Электронная библиотека » Николай Замяткин » » онлайн чтение - страница 3


  • Текст добавлен: 4 августа 2017, 00:44


Автор книги: Николай Замяткин


Жанр: Жанр неизвестен


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Конечно, все три компонента языка связаны между собой. Конечно, знание одного облегчает освоение других. Но не более того. Это прекрасно известно истинным профессионалам преподавания на кафедрах иностранных языков. Там говорение, чтение и аудирование (понимание на слух) являются в определенной мере независимыми друг от друга предметами.

Прекрасным примером того, что из знания одного компонента не вытекает автоматического знания других, является ситуация с иностранным языком в неязыковых вузах. Практически все студенты там умеют довольно сносно читать – по крайней мере, литературу по своей специальности. Но не более того. Они не понимают иностранной речи и тем более не умеют говорить на языке, который как бы изучают. Сходная ситуация, впрочем, существует и в школе.

Известно сколько угодно примеров, когда профессиональные переводчики, занимающиеся переводами литературных произведений с какого-либо иностранного языка всю свою жизнь, совершенно не говорят на языке, с которого переводят, и также не понимают этот язык на слух, владея этим языком только в письменном виде. Такая ситуация считается вполне ординарной и нисколько не удивительной.

Как обратный пример можно привести тот непреложный и всем известный факт, что существуют миллионы и миллионы людей, которые не умеют читать на своем родном языке – не говоря уже о племенах, совершенно не имеющих своей письменности, но тем не менее достаточно бойко говорящих и даже успешно сбивающих нужное количество кокосов с пальмы. Я думаю, что таковые могут быть даже среди людей, которых вы, мой любезный собеседник, лично знаете.

Вы можете сделать слабую попытку возразить, что, возможно, ситуация несколько другая, если это не ваш родной язык, если вы изучаете этот язык как иностранный. Я парирую это тем, что есть многие миллионы нелегально – и легально – просочившихся в США и другие «продвинутые» страны мексиканцев в ковбойских сапогах и искателей «красивой жизни» других национальностей (включая нашу с вами, мой любезный собеседник), которые научились кое-как, через пень колоду говорить на местной «мове» и с грехом пополам понимать (в значительной мере просто догадываясь по контексту), что им говорят «аборигены», но чтение на английском – или другом местном языке – остается для них тайной за семью печатями. Да и в нашей стране таковых примеров можно найти сколько угодно.

Интересной, но в то же время печальной иллюстрацией к вышесказанному является «общение» между родителями и детьми в подавляющем большинстве семей «новоамериканцев». Родители, практически не говорящие по-английски, обращаются к своим детям на родном языке. Дети, разучившиеся говорить на языке родителей (очень часто целиком и полностью!), тем не менее понимают, что им говорят, но отвечают – если вообще отвечают! – на языке своего повседневного общения в школе и на улице, на языке, заменившем им родной, – английском. Весьма занятный пример, не правда ли?

Как же тогда подходить к изучению языка, чтобы не оказаться в одной из вышеуказанных неприятных ситуаций?

Начинать изучение языка всегда нужно с долгого и упорного прослушивания. Эту мысль, этот основополагающий догмат я буду неустанно высказывать бесчисленное количество раз, но он настолько важен для правильного подхода к изучению языка, что, сколько его ни повторяй, этого все равно будет недостаточно. Кстати, прослушивание на этом – матричном – этапе еще не означает действительного понимания иностранного языка на слух. Настоящее понимание иностранной речи на слух придет к вам гораздо позже. Не вдавайтесь поэтому в панику, если после нескольких дней прослушивания матричного диалога вы не понимаете на слух какие-то – или даже многие – элементы этого диалога. Это нормально. Надо спокойно продолжать работу. Первоначальное матричное наслушивание – это только необходимый шаг в правильном направлении, не более того.

Затем следует начитывание вслух, которое продвигает нас одновременно к спонтанному говорению – являясь на матричном этапе суррогатным, подготовительным протоговорением – и к чтению без проговаривания, про себя – являясь суррогатным проточтением.

Таким образом, отработка резонансно-медитативной матрицы ведет нас, мой утомившийся от столь обширного дискурса собеседник, сразу по трем языковым направлениям, без освоения которых полноценное знание иностранного языка, увы, невозможно.

