Текст книги "Город без войны"

9

Несколько следующих дней прошли в тревожном ожидании пайков, в бесконечном нытье Хныка и поисках съестного. Каждый день, просыпаясь, Сашка глядел в окно: ясное небо, ни облачка, только солнце красноватым светом освещает развалины.

– Сегодня уже точно дадут, – говорил он Кеше, который тем временем разводил едва живой огонёк, быстро наполнявший комнату дымом.

– Надо трубу сделать, – вздыхал Кеша, но не делал. Вместо этого они отправлялись к складу, куда стекалось по утрам множество штурмовиков.

– Ни шиша не предвидится! – простуженным голосом гавкал кладовщик. Но толпа не разбредалась, а с идиотским упорством, не желая ему верить, стояла и ждала. Только к полудню, извергая проклятия, парни расходились. Те, у кого в городе были родственники, занимали у них продукты и деньги. У кого таковых не было, сначала покупали еду у местных, но мизерный аванс очень скоро закончился, как и все заначки. Тогда торговцев стали грабить, и они больше не решались выходить со своим товаром на остановку.

Марка, которую Сашка хотел пустить на баню и звонок маме, была потрачена на кулёк чечевицы. Немного денег оставалось у Кеши, и он кормил Сашку в долг. О ссоре оба уже не вспоминали.

– Говорят, «Красные братья» подогнали к своему магазину бронетранспортёр, – делился новостями Кеша. – Боятся штурмовиков. А ещё в городе наших обходят стороной, а на рынках стоят солдаты, охраняют. Это потому что наши городской магазин ограбили, правда, их поймали и отправили в Контору. Один только удрал на развалины, думал, спасся. Но он всем про себя рассказал, и сегодня утром его спецотряд сцапал. Теперь повесят. А наш патрон, Тоффельт, запретил нам ездить в город. Дескать, потерпите, завтра будет пища. Только никто не верит…

– Слушай, Кеша, – перебил его Сашка. – Мы ведь тоже город защищаем, почему же нас не кормят? Мы ведь так и без врага передохнем.

– Не знаю я, что они думают. Только не нравится мне это всё…

На следующее утро всех созвал Олег.

– Волк был у начальства, и нам нашли работу. Будут или деньги, или продукты.

– На кого ишачить? – поинтересовался Женька.

– На падальщиков, у них какая-то эпидемия, рабочих мало. Кто может, через час со мной идут на погрузку каравана. Предупреждаю: работа тяжёлая; кто ослаб, пусть лучше не идёт. Командор уже отказался.

Из бригады пошли Олег, Лёва, Женька и Кеша с Сашкой. День был просто отвратительный: ветер пронизывал насквозь, пыль и мелкие камешки били по лицу. Солнце, показываясь из-за туч, немного согревало, но, когда оно скрывалось, становилось просто нестерпимо. Сашка подобрал с земли прутик и всю дорогу жевал его – так казалось, что что-то ешь.

– А в девятой этажке, – сообщил Кеша, – парень притащил кусок гудрона, так несколько человек его нажрались, и один из них помер.

Кеша теперь каждый день рассказывал о том, как кто-то умер. Смертей от голода ещё не было, гибли по глупости: отравившись не подходящим в пищу, в драках и перестрелках. Стреляли в голубей, собак из частного сектора, иногда промахивались, попадали друг в друга, калечились из-за применения самодельного оружия. Эти беды пока обходили дом, где комендантом был Волк, но все понимали, что рано или поздно что-то случится и здесь…

Уже у агентства Сашка заметил, что за ними крадётся Хнык.

– Я с вами, ребята, – заговорил тот, когда его увидели, – не могу дома сидеть, мне есть хочется.

– Всем хочется, – Олег мягко развернул Хныка. – Иди домой.

– Я помогу, Олег, пожалуйста, я вам правда помогу!

– Тебе нельзя тяжёлое поднимать, недоумок! – Олег замахнулся на Хныка, но не ударил.

– Да я потихоньку!

Казалось, Хнык сейчас разревётся.

– Пусть идёт, – решил Олег. – Ему нервничать тоже нельзя.

В караванном агентстве «Красных братьев» ребят встретил толстый улыбчивый мужик в добротном бордовом комбинезоне. Он осмотрел прибывших со всех сторон и почему-то развеселился.

– Что, детки, силы лишние?

Сашка понял, что смеяться Улыбчивый мог только над ним и Хныком. Но это уже было неважно. Очень хотелось есть, и было наплевать, как обзовут, лишь бы заплатили.

