Текст книги "Быть священником вчера и сегодня (сборник)"

Древняя монашеская письменность дает нам множество примеров пастырской любви. Так, в «Истории боголюбцев» читаем о Симеоне, который «сначала поучает присутствующих, а затем выслушивает прошения каждого, совершает исцеления, прекращает ссоры враждующих»[72]72
  Феодорит Кирский, блж. История боголюбцев. М., 1996. С. 275.


[Закрыть]. Другой пастырь того времени, святой Маисима, «о странниках и бедных пекся так усердно, что двери его всегда были открыты для них… Рассказывают, что он имел два сосуда – один с хлебными зернами, а другой с елеем, уделяя из них всем нуждающимся, но сосуды при этом всегда оставались полными»[73]73
  Там же. С. 225.


[Закрыть]. Некоторые из древних отцов, проникнутые любовью к ближним, погребали усопших, как, например, Патермуфий в повести Руфина, который «особенно близко принимал к сердцу заботу о достойном погребении усопших христиан… с усердием прибирал одежды для них»[74]74
  Руфин, пресв. Жизнь пустынных отцов. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1898. С. 59.


[Закрыть].

Если священник не воодушевлен истинной любовью к ближним, не проявляет интереса к духовному окормлению своих пасомых, а ограничивается только формальной проповедью, то это – наемник, который не только не приносит пользы, но и вредит себе и пастве. «Тщетно всякое служение того, кто говорит одно, а в сердце своем лукаво хранит другое. Не прилепляйся к такому человеку, чтобы не измараться грязной желчью его»[75]75
  Аммон, св. Наставления // Творения древних отцов-подвижников. М., 1997. С. 49.


[Закрыть], – предостерегает святой Аммон.

Истинный пастырь, преданный своему великому служению, имея страх Божий, заботится о своем духовном совершенствовании в евангельской любви – «паче всего воспитывать в себе любовь к Богу, как силу несокрушимую и неотпадающую». От этой любви или вместе с нею, по слову преподобного Антония Великого, «приходит радость доброделания и пребывания в порядках Божиих»[76]76
  Антоний Великий, св. Духовные наставления. М., 1998. С. 216—217.


[Закрыть].

Святая Церковь требует от своих пастырей чистоты и целомудрия —будь то монах или иерей, живущий в браке. Это необходимое качество священника как раздаятеля благодати Святого Духа, сообщаемой в церковных Таинствах. Ведь он своими руками касается Пречистого Тела Господа при совершении Божественной литургии. В Таинстве Исповеди перед ним раскрывают свои души прихожане. Помочь им избавиться от грехов и пороков сможет только пастырь, ведущий целомудренную жизнь. Поэтому вязать и решить «позволительно наиболее славным и чистым из пастырей, которым вверены ключи Царствия, а не… носящим на себе следы греховных скверн»[77]77
  Нил Синайский, преп. Подвижнические письма. М., 2000. С. 348.


[Закрыть]. Это совершенно особенное служение священника является для него, по указанию Святых Отцов, весьма сильным побуждением к ревности о постоянном возрастании в добродетели. «Будем праведно ходить тем путем, которым шли святые, о которых написано: Блажени непорочнии в путь, ходящии в законе Господни (Пс. 118, 1), – призывает преподобный Антоний Великий, то есть в чистоте тела, в чистоте языка, в чистоте очей, в чистоте рук, в чистоте ушей, в чистоте ног, в правом пред Богом помышлении и в чистом сердце в отношении друг ко другу, как говорим мы в молитвах: Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей (Пс. 50, 12)»[78]78
  Антоний Великий, св. Духовные наставления. М., 1998. С. 98.


[Закрыть].

В отношениях с паствой необходимым качеством священника преподобный Макарий Египетский называет смиренномудрие, которое, по замечанию святого, является орудием против диавола: «Но и вы, подвижники – предстоятели братств, взявшие на себя великий труд, с помощью смиренномудрия боритесь с искусными кознями зла так, чтобы, имея власть над подчиненными вам братиями, не превозноситься и не подпасть страсти гордыни, вместо великой пользы нанеся душе своей большой ущерб и вред»[79]79
  Макарий Египетский, преп. Великое послание // Творения древних отцов-подвижников. М., 1997. С. 115.


[Закрыть].