Пока же в наших занятиях объявляется заслуженный перерыв. Можно на некоторое время забыть про иностранные языки и немного поваляться на травке, покрытой желтыми пятнами юных одуванчиков, под лучами теплого, так много нам обещающего весеннего солнышка…



«Детский» метод, или Танцы до упада


Достаточно часто декларируют и в какой-то мере практикуют так называемый «естественный», или «детский» подход к изучению иностранного языка. Обычно он навязывается взрослым в виде исполнения ими на занятиях детских песенок про утенка, корявых стишков, написанных плешивыми густо осыпанными перхотью пузатыми дядьками с тяжелого похмелья, и тому подобных мозговых испарений.

Логическая база этого подхода примерно следующая: вы должны подходить к изучению иностранного языка как дети, поскольку ни они, ни вы не знаете языка, но только начинаете, пытаетесь им овладеть. Дети же, уверенно говорят нам сторонники этого метода, без устали поют песенки, декламируют стишата и танцуют день и ночь, таким образом научаясь языку.

Вам, мой любезный собеседник, предлагается уподобиться этим ангелочкам в их невинных радостях бытия, и вы тут же залепечете на иностранном языке, аки же птахи небесныя.

Некоторая как бы логика в этих рассуждениях определенно присутствует. Дети, конечно же, не рождаются умеющими говорить и, соответственно, должны научиться этому, как и мы с вами должны научиться иностранному языку. Почему же мне – с задней парты – хочется тем не менее задать один единственный и чрезвычайно простой вопрос: где, в каком цирке вы видели поющих, декламирующих или танцующих детей в возрасте, когда они начинают произносить свои первые слова? Покажите мне этих маленьких монстров – я хочу их видеть прямо здесь и сейчас!

Совершенно понятно, что мой вопрос был чисто риторическим, поелику таковых страшненьких детишек в природе никогда не существовало и по сей день не существует. Изучение же детьми родного языка начинается вовсе не с душещипательных стишков и песенок сомнительного качества в их же собственном исполнении (дети, кстати, вообще чрезвычайно мало декламируют, поют и уж совсем не танцуют в процессе своего естественного развития – если они это и делают, то их обычно принуждают к этому взрослые), а начинается с многомесячного – годы – наблюдения за своими родителями и близкими и вслушиванием в то, что и как они говорят детям и друг другу.

Вот это и есть по-настоящему естественное, детское освоение языка! Сначала – слушать, затем – слышать и, анализируя, понимать, а по мере готовности – подражать окружающим их носителям языка. И пусть вас, мой любезный собеседник, не смущает то, что дети слушают месяцами и годами, прежде чем они произносят свои первые слова. У нас с вами есть одно огромное преимущество – мы уже давно не дети! Мы с вами можем контролировать – в отличие от детей – этот процесс, манипулировать им, сделать его более сжатым по времени и насыщенным по содержанию, не нарушая, конечно, его главного принципа:


слушание, слышание, анализ, подражание.


Так давайте же действительно начнем изучать иностранный язык как дети, но не будем при этом надевать на себя подгузники с пеленками и пускать пузыри, посасывая теплое молочко из бутылочки! У нас с вами, мой улыбающийся и такой взрослый собеседник, этого все равно не получится – наше с вами золотое времечко, увы, ушло в прошлое безвозвратно…



Физический процесс, или Ваш черный пояс


Изучение иностранного языка – это настолько же физический процесс, насколько он является процессом умственным. На первоначальном этапе этот процесс должен быть даже более физическим, нежели мыслительным – происходит выработка мышечной памяти лицевых мышц и всего артикуляционного аппарата в ходе многократного проговаривания новых звуков и непривычных сочетаний новых звуков – совершенно нового для нас двигательного алгоритма. Это совершенно четко нужно понимать.

Параллель здесь должна проводиться с обучением танцам, боевым искусствам, игре на музыкальных инструментах, печатанию на компьютере и прочим видам телесной деятельности, требующим упорной многократной отработки и мышечного запоминания сложных двигательных алгоритмов. На ум должны приходить столь любимые вашими соседями и поначалу кажущиеся бесконечными музыкальные гаммы, отработка движений танцорами у станка, бойцовские «ката» при обучении восточным боевым единоборствам.

