Текст книги "Москвич из Алатыря"

Прошлое не отпускало, будущее манило своей неотвратимостью. Колька понимал, что здесь, в Москве, начинается его новая, взрослая, настоящая жизнь…

Часть 3. Лиля

Как-то после очередной смены Колька, как и полагается рабочему парню, прогулялся по Очаковскому Бродвею, выпил пивка на станции, и отправился восвояси, к общаге.

Со своей бригадой он выпивал редко, во-первых, не тянул быть наравне с закалёнными бойцами – выпивохами, падал на пол – пути, так как зелен был ещё. Мужики с пониманием относились к нему, и не настаивали, благо с работой он справлялся неплохо. Это, во-вторых.

Митяй хлопал его по плечу, наставляя уму-разуму:

– Я тоже поначалу не мог с мужиками тягаться, потом ничего, пообвык. Сейчас на втором месте состою, после бригадира. С ним соревноваться бесполезно; все уже в дымину, а он трезвый всё, ему хоть бы хны. О политике рассуждает. Но я его обойду, б…. буду, обойду. И ты привыкнешь.

Колька усмехнулся, ему это ни к чему. Он зашёл в гастроном, купил любительской колбасы двести грамм, к чаю на ужин, и на выходе заприметил симпатичную девушку с мечтательными глазами и белозубой улыбкой.

Он подмигнул ей просто так, по случаю, а она мило улыбнулась ему, и остановилась в ожидании. Он даже растерялся малость, но виду не подал.

– Вы тоже в этом гастрономе отовариваетесь? – спросил он первое, что пришло в голову. Он ещё не привык к московской жизни, и вёл себя так, как привык у себя дома, в Алатыре.

– Прихожу, когда мама посылает. Мы живём рядом, в том доме, – показала она ручкой на кирпичный трёхэтажный дом по соседству с магазином, и снова улыбнулась. Кольке это понравилось.

Он давно обратил внимание на тот факт, что в Москве девушки обычно хмурые, с недовольными или равнодушными лицами, торопятся по своим делам и ноль внимания на всех, а эта совсем другая.

В Краснодаре так же улыбаются девушки, они весёлые, добрые, и ему очень нравились, когда он жил и работал на Кубани перед армией.

– Тогда понятно. Я тоже недалеко живу, на улице Марии Поливановой, в общежитии. Прогуляемся?

Девушка вспыхнула от неожиданности, но ей так хотелось казаться взрослой, и она кивнула в знак согласия.

– Только недолго, меня мама ждёт, вот, хлеба велела купить, – кивнула она на авоську с хлебом в руке.

– Мама строгая, небось?

– Нет, она добрая, только требовательная. Она в отделе кадров работает, на заводе ЖБК, ей приходится быть строгой. Понимаете?

– Надо же, и я там слесарем тружусь. Будем знакомы, Николай, – протянул он ей свою трудовую длань, и девушка уважительно пожала её.

– Лиля, – потупила она очи долу, ещё более заалев щёчками, но тут же взяла себя в руки и поправилась: – Лилия.

– Редкое имя, мне нравится.

Они подошли к её подъезду, и распрощались.

Лиля побежала домой к родителям, а Колька в общагу, к соседям по комнате. Чайку попить с колбаской, да на боковую. Как шутит Митяй, скорей бы утро, да снова на работу.

С тех пор они встречались по вечерам почти каждый день. Из разговоров Колька выяснил, что девушка только что закончила школу, хорошо рисует, и хочет поступать в Строгановку. Когда же Лиля узнала, что Николай тоже рисует, и тоже хочет учиться на художника, она так обрадовалась, что забыла смущаться.

– Коля, давай вместе поступать будем, а?

– А что, давай, я не против. У меня отец художник, он работал в художественном фонде в Чебоксарах, участвовал в выставках, я тоже учился в изостудии у нас в Алатыре, – расхвастался Колька перед девушкой.

– Я хотела бы показать тебе свои работы, можно?

– Давай посмотрим, только, как это сделать, у нас в общаге, разве что.

