Текст книги "Флагманы Победы. Командующие флотами и флотилиями в годы Великой Отечественной войны 1941–1945"

Адмирал много покупал книг и почти все прочел. Читал он серьезно и, когда увидел, что молодой адъютант буквально глотает книги, порекомендовал читать более вдумчиво.

Летом 1948 года Октябрьскому предложили стать первым заместителем И.С. Юмашева, возглавлявшего Военно-морской флот СССР. Флотоводец был не в восторге: не хотелось оставлять флот. Даже место для домика, в котором жил, адмирал выбрал так, чтобы из окон видеть бухту и корабли. Он записывал: «Ничего мне не нужно до конца моих дней, только находиться на флоте, на кораблях, в море». Впервые за свою жизнь в июле 1947 года моряк получил выговор главкома за то, что слишком много времени находится в море. Он просил министра Вооруженных сил СССР H.A. Булганина оставить его на год-полтора на Черном море, чтобы завершить приведение Черноморского флота в порядок. Однако в командовании происходили большие перестановки, и просьбу не уважили. Адмирал записал в дневнике: «Мое дело – матросское: есть переезжать в Москву». И чуть позднее, после прощального ужина с сослуживцами: «Ужасно тяжело мне уезжать с ЧФ! Такое самочувствие, как будто от меня оторвали кусок живой моей ткани»[386]386
  Октябрьская Р.Ф. Указ. соч. С. 200–202, 204–205.


[Закрыть].

С ноября 1948 по январь 1951 года Октябрьский – первый заместитель главнокомандующего ВМФ[387]387
  Лурье В.М. Указ. соч. С. 164.


[Закрыть].

В первые дни он чувствовал себя не на месте: «…не могу свыкнуться с этой обстановкой, а главное – чувствую, что силы пропадают, как их применить – не знаю, еще не найду себе места, как-то не получается пока».

В январе адмирал продолжал изучать положение на флоте и готовился доложить обстановку министру. Он добился, чтобы всем заместителям предоставляли по два вечера в неделю для спокойной работы дома, и сам этим пользовался, хотя его и могли вызвать в любое время. У адмирала уже складывалось определенное представление о первоочередных задачах, которые следовало разрешать: «Много у меня созрело планов… Какие дела нужно решить! Вот перечень, далеко не полный: 1. Размещение центральных управлений и отделов в Москве. Жуть, убожество. 2. Расквартирование офицеров в Москве. Нет квартир, результат – неукомплектованный аппарат. 3. Нужно на базовое строительство, хотя бы за счет судостроения 130–150 миллионов руб. на 1949 год, чтобы не консервировать объекты по флотам, чтобы двигать базовое строительство, которое в ужасном состоянии. Воды котельной мы не можем дать кораблям. 4. Решить вопрос с пополнением флота рядовым составом, одновременно демобилизовав 1924–25 гг. 5. Нужно списать старые корабли – более 100 единиц. 6. Решить правовой вопрос, нельзя так жить! 7. Нужно решить вопрос о законсервированных единицах, они стареют, а главное, разрушаются. Кому польза? и т. д. Довольно!..»[388]388
  Октябрьская Р.Ф. Указ. соч. С. 207.


[Закрыть]

Адмирала при участии в Московской партийной конференции неприятно поразило, что не было «никакой критики при полном отсутствии самокритики». Он отмечал «много хвастовства, взаимных поклонов и восхвалений».

В эти годы союзникам возвращали корабли, полученные на время в годы войны. Прибывали на флоты бывшие итальянские корабли. Это добавляло проблем с ремонтом и базированием. Адмирал объезжал предприятия, порты Балтики, изучая военный опыт и сравнивая его с опытом черноморским. Работать приходилось 10–12 часов в сутки, засиживаясь за полночь, а заседания в Кремле затягивались до утра.

На Черное море продолжало тянуть. 22 марта 1949 года моряк записал в дневник: «…Продолжаю «болеть» за черноморцев, всякую их неудачу, всякое замечание по их адресу воспринимаю еще как относящееся ко мне. Не так скоро оторвется эта пуповина, уж больно много вложено сил, энергии, опыта и здоровья в дело в/м флота юга нашей страны. Дорого стоит для меня ЧФ!»[389]389
  Там же. С. 208.


