Текст книги "Бессмертный"

И все это происходит неведомо сколько времени. Так как часы в портале тоже не работают, то проведенное внутри время могут посчитать лишь те, кто не проходил через этот портал, оставаясь снаружи. Во время экспериментов было установлено, что переход может быть от тысячной доли, до пары десятков секунд. Сам человек сказать не может, сколько он пробыл внутри, так как не способен во время перехода даже мыслить, не говоря уже о счете про себя, хотя складывается ощущение, что проходят эпохи. Кто-то даже говорил, что некоторые при переходе так и не вернулись, но в это мало кто верит, предполагая, что они просто задали неверные координаты и влетели куда-нибудь в центр звезды, где благополучно сгорели.

Мы же вылетели туда, куда и намеривались.

– Ай! – вскрикнул Костун.

– Ну что еще?

– Моя спина! Я же ранен! – заныл он, придерживая руку.

– Ты не в спину ранен, а в плечо.

– Какая разница? Мне все равно больно!

Наверно, не надо было за ним возвращаться. Но кто бы мог подумать, что он столь везуч? Не валяйся он без сознания на заднем сиденье, то разделил бы участь тех двоих лысых старичков, чьих имен мы никогда не узнаем.

– Сколько времени до следующего прыжка? – спросил Иолай у Верона.

– Минут десять. Мы можем прыгнуть и раньше, но лучше накопить энергии на максимум, на всякий случай.

– Хорошо, тогда я успею обработать толстяку рану и перевязать.

– Я не толстяк! – Костун гордо выпятил грудь и тут же скорчился от боли, но все же выдавил: – Я Костун Де Вито Рейнольдс.

И почему все так хвастаются своими именами, словно для них честь носить персональное название, да еще и данное им другими? Вот я свое сам себе придумал. Правда, когда кто-то об этом узнает, заявляет, что у меня нет фантазии. Даже если они не врут, я им не верю.

– Да хоть Император Человечества! – рявкнул Иолай. – Тебя подлечить или сам регенерируешь? А то мне и самому не помешал бы ремонт.

– Да. Подлечить. – Костун виновато опустил голову.

Лететь пришлось довольно долго. Если бы не постоянное метасалирование, можно было бы даже и вздремнуть. Больше всего доставалось Костуну, так как он был ранен, и каждый такой переход сопровождался его мычанием, айканьем и нытьем. Дважды его рана открывалась, и Иолаю приходилось перевязывать все по новой. Благо в медицинском кабинете находилась массивная аптечка со всем необходимым. Когда, наконец, Верон сказал, что мы прибыли, все вздохнули с облегчением.

Планета, возле которой мы оказались, была зеленой. Почти всю поверхность, не считая двух океанов и множества более мелких водоемов, покрывал густой лес и широчайшие поля. Вид из космоса открывался потрясающий. Было одно «но»: повсюду летало множество различных космических транспортных средств.

– Я думал, мы хотим затеряться, – проговорил я.

– В толпе это сделать легче, – ответил Верон, уверенно направляя корабля к планете.

– Это на черной-то патрульной «тарелке»?

– Изнутри не видно, но я сменил цвет на серебристый, так что на нас никто не обратит внимания.

– А разве у патрульных кораблей есть такая функция?

– У этой модели есть.

Самая бесполезная функция корабля, но не для нас. Серебристый в самом деле был в тему, потому что почти все корабли вокруг были именно такими, аж глаза слепило от отражающегося от них света местного солнца.

– Понятно. Что дальше?

– Спускаемся.

И мы полетели на планету.

Как оказалось, эта зеленая утопия являлась чем-то вроде загородного поселка, в котором богатенькие мажоры покупают себе специально отведенные участки, на которых возводят различные постройки по вкусу. Главным условием было – не уничтожать растения без позволения. А еще эта планета являлась образцом удачного терраформирования.

