ подъ названіемъ, Notitia linguae Sinicae Auctore P. Premare, Malacae, Cura Academiae Anglosinensis, 1831, in 4, 962 стр. Показаніе (index) 28 стр.


[Закрыть].

Англійскіе миссіонеры, жившіе въ Кантонѣ, также издавна упражнялись въ Китайскомъ языкѣ, но поздно начали обнаруживать свои свѣдѣнія въ ономъ. Г-нъ Маршманъ издалъ Clavis Sinica (Ключъ къ Китайскому языку), въ 1814 году. Я не имѣлъ случая видѣть сей книги, и потому не могу произнести сужденія ни о расположеніи, ни о внутреннемъ достоинствѣ оной. Абель-Ремюза, въ Введеніи къ своей Китайской Грамматикъ пишетъ, что Clavis Sinica не есть грамматика, но длинное разсужденіе о слогѣ, которымъ писанъ Лунь юи, составляющій третіе отдѣленіе Четырекнижія[8]8
  Маршманъ, Англійскій миссіонеръ въ Кантонѣ, напечаталъ Claris Sinica, на Латинскомъ языкѣ, въ Серампурѣ, въ 1814 году, 600 стран. Потомъ онъ издалъ Лунь-юй, переведенный имъ на Англійскій языкъ.


[Закрыть].

Черезъ годъ по напечатаніи Clavis Sinica, Мориссонъ издалъ Китайскую Грамматику на Англійскомъ языкѣ, въ которой примѣры писаны Китайскими буквами. При долговременномъ пребываніи въ Кантонѣ, онъ пріобрѣлъ хорошее знаніе въ Китайскомъ языкѣ, но при сочиненіи своей Грамматики, приспособляя употребленіе оной для своихъ соотечественниковъ, старался изложить правила болѣе для разговорнаго слога, и выразить на Китайскомъ языкѣ всѣ грамматическія измѣненія, свойственныя Англійскому языку, a сіе самое заставляло его иногда составлять примѣры изъ выраженій мало употребительныхъ въ Китайскомъ языкѣ. Отсюда каждый можетъ заключить, что такая учебная книга недостаточна къ прямому познанію даже самаго общенароднаго Китайскаго языка, ибо она не въ точности показываетъ отличительныя свойства сего языка[9]9
  Морриссонъ, Англійскій миссіонеръ въ Кантонѣ, напечаталъ свою Грамматику Китайскаго языка въ Серампурѣ, въ 1815. году, подъ Китайскимъ названіемъ: Тхунь-юнь-янь-чжи-фа, съ присовокупленіемъ Англійскаго перевода: A Grammar of the chinese language, 8, 280. стр. Китайскія буквы въ сей грамматикѣ чисто вырѣзаны.


[Закрыть].

Абель-Ремюза написалъ Китайскую Грамматику на Францускомъ языкѣ, въ которой также примѣры писаны Китайскими буквами. Онъ, какъ Байеръ и Фурмонъ, не имѣдъ случая быть въ Китаѣ, a обучался Китайскому языку въ Парижѣ, самоучкою, но справедливость обязываетъ меня сказать, что средства, дарованія и трудъ доставили ему хорошее свѣдѣніе въ ономъ. Расположеніе его Грамматики не многосложно, и, должно сказать, правильно. Въ предисловіи, съ большою основательностію предлагаетъ онъ свое мнѣніе о грамматикахъ Китайскаго языка, изданныхъ, или сочиненныхъ до появленія въ свѣтъ его собственной, a въ Введеніи помѣщены основныя понятія о языкѣ и письменахъ Китайцевъ. За ними слѣдуетъ самая грамматика, разделенная на двѣ части, изъ коихъ въ первой изложены правила, по которымъ Китайцы въ книжномъ языкѣ, безъ измѣненія словъ, выражаютъ грамматическія измѣненія свойственныя Европейскимъ языкамъ; во второй содержатся такія же правила для общенароднаго языка. Первую часть онъ назвалъ Гу вынь, ou style antique, вторую Гуан-хуа, ou syle moderne. Мы тотчасъ увидимъ, что Абель-Ремюза, по недостатку практическихъ свѣдѣній въ Китайскомъ языкѣ, ошибся въ названіи частей своей Грамматики. Гу-вынь, какъ мы выше уже сказали, отъ слова въ слово значитъ: «древняя словесность». Подъ симъ названіемъ въ Китаѣ издано нѣсколько книгъ, въ которыхъ помѣщены образцовыя мѣста изъ сочиненій древнихъ. Гуань-хуа значитъ «разговорный языкъ высшаго сословія». Оба сія выраженія суть употребительныя, и первому изъ лихъ противополагается выраженіе шы-вынь, то есть, «нынѣшняя словесность», a второму выраженіе су-хуа, то есть, «простонародный» или «деревенскій языкъ». Изъ сего объясненія открывается, что въ Китаѣ находится, какъ выше уже было сказано, два языка, книжный и разговорный.

