Текст книги "Пропавший в джунглях"

Отмена операции

Воронов позвонил к концу дня. К этому времени Калитин окончательно одурел от текущих проблем и сказал секретарю, чтобы тот ни с кем его не соединял. Мол, Чапай думать будет. Но этот звонок был по прямому телефону.

«Кому-то сильно невтерпеж. Надо же, какой настырный!» – подумал генерал, поморщился и взял трубку после нескольких звонков.

– Это я, Степа. Понимаю, что тебя достали до всех печенок, а тут еще я… – услышал он сочувственный голос Воронова.

– Угадал. Работы у меня выше головы, – буркнул в ответ генерал.

– Я тебе еще информации подкину. Негативной. Лучше больно, но своевременно.

За долгие годы знакомства Калитин хорошо изучил Воронова. Теперь он прекрасно понимал, что ничего хорошего ожидать не приходится. Новости будут не только негативными, но и очень важными. Старый друг не стал бы звонить ему по пустякам в финале рабочего дня.

– Что случилось? Лондонские пролетарии восстали и свергли британскую королеву? Нельсон Мандела развязал очередную англо-бурскую войну?

– Почти что. Слушай, давай сразу после работы ко мне. Это не телефонный разговор. Часам к семи, – сказал Воронов и, не дожидаясь ответа, положил трубку.

Калитин заехал домой, переоделся, захватил с собой бутылку армянского коньяка, который Воронов предпочитал всем остальным напиткам, вызвал машину и отправился на Чистопрудный бульвар. Квартира располагалась в доме старой застройки. Высокие потолки, большие окна и двери с чугунными ручками.

Кроме самого хозяина, в квартире никого не наблюдалось.

– А где семья? – спросил Калитин, переобуваясь в домашние тапочки.

– На даче в Апрелевке.

Воронов провел генерала на кухню, где был накрыт стол с холодными закусками и бутылкой водки.

Калитин присовокупил к ней коньяк, опустился на стул и заявил:

– Излагай.

– Как у тебя с операцией в Никарагуа, которую мы в прошлый раз обсуждали? – Воронов посмотрел на товарища грустными глазами, и генералу очень не понравился этот взгляд.

– Все идет по плану. А что?

Калитин нетерпеливо застучал пальцами по столу в ожидании ответа, но Воронов не торопился.

Он откупорил коньяк, наполнил рюмки и предложил:

– Давай сначала выпьем.

Друзья выпили.

– Понимаешь… – начал Воронов после некоторой паузы. – На самом верху хотят поставить крест на Никарагуа, значит, отменят и эту операцию. Исполнители будут отозваны в Союз.

Генерал аж подпрыгнул на стуле.

– Ты серьезно?

– Очень даже серьезно. Решение еще не принято, но все к этому идет.

– У вас там что, все с ума посходили?! Столько затрачено сил и ресурсов! Народ уже в поле. А причина? – Калитин никак не мог переварить такую вот информацию.

Воронов налил еще по рюмке и ответил:

– А причина политическая. Генеральная линия партии резко вильнула в сторону. Не исключено, что она в скором времени развернется на сто восемьдесят градусов. Как там… «Мы наш, мы новый мир построим». Ну так вот, наш генеральный секретарь и президент США решили совместными усилиями построить новый мир.

– А ты не боишься, что я на тебя стукану? – ехидно осведомился слегка успокоившийся Калитин.

– Мелко мстишь, – отмахнулся Воронов, хорошо помнивший предыдущий разговор. – Тут намечается встреча на высшем уровне. Горбачев в качестве жеста доброй воли пообещал свернуть нашу деятельность в Никарагуа. А тут склад с американским оружием взрывается. Это однозначно на нас повесят – к гадалке не ходи.

– Что-то я не пойму… – В голосе генерала прорезалось негодование. – Мы ведь для них «империя зла». Так что, нас хотят переделать в империю добра? И англичанка перестанет гадить? С англосаксами лучше воевать, чем дружить. Наши идеологические установки никак нельзя объединить в единое целое.