Мы приземлились на одной из площадок возле огромного особняка, и к нам тут же сбежался народ – прислуга. Особняк был огромен. Было даже трудно сказать, сколько же в нем этажей: казалось, будто каждое окно выходит на один из балконов – маленький, под одно-два окна, или большой, являющийся общим для нескольких комнат. Цвет крыши – даже нескольких крыш различных размера и расположения, что делало их похожими на пьедесталы – был блекло-голубой и имел несколько декоративных, как потом оказалось, каминных труб, – загрязнение атмосферы так же являлось неприемлемым. Перед домом было всего четыре площадки для посадки кораблей различного размера. За особняком находился большой бассейн, а за ним уже начинался огромный зеленый корт для гольфа. Метрах в двухсот по обеим сторонам дома начинался густой лес смешанного типа.

– Не слабо, – присвистнул я.

– А то! – отозвался Иолай.

Верон приказал подготовить три гостевых комнаты и приготовить сытный ужин на пятерых. От мысли о еде у Костуна китом заурчало в животе, – оно и не удивительно, мы не ели с самого побега с лайнера. Еще он приказал убрать «тарелку» в ангар.

– Нам нужно поесть и набраться сил, – сказал Верон, когда прислуга разбежалась выполнять поручения. – Поэтому о делах поговорим завтра, ближе к полудню по здешнему времени.

– Нас точно тут не найдут?

– Эта вилла принадлежит моему двоюродному брату – я не очень люблю подобную роскошь, – поэтому маловероятно, что нас тут будут искать. Тем более, мы с кузеном не очень-то близки, так что он даже не знает, что я был на лайнере. Здесь он тоже редко появляется – работа в правительстве отнимает много времени. А еще этот участок оформлен на подставное лицо. Поэтому не переживайте, что нас здесь найдут, если нас вообще ищут, и чувствуйте себя как дома. Прислуга покажет вам ваши комнаты, где вы сможете принять по желанию душ или ванну и переодеться.

– О, душ! – оживилась Мара, чистота заботила ее больше, чем пустой желудок. – Моя заветная мечта последних двух дней!

– Повторюсь – чувствуйте себя как дома.

– Тут, кстати, есть профессиональный врач, наш с Вероном давнишний друг, так что толстяку более качественно окажут медицинскую помощь, – добавил Иолай. Костун хотел что-то возразить, но передумал. – И мне тоже не помешает… подлечиться. – Он поднял одной рукой другою, которая повисла плетью, когда он ее вновь отпустил.

Вестибюль особняка оказался просто огромным. Большое витражное окно заливало помещение синим, зеленым и красным цветами, что предавало белому мрамору еще больше шика и ощущения нереальности. Вестибюль по кругу обрамляли высокие массивные колонны в древнегреческом стиле, поддерживающие внутренний балкон, идущий полукругом и утопающий в стене над входом, чтобы не мешать свету, проходящему сквозь стекло. Однако на этом балкон не заканчивался, выступая уже снаружи; опять же, дабы не мешать освещению, внешний балкон был чуть ниже внутреннего, и туда вели небольшие лесенки с обеих сторон. Прямо напротив входа находилась полувинтовая широкая лестница – таких в доме было всего пятнадцать – по пять на каждый этаж. На мансарды же вели уже прямые лестницы.

Комната, которую мне предоставили на втором этаже, оказалась просторной и немного напоминала ту, что была у нас с Марой на лайнере, только эта казалась как бы объединенной гостевой и спальней. Также в ней отсутствовал бар, зато была небольшая кухня, на которой вряд ли можно приготовить слишком много блюд, лишь легкий перекус. Ванная комната имела угловую ванную-джакузи и отдельную душевую кабинку в соседнем углу. Справа от входа в комнату стоял большой шкаф, в котором я обнаружил всевозможную одежду, причем многое оказалось практически моего размера.

Когда слегка стемнело и прислуга сообщила о том, что ужин готов, я уже успел помыться в ароматической ванне и переодеться в новую одежду, подальше запихнув форму патрульного. Спустившись в обеденный зал, мы все расселись за длинным столом, во главе которого нас уже дожидался Верон. Несмотря на то, что нас было всего пятеро, стол был заставлен яствами почти до половины. Жареные курицы и индейки, всевозможные салаты, картофель во всех его способах приготовления, порезанные колбасы и сыры, фрукты и овощи, рыба непонятного вида и много другое; некоторые блюда были более экзотичны. Из напитков присутствовали вино, коньяк, водка, соки и морсы.