Не смотря на все это, о грамматикѣ Абель-Ремюза должно сказать, что ошибочное названіе частей нимало не вредитъ внутреннему достоинству самой книги, потому, что правила, изложенныя въ первой пасти для древняго слога, можно примѣнять ко всѣмъ родамъ другихъ ученыхъ слоговъ, употребляемыхъ нынѣ въ Китаѣ, a вторая часть содержитъ правила для нынѣшняго общенароднаго языка[10]10
  Абель Ремюза, членъ Французской Академіи, издалъ Китайскую Грамматику въ Парижѣ, въ 1833 году, подъ названіемъ: Хань-вынь-ци-мынь, Elemens de la grammaire Chinoise. Она напечатана in 4, и отличается отъ прочихъ грамматикъ чисто вырѣзанными Китайскими буквами.


[Закрыть].

Послѣднюю грамматику Китайскаго языка написалъ Гонзальвъ на Португальскомъ языкѣ, онъ началъ сію книгу краткимъ ключевымъ словаремъ, въ которомъ при каждомъ знакѣ показаны ключъ его, удареніе, выговоръ, двоякій способъ начертанія, и употребительнѣйшія выраженія. Далѣе слѣдуютъ 20 главъ выраженій, употребляемыхъ въ книжномъ и общенародномъ языкахъ. Въ слѣдъ за симъ изложено словосочиненіе, въ которомъ, безъ означенія правилъ, приведено множество примѣровъ, показывающихъ, какимъ образомъ одна и та же мысль выражается, и книжнымъ и разговорнымъ слогомъ, и сіи выраженія примѣнены къ формамъ измѣненія частей рѣчи, употребляемымъ въ грамматикахъ Европейскихъ языковъ; далѣе 46 разговоровъ на общенародномъ языкѣ, пословицы, краткая біографія славныхъ мужей, начиная съ Фу-си-шы, до настоящаго времени; къ біографіи пріобщено баснословіе (Китайская миѳологія). Наконецъ Гонзальвъ заключаетъ свою Грамматику примѣрными образцами различныхъ родовъ Китайской словесности. Слогъ разговоровъ и примѣровъ, какъ на ученомъ, такъ и на простонародномъ языкѣ вообще, чистъ и правиленъ[11]11
  Сія грамматика напечатана въ Макао, въ 1829 году, in 4, подъ названіемъ Хань-цзы-вынь-фа, Arte China constante de alpnabeto e grammatica comprehendendo modelas las differentes composiciones. Къ ней пріобщенъ второй томъ, содержащій въ себѣ Словарь Португало-Китайскій, расположенный по Латинскому алфавиту. Шрифтъ Китайскихъ буквъ не очень ясенъ, что могло зависѣть и отъ бумаги, которая нѣсколько сѣра.


[Закрыть].

Изъ восьми исчисленныхъ Грамматикъ только три заслуживаютъ вниманіе наше: это суть Грамматики Премара, Абель-Ремюэа и Гонзальва, по которымъ можно обучаться и общенародному и книжному Китайскому языку. Но если сіи три Грамматики сравнить между собою, то Премаръ и Гонзальвъ берутъ большее преимущество передъ Абель-Ремюза наборомъ примѣровъ, a послѣдній превосходить обоихъ, хотя недостаточнымъ, но яснымъ изложеніемъ самыхъ правилъ Китайскаго языка. По первымъ двумъ легко обучаться Китайскому языку, находясь въ Китаѣ, a по грамматикѣ Абель-Ремюза можно и въ Европѣ пріобрѣсть въ немъ достаточное свѣдѣніе.

Вотъ что говоритъ О. Іакинѳъ о собственномъ трудѣ своемъ, съ скромностію, столь приличною истинному знанію:

Россія по сопредѣльности съ Китаемъ давно уже находятся въ непосредственной связи съ сею державою, и Россійская Духовная Миссія съ 1715 года имѣетъ постоянное пребываніе въ Пекинѣ, для образованія переводчиковъ въ Китайскомъ и Маньчжурскомъ языкахъ, но какъ письменныя сношенія болѣе производятся на Маньчжурскомъ языкѣ, то члены Миссіи до сего времени преимущественно занимались послѣднимъ, не обращая должнаго вниманія на языкъ Китайскій. Въ Кяхтѣ, напротивъ, гдѣ Китайскій языкъ необходимъ для торговыхъ сношеній съ Китайцами, съ самаго открытія торговли на семъ мѣстѣ, еще ни одинъ изъ Русскихъ не занимался постояннымъ изученіемъ онаго, не смотря на то, что Китайцы ежедневно имѣютъ обращеніе съ нами по торговымъ дѣламъ. Причина сему заключалась въ томъ, что Китайцы, употребляя при обращеніи съ Русскими исковерканное Русское нарѣчіе, не въ состояніи объяснить на ономъ и первыхъ началъ своего языка. Къ чести Кяхтинскаго купечества должно сказать, что оно давно чувствовало необходимость имѣть въ Кяхтѣ училище Китайскаго языка, но главное препятствіе къ тому состояло въ недостаткѣ учителей.

