Текст книги "Эпоха золотой розы"

***

– Ты стал тем, кого боялся сам, – проговорил Летос, обращаясь к своему младшему брату. – Ты погубил Первый Народ, став тем мечом, который из тебя и ковал твой отец.

Словно древний согбенный старик, Летос опирался на посох. Он стоял на опушке леса и смотрел на дымящийся разрушенный город. Из-за стен этого города до его слуха доносились крики женщин, мужчин и детей. Демоны творили своё кровавое пиршество.

Это была Мехра. Она пала сегодня утром, когда отступили драконы. Они бросили тех, кто был ещё жив. А за стенами оставались тысячи алтеидов. Города больше нет. Золотые сады выжжены огнём драконов и вытоптаны ногами демонов.

Летос понимал, что значит поражение этого города. Оно означало конец войне. Теперь весь юг открыт для нападения Адриона. Очень скоро весь Асхайин окажется в его власти. А от алтеидов не останется больше никого и ничего.

– А может, ты всегда лгал мне? – задумчиво пробормотал Тень. – Может, ты никогда и не желал спасения для этих…

Летос стал слаб. Он потерял все свои силы в той битве в Замбулле. Те раны, которые он получил тогда, иссушили его мощь и изломали тело. Теперь он стал слабее обычного мужчины. Он сгибался от боли старых ран, которые терзали его тело рубцами. Летос хромал на одну ногу. Лицо его осунулось, всклокоченные тёмные волосы были укрыты под изорванным капюшоном старого плаща. А короткую неопрятную бороду он лишь изредка обрезал ножом. Только серые, почти бесцветные глаза остро вглядывались в горизонт, стараясь угадать, что ждёт его впереди. Но даже Летос не мог предсказать всего, что уготовано ему.

Ему было жаль этот мир. Ему нравились леса, зелёные луга и голубое небо над головой. Ему было жаль звонкие озорные реки, которые пересохнут, когда здесь пройдут демоны. Но не жаль ему было алтеидов. Он вообще не делал разницы между демонами, ангелами и Первым Народом. В конце концов, они все произошли друг от друга. Да и мало чем отличались на поверку.

Когда он бежал из собственного мира, он пришёл к вратам семистенной Форхи. Он был ещё слабее, чем ныне. Он был изранен и изломан. Ему навстречу вышел сияющий брат его Атрен, чей блеск затмевал само солнце. И такая гримаса исказила его красивое лицо, когда он увидел Летоса, какую Тень никогда не видел даже у самого страшного из демонов. Гримаса отвращения и презрения, которым он сполна наградил своего брата.

Он приказал ему преклониться перед ним и назваться его рабом. Лишь только так он готов был впустить Летоса через врата Форхи. Но Тень посмел не исполнить его приказ. Не для того он бежал из Джосхару, не для того он спасся из Замбуллы, чтобы теперь стать рабом старшего своего брата. Гнев овладел Атреном, когда он услышал его отказ.

Тогда мужчины, женщины и дети гнали Летоса прочь от города палками и камнями. И лишь торжествующий смех слышал он себе в спину, когда его преследователям надоела эта забава. А потом пришёл Адрион и уничтожил всех мужчин, женщин и детей. И Летосу не было их жаль. Как не жаль ему и жителей Мехры.

Тень ещё в последний раз бросил взгляд на горящий город. А потом развернулся и углубился в лес. Он всегда старался держаться подальше от оживлённых дорог и трактов. Он желал быть одинаково далеко от всех народов этой земли.

Летос не знал, чего ждёт. Он не ведал, куда ведёт его путь. Но он точно знал, что желал выжить в эту эпоху войн и смертей. И, быть может, однажды ему представится шанс изменить хоть что-то. И в ожидании этого шанса проходили года и десятилетия. Но он готов был ждать и дольше.

Глава 8. Сартаал

Слишком чистый, слишком свежий воздух над Мехрой застили дым пожаров, смрад гниющих тел. Сартаалу была противна эта опостылевшая вонь. Но она вселяла в него уверенность. Вонь была с ним всегда, сколько он себя помнил. Она заполняла всё пространство Джосхару. Она шла за демонами в их наступлении. Вонь с готовностью заполонила все улочки и закоулки Форхи. И вот теперь она стала частью и этого города.

