Текст книги "Узники утлого челна"

Забава, глянув на него, встревожилась:

– Что-нибудь случилось, Светушко?

– Случилось? – Свет улыбнулся ей. – Да вроде все справно…

Забавина тревога тут же переплавилась в откровенную радость.

– Ой, вы, кажись, и в самом деле пошли на поправку. Какая отрада! Я вас сейчас кормить буду. Хотите трапезничать?

– Еще как!

По-прежнему сияя, девица поставила поднос на прикроватную тумбочку, сняла с него петухов. На подносе угнездились глубокая тарелка рисовой каши, большая кружка чая, бутерброды с сыром и нарезанная скибками четвертинка арбуза.

– Ого! – сказал Свет. – Мне уже позволено есть не только кашу.

Забава придвинула к кровати табуретку, села, зачерпнула ложкой в тарелке.

– А может быть, я… – начал Свет и осекся: до него вдруг дошло, что, отказавшись есть с Забавиных рук, он лишит девицу еще одной маленькой радости.

И потому он безропотно сделал глоток.

А потом все-таки отобрал у служанки ложку.

Каша, бутерброды и чай были хороши. Арбуз же показался и вовсе восхитительным, и в этом было еще одно несомненное доказательство, что больной выздоравливает. Однако радоваться пока рано.

Окончательно он выздоровеет лишь тогда, когда к нему в полном объеме вернется Талант.

А имеющая полное право на радость Забава между тем не умолкала:

– Ваша рана, Светушко, быстро зарастает… Ива – справная лекарица. Мертвого на ноги поставит… Ныне мы с нею ходили на рынок, арбуз оттуда. А завтра я принесу вам слив и груш… Или чего вы еще пожелаете? Я взяла с собой деньги.

Свет проглотил откушенный арбузный ломоть:

– Вы ходили на рынок? – Придержал Забавину десницу со следующим ломтем.

– Да, – кротко сказала Забава. – Здесь вас не могут кормить фруктами и ягодами по выбору. Ведь у додолок лечатся бедняки да нищие.

Свет взял петухов, отер с подбородка арбузный сок.

– Я вас очень прошу, Забавушка, ни в коем случае не покидать стены обители. Очень прошу, краса моя. Индо настаиваю!

Синие глаза расширились в тревоге, но девица тут же легкомысленно махнула рукой:

– Как же?.. Вам ведь нужны фрукты и овощи. Быстрее поправитесь. Медку вот надо будет купить…

Свет сжал перстами ее липкую десницу:

– Наймите кого-нибудь. Но сами за ворота обители ни ногой! Ведь нас с вами наверняка ищут.

Тревога опять обернулась улыбкой, однако на сей раз улыбка получилась откровенно виноватой.

– Хорошо, – Забава выдернула десницу, – боле я на рынок не пойду. Попрошу Иву. Ее-то никто не ищет.

– И никуда не пойдете! – твердо сказал Свет, сотворив новое заклинание.

– И никуда не пойду, – эхом откликнулась Забава.

Свет пытался понять, сработало ли внушающее заклятье, но вдруг накатила слабость. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, чело оросилось холодной испариной, голову затопило расплавленным свинцом.

Свет, борясь с немочью, глянул на Забаву.

Та должна была тут же схватиться за полотенце, закричать: «Светушко! Что с вами?» – но продолжала сидеть, по-прежнему сжимая в деснице арбузный ломоть, похожая на сонную куклу.

И тогда Свет облегченно вздохнул.

Все-таки необходимое заклятье получилось. Теперь можно и выкинуть перед немочью белый флаг.

Свет опустил голову на подушку: флаг был выкинут немедленно и безо всяких усилий.

14. Взгляд в былое. Век 76, лето 3, вересень: Порей Ерга

В сыске Забавы Сосниной особых сложностей Порей Ерга не узрел.

Вот уж великая проблема, елочки-сосеночки, – явиться в дом чародея Смороды и взять девицу!.. А буде там ее не окажется – допросить домашних, выяснить местонахождение, опять же явиться, опять же взять.

И делу конец!

Однако еще и вечер четверницы не наступил, а уже выяснилось, что до конца делу – ох как далеко.