Смиренномудрию непременно сопутствуют кротость и смирение, умиротворяющие гнев и обуздывающие наглость. Образец пастырского смиренномудрия показан блаженным Феодоритом Кирским в «Истории боголюбцев». Настоятель монастыря Давид прожил в обители сорок пять лет «без ропота и гнева». Однажды во время беседы «некто Олимпий, занимающий второе место в управлении монастырем, пришел к нему и стал упрекать этого божественного Давида, говоря, что кротость его вредна для всех, и называя его снисходительность общим злом, а возвышенное богомудрие – не кротостью, но безумием. Он же, словно имея адамантову душу, выслушал эти слова не уязвляясь, хотя и сказаны они были для того, чтобы его уязвить, не изменился в лице и не прервал текущего разговора, но кротким голосом и словами, выражающими ясность души, отослал того старца, обещая ему исправить то, на что он указал. Давид перенес такую дерзость в присутствии посторонних, слышавших укоризны, и не выказал никакого возмущения или признаков гнева»[80]80
  Феодорит Кирский, блж. История боголюбцев. М., 1996. С. 181—182.


[Закрыть].

В числе качеств, необходимых пастырю, Святые Отцы называют также скромность, которая должна проявляться не только в его внешнем виде, но и в первую очередь в делах. Древние подвижники старались тщательно скрывать свои добродетели, поскольку это, кроме прочего, является средством их охранения. Множество примеров тому можно найти в древних патериках. Таков был, например Полихроний, упоминаемый блаженным Феодоритом, который всегда старался скрывать свои труды»[81]81
  Там же. С. 259—260.


[Закрыть]. Другой старец, о котором поведал Руфин, «предав погребению тело юноши, немедленно удалился, тщательно избегая какого бы то ни было вида тщеславия»[82]82
  Руфин, пресвитер. Жизнь пустынных отцов. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1898. С. 59.


[Закрыть].

Венцом пастырских добродетелей являются мудрость и рассудительность, которые «научают человека идти царским путем, удаляясь от крайностей с обеих сторон: с правой стороны не попускает ему обольщаться чрезмерным воздержанием, с левой – увлекаться к нерадению и расслаблению»[83]83
  Иоанн Кассиан Римлянин, преп. Писания. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1993. С. 190.


[Закрыть]. Эти качества формируются постепенно и зависят не только от продолжительности служения в сане иерея, но, скорее, от глубины духовного опыта.

Множество и других пастырских добродетелей упоминают древние христианские подвижники. Естественно, что не все они в равной степени проявляются в жизни каждого священника. Однако на пути личного духовного возрастания пастырь должен, стремясь к совершенству, иметь перед собой святоотеческие идеалы. Эти добродетели необходимы священнику, чтобы достойно и праведно совершать возложенное на него высокое служение в мире, где царит атмосфера греха и искушений.

О том, как вести себя пастырю, который «не от мира сего», в царстве «князя этого мира», пойдет речь далее.

Находясь в определенных исторических условиях, пастырь отзывается на происходящие события, принимает участие не только в церковной, но и в общественной жизни. Будучи призван нести людям свет Евангелия, он везде, где бы ни оказался, должен исполнять дело христианской миссии.

Разрыв с греховной жизнью мира не означает утрату заботы о его духовном преображении. Так и древние отшельники, удаляясь в пустыню, с христианской любовью относились к странникам, немощным, нуждающимся и заблудшим.

Основатель пустынножительства преподобный Антоний Великий, согласно житию, записанному святителем Афанасием Александрийским, «вразумлял жестокосердных людей, примирял тяжущихся, печаловался за обиженных с такой силой, как будто обиженным был он сам. Святой Антоний утешал печальных и плачущих, помогал искушаемым, одним словом, как врач, дарован он был Богом Египту»[84]84
  Афанасий Александрийский, свт. Житие преподобного отца нашего Антония // Творения. Т. 3. М., 1994. С. 245—246.


[Закрыть].

Пастыри-иноки не пренебрегали заботой о людях ради своего личного подвига. Блаженный Феодорит Кирский, повествуя об одном из подвижников, Маисиме, говорит: «Для избравших любомудрие не служит препятствием ни жизнь городская, ни жизнь деревенская. Ибо и Маисима, и подобные ему ревнители служения Богу показали, что и вращающимся среди множества людей вполне возможно достигнуть самой вершины добродетелей»[85]85
  Феодорит Кирский, блж. История боголюбцев. М., 1996. С. 227.


