Текст книги "Агни Йога. Преображение жизни (сборник)"

Николай Рерих
Преображение жизни

Ритм жизни

Займемся вопросом, имеющим чисто поучительный характер. Факты жизни дают нам наилучшее представление о подлинной системе образования. Например, как важно познакомиться с такой историей: во время сезона 1913 года в Париже, когда состоялось первое представление балета «Весна священная», композитор Стравинский и я столкнулись с реальностью, просветившей нас. В свое время я предложил для балета сюжет, взяв его из жизни древних славян. Зрелищная сторона оформления балета не превосходила ни яркостью, ни чувством меры оформление постановки «Князь Игорь», которое так высоко по достоинству ранее было оценено парижской публикой. Ни в костюмах, ни в декорациях балета не было ничего непостижимого, а также ничего непонятного, вызывающего отвращение и в музыке, которая, несомненно, в настоящее время широко известна. В хореографии Нижинского были представлены несколько экзотических танцев, но в них также не было ничего слишком эксцентричного.

Перед самой премьерой мы заметили, что господин Дягилев и импресарио Аструк были несколько взволнованы, будто бы ожидая чего-то. А во время премьеры разразился грандиозный скандал. Публика так демонстративно свистела и кричала, что, мне кажется, едва ли могла слышать музыку. Кульминация наступила во втором действии, когда на сцене солировала исполнительница главной роли. Я искренне восхищался ее мужеством, потому что ей пришлось танцевать не под музыку, а под аккомпанемент сильно шумевшего зрительного зала, и редкие аплодисменты потонули во всеобщем волнении. «Весна священная» шла несколько раз в том сезоне, и всегда ее сопровождал тот же шум, и это несмотря на то, что в зале не было пустых мест. Я сам слышал, как несколько разодетых дам, войдя в ложу, спрашивали друг друга: «Вы не знаете, когда же начнется шум?»

Если бы меня спросили, в чем причина столь жуткого протеста, я должен искренне признаться в своем неведении. Для меня это осталось одной из больших тайн. Когда ту же «Весну священную» поставили двумя годами позже, ее не только встречали овациями, но и единодушно хвалили. И с тех пор все знают об успехе, который балет имел в Париже и других городах. Если раз в столетие происходит изменение общественного мнения, это значит, что на подходе новое поколение. Но если это случается через два года и мы имеем дело с тем же поколением, изменившим свое отношение к одной и той же постановке, то это говорит о том, что за короткий срок происходит ломка стереотипов на происходящие события.

Конечно же, ничего загадочного в столь неожиданном повороте сознания не было. Это был лишь особый ритм предстоящей переоценки ценностей.

Сейчас я не могу вспомнить название очень интересной книги, в которой с научной точки зрения прослеживалась цепь событий от древних времен до наших дней, благодаря чему можно было убедиться, с какой стремительностью за последнее время события сменяют друг друга. Право же, нам следует гордиться тем, что мы находимся на самой вершине этого вихря, извлекая уроки из истории и сохраняя для будущих поколений накопленный жизненный опыт.

Учитывая вышесказанное, мы можем представить образ учителя для ближайшего будущего – здесь подразумеваются все области гуманитарных наук, поскольку все они находятся в одинаковом положении.

Есть два типа учителя, один тип – это учитель, который знает и утверждает. Другой знает так много, что он всегда в поиске. Совсем не так давно учителю-исследователю противостояли многие организации, потому что тогда еще не выкристаллизовался стандарт жизни. Но теперь уже сформирован кристалл нашего стандарта, и мы не в состоянии создать следующую ступень жизни. Мы осознаем, что этот холодный кристалл стандарта мешает всем, и человечество готово к настоящему поиску.

В Институте Объединенных Искусств я наблюдал, как проводился очень интересный урок Робертом Эдмондом Джоунзом. Тема занятия была: наружная и внутренняя отделка театра. Его стиль работы с учениками, его обращение с ними не просто как с бессловесными созданиями, а как с настоящими сотрудниками напоминало мне о мастерских старых итальянских и голландских мастеров, где ученики участвовали во всех трудах мастера. И я мечтаю о том дне, когда музыкант подойдет к такой деятельности, и когда группа таких активных студентов сможет создать что-то действительно жизненное.