По желанию можно было заказать почти что угодно – местная служба доставки доставляла продукты почти со всех уголков Вселенной. Некоторые товары доставлялись даже незаконно, но планета была усеяна богачами всех мастей, так что местные патрульные были толще большинства остальных во Вселенной.

Ранее мы решили, что все дела обсудим завтра, поэтому возникающие по поводу произошедшего разговоры тут же пресекались Вероном на корню: «Лучше обо всем поговорить на свежую голову». Так что практически все темы касались особняка, который никого не оставил равнодушным. Иолай похвастался починенной рукой. Костун почти не говорил, что для него не свойственно, даже не ныл, пусть изредка и потирал перебинтованное плечо.

После ужина, сытые и довольные мы отправились спать в особенно уютные после всего случившегося кровати.

На следующее утро мы собрались в просторном личном кабинете Верона, точнее его брата. Нам принесли утренний кофе и свежие домашние булочки с различными начинками и пряностями.

– Этот кабинет надежно защищен от прослушивания и оснащен глушащими устройствами, так что все, что мы здесь обсудим, останется между нами, – сказал Верон.

– Думаешь, нас могу подслушивать? – с сомнение поинтересовался я.

– Лучше подстраховаться.

– Согласен.

– Итак, думаю, нам лучше начать сначала.

– И снова согласен, – кивнул я. – Тогда, полагаю, начать должен я.

И я поведал всем о том, как меня нанял виросус, а точнее, его босс, и передал подробную инструкцию, что нужно делать. Уточнять, что я известный в узком кругу вор и просто преступник, я не стал, сказал лишь, что иногда промышляю подворовыванием и выполнением подобных заказов. Потом рассказал о том, что было на лайнере, не упустив и встречу с Марой.

– Вот, в общем-то, и все, – закончил я. – Дальше вы все знаете сами.

– Вообще-то, не все, – тихо сказала Мара, виновато опустив голову.

– В смысле? Что я пропустил?

– Ты ничего не пропустил… наверно. Просто есть кое-то еще.

Все с любопытством уставились на раскрасневшееся лицо девушки, особенно я. Было интересно узнать обо всем случившемся с другого ракурса, мне неизвестного. Мара, я был уверен, что-то скрывала все это время, и вот настал момент истины. Люблю я узнавать чужие тайны.

– И что же? – поторопил я ее откровение.

– Ну, в общем, я… Меня…

– Да говори уже! – рявкнул Костун. По сравнению со вчерашним днем, сегодня он явно вернулся в норму.

– В общем, наша встреча не случайна.

– Наша встреча? – удивился толстяк.

– Да не моя с тобой! А моя с Хорсом.

– В смысле?

– Ну, в общем, примерно месяц назад со мной связался один неизвестный. Он сказал, что знает, кто я такая…

– А кто ты такая? – перебил ее я. Девушка замялась и, прочистив горло, ответила:

– Я… воровка. Именно поэтому я и подобралась к Костуну, чтобы его обчистить.

– Ах ты… – вскочил толстяк. – Я так и знал! Знал, что ты простая профурсетка!

Неужели Костун действительно считал, что всех этих девушек, которых, если верить Маре, он меняет каждые три-четыре месяца, привлекает его харизма и внешние достоинства, а не толстый кошелек? Даже у самообмана должна быть разумная граница.

– Не перебивайте девушку, пожалуйста, – холодно сказал Верон. Костун нехотя сел обратно в кресло, потирая перебинтованную руку. До некоторых слишком долго доходит собственная глупость, и часто такие люди винят в своих напастях что угодно, только не собственное скудоумие.