[Закрыть]. Известно утверждение преподобной Синклитикии о том, что «и находясь в обществе, можно быть иноком в мысли»[86]86
  Древний патерик. М., 1997. С. 27.


[Закрыть].

Конечно, мир представляет для христианина много опасностей; жестокость нравов и духовный холод встречают пастыря Христова вне ограды церковной. Но само вступление на путь пастырства уже означает принятие креста свидетельства о Христе именно там, где о Нем еще никто не слышал – миссия, в той или иной мере свойственная всем последователям Христа. «Представь, – говорит преподобный Нил Синайский, – что растленный мир есть пещера, в которой люди праведные живут, как некие земные Ангелы, а люди злые, гнездясь в указанной пещере наподобие пресмыкающихся, делают множество обид и затруднений блаженным мужам. Посему, если от сожительства с последними, от их терпения и увещаний злые со временем изменят зверство свое в человеческое состояние, то хорошо. А если до конца останутся неисправимыми, то в будущем понесут сугубое наказание: и за то, что вместо добродетели возлюбили порок, и за то, что не захотели соделаться лучшими от общения с праведными и по их вразумлению»[87]87
  Нил Синайский, преп. Подвижнические письма. М., 2000. С. 318.


[Закрыть].

Итак, главная миссия пастыря в мире – свидетельство о высших духовных истинах, призыв людей к жизни во Христе.

Преподобная Синклитикия указывает на три типа отношений человека к своим ближним (то есть к другим людям): «Три вида расположения есть в людях: одни совершенно погрязли во зле, вторые – в среднем состоянии и склоняются и к добру, и к злу, третьи вознеслись к великой добродетели и не только сами подвизаются в добре, но ищут любого случая, чтобы привести к добру и тех, кто совершенно погряз во зле». На высшей ступени находятся последние; их «расположение более братолюбиво, чем самолюбиво, поскольку они любят братьев своих более, чем самих себя». «Как те, – продолжает святая, – кто, видя горящими дома соседей, оставляет свои собственные дома и бежит, чтобы спасти соседские от огня, так и они, видя братьев своих грешащими, пренебрегают собой, терпят поношения от других и всё переносят, чтобы спасти своих братьев. Средние же, когда видят брата, снедаемого огнем греха, бегут, поскольку боятся, чтобы и их не пожег греховный пламень. А последние, как плохие соседи, когда видят своих братьев в огне, сильнее раздувают его, принося, как дрова, свое собственное зло, чтобы совершенно погубить их, и вместо того чтобы залить водой греховный пламень, подбрасывают дрова, то есть дают им грешить еще больше. Но третьи, добрые люди, своему личному благу предпочитают спасение братии, что является свидетельством их истинной любви»[88]88
  Афанасий Александрийский, свт. Жизнь и наставления преподобной Синклитикии Александрийской. М., 2000. С. 41—42.


[Закрыть].

Если потакать чужим грехам свойственно людям, чуждым христианства, а сторониться грешников ради собственной безопасности допустимо для простых христиан, то на священнике лежит обязанность помогать грешнику, вызволять его из огня погибели. Пастырское служение по самой сути своей жертвенно. Соприкасаясь с миром, необходимо явить неотмирность, духовную высоту, по которой порой неосознанно тоскует и к которой тянется душа всякого человека. «От Господа повелено нам врачевать, а не раздражать удобопоползновенных, иметь в виду полезное ближнему, чтобы, следуя безрассудным своим пожеланиям, не довести до преткновения многих из людей простых, став для них поводом к соревнованию о земном», – наставляет пастырей преподобный Нил Синайский[89]89
  Нил Синайский, преп. Подвижнические письма. М., 2000. С. 12.


[Закрыть].

Цель соприкосновения пастыря с миром – избавление человека от мирских страстей, приведение чад мира сего в Царствие Божие. Поэтому для пастыря недопустимы развлечения, которые обращают его вспять, сводя на нет все прежде бывшие труды. Ибо, по слову преподобного Антония Великого, «в мире врагу удобнее теснить нас своими орудиями, и внешними, и внутренними; там, привлекая к себе некоторых людей как пособников и подручников, ему послушных, он при посредстве их ведет брань против верных, широко распростирая свои сети»[90]90
  Антоний Великий, св. Духовные наставления. М., 1998. С. 66.