В настоящее время очень часто только в театрах и на персональных концертах композиторов можно услышать музыку; музыка не входит в семьи, хотя, как ни странно, в каждом доме есть музыкальный инструмент. Дети играют одни и те же старые этюды, и редко удается услышать, чтобы юные души пытались выразить себя в импровизациях, в началах сочинительства. И даже если они попытаются сделать это, многие родители, родственники и даже учителя воспротивятся их попыткам. Они убеждены, что импровизация испортит технику и, возможно, даже повредит рассудку, но как же иначе нам удастся построить соединительный мост между техникой и самовыражением? Как часто человеческой душе хочется петь, и как часто ей хочется петь что-нибудь свое собственное, некую новую мелодию, соответствующую особому настроению.

И почему должно быть так, что юный художник с самого начала обучения может и должен выражать себя в композиции, тогда как это устремление к самовыражению в творчестве певец и музыкант должны сдерживать? Сам я не музыкант, но знаю, какое огромное значение в моей жизни имела музыка. Хотя не всегда я улавливал тему композитора, но интуитивно воспринимал музыку совершенно по-своему.

В наши дни в основу обучения молодого поколения действительно должно быть положено стремление к поиску. Именно запрещение поиска и привело к идее разрушения всего старого, потому что все старое в умах молодых ассоциируется с запретом. Но если мы откроем дверь красоте без отрицания и подавления и покажем, как вести настоящий практический поиск, мы заложим в юную душу новое понимание. Все должно быть разрешено, и существовать должен только один высший диплом – диплом подлинной культуры.

Мне кажется, что время экстремистов, восстающих против всего запретного, уходит. Если мы обратимся к новым, наиболее талантливым композиторам, то больше не заметим явного стремления к крайностям, к разрушению, но вместо этого ощутим сильную потребность в создании нечто динамичного, попытку соединить ритм с нашей внутренней сутью. Возьмите Прокофьева, его музыка кажется мне не экстравагантной, но космической; ту же широту взглядов я ценю и у американцев: у Карпентера, Димса Тейлора, Фредерика Джакоби, Эмерсона Виторна и Гриффиса.

После недавно прочитанной лекции в Институте Объединенных Искусств композитор Эрнест Блок говорил мне о тьме, которую нам следует преодолевать в личной жизни и профессиональной деятельности. Все это верно, как и то, о чем господин Блок говорил во время лекции относительно непонимания значения ритма, отсутствия конструктивности – всего того, что так явно прослеживается в работах современных художников. Но Голгофа по каким-то причинам все же существует, и каждому музыканту, каждому художнику, всем, от величайшего композитора и до скромнейшего учителя, приходится выполнять такую же трудную работу, чтобы сочетать существующий ритм жизни с ритмом своих произведений. Если бы сейчас были времена поздней римской или византийской цивилизации, мы не смогли бы найти этот сгармонизированный ритм и балансировали бы на одной ноге. Но если мы стоим на пороге новой эры, если мы чувствуем, что наше время – это время осуществления гигантских замыслов, то непременно найдем эту согласованность ритма. Все слабое канет в вечность; но все, что наделено настоящей силой, сумеет достойно себя выразить.

Перед нами единственный путь – путь открытых окон, дверей, через которые войдет самая драгоценная прана. И это целительное действие совсем рядом. И молодое поколение подрастает. И нарастает ритм жизни. Так научимся же правильно распознавать священный ритм жизни, ибо закон ритма действует так же конструктивно, как и закон бумеранга – все возвращается. Поэтому как осторожны должны быть мы в посылке!

«Совершенно новое»

«Передача мыслей на расстоянии. Профессор Гарвардского университета Джозеф Райн, после четырехлетних опытов заявил себя решительным сторонником возможности передачи мыслей на расстоянии.

Он произвел свыше ста тысяч опытов. В его распоряжении был штат молодых ученых Гарвардского университета, и ему содействовал известный американский профессор психологии Вильям Мак Дугал.

Первые опыты Райна свелись к занятиям со студентами, которые угадывали его мысли. Ему удалось отобрать группу из тридцати молодых людей, отличающихся особой телепатической восприимчивостью.

Затем с этой отобранной группой начались систематические опыты, сложность которых повышалась с течением времени. От разгадывания простых мыслей группа перешла к решению разных математических задач по заданиям Райна, таившего их в секрете от студентов.

К первому же периоду опытов относятся совершенные с особой пачкой карт: Райн изготовил пачку из 25 карт с сериями различных рисунков.