Изъ членовъ Миссіи, возвращавшихся изъ Китая въ отечество, лучшіе оставались переводчиками при Министерствѣ Иностранныхъ Дѣлъ, a средственные не въ состояніи были принять на себя должности классическаго учителя. Наконецъ сіе препятствіе миновалось съ прибытіемъ послѣдней Миссіи, возвратившейся изъ Пекина въ 1831 году, и Высокій Покровитель наукъ Николай I, по представленію Азіятскаго Комитета, исполнилъ желаніе Кяхтинскаго купечества, утвердивъ въ Кяхтѣ существованіе училища Китайскаго языка.

Сіе обстоятельство было поводомъ къ тому, что Азіятскій Департаментъ Министерства Иностранныхъ Дѣлъ, ревностно споспѣшествующій распространенію въ нашемъ отечествѣ Восточной Словесности и полезныхъ свѣдѣній объ Азіи, препоручилъ мнѣ написать Китайскую грамматику, для употребленія въ Кяхтинскомъ училищѣ, и испросилъ Высочайшее соизволеніе напечатать оную иждивеніемъ казны. Это уже седьмая моя книга, на которую Азіятскій Департаментъ обращаетъ всемилостивѣйшее Монаршее вниманіе, поощрительное для занимающихся науками. Записки о Монголіи, также Описаніе Чжуньгаріи и Восточнаго Туркистана, Исторія четырехъ Хановъ, Троесловіе, Исторія Тибета и Хухунора, Историческое обозрѣніе Ойратовъ, или Калмыковъ, не были бы изданы въ свѣтъ, безъ пособія со стороны правительства.

Касательно самаго состава сочиненія О. Іакинѳа, можно видѣть изъ разсмотрѣнія его прежде изданныхъ Европейцами Китайскихъ грамматикъ, что они не во многомъ могли быть ему полезны. Онъ бралъ матеріялы изъ практики и элементарныхъ Китайскихъ сочиненій, грамматикъ и словарей, a система изложенія принадлежитъ рѣшительно ему самому. Вотъ расположеніе, принятое почтеннымъ хинологомъ нашимъ:

Часть L Китайскій языкъ и письмена. Идея языка; дѣленіе звуковъ; составъ, начертаніе, виды, правописаніе, знаки препинанія Китайцевъ; произношеніе письменъ, ударенія, дѣленія на классы. Китайская каллиграѳія. Правописаніе иностранныхъ словъ. – Часть II. Китайская Грамматика. Части рѣчи, каждая отдѣльно, и Китайское раздѣленіе частей рѣчи (синтаксисъ собственно).

За тѣмъ слѣдуютъ любопытныя и необходимыя приложенія:

1. Составъ Китайскихъ буквъ.

2. Образцы всѣхъ шести Китайскихъ почерковъ.

3. Неправильныя письмена.

4. Измѣненныя письмена.

5. Сличеніе древнихъ и новыхъ письменъ.

6. Китайскіе звуки Русскими, Французскими, Португальскими и Англійскими буквами.

7. Ключевыя письмена и измѣненные ключи.

8. Цыфры Китайскія.

9. Китайскій циклъ.

10. Замѣны Китайцами мѣстоименій.

Назначая книгу свою для употребленія въ Кяхтинской школъ Китайскаго языка, О. Іакинѳъ присовокупилъ, въ окончаніи, Китайскія названія Русскихъ товаровъ, Китайскихъ товаровъ, и номенклатуру чаевъ.

Особенное вниманіе всякаго, даже и незанимающагося Китайскимъ языкомъ, должно обратить прибавленіе шестое, гдѣ объясняется правильное произношеніе Китайскихъ именъ. Каждый народъ пишетъ ихъ по своему, не потому, чтобы ошибался, но потому, что въ началѣ принялъ по своему условныя буквы своего языка для выраженія, стараясь показать ими Китайское произношеніе. Такъ нашу Москву, Французъ привыкъ писать Моску, Нѣмецъ Moскау, другіе народы Москова, Мосха. Такъ Французъ пишетъ: гуанъ, kouang; цю, khieou; пхынъ, pheng; Англичанинъ – хунъ, hwang; цзинъ, tsing; Португалецъ – нянь, niam, чо, cho, и проч. – Отъ этого происходитъ совершенная сбивчивость при переводахъ извѣстій о Китаѣ съ разныхъ языковъ, и имена Китайскія кажутся совершенно различны, когда они въ сущности одни и тѣ же, и разнятся только потому, съ какого языка Европейскаго мы беремъ ихъ.