Эконом чародея, жена эконома и служаночка Ольга, по их собственным заверениям, всю прошлую ночь продрыхли без задних ног. Где сейчас находятся хозяин и Забава, они не имели ни малейшего представления.

Забава, сударь, ушла из дома вчера, по каким-то неведомым нам делам, и по сию пору не возвращалась. Мы уж волноваться начинаем, племянница она наша… А хозяина арестовали еще раньше, тут же увезли, и больше от него ни слуху ни духу. Нешто мы вам, сударь, станем врать!..

Прочие слуги в чародеевом доме не жили и ничего к показаниям уже допрошенных добавить не смогли.

Провозившись с допросами несколько часов, Порей связался с Кудесником и доложил о безрадостной оперативной обстановке. А заодно и про обещанных помощников заикнулся – иначе обстановка сменится на радостную нескоро.

Кудесник недовольно пожевал губами и велел ждать. А через час заявился в дом Смороды самолично. Самолично же – и с глазу на глаз! – побеседовал со слугами. После чего, поразмыслив, велел принимать иные сыскные меры.

К примеру, поспрашивайте-ка среди новгородских извозчиков, принципал. Не увозил ли кто из этого дома самого чародея и его служанку, вместе или порознь?

Легко сказать «поспрашивайте»!.. В Новгороде извозчиков – тысячи. Это вам, елочки-сосеночки, не Великий Устьюг!..

Правда, Кудесник выполнил обещание – еще через полчаса к Порею явились четырнадцать сыскников министерства охраны порядка, причем пятеро из них оказались волшебниками.

Мы в полном вашем распоряжении, принципал!..

Но что могут сделать полтора десятка с тысячами?

Не удивительно, что нужного человека удалось найти лишь к концу третьего дня сыскных мероприятий, в шестерницу!

Порей тут же допросил его.

Извозчик и не думал запираться.

Да, сударь стражник, возил я оных. Да, середь ночи на четверницу. И волшебника с Серебряным Кольцом, и девицу. Девица, надо сказать, весьма красная. Сам бы к такой притулился под бочок, хе-хе-хе, непременно бы притулился, да вот токмо супружница… Как говорят в Киеве: «Влез бы в рай, да грехи не пускают». У меня жена-то из русов, в Иисуса верует… Так вот, примостился бы я к той девице, но ведь с нею волшебник, хотя и больной он был, но сами ведае… Да-да, точно вам говорю – больной. Он же без памяти валялся, я его на своем горбу тащил. Ввек не слышал, чтобы волшебники так сильно болели! Они же двужильные! Должноть, какая-нибудь ведьма порчу напустила. Говорят, есть ведьмы, которые и Кудесника спортить горазды!.. Да нет, помню, знамо дело, куда отвез, что это вы, сударь! Я на работе ввек не употребляю, хотя в праздничек полштофа медовушки – ваше здоровье, наше удовольствие!.. Да-да, сударь, вестимо, я буду короче. А короче – отвез я их к обители Ордена. Нет, никуда они не пошли, разбудили обительского сторожа. Он там носилки приволок, и мы с ним затащили больного внутрь… А что – потом? Потом со мной расплатились и отпустили на все четыре стороны. Я поехал к набереж… Нет-нет, девица расплачивалась, он же без памяти лежал… Нашими целковыми, вестимо… Нет, из додолок никто их не знал… Ну, так мне показалось. Додолки, по-моему, не очень-то и впускать их хотели… Ну, так мне показалось… Нет, больше я ни его, ни ее не видел… И туда не ездил! Зачем мне, а клиенты все в другие места садились – и на Торговую сторону, и… Пожалуйста, сударь стражник, мы зараз готовы помочь родной страже, защитнице нашей и… Да, вестимо, протокол я подпишу, грамотные мы, не смотрите, что лошадкой управляю… Ну, сами знаете, сударь, почему люди в извозчики идут, наша стража все знает, хе-хе-хе… Обижаете, сударь, мы не какие-нибудь, мы порядок уважаем и больше, чем положено, не попросим… Оставайтесь с миром, сударь стражник!

В общем, можно было бы уже через час схватить девицу – да и чародея попытаться, буде потребуется! – но то, что они на территории Ордена, многое затрудняло.

В приюты и обители додолок просто так не сунуться!