– Зачем, я поговорю с мамой, и мы пригласим тебя к нам в гости, – Лиля с надеждой смотрела на Кольку, их взгляды встретились, и они оба почувствовали внезапно охватившую их радость, волнение, их сердца встрепенулись в предчувствии чего-то неизведанного ещё ранее, и Лиля потупилась, побледнела. Для неё это было впервые.

А Колька испытал уже и первую неудавшуюся любовь к Райке, и повидал разных девушек, когда после армии они с его дружком Колей Васильевым пошли в разгон, что называется, пустились во все тяжкие, и даже прослыли у себя в городе алатырскими дон – жуанами, чем нажили много врагов среди парней.

«Ему вспомнилось вдруг, как однажды вечером, ещё до знакомства с Лилей, он шлялся бесцельно по улицам от нечего делать, и присел на лавку, перекурить. Иногда он баловался для солидности сигареткой или папироской, пуская дым через нос, или выдыхая изо рта кольца, и привлекал к себе этим фокусом внимание девушек.

Так и на сей раз, пуская изо рта колечки, он увидел краем глаза, что на него с любопытством смотрят, хихикая, две симпатичные и даже красивые, хорошо одетые девушки, явно москвички.

Так он познакомился с Людой и Светой. Они тоже проживали в Очаково. Поболтали о разном, то да сё, затем взяли пару бутылок портвейна, и Колька нежданно-негаданно оказался у них в гостях, в уютной квартирке.

Выпили, потанцевали под радиолу и расстались, довольные друг другом. Кольке больше понравилась чернявая Люда, хотя и Света была ничего себе, бойкая девчушка с кудряшками.

На следующий день они повторили встречу с вином. Колька не поскупился, и взял целых четыре бутылки портвейна. Гулять, так гулять. Опять выпили, потанцевали под радиолу, и Колька оказался с Людой на кровати. Напротив, на диване хихикала Света, делавшая вид, что задремала.

То ли от вина в избытке, то ли от подруги напротив, следившей за ними, у Кольки ничего не получилось, как он ни старался, глядя сверху в красивые чёрные очи девушки, лежавшей под ним. Такого он не ожидал, памятуя о своих после – армейских подвигах в Алатыре, с Колей Васильевым на пару. Там девчонки визжали от счастья в их объятиях.

Здесь девчонки сделали вид, что ничего такого, бывает, с тем и расстались. Но на душе у него остался неприятный осадок.

Через денёк-другой они снова встретились с Людой, уже без Светы, погуляли по скверу, сходили в кино на последний сеанс. Целовались.

Девушка нравилась ему; высокая, стройная, с румянцем на щеках, чернобровая и черноглазая. Модно, небрежно одетая, энергичная.

Он уже готов был влюбиться в неё, как она вдруг пропала, не пришла на очередное свидание. На следующий день, выбегая из гастронома, он увидел её и обрадовался, хотел подбежать, но она шла с каким-то здоровым мужиком под руку, и он застыл на месте в нерешительности.

Увидев его, Люда отвернулась, и они прошли мимо него, в гастроном. Сказать, что Кольке было неприятно, значит, ничего не сказать. Душа его вскипела, но он сдержался и побрёл к себе в общагу.

С горя напился. Вот тебе и выходной прошёл, завтра снова на работу. Вечером вышел прогуляться, и опять столкнулся на улице с Людой. Она явно поджидала его, прохаживаясь перед входом в общежитие.

– Не сердись, Коля. Подумаешь, невидаль. С мужиком знакомым прошлась, – засмеялась, было, она по привычке, ластясь к парню, но на Кольку что-то накатило, и он отвесил ей пощёчину, сам не желая этого.

– Дрянь ты, Людка. А ведь я чуть не поверил тебе, влюбился даже.

– Ладно, я не сержусь. Ты прав, – сверкнула очами Людмила. – Встречаюсь я с этим мужиком. Но ты сам виноват. С девушками надо быть посмелее, – засмеялась она, и ушла. Красивая, и уверенная в себе.

Он не стал догонять её, выяснять отношения. И так всё ясно.