Когда пал семистенный град, Адрион приказал не разрушать его. Он хотел сохранить его первозданный вид. Да и толстые стены надёжно защищали от драконьего огня. Но тогда этот приказ прозвучал первый и последний раз. Все селения и города, которые встречались армии Адриона на пути на юг, сметались до самого основания.

Вот и теперь демоны самых разных размеров и званий суетливо метались по руинам Мехры, круша всё, что осталось от алтеидов. Разрушение было клеймом, которое они накладывали на все творения Первого Народа, утверждая собственную власть. А самих алтеидов, вернее, их мёртвые тела, разбросанные по всему городу, они обгладывали до самых костей.

Даже многочисленные стаи бездумных мелких бесов с визгом метались тут и там, упиваясь этой вседозволенностью. Хотя обычно они старались держаться подальше от скоплений более сильных высших демонов. Сейчас они залетали в дома и разбивали мебель и посуду, разрывали одежды и постели, уничтожали произведения искусства Первого Народа.

Сартаалу не приносил удовольствия этот пир разрушения. В такие моменты он старался отгородиться от себе подобных. Поэтому сейчас он спешил выбраться на окраину Мехры. Сартаал протискивался между обломками стен, перегораживающими улицы. Торопясь, он споткнулся о чьё-то маленькое тело и не без брезгливости заметил капли крови на своих ступнях. Он оборачивался по сторонам. Но никто не обращал внимания на его тощий силуэт.

Свернув за один из домов, он едва не столкнулся с оскаленной драконьей мордой. Сердце неприятно замерло у него в груди. Эти создания вызывали трепет даже после своей гибели. Демон невольно замер перед окаменевшей головой крылатого исполина.

Проклятье Велиара было властно и над ними – они стали смертны, как и все другие живые существа Эренхара. Но они были единственными, чьи души не отправлялись после смерти в мрачные земли Замбуллы. Если умирал всадник, то тело его сгорало в прах в ту же минуту, не оставляя после себя и следа. Тогда и его дракон переставал жить: он стремительно превращался в каменное нерушимое изваяние. Адрион говорил своему наставнику, что тогда их души соединяются в этих холодных статуях навсегда, чтобы смотреть на мир бесцветными глазами целую вечность. Принц был сыном Селехэт, и о смерти он понимал много больше простого демона. Поэтому Сартаал ему верил.

Верил ещё и потому, что сейчас всей своей кожей чувствовал пронзающий взгляд мёртвых бесцветных глаз. Яркая чешуя дракона померкла, посерела. Из каменного тела торчали многочисленные копья. Исполин распластался здесь, посреди улицы Мехры, в нелепой позе. Но он не перестал внушать трепет своим врагам.

За его спиной неожиданно стал нарастать грохот. Огромная тень накрыла и его самого, и всю улицу. И эта тень продолжала расти, а грохот – усиливаться. Сартаал скривил лицо, поспешил обойти каменного дракона и продолжить свой путь. Это шаги Алгорана были столь тяжелы, что под ними даже земля начинала дрожать. Сартаал не мог представить себе существа более ужасающего, чем он. Алгоран был демоном обжорства. Обычно они представляют собой заплывшие жиром бесформенные мешки плоти. Такие твари лишь отдалённо напоминают алтеидов, коими некогда были. Силой они обладают недюжинной. И вид их хоть и абсурден, но ужасен настолько, что слабые духом алтеиды теряют сознание.

И Алгоран раньше был лишь одним из многих. Вот только когда смерть пришла в Эренхар, он разорвал и съел дюжину других демонов. Сожрав их, он увеличился в размерах настолько, что стал в два раза выше любого в Джосхару. Проглотил он даже двух могучих демонов гнева, которые пытались его угомонить. Он бы продолжил жрать всех подряд, если бы сам Адрион не остановил его. Алгоран, как и другие демоны обжорства, достаточно глуп. Но страх перед сыном Велиара – самое разумное из того, что есть в его безобразной голове. Он дал зашить себе пасть стальным тросом. И только это долгое время останавливало вечно голодного демона от истребления себе подобных.