И потому Порей доложил об исходе первоначального сыска Кудеснику. Допрашивать обительского сторожа и додолок на свой страх и риск он не осмелился.

Додолок опекает сама Великая княгиня, тут, елочки-сосеночки, можно так обгадиться, что ввек из грязи не вылезти!

Тут, судари мои, требуется разрешение Великокняжеского прокурора, а к нему простой принципал – да еще не из столицы – и за три дня не прорвется!..

Но Кудесник повел себя странно.

Связываться с Великокняжеским прокурором он не пожелал. Вместо этого предложил Порею осторожно поговорить с обительским сторожем.

Ведь выходит же он в город, принципал… Не допросить, а именно поговорить… Буде беглецы все еще там, установить за обителью скрытую слежку. Следить должен непременно сыскник-волшебник… Буде же беглецов в обители не окажется, найти того, кто их оттуда увез. Узнать – куда. И доложить!.. Нет, никаких активных мер ни в коем случае не принимать! И помнить, что оплошки в этом деле недопустимы!..

В общем, елочки-сосеночки, началась самая обычная начальственная накачка. Будто именно на ней наша работа держится, елочки-сосеночки!

Но волновался Порей зря. Сторожа он захомутал утром в седмицу – когда мужичина отправился в ближайшую лавку. Не успел деньги лавочнику отдать, как пожалуйте, сударь, бриться…

Сторож оказался, как и извозчик, разговорчивым.

Наверное, еще один из тех кто считает, что всякий словен – это, в первую очередь, сплошные слова.

Нет, сударь стражник, не было у нас в обители таких ночных гостей… Ах, любезный сказал, что были. Путает он что-то, ваш любезный. Они ведь иногда и пьяными по городу раскатывают, лихачи… Очную ставку, говорите?.. Возможно, я, простите, и запамятовал. Охохонюшки, старость – не радость… Да, теперича припоминаю. Приехали. Двое. Девица и мужик… Да, я помогал любезному с носилками… Нет, больше я их не видел… Да, я сторож. Вот кабы лекарем был, то… Так меня дальше кухни не пускают, а мне и ни к чему. Жутче смерти не убьют, дальше фронту не сошлют! Наше дело – спать с мышами, ваше дело – их ловить… Нет, это прибаутка такая, сударь стражник, могу поведать… Ну, не хотите – как хотите, было бы предложено!.. А почему это я должен о вас помалкивать?.. Ну, воля ваша, буде мать Наталья… буде предводительница Ордена не спросит, промолчу. А уж буде спросит – извините! Ничем не смогу помочь!

Сильно запугать сторожа не удалось, но самолично он языка не развяжет, в этом Порей был уверен. Встречался он уже с такими типами…

Со стражей ведь ссориться – никому не с руки. Ныне вы обительский сторож и, предположим, любовник предводительницы, а назавтра, елочки-сосеночки, можете и за ворота вылететь. В жизни всяко бывает, а мудрый человек присно оставит себе пути к отступлению.

Порей вызвал двух соглядатаев-волшебников, показал им добытый в чародеевом доме портрет девицы (упоминать сыскникам о чародее Смороде Кудесник, расставаясь с Пореем, строго-настрого запретил), приставил к обоим выходам.

И, как выяснилось, не зря! Ибо в этот же день, незадолго до обеда, мышка-норушка по имени Забава Соснина выползла из своей норки.

Волшебник проводил ее до Центрального рынка (оглядывалась по сторонам, принципал, но меня, уверен, не заметила), понаблюдал, как она покупала фрукты (кило яблок, принципал, полкило винограда и небольшой арбуз), и убедился, что девица вернулась в обитель.

Порей тут же доложил об итогах наблюдения Кудеснику.

Тот вроде бы обрадовался.

Во всяком случае, выражение лица, с которым он потер руки, вполне можно было принять за удовлетворенное.

Отлично, принципал, отлично!.. Но в следующий раз, когда девица покинет стены обители, вернуться туда она не должна. Так что немедленно займитесь организацией ее ареста… Нет, прокурорского постановления не будет… Ну да, мегерой бывает, согласен… А буде заартачится и начнет давить на знание законов, то придется организовать похищение… Других поручений пока не будет!