Изучение иностранного языка – это физический процесс, требующий от нас – от наших мускулов – физических усилий. Причем, непривычных физических усилий. Иностранный язык – в отличие от математики либо физики – невозможно освоить путем одних только логических умозаключений и мыслительных процессов.

Запомните, затвердите, зарубите у себя на носу, что изучение иностранного языка радикально отличается от изучения математики, физики или программирования.

Можно долго – годами и десятилетиями – сидеть и сосредоточенно размышлять о том, как надо водить машину, упорно читать разнообразные пособия и инструкции – что должна делать ваша правая рука, а что левая, а что – ваши ноги и глаза. Ну, а теперь садитесь за баранку автомобиля реально, а не в ваших мыслях – как вы думаете, далеко ли вы уедете, «изучив» вождение таким образом? Вот именно!

Мы можем до тонкостей знать анатомию, физиологию и биохимию процессов, происходящих в наших мышцах, как и названия всех отдельно взятых движений и приемов каратиста, но это не делает нас «черными поясами» в каратэ (это не делает нас никакими поясами в каратэ!) – дорога к заветному поясу пролегает через реальную физическую работу, через реальные пот, кровь и боль. И хотя при изучении иностранных языков до крови дело обычно не доходит, но через сильнейший душевный дискомфорт, чрезвычайно близкий к болевым ощущениям, вам, мой любезный собеседник, непременно придется пройти. Запомните это и будьте готовы!

Хотя должен сказать, что полностью быть готовым к такого рода боли невозможно, поскольку это ощущение будет для вас совершенно новым и необычным, а «объяснить» ощущения нельзя – их можно только почувствовать. Нельзя объяснить вкус авокадо человеку, который его никогда не пробовал. Ребенок не понимает, когда ему говорят: «Не трогай плиту – обожжешься!». Что такое «обжечься», он станет понимать только тогда, когда прикоснется-таки своим розовым пальчиком к запретному раскаленному железу. И вот тогда пустое слово наполнится для него реальным ощущением. Но не ранее!

Также и вы, мой любезный собеседник, поймете, о чем я говорю, только тогда, когда на себе испытаете «ожоги» иностранного языка. А пока же вы – и ваши нежные розовые пальчики – пребываете в благословенном состоянии полного неведения. М-да…



Артикуляция и речевой аппарат, или Вы танцуете фанданго


Как известно (или да будет вам известно!), звуки человеческой речи образуются путем модификации воздушного потока из легких нашим речевым аппаратом. Речевой аппарат – это ротовая и носовая полости со всем, что там находится: голосовые связки, язык, зубы, нёбо и так далее. Воздушный поток изменяется главным образом работой голосовых связок и гортани, языка, губ и щек.

У всех людей речевые аппараты можно считать идентичными. Так же, как их руки, ноги или, скажем, сердце. По крайней мере, это так сразу после рождения и в первые годы жизни. Но в каждом отдельно взятом языке работа этих органов является отличной от их работы в других языках. Отличия заключаются в том, какие группы мышц речевого аппарата больше задействованы и в какой последовательности. То есть в алгоритмах работы речевых аппаратов. Различные языки имеют свои различные алгоритмы работы речевого аппарата. Речевой аппарат носителей данного конкретного языка образует звуки и комбинации звуков, характерные именно для этого языка и в большей или меньшей степени чуждые для других языков.

Можно провести параллель с танцами и сказать, в этом языке речевой аппарат танцует исключительно вальс, в том – ничего другого, кроме танго, а в третьем – фокстрот и только фокстрот. В четвертом же – это камаринский вприсядку. Или более мужской пример: в одном языке он – речевой аппарат – умеет только боксировать, а в другом знает исключительно кун-фу или какое-нибудь грациозное сумо, доволен и горд только тем, что знает, и не желает знать ничего сверх этого самого сумо.

Зачастую практически вся звуковая структура иностранного языка базируется на звуках, полностью отсутствующих в нашем родном языке. Дело осложняется еще и тем, что поначалу невозможно даже просто расслышать эти совершенно чуждые для нас звуки, не говоря уже о том, чтобы их правильно произнести. У нас, в нашей голове, просто нет программы, предназначенной для распознавания чуждых нам звуков иностранного языка. Нужна серьезная тренировка слухового аппарата, чтобы он стал воспринимать эти звуки, чтобы соответствующая программа опознавания несвойственных нашему родному языку звуковых элементов в нашей голове появилась и начала эффективно работать.