Но когда армия Адриона добралась до Форхи, Алгорана освободили. Тогда он стал жрать всё, что попадалось ему на пути. Он жрал и рос в размерах. И предела у него не было. Вся его сущность свелась к этому процессу. Его стали бояться даже высшие демоны. Ведь одним своим шагом он сметал дома.

Алгоран стал главным врагом драконов. Даже их пламя уже не могло прожечь его толстую кожу. Тело демона покрывали чёрные пятна выжженной плоти. А сам он, несмотря на свою неповоротливость, мог хватать драконов прямо в полёте и переламывать им шеи одной рукой. В битве за Мехру великий Иеромар со своим всадником Логрейном трижды атаковал Алгорана, и трижды они были вынуждены отступить.

И вот теперь этот гигант поднимался с земли. Рот его ещё пережёвывал останки нескольких алтеидов. А на жирных телесах его были прибиты кольями ещё несколько обнажённых тел мужчин и женщин. Других, иногда даже живых, он приковывал цепями к своим ногам. Алгоран находил это забавным. Он таскал их на себе до тех пор, пока они не разлагались настолько, что трупы падали с кольев кусками. И всё это время от Алгорана исходила такая вонь и такой смрад, что даже Сартаал не мог выдержать его присутствия.

Гигантского демона сильно расстраивало, что драконы после гибели превращаются в камень. Ведь он никак не мог их приколоть к своему телу. Он даже поднимал их с трудом – настолько тяжёлы были статуи, в которые превращались крылатые души.

Сартаалу казалось, что маленькие заплывшие глазки на безобразном лице чудовища постоянно следят за ним с высоты огромного роста. Алгоран даже поворачивался будто бы нарочно в ту сторону, куда шёл Сартаал. Но руины, ещё вчера бывшие улицами города, заканчивались на его пути. Несколько младших бесов торопливо расползлись в стороны от спешащего наставника их принца. Сартаал хмыкнул: хоть на кого-то даже он наводил страх.

Наконец он покинул кварталы Мехры и оказался в золотых садах. Вернее, это было то, что от них осталось. Как и в остальном городе, здесь всё было вытоптано или сожжено. Оросительные каналы были разрушены, и теперь в них не осталось и капли воды. Пандусы разломаны и сровнены с землёю. Деревья были повалены. А те, которым удалось устоять, уже сбросили листву и засыхали, ведь порча, следующая за демонами по пятам, успела пропитать здешнюю почву. Земля, как и везде, где ступала армия Адриона, высыхала и становилась похожа на чёрную золу. Всё живое, что росло здесь ещё вчера, сегодня уже умирало.

Умирало всё живое, кроме золотых роз. Клумбы были разбиты, цветы – раздавлены. Всюду были копоть и гарь. Но тут и там блестели на солнце маленькие цветки. Одинокие, среди погибших своих собратьев, они выглядывали из-под обломков камней и клумб. Некоторые продирались сквозь уже погибшие кусты.

Сартаал не смог не восхититься их упрямством. Да, именно упрямством, хоть это качество и принято приписывать только живым существам. Прямо под своими ногами он увидел золотой блеск среди осколков камня. Он опустился на колени и помог выбраться из-под завала одинокому цветку. Демон не смог сразу оторвать от него взгляда, продолжая держать его в своих серых сморщенных ладонях.

– Удивительно. Они выживают даже на порченой земле, – раздался тихий глубокий голос у него за спиной.

Сартаал вздрогнул, выронил цветок и отскочил в сторону, словно готовясь к удару. Но он увидел перед собою Местрена – своего друга, которого считал мудрецом. Его большие птичьи лапы ступили на землю, когти впились в податливую почву. Местрен и сам опустился на колени и коснулся пальцами того цветка, который держал в руках Сартаал.

– Мне кажется, они смогут выжить везде, – проговорил он, слегка улыбаясь маленькой розе. – Выживут даже в новом мире, который настанет с победой нашей армии. В том мире, в котором будут жить одни демоны.