– Да плевать им на идеологию. Они деньги любят, – заявил Воронов. – Мы же с тобой реалисты. Но это отдельная тема. Давай вернемся к нашим баранам.

– А где наши бараны?! – взвился генерал. – В Афганистане, в Германии?! И их тоже оттуда отзовут в качестве жеста доброй воли?!

– Неисповедимо течение мыслей нашего нового генсека. Но у него серьезная поддержка в высших партийных эшелонах. По фамилиям называть не буду, но ты и сам, вероятно, знаешь этих людей.

– Конечно, – согласился Калитин. – Знаю, кто и почему его поддерживает. Мне известно, где именно их этому учили. Компрадоры как крысы на помойке. Всех не выведешь. Но это вовсе не значит, что надо идти у них на поводу.

– Ты понимаешь, кого обозвал компрадорами? – спросил Воронов и прищурился.

– Я просто называю вещи своими именами. Не нам с тобой друг другу лапшу на уши вешать, – проговорил генерал, успокоился и глубоко задумался.

Воронов вновь взялся за бутылку.

– Я сказал, ты услышал. Давай лучше про баб. За них же и выпьем.

Приказ о прекращении операции в Гондурасе пришел на следующий день через секретный отдел.

Калитин прочитал текст, расписался, подтверждая, что ознакомился с ним, и подумал при этом:

«Он поймет».

Обмен шифротелеграммами

Самсонову

Операцию немедленно прекратить. Личный состав отозвать. По возможности.

Калитин

Калитину

На данный момент состав отозвать не имею возможности. Народ в поле. Радиосвязь односторонняя, используется только по инициативе командира группы. Приказ выполню. При возникновении возможности.

Самсонов

Самсонов был опытным разведчиком и правильно понял приписку «по возможности». В силу специфики своей работы он хорошо разбирался в подковерных играх, ведущихся в Министерстве обороны, а выше не заглядывал.

Часть вторая
Абордаж

Высадка

Группа десантировалась через бассейн вместе с грузом, оседлала три «Сирены» и двинулась к берегу на глубине в несколько метров.

Через некоторое время Глотов услышал тарахтение мотора и через толщу воды разглядел приближающиеся огни.

«Береговая охрана, – понял Стас. – Прав был Самсонов. Ничего, выкрутится. Он хорошо ориентируется в местных реалиях, знает их до самых мелких подробностей, вроде этого распадка. Вот только отчего этот человек такой умный? Ладно, не в этом суть. Прибойная полоса около сотни метров шириной. Главное, там не засветиться».

Если бы Глотов присутствовал при разговоре офицера береговой охраны и Самсонова, то сильно удивился бы.

Офицер: Здорово, Майкл. Давно у нас не бывал. Чего торчишь, к причалу не идешь? А то давай. Я тебя сопровожу.

Майкл: Да я тут без дела, просто отдыхаю с девками. Вот яхту купил.

Офицер: Так и причаливай на своей яхте. У нас скоро карнавал. Там и оттянешься.

Майкл: Может быть. Поболтаюсь еще по морю, смотаюсь на Мартинику, встречусь там с одним французом, а потом вернусь. К карнавалу успею. Виски будешь?

Офицер: Я на службе. Но чуть-чуть выпить можно всегда.

Майкл: Твоим наливать?

Офицер: Ни в коем случае. Дай пару бутылок им с собой. Да и мне тоже.

Бойцы оставили «Сирены» на дне, недалеко от берега, и продолжили движение под водой вплавь. Каждый имел на поясе пистолет для подводной стрельбы, последнюю модель, которая действовала и на воздухе. Они взяли их с собой на всякий случай, хотя появление в этих водах каких-нибудь морских котиков было маловероятно. Но любые случайности необходимо исключить. Береженого бог бережет.

Остальной груз находился в водонепроницаемых контейнерах, которые бойцы тащили за собой. В воде это не составляло особого труда, а для перемещения по суше контейнеры были оборудованы алюминиевыми салазками.