Взяв любую из карт, Райн предлагал студенту, сидевшему в соседней комнате, нарисовать на бумаге рисунок этой карты. Когда студенты стали разрешать такой опыт, тогда профессор приступил к следующей серии: он перемешивал карты и раскладывал их на столе рисунком вниз. Студент из-за двери должен был рассказывать, в каком порядке лежат все карты на столе, и все тридцать человек через короткое время безошибочно стали называть порядок всех 25 карт.

Затем эти же опыты были повторены со студентами, находившимися уже не в соседней комнате, а в другом доме за несколько кварталов. Опыты совершались в присутствии контролера, и никаких трюков быть не могло.

Потом, также на расстоянии, началось чтение мыслей, и дело дошло до того, что поэты, приглашенные Райном в его лабораторию, писали стихи, а студенты в то же самое время, по телефону, с другого конца города, читали их профессору вслух».

Из другого источника сообщают:

«Из Тибета в Берлин вернулся руководитель недавней экспедиции на Гималаи профессор Диренфурт.

Каждый из участников экспедиции – говорит он – все время ощущал на себе влияние какой-то враждебной силы, влияние демона, караулящего, по верованиям тамошних жителей, вершины Гималаев и карающего смертью смельчаков, которые дерзают забираться в запретные места.

Далее профессор рассказал о необыкновенной обостренности восприятий жителей Тибета. Телепатия – говорит профессор – так же широко развита в Тибете, как и телефон в Европе. У нас в горах скончался один проводник. Мы послали гонца в его родную деревню. Посыльному пришлось затратить на дорогу двенадцать суток. Но еще до того, как он добрался до деревушки, к нам явился гонец из этой деревушки, вышедший в день смерти носильщика. Он сам сказал, что в деревне знают о смерти односельчанина. Там состоялось уже соответствующее моление, и его прислали сказать нам, чтобы мы похоронили мертвеца в горах.

Жители Гималаев, по словам Диренфурта, путем самовнушения умеют себя согревать в самые сильные морозы. Так, например, они в состоянии спать без одежды в любой мороз на снегу, и им достаточно, чтобы чувствовать тепло, прикрыться одной лишь рубашкой. Температура их тела так высока, что мокрые одежды, которыми их накрывал Диренфурт, через несколько часов совершенно высыхали».

Еще сообщают:

«В шведском сенате недавно был установлен особый электрический аппарат для подсчета голосов. Как только сенатор нажимает зеленую кнопку, на соответствующей доске зажигается зеленая лампочка, означающая «да». Красная означает «нет». Когда происходит голосование, на доске загорается столько огней, сколько сенаторов находятся в зале, механический счетчик производит точный подсчет красных и зеленых огоньков, и на другой доске появляются соответствующие цифры, причем автоматический фотографический аппарат производит моментальный снимок. Фотографии хранятся в архивах как вещественное доказательство голосования. После каждого голосования председатель нажимает на свою кнопку, и все огни на доске гаснут.

Этим усовершенствованным аппаратом шведские сенаторы пользовались с полным доверием в течение некоторого времени. Но вот на днях рассматривался какой-то вопрос, казавшийся почти бесспорным. А между тем на доске загорелось 46 зеленых лампочек и 42 красных. В зале поднялся спор. Председатель сената тогда заявил:

– Наш робот, по-видимому, не в порядке. Может быть, он считает неправильно. Давайте лучше прибегнем к старому способу поименного голосования.

Сенат последовал совету своего председателя, и оказалось, что за резолюцию голосовало 53 человека и 34 против.

Поднят вопрос о проверке всех результатов голосования, начиная со дня установки робота. Возможно, что целый ряд законов был принят роботом вопреки желанию парламентариев».

Что же тут нового? Во всех трех сообщениях, казалось бы, нет ничего нового. Уже старо, что робот-машина не заменит человеческий организм. Не ново сообщение о передаче мыслей на расстоянии. Издавна это известно. Так же точно известно и то, что рассказано профессором Диренфуртом. А в то же время радуешься всем таким сообщениям. Для кого-то они очень стары, но и тем повторения такого старого всегда полезны. А другим такие сообщения будут новее нового. И, быть может, впервые заставят подумать о силе мысли.