– Короче, – продолжила девушка, – тот человек предложил мне работу. Мне нужно было попасть на лайнер«Infortissimo», натолкнуться якобы случайно на человека, чью фотографию мне прислали по почте, и помочь ему кое с чем. Точнее не помочь, а подтолкнуть, чтобы он выполнил работу быстрее, потому что они подозревали, что он может временно забыть о своих делах и развлекаться месяц, а то и больше. – Она укоризненно взглянула на меня, но тут же виновато отвела взгляд.

– Этот человек – Хорс? – уточнил Верон.

– Да. Я его сразу узнала, когда увидела сидящим в баре. Черное на белом трудно не заметить.

– Я приперся на корабль весь в черном, – пояснил я вопросительный взгляд Верона. – Потом переоделся. Подожди, – повернулся я к девушке, – ты же говорила, что Костун сам захотел приехать на лайнер. А что, если бы он не захотел?

– Да она сама меня и уговорила, – проворчал Костун. – Я хотел в следующем месяце ехать, а она уговорила на раньше.

– Понятно. Значит, ты не просто поняла, что мы похожи, а знала обо мне с самого начала. Это все объясняет.

Про фальшивую историю с отцом я не стал ей напоминать, потому что не все в той истории было ложью на сто процентов. Когда придет время, она, возможно, расскажет правду, если сочтет это необходимым.

– Но я ничего не знала о том, что будет. Мне лишь сказали время, когда нужно прибыть, показали фото человека и сказали, что его нужно подтолкнуть. Клянусь! – выкрикнула Мара. Она раскраснелась пуще прежнего, а из глаз градом катились слезы. Она боялась, что мы начнем ее обвинять во всем произошедшем, это в лучшем случае, а потому добавляла к своему рассказу чересчур драматичности. Нет, она не врала, говоря о том, что не знала, это было очевидно, но все же слегка играла для пущей убедительности. В общем, типичная женская линия поведения.

– Да врет она все! – снова вскочил Костун; его правдой не проведешь. – Не верьте ей! Это все из-за нее и него. – Он показал своим пухлым пальцем и на меня.

– Надо было его на той планете оставить, – впервые вставил слово Иолай, все это время сидящий с портером [портативный компьютер] в руках.

– Сядьте, – так же холодно, как и в прошлый раз, сказал Верон Костуну. – А вам я верю, – он повернулся к девушке.

– Верите? Правда?

– Если бы Вы все знали, то не попали бы в такую… опасную ситуацию. Вы бы заранее продумали план побега. Так что очевидно, что Вас подставили.

Надо будет потом у него выяснить, заметил ли он тоже, что Мара слегка актерствует.

– Так ты не видела того, кто тебе заказал эту работу? – спросил я.

– Нет, мы разговаривали только через почту.

– А деньги?

– Он сразу же перечислил их мне на личный счет, и больше, чем я могла бы… стащить у Костуна, потому я и согласилась.

Чтобы устроить такую подставу, простых денег недостаточно. Вряд ли этот человек, или даже группа людей, лично участвовал в закладывании бомб с газом, скорее он точно также нанимал сторонних людей. Вот будет потеха, если все это было не ради того, чтобы подставить меня, а ради убийства кого-то на борту. Или всех. Так или иначе, я знаю слишком много, чтобы оставлять меня в живых, как и остальных членов нашей дружной компании.

– А ты не узнал того виросуса? – спросил у меня Верон, выведя из раздумий. – Может ты где-нибудь раньше его встречал и имел с ним дела?

– Я имел дела, если это можно так назвать, только с одним виросусом, и закончились они не очень хорошо. – Я не стал уточнять, что особенно плохо они закончились для волосатого. – Но вот в чем загвоздка – этот виросус, похоже, знал о том, что я когда-то вел дела с другим волосатым, хотя… – хотел сказать: свидетелей, – …знающих об этом уже не должно быть в живых, а если кто-то и остался, то давно уже слишком стар, чтобы браться за месть. Возможно, он был среди его людей, но я особо не всматривался, да и не было резона, – они все на одно волосатое лицо, тем более способны менять свою конституцию.