Офицеры выбрались на берег, скинули ласты, быстро преодолели узкую полоску суши и углубились в густой кустарник, перевитый лианами. Фонари они не включали. Звездное небо и луна давали достаточно света. Пахло прелью и гнилью. Мошкара звенела, но не кусалась. Водолазная амуниция не позволяла ей напиться крови. У бойцов имелась пара тесаков наподобие мачете. Ими они и прорубали себе тропу в непролазных зарослях.

Через некоторое время кустарник перешел в сейбовый лес, как и говорил Самсонов. Но подлесок не отступал, душил старые деревья, чтобы через много лет самому превратиться в них.

Вскоре бойцы вышли к распадку. Деревья здесь по какой-то причине не росли, только трава. Офицеры вытоптали в ней поляну и стали устраиваться на ночлег. Предварительно они закопали и замаскировали водолазное снаряжение.

Бойцы намазались репеллентом, чтобы спастись от изрядно досаждавшей мошкары, и переоделись в камуфляж. Контейнеры они отправили в схрон.

– Всем отдыхать, боевое охранение по графику! – скомандовал Глотов.

Вскоре все бойцы спали, завернувшись в брезент и напихав под него траву. Отдыхали все, кроме Кида. Он первым стоял в охранении.

Глотов почувствовал, как кто-то тыкает его в плечо, и сонный разум начал инстинктивно протестовать:

«Вот так всю жизнь выспаться толком не дают. Сперва мать будила в школу, потом в училище подъем за сорок пять секунд!»

Он продрал глаза и уставился на Флинта, который сменил Кида и сидел теперь рядом со Стасом.

– Пора вставать. Петушок пропел давно, – тихо проговорил Флинт.

Но кукареканья помянутого петушка слышно не было. Его заменяла возня какой-то мелкой живности и щебет пичуг, прячущихся в кустах.

– Буди остальных, – распорядился Глотов, резко встал, встряхнулся, как пес после купания, и приступил к разминке.

Вскоре к нему присоединились остальные офицеры. На них тут же набросилась туча голодной мошкары. Всем пришлось вновь мазать репеллентом оголенные части тела.

После завтрака сухпайком бойцы уселись на куске брезента, расстеленном на примятой траве. Они понимали, что курортный сезон закончился, пора приступать к активным действиям, пытались шутить, но с этим что-то не клеилось.

Глотов поднял руку, призывая народ к вниманию и тишине, потом проговорил:

– Дрейк, переоденешься в гражданку и пойдешь в город. Здесь недалеко, километров пять-семь. Задача – встреча с агентом. Зовут его Игнасио. Он будет сидеть в пивной «Коррида». Карту города хорошо помнишь?

– Пивную найду, – сказал Дрейк, и Глотов продолжил инструктаж:

– Узнаешь его по желтой рубашке с государственным гербом Гондураса на рукаве и часам марки «Сейко». Они будут на правой руке, циферблат на внутренней стороне запястья. Пароль: «Хорошо сидишь», отзыв: «Красиво сижу». Для него ты кубинский камрад, собираешь разведданные. Ты в единственном числе. Нас тут нет, и не предвидится. Нужна информация по складу вооружений: карта, система охраны, подходы, отходы – сам знаешь. Неспроста нам этот контакт дали. Этот Игнасио предложит что-нибудь дельное. Пообещай хорошо заплатить. Здесь по-другому никто не работает. Не торгуйся. Он особо много не попросит. Будет предлагать перейти в другое место, не соглашайся. Заметишь что-либо подозрительное, даже по мелочи, сразу же делай ноги. Ты никак не можешь попасть в лапы местной полиции или парней из ФДН. Это понятно?

Дрейк согласно кивнул.

– Теперь Флинт. Пойдешь вторым номером по другому маршруту. Твое дело – пронаблюдать за контактом и доложить. Если что-то пойдет не так, не вмешивайся, сразу отходи. Готовьтесь тщательнее, все хорошо продумайте. Встреча с агентом в восемнадцать ноль-ноль. Кид остается на хозяйстве. Остальные со мной на разведку окрестностей. Радиус три километра. Главное, найти источник питьевой воды. Неизвестно, сколько нам здесь еще торчать. Сбор через четыре часа. Вопросыесть?