У насъ, въ Россіи, какъ y частныхъ людей, такъ и въ казенныхъ библіотекахъ находится не мало Китайскихъ книгъ. Богатыя собранія ихъ есть въ Парижѣ, Лондонѣ, и даже въ Германіи. Но если чрезвычайно мало донынѣ издано Европейцами переводовъ съ Китайскаго, то еще менѣе издано Китайскихъ текстовъ. Можетъ быть, этому отчасти причиною неудобство имѣть подвижныя Китайскія буквы для печатанія, при многочисленности Китайскихъ знаковъ. Впрочемъ, y Французовъ и Англичанъ есть такія буквы. Мы предоставляемъ себѣ удовольствіе поговорить вообще о литературѣ Китайцевъ и трудахъ по сей части Европейцовъ, въ особенныхъ статьяхъ.

Не можемъ не изъявить здѣсь желанія нашего, чтобы за изданіемъ Грамматики Китайской на нашемъ языкѣ слѣдовало изданіе Китайской учебной хрестоматіи, могущей послужить пособіемъ къ изученію Китайскаго языка въ Россіи. Знаемъ, что подобные труды рѣшительно можно назвать неблагодарными. Ихъ цѣнятъ не многіе, и тяжкій трудъ дѣлателя едва ли награждается, въ какомъ бы то ни было отношеніи. Но здѣсь должна руководствовать мысль общаго добра, и безкорыстіе подвига для пользы просвѣщенія. Конечно, не это можетъ останавливать ревность нашего почтеннаго хинолога, но трудность изданія въ свѣтъ его трудовъ. Все, чѣмъ донынѣ обогатилъ онъ нашу литературу, могло явиться только съ пособіемъ просвѣщеннаго нашего правительства. Такъ правительствомъ изданы y насъ труды гг. Шмидта и Ковалевскаго, касательно Монгольскаго языка и Монгольской литературы. Видно, что не настало еще время для пожертвованій на подобные подвиги частныхъ людей, имѣющихъ къ тому средства. Такъ важныя, обширный, новый трудъ нашего почтеннаго хинолога, (отрывокъ изъ котораго читатели наши видѣли въ С. О., книжка IV, отд. Ш, стр. 97—137, и о которомъ надѣемся мы поговорить подробнѣе) ожидаетъ благодѣтельнаго вниманія правительства, н тогда только можетъ явиться въ свѣтъ, будучи со всѣмъ окончанъ въ рукописи. – Такъ надѣемся мы, что Россіи суждено, можетъ быть, подарить Европу, и необходимымъ пособіемъ для изученія Китайскаго языка и литературы – словаремъ Китайскимъ. Вообще недостатокъ Восточныхъ словарей составляетъ великое и главное препятствіе для Европейцовъ въ изученіи Восточныхъ языковъ. Они рѣдки, дороги, недостаточны. Всего ощутительнѣе это въ отношеніи Китая. Наполеону обязаны хинологи изданіемъ перваго Китайско-Французско-Латинскаго Словаря (Dictionnaire chinois, franèais et latin, Парижъ, 1813 г.), съ старинной рукописи О. Василія Глемонскаго (хотя ее и приписывали Дегиню). Изданіе было роскошно, но книга недостойна великолѣпнаго изданія. Клапротъ издалъ прибавленіе къ этому словарю (Supplement au dictionnaire chinoislatin du P. Basile de Glemona, par J. Klaproth, Парижъ, 1819 г.). У Англичанъ есть недостаточный словарь Морриссона (Dictionary of the chinese language, 1815 r. 6 t. in 4). Недавно изданы еще въ Макао маленькіе словари Китайско-Португальскій и Португальско – Китайскій, Гонсальва (Diccionario portuguezchina, no estilo vulgar e classico gerai, 1831 г. въ 4, и Diccionario china portuguez, composto por I. A. Goncalvas, 1855 r. in 4). Этимъ, кажется, ограничивается все, что сдѣлано до нынѣ Европейцами для Китайской лексикографіи. Будемъ надѣяться, что Россіи предоставлено показать что нибудь болѣе совершенное. О. Іакинѳъ имѣетъ для такого важнаго предпріятія богатые матеріялы, кромѣ собранія подлинныхъ Китайскихъ словарей, каковы новѣйшій Китайскій Словарь, въ 6-ти томахъ, Кханъ-си-цзы-дянь, и проч.