Раз так получилось, так тому и быть. Не его эта жар-птица, а он парень не её мечты. Ясно же, как божий день. Тем всё и закончилось».

Новое знакомство окрылило его, придало уверенности. Простившись с девушкой, Колька бодрым шагом направился к общаге, чтобы обдумать интересное предложение, а Лиля побежала домой, преисполненная самых светлых и радужных надежд.

Переодевшись после смены, и повесив рабочую одежду в свой шкафчик, Колька побежал к проходной, крикнув на ходу слесарям, собравшимся прошвырнуться в пивную, дабы отдохнуть, как следует.

– Я не могу, мужики, некогда. На свидание опаздываю.

– Давай-давай, жених, это дело полезное.

– Смотри не подведи нас, смелее будь.

– Не забудь на свадьбу пригласить!

Под их скабрезные намёки и шутки, которые не следует фиксировать на бумаге, Колька выбежал на улицу и увидел Мишку с долговязым Виталием, поджидавшим его возле проходной.

– А я как раз вас вспоминал, хорошо бы, мол, повидаться с корешами, и на тебе, – Колька был рад встрече и не скрывал этого. Тут уж не до свидания.

– Да вот, Виталька заехал ко мне на работу, в бар, на своём самосвале, поехали, говорит, Коляна проведаем, ну и примчали. Сам знаешь, как он гонит по трассе. Будто в русскую рулетку сыграли.

Обменявшись рукопожатиями, друзья-приятели направились к автобазе, что неподалёку от завода, по соседству, куда уверенной походкой вёл их Виталий, на правах хозяина вечера.

– У Витальки сегодня получка, банкует, – сообщил Мишка доверительно Кольке на всю улицу, Виталий улыбался в предчувствии крепкой выпивки.

– А што, имею право угостить друзей в такой радостный день, как выдача зарплаты, – нагнувшись с высоты своего роста, он добавил: – я тут ещё подработал малость, левака подкинул, гулять будем!

Колька понял, что придётся пить, от них ведь не отвертишься, как от слесарей, иначе обидятся насмерть.

– Я недавно с одной девчонкой познакомился, на вечер свиданку назначил, – замялся, было, он, намекая, но друзья у него были понятливые.

– Молодец, зря время не теряешь.

– Ничево, выпьем по стаканчику, и доставим тебя к ней в лучшем виде. Не бойся. Ну, вот и пришли. Залезай, давай.

В кабине самосвала было тесно, но уютно. Виталий извлёк из бардачка стаканы, и ловко разлил в них бутылку водки. Тут же на свет божий из сумки появился батон докторской колбасы, буханка чёрного хлеба, огурцы.

– Виталька-то основательно подготовился, – одобрительно подмигнул Мишка Кольке, принимая закуску. – Тут одним бутыльком не отделаешься.

Звякнув стаканами, выпили по первой, закусили.

– Налегайте, не стесняйтесь, колбасы много, – Виталий повеселел, и из скучноватого дылды превратился в гостеприимного хозяина.

– Мой отец говорит: закусь ломает кайф, – встрял Колька, захмелев.

– Не сломает, не позволим, – и Виталий вытянул откуда-то из-под сиденья ещё литр водки. После второго стакана языки у ребят развязались, и потекла в кабине мирная беседа.

– Хочу в художественный институт имени Сурикова поступать, – Колька выжидающе оглядел друзей, ожидая откликов, и они последовали.

– Знаешь, в какой институт принимают без экзаменов? – Мишка широко улыбнулся и, многозначительно выждав паузу, закончил: – В институт имени Склифосовского! – после чего заржал на всю кабину, оглушив своих друзей-собутыльников.

Колька с Виталькой тоже отсмеялись. На кого другого Колька бы осерчал, но уж больно заразительно смеялся его обаятельный товарищ. Вот даёт прикурить, чертяка, и продолжил откровенничать:

– Мне иногда армия снится. Будто призывают меня снова на службу, привозят в родную часть. Вхожу я в свою казарму, а там наш старшина-сверхсрочник меня встречает. Всё честь честью.