[Закрыть]

24 января на заседании Высшего военного совета Министерства Вооруженных сил СССР Сталин высказался о том, что соединение армии и флота в одном министерстве ошибочно, ибо флоту уделяют недостаточно внимания. 26 февраля в печати появилось сообщение о создании Военно-морского министерства СССР. Октябрьскому в нем места не нашлось. Еще до того, 29 января, на заседании Высшего военного совета адмирал, невзирая на мнения начальников, высказывал свои предложения. В частности, когда Сталин спросил, почему ранее о недостатках не докладывали, он сообщил, что неоднократно докладывали и письменно и устно H.A. Булганину. Последнему это не понравилось. Когда в феврале 1950 года Октябрьский находился в отпуске, министр вызвал его, завел разговор о здоровье, посоветовал не выходить на службу, полечиться… Вскоре была ликвидирована должность первого зама, и адмирал остался не удел. 1 марта 1951 года он, вспоминая о том, что не раз критиковал Булганина по конкретным вопросам, отмечал: «…H.A. ожесточился против меня, а Маленков, председательствовавший на заседании бюро Совета Министров, тоже обиделся на мое упрямство (хотя я был, безусловно, прав). Все это породило резкое постановление правительства, где мне был объявлен выговор, хотя я так и не понял, за что меня так наказали. У меня сложилось твердое убеждение, что критика существует для низов, что критиковать таких людей, как Булганин, нельзя. Мою должность 1-го зама устранили из схемы… Я вновь сижу в ожидании. А дни идут»[390]390
  Октябрьская Р.Ф. Указ. соч. С. 210–212.


[Закрыть].

Правда, Октябрьский с 1947 года был болен, но не так серьезно, чтобы отказываться от выполнения обязанностей. Он записал в дневнике: «Могу работать не более шести часов. Больше – уже плохо. Утомляюсь, раздражение сразу возрастает, становлюсь тяжелым». Врачи установили истощение нервной системы, малокровие и переутомление – адмирал не умел щадить себя[391]391
  Там же. С. 226.


[Закрыть].

Адмирал рвался работать. Однако министр Вооруженных сил СССР Булганин избегал встречи с ним. В итоге с зимы 1951 по весну 1952 года адмирал оказался не у дел. Только когда в июле 1951 года на посту военно-морского министра И.С. Юмашева сменил Н.Г. Кузнецов, появилась надежда. После телефонного разговора с военно-морским министром в январе 1952 года Октябрьский подал рапорт с просьбой дать работу. В апреле 1952 года он получил назначение начальником Научно-исследовательского центра ВМФ[392]392
  Там же. С. 212–213.


[Закрыть].

С апреля 1952 года Октябрьский был начальником Управления научно-испытательных полигонов ВМС. С ноября 1953 года он находился в отставке по болезни. Адмирал много читал, охотился. Но через три года, в мае 1957 года, по личной просьбе Ф.С. Октябрьского назначили начальником Черноморского высшего военно-морского училища имени Нахимова в Севастополе. В этой должности он находился до июня 1960 года. 20 февраля 1958 года моряка удостоили звания Героя Советского Союза за умелое руководство флотом и проявленные мужество и героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками[393]393
  Лурье В.М. Указ. соч. С. 163–164.


[Закрыть].

Моряк знал, что он неизлечим. Но, несмотря на слабое здоровье, Октябрьский был в это время членом Центральной ревизионной комиссии ЦК КПСС, депутатом Верховного Совета СССР, активно участвовал в конференциях ветеранов флота в Одессе, Севастополе, Новороссийске. Адмирал стремился встречаться с моряками, солдатами, комсомольцами и школьниками.

С конца 50-х годов адмирал добивался достоверности изображения войны в печати: писал статьи и рецензировал, правил чужие воспоминания, искал сохранившихся свидетелей событий. В мае 1961 года с членами Военно-научного общества он готовил доклад по обороне Севастополя 1941–1942 годов для военно-исторической конференции. Он считал, что этот доклад должен стать одной из основ при подготовке книги по истории обороны города-героя. Моряк трудился также над материалами истории Великой Отечественной войны, посвященными действиям флота[394]394
  Октябрьская Р.Ф. Указ. соч. С. 220–222.


[Закрыть].

Были опубликованы следующие статьи адмирала:

Октябрьский Ф.С. Сталинская забота о Военно-Морских силах // Красный флот. 1949. 20 декабря. Он же. Годы боевые // Флаг Родины. 1966. 22 июня. Он же. Подвиг, который будет жить в веках // Морской сборник. 1967. № 1. С. 7–20; Он же. Севастополь. Июнь 1942 года // Флаг Родины. 1967. 1, 2, 4, 5, 29, 30 июня.