– Есть. – Морган поднял руку, как школьник на уроке. – Если зверюга съедобная попадется, то с ней как?.. Мы же изучали местную фауну.

– Свежее мясо не помешает, – сказал Глотов. – Только без шума. Глушитель на ствол наверни. Еще вопросы? Нет вопросов. Впе-ред!

В результате разведки бойцы обнаружили родник и речку, очень узкую, но глубокую, на карте почему-то не обозначенную. Она огибала город с севера и шла дальше, как раз в район расположения военной базы со складом вооружений для контрас.

Морган, сгибаясь под тяжестью, притащил в лагерь какое-то животное размером с поросенка, закованное в панцирь.

– Это что за зверь? – спросил Кид, вздернув от удивления брови.

– Броненосец, – пояснил Морган, сбрасывая добычу на траву. – Тварь вполне съедобная. Только от пластин ее надо очистить. Вылез он зачем-то из своей норы, тут-то я его и прихлопнул. Любые знания когда-нибудь пригодятся. Зря, что ли, учил нас на базе этот очкастый майор всяким премудростям.

– Можно костерок запалить, – предложил Кид. – Только в яме, накрытой тентом, чтобы дым вверх не шел. Шашлычок заделаем.

– Можно и крупными кусками жарить. Сейчас я его разделаю, – сказал Морган и принялся рубить тушу тесаком.

Ближе к вечеру Дрейк и Флинт переоделись в гражданское и направились в город.

Дрейк

Дрейк мягкой кошачьей походкой двигался по тропическому лесу. На джунгли или сельву, как он себе представлял их, эта местность походила мало. Кокосовые пальмы, деревья папайи с недозревшими плодами, увитые ползучими растениями, сейба, кустарник, пучки трав и никаких непролазных дебрей. Может быть, они когда-то тут и были, но люди их изрядно подчистили для каких-то своих нужд.

Через некоторое время Дрейк обнаружил признаки цивилизации: дорожку из битого камня, слегка поросшую травой, и деревянную скамейку со сломанной спинкой. Он воссоздал в памяти план городка и понял, что попал на территорию национального парка. За ним кто-то как-то ухаживал, судя по подрезанным кустам и отсутствию бытового мусора.

На Дрейке были широкие, слегка помятые бледно-зеленые брюки, двубортный пиджак того же цвета с металлическими пуговицами и короткими рукавами. На его голове красовалась соломенная шляпа с ленточкой, завязанной в бантик в виде розочки. Обут он был в тяжелые десантные ботинки, что несколько контрастировало с легкомысленной одеждой беззаботного туриста. Но по джунглям в штиблетах не походишь.

Еще в правом ботинке угнездился короткоствольный «вальтер». Пукалка так себе, но в сшибках на ограниченном пространстве может быть весьма полезна. На его поясе открыто висел нож в кожаном футляре, что для здешних мест было вполне привычным явлением.

Впрочем, Дрейк даже не пытался сойти за местного, знал, что с таким корявым испанским его сразу раскусят. Но с паспортом гражданина Панамы и рекомендацией от некоей фирмы «Глобус» по поставкам и наладке электрооборудования его присутствие в городе было вполне допустимо.

«Пускай пялятся, если охота, а для властей с документами все в порядке. Бизнесом я занимаюсь, поднимаю местную экономику», – думал он.

Миновав парк, Дрейк оказался в богатом районе. Здесь, видимо, жили самые достойные граждане этого города. Офицер видел добротные двухэтажные дома из белого камня с колоннами и галереями, высокие ограды из кованого железа и чистые, вымощенные улочки. Народа тут не наблюдалось, лишь возле одного из домов мужчина постригал садовые деревья, а еще мимо пробежал какой-то мальчишка с пакетом в руке.

«Фазенды, асьенды, как у них тут… А мне нужно в фавелы. Где еще может находиться эта низкопробная пивная под названием «Коррида»? Интересно, а они здесь устраивают корриды? Вряд ли».

Дрейк в очередной раз воспроизвел в памяти план городка, немного подумал и направился к горбатому мостику через узкую речушку, сработанному из пальмовых стволов.