– Ну ладно, пупсики, – продолжил мужик, – в день загружаете один караван, плачу по пять марок на брата. Не загружаете – искалечу! Да вымойте рыла, продукты таскать будете.

Парни помылись в душевой для грузчиков, напялили красные мешковатые комбинезоны.

– Штаны держите крепче, малолетки! – гоготал Улыбчивый, потом поймал Сашку за рукав. – Ты, доходяга, сопрёшь хоть грамм – руки выдерну!

Сашка отскочил, понимая, что при случае мужик так и сделает. Грузили мешки с гречневой крупой в раздолбанные грузовики, выкрашенные в красный цвет. Всего машин в караване было десять, а мешки были тяжёлые, и забросить их наверх стало делом непростым. Улыбчивый теперь руководил погрузкой, уже не смеялся. Он несколько раз выбегал из конторы, махал руками, ругался, но быстрее дело не шло. Сашка и Кеша работали парой, а Хнык, забравшись в кузов, поправлял там мешки. Вскоре Сашка был насквозь мокрый от пота, несмотря на тонкий комбинезон. Несколько раз он хотел сесть и отдышаться, но боялся, что они не успеют загрузить караван. Кеша тоже взмок и даже, вопреки обыкновению, молчал. За их спинами на скамейке сидели шофёры, лениво смолящие самокрутки. Олег, загружающий соседний грузовик на пару с каким-то незнакомым парнем, изредка останавливался и выглядывал, всё ли в порядке с Хныком. Потом Сашка понял, что Олег смотрит и на него. А он уже еле двигался: перед глазами крутились чёрные точки, в голове бухало. «Ничего, – решил Сашка, – день как-нибудь доработаю. Зато дадут еду».

– Стоять! – крикнул вдруг один из шофёров и, забравшись в кузов, схватил Хныка за воротник. – Ты, мелкий, карманы выверни!

– Ой, дяденька, не бейте меня! – застонал Хнык. – Пожалейте сироту!

Мужик с размаха ударил его по лицу.

– Паршивец, воровать вздумал!

Олег удивительно быстро оказался в грузовике и перехватил руку шофёра, занесённую для следующего удара.

– Не трогай его, он всё отдаст…

Хнык, капая кровью из разбитого носа, принялся высыпать маленькие зёрна на пол.

– Что здесь происходит? – спросил вышедший на крыльцо Улыбчивый.

– Ворует, вот этот, – сказал шофёр.

– Пойдём со мной, – кивнул Хныку мужик. – А вы работайте, чего встали?

– Он никуда не пойдёт, – возразил Олег. – Мы или доработаем все вместе, или все уйдём.

– Вы никуда не уйдёте, пока не будет завершена погрузка, – мужик вытащил из-за пояса пистолет, – и, если один из твоих щенков ещё хоть зёрнышко возьмёт, я стреляю! А этого мы забираем.

– Так не годится! – Олег тоже достал пистолет.

Но к месту разборки от здания агентства уже спешили дюжие парни с автоматами. Лёва заматерился, а Женька пробормотал что-то вроде: «Хорош, Олег». Хнык сидел на холодной земле и ревел, развозя по лицу слёзы, сопли и кровь.

– Ладно, парень, – сказал Улыбчивый, опуская оружие, – оставьте себе этого сопляка. Будете дальше вести себя спокойно – уйдёте живыми. Будете воровать – нет.

Олег отошёл к своему грузовику. Сашка взялся за очередной мешок. Ему уже казалось, что в теле не осталось ни одной целой косточки, а гора мешков только ненамного убавилась.

Закончили в сумерках. Сашка кое-как переоделся, вышел на улицу и сполз по стене конторы. Небо прояснилось, и на нём то тут, то там стали появляться редкие звёзды. Сашка смотрел на них, и хотелось ему только одного – не двигаться. Сидеть на земле и смотреть на небо. Вышел Кеша и рухнул рядом.

– Сейчас Олег деньги получит, и пойдём домой, – устало сообщил он.