[Закрыть].

Однако отказ от участия в нечестии мира не означает гнушения людьми, подпавшими под власть греховной немощи. «Некий брат спросил одного старца: “Если я вижу брата, о котором слышал, что он совершил грех, мне неприятно принять его в свой дом. Если же я вижу брата доброго, я принимаю его, радуясь”. Сказал старец: “Если ты делаешь малое добро доброму, то делай и другому, ибо он больной”»[91]91
  Изречения египетских отцов: Памятники литературы на коптском языке / Введ., пер. с коптского, коммент. А. И. Еланской. СПб., 2001. С. 72.


[Закрыть].

Не подобает также пастырю быть угрюмым и высокомерным. Простота и открытость должны царить как в его душе, так и во всем внешнем облике. «С веселым видом встречай странника, – учит преподобный авва Исаия, – и приветствуй его, дабы взаимное свидание ваше не послужило к чему-либо неполезному»[92]92
  Исаия, отшельник Египетский, преп. Духовно-нравственные слова // Слова духовно-нравственные преподобных отец наших Марка Подвижника, Исаии Отшельника, Симеона Нового Богослова. М., 1995. С. 401.


[Закрыть].

Пастырю должны быть свойственны человеколюбие и гостеприимство. Эти добродетели, как деятельное проявление евангельской любви, считались первостепенными в среде древних подвижников. Пресвитер Руфин рассказывает, как старец, которого они посетили, прежде всего позаботился об исполнении долга человеколюбия и гостеприимства и о доставлении им телесного подкрепления. «Нисколько не думая о себе, – замечает Руфин, – он заботился лишь о нас»[93]93
  Руфин, пресв. Жизнь пустынных отцов. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1898. С. 9.


[Закрыть]. «Когда находишься в своей келии и придет к тебе странник, – наставляет авва Исаия, – то окажи ему услугу: вымажь маслом ноги его»[94]94
  Исаия, отшельник Египетский, преп. Духовно-нравственные слова // Слова духовно-нравственные преподобных отец наших Марка Подвижника, Исаии Отшельника, Симеона Нового Богослова. М., 1995. С. 212.


[Закрыть].

Потому и древние монастыри, отрекаясь от дел и забот мира сего, не отказывались от благотворительности немощным и нуждающимся. «Мы должны, – заповедует преподобный Антоний Великий, – принимать в монастырь и стариков немощных, больных, слепых и расслабленных, и любить их, когда они с радостью и усердием посвящают себя стяжанию добродетелей, хотя по немощам своим и не могут поднимать всех трудов»[95]95
  Антоний Великий, преп. Духовные наставления. М., 1998. С. 230.


[Закрыть].

Милосердие к нуждающимся должно быть бескорыстным. «Если окажешь благодеяние нищему, – говорит авва Исаия, – то не зови его на поделие, дабы не погубить благодеяния, оказанного ему»[96]96
  Исаия авва. Цит. соч. С. 223.


[Закрыть]. Благотворящий ради Бога не останется в убытке. Поистине,блаженнее давать, нежели принимать (Деян. 20, 35). «Не отворачивайся от бедного во время горя его, и не оскудеет елей в лампаде твоей»[97]97
  Евагрий, авва. Аскетические и богословские трактаты. М., 1994. С. 139.


[Закрыть], – учит авва Евагрий.

Пастырь, заботясь о благотворении другим, не должен забывать и о состоянии собственного сердца; так, во избежание славолюбия и тщеславия, иногда допустимо оказывать милость через других людей.

Бескорыстное отношение к миру не исключает возможности принятия пожертвований от мирских людей. Это позволяет пастырю не только поддерживать собственную жизнь для дальнейшего духовного служения, но и дает дополнительную возможность для оказания помощи другим. «Поэтому не печалься и не скорби о том, что некоторые христолюбивые и богочестивые мужи и жены отвне приносят тебе что-то в твое распоряжение, – наставляет преподобный Нил Синайский, – ибо не причинишь никакого ущерба и не положишь преграды воздаяниям, какие следуют тебе, когда, подавая нуждающимся свое собственное, вместе со своим достоянием благодушно и усердно передавать будешь и чужие приношения. Сим даже в большее число крат умножаешь, а не умаляешь Божие воздаяние, и более светлый сплетается тебе венец. Господь, видя искреннее, нелживое и блаженное расположение твоего сердца, внушает достойным и при жизни своей отдавать, и, умирая, оставлять тебе щедро, чтобы и они были помилованы, и ты прославился и увенчался, со своим имением раздавая и приносимые другими блага»[98]98
  Нил Синайский, преп. Подвижнические письма. М., 2000. С. 309—310.