Традиционно Октябрьский перед Новым годом делал записи о годе прошедшем. В 1960 году он записал: «Итак, уходит 1960 год. Еще один год жизни. Этот год для меня лично был и останется особенным. Я закончил свою строевую службу на ВМФ. Последней должностью в моей биографии была должность начальника ЧВВМ училища им. П.С. Нахимова»[395]395
  Октябрьская Р.Ф. Указ. соч. С. 237.


[Закрыть].

В 1960 году завершилась строевая служба флагмана, но он перешел не на пенсию. С июня 1960 года адмирал был в распоряжении главкома ВМФ. В сентябре 1960 года его зачислили военным инспектором-советником в Группу генеральных инспекторов Министерства обороны СССР[396]396
  Лурье В.М. Указ. соч. С. 164.


[Закрыть].

В период болезни адмирал не раз обращался к своей жизни и делал заключения: «Вообще, жизнь, по-моему, ни для кого не бывает сплошной пуховой периной, скатертью, милой улыбкой, благоухающим садом, соловьиной трелью. Жизнь сурова. И если человек, попавший в трудное положение, начинает теряться, хандрить, слабеть, терять силу воли, впадать в апатию, то такие люди, как правило, идут на дно»; «Я свою жизнь, свое счастье не получил готовым. Всю жизнь я прожил в напряженной работе, учебе, борьбе. Все время я шел вперед, преодолевая всевозможные препятствия, и видел впереди ясную цель жизни»; «Жизнь прожита. Хорошо прошла моя жизнь. Интересно. Единственно, на что я могу обижаться, – это то, что мало учился я в стенах училищ и академий, а учился на работе, у жизни, у людей. Жизнь – моя академия»[397]397
  Октябрьская Р.Ф. Указ. соч. С. 228.


[Закрыть].

Октябрьский был депутатом Верховного Совета СССР 1-го и 2-го созывов. Наградили адмирала за службу 3 орденами Ленина (1942, 1945, 1958), 3 орденами Красного Знамени (1944, 1949, 1950), 2 орденами Ушакова I степени (1944, 1945), орденами Нахимова I степени (1944), Суворова II степени (1943), Красной Звезды (1935), медалями, болгарским орденом «9 сентября 1944 года» I степени с мечами (1967), американским орденом «Легион достойных»[398]398
  Лурье В.М. Указ. соч. С. 164.


[Закрыть].

Скончался адмирал 8 июля 1969 года после продолжительной тяжелой болезни в Севастополе. Похоронили Филиппа Сергеевича Октябрьского в Севастополе, на кладбище Коммунаров[399]399
  Басов А. Указ. соч. С. 56; Лурье В.М. Указ. соч. С. 163–164.


[Закрыть].

Про адмирала не забыли. Улицу, которая ведет к кладбищу, назвали его именем. В честь адмирала были названы учебный отряд Черноморского флота и ВПК Тихоокеанского флота. Имя его – навечно в памяти моряков, в истории Великой Отечественной войны.

ТРИБУЦ ВЛАДИМИР ФИЛИППОВИЧ
Командующий Краснознаменным Балтийским флотом

Владимир Филиппович Трибуц начал деятельность представителем самой мирной профессии, а завершил ее известным адмиралом. Очевидно, и способности, и свойства характера позволили ему добиться успехов и положения, о которых родители его не могли и помыслить.

Предки будущего адмирала происходили из Минской губернии и получили фамилию по воле помещика. Они переехали на заработки в столицу. Родился Владимир 15 (28) июля 1900 года в Санкт-Петербурге. Проучившись в трехклассной школе и Петровском высшем начальном училище 6 лет, он летом 1914 года собирался добровольцем пойти на фронт разгоравшейся мировой войны. Однако по настоянию отца, околоточного в одной из частей столицы, мальчик 22 августа поступил в Петроградскую военно-фельдшерскую школу и 14 декабря 1917 года стал лекарским помощником в Петроградском Николаевском госпитале. Не долго Трибуц оставался в столице. Сначала, с февраля 1918 года, в рабочем отряде, а в марте – в Северном летучем отряде моряков П.Е. Дыбенко фельдшер участвовал в боях под Нарвой[400]400
  Гринкевич В., Корсунский М. Адмирал Трибуц: Биографический очерк. Таллин: Ээсти Раамат, 1980. С. 7, 12–13; Лурье В.М. Указ. соч. С. 218.