– Да, скорее всего он изменил свое телосложение, чтобы ты его не узнал, – согласился Верон. – Или хотел, чтобы ты воспринял его не всерьез.

– Или и то и другое, – добавил я.

– Или и то и другое, – согласился гераклид.

– Но я сразу понял, что он не так прост.

– Ладно. – Тихо стукнул по столу ладошкой Верон. – Что мы имеем? Кто-то проделывает сложнейшую работу, чтобы незаметно поместить в хорошо охраняемый лайнер множество газовых бомб с каким-то психотропным веществом, превращающим всех в зомби, после чего нанимает Мару, чтобы она в определенное время прибыла на корабль и помогла Хорсу, которого они наняли позже, кое-что украсть. Открыв кейс, Хорс случайно запускает таймер, который и привел заложенные бомбы в действие. И те люди явно знали, чем все кончится, – погибло примерно семьдесят тысяч человек. И все ради чего? Чтобы подставить одного человека? Глупо.

Все призадумались, но добавить было нечего. Все это действительно было слишком глупо. Или кто-то хочет, чтобы так казалось со стороны. Но если целью был не я, затея уже не кажется такой уж абсурдной. В любом случае, мы в центре минного поля, и лишь от нас зависит, не разорвет ли кого на мелкие части. Нам нужен проводник, а кто подходит лучше, если не бессмертный?

– Кстати, – подала голос девушка. – Ты расскажешь о себе? Почему тебя пули не берут?

Все с интересом уставились на меня. Вот теперь мне точно не отвертеться.

– А что тут рассказывать? Я бессмертный, – небрежно бросил я.

– Бессмертный?!

– Ага.

– В смысле?

– В том смысле, что мне почти три тысячи лет, и я не умираю, чтобы со мной не приключалось. А приключалось со мной за это время очень многое.

Все как-то притихли, пытаясь переосмыслить услышанное. Я обронил эти слова, словно ведро ледяной воды на голову слушателям. Я, конечно, мог бы поломаться и попытаться улизнуть от ответа или наврать с три короба, но это не имело смысла, потому что все видели те дыры от пуль на накидке, и не за что бы ни поверили в лживые россказни. Лучше сказать все сразу, чтобы впустую не тратить время. Зато теперь можно не быть осторожным. И никто не бросится закрывать меня грудью от пули, хотя вряд ли кто-то из присутствующих на это способен, не считая, может, Иолая, но тот скорее прикроет лишь Верона.

Пауза затянулась. Я зевнул. Первым подал голос Верон:

– Тогда, может все это связанно именно с этим… обстоятельством?

– Скорее всего, так и есть, – просто ответил я. – НО! Если они меня хотели не убить, а подставить, значит, знали о моей способности. А таких мало, и практически все они предпочитают действовать деликатней. И зачем им все это? Тем более что они могли это сделать не так громко и без такого количества жертв.

– Кажется, я кое-что нашел, – тихо сказал Иолай, роясь в компьютере.

– Что там?

– Заявление местного правительства о произошедшем. И оно вам не понравится.

Масштаб события, даже учитывая десятки тысяч жертв, оказался куда более внушительным, чем должен был быть по факту. В истории Вселенной были намного более серьезные происшествия, как случайные, так и спланированные кем-то специально, но, казалось, что этому событию уделяют какое-то запредельное внимание. Конечно, можно было сослаться на то, что на лайнере было очень много высокопоставленных лиц, но прочитав новости, стало понятно, что этому факту практически не придают значения, упоминая лишь мельком. Бо́льшая же часть заявление уделялась не последствиям катастрофы и разъяснениям информации по поводу жертв, а обвинениям. Иолай вычитывал из заявления наиболее интересные моменты:

– Так. Вот. «Мы не раз выказывали свое недовольство человеческой расой, но Совет нас не слушал, ссылаясь на то, что очень многие другие виды ведут себя жестоко и недружелюбно, а те, кто не ведет, – вели так себя раньше. И мы с этим согласны. Действительно, многие расы в начале своего становления были довольно… диковаты, но со временем они превратились в цивилизованные общества». Так, тут идут примеры «цивилизованных» рас, хотя по поводу некоторых я бы поспорил…

Тех же виросусов многие вообще считают животными, несмотря на то, что некоторые индивидуумы очень умны и образованы. Их, конечно, не так много, но они есть, а значит, у расы большой потенциал. Но все всегда вначале смотрят на внешний вид.