15. Взгляд в былое. Век 76, лето 3, вересень: Буривой Смирный

След бы обновить ныне магический защитный барьер, подумал Буривой, шагая на очередную ступеньку и… замер.

Парадной лестницы особняка перед ним больше не наблюдалось. И ожидающей волшебников кареты внизу, перед лестницей, тоже не наблюдалось. И вообще ничего не наблюдалось – лишь мрак вокруг.

Мрак да тишина…

Правда, касался самого краешка сознания некий ритмичный звук, показавшийся Буривою весьма знакомым, но мысли разбежались, будто осиротелое стадо овец, внезапно потерявшее пастуха. Такого ввек не бывало, и потому Буривой решил: чудится…

А потом обнаружил, что глаза закрыты.

С закрытыми очами по лестницам, как всякому ведомо, не ходят, и он тут же исправил свою невольную ошибку.

Что-то изменилось. Нет, вокруг по-прежнему княжил мрак, однако сыскник вдруг сообразил, что находится в постели. Поднял голову.

Мрак перестал быть вездесущим: где-то впереди – вроде бы прямо перед глазами, а вроде бы и над головой – призрачно светилось нечто очень знакомое, но абсолютно неузнаваемое.

Очам доверять было нельзя. Оставалось прислушаться.

Теперь изменилось все. Ритмичный звук действительно существовал наяву. Это стучали часы и не просто какие-то там отвлеченные, символические – часы были свои, родные, домашние, с маятником в виде красного солнышка да кукушечьим окошком над циферблатом. И тут же, после этого узнавания пришло узнавание второе – странный светящийся предмет оказался окном родимой спальни, в которое привычно лился столь же знакомый свет ночных фонарей.

Буривой сел на постели, зажмурился и помотал головой.

Он в столице?.. Что за велесовщина! Ужель опытный сыскник-волшебник так напустил в штаны, что без памяти удрал в Новгород? Да нет же! Быть того не может! Он в Ключграде, вместе с чародеем Светозаром Смородой, только что позавтракал вареным яйцом, и теперь – самая пора отправляться в фехтовальный зал. Как договорились вечор!.. Всего несколько мгновений назад Сморода был перед ним на лестнице!..

Вновь открыл глаза.

Парадной лестницей Нарышкинского особняка и не пахло. Пахло ароматами родного дома.

Буривой нащупал ногой тапки, встал, зажег светильню.

Чтоб от меня додолка забрюхатилась! Это же на самом деле мой родной дом. Чудны дела ваших рук, о Сварожичи!.. Как я тут очутился?

Глянул на часы. Четыре – судя по свету фонарей за окном, утра. Напряг память. Та откровенно безмолвствовала.

И тогда на Буривоя обрушился стыд.

Хорош работничек, нечего сказать! Соратник сейчас в Ключграде – возможно, погибает в магической схватке с варяжским лазутчиком, – а геройский сыскничок-волшебничек Смирный в мягкой постельке нежится!..

Он снова помотал головой.

Да нет, что-то тут не так, и пора в этом «не так» разбираться. Велес меня возьми, как я сюда попал?! Может, под домашний арест отправили?.. Но за какую провинность? Ночным колдовством занялся? Ничего не помню!

Он сунул босые ноги в стоящие возле кровати любимые тапки, набросил на рамена висящий на стуле не менее любимый халат и выскочил из спальни.

Дом тихо и мирно почивал. Никто не стоял возле двери на часах, не сидели в сенях дежурные стражники с заботой – всех впускать, никого не выпускать.

Буде сыскник-волшебник Смирный и пребывал ныне под домашним арестом, то по собственной доброй воле и не менее собственному желанию.

Буривой запахнул халат и отправился на первый этаж, в комнату экономки. Но, не сделав и пары шагов, почувствовал, что пола под ним нет и ноги летят в пустоту.

* * *

Очнулся он быстро.

Ибо его трясли за плечо, упорно и безудержно.

– Хозяин! Что с вами такое? Хозяин! Сейчас я за лекарем…

Открыл глаза.

Над ним склонилась экономка.

Глаза круглые, испуганные, губы дрожат.

Знамо дело, испугалась – ведь Буривой Смирный ввек в обмороки не падал.