[Закрыть].

После заключения Брестского мира Трибуца отправили лекарским помощником (лекпомом) на Каспийскую флотилию. Молодой военмор с 22 мая 1918 года служил в амбулатории плавающего отряда. Ему довелось участвовать в качестве медработника при подавлении мятежа в Астрахани 15–16 августа 1918 года. Вскоре лекпому пришлось участвовать в боевых действиях на море. Командующий флотилией С.Е. Сакс собирал на корабли всех способных плавать. Когда он отправлялся с тремя вооруженными судами в набег на бухту Старо-Теречная, на «Вегу» командировали Трибуца. В первом походе удалось взять 6 транспортов. В следующем набеге 9–12 ноября пришлось вступить в бой. Каспийцы повредили неприятельский корабль, обстреляли радиостанцию на Брянской косе[401]401
  Гринкевич В., Корсунский М. Указ. соч. С. 14, 16, 19.


[Закрыть].

Флотилия действовала до декабря. Но проверенный морем Трибуц вернулся на сушу. Он боролся с эпидемией тифа, 10–11 марта 1919 года участвовал в подавлении мятежа в Астрахани, лекпомом 2-го десантного отряда моряков оборонял город, а в сентябре вернулся в госпиталь. В госпитале же работали его отец и сестра Таисия. После просьб назначить на корабль Трибуца 25 марта 1920 года определили лекпомом на эсминец «Деятельный». Здесь он впервые встретился с И.С. Исаковым – командиром эсминца, который поразил его самоотверженным отношением к морскому делу[402]402
  Там же. С. 22–25.


[Закрыть].

1 апреля эсминцы «Карл Либкнехт», «Расторопный» и «Деятельный» направились в первый весенний поход из Астрахани в Петровск (Махачкалу). Корабли вошли в порт ранее войск Красной армии, но без угля. Пришлось грузить топливо с затонувшего эсминца. Вскоре Трибуц заболел тифом и был отправлен в госпиталь, но, когда оправился, вернулся на корабль. 1 мая корабли Волго-Каспийской флотилии перешли в Баку, уже занятый частями Красной армии[403]403
  Там же. С. 25–27.


[Закрыть].

На «Деятельном» Трибуц участвовал в Энзелийской операции. Исаков назначил грамотного моряка в трофейную комиссию. Вскоре после возвращения в Баку его перевели на канонерку «Карс» флота Азербайджана, переименованную в «Ленин». 18 ноября 1920 года Трибуц прибыл на корабль. 14 декабря лодка после ремонта вновь зашла в Энзели, откуда ходили к Ленкорани и с другими кораблями обстреливали войска Джемал-паши. 25 декабря паша был разгромлен, и канонерка вернулась в Энзели, откуда почти ежедневно ходила до Шахсувара. И в новом, 1921 году канонерской лодке приходилось часто выходить в море, помогая Красной армии бороться с басмачами. В сентябре канонерской лодке вновь пришлось выходить для обстрела перешедших из Персии басмачей в районе Ваго – Тангерут – Пенсары. 29 сентября «Ленин» выходил в Астару. В шторм Трибуц помогал управлять кораблем, едва не был смыт за борт[404]404
  Гринкевич В., Корсунский М. Указ. соч. С. 30–36.


[Закрыть].

Итак, за несколько лет службы на Каспии Трибуц участвовал в морских походах, в боях на суше и на море. Моряки канонерской лодки выдвигали его депутатом Бакинского Совета. Он оказался привычным к морю и оставался в строю, когда остальные лежали из-за морской болезни. По всем статьям военмор подходил для дальнейшей службы на флоте, да и самому ему она оказалась по нраву.

В августе 1922 года грамотного, преданного советской власти юношу с группой матросов направили в распоряжение Управления военно-морских учебных заведений. 3 октября 1922 года Трибуц стал слушателем подготовительного курса Военно-морского училища, позднее названного именем М.В. Фрунзе.

Недостаток знаний пришлось компенсировать усиленной учебой. После подготовительного курса курсантов зачисляли на специальный курс. В первый год (младший специальный курс) изучали высшую математику и теоретическую механику, основы навигации и астрономии, устройство корабля, военно-морскую историю, социально-политические дисциплины. Предметы преподавали опытные офицеры царского флота. На среднем специальном курсе изучали мореходные науки и оружие флота, на старшем, кроме изучения теории морского дела, приобретали навыки управления артиллерийскими и торпедными стрельбами, летом уходили в практическое плавание[405]405
  Гринкевич В., Корсунский М. Указ. соч. С. 37–38.