Он перебрался через мостик и углубился в город. Дома здесь выглядели победнее, но улицы были оживленными. Люди сновали по своим делам или сидели на скамейках в состоянии томительного безделья. Время катилось к вечеру, и жара спала. Мостовые вместо привычного асфальта были покрыты каменной крошкой красноватого цвета.

Офицер зашел на рынок, где торговцы под цветными навесами продавали что попало – от овощей и фруктов до старых дверных ручек и ржавого крепежа.

За штанину его ухватил малыш лет трех.

– Дядя, дай банан, – пролепетал он.

Дрейк купил гроздь бананов на ближайшем лотке и отдал мальчику. Тот засмеялся от неожиданного счастья. К нему подбежала мясистая мамаша, отобрала бананы и благодарно кивнула Дрейку. Он улыбнулся в ответ и двинулся дальше.

Пивная «Коррида» располагалась недалеко от рынка и выглядела не такой уж низкопробной, как представлял себе Дрейк. Это было одноэтажное строение в хорошем состоянии, огороженное сетчатым забором. Данному заведению больше подходил бы статус кафе. За забором стояли под зонтиками несколько столиков с плетеными стульями, но клиентов там не наблюдалось. На небе клубились тучи, поднялся неприятный ветер, пахло дождем.

«Попрятались внутри, – решил Дрейк и осмо трелся. – Где же Флинт? Не видно. Грамотно работает. Или еще не добрался. У него маршрут длиннее? Но он не нарисуется, даже если меня тут припечет, должен вне зависимости ни от чего вернуться к группе и доложить о результатах. Своих при данном раскладе еще как бросают. Так что рассчитывать я могу только на себя.

Итак, что мы имеем?

Шесть вечера каждый вторник. Сегодня вторник. Сейчас без трех минут шесть. Агент из ведомства Ленина, который Серна, зовут Игнасио, желтая рубашка с государственным гербом на рукаве и часы марки «Сейко» на правом запястье. Пароль: «Хорошо сидишь». Отзыв: «Красиво сижу». Дальше по ситуации».

Дрейк посмотрел на аляповатую вывеску над входом, где усатый красномордый тореро протыкал шпагой быка, усмехнулся и вошел в заведение.

Почти все столики были заняты. За стойкой торчал мужик с запотевшей лысиной и бойко обслуживал жаждущих. По залу сновала девица-официантка в короткой юбчонке. Народ вкушал напитки разной степени крепости из маленьких металлических стаканчиков, пил пиво из высоких бокалов и закусывал всяческими морскими гадами.

Искомого персонажа Дрейк обнаружил за угловым столиком.

«Рубашка с гербом, часы на правой руке. Похоже, что он и есть, этот самый Игнасио».

Он уселся на свободный стул напротив данного типа и заявил:

– Хорошо сидишь.

– Красиво сижу.

«Теперь часы. Да, действительно «Сейко».

– Давай по пиву. Потом перейдем в другое место, подходящее для серьезного разговора, – сказал Игнасио и махнул официантке, которая тут же подскочила к столику и замерла в ожидании. – Два пива.

– Годится. Это насчет пива. А вот насчет другого места… Давай здесь поговорим, – сказал Дрейк. – Ты Игнасио?

– Он самый, прошу любить и жаловать. – Игнасио улыбнулся.

Дрейка насторожил игривый тон собеседника.

«Фальшь какая-то! Интонации, эта улыбка – как в дешевом боевике. Какое-то неестественное поведение. Ладно, посмотрим, как он дальше будет держаться. А это что такое?!»– Дрейк похолодел.

Над часами виднелась татуировка – змея, обвившая мачете.

««Герника»! Агент из этой конторы? Чушь!».

В процессе подготовки к операции офицеры накрепко запомнили все символы, знаки отличия различных группировок контрас, включая их татуировки. «Герника» являлась преторианской гвардией спецподразделения Хосе Габриэля Гармендиа. Эти боевики проходили спецкурсы в Израиле и Аргентине.