Неподалёку закашлялся Хнык. Сашка подумал, что Хнык самый несчастный в их бригаде: больной, хилый, кто угодно его обидеть может. Ну и унёс бы он сегодня горсть гречки. Что, «Красные братья» обеднели бы? Кинулись с автоматами на малолеток. Не зря их в городе ненавидят, не зря… А может, что-то сделать? Взять камень и проломить голову охраннику. А потом? Потом Сашку непременно убьют. Но всем будет всё равно. Кому здесь до кого дело? Ребята гибнут так часто, что бригада не успевает сжиться. Вот с Кешей в комнате раньше жил какой-то Андрюха, жил, а теперь его нет. И не на боёвке убили, а смертельно ранили в дурацкой драке со «Злыми хиппи». А Кеша и не грустит совсем, и рассказывает об этой драке почти с восторгом…

– Пойдём, – Сашку подёргали за плечо. Это был Женька. – Чего на холодной земле расселся? Простынешь и сдохнешь.

– Дали денег?

– Дали, держи карман шире. Кулёк гречки сунули, и валите…

Парни шли по тёмной дороге, тихо переговариваясь, кляня жадность падальщиков и гадая о том, что будут есть завтра.

– Сейчас хоть гречки налопаемся, – рассуждал Кеша. – У меня уже кишки все повывернулись в брюхе. А завтра поеду на добычу в город. А тебя, Сашка, не возьму. Ты больно честный. Зато можешь съездить домой и чего-нибудь принести пожрать. Съездишь?

– Не знаю.

– Ох, – вздохнул Кеша, – а ребята снизу вчера крыс наловили, жарили на костре, так пахло! Ты дрых, не помнишь. А ты бы стал крысу жрать?

– Стал бы.

Они уже приближались к автобусной остановке, когда Сашка остановился: на ней стояли несколько человек в привычной по Корпусу мышиного цвета форме. Он закрыл и открыл глаза – наваждение не исчезло. Чуть правее, у вербовочного пункта, он разглядел ещё пару фигур и крытый брезентом грузовик, в котором тоже копошились люди.

– Да, Олег прав, – пробормотал Сашка, – нас, кажется, тут оцепят. И в центр теперь не выберешься.

– А что это за мужики?

– Это, Кешенька, старшекурсники из гвардейского Корпуса, – Сашка усмехнулся. – И если они тебя в центр не пустят, ты, пожалуйста, не дёргайся.

– Как не дёргаться? А как без еды?

– Если мы им не понравимся, еда нам уже не пригодится.

Кеша задумался.

– А у тебя среди них друзей нет?

– Это старшекурсники, – уточнил Сашка, – думаешь, они нас вообще замечали?

– Уроды, – с чувством сказал Кеша, хотя его никто ещё не останавливал, – ну ничего, вот соберёмся ночью, и нам параллельно будет, из Корпуса они или нет. Пусть только попробуют в центр не пустить…

Сашка промолчал, но было ясно: дело плохо. Раз уж поставили кордон, то не один. К утру обнесут развалины по всем правилам. Значит, выдачи еды пока не предвидится. И сходить домой, как в увольнение, у него не получится. А Кеша, наивный, думает, что с кадетами можно договориться или устроить ночную перестрелку. Вот уж бред. У тех наверняка приказ стрелять при малейшей опасности. А стрелять они умеют. И вооружены автоматами, а не всякой ерундой, как обитатели развалин… Всё-таки здорово, что среди этих кадетов нет ни одного его знакомого. Было бы стыдно показаться перед ними в таком виде: грязным, измученным, шатающимся от голода. Стыдно признаться, что попал в штурмовики…

При тусклом свете угольков в мангале Сашка достал календарик. 11 октября, семнадцатый день в бригаде. Семнадцать дней. А чувство, будто год прошёл… Разве когда-нибудь Сашка мог себе представить то, что здесь происходит? Как будто это не его город…

10

Проснулся Сашка рано. Сосущее ощущение в животе, лёгкое головокружение и боль в мышцах, сложившись, мешали спать и создавали непривычное чувство беспомощности. Чувство, которое не должно возникать у солдата. Тем более у гвардейца. Беспомощный мужчина – уже бред, беспомощный военный – бред вдвойне. Военный, который вместо того, чтобы преодолевать трудности, думает, не сбежать ли ему домой… Сашка усмехнулся. А происходящее не так и ужасно. В конце концов, он собирается в будущем воевать. На войне трудностей куда больше. Подумаешь, голод… Однако, как Сашка себя ни уговаривал, организм с разумом не соглашался и есть хотелось всё больше. Если бы в комнате осталась хоть горсть крупы или муки, хоть полгорсти…

– Кеша, – Сашка приподнялся. – Кеша!

– Отвали, – отмахнулся Кеша, не открывая глаз. – Вскочит чуть свет и вопит. Подсунули, тоже мне, соседа.

– У нас гречки совсем не осталось?

