Текст книги "Сквозняк в незакрытых дверях"

Николай Романецкий
Сквозняк в незакрытых дверях

Через порог джамп-кабины я перешагнул с ощущением определенной – и достаточно большой! – неуверенности. Да, конечно, станция солидно защищена от вторжения извне, но кто способен за что-либо поручиться там, где хотя бы короткое время побывал Фернан. Угроза смертоносного залпа в упор, однако, оказалась слегка преувеличенной, и я облегченно вздохнул: вражеские террористы внутри приемника отсутствовали. Признаки наводнения, пожара или наличия психотропных соединений – тоже.

Послушав несколько мгновений тишину, я принялся за инспекторский осмотр помещений. Везде царил идеальный порядок. Освещение и вентиляция работали в штатных режимах. На складе располагался аккуратно упакованный в ящики неприкосновенный запас консервов, воды и медикаментов. Здесь же было и оружие: два десятка сверкающих никелем лайтингов стояли в ячейках вдоль стены. Склад не открывали со времени последнего ежеквартального осмотра. На всякий случай я проверил счетчики боезапаса и убедился, что лайтингами с момента производственных испытаний не пользовались.

Потом я доковылял до бокса, в котором хранились «чижики», осмотрел их и сверился с комплектной ведомостью. Комплект был полным, хотя один аппарат, судя по всему, уже задействовали: аккумуляторы оказались слегка разряженными, немного, на четверть часа полета. Поставить «чижик» на подзарядку почему-то забыли.

Оба техника утверждали, что попасть на станцию им не удалось, джамп-кабина их не выпустила. Так что «чижик» с задействованным энергоресурсом был первой встреченной мною непонятностью.

Потоптавшись в боксе еще некоторое время, я набрался смелости и двинулся к центральному пульту управления. Там, естественно, тоже никого не оказалось. Как и должно быть на станции джамп-приема такой планеты, как Скиллус.

Я стащил с себя ненужный более стокилограммовый скафандр высшей защиты и с грохотом свалил его в угол. Ясно, что внутри станции он мне уже не пригодится: никакой аварии здесь не произошло. Когда же наступит необходимость отправляться на пленэр, он и вообще будет только мешать. В нынешней операции скорее бы пригодилась «саламандра» – тяжелый вездеход, вооруженный мощными энергополями – не по зубам любому виду излучения! – но такую махину существующие джамп-генераторы передать пока не способны. Во всяком случае, на две сотни парсек, отделившие меня от Земли.

Я уселся за пульт и сердечно поприветствовал главный компьютер станции. Бедняга угостил меня успокаивающим докладом. Я мысленно потрепал его по плечику и вызвал информацию с идентификатора. Информация была превосходной: между Виктором Камовым, прибывшим на Скиллус полчаса назад (станция отправления Terra-A-05), и двумя роботами серии ВМ, появившимися здесь позавчера (станция отправления Terra-T-12), никто приемник не посещал. Таким образом техники не врали. Возможно… Куда пропали роботы, идентификатор мне не сообщил, и это было второй непонятностью.

Я отключился от идентификатора и связался с боксом обслуживания «чижиков». Бокс лихо отрапортовал, что замена машин была произведена месяц назад и аппараты из нового комплекта пределов станции не покидали. Простофиля так и сыпал отрицаниями: не включался, не задействовалось, не выдавались, – но в этом не было его вины. Он был всего-навсего компьютером и понятия не имел о людском коварстве.

Любой посторонний человек, прибывший сюда вместо Виктора Камова, в этот момент наверняка бы успокоился. Ведь ему не могло быть известно, что на руднике Скиллуса две недели назад погиб Фернан Гомеш. Но я не был любым посторонним человеком. И потому, выслушав убаюкивающие бдительность доклады, я отключился от компьютеров и задумался.