Местрен был белым. Полностью белым. Настолько белым, насколько бывает снег высоко в горах. От головы до кончиков когтей на трёхпалых птичьих лапах. А лицо его было лицом обычного алтеида – мужчины средних лет, с прямыми твёрдыми чертами. Большие ясные глаза имели цвет чистого неба. Он был настолько не похож на демона, насколько это вообще было возможно. Местрена презирали ещё больше, чем самого Сартаала. Ведь весь его внешний вид был будто бы издёвкой над сущностью демона. Во всём Джосхару не было никого с хоть сколь-нибудь похожим обликом.

Но самое разительное отличие Местрена знали лишь немногие, которым он доверялся. Сартаал было известно, что на спине его есть два крыла. Они были маленькими, короткими и тщедушными рудиментами. Но это были именно крылья! Сартаал знал наверняка, что во всём Эренхаре лишь одним райнерам дарованы крылья по рождению. Есть ещё ангелы – творения Маэлиры. И есть драконы – крылатые души. И большие никакие другие разумные существа во всём мире не имеют крыльев. Откуда взяться им у демона из Джосхару, даже сам Местрен не мог предположить.

Он обвязывал свой торс верёвками, дабы прижать крылья к спине как можно плотнее. А потом укутывал своё тело в чёрный плащ с глубоким капюшоном. Он не стремился раздражать своим внешним видом других демонов. Но даже перевязанные короткие крылья становились похожи на крупный горб под его плащом. Поэтому Местрен всегда сутулился, чтобы никто не догадался об истинной природе его формы.

– Как твоя книга, мой друг? – этот вопрос вывел Сартаала из задумчивого оцепенения.

– Я смог догнать нынешние события. Мне удалось многое записать, – ответил он, медленно подбирая слова. – Мне было тяжело описывать наш путь к Мехре. Хоть он и занял долгие годы, но состоял из однообразных событий: захватов и разрушений мелких городов и деревень. Поэтому мой рассказ в этом месте превратился в бесцветную хронику.

– Это хорошо. Ты делаешь большую работу, Сартаал. Я говорил тебе своё мение: я считаю, что мир должен знать историю глазами одного из нас.

Местрен поднялся на ноги и указал на одиноко стоящее дерево. Оно высохло и раскинуло свои голые потемневшие ветви в стороны, словно умирающий тянет свои руки в мольбе о спасении. Под ним стояла чудом уцелевшая лавочка. Именно к ней и направился белый демон. Сартаал поспешил за ним.

Учинённые здесь разрушения открыли с этого места прекрасный вид на сады Серенаи. За минувшие сутки ландшафт претерпел значительные изменения. Теперь он стал много привычнее для демонов. Местрен и Сартаал долго молчали, обозревая, как далеко уже забралась порча.

– Как ты думаешь, мой друг, кто будет читать твои труды в новом мире? Ведь в нём не останется никого, кроме нас самих. Нужна ли будет твоя летопись демонам, подобным нам с тобою?

Это был юмор. Местрен так шутил. Или издевался. За долгие годы знакомства и дружбы Сартаал так и не смог уловить этой тонкой грани. Ведь не было никого похожего на двух этих существ. Они вдвоём так же отличались от других демонов, как и от алтеидов. Впрочем, Сартаал знал, к чему сведётся этот разговор. Местрен всегда начинал свою речь издалека, плавно подводя собеседника к тому, что он хочет поведать. Сартаал научился принимать эту игру и не забегать вперёд.

– Я не думал об этом, – уклончиво ответил он. – У меня есть ощущение, что кто-то её найдёт. Может, через сто или даже тысячу лет. Но она непременно достанется кому-то, кто сможет её оценить.

– Интересная мысль, – Местрен сделал вид, что задумался об этом, и замолчал. Тонким пальцем он водил по краю подбородка. Сартаал молчал в ответ. – Значит, мы будем продолжать писать эту летопись. И одновременно мы будем продолжать уничтожать всех, кто смог бы её оценить.

Сартаал знал, к чему клонит белый демон. Этот разговор они заводили уже несколько раз. И каждый раз Местрен начинал с новой позиции. Но всегда напрашивался только один вывод. Этот вывод так и не был произнесён вслух. Пока.