– Не отвлекайся, – сказал Верон.

– Да-да, нашел. «Все эти расы… Но они окультуривались, не без помощи других, более развитых рас, конечно же. Однако человечество не принимает наши догмы, упорно их игнорируя и… ведя себя как животные. По статистике („По их, естественно, статистике“, – вставил слово Иолай), большая часть преступлений совершается именно человеческой расой. Они крадут…» Тут идет перечень всех преступлений. Потом еще напоминание, что наша родная планета превратилась в летающий кусок… мусора, в который мы сами ее и превратили постоянными войнами. Еще что-то о болезнях, которые привезли с собой люди. Дальше. Вот. «Сегодня человечество очередной раз показало свое истинное лицо, совершив ужаснейшее деяние: человек убил несколько десятков тысяч высокопоставленных лиц и просто гражданских». Они, почему-то умалчивают, что там тоже было и много людей, – пробормотал киборг. – Продолжаю: «У нас есть неоспоримые доказательства. Это видеозапись, где четко видно бесчинство человека». Дальше идет небольшое видеоролик, в котором есть все то, о чем предполагал Хорс: половина видео испорчена, на остальной части всякие нелицеприятные поступки того же самого Хорса. Даже я бы поверил, не будь я свидетелем произошедшего.

– Продолжай, – тихо прервал Иолая Верон.

– Как скажете. Дальше идет комментарий по поводу запечатленного на камерах. Все очевидно и все абсурдно. Еще говорится, что преступник приземлился на планете, на которой жило местное мирное население, добровольно (а как иначе?) покинувшее мирскую жизнь, и жестоко перебил ВСЕХ жителей.

Про взрыв ни слова. На планете был я, и там умерли люди, этого достаточно, чтобы связать эти факты воедино, а лишнее можно вычеркнуть за незначительность. Так-то взрыв произошел достаточно далеко от поселения, чтобы там никто от этого не умер сразу, они бы максимум облучились, что проявилось бы спустя минимум месяцы. А это значит, что им кто-то помог.

– Всех?! – вырвалось у Мары.

– Ага, тут так написано. А еще написано, что он отправил в космос сигнал SOS, а когда на помощь прибыла команда патрульных, он их всех тоже перебил, а корабль угнал.

Суперчеловек прям, странно, что планета осталась цела.

– Это уже перебор, – вскинула руками девушка.

– Есть еще кое-что интересное: «Нам также стало известно имя террориста, его зовут Амарталис де Восаф. Нам мало о нем известно, кроме того, что он известный в преступном мире вор и разбойник, а теперь еще и массовый убийца».

– Амарталис? – вопросительно подняла брови Мара. – Ты же говорил, что тебя зовут Хорс.

– Я врал.

– Врал? Почему?

– Давайте вспомним, что не я один здесь врал. Причем моя ложь об имени не так ужасна, как у некоторых.

Девушка нахмурилась и немного покраснела, но ответила спокойно и даже немного обиженно:

– Но я-то все рассказала…

Интересно, как бы она отреагировала, скажи я, что из нее не настолько хорошая актриса, как она думает, да и врать мне по сути бесполезно, а она врала. Пусть не про свою связь с тем, кто меня подставил, кто подставил все человечество, а про свое прошлое и своего отца, но врала. Но скажи я об этом вслух сейчас, это походило бы на попытку оправдаться и перевести тему.

– Чего ты ко мне пристала?! Это всего лишь имя. Я тоже не верю, что твое имя настоящее. Может, акцентируем внимание на чем-то более важном? Есть там чего-нибудь еще интересного? – обратился я к Иолаю. Все тоже вновь повернулиськ нему, хотя девушка продолжала коситься на меня, поджав губы.