Многим людям нужно, чтобы сведение произошло от лица с научным дипломом. Тем лучше, если профессора, среди которых столько было неисправимых, узких материалистов, начнут, во имя справедливости, обращать внимание на действительные факты. Опять-таки было бы чрезвычайно полезно, если и читатели таких сообщений не поленятся написать или авторам сообщений, или в редакции газет факты, встреченные в их жизни. Очень просим, не поленитесь добросовестно, хотя бы кратко, сообщать наблюденные вами факты. Ведь такими вашими наблюдениями вы можете затронуть внимание самых неожиданно полезных людей. Кроме того, такими наблюдениями и сама механизация жизни станет на должное место.

Не следует отрицать, но всегда нужно соизмерять и прилагать по справедливости. Не забудем, что даже такой большой ум, как Наполеон, не понял и отверг первое предложение парохода и торпеды, ибо не мог понять силы пара. Мало ли ошибок произошло, но из этого не следует, чтобы эти ошибки продолжались и за них пришлось бы стыдиться впоследствии.

Пусть честная действительность во всем своем богатстве, во всей высоте будет убедительным руководящим началом.

Преображение жизни

Минувшим летом в Лондоне на самом многолюдном перекрестке был установлен робот для регулирования уличного сообщения. Этот механический человек первое время добросовестно исполнял свои обязанности, причем некоторые шутники указывали, насколько многие человеческие обязанности могли бы быть заменены роботами. Но вот произошло неожиданное обстоятельство, которое сразу нарушило эту теорию механической стандартизации. После сумрачного дня ударил в робота яркий луч солнца и, по-видимому от нагревания, произошло частичное короткое замыкание, словом, робот, только что благополучно заменявший человека, под лучом солнца скоропостижно обезумел, начал махать бессмысленно руками и привел в смятение на целый час самое нужное уличное движение столицы. Полисмены и механики должны были применить крайние меры, чтобы прекратить это безумие. Крупным шрифтом газеты отметили это необычайное уличное происшествие.

И другой случай был отмечен газетами. Во время бокса человеческий счет был заменен роботом и в силу этого даже и в этом излюбленном сейчас занятии было внесено смятение, и даже – о ужас! – произошли денежные потери. Опять очень характерный случай.

Но мы должны увидать в нем нечто далеко за пределами улицы. Предел механизации. Предел безумия. Насколько необходимо подумать о нужности равновесия между духовными энергиями и механическими приспособлениями. Именно теперь всемирная цивилизация приходит к решению этой важнейшей проблемы. В обратном увлечении еще недавно люди думали, что фотография может убить искусство, и сейчас мы еще думаем, что граммофон и говорящие кинематографы могут убить музыку и театр. Но еще на нашем веку человечество должно было бы ослепнуть от электричества и оглохнуть от телефона, как предсказывали житейские мудрецы. Еще не так давно моторы считались непрактичным изобретением и ехидно предсказывалась неудача беспроволочного телеграфа и воздухоплавания. И вот, столько необычайных побед уже дано людям, и как быстро ухитрились они даже из этих применений энергий и стихий сделать подлую стандартизацию, убивая уже сужденные разветвления этих завоеваний. Попробуем повертеть регулятор обыкновенного радио, чтобы удостовериться, чем насыщено пространство – настоящий бедлам, какой-то адский несвязный хор ответит вам из беспредельности. И все проклятия ненависти и зависти так же точно висят в пространстве и отягощают, и убивают целебную прану.

Мы достигли того, что в две минуты человеческое слово может облететь планету. Но что же принесет оно в этой поспешности? Или сведения биржи, или спорта, или клоунады. Как же необходимо всеми мерами очистить качество мышления, чтобы не унижать и не обезображивать прекрасные завоевания человеческого гения. В школах уже начинают говорить иногда о необходимости развития творческого начала и организации мысли. Если из этого благого предприятия не будет сделана убийственная стандартизация, то, может быть, где-то произойдет толчок, который поможет школьным поколениям задуматься над тем, что есть благородство мысли? Что есть героизм? Что есть самоотвержение и самопожертвование? И именно тогда кто-то поймет ту простую истину, что лишь отдавая мы получаем и жертвуя мы обогащаемся. И поймет это не только в узко материальном значении, но и во всем том истинном богатстве, источником которого является дух. Вот эта физиология духа, о которой именно так часто теперь приходится говорить, и будет тем практическим жизненным началом, которое еще раз привлечет абстракцию в действительность.