– Я пишу историю. Но я не в силах её творить, – ответил Сартаал, и нотки раздражения всё-таки промелькнули в его голосе. – Адрион…

– Адрион не безумец, как его отец, – Местрен услышал это раздражение в его голосе и сам нетерпеливо прервал собеседника, перескочив к самой сути их разговора. – И ты это знаешь много лучше, нежели я. Ведь именно ты воспитывал его все эти годы. Ты, как никто другой, знаешь молодого принца и можешь влиять на его решения. Велиар хочет уничтожить весь мир. Его ненависть не знает никаких границ. Он не успокоится, пока не отправит в серый мир последнюю душу. Но…

Местрен неожиданно замолчал. Он обернулся и посмотрел на огромный силуэт Алгорана, возвышающийся над городом. Он долго смотрел на него. А потом вновь обернулся к Сартаалу и заглянул ему прямо в глаза, указывая на демона обжорства.

– Когда мы дойдём до южного побережья, когда мы убьём последнего из алтеидов, кого будет жрать Алгоран? – спокойно спросил он, растягивая каждое слово. – Этот вопрос не даёт мне покоя. И я нахожу только один ответ: он будет жрать всех нас. Можно было бы вновь сшить его пасть железным тросом. Но, боюсь, теперь он слишком велик. А когда мы дойдём до юга, он станет ещё больше. Наверное, даже тогда Велиар смог бы его победить. Но я не поставил бы и дохлой мухи на то, что Первый Демон станет нас спасать.

Сартаалу не нравился этот разговор. Он поморщился и стал нервно перебирать свои длинные узловатые пальцы. Местрен знал это, но упорно возвращался к этой теме раз за разом.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. И я знаю, что ты прав, – вкрадчиво ответил он, старательно подбирая слова. – Велиар хочет уничтожить всё и всех. И мы все для него лишь инструмент, лишь средство. Порой мне кажется, что наш внешний облик – это ловушка. Наша внешность столь разительно переменилась, дабы у нас не было пути назад, чтобы мы не смогли вновь предать и вернуться обратно, на сторону алтеидов.

– Конечно, ты всё понимаешь. Иначе бы нам не о чем было с тобою говорить, – Местрен улыбнулся. Сартаал поймал эту улыбку и позавидовал ей: она была такой правильной, такой красивой – как у алтеида. А потом взмахнул рукой, обводя разрушенные сады Серенаи. – И ты как всегда заглядываешь глубоко, но не достаточно. Наша внешность – лишь следствие. А причина – это наши пороки. Пороки являются той ловушкой, о которой ты говоришь. Они не пустят нас назад.

Они вновь замолчали. Местрен смотрел вперёд неподвижным взглядом. Сартаал надеялся, что и сегодня они не озвучат вывода, который напрашивался из их разговора.

– Адрион мог бы найти баланс. Он разумный мальчик. Он желает власти, желает победы в войне. Но он осознаёт бессмысленность полного уничтожения мира. А я хочу жить, Сартаал, – при этих словах голос белого демона дрогнул. Он неожиданно сжал руку своего собеседника. Сжал крепко, до боли. А потом заглянул в его глаза. – И, думаю, ты тоже. Быть может, у нас ещё сохранились души, которым будет уготован уголок в Замбулле. Но существование в том мире ещё хуже полного забвения. Я не хочу отправляться в царство Селехэт.

Сартаал почувствовал настоящий страх, исходящий от своего друга. Неуверенно он положил ладонь поверх белых пальцев и постарался ответить на его взгляд.

– Я говорил с Адрионом. Много раз я затевал этот разговор, – ответил он. – Но мальчик не пойдёт против своего отца. Он сам боится его. Но он и восхищается им. Не может идти и речи о том, что он ослушается Велиара.

– Похвальная преданность сына отцу, – усмехнулся Местрен и отпустил его руку. – Быть может, стоить сделать выбор вместо принца?

Что-то звонко оборвалось в голове Сартаала, словно струна. А в груди растёкся предательский холод. Вот его друг и сказал то, что не надо было произносить вслух.