[Закрыть].

Начиналось возрождение флота после разрухи Гражданской войны. В 1923 году Трибуца послали на крейсер «Аврора», который начали приводить в порядок. Уже в 1724 году первый восстановленный комсомольцами-добровольцами крейсер «Аврора» с учебным судном «Комсомолец» ходил в плавание за границу по маршруту Кронштадт – Берген – Мурманск – Архангельск – Тронхейм – Кронштадт; среди других курсантов на борту крейсера был и В.Ф. Трибуц. Моряки продемонстрировали высокую культуру поведения в иностранных портах, порядок на кораблях в этом первом плавании советских военных моряков за рубежи страны после Гражданской войны. Следующую навигацию Трибуц проходил практику на линкоре «Парижская коммуна», а 6 октября 1926 года в числе десяти лучших окончил училище и был назначен помощником вахтенного начальника этого линейного корабля.

До сентября 1929 года Трибуц прошел должности командира башни и помощника вахтенного начальника, вахтенного начальника, старшего вахтенного начальника линкора «Парижская коммуна». В 1928 году за добросовестную службу моряка удостоили Почетной грамоты РВС Морских сил Балтийского моря «в день 10-й годовщины РККА за труды и энергию в деле строительства и укрепления боевой мощи морских сил РККА». В том же году он стал членом ВКП(б); заявление он подал после смерти В.И. Ленина и с 1925 года числился кандидатом. С конца 1928 года Трибуц – старший вахтенный начальник (хотя формально в должности утвержден с 1 апреля), второй помощник командира линкора. Осенью 1929 года по его просьбе моряка зачислили слушателем Военно-морской академии[406]406
  Там же. С. 43; Лурье В.М. Указ. соч. С. 218–219.


[Закрыть].

До начала учебы ему довелось пройти через еще одно нелегкое испытание. С Балтики на Черное море перегоняли «Парижскую коммуну» и крейсер «Профинтерн». По просьбе командира линкора Трибуца на время похода вернули на корабль. Моряк отличился в штормовом плавании и в награду получил именной маузер с надписью: «Стойкому защитнику пролетарской революции В.Ф. Трибуцу от РВС СССР». Позднее адмирал передал награду в Военно-морской музей[407]407
  Гринкевич В., Корсунский М. Указ. соч. С. 44–47.


[Закрыть].

В сентябре 1929 – апреле 1932 года Трибуц окончил военно-морской факультет Военно-морской академии имени К.Е. Ворошилова. За время учебы моряк стажировался на различных кораблях и в частях, побывал в заграничном плавании на теплоходе «Кооперация». Академию он окончил в апреле 1932 года по первому разряду, получил назначение старшим помощником командира линкора «Марат», который становился отличным кораблем. Моряк участвовал в учениях и под флагом командующего Балтийским флотом Л.М. Галлера ходил в Польшу (1934)[408]408
  Там же. С. 47–50.


[Закрыть].

Итак, в апреле 1932 – марте 1935 года Трибуц был старшим помощником командира линкора «Марат», в ноябре 1933 – феврале 1934 года исполнял обязанности командира. Затем до января 1937 года он командовал эсминцем «Яков Свердлов»[409]409
  Лурье В.М. Указ. соч. С. 218–219.


[Закрыть]. Это был «Новик», прославленный действиями в Первую мировую войну.

Моряк позднее вспоминал:

«Назначение свое я встретил с радостью и гордостью. Командовать кораблем… это большая, ответственная и почетная задача. С большой энергией принялся я за изучение организации корабельной службы, оружия корабля, методов его применения, более детально стал изучать наставления по использованию кораблей такого класса. Мне нужно было освоить управление кораблем, выходы из гавани, постановку к стенке, совместное плавание в составе дивизиона, в охранении линейных кораблей». Вскоре Трибуц сделал эсминец лучшим кораблем этого класса на Балтике. Заслуги моряка были оценены орденом Красной Звезды[410]410
  Гринкевич В., Корсунский М. Указ. соч. С. 52–53.


[Закрыть].