* * *

Гилмор, адъютант Полковника, разыскал меня вчера в пансионате на Медее, где я со вкусом поджаривал свои телеса в яростных лучах местного солнышка. Нашему брату не привыкать к неожиданным завершениям отпусков, и уже к вечеру Виктор Камов явился пред светлые очи своего начальства. Отпуск, однако, – дело святое, и потому пред светлые очи Камов явился без особого удовольствия и слегка раздраженным.

Полковник, на взгляд дилетанта, казался абсолютно спокойным, но я – калач тертый и сразу понял: случилось нечто экстраординарное. Слишком уж блестели у шефа глаза, когда он с самым серьезным видом поздравил меня с успешным окончанием очередного отпуска. Я кисло расшаркался в благодарностях, а он и бровью не повел, сразу перейдя к делу.

– Я вызвал тебя вот почему, Виктор… – Он немного помедлил, словно раздумывая, не вернуть ли меня обратно на Медею, в тепло, безделье и покой. – Со Скиллусом прервана джамп-связь.

Я фыркнул, намереваясь ляпнуть что-нибудь типа: «Я ее не ломал!» – но шеф энергичным жестом остановил мои псевдоюмористические изыскания.

– Вчера транспортники отправили туда двух роботов-ремонтников. Обычный профилактический осмотр, какой производится каждые две недели. Назад ни одна из машин не вернулась. – Он строго посмотрел на меня, как будто я был причастен к исчезновению роботов, и продолжил: – Сегодня на Скиллус были направлены один за другим два техника.

– Назад ни один из них не вернулся, – заметил я, старательно копируя интонации шефа.

– Если бы!.. – Полковник не обратил на мою выходку ни малейшего внимания. – Оба техника вернулись. И оба доложили, что станция их не приняла.

– Прямо так, вдвоем, на Скиллус и сбегали? – насмешливо проговорил я, зная, что на такие расстояния джамп-генератор способен переправить не более одного человека за передачу.

– Нет, конечно. – Шеф по-прежнему не реагировал на мой тяжеловесный юмор. – В пятнадцать часов был отправлен первый. Он тут же вернулся и доложил, что сам по себе перенос произошел, но двери джамп-кабины приемника не открылись. После долгих бесплодных разбирательств, в двадцать один час, на Скиллус отправили второго техника, более высокой квалификации. История повторилась. После этого транспортники поставили станцию под силовую защиту и обратились к нам…

– А мы теперь что? – ядовито осведомился я. – Мы отныне фирма по обслуживанию джамп-генераторов?

Полковник посмотрел на меня в непонятной жалостью. Будто с сегодняшнего дня я и в самом деле был способен справиться только с ремонтом джамп-генератора. Лицо шефа оставалось непроницаемым, но жалость во взгляде изрядно смутила меня: не представлял я себе, чтобы Полковник мог кого-либо пожалеть. Поэтому я прикусил язык, готовый уже выдать очередную ядовитую банальность. Работа, кажется, действительно наворачивалась серьезная.

Шеф достал из папки, лежащей перед ним, светлую литиновую полоску, на которых фиксируют шифрограммы, и, перегнувшись через стол, положил передо мной.

Я смотрел на шифрограмму, и мне было нехорошо: я наконец почувствовал, что отпуск таки закончился. Сердцем почувствовал, а не умом. Уму моему это стало ясно еще утром, когда я обнаружил на экране дальней связи жизнерадостную физиономию Гилмора.

Я взял полоску в руки, она была прохладной на ощупь.

Просмотрел реквизиты. Это оказалось донесение Управления Охраны Дальних Рудников, информация двухнедельной давности. Текст был расшифрован, и я прочел: «Настоящим уведомляю, что заключенный номер двенадцать-восемьдесят-семь погиб вчера при вскрышных работах на руднике. Визы патологоанатома и офицера безопасности прилагаются. Начальник спецобъекта «Скиллус-А» Джанни Моро».

– Ну и что? – съехидничал я. – Мы стали похоронной командой? Бедняжку зека некому сжечь?

Шеф опять посмотрел на меня с непонятной жалостью и сказал тихим голосом:

– Видишь ли, Виктор… Дело в том, что заключенный номер двенадцать-восемьдесят-семь – Фернан Гомеш.