[Закрыть]. От принятия приношений, делаемых во славу Божию, есть двоякая польза: во-первых, эти приношения доставляют духовную пользу пожертвовавшим (и Бог жертву приемлет, и пастырь возносит о них молитву), а во-вторых, они могут использоваться для покрытия нужд неимущих, которые через это прославят Бога.

Пастырь, правильно относящийся к пожертвованиям, не станет льстить жертвующим (называемым ныне спонсорами) ради величины их приношений. Прекрасно говорит об отношении к жертвователям преподобный Нил Синайский, указывая на пример истинных подвижников: «Они скорее решились бы оставить тело и освободиться от жизни во плоти, нежели изменить добродетели и для телесной потребности польстить кому-либо из живущих в изобилии. А мы, когда имеем в чем надобность, подобно молодым псам, которые, весело махая хвостом, ласкаются к бросающим голую, может быть, кость, сбегаемся к богатым, называя их благодетелями и попечителями христиан, и, одним словом, приписываем им всякую добродетель, хотя они до крайности порочны, только бы успеть нам в желаемом; не любопытствуем узнать, как жили святые, соревновать добродетели которых, конечно, и мы предполагали. Пришел некогда к Елисею Нееман, сирийский военачальник, принесши с собою многие дары. Что же пророк? оказал ли ему услугу? поспешил ли к нему навстречу? Не чрез отрока ли одного объяснил ему потребность его, за которою тот пришел, даже не принял его сам, чтобы не подумал, будто бы ради принесенного дано ему уврачевание? Не для того сие сказано, чтобы научились мы высокомерию, но чтобы ради телесной потребности не льстили заботящимся о том, чем дали мы обет пренебрегать»[99]99
  Нил Синайский, преп. Подвижнические письма. М., 2000. С. 22.


[Закрыть].

Жертва порочного не должна затмевать глаза пастырю, его главное дело – наставить человека на путь правды и истины независимо от того, последует ли за этим материальное воздаяние. Недопустимо заискивать перед миром ради получения благ этого мира, как недопустимо и всякое человекоугодие. Об этом напоминают нам древние подвижники: «Если вы будете действовать для угождения людей, они сами осудят вас за отсутствие страха Божьего, если же вы будете ревнителями справедливости, то совесть не сделает их слепыми к тому, что сделано по-Божески»[100]100
  Изречения египетских отцов: Памятники литературы на коптском языке / Введ., пер. с коптского, коммент. А. И. Еланской. СПб., 2001. С. 108.


[Закрыть].

Свидетельство о добродетели словом и делом должно составлять суть пастырского отношения к миру, которое не должно зависеть от возможных пожертвований, но всегда иметь в виду духовную пользу всех, в том числе и самого пастыря. «Будем благосклонно принимать бедных, – говорит авва Исаия, – чтобы освободиться от сребролюбия, когда оно изыдет в сретение наше. Всех братий наших будем любить одинаково, отнюдь не питая ни к кому злобы, не воздавая злом за зло (см. Рим. 12, 17), чтобы освободиться от вражды (когда она изыдет нам в сретение). Будем сохранять мир со всеми, как с малыми, так и великими, чтобы это сохранило нас от ненависти (когда она изыдет в сретение наше)»[101]101
  Исаия, отшельник Египетский, преп. Духовно-нравственные слова // Слова духовно-нравственные преподобных отец наших Марка Подвижника, Исаии Отшельника, Симеона Нового Богослова. М., 1995. С. 289.


[Закрыть].

Итак, общение пастыря с миром должно основываться на его добродетелях и служить их умножению, а не причинять духовный ущерб. Для того, чтобы мир не мог нанести сердцу подвижника неизлечимую рану, важно время от времени уединяться, предаваться внутреннему безмолвию, удаляться от житейской молвы[102]102
  См.: Антоний Великий, преп. Духовные наставления. М., 1998. С. 154.