– Чтоб меня додолки… Не надо лекаря… Я… сейчас…

Силы возвращались быстро, и он, пусть и слегка покачнувшись, поднялся на ноги.

Похоже, на дворе было уже утро.

– Который час, Люба?

– Половина восьмого. Я уже завтрак начала готовить и шла вас будить… – Экономка всхлипнула. – А вы тут вот! Лежите…

– Помогите-ка мне! – Буривой оперся на мягкое экономкино плечо.

Добрались до кабинета. Уселись на диван, рядом с которым стоял баул с колдовской атрибутикой.

Хвала Сварожичам, не потерял!

Экономка тут же вскочила:

– Может, все-таки лекаря…

– Нет! – сказал Буривой. Прибывающие силы добавили голосу необходимой твердости. – Лучше расскажите мне, когда я приехал.

Экономка снова испугалась, и Буривой поспешил ее успокоить:

– Со мной все в порядке, Люба. У волшебников изредка бывают странные болезни. Правда, главная их странность заключается в том, что они быстро приходят и столь же быстро уходят… Так когда я приехал?

Экономка сделала попытку улыбнуться, достала из кармана на переднике носовой платок, вытерла глаза.

– Вы вернулись еще вчерась, перед самым обедом, велели немедленно подавать трапезу. Хвала Сварожичам, у меня было готово, хотя вы не предупреждали о своем возвращении. Покушали с аппетитом. Щи со свежей капусты, тушеная говядина с черносливом и…

– А потом? – перебил Буривой. – Что было дальше?

– Потом вы заперлись у себя в кабинете. Наверное, работали. Ближе к ночи с тем же аппетитом повечеряли. Позже приняли ванну, еще посидели в кабинете. Ну и легли почивать, как всегда – в одиннадцать.

– Посетители были?

– Ни единой души, хозяин. Ни вчерась, ни за время вашего отсутствия.

«Ничего не помню, додолку мне на корень!.. – подумал Буривой. – Ладно, брате, разберемся! Случались дела и похуже. Тут, по крайней мере, живой дома оказался… Но след немедленно связаться с министром. Впрочем, нет – лучше сначала с Вышатой Медоносом! Министр, как известно, дюжинный человек, а с такими странными катавасиями разбирается опекун».

– Вот что, Люба… Подавайте завтрак в трапезную. Что у вас там ныне?

– Вы вечор заказали творожную запеканку со сметаной.

– Отменно! Подавайте! Я скоро спущусь.

Экономка вышла.

А Буривой первым делом проверил содержимое колдовского баула.

Вся атрибутика оказалась на месте.

Хвала Сварожичам, на некоторые поступки и потеря памяти не влияет!

Он закрыл баул, уселся перед волшебным зеркалом и попытался вызвать опекуна министерства безопасности.

Вышата не отвечал.

Буривой перекинул вызов на Вышатов дом, но и там его ждало молчание.

«След ехать, брате, – подумал Буривой. – Чтоб от меня додолка заимела, след ехать! Позавтракаю и немедленно отправлюсь! И лучше всего – прямиком к Кудеснику. Надо полагать, Вышата сейчас у Остромира. И надо полагать, там мне помогут разобраться в случившемся».

* * *

Медоноса в резиденции Кудесника не оказалось. Но сам Остромир, хвала Сварожичам, находился у себя в кабинете.

Старик ныне, похоже, не спал вообще – выглядел он так, будто его всю ночь додолки насиловали.

Видать, покудова сыскник Буривой Смирный в полной беспамятности болтался по Великому сняжеству Словенскому, в оном княжестве происходили весьма и весьма серьезные события. Ничем иным столь утомленный вид Остромира не объяснить… И тем не менее, даже столь утомленный вид вовсе не означает, что Кудеснику можно сказать сейчас неправду.

А говорить правду – ох как не хотелось!

Ибо ментальная атмосфера в кабинете оказалась жесткой и непонятной. Ибо присутствовала в ней угроза, легкая, несмертельная, но со всей определенностью означающая, что к Буривою тут относятся недоверчиво. И что любое неосторожное движение может стать для него последним. И что всей его немалой квалификации не хватит, дабы отразить магический удар.