И я почувствовал, что мое сердце, как в момент наступления невесомости, ухнуло куда-то в самый низ живота.

* * *

С Фернаном я был знаком с самого раннего детства. Родители наши жили в соседних коттеджах, и матери произвели нас на свет в одной клинике. Только Гомеш приветствовал этот мир своими криками за полгода до рождения Виктора Камова. В конце концов эти полгода стали для меня тем крестом, который Иисус тащил на Голгофу.

Фернан все успевал раньше меня. Он раньше встал на ноги, раньше научился плавать. Только в школу мы пошли вместе, тут разница в возрасте была недостаточной для того, чтобы он оказался классом старше. Но и в школе он лучше учился, лучше пел, лучше играл в спейсбол. Конечно мы превратились в друзей-не-разлей-водой, но это была своеобразная дружба. Я в самом деле дружил с Фернаном – он лишь позволял мне дружить с ним и не более того. И все же мы были неразлучны. Возможность подчиняться ему доставляла мне великую радость. По-видимому, это была какая-то разновидность мазохизма, но в те годы я не задумывался о подобных вещах. И потому с удовольствием согласился, когда он заявил, что неплохо бы нам стать геминами. В то время была прямо-таки настоящая мода на подобного рода операции. Взрослые сами с удовольствием становились близнецами – особенно молодые семейные пары – и не чинили никаких препятствий, когда к этому стремились дети. Слишком много преимуществ в жизни давала телепатическая связь, одна помощь друг другу дорогого стоила… Потом-то стали выясняться негативные стороны геминизма, но это было уже много позже.

Мне и сейчас стыдно вспоминать о проделках, которыми мы занимались с Фернаном. Впрочем, они не выходили за пределы самых обычных мальчишеских проказ: совершить отважный налет на соседский сад, напугать до полусмерти учительницу, вступить в сражение с подобной же телепатической парой… Какое было время!

Лет через десять выяснилось, что геминизм далеко не безопасен. Стали известными факты о том, что более активный близнец, превращаясь с течением времени в сильного гипнотизера, одновременно подавляет психику своего гемина. Особенно это оказалось распространенным среди подростков. Резко возросло количество психических заболеваний. Активный гемин как бы питался телепатической энергией своего более слабого близнеца. Детский геминизм запретили специальным решением Медицинского Совета. Кстати говоря, и былая мода к тому времени постепенно сошла на нет. Сейчас среди сумасшедших влюбленных, правда, встречаются еще гемины, но и им в конце концов приходится расплачиваться за полное познание своего партнера. Разбитые судьбы, сжигающая сердца ревность, преступления на сексуальной почве…

После окончания школы я вдруг стал замечать, что, насколько резво зашагал по жизни Фернан, настолько же медленно продираюсь по ней я. Гомеша приняли в Московский университет на факультет гипнологии, он уже считался подающим надежды дискавером, а я все еще плыл по течению, не имея ни сил ни желания выбрать свою дорогу, перепрыгивал с одной работы на другую, не задерживаясь нигде более полугода, пока не оказался в Управлении. Впрочем, это произошло уже после того, как мне поставили блок.

Фернан был против блока, он несколько месяцев разъяснял мне, как много я потеряю, заблокировавшись от него, но Виктор Камов впервые в жизни сумел надеть на себя маску решительного и неумолимого. И Фернан отступился.

Когда блок поставили, я наконец почувствовал себя свободным человеком. Исчезла тяжесть, столько лет давившая на меня, словно оторвали ненавистного вампира, ежесекундно сосущего мою кровушку. Фернан отдалился, мы перестали с ним даже перезваниваться, но это меня абсолютно не огорчало, поскольку я неожиданно для самого себя осознал, что всегда ненавидел его. Освобождение от пресса вселенской ненависти наполнило мою душу покоем, все сразу стало получаться, я перестал чувствовать себя неудачником и с удовольствием, какого никогда прежде не испытывал, окунулся в жизненные хлопоты.