– Я думал, вы и не спросите, – усмехнулся он. – В конце самое интересное. Вообще, есть две новости: плохая и очень плохая. С какой начать?

– Не ёрничай, – спокойно сказал Верон. – Давай по порядку.

– Ну ладно. Тут тонны текста, так что изложу кратко. Во-первых, обвиняют не только… эм… Как к тебе обращаться-то?

– Пусть будет Амар.

– Как скажешь. Так вот, обвиняют не только Амара, но и всех тех, кто спасся с корабля вместе с ним.

– Хочешь сказать… – Верон поднес руку к подбородку и подергал короткие волоски.

– Именно. Нас всех считают его сообщниками, пособниками и все в этом духе.

Оно и не удивительно, они знают все то же, что и я, а значит, не менее неугодны. Так или иначе, Иолай с Вероном тоже убили многих.

– Но я же ничего не делал! – вскрикнул Костун. Он понял мало, но то, что его хотят выдать за бандита, все же уловил.

– Мы все ничего не делали, – спокойно ответил Верон, не глядя на толстяка, – но их это не интересует.

– Значит, соскочить не получится. – Иолай скорчил гримасу.

– А вы хотели соскочить? – удивился я.

– Почему нет? Не нас же подставляли. Мы хотели довезти тебя до этой виллы, обогреть, накормить, да и попросить, так сказать. У нас своих проблем навалом. Ну, полагаю, теперь у нас не осталось выбора. – Иолай вопросительно посмотрел на задумавшегося Верона.

– Полагаю, что так, – ответил тот. – А какая вторая новость? – спросил черноглазый, немного помолчав.

Иолай снова недовольно поморщился, словно надеялся, что о второй новости никто не вспомнит и все разрешится само собой.

– О, вторая похлеще, – протянул он. – Этот самый мужик из местного правительства развивает тему, о которой говорил в начале, только с каким-то маниакальным задором. Если коротко, то он обвиняет всю человеческую расу в том, что она… человеческая раса. Мол, за двести тысяч лет они (то есть мы, люди) так и не перестали быть животными, и поэтому не заслуживаем нежиться в верхах. Он предлагает всех людей скинуть на самое дно общества, а еще лучше – переселить на какую-нибудь планету, по типу той, на которой мы недавно побывали… Точнее он говорит, что они нас спасли и помогли подняться, не позволив загнить на нашей грязной планетке, и ожидали в ответ благодарность и все в этом духе, а получили кукиш с маслом. Не довольны они человеками, короче. В общем, он хочет очистить Вселенную от людей, а заодно и от тех, кто им симпатизирует.

– Да ну, бред! – громко фыркнула Мара. – Он чокнутый какой-то. Кто его поддержит? На него Совет даже внимания не обратит.

– Ну, не скажи, – вздохнул Иолай.

– В Совете довольно много тех, кому человеческая раса не по нутру, – согласился Верон. – Когда только люди на вашей планете начали проявлять зачатки высокого разума, многие проголосовали за то, чтобы познакомить вас с Вселенной, открыть ее тайны и рассказать о том, что на самом деле происходит за пределами вашей Солнечной системы. В вас видели потенциал и надеялись, что вы послужите общему делу, сделав жизнь в мире… лучше и комфортней, но вы, вместо развития собственных технологий, начали пользоваться благами других цивилизаций, полностью позабыв о собственных достижениях, забросив их на полпути. Вы обленились. Поначалу все считали, что вам надо как-то акклиматизироваться и адаптироваться, но годы и столетия шли, а вы так и не перестали быть теми, кем стали, узнав об истинных размерах Вселенной и об ее благах. Прошло почти две тысячи лет. Многие пересмотрели мнение своих предшественников о пользе человечества в будущем.