Впрочем, Ключград прекрасно показал, чего на самом деле стоит его «немалая» квалификация. Против исполина волшебства вы, брате, – букашка!

Вот и ныне за столом напротив Буривоя сидел исполин.

А таким волшебникам – лгать не могите!

Впрочем, Буривой и до сей поры прекрасно ведал, что лгать Кудеснику – себе дороже. А потому рассказал о последних днях чистую, одну токмо и ничего более, окромя нее. Впрочем, по ходу доклада ему то и дело казалось, что ничего нового от него глава Колдовской Дружины не слышит.

Тот однако – слушал. И выслушал внимательно. А потом встал из-за стола, открыл сейф, вытащил оттуда Серебряный Кокошник.

– Идемте со мной, брате!

Они прошли через дверь чуть в стороне от Остромирова стола и очутились в небольшой каморе, расположенной позади кабинета.

Возле дальней стены в каморе стояла кушетка.

– Надевайте, брате! И ложитесь!

Буривой напялил на голову Кокошник, лег на кушетку.

И мир вокруг него исчез…

Когда Буривой пришел в себя, Кудесник смотрел на него с сомнением.

– Вставайте, брате! – Сомнения в Остромировом взгляде мгновенно и след простыл. – И снимайте Кокошник!.. Я убедился в полной вашей правдивости. Причин для недоверия вам больше нет.

– А что со мной случилось? – Буривой снял с головы волшебный атрибут и передал его Кудеснику.

– На вас было заклятье. Наложил его, по всей видимости, варяжский лазутчик, которого вы с чародеем Смородой разыскивали в Ключграде. И посему вполне должна быть понятна моя изначальная недоверчивость по отношению к вам. Наложенное заклятье я снял. И ваш Талант послужит Великому княжеству Словенскому и впредь.

Сердце Буривоя утонуло в благодарности к этому мудрому старику.

Чтоб под меня додолка пристроилась!.. Ну в самом-то деле, разве человек виноват, что враги наслали на него заклятье! Тем более, буде оный человек не обладает великим Талантом…

И Буривой не удержался – соскочил с кушетки, встал на колени и поцеловал Остромирову десницу.

– Ну зачем же так, брате? – прогудел Кудесник. – Я ж не Верховный волхв, чтобы мои руки лобызать… Встаньте немедленно!

«А ведь он прав, – подумал Буривой. – Что это со мной такое? Я индо перед Рюриковичем ввек на коленях не стоял!»

Он поднялся на ноги.

– Айда, брате Буривой! У нас не слишком много времени.

Они вернулись в кабинет.

Кудесник спрятал в сейф Серебряный Кокошник, сел за стол и сказал:

– Присаживайтесь! – В голос Остромира прорвалась усталость.

Будто он волок на раменах неподъемную ношу…

Буривой угнездился на втором стуле.

– Вас ждет работа, брате! Работа чрезвычайно важная… – Остромир замолк и в глубокой задумчивости принялся постукивать перстами по столу.

Буривой ждал, хотя его так и подмывало выпалить: «Я весь в вашей власти, Кудесник!»

– Вот что, брате, – сказал наконец Остромир. – Дело в том, что мы потеряли опекуна Вышату Медоноса.

«Так вот почему у старика такой вид, – подумал Буривой. – Опекуны министерства безопасности беспричинно не теряются!.. А причины их неожиданной смерти редко бывают естественными…»

– Вы сейчас же отправитесь в гостевой дом «Обитель странников», – продолжал Кудесник. – Возьмите с собой людей. Все, как полагается при сыске… Мне стало известно, что ночью там, в тридцать шестом номере, произошло убийство. От этого дела зависит очень многое. И я бы очень хотел, чтобы вы с ним разобрались… по возможности.

Буривой вскочил:

– Я сделаю все возможное, Кудесник!

Лицо Остромира тронула странная гримаса.

– Иногда жизнь настоятельно требует от нас, брате, чтобы мы сумели сделать и невозможное. Сядьте!

Буривой вернулся на стул.

Ему вдруг стало стыдно за свою порывистость.

Аки ученик-волшебник перед опекуном. Впрочем, это все-таки не десницу лобызать… Но тоже поведение аховое!

И чтобы скрыть замешательство, он спросил:

– А чародею Смороде моя помощь боле не требуется?