– Да ну, неужто правда? Меня бог миловал, – удивился Мишка. – А вот госпиталь наш в Солнечногорске вспоминаю. Как мы после отбоя в курилке шутковали о разном. Только дым коромыслом вился под потолок.

Виталий лишь улыбался, вновь наполняя посуду.

– Давайте хряпнем за службу и за дружбу! – кратко изрёк он, и друзья снова сдвинули стаканы. Выпили. Помолчали. И тут Виталий истово запел вдруг звучным баритоном, как настоящий певец:

– Не плачь, девчонка, пройдут дожди.

 
Солдат вернётся, ты только жди.
Пускай далёко твой верный друг,
Любовь на свете сильней разлук…
 

Мишка с Колькой подпевали вторыми голосами, не мешая солисту…

Конечно, ни о каком свидании с Лилей не было и речи.

Ребята вывалились из кабины, и продолжили банкет на открытом воздухе. Правда, вели себя потише, дабы не привлекать внимание охраны автобазы, но те были лояльны к водителям. Пусть отдыхают, наработались. Лишь бы без хулиганства и криминала.

Потом друзья ехали на электричке до Киевской. Проводили Мишку ко входу в метро, а Виталия вызвался сопроводить Колька. Было уже поздно, они шли по пустынной улице, слегка пошатываясь, и на Кольку вдруг нашло:

– Хочешь, Виталька, я одним ударом сшибу с ног первого, кто появится нам навстречу, или не веришь?

Виталий недоверчиво пожал плечами. Шутишь, мол, с перепоя и не то брякнешь, взбредёт же в голову такое. Но Колька не шутил. В его опьянённом сознании проснулась и взыграла алатырская разбойничья удаль, присущая его далёким предкам, сурским и донским казакам.

Вот на улице появился прохожий, какой-то мужчина в очках, и он двинулся ему наперерез. Сблизившись с парнем, мужчина сделал шаг в сторону, чтобы обойти его, как Колька резко и хлёстко по – алатырски ударил его по лицу, и мужчина упал на асфальт.

Он не ожидал ничего подобного, и был в шоке. Затем вскочил, пошатываясь, и заорал: – Караул, убивают, милиция!

Ребята бросились прочь от дороги, и скрылись среди зданий. Быстрым шагом дошли до остановки, тут подошёл автобус, они вскочили в салон, и были таковы. Виталий молчал. Он был растерян и напуган, хотя и пытался скрыть это. Кольку же развезло, как он ни крепился.

Пожав ему руку на прощанье, Виталий выскочил на нужной остановке, и побежал домой. Надо же было так нажраться, и Колян этот тоже хорош. Замашки у него бандитские, а на вид вроде скромный, тихий.

Колька совсем спъянился. Он стоял на задней площадке автобуса, вцепившись в поручни, и его стошнило прямо на пол. Хорошо, рядом никого не было. Как он доехал до Очаково, как добрался до общаги, Колька утром ничего не помнил. Память как отшибло, начисто.

Огляделся. Лежит на своей кровати. И то, слава богу, могло быть и хуже. На душе было тревожно и пакостно почему-то.

Сергей Иваныч укоризненно покачал головой, сидя напротив, и вытирая вафельным полотенцем потную лысину, лицо, шею. В комнате было душновато. На своих кроватях расхрапелись соседи, как у себя в деревне.

– Это я тебя вчера вечером доставил до койки. Возвращаюсь с прогулки, уже поздно, смотрю, валяется рядом с подъездом кто-то, стонет. Подхожу ближе, а это наш жилец, Николай.

Колька благодарно кивнул ему, и пошёл умываться. Затрезвонил будильник, разбудив остальных. Надо собираться, и бежать на работу.

Он с трудом доработал до обеда. Слесаря сочувственно посматривали в его сторону, переговариваясь.

– Ишь, как мается, бедолага.

– Видать, перебрал вчера изрядно.

– Оно, с непривычки, конешно, тяжко бывает.

– Наверно, от ворот поворот получил, вот и наклюкался.

В обеденный перерыв Колька остался в слесарке, не пошёл в столовку.