В наших объединениях не будем бояться этих синтезов понимания жизни, без псевдооккультизма и мистицизма. Да, мы приветствуем каждое завоевание духа и света, и мы понимаем, что механика тогда делается истинной механикой, когда с нею соединено и понятие искусства.

Итак, через друзей наших будем объяснять всепроникающее понятие прекрасного искусства, которое спасут нас от мертвящей стандартизации, от губительного засорения жизни. Мы будем твердить, что это не общие места. Повторим, что понятие благородства и достоинства мышления не есть ханжество, но есть признак истинного творчества, которому обязывает нас Божественная искра духа человеческого. Укрепляясь взаимно сами, мы скажем эти же слова и школьным поколениям. При этом покажем им, что мы не пытаемся унизить их детскими игрушками, но истинно зовем их к сотрудничеству. Ведь каждый ребенок гордится, если ему поручают работу большого. Только тогда он действует осмотрительно и бережно, стараясь не унизиться перед взрослыми. Обратите внимание, дети гораздо больше любят книги взрослых, нежели искусственно стилизованные, якобы детские книги, в которых какие-то большие старались натянуть себе детские штанишки. Эти же соображения относятся и к толпе, которая по существу своему гораздо лучше, нежели обычно полагают. Лишь невежество думает, что для толпы необходима вульгарность, – нет, можно назвать тысячу примеров, когда знак геройства одухотворял толпу гораздо возвышеннее и действеннее, нежели клоунада и плоская шутка. Благородство и героизм для нас пусть не будут отвлеченностью, но пусть сделаются почетными гостями наших повседневных трапез. И опять, пусть не будет в устах наших пустым звуком, когда мы скажем, что мы все будем посвящать наши силы положительному началу творчества. Изучая историю искусств, мы видим, какие именно признаки сопровождали созидательные и разрушительные моменты. Бережно и непредубежденно будем выбирать эти искры положительного творчества и будем пытаться вносить их во всю нашу повседневную жизнь.

Гималаи. Февраль, 1931 г.

Средневековье

Сообщают, что общеизвестное изображение «Всевидящее Око», так знакомое с древнейших времен в храмах византийских и православных, ныне признано масонским изображением. При этом такая ересь твердится людьми, которые, казалось бы, должны знать историю церкви и древнейших церковных символов. Неужели же история настолько мало изучается, что всякое преднамеренно злоумышленное лганье простодушно воспринимается. Ведь это было бы более чем прискорбно!

С другой стороны, слышно, что археология негодная наука, ибо среди исследований древних памятников происходят и исследования древних погребений. Эта версия тоже наводит на самые печальные размышления. Точно человеческое сознание никуда не продвинулось и проживает во тьме средневековья!

Но ведь даже в средних веках уже начиналась изучаться анатомия. Конечно, с точки зрения свирепой инквизиции такое изучение нередко приравнивалось к колдовству. Между тем, если мы попробуем стать на точку осуждения древнейших церковных символов, на точку отрицания полезности наук, то ведь такое положение вещей далеко превзойдет самую неистовую инквизицию.

Ведь таким порядком можно признать вслед за отрицанием изучения анатомии вообще вредность медицины. Можно вновь вернуться к тем темным временам, когда первый паровоз назывался в народе дьявольским конем, а безобидный картофель в ужасе назывался чертовым яблоком. На это могут возразить, что все подобные произмышления сейчас могут быть уместны лишь на Сандвичевых островах или в глубинах Африки. Но жизнь показывает совсем другое. Увы, мы встречаемся и сейчас с этими воззрениями.

Правда, каждодневно делаются блестящие открытия, за которые в средних веках полагался бы костер или, по меньшей мере, пытка. Но тоже правда, что чисто средневековые, злые предрассудки и невежество не только существуют, но, подобно ехиднам, они ползают и заражают темным ядом все на пути своем.

При этом следует обратить внимание, что всякие суеверные смущения даже не высказываются в виде вопроса; просто они предлагаются как законченное мнение. Темные заключения утверждаются. Слов нет подумать, что в настоящее время, у нас на глазах, могут еще произрастать такие вреднейшие семена! Многим, кому не пришлось в жизни встретиться с такою тьмою, покажется, что эти остатки средневековья, если и имеются, то они весьма незначительны и в бессмыслии своем могут остаться в пренебрежении.