Кудесник смотрел ему в глаза несколько мгновений, показавшихся Буривою черной вечностью.

– Ваша помощь чародею боле не требуется, брате. – Остромир протяжно, с присвистом, вздохнул. – У меня есть веские причины опасаться, что чародея Смороды уже нет в живых.

У Буривоя отвалилась челюсть.

– У меня есть не менее веские причины подозревать, что убийство в гостевом доме «Обитель странников» непосредственно связано с чародеем Смородой и теми проблемами, которые вы решали в Ключграде. И буде вы обнаружите на месте преступления что-либо странное… или кажущееся странным… немедленно сообщите мне. Сами ничего не предпринимайте. А сейчас ступайте с миром!

Ментальная атмосфера в кабинете была теперь безмятежно-мирной. Но Буривою вдруг показалось, что его унесло в штормящее море. Что нет вокруг ничего, окромя злобной свинцовой воды да тонких стенок утлого челнока. Что нет вокруг ни единого человека. И что главная его забота отныне и навсегда – попросту остаться в живых…

Впрочем, морок тут же исчез.

Кудесник провожал брата Буривоя мягким отеческим взглядом, и все будущие опасности стремительно отступали перед мягкостью Остромировых глаз.

И не было вокруг бушующего моря. И утлого челнока, заливаемого волнами, – не было. А был – предстоящий успех. А было – острое желание отличиться. А была – отчаянная решимость.

И лишь когда он выходил из кабинета, ему вдруг пришло в голову, что он так и не вспомнил ничего из случившегося в последние дни. Однако эта мысль не соответствовала ни успеху, ни желанию отличиться, ни решимости.

И потому Буривой тут же выбросил ее из головы.

А когда он оказался на улице, сквозь хмурые тучи выглянуло солнце.

Похоже, боги – на нашей стороне.

А посему сделаем свою работу с максимальным профессионализмом. И тогда она непременно окажется успешной.

* * *

Карета ехала по Тверской.

Трое сыскников, выделенные Буривою в помощники, были мрачны и молчаливы.

Лишь в самом начале пути один из них открыл рот:

– Не понимаю, с какого перепугу опекун Медонос решил вдруг покончить с собой! Говорят, половину черепа себе снес. Вот вам и кандидат в Кудесники!

Однако его не поддержали.

Промолчал и Буривой, опасаясь показать соратникам свое полное незнание предмета возможной беседы.

Странно не иметь представления о том, о чем сейчас, наверное, говорят едва ли не все новгородские волшебники.

Где это вас носило, брате, коли вы доднесь не слышали подробностей?..

На росстанях карета повернула направо и вскоре остановилась.

– Приехали, судари сыскники! – объявил кучер.

Гостевой дом «Обитель странников» след было бы величать «Обителью странностей», ибо оные странности обитали в нем, похоже, с немереной плотностью.

Началось с того, что портье за стойкой любезно заявил:

– Сударь сыскник, мы как будто не вызывали стражу!

– Что значит – «не вызывали»? – удивился Буривой. – У вас же ныне ночью произошло смертоубийство!

Любезность мгновенно слетела с лица портье, взгляд его сделался колючим и напряженным.

– Сударь волшебник, последнее смертоубийство в нашем гостевом доме произошло летошним меженем. И преступник давным-давно найден и осужден.

Судя по всему, он не врал. А значит, ничего не ведал. А значит, стражу сюда и в самом деле не вызывали. А значит, Кудесник… Впрочем, у Кудесника, как известно, имеются свои каналы получения информации.

– Тем не менее, сударь, в вашем гостевом доме, а именно в тридцать шестом номере, ночью убили человека.

Портье аж привстал из-за стола:

– Сударь сыскник, вас, по всей видимости, ввели в заблуждение… Кабы такое случилось, ночной портье обязательно бы вызвал стражу и непременно уведомил меня при передаче смены!

– А он не уведомил? – жестко спросил Буривой.

– Нет!

– Выходит, он, как и вы, тоже ничего не знал. Или, к примеру, сам является убийцей…

Красная физиономия портье побелела, дыхание сделалось бурным и прерывистым.