– На, прими микстуру, подлечись, – Митяй принёс ему полстакана водки, и бутерброд с колбасой.

Кольку при виде водки снова едва не стошнило, но он пересилил себя и выпил, закусил. И правда, враз полегчало.

– Ну вот, сам почуял, каков результат. Слушай более опытных товарищей. Они плохого не посоветуют, – Митяй был удовлетворён лечением бедолаги, как не порадеть, свой же в доску, слесарь к тому же.

После обеда был аврал, вагонетка сошла с рельс, конвейер встал.

Прибежал запыхавшийся начальник цеха.

– Ребятки, выручайте. В долгу не останусь.

– О чём разговор, это мы понимаем, – подмигнул дядя Петя бригаде панибратски, и тут же нахмурился, сразу став грозным бригадиром: – давай соберись, мужики, завод не должен стоять из-за нас.

Подхватив инструменты, ватага слесарей спорым шагом направилась к месту аварии, Колька за ними. И тут он увидел бригаду в настоящее работе; не прошло и получаса, как конвейер снова заработал, как часы, и Колька тоже участвовал в этом процессе.

Мастерство не пропьёшь, как говорится в народе. Это Колька усвоил на всю жизнь, глядя на просветлённые лица слесарей, понимавших всё значение выполненной ими работы.

– Вот так, Колян, тут тебе и премиальные, и наличные, учись у старших. А всё бригадир наш, стратег! – поднял вверх измазанный в мазуте палец Митяй, восхищённо глядя на дядю Петю.

Слесаря одобрительно засмеялись, даже бригадир улыбнулся.

– Молодец всё-таки наш Митяй, умеет вовремя сказать, что требуется. Народ развеселить.

– Перекурить бы надо, бригадир, – намекнул кто-то из бригады, когда они вернулись к своим верстакам.

– Это само собой, даже не обсуждается, давай Митяй, сбегай, сам знаешь, куда и зачем, – снова подмигнул дядя Петя мужикам, и те облегчённо выдохнули, наблюдая, как он полез в карман пиджачка за деньгами.

Правильный всё-таки у них бригадир, незаменимый…

Наконец, смена закончилась.

Колька вернулся в общагу, помылся в душе, натянул новые модные брюки, которые он пошил недавно в Черёмушкинском ателье, начистил ботинки до блеска, надел новую тёмно-синюю рубашку, купленную всё в том же «Руслане», причесался перед зеркалом, пересчитал мелочь, оставшуюся до зарплаты. Не густо.

Сергей Иваныч, отдыхавший после смены на своей кровати, с одобрением наблюдал за соседом по комнате. Молодец парень, с армейской выправкой, самостоятельный, и умом не обделён. Да и с работой справляется неплохо. Сам Сергей Иваныч работал в ОТК, контролёром, и поэтому был уважаемым человеком на заводе. Как-то он справился про соседа у бригадира слесарей, Петра Семёныча, и тот весьма похвально отозвался о Николае.

– Что, Николай, подъистратился? Если хочешь, одолжу пятерик до аванса, или даже десятку, смотри сам.

– Не откажусь, Сергей Иваныч, от пятёрки. Спасибо тебе.

Получив деньги в долг, тут же убежал, некогда.

Зашёл в телефонную будку, бросил в щель две копейки, набрал номер:

«Слушаю вас, алло!» – услышал он взволнованный девичий голос.

– Привет, Лиля. Это говорит Николай.

«Я вчера весь вечер прождала твой звонок, и всё напрасно».

– Ну, извини. Так получилось. Выходи, я рядом с твоим домом, в будке.

«Хорошо, скоро буду».

Они встретились, как ни в чём не бывало. Молодость, она не злопамятна. Даже наоборот.

– Ты в кинотеатре «Планета» бывала?

– Это у нас, на Нежинской улице? Конечно.

– Там комедия про любовь идёт, «3+2» называется. Я её ещё в Алатыре видел. Сходим вечерком?

– Давай, она тоже шла у нас. Меня мама не пустила.