Каким образом эта программа распознавания звуков появляется? Осенью 2009 года появилась весьма любопытная статья именно на эту тему. Авторами статьи являются профессор Дэвид Остри из университета Мак-Гилл в Монреале и его коллега Саззад Насир.

Эти ученые провели многолетнее исследование и установили, что артикулируя звуки, люди учатся распознавать эти звуки в речи. Чем энергичнее и длительнее артикуляция звуков, тем эффективнее происходит распознавание этих звуков на слух.

То есть чтобы научиться различать звуки иностранной речи,

мы должны эти звуки громко и долго артикулировать!


Когда маленький ребенок в определенный период своего развития долго и на все лады – и безумно надоедливо для взрослых! – повторяет, «прожевывает», какое-либо слово или фразу, он делает именно это – ребенок создает и оттачивает свою нейро-артикуляционную программу распознавания речи, которую будет использовать всю свою жизнь.

Интересную для нас информацию к размышлению о связи артикуляции с пониманием языка на слух дает также Борис Сергеев в своей книге «Парадоксы мозга»:


Долгие годы оставалось загадкой, почему при выключении (в силу травмы или заболевания) моторного центра речи в мозгу страдает не только сама речь, но нарушается и ее восприятие, понимание на слух. Лишь в наши дни стало понятно, насколько двигательный контроль важен для восприятия речи.

Маленькие дети учатся не только говорить, то есть производить речевые звуки, но и воспринимать их. Эти два процесса так тесно переплетены, что один без другого полноценно выполняться не могут. Каждое новое слово ребенок должен обязательно повторить, одновременно анализируя и сопоставляя звуки речи и двигательные реакции языка, гортани, голосовых связок, возникающие при произнесении данного слова.

В нашем мозгу отдельные фонемы и целые слова хранятся в виде их «двигательных» и «звуковых» копий, но двигательные образы фонем для нас важнее звуковых. Без участия двигательного центра речи невозможно пользоваться «двигательными» копиями фонем и слов, а значит контроль за восприятием речи становится односторонним и неполным.

При неполадках в моторном центре речи воспроизводство некоторых звуков вызывает у человека особенно серьезные затруднения. Он постоянно путает «л» с «н», «д» смешивает с «т», а «б» с «п». Ему трудно их произнести, а потому и невозможно понять…


Но вернемся к нормально работающему речевому аппарату. В процессе речи на некоторые мышцы приходится постоянная нагрузка, и, следовательно, они тренированы и постоянно находятся в рабочей форме. Другие же мышцы работают в гораздо меньшей степени или даже совсем не работают и, соответственно, находятся в состоянии частичной или полной атрофии.

В какой-то мере это можно сравнить с забинтовыванием с младенчества ног у китайских аристократок для придания их ступням особой «элегантной» формы – существовала такая практика. В результате этого многолетнего процесса бедные аристократки не умели ходить нормальным образом, а «грациозно» ковыляли, наподобие больных подагрой уток. Форма ступней и атрофия соответствующих мышц ног ничего другого им не оставляли. Можно сказать, что все мы – наш артикуляционный аппарат – с детства «бинтуется», «скрючивается» нашим окружением подобно китайским аристократическим ножкам, причем в разных языках и культурах это происходит по-разному и, соответственно, вырабатываются различные языковые «походки».

Когда вы пытаетесь образовывать звуки нового для вас языка, освоить, так сказать, новую языковую походку, слабо тренированные или атрофированные мышцы артикуляционного аппарата внезапно должны начать работу, к чему они совершенно не привыкли и чего им совершенно не хочется делать. Впрочем, такое поведение не является просто их случайным капризом: они действительно не знают, как проделывать требуемые двигательные алгоритмы – представьте себе их удивление и возмущение, когда их пытаются заставить делать это самое непонятно что! Как бы вы себя почувствовали, если бы вам внезапно приказали «сбацать», скажем, фанданго? Здесь и сейчас! На что это ваше фанданго было бы похоже? Лично я не хотел бы взирать на это безобразие! При всем моем к вам уважении…

А ведь нужно учесть, что при артикуляции многих и многих звуков иностранного языка основная нагрузка падает именно на неподготовленные мышцы-«бездельники». Начинается жестокая схватка между вашей волей – вашей… эээ… железной волей? – и вашим непослушным и своевольным артикуляционным аппаратом, привыкшим исключительно к, скажем, камаринскому и никак не желающему переходить на менуэт. Или наоборот, если хотите.