– А ты её оставлял? – рявкнул Кеша, переворачиваясь на другой бок.

Сашка всё-таки встал, почиркал отсыревшими спичками и развёл огонь. Пришла в голову мысль накипятить воды и так обмануть голод. Не успела комната прогреться, как в дверь просунулся парень из соседней бригады. Звали его, кажется, Максим, а кличку Сашка знал точно – Пёс. Кличка показалась странной, но Кеша объяснил, что это от поговорки «пёс его знает». Пёс, по утверждению парней, знал и правда всё. Выглядел он нелепо: долговязый, худой, в больших круглых очках и облезшей каске, которую натягивал на вязаную шапочку. Зачем постоянно носить каску вне боя, Сашка понять не мог. Странной казалась и манера Пса ходить в распахнутой шинели, из-под которой выглядывал самовязаный свитер, и ежедневно чистить сапоги.

Пёс вошёл в комнату и кивком обозначил приветствие.

– Гостей принимаете?

– Ещё один, – простонал Кеша. – Чего вам не спится?

– Я насчёт еды, – сообщил Пёс, присаживаясь к огню и вытягивая озябшие, в цыпках, руки. – У меня табак лишний, хотел на продукты поменять. Вы как, ребята?

– Засунь себе этот табак, – сказал Кеша. – Самим жрать нечего.

– Печально, – Пёс вытащил из кармана бумажку, насыпал туда немного табаку, помял в пальцах и вскоре уже попыхивал самокруткой. – А чего ваш командор говорит?

– Наш командор, – Кеша фыркнул, – душу очищает, ему не до жрачки.

– Я Олега имел в виду.

– А командор у нас Шиз.

– Я про реального командора, а ты про формального, – терпеливо разъяснил Пёс. – Чувствуешь разницу?

– Брось свои учёные штучки, – отмахнулся Кеша. – Говори по-человечески.

– Что я, виноват, что вы нормальной речи не понимаете? А опускаться мне ни к чему, а то приду в университет и заматерюсь в приёмной.

– Ты что, в университет поступать собрался? – спросил Сашка. – А на кого?

– Я там уже учился, – важно сказал Пёс, – два семестра. На инженерно-строительном. Выбыл по причине временной неплатёжеспособности. Вот заработаю и вернусь. Профессия нужная. Вдруг война закончится, строителей с руками станут отрывать.

– Да, профессия нужная, ты прав.

– Вы прямо сейчас в университет собрались? – разозлился Кеша. – Тогда валите, и нечего других своими проблемами грузить.

– Ты, Иннокентий, то ли не с той ноги сегодня встал, то ли что, – вздохнул Пёс, – важность образования отрицаешь…

Ответить Кеша не успел. За стеной раздался крик:

– Помогите!

В соседней комнате слышались возня и как будто драка. Сашка и Кеша выскочили в коридор.

– У Хныка припадок! – кричал Женька Коньков.

Откуда-то мигом появился Олег. Они ввалились в комнату. Сашка остановился на пороге и с ужасом смотрел, как парни прижимают к полу худого маленького Хныка. Тот странно дёргался и хрипел.

– Ерхов! – крикнул Олег. – В столе ампула. Давай!

Хнык рвался из рук парней с ненормальной для такого пацана силой. Он уже в кровь разбил себе затылок о доски пола. Сашка дрожащими руками набрал содержимое ампулы в шприц и протянул Олегу. После укола Хнык подёргался ещё минуту и затих.

– Готово, – Кеша поднялся. – Фу-у… Я думал, он мне в пузе дыры пробьёт.

– А мне палец прикусил, зараза! – выругался Коньков. – Ты, Олег, держи ложку на видном месте, я больше ему руки в пасть совать не буду.

Сашка стоял, глядя на лежащего на полу Хныка. Тот был совсем не похож на живого.

– Иди, чего застыл, – устало сказал Олег и поднял Хныка на кровать. – Припадков не видел?

– Не видел, – ответил Сашка, не двигаясь с места. – А что с ним?

– Эпилепсия, или как там её, – тяжело дыша, пояснил Кеша. – Что-то часто это у него стало. Так никаких лекарств не хватит!

Сашка подошёл к кровати, на которой лежал Хнык, вгляделся в мертвенно-бледное лицо.

– А он живой?

– Живой, чего с ним сделается! – Кеша ушёл.

Олег укрыл Хныка одеялом и показал Сашке на стул:

– Садись, отдохни. Эти мерзавцы, падальщики… Горсти гречки пожалели! А ты молодец: я думал, день не проработаешь, свалишься.