– Тогда пошли, сейчас можно…

Когда они вышли после сеанса из кинотеатра, Лиля была под впечатлением. Фильм ей очень понравился, Колька также с удовольствием посмотрел его ещё раз, взгрустнул было по Алатырю, но не долго.

Они прогулялись по скверу, возле пруда посидели на лавочке, вспоминая смешные сценки из комедии.

– Коля, я рассказала маме про нас.

– И что же она? – насторожился Колька.

– Она не возражает. Говорит, приводи, познакомимся.

– Я готов, пошли! – вскочил он со скамейки, напугав девушку. Она растерянно смотрела на него, не зная, что делать.

– Она велела завтра приходить. И папа будет.

– Я пошутил. Завтра так завтра…

На следующий день, вернувшись с работы, он отдохнул, приоделся, собираясь с духом, всё-таки не каждый день его приглашают в гости родители девушки, которая ему нравится. В Москве это впервые.

В назначенное время он стоял у двери квартиры, где его ждали.

Эх, была, не была, и он нажал кнопку звонка.

– Проходите, Николай, смелее, – в проёме открывшейся двери он увидел строгого вида сухопарую женщину в позолоченных очках, и она сразу же напомнила ему его первую учительницу, Марию Михайловну Разумовскую, которую он не только уважал, но и побаивался.

К тому же он признал в ней начальницу отдела кадров завода.

«Тогда, в кабинете, просмотрев его документы, и трудовую книжку, она обронила с ироничной усмешкой, но строго:

– Летун вы, молодой человек. Шесть мест работы уже сменили, впечатляет. Ну да ладно. В армии отслужили. Возьмём с испытательным сроком. А дальше всё от вас зависит.

Кольку аж в пот бросило, но всё обошлось хорошо».

– Здрасьте, – Колькину решимость как ветром сдуло, и он несмело прошёл в большую комнату, типа гостиной, где его ожидали Лиля со своим отцом. Это его приободрило.

Отец встал с дивана и загородил собой почти пол – комнаты, так он был широк и коренаст. Большое солдатское лицо его озарилось радушной улыбкой, и он крепко пожал Колькину ладонь, утонувшую в его длани.

– Павел Петрович, прошу любить и жаловать, – пророкотал он, хитро подмигнув дочери, и Лиля зарделась. Видно было, что рядом с отцом она чувствует себя более уверенно. Они были чем-то похожи друг на друга. Папина дочка, как говорят в таких случаях.

– Меня прошу величать Ниной Сергеевной, – скупо улыбнулась хозяйка дома. – Прошу за стол, чай будем пить, так как мы спиртных напитков не употребляем, и вам не советуем. Заодно и побеседуем.

Обстановка в квартире была добротная, даже богатая, живут люди с достатком, сразу видно. Павел Петрович оказался водителем-дальнобойщиком, возил грузы в страны соц. лагеря, и обратно, в СССР.

Это позволяло семье жить, не тужить, придавало уверенности и статусности, что было немаловажно для Нины Сергеевны.

– Лиля у нас готовится поступать этим летом в МВХПУ, бывшее Строгановское училище. Она рассказала, что ваш отец художник, и вы тоже рисуете, обещали посмотреть её работы, дать совет, – Нине Сергеевне во всём присуща обстоятельность.

– Конечно, давайте поглядим. Я тоже хочу поступать в художественный институт имени Сурикова, – не ударил лицом в грязь и Колька.

Лиля помчалась в свою комнату, и вскоре разложила везде наброски, рисунки, акварели. Колька сразу увидел, что работы сырые, детские, но что-то в них было такое, что притягивало взоры. Он это тоже увидел, и даже позавидовал. Надо же, способности налицо.

– А что, добавить немного профессионализма, и сразу на выставку, поступать можно и с этими работами, разве подправить чуток, для верности, – оценил он Лилины труды, к вящему удовольствию родителей и её самой.

– Ну вот, Коля, вам и карты в руки, помогите Лиле.

За ужином Колька незаметно для себя освоился, и уплетал деликатесы за обе щёки, уже не стесняясь. Хозяева понимающе переглядывались, паренёк в общежитии живёт, питается в столовке, вон какой худой, но симпатичный, со способностями.