Фернана я совсем потерял из виду. Лет через пять услышал, что близнец мой сделался выдающимся дискавером, и полученная информация вполне меня удовлетворила. Я был тогда слишком далек от этой области, только-только начал работать в Управлении и собирался потихоньку шагать себе по административным ступенькам, ни капельки не жалея о былом. Ошибка детских лет напоминала о себе лишь в тех случаях, когда я пытался поближе сойтись с женщинами. Я начинал ухаживания раз шесть или семь, две мои «зазнобы» даже вызвали в моей душе чувство симпатии и уважения, но ни одну из них я так и не смог полюбить по-настоящему. Не вызывали они у меня сердцебиения, и симпатия не перерастала во что-то большее. Впрочем, сие не слишком меня волновало. У меня наконец появилась интересная работа, требующая времени, энергии и сил, и я спокойно поставил на семейной жизни крест. Разве нельзя прожить без любви? Разумеется, можно, и моя собственная судьба лишь подтверждала этот вывод.

* * *

Шеф подождал, пока я снова начну соображать. Ради объективности замечу, что ждать ему пришлось недолго.

– Теперь тебе понятно, почему транспортники обратились к нам? – сказал он.

– Понятно, – ответил я. – Непонятно одно: каким образом Фернан очутился на Скиллусе.

Полковник потер правой рукой подбородок. На руке рельефно выделялись вздувшиеся зеленоватые вены. Как несмываемые печати судьбы.

– Чего же тут непонятного? Гомеш был осужден на пожизненные каторжные работы.

– За что?

– За убийство. Он убил своего учителя, Романа Козырева…

Имя Козырева было мне известно. Впрочем, вряд ли в мире найдется хоть один человек, не слышавший этого имени. Козырев был выдающимся гипнологом и внес немалый вклад в борьбу с распространением детского геминизма.

– Зная твои взаимоотношения с Гомешом, мы предпочли не посвящать тебя в это дело, – добавил Полковник. – Согласись, что мы поступили верно…

– Зачем ему была нужна смерть Козырева?

Полковник пожал плечами, и это было настолько не свойственное шефу движение, что я поразился. Впрочем, теперь его состояние было мне хорошо понятно.

– Гомешу было недостаточно быть одним из сильных, – проговорил Полковник. – Он хотел стать самым сильным. Обыкновеннейшая мания величия. Увы, гениальность не спасает от подобных вещей, скорее наоборот… Вот он и убрал того, кто был сильнее.

– Странно, – сказал я. – Средства массовой информации сообщали о смерти Козырева, но не помню, чтобы говорилось об убийстве…

Полковник снова потер подбородок и поморщился:

– Нам пришлось ввести ограничения на эту информацию. – Он многозначительно посмотрел мне прямо в глаза. – Видишь ли, Виктор… То, о чем я тебе сейчас расскажу, ты бы никогда не узнал, если бы не сложившаяся ситуация. Дело в том, что доказать вину Фернана Гомеша было практически невозможно. Он очень удачно инсценировал самоубийство: никаких следов не осталось. Гомеш, правда, не знал, что Козырев успел обратиться к нам за день до смерти и попросил обратить внимание на своего ученика: мол, от того явно стало попахивать некоей опасностью. Почувствовал старик что-то, но, увы, немного опоздал. Что между ними произошло, никому неизвестно. К сожалению, Козырев был из тех, кто слишком редко вспоминает о своих обязанностях перед Управлением.

– Интересно! – сказал я. – По-моему, суицид – встречающееся среди дискаверов явление.

Полковник промолчал: моя реплика не содержала новой для него информации.

– Интересно, – повторил я. – Значит, осудили юридически невиновного? Как же это суд вынес обвинительный вердикт? Хотелось бы мне взглянуть на список присяжных…

Полковник забарабанил пальцами по столу. Похоже, такой поворот в разговоре ему не нравился.