Ранее, чем Трибуц окончательно перешел на штабную работу, он участвовал в походе «Марата» на коронацию королевы Англии. Когда в 1937 году линкор «Марат» ходил на морской парад в Англию, где проходила коронация, командир линкора «Марат» В.И. Иванов потребовал прикомандировать В.Ф. Трибуца, ибо иначе не гарантировал успеха швартовки методом фертоинг. Трибуц месяц тренировал боцманскую команду. Зато в день парада советские моряки продемонстрировали высокое мастерство швартовки и рекордное время при постановке корабля на якорь[411]411
  Гринкевич В., Корсунский М. Указ. соч. С. 50–51.


[Закрыть].

Более моряку не доводилось командовать кораблями, ибо его опыт и способности использовали на штабной работе. В конце 1936 года капитана 2-го ранга вызвали из отпуска. По предложению И.С. Исакова, нового начальника штаба Краснознаменного Балтийского флота (КБФ), его назначили начальником отдела боевой подготовки КБФ. Когда через полгода Исаков принял флот, Трибуц в том же звании капитана 2-го ранга исполнял обязанности начальника штаба[412]412
  Там же. С. 54.


[Закрыть].

Итак, в январе-июле 1937 года Трибуц – начальник отдела боевой подготовки, затем до февраля 1938 года исполняющий обязанности начальника штаба Краснознаменного Балтийского флота[413]413
  Лурье В.М. Указ. соч. С. 218–219.


[Закрыть].

Осенние маневры 1937 года показали, что при новом командующем И.С. Исакове боевая подготовка флота возросла. Нарком обороны К.Е. Ворошилов на разборе учений отметил, что флот освоил новые тактические приемы, четко управлял учениями и даже нет причин кого-то ругать. В январе 1938 года Трибуца вызвал Сталин, в длительной беседе выяснил знания и мысли моряка. В феврале 1938 года моряка назначили начальником штаба КБФ. Командующим теперь был Г.И. Левченко. На флоте изучали Боевой устав морских сил БУМС-37. Командиры кораблей, подводных лодок, авиации учились тактике совместных боевых операций, штабы в помещениях и на море отрабатывали действия разнородных сил[414]414
  Гринкевич В., Корсунский М. Указ. соч. С. 55–56.


[Закрыть].

С апреля 1939 года Трибуц стал командующим КБФ в звании флагмана 2-го ранга; 28 января 1940 года ему присвоили звание флагмана 1-го ранга[415]415
  Лурье В.М. Указ. соч. С. 218–219.


[Закрыть].

Трибуц оказался одним из самых молодых командующих флотами. Полученный разносторонний опыт помог справиться, несмотря на молодость, с весьма сложными задачами. На его долю выдалось осваивать новые корабли и подводные лодки. Однако все уже было связано с военными действиями.

Начиналась мировая война. Существовала опасность, что фашистская Германия использует малые государства Прибалтики как плацдарм для наступления против СССР. С другой стороны, растущему советскому ВМФ тесно становилось в Финском заливе. Необходимость решить эти две проблемы привела к переговорам с Латвией, Эстонией и Литвой. 28 сентября 1939 года СССР заключил пакт взаимопомощи с Эстонией, затем с двумя другими странами. В составе советской военно-морской делегации, которую возглавлял И.С. Исаков, Трибуц участвовал в переговорах о предоставлении военно-морских баз в Прибалтике. Вскоре флот смог расположиться в Таллине, Палдиски, Риге, Либаве (Лиепае). В июле 1940 года главная база флота была перемещена из Кронштадта в Таллин. Туда же переехал и командующий. Флот выходил на просторы Балтийского моря.

Огромные усилия потребовались, чтобы подготовить новые порты для базирования боевых кораблей, создать береговую оборону, аэродромы, связь и все прочее, что являлось необходимым в войне.

Первый военный экзамен Трибуц сдал в войне с Финляндией. Зимняя кампания 1939/40 года заставила принимать неординарные решения. Подводные лодки и надводные корабли действовали, несмотря на лед, что пригодилось позднее, в годы более серьезных испытаний. Флот овладел островами Суурсаари (Гогланд), Большой Тютерс, Лавенсаари (Мощный), Сескар (Лесной), Пенисаари (Малый), Нерва и Соммерс. После окончания боевых действий в марте 1940 года по условиям мирного договора эти острова, Карельский перешеек, северное побережье Ладожского озера отошли к России, а на полученном в аренду полуострове Ханко начали сооружать военно-морскую базу. Все эти мероприятия позволили флоту свободно выходить в Балтийское море, обезопасить Ленинград и Кронштадт с суши.