– Я почти свалился, – признался Сашка. – До сих пор всё болит и мушки перед глазами.

– А я тебе говорил: уходи. Ты сам остался.

– Конечно, сам. Только, Олег, что же теперь будет? Как будто город про нас забыл.

Олег нервно засмеялся:

– Это тебе в Корпусе внушили, что город в тебе нуждается? Забудь. Всем, кроме тебя самого да, может, матери твоей, на тебя плевать! Скребись сам, как можешь. А сдохнешь – городу и лучше. Ни жилья тебе не надо будет, ни жрачки, ни места рабочего. Да если мы тут все околеем, знаешь, что людям в центре наплетут? Что мы бандюги были и туда нам и дорога. Никто и не усомнится!

– Неправда, – возразил Сашка не очень уверенно, – если бы мы были не нужны, нас бы тут не держали.

– Ты в Корпусе сколько проучился?

– Год.

– Был нужен? А потом? Так и тут. Никогда не знаешь, что Главе на ум придёт, а Тоффельту и подавно. Он сам бандит ещё тот. Сегодня он с Главой, а завтра поднимет нас и на Главу же поведёт. Понятно?

– Ерунда, – сказал Сашка, – у Главы гвардия, танкисты, вертолётчики, отряды гражданской обороны. Они нас за полдня перестреляют.

– Поэтому мы и сидим здесь, а не воюем с Главой, – кивнул Олег. – Но это я к примеру сказал. Чтобы ты не думал, что будешь воевать только с Энском и только за город. Ты теперь наёмник – куда скажут, туда и будешь стрелять…

Начал приходить в себя Хнык, и Олег замолчал. Сашка вышел в коридор, пытаясь определить, правду ли сказал ему Олег или преувеличивает. В коридоре стоял Витька Шиз. Посмотрел на Сашку странным взглядом:

– Что, излечили Костю? Подлецы! Не дали человеку перейти в мир лучшего.

Сашка попытался обойти командора, но тот неожиданно сильно схватил его за руку.

– Своими слезами и жалостью мы держим человека на земле, мы не даём ему раствориться в пространстве. Мы замахиваемся на судьбу, думаем обмануть её… Но ничего не выйдет! Судьбу не обмануть. Если он не должен жить, то и не будет. Понятно?

Сашка вырвался из Шизовых рук и быстро проскользнул в свою комнату. Пёс уже ушёл, оставив после себя тошнотворный запах табака и окурок на полу. Сашка уселся на подоконник, посмотрел на улицу. Несколько парней, кутаясь в фуфайки, что-то разыскивали среди развалин. Сашка подумал, что сегодня у склада толпы уже нет. Продукты не выдадут ни сегодня, ни позже, и все потеряли надежду на лучшее. Неслышно зашёл Кеша, закутался в одеяло и лёг.

– Гады, – сказал он, застёгивая шлем. – Сейчас бы все свои деньги за жрачку отдал, да спрятал больно хорошо, чтобы лишний раз не соблазняться. Давай всё-таки спать, Санёк, – когда спишь, жрать не хочется. А потом сходим настреляем крыс.

Сашка отыскал на топчане несколько крупинок вчерашней гречки, сунул их в рот и тоже улёгся. Как можно прятать четыреста марок и ходить голодным? Впрочем, сейчас даже с деньгами идти некуда: оцепление не пустит. Сашка представил кадетов на остановке. Ведь не случись с ним эта жуткая история, не побеги Илья в Энск, Сашка тоже мог бы оказаться в кордоне. Пусть не тут, ближе к центру, но его могли поставить на пост с приказом стрелять, если кто-то из штурмовиков окажет сопротивление. И он бы стал стрелять в этих голодных парней. И даже не подумал бы, что неправ… И Глава не думает, что неправ? Может, его ввели в заблуждение? Как говорил Олег: сообщили, что тут бандитские беспорядки. Глава ведь не может знать всё, что происходит: город большой, сложный, а ещё война с Энском…

Крыс на развалинах Сашка с Кешей не настреляли. Сашка один раз пальнул в сторону подозрительного шуршания, но промахнулся, и Кеша запретил зря расходовать патроны. Другим бригадам везло больше. Обитатели соседней квартиры каким-то образом крыс наловили и теперь жарили. Соблазнительный запах разносился по всему подъезду. На лестничной площадке стояли Шакал и оклемавшийся Хнык. Они жадно втягивали в себя воздух, почти прижавшись носами к замочной скважине.