Кто же выйдет победителем из этой схватки? Каждый сам отвечает на этот вопрос, но ваш успех во многом зависит от правильности тактики, выбранной вами для борьбы с этим опасным «врагом». Будете ли вы в новом языке ковылять подобно вышеупомянутой больной утке? Или же будете идти твердой и где-то даже элегантной поступью? Если в вашем артикуляционном аппарате нет врожденных функциональных изъянов либо серьезных травматических изменений, то именно правильно – или неправильно – выбранная вами тактика выработки новой артикуляционной «походки» даст вам ответы на эти вопросы.

Вот таким образом…



Акцент, или Унутряная полытыка у Хондурасэ


Характерные национальные акценты образуются именно таким образом. Атрофированные в родном языке мышцы так и не переходят полностью на режим работы, необходимый для идеального выговора в этом иностранном языке. А поскольку в разных языках разные группы мышц подвержены атрофии, то и акценты, соответственно, образуются разные – характерные для этих языков.

В японском языке, например, нет ни звука «р», ни звука «л» (есть некий звук, занимающий промежуточное положение между «р», «л» и «д»). Так что слова «Сахалин» и «сахарин» для японца звучат совершенно одинаково. Также и важнейшие для нас различия между звуками «с» и «ш» для японца не являются критически важными, а просто не очень значительные особенности региональных выговоров. Отсюда знаменитое японское «холосо» в русском языке. Японец – его артикуляционный аппарат – просто не умеет выговорить русское «р» без специальной тренировки. Нормальный японец даже и не подозревает о существовании русского «р».

Как и нормальный, непосвященный русский не подозревает о существовании межзубных согласных в английском языке. Согласных, не имеющих никаких аналогов в русском языке (и во множестве других языков, конечно)! Для американца, начинающего изучать русский язык, очень неприятным сюрпризом является наличие у нас пар так называемых твердых и мягких согласных. Помню, как один мой ученик из «зеленых беретов» кричал в коридоре на перемене, находясь, очевидно, на грани нервного срыва: «У них, у этих русских, есть «крофф» и «крофф»!» Дело в том, что я незадолго до этого дал им – признаюсь, что немного жестоко! – новые слова, среди которых были «кровь» и «кров».

Я мог бы, конечно, парировать эти истеричные выкрики, спокойно указав на то, что у американцев самым неприятным для нас образом есть Нью-Йорк и Ньюарк, – ошеломительное для неамериканцев открытие, происходящее обычно в самую последнюю секунду в незнакомом аэропорту при покупке билетов в одно из вышеозначенных мест, но, поглядев в налитые кровью глаза и судорожно сжимающиеся и разжимающиеся гигантского размера кулаки моего растроенного ученика, я воздержался от чрезмерно интеллектуальной дискуссии на эту тему…

Часто можно услышать, что, дескать, зачем мне хорошее произношение на иностранном языке. Ни к чему тратить мое драгоценное время на такие пустяки! Как-нибудь все само собой образуется-устаканится – лишь бы только меня понимали!

Мысль, несомненно, интересная и достойная внимания, но позвольте мне спросить, понимаете ли вы, мой любезный собеседник, героев следующего известного анекдота:


Учитель: Гиви, что такой «ос»?

Гиви: Ос – это балшой пилесатый мух!

Учитель: Нэт, Гиви, балшой пилесатый мух – это шмел. А ос – это то, вокруг что вэртится Зэмла!