В марте 1940 года Владимир Филиппович в Наркомате обороны выступил с докладом, обобщившим полученный опыт. За успешные действия КБФ он получил орден Ленина и звание вице-адмирала[416]416
  Гринкевич В., Корсунский М. Указ. соч. С. 59.


[Закрыть].

Надвигалась Вторая мировая война. Началась спешная работа по оборудованию передовых баз в Прибалтике и на Ханко. Летом 1941 года все яснее становилась неизбежность войны с фашистской Германией. Трибуца беспокоило, что основные силы флота (отряд легких сил, отряд торпедных катеров, бригада подводных лодок и другие корабли) базируются вблизи границы, в Либаве (Лиепае). Тесно стоящие в гавани корабли представляли хорошую цель для авиации. После неоднократных обращений к Москве командующий в мае 1941 года получил разрешение наркома ВМФ перевести часть сил в Рижский залив[417]417
  Там же. С. 61–62.


[Закрыть]. Позднее Н.Г. Кузнецов писал: «Июнь с первых же дней был необычайно тревожным, буквально не проходило суток, чтобы В.Ф. Трибуц не сообщал мне с Балтики о каких-либо зловещих новостях. Чаще всего они касались передвижения около наших границ немецких кораблей, сосредоточения их в финских портах и нарушения нашего воздушного пространства»3.

Командующий знал, что германские торговые суда спешно покидали советские порты, а советские транспорты задерживали в портах Германии, что в море замечено движение подводных лодок. Тревогу вызывало и неожиданное прекращение достройки купленного у Германии крейсера «Лютцов». Несмотря на указания из столицы не поддаваться на провокации, вице-адмирал принимал меры предосторожности. 16 июня были выставлены дополнительные корабельные дозоры. В Таллин доставили судно с минами, и моряки тренировались в постановках заграждений. Спешно достраивали береговые укрепления и батареи. Однако сухопутное командование не предполагало прорыва неприятеля в глубину территории СССР, и к началу войны план прикрытия военно-морских баз с суши не был утвержден. Ответственность за оборону Моонзундских островов и других прибрежных пунктов не объединили в одних руках[418]418
  Гринкевич В., Корсунский М. Указ. соч. С. 60–63.


[Закрыть].

События развивались. Ночью 19 июня поступило сообщение с Ханко о подготовке к войне 22–25 июня со стороны Финляндии. Трибуц доложил об этом в наркомат и просил разрешения перебазировать из Таллина в Кронштадт линкоры. Разрешения он не получил, но все же на свой страх и риск отправил 20 июня «Марат» с охранением в Кронштадт. Только в ночь на 22 июня он получил приказ, оставив в Рижском заливе крейсер и дивизион эсминцев, остальные эсминцы и крейсер вывести в Таллин, а линкоры держать в Кронштадте. Сделать это уже не успели2.

19 июня Военный совет КБФ решил привести флот в повышенную боевую готовность. Трибуц позвонил Н.Г. Кузнецову и предложил начать минные постановки в Финском заливе заранее. Тот одобрил принятые меры, но предложил с минными постановками подождать. В Москве политической еще надеялись на мирный исход событий.

21 июня командующий знал, что после заграждения минными полями входов в свои порты Мемель, Пиллау, Кольберг гитлеровцы начали ставить мины в советских территориальных водах. КБФ мины пришлось ставить уже после начала боевых действий.

В 17.00 21 июня командующий направил командирам частей, соединений и кораблей телеграмму:

«За последние дни значительно усилились случаи нарушения нашей морской, сухопутной, воздушной государственных границ немецкими самолетами. Наблюдается сосредоточение войск на территории Финляндии и государственной границы в Восточной Пруссии. Немцы нагло держат себя, вызывая на провокацию на море.

Приказываю: темпы боевой подготовки не снижать, выполнять поставленные задачи, использовать каждый день, ночь и час хорошей погоды и видимости. Держать дежурные части и части, находящиеся в боевом ядре, готовыми в любой момент использовать оружие.

При выполнении задач боевой подготовки усилить наблюдение в водах, воздухе, немедленно донося обо всех происшествиях и нарушениях.

Меньше говорить о военной опасности, а больше делать для того, чтобы свои боевые части и корабли привести в полное боевое состояние».

Военный совет КБФ под свою ответственность разрешил самолетам и зенитной артиллерии открывать огонь без предупреждения по самолетам-нарушителям[419]419
  Гринкевич В., Корсунский М. Указ. соч. С. 66.