– На список присяжных тебе взглянуть не удастся, – сказал он наконец. – Суда не было. Суды занимаются обычными людьми. Дело Гомеша рассматривал Чрезвычайный Трибунал. Есть такой для подобных случаев… Чему ты удивляешься? Ты представляешь, каких трудов стоило нам одно только задержание твоего бывшего гемина?

Я представлял. И потому сказал:

– Такого человека загубили!

Лицо Полковника побагровело от едва сдерживаемой ярости.

– Почему же загубили?.. Жизнь ему была сохранена. Хотя я бы лично с удовольствием его пристрелил! Ведь после смерти Романа Козырева Гомеш стал практически всесильным. Только совместные усилия нескольких дискаверов низшего уровня смогли сдержать его.

Я вполне понимал ярость шефа. Зная своего гемина, я был уверен, что Фернан мог быть способным на все. Слишком легко у него складывалась жизнь. Победы за чужой счет. Нет, такие люди неисправимы.

– Какова моя задача? – спросил я.

Полковник впервые за весь разговор улыбнулся. Кажется, разговор пошел в нужном ему направлении.

– Значит, ты допускаешь, что Гомеш на самом деле вовсе не погиб?

– Допускаю.

– Стало быть, на самом деле неполадки с джамп-связью могут быть объяснены его деятельностью?

Я подумал немного и ответил:

– Могут.

– Кого бы ты предложил забросить на Скиллус с целью нейтрализации Гомеша?

Я снова задумался.

Это был еще тот вопрос. Дискаверы, абсолютно не подготовленные для оперативной работы люди, на Скиллусе бесполезны. Такие операции в их задачи не входят. Институт дискаверов выполняет различные задачи. Предупреждение преступлений – только одна из них. И ни один дискавер никогда не числился в аппарате Управления. Ибо я не представляю, что мог бы натворить телепат-злоумышленник, получивший доступ к информации, которой располагает Управление. Преступления мафиозных группировок конца прошлого тысячелетия показались бы рядом с его работой детскими шалостями. По той же, кстати, причине всем сотрудникам Управления всегда ставится избирательный блок, не позволяющий дискаверам прочитывать в наших мозгах то, что могло бы спровоцировать телепатов на противоправную деятельность. В результате получается очень удачный социальный симбиоз. Дискаверы с легкостью вынюхивают потенциальных убийц, поскольку мысли о преступных намерениях подобного уровня практически без спецсредств не блокируются. Мы аккуратненько предотвращаем преступления. Тем же, кто все-таки просачивается через нашу общую сеть, все равно обеспечены лагеря, подобные объекту «Скиллус-А». Ведь совершенное преступление рано или поздно станет известно кому-либо из дискаверов: шила в мешке не утаишь.

Хорошая сложилась система с нашей сетью, но в данном конкретном случае она дает явный сбой. Посылать дискаверов ловить Фернана – неумная затея. Он их в момент раскроет и вокруг пальца обведет. Профессионала-оперативника вокруг пальца не обведешь. Только как профессионалу-оперативнику, абсолютно не владеющему телепатией, справиться с дискавером такого класса, как Гомеш?..

Я уныло вздохнул:

– Нет такого человека.

– Есть! – коротко сказал шеф.

– И кто же этот супермен?

– Ты, разумеется! Ведь ты же был его гемином!

* * *

Теперь, когда я убедился, что аппаратура джамп-связи работает нормально, все сразу сделалось стопроцентно подозрительным. Следовало бы послать донесение Полковнику, но я решил сначала произвести осмотр местности. В другой бы ситуации я заниматься самодеятельностью не стал, однако сейчас активные действия казались мне очень грамотной тактикой. Если мой близнец жив, он не будет терять время попусту. Можно было, конечно, попытаться установить связь с охраной лагеря, но я не верил в чудеса: если Фернан восстал, под его контролем находятся не только все преступники, но и охранники. А потому я лишь раскроюсь перед ним и не более того.