– Хнык, иди домой! – сердито позвал Кеша.

Хнык медленно повернулся и посмотрел на парней невидящим взглядом.

– Я хочу есть!

– Если здесь долго стоять, – добавил Шакал, – может, нам тоже дадут.

– Да ладно, – Сашка подтолкнул Кешу к их квартире. – Пусть стоят, тебе-то какое дело?

– Противно мне, – объяснил Кеша. – Торчат тут, как попрошайки, а тем, кто жрёт, хоть бы что…

Вечером бригаду ждало потрясение: в большую комнату, где все собрались, чтобы получить от Олега оставшуюся воду, ввалился Женька с узлом из форменной куртки в руках. Под удивлёнными взглядами ребят он бросил куртку на стол и развязал рукава. На вылинявшей ткани лежали крупные грязные картофелины.

– С поля упёр, за колючкой. Там, где уродов гвардейских нет, дедки с утра копают. Ну что, хотите картошечки?

Сашка почувствовал жестокие голодные спазмы и согнулся, прижимая живот руками. Ребята не двигались с места, глядя на сокровище. Первым опомнился Хнык, выхватил картофелину и впился в неё зубами.

– Не цапай! – заорал Женька. – Я продаю! Картошка – марка.

Сашка встал и наотмашь ударил Женьку по лицу. Они сцепились, катаясь по полу, и Сашка впервые в жизни почувствовал, что очень хочет убить.

– Мразь ты, Женька, – злобно сказал Олег, когда Сашку всё-таки оттащили от Конькова. – Тебя бы всей бригадой отметелить, да ладно, живи пока…

Картошку ребята испекли на костре и ели, обжигаясь, пачкаясь золой и хохоча.

– Ничего весёлого, – говорил Сашке Олег. – Теперь все начнут воровать. А я отговаривать не стану.

Сашка глотал горячую рассыпчатую мякоть вместе с кровью, сочившейся из разбитой губы, и смотрел на Хныка – тот натолкал полные карманы сырой картошки и тихо пробирался к выходу.

– В заначку потащит, – объяснил Олег, – или Шакалу. Хнык – пацан неплохой, просто безвольный. Но это от болезни, наверное…

Сашка тяжело молчал и думал, что был неправ, решив, что здесь никому ни до кого нет дела. Вон Олег Хныка несчастного за свой счёт в бригаде держит, ещё и лекарства ему достаёт, Серёга Волков Шакала подобрал. Сильные помогают слабым. Есть, конечно, и Лёва с Коньковым, и Витька шизанутый, но нормальных ребят тоже хватает. Он думал, что здесь одни бродяги. А они, может, лучше, чем Сашкины знакомые по Корпусу. Там каждый цепляется за своё место в парадной роте, поубивали бы друг друга за него…

На следующий день в бригаду с развалин не вернулся Кеша. Сашка заметил его отсутствие только к вечеру – весь день провалялся в подъезде на мешках, изображая часового. Но Олег успокоил его. Сказал, что Кеша наверняка отправился на промысел, и это хорошо – принесёт еду и себе, и Сашке. Теперь воровали уже почти все штурмовики, тайно пробираясь мимо постов в частный сектор. Но погреба старичков и старушек, доживавших свой век на окраинах, отнюдь не ломились от продуктов. Добычу не делили на всех, как раньше, – каждый съедал её в своей комнате, а то и там, где украл. Пара групп ночью пыталась пробиться в центр города, но кадеты из оцепления открыли огонь, нескольких штурмовиков убили. Штурмовики тоже стреляли, но уложили ли они кого-нибудь, сказать наверняка было нельзя. Всё стало очень серьёзно: оцепление усилили, а к главной дороге, ведущей в центр, утром подогнали два грязных броневика. Это не могло произойти без особого распоряжения Главы. Олег сообщил Сашке новость со злой усмешкой.

– Вон он, твой обожаемый Глава. Что скажешь? А вдруг он вовсе захочет нас тут перестрелять? Мы же станем обороняться. Будешь стрелять в кадетов?

Сашка не ответил. Олег был прав, опять прав. Но ведь Сашкин отец служил именно Главе. Не мог же он служить плохому человеку, погибнуть за него… Сложить всё вместе не получалось. Мысли разваливались, разбегались. Тогда Сашка убедил себя, что ничего не будет. Никакого штурма. И ему не придётся ни в кого стрелять. Стало легче…