Такое мнение, к сожалению, было бы ошибочным. Оно равнялось бы тому, что, увидя опасную заразу или зачаток бешенства, кто-то предложил бы не обращать на это никакого внимания. Мы не Кассандра и не пессимисты, но во имя профилактики нельзя молчать там, где обнаруживается несомненная злоумышленная зараза.

В тех же средних веках существовали многие способы избавляться от врагов или от нежелательных соседей. Подбрасывались ядовитые змеи, дарились кольца со влитым внутрь ядом. Преподносились сладкие пироги, пропитанные бесцветными и безвкусными ядами. За здоровье подавали отравленный кубок вина. Много историй об отравленных перчатках, платьях и о всяких злоухищрениях. И это не выдумки. В истории много несомненных, подтверждающих фактов. Отравления практиковались даже в самом недалеком прошлом, а хитроумные кольца и кинжалы со вместилищами яда каждый мог видеть в собраниях и музеях.

Поминая о музеях, нельзя не заметить, что еще недавно происходили дискуссии о том, нужны ли вообще музеи и нужно ли вообще охранять культуру? Вы скажете, что таких музееборцев и культуроборцев меньшинство, ведь и зубры сейчас вымирают как пережиток. Пусть будет по-вашему – сеятелей тьмы меньшинство, но это меньшинство настолько сплочено, настолько агрессивно и настолько не стесняется способами действий, что их деятельность дает самые ужасные результаты. Ведь много людей почему-либо раньше не подумают о Культуре, о музеях, о значении научных исследований, и когда им в грубой, настойчивой форме преподносится неистовое невежество, они могут, по слабости характера, поддаться первому впечатлению.

Вы также знаете, как много значит первое впечатление и как неизгладимо оставляет оно свой след в сознании. Такое зараженное сознание, хотя бы и приняло все меры впоследствии для извлечения вредных корней, но ведь даже зубной врач вам скажет, как трудно бывает иногда удалить гнилые корни. Тем труднее производится та же операция в пределах психических. Вследствие таких заражений, сколько шатаний, сколько смущений порождается в мире, а из них произрастает множество трудно поправимых несчастий.

Там, где какое-то смущение произносится в форме вопроса, там еще опасность не окончательная. Значит, у вопрошателя еще не созрела непроломимая корка вокруг этого вопроса. Значит, зерно еще может принять любую форму. Но когда вместо вопроса вам преподносится утверждение, сложившееся мнение, тогда и всякие возможности обсуждений отпадают. Каждый из нас рад всяким вопросам, но если будет преподнесено непоколебимое антикультурное мнение, то этим будет выедена и возможность сотрудничества.

Существует рассказ о том, как два путника заметили совершенный невдалеке поджог. При этом один хотел, несмотря на позднее время, поднять тревогу и прервать путь свой, но другой сказал: «Какое нам дело, к тому же, быть может, дом и не загорится, ведь погода довольно сырая». Всякий осудит, по справедливости, второй эгоистический совет. Если кто-то заметит поджог, то он не может в самости продолжать путь свой и не предупредить своего брата.

Если же замечаются признаки еще не изжитого, темного средневековья, то нельзя найти предлога, чтобы не обратить на них общественного внимания. Сколько отговорок, наверно, найдется. Кто-то скажет: «Да ведь это просто так сболтнулось», или: «Да ведь это была шутка». Может быть, в свое время и Каракалла шутя жалел, что у человечества не одна голова, чтобы отрубить ее сразу. Если это была шутка, то, во всяком случае, шутка очень дурного тона, непозволительная. В особенности же теперь, когда люди знают о мощи мысли, о значении внушения, – не могут быть допускаемы такие средневековые и древние произмышления, оставляющие по себе ужасный след.

Пусть все друзья Культуры, на всех путях своих, пребывают на несменном дозоре, чтобы ничто для Культуры оскорбительное не было бы произнесено и утверждаемо в жизни. Пусть не думают, что шутки и злоречия достойны лишь пренебрежения. Тьма должна быть рассеиваема беспощадно, с оружием Света и в правой, и в левой руке. А с левой стороны находится и сердце, которое подсказывает наилучшее во все времена.

Средневековье было, но оно миновало. Недаром этот период постоянно называется темным средневековьем. Пребывать в нем человечество не могло; и лучшие умы слагали времена расцвета, эпохи Возрождения.