Я попытался поставить себя на его место. Разумеется, Фернан не мог смириться с существованием на этой Богом забытой планете, тем более в качестве заключенного. Он обязательно должен был искать выход, способ выбраться отсюда. Там, в свободном мире, его бы никто никогда не нашел. Даже Управление!.. Но как можно незаметно улизнуть со Скиллуса? Грузовик для этого не подходит: человеческий организм не выдерживает перехода через сверхсветовой барьер. Потому грузовики лишь доставляют на вновь обживаемые планеты комплекс автоматических устройств, которые производят монтаж аппаратуры, обеспечивающей джамп-связь, и уже с ее помощью на планету переправляется человеческий контингент. Потом те же грузовики занимаются материальным обеспечением колонии и вывозят на Землю добычу.

Но планеты, на которых организованы лагеря осужденных преступников, имеют одностороннее управление джамп-передатчиками. Такой порядок исключает побеги. Генераторы включаются с Земли, и никто не может выбраться с мест заключения самостоятельно. Да и на Земле он сразу же попадет в лапы сотрудников Управления, поскольку приемники изолированы от сетей Земли и Солнечной системы и выведены на сеть Дальних Миров. И тем не менее рассчитывать Фернан мог только на джамп-связь, других путей у него не было: через пространство по-пластунски не проползешь…

Я поднял над куполом станции обзорную телекамеру и огляделся. Ничего подозрительного поблизости не наблюдалось. Однако я минут десять рассматривал периметр станции, запоминая расположение скал и крупных камней. На всякий случай – вдруг да пригодится.

Потом дал боксу команду выпустить «чижика». Через несколько секунд на экране появился вид станции с высоты птичьего полета. Я переключился на ручное управление.

В лучах вечернего солнца местность выглядела достаточно уныло: скалы, камни да песок. Условия на Скиллусе практически не отличаются от земных, но по каким-то высшим соображениям Создатель не счел нужным наделить этот мир жизнью. Зато на планете имеются богатейшие залежи гемма-ренита. А без этого вещества, как известно, не обходится ни один сверхсветовой грузовик.

«Чижик» завершил облет станции. В нагромождении скал я снова не заметил ничего подозрительного. Если там и сидел кто-либо, он капитально замаскировался.

Между станцией и рудником была проложена прекрасная дорога, и я решил отправить «чижика» по-над ней. Однако, вспомнив карту окружающей местности, передумал. С юга к дороге примыкала длинная узкая расселина, и ее обязательно надо было осмотреть, дабы, если я двинусь по дороге, застраховаться от нападения с фланга.

Едва аппарат подлетел к расселине, обзорный экран вспыхнул и тут же погас. Через несколько секунд дрогнул пол под ногами: обломки «чижика» встретились с землей.

Второй «чижик» был сбит, едва только покинул станцию. Та же судьба ожидала и третью машину – меня явно хотели лишить зрения.

Я сразу угомонился. Аппараты следовало беречь, а пока надо было пораскинуть мозгами. Теперь я уже почти не сомневался, что Фернан жив. Если бы бунт подняли обычные – нормальные – заключенные, они бы попросту захватили охрану в заложники и не стали бы устраивать спектакль со стрельбой по «чижикам». Фернану же никакие заложники не помогут. Управление пожертвует охраной, лишь бы не допустить его до Земли, и он должен это понимать. На что же ему остается надеяться?.. Вообще говоря, лучше было бы подождать часик да вернуться назад, в Управление. Для этого будет специально включен обратный перенос. Но подобное развитие событий меня уже не устраивало, почему-то вдруг захотелось поиграть с Фернаном в кошки-мышки.

Я сочинил текст донесения, записал его и положил кристалл на пол джамп-кабины. Пусть кристалл заменит Полковнику Виктора Камова. Посмотрим, что шеф предпримет. Меня же отступление перед моим бывшим гемином не устраивает, я буду с ним сражаться. Но в сражении придется обойтись подручными средствами – теми, что имеются здесь, на станции. Впрочем, тем почетнее будет победа, когда я сцапаю его, голубчика!..