– Сударь… – Он сглотнул слюну. – Я должен немедленно предупредить хозяина, поймите. Я не могу позволить, чтобы попусту тревожили постояльцев. У нас есть волшебное зеркало. Правда, муж-волшебник Пехтерь… он обслуживает зеркало… отлучился ненадолго… Может, у вас имеется ордер на обыск….

– Не говорите глупости, сударь! – Буривой добавил в голос еще толику жесткости. – Для осмотра места преступления не требуется никаких ордеров! – Он повернулся к равнодушно следящим за развитием конфликта стражникам и сыскникам. – Айда за мной, судари!

Портье вякнул было еще что-то там о неприкосновенности частной собственности, гарантируемой словенскими законами, но тут же осознал всю тщетность своих усилий и, обливаясь по́том, вызвался самолично проводить сударей стражников на третий этаж, не забыв посадить, правда, за стойку околачивающегося возле дверей охранника гостевого дома.

Быстро поднялись на третий этаж.

Дверь тридцать шестого номера не имела никаких следов взлома и оказалась запертой. Замочная скважина, правда, была пуста, и портье тут же открыл дверь своим ключ-мастером.

– Погодите-ка, – сказал Буривой, придерживая ручку. – А где собственный ключ от номера?

– Н-не знаю, – сказал портье. – Но это можно проверить, внизу.

– Позже! – Буривой поставил на пол колдовской баул, повернул ручку и осторожно приоткрыл дверь.

Чтобы заметить лежащий на полу возле дивана труп, ему хватило одного взгляда. Второй он бросил на сыскников и портье.

– Никто туда не заходит. Окромя меня…

– Но я должен убедиться, – вякнул портье.

– Убеждайтесь! – Буривой отодвинулся в сторону.

Портье глянул в щелку, шумно сглотнул. И сразу стал подчеркнуто-деловитым.

– Не смею вам мешать, судари. Я пришлю сюда нашего охранника. Мне же надо немедленно поставить в известность хозяина.

– Секундочку, сударь! – сказал Буривой. – Далеко ли живет ваш сменщик? Ночной портье…

– Здесь же, в гостевом доме. У нас имеются номера для собственных служащих. На первом этаже.

Буривой повернулся к одному из сыскников:

– Ступайте с ним, сударь. Разбудите ночного портье и допросите. Но сначала проверьте книгу регистраций. В первую очередь меня интересует, кто именно снимал в последние дни этот номер.

Сыскник с дневным портье удалились.

А Буривой, подхватив баул, вошел в номер и принялся осматриваться.

Салатовые обои в цветочек, хрустальная люстра, на окне – бархатные шторы золотистого цвета. Вешалка, шкаф для верхнего платья, новомодный бар с открывающейся книзу дверцей, небольшой стол орехового дерева, несколько темно-зеленых кресел, диван застлан темно-зеленым же с золотом покрывалом; окромя входной, еще пара дверей – по-видимому, в спальню и в ванную.

Буривою не потребовалось много времени, дабы обнаружить, что он знаком с убитым. А еще через несколько секунд стало ясно, что Ярослава, кучера ключградского князя Нарышки, – как и другого княжеского знакомца, мужа-волшебника Клюя Колотку, – загрызла собака.

Буривой позвал в номер свою сыскную команду.

Одного послал осматривать остальные помещения – это и в самом деле оказались спальня и ванная, – второго посадил писать протокол.

Условия для сыскной работы, в отличие от большинства мест, где обычно происходит смертоубийство, оказались здесь почти идеальными.

Пойти на дюжинное лишение жизни в закрытом помещении без помощи колдовства мог бы токмо полный идиот.

Странная самоуверенность!.. Ведь Буривою не требовалось, кляня многочисленных зевак, искать следы, затоптанные десятками чужих ног. Ведь в тридцать шестом номере не наблюдалось сквозняков, кои могли бы помешать созданию и исследованию спектрограммы. Ведь – наконец! – возле окна, рядом со шторой, стоял самый настоящий фикус в кадке…

Потрясающая самонадеянность, додолку мне на корень!

Именно с фикуса Буривой радостно начал привычные манипуляции.

И очень быстро радоваться перестал: сей цветок – хоть и было его родиной отнюдь не Великое княжество Словенское – явно приходился родным братом розам из сада ключградского посадника.