[Закрыть]. Пастырям же из монахов преподобный Антоний прямо указывает на их обязанность пребывать в келии, то есть в уединении: «Как рыба, находясь долго на суше, умирает, так и монахи, находясь долго вне келии или пребывая с мирскими людьми, делаются неспособными к подвигу безмолвия. Посему, как рыбе необходимо пребывать в воде, так и мы должны пребывать в келии, дабы оставаясь вне оной, не забыть о внутреннем бдении»[103]103
  Древний патерик. М., 1997. С. 20.


[Закрыть].

Духовная зрелость пастыря проявляется в том, что он не колеблется волнами житейского моря. Об этой зрелости говорит авва Моисей: «Человек, бегающий от людей [от их страстей], подобен зрелому винограду, а обращающийся с ними есть как бы незрелая ягода»[104]104
  Там же. С. 25.


[Закрыть].

Христианская миссия в миру должна совершаться с глубоким трезвением, чтобы мир не производил на душу сильных впечатлений и не вызывал бурных эмоций. Потому-то авва Исаия заповедовал иноку: «По возвращении твоем никому не рассказывай того, что услышишь вне монастыря, и сам не удерживай оного в памяти»[105]105
  Исаия, отшельник Египетский, преп. Духовно-нравственные слова // Слова духовно-нравственные преподобных отец наших Марка Подвижника, Исаии Отшельника, Симеона Нового Богослова. М., 1995. С. 214.


[Закрыть].

Случается, что добродетельная жизнь пастыря привлекает к нему множество мирян помимо его воли. Однако и в этом случае ему надлежит неуклонно шествовать по пути евангельских заповедей, посвящая себя всецело единому Христу. Господь же Сам, когда и как знает, управит его служение людям. «Будем избегать пребывания в городах и весях, – пишет авва Исаия, – чтобы живущие в городах и весях притекали к нам; устремимся в пустыню, чтобы привлечь к себе, если кому вполне приятно это, бегущих теперь от нас. Ибо в похвальной песни о некоторых написано, что оставили города, поселились на камнях и стали яко голубицы скорбящие (см. Иез. 7, 16). И Иоанн Креститель пребывал в пустыне, и все города со всеми жителями приходили к нему. Чтобы увидеть кожаный пояс, стекались облеченные в шелковые одежды.

Соглашались беседовать под открытым небом имеющие у себя дома с позлащенными крышами. И возлежание на песке стало славнее упокоения на убранных драгоценными камнями ложах. И все было для них сносно, хотя делалось против обычая, потому что любовь к добродетели мужа отнимала у них ощущение скорбного, и удивление тому, что видели, закрывало трудность суровой жизни»[106]106
  Нил Синайский, преп. Подвижнические письма. М., 2000. С, 24.


[Закрыть].

В общении с мирскими людьми (как, впрочем, и в любом доброделании) необходима рассудительность. Она научит пастыря, как, помогая одним, не вредить другим, в том числе и самому себе. Пример такой рассудительности находим в поучении аввы Исаии: «Если он из числа праздношатающихся, а у тебя в это время будут люди благочестивые, то не допусти его взойти к ним, но окажи ему милость и отпусти его. Если же он беден, то не отпусти его без чего-либо, но дай ему то, что пришлет тебе Бог»[107]107
  Исаия, отшельник Египетский, преп. Духовно-нравственные слова // Слова духовно-нравственные преподобных отец наших Марка Подвижника, Исаии Отшельника, Симеона Нового Богослова. М., 1995. С. 401.


[Закрыть].

Общение с людьми требует от пастыря многих духовных и душевных сил и порой сказывается даже на его телесной крепости. Так, в Древнем патерике рассказывается, как один старец, пребывавший в пещере в Фиваиде, побеседовав с некоторыми благочестивыми мирянами и преподав им наставление, когда ушли они, против обыкновения своего заснул[108]108
  Древний патерик. М., 1997. С. 128.


[Закрыть].

Итак, по учению древних подвижников Востока, христианский пастырь призван приводить овец Христовых из падшего мира ко Христу, в Царство Божие (ср. Ин. 10, 1–16), чтобы они из чад мира сего соделывались чадами Божиими, чадами Церкви. Для исполнения этой цели пастырю необходимы рассудительность, человеколюбие, добродетельная жизнь, независимость от страстей и мирских обычаев, господствующих в обществе, крепость духовных и душевных сил, которые он черпает в молитвенном общении с Богом.