«Ни один агент не рискнет накалывать себе такой символ. Это чревато последствиями, несовместимыми с жизнью, – прикинул Дрейк. – Или Ленин все-таки имеет агентуру в «Гернике»? Сомнительно. Да и не стал бы он светить такого агента. Значит, подстава. Игнасио раскрыт и расколот до задницы. А этот тип приперся сюда вместо него. Но настоящий Игнасио не знал, с кем у него контакт. Он должен был передать мне информацию и свалить отсюда. Мне надо уходить, а потом осмысливать ситуацию и корректировать планы. Этот фрукт здесь явно не один. Я попал в засаду. Меня расколют, как Игнасио. Они это умеют».

Дрейк осмотрелся, вычленил четверку молодых парней, расположившихся в центре зала, и еще двух за столиком возле входа. Они чем-то отличались от остальной публики. Нарочитой непринужденностью, что ли.

«Скорее всего, эти. На ручонки бы их посмотреть. Наверняка цыплятки из того же инкубатора. Надо уходить. Здесь им брать меня неудобно. Шума будет много, полицию кто-нибудь вызовет. Они займутся мной на улице, дадут чем-нибудь по башке и поведут как пьяного».

Официантка принесла пиво.

Дрейк сделал глоток, поставил бокал на стол, хмыкнул, посмотрел на Игнасио и спросил:

– Где здесь сортир? Мне отлить надо. – Он привстал, но Игнасио остановил его, схватив за рукав:

– Да подожди ты! Сейчас перейдем в цивильное место, там все и сделаешь.

– Ладно, – покорно согласился Дрейк.

Он опустился на стул, взял бокал, тут же выплеснул пиво в лицо Игнасио и резко метнулся к выходу.

Ему преградили дорогу двое парней. Дрейк выхватил нож и двумя неуловимыми взмахами полоснул обоим по горлу. Пока они валились на пол, он проскочил между ними, ударил ногой по входной двери, которая открывалась наружу, выскочил на улицу и метнулся к углу здания. Но тут раздался выстрел, и Дрейку обожгло ногу. Видимо, вход кто-то страховал снаружи. Дрейк продолжил движение, но острая боль пронзила его тело.

«Задело кость, – определил он. – Вот беда-то какая!»

Дрейк заскочил за угол, извернулся ужом и выглянул. Из пивной выскочили несколько человек. Верзила с пистолетом, похожий на гориллу, бежал по направлению к нему и был уже совсем близко. Дрейк выхватил «вальтер», влепил ему пулю в лоб, потом, превозмогая боль, резво пополз к забору, где виднелась калитка. Из-за угла выскочили еще двое. Дрейк выстрелил и попал. Один боевик согнулся пополам, а второй вообще рухнул замертво.

«Дуплет. Флинт отработал синхронно со мной, – догадался Дрейк. – Не я же сразу двоих положил. Друг определился по ходу пьесы, стрельнул и ушел. Помог, чем смог. Он должен доложить ситуацию. Непременно».

На улице завыла сирена. Возле пивной тормознули два полицейских джипа.

«В полицию мне попадать нельзя. Документы мои в порядке, но полицейские наверняка в смычке с контрас. Они выдадут меня им по первому требованию».

Дрейк миновал калитку, заполз в близлежащие кусты. К нему бежали полицейские вперемежку с контрас. Он выстрелил еще несколько раз, в двоих попал, остальные залегли.

– Брать живым! – закричал кто-то истошным голосом. – Стрелять только по конечностям!

«Хрен вы меня живым возьмете! – Дрейк прикинул, что в обойме осталось три патрона. – Еще двоих положу, а последнюю пулю себе оставлю. Умирать-то как неохота!».

Но ему не пришлось убивать себя. Из-за угла неожиданно выскочил молодой полицейский. Это был новобранец, вышедший на дежурство в первый раз. Он, не раздумывая, дал очередь из автомата по кустам. Дрейк умер от шальной пули, застрявшей в мозгах.

Приближались сумерки. С моря наползала мохнатая туча. Пошел дождь. Небо над морем прорезали сразу несколько молний. Вдалеке громыхнуло. Но Дрейк этого уже не видел и не слышал.