– То есть ты считаешь, что они правы?! – Иолай даже отодвинулся от друга. Человеческая гордость буквально пылала в нем неугасаемым пламенем, которое он того и гляди обрушит на чью-нибудь голову. Приятно видеть подобное в тех, кто человек лишь по расе, когда как современные люди воспитываются в традициях общего воспитания, то есть никому не навязывают, что их раса чем-то особенным отличается от остальных, пусть это и не так. Так или иначе, каждый член своей расы стремится больше к сближению именно со своими сородичами, и это не изменят ни воспитание, ни соседство, ни даже насильственные попытки мутуализма. Максимум, к чему это приведет, – еще бо́льшая разобщенность.

– Ни в коем разе! Есть множество рас, которые более никчемны, чем человечество. Намного никчемнее. Люди подняли экономику многих стран и даже планет, а также принесли во Вселенную несколько новых религий, которые хоть и служили поводом для войн, но так же и объединяли целые нации, до этого враждующие. Да и без этого хватало. Так что я считаю, что заявление действительно звучит глупо. И подозрительно.

Иолай придвинулся обратно к Верону.

– Хочешь сказать, что все это тоже спланировано?

– Катастрофа лайнера и это заявление несомненно связаны. Кто-то пытается подставить, но только не одного Амара, а всю человеческую расу. Амара же попросту использовали, чтобы всколыхнуть общество и заставить всех ненавидеть хотя бы одного человека, проецируя его преступление на всех людей.

– Неужели все настолько тупы, что не увидят подвоха? Они же все разумные.

– Каждый по отдельности разумен. А толпа – это тупой, склонный к панике опасный зверь. Им нужно лишь указать цель, а дальше они сами не заметят, как станут вначале косо смотреть в сторону любого человека, а потом и вовсе в открытую выказывать свою неприязнь. Если кому интересно мое мнения, то я считаю, что те, кто так использует людей для своих гнусных скрытых целей, – и есть настоящие неразумные дикие животные.

Верон, обычно тихий и разумный, прямо на глазах превращался в эмоцию, в негативную эмоцию. И это из-за предстоящей угрозы людям, хотя будучи камируттом, максимум должен реагировать на это спокойно. Это один из тех случаев, когда разбиваются стереотипы.

– Скрытых целей? – уточнила девушка. Судя по всему, ее тоже может и не тревожила судьба людей в полном понимании этого слова, но, если это можно так назвать, беспокоила. Кому кроме психов нравится воевать? – Думаешь, они не просто хотят сбросить всех людей в грязь, а у них есть еще и скрытые мотивы?

– Это очевидно, – ответил я за Верона.

– И какая же у них истинная цель?

– Вот это и есть главный вопрос, – сказал я, подняв указательный палец.

– То есть ты не знаешь?

– Откуда мне знать-то?

– Я имела в виду…

– Да понял я, – перебил я девушку. – Я могу лишь предположить некоторые варианты, но все они не выдерживают критики.

– А ты попробуй.

Я немного помолчал, задумавшись. Вариантов у меня было много, но большинство были либо слишком надуманными, либо просто невозможными. Хотя, если мой противник настоящий псих, ему в голову могло прийти все что угодно. Я решил поделиться лишь наиболее реальными идеями.

– Первое – они видят в людях угрозу перестановки власти. Их власти. Они видят, что у людей есть хватка, и опасаются, что через какие-нибудь две-три тысячи лет человеческая раса полностью захватит власть во Вселенной, и будет решать судьбы тех рас, которые намного старше человеческой. Гордыня не дает им позволить этому свершиться, а потому они хотят избавиться от нас, пока мы еще не так высоко поднялись. Превентивный удар, так сказать. Хотя это глупо, потому что у власти пока они, и у них достаточно могущества, чтобы попросту не позволить человеку слишком высоко взлететь более благоразумным и менее жестоким способом. Не пристало таким древним и мудрым расам решать все силой. – Последнюю фразу я произнес с толикой едкого ехидства. Пусть многие из рас в Совете довольно древние, но мудрыми из них можно назвать не более двадцати процентов. Будь они так мудры, как пытаются казаться, давно позволили бы влиться к ним новой крови. Последний раз, когда в совет вошла новая раса, произошло почти тысячу лет назад. Это были танэки.