Я дождался, пока местное светило коснется горизонта. Ждать пришлось недолго. Скиллус обращается вокруг своей оси быстрее Земли, и вскоре выход из станции оказался в тени. Ничего другого мне и не требовалось. Я выдал компьютерам необходимые задания и двинулся к тамбуру. По дороге проверил свое снаряжение, тщательно проверил, поскольку намечаемая игра при малейшей неосторожности вполне могла закончиться летальным исходом. Хронометр подгонял меня. Войдя в тамбур, я сразу направился к выходному люку. Его перекрывала лиловая плоскость защитного силового экрана. Я остановился рядом с ней и снова посмотрел на хронометр.

Когда лиловая плоскость исчезла, я отсчитал секунду и бросился в открывшийся зев. Защита тут же с хлопком восстановилась. Времени осматриваться не было: ближайший камень подходящего размера находился в шести метрах от люка, и выстрел мог застать меня на полпути. Все вокруг осветилось. Я на мгновение увидел короткую тень, убегающую от моих ног. Это был самый опасный момент, но замысел удался. Тот, кто ожидал меня у выхода – если кто-то ожидал, – поневоле смотрел сейчас на «чижик», взлетевший над станцией и уже сбитый. Когда же предполагаемый сторож опустил глаза, я был уже за камнем. Грохнул взрыв: мой пылающий помощник коснулся скал. Я полежал на животе, приводя в порядок дыхание и слушая колотящееся в груди сердце.

И тут же почувствовал Фернана.

Фернан сидел.

Я удовлетворенно вздохнул. Частичное снятие блока было произведено идеально. Мыслей Фернана я не слышал, а стало быть, и он не слышал моих.

Фернан вскочил.

Я понял, что и он почувствовал мое присутствие. Поединок начался.

Я опустил на глаза инфракрасные очки-»консервы», вытащил из бокового кармана комбинезона парализатор и осторожно выглянул из-за камня. Быстрое солнце Скиллуса уже скрылось за горизонтом, и я сразу разглядел на фоне скал человеческую фигуру с лайтингом в руках. Это не мог быть Фернан, потому что Фернан сейчас бежал.

Я выстрелил. Человек упал. Я полежал некоторое время, разглядывая скалы. Больше в поле видимости никого не было. Я встал и подошел к лежащему. Это оказался один из рядовых охранников лагеря. В течение ближайших суток он мне противником уже не будет.

Теперь снова надо было держать ухо востро, потому что Фернан знал, что я в кого-то выстрелил. Следовательно, и все, кого он держал под своим контролем, знали это и стали осторожными.

Фернан в этот момент брал в руки парализатор.

Я выдернул из скрюченных пальцев охранника лайтинг и, размахнувшись, отбросил его далеко в сторону. Лайтинг противно заскрежетал по камням. Если кто-либо из моих противников и находился еще возле станции, он на этот шум никак не отреагировал. Тогда я дал мысленную команду, и компьютер выпустил в воздух еще одного «чижика». Выстрела по нему не последовало. Я с благодарностью подумал о конструкторах, сумевших разработать системы управления аппаратами, не требующие от человека ярко выраженных телепатических способностей. Теперь мы с Фернаном были в более или менее равных условиях. На его стороне будут сражаться живые управляемые машины, а на моей – электронные. Жаль вот только, что слишком много я их загубил уже в начале схватки.

Фернан опять бежал.

Я стал пробираться в сторону расселины. У того, кто мог устроить там засаду, тоже должны быть «консервы», и поэтому я двигался с предельной осторожностью. «Чижик» негромко стрекотал в быстро темнеющем небе. К расселине я его пока решил не подпускать.

Фернан открыл дверь и споткнулся.