Лиля тоже уплетала за обе щёки, хотя и не питалась в столовке. Просто, бог аппетитом не обидел. Колька даже покосился на неё удивлённо: «Вот даёт, зубастая, как акула, так и мечет, будто неделю не ела».

Незаметно и время чаепития настало. С пирожными.

– А мама ваша кем работает? – продолжила разговор Нина Сергеевна, слегка размягчившись за ужином.

– Она была главным бухгалтером-ревизором в Алатырьторге, до этого нотариусом, сейчас они в Мурманске живут. Тоже бухгалтером работает, я у них ещё не был. Собираюсь в гости как-нибудь, – Колька стал особо разговорчив после ужина, в домашней обстановке, рядом с красивой девушкой и её родителями.

– А ты, Николай, чего не поехал с ними? – удивился Павел Петрович, махнув рукой на жену с недовольным лицом: – Да ладно, нечего там китайские церемонии разводить. Он нам в сыновья годится. Так, Николай?

Колька кивнул, нахмурившись, и прихлёбывая чай.

– Так ведь, родители разошлись. Мать вышла замуж за учителя физкультуры, вдовца, и они обменялись квартирами с Мурманском. Отец в Алатыре остался, я после армии домой вернулся. Работал на релейном заводе. Недолго, правда, – добавил он, глянув на Нину Сергеевну, она усмехнулась согласно. – И вот в Москву приехал, так как с детства мечтал об этом. Работаю, и учиться буду, обязательно.

– Ну что же, похвально, – оценила его, на сей раз, и Нина Сергеевна. – Рассуждаете правильно. Мы на дачу собираемся, берите шефство над Лилей и занимайтесь. Только без глупостей. Поможете ей, а мы вам, в долгу не останемся, – Нина Сергеевна не вняла мужу и вела беседу на вы, как положено. Так она привыкла, за долгие годы работы в кадрах.

По телевизору в это время шёл концерт арфистки Веры Дуловой.

Её игра на арфе заворожила всех, даже Кольку, который смотрел цветной телевизор впервые, и почему-то вспомнил, что в детстве его любимой книгой были «Мифы древней Греции».

Но всё хорошее кончается, ужин тоже окончен.

Колька неспешно идёт в свою общагу, вспоминая, как тепло его проводили до дверей, дали пирожков с капустой к вечернему чаю.

«Что ж, о лучшем и мечтать нечего. Лилька, невеста хоть куда. Молодая, послушная, небедная, да ещё художница в придачу», – мечтал он о своём будущем, входя в надоевшую ему общагу с её жильцами-лимитчиками, впрочем, как и он сам.

С этих пор он частенько после работы заходил к Лиле, поправлял рисунки, делая их более профессиональными, как учил его отец в детстве, но, не затрагивая оригинальность. Подсказал ей, какие книги по теории и практике рисунка и живописи надо бы почитать.

Родители были довольны, Лиля счастлива, Колька тоже не возражал против сытного ужина и чаепития с пирожными.

Дней десять родители были на даче, приводили в порядок дом, хозяйство, сад с огородом. Когда приехали, дочка была готова к экзаменам.

Нина Сергеевна также сдержала своё обещание.

Как-то с утра к Кольке подошёл начальник цеха, и сказал, что его переводят в лабораторию по контролю качества бетона.

– Ого, растёт наш Колян, скоро в начальство выйдет, – засмеялся Митяй, оглядываясь на мужиков.

– А что, он парень толковый, с головой.

– Главное, холостой ещё, – намекнул кто-то из слесарей, имея в виду его встречи с дочерью начальницы отдела кадров. Однажды они видели его с Лилей, чья она дочка, тоже знали. Шила в мешке не утаишь.

– Сегодня после смены сдай инструменты и спецодежду бригадиру, а завтра с утра выходи на новое место работы, там тебя уже ждут, – усмехнулся начальник цеха, и ушёл, оставив слесарей в приподнятом настроении. А как же, такое назначение товарища надо обмыть, как следует.