[Закрыть].

В субботнюю ночь на 22 июня Трибуц бодрствовал. В 23.15 21 июня позвонил Н.Г. Кузнецов, сообщил о возможном нападении и предписал перевести флот на готовность № 1. Вскоре отработанный в мирное время приказ выполнили. Были погашены маяки и створные огни, штаб готовился к переезду на остров Суурупи западнее Таллина, где подготовили береговой командный пункт флота. Оставалось только ждать. После 3.20 командующий получил первые сообщения о нападениях на советские суда, приказал идущие в море транспорты завернуть в порты. О нападении гитлеровцев вице-адмирал сообщил в Москву через минуту после Октябрьского, командующего Черноморским флотом. Война стала реальностью. В 5.17 Трибуц подписал телеграмму всем соединениям, частям и кораблям: «Германия начала нападение на наши базы и порты. Силой оружия отражать противника»[420]420
  Гринкевич В., Корсунский М. Указ. соч. С. 72.


[Закрыть].

В первые часы потерь в кораблях не было. Началось развертывание флота по планам мобилизации. Теперь уже из Москвы звонили и торопили с минными постановками, которые под прикрытием береговых батарей должны были перекрыть Финский залив. К вечеру 22 июня минные заградители «Ока», «Урал», лидеры «Минск», «Ленинград», эсминцы «Артем», «Карл Маркс» и «Володарский» под прикрытием эсминца «Смелый», тральщиков и морских охотников вышли на минные постановки. Из Рижского залива выслали в прикрытие крейсер «Максим Горький», эсминцы «Гневный», «Гордый» и «Стерегущий». Однако на подходах к указанному району подорвались на минах эсминец и крейсер. «Гневный» пришлось затопить, а для спасения крейсера, у которого оторвало нос, Трибуц послал отряд кораблей и авиацию.

К 30 июня было выставлено 3500 мин и минных защитников, вместе с батареями на Осмуссаре и Ханко составивших непроходимый для противника рубеж. Однако неприятель вел наступление по суше. 24 июня была окружена Либава (Лиепая). Трибуц приказал оборонять базу до последней возможности. Он рассчитывал на подход сухопутных войск и, когда узнал, что капитан-лейтенант Ф.М. Афанасьев взорвал ремонтирующиеся в Либаве корабли, приказал отдать его под суд военного трибунала. Позднее адмирал писал: «Можно сожалеть, что Афанасьева обвинили тогда в панике, и хорошо, что позднее это обвинение с него сняли»[421]421
  Там же. С. 75.


[Закрыть].

Вскоре стало ясно, что рассчитывать на сухопутные части бесполезно. 26 июня поступил приказ оставить базу, в которой были сосредоточены огромные запасы для флота. Командующий выехал в Ригу, над которой нависла опасность. Собрав совещание в Усть-Двинске, он приказал немедленно вывезти все, что можно, на боевых кораблях и вспомогательных судах, а остальное уничтожить. В ночь на 28 июня крейсер «Киров», 6 эсминцев, более 20 транспортов с грузами ушли на восток, за ними последовали подводные лодки с плавбазой «Смольный». Эвакуация оказалась своевременной: 29 июня гитлеровцы взяли Юрмалу, а 1 июля – Ригу[422]422
  Гринкевич В., Корсунский М. Указ. соч. С. 76.


[Закрыть].

В мирное время балтийцы готовились вести артиллерийский бой на море, высаживать десанты и бороться с ними, проводить торпедные атаки, тральные работы и другие традиционные операции. Однако главные силы неприятельского флота активности не проявляли. Морякам пришлось столкнуться с активными постановками мин, в том числе с неконтактными взрывателями, с кораблей и самолетов, к чему тральные силы не готовили. Не хватало тральщиков. Основной силой стала авиация, которая помогала остановить гитлеровское наступление на суше. Подводники понесли значительные потери и только во второй половине июля начали возвращаться с победами[423]423
  Там же. С. 77–80.


[Закрыть].

Отступление армии на восток создало проблемы, в довоенное время не изученные. Флоту пришлось защищать свои базы и с суши. 29 июня нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов приказал: «Сааремаа и Хийумаа оборонять при всех условиях обстановки на сухопутном фронте. План обороны в кратчайший срок представить на утверждение… Деритесь за каждую пядь земли в любых условиях возможного окружения. Уверен, что командиры, бойцы выполнят свой долг перед Родиной и оправдают доверие партии».