Я опустился на четвереньки и пополз, обдирая колени о камни. Стрекот «чижика» над головой заглушал все остальные звуки, и я отогнал его назад. Сидящий в расселине предполагаемый противник не подавал признаков жизни. «Консервы» слегка искажали перспективу. Вокруг сияли нагретые солнцем и еще не успевшие остыть камни. Это меня вполне устраивало, потому что на их фоне я был почти неразличим. На месте моего предполагаемого противника я бы давно уже выбрался из расселины, где камни оставались холодными, и так же вот ползал, избегая открытых пространств. Но ведь я был оперативник-профессионал, а он всего лишь охранник спецобъекта, избалованный не очень беспокойной жизнью.

Я добрался до края расселины, на мгновение высунул голову и тут же отпрянул назад. Заряд парализатора с легким треском пронесся перед моей физиономией. Тут он, голубчик! Я затаил дыхание. Имелась бы такая возможность, я бы и сердце свое остановил. Впрочем, как стучит сердце Фернана, мне слышно не было, почему же он должен слышать мое?

В расселине по-прежнему никто не шевелился. Тогда я увеличил сектор обстрела и дал команду моему электронному помощнику.

Фернан все еще куда-то бежал, и я счел возможным на время забыть о нем.

«Чижик» неторопливо приблизился, завис над расселиной, включил прожектор. Такой наглости мой противник не выдержал. Ослепительная молния вонзилась в несчастный аппарат, и в тот же момент я накрыл парализатором место, откуда она вылетела. При таком секторе обстрела у меня в запасе наличествовала всего лишь одна минута, и потому я поспешил вниз. Охранник был один. Когда я подбежал к нему, он уже лениво копошился на камнях. Пришлось успокоить его еще раз, теперь на двадцать четыре часа.

Я огляделся. На пороге пылали останки «чижика». Забрав у охранника оружие и очки, я бросил их в металлический костер. Нашел лайтинг первого противника и отправил туда же. Теперь в арсенале Фернана оставалось всего два лайтинга и парализатор.

Я сел на камень и вытер со лба пот.

ФЕРНАН СТОЯЛ И СМОТРЕЛ.

Многое бы я отдал за то, чтобы узнать, куда он смотрел и что видел!

Над дорогой пронесся порыв прохладного ветра. Спину вдруг уколол чей-то взгляд. Я резко отпрыгнул в сторону, распластался на камнях. Конечно, сзади никого не было, зато у меня, оказывается, имелись в наличии нервы. Прежде я их что-то не замечал – по крайней мере, с тех самых пор, как блокировался от своего гемина. Еще раз оглянулся по сторонам. Интуиция утверждала, что врагов поблизости нет, и я вновь вернулся к реально существующей опасности.

Фернан сидел.

Впрочем, он не просто сидел, он сидел и дрожал. Я был слегка ошарашен этим ощущением, но потом до меня дошло, что это всего лишь вибрация. Фернан находился внутри какой-то машины. На спецобъекте «Скиллус-А» имелись различные машины: от скреперов и проходческих комбайнов до вертолета. У каждой было свое предназначение, но их объединяло одно достоинство: машины не оборудовались каким бы то ни было оружием. Следовательно, угрозу для меня по-прежнему представляли два лайтинга и парализатор.

Я вслушивался в монотонную дрожь Фернана, пока не понял: он летит на вертолете. И машина слишком перегружена, впихалось в нее человек двадцать, не меньше. Потому и такая сумасшедшая вибрация.

Тут я обратил внимание, что Фернан еще ни разу не заговорил. Это открытие меня слегка успокоило: значит, не с кем ему говорить. Значит, нет у него сообщников, а есть одни подконтрольные – безвольные, не помнящие себя люди. И хоть Фернан чрезвычайно силен, но контролировать большую массу народа весьма сложно даже для него. Подобные процессы требуют затрат нервной энергии и огромного сосредоточения. Думается, всех остальных обитателей Скиллуса, тех, кто не нужен ему непосредственно в данный момент, он держит в гипнотическом сне. Да, уверен в себе парень, ничего не скажешь!.. Фернан Всесильный, Фернан Сосредоточенный, Фернан Собранный и Целеустремленный… А стало быть, надо его вывести из сосредоточенности.