Я полагаю, что в вышеприведенном искрометном диалоге вам всё было понятно, а поэтому наши герои могут смело радоваться, что они так здорово владеют русским языком, и что мы их понимаем. Ну, а мы с вами порадуемся за них. М-да…

В конце восьмидесятых мне довелось видеть телевизионную программу, в которой беседовали с американцами, время от времени слушающими пропагандистские передачи советского радио на английском языке, специально нацеленные на Северную Америку. Один американец сказал, улыбаясь, что невозможно серьезно воспринимать слова диктора, который о политике Советского Союза и решении мировых проблем вещает с выговором безграмотного негра из Алабамы, а при этом еще самым явным и нелепым образом гордится таким произношением…

Блестящая кадровая политика на советском радио, однако…

Чрезвычайно запоминающийся случай приводит декан факультета иностранных языков МГУ профессор Тер-Минасова в своей книге «Война и мир языков и культур». Представьте себе обыкновенное утро на Восточном фронте этой самой языковой войны. Вагон Московского метро. Давка. Интеллигентного вида дама с едва заметным акцентом обращается к впереди стоящему господину: «Вы выходи́те!». Господин тут же просыпается, вспыхивает как просушенный и готовый к обмену мнениями порох и короткими, но весьма громкими и хлестко бьющими очередями излагает свои соображения – нелестные, мягко говоря, соображения – по поводу дамы, ее манер и ее умения подбирать свой гардероб, попутно добавляя остроумные – как ему кажется – замечания о цвете ее лица, форме носа и, увы, ее фигуре. Также не избегает нелицеприятной критики и ее парикмахер.

Дама сбивчиво пытается отстреливаться, пардон, оправдываться, как-то извиниться, но процесс, как говорится, пошел, двигается по жестко заданному психологическому – и всем нам хорошо известному – алгоритму подобных процессов, имеющих место быть в общественном транспорте, и его так просто не остановить. Дама высаживается на следующей остановке, помятая как морально, так и физически. А ведь эта дама – неплохо знающая русский язык иностранка – всего лишь самым безобидным и вежливым образом хотела спросить порохового господина: «Вы выхо́дите?»

Один из моих знакомых американцев, прекрасно знающий русский язык, со смехом рассказывал мне, как он был горд, когда в его самый первый приезд в Москву его новые московские друзья говорили ему, что у него сильный армянский акцент. Уже гораздо, гораздо позднее он понял, что в нашей стране это отнюдь не комплимент. М-да…

Забудьте на время про советских дикторов, гордых своим алабамским прононсом, достойным одобрения каким-нибудь дядей Томом из одноименной хижины, забудьте американцев, говорящих с армянским акцентом, и представьте себе какого-нибудь азиата, говорящего что-то вроде «Мая маля-маля гавалиля па-люсики исика! Мая осинь-осинь умняя!» Или еще лучший пример: представьте себе разговор двух иностранцев, вполне, возможно, неглупых и высокообразованных, но для которых русское произношение не являлось, очевидно, первоочередной задачей. Первый начинает разговор: «Ну, такэ шо? Похово́рым про унутряную полытыку нонэшнэхо рэжыму у Хондурасэ?» Ответ его собеседника: «Канесина, пагавалим! Нонисини лезим в Гондюляси – осинь-осинь нихолёсий лезим! Пилёхая нутлинняя пилитика!»

Хотите ли вы уподобиться этому азиату или «хлопцу» (про Гиви я спрашивать не буду), когда вы будете говорить на иностранном языке, который вы изучаете? Хотите? Чудесно! Тогда, действительно, произношение для вас не играет существенной роли, и вы смело можете им пренебречь!

Будьте уверены, мой любезный собеседник, что с вашей иностранной «мовой» будет в таковом случае полный, как говорится, «гондурас»…



Про оркестр и музыкантов, а также про разные штучки


Думается, что лицевые мышцы вкупе с дыхательной системой – все то, что образует звуки языка, можно в определенной мере сравнить с оркестром. Этот оркестр все время играет одну и ту же симфонию. Действия «музыкантов» – лицевых, грудных и других мышц – доведены до высочайшей степени виртуозности. Эти музыканты всегда знают что играть, как и в какой последовательности. Их движения согласованы и отточены годами и десятилетиями повторов интонаций, звуков, слов, фраз, предложений симфонии родного языка. Как только от мозга-дирижера поступает сигнал, музыканты без запинки выдают требуемое, двигаясь по привычным матрицам исполнения привычных приказов.

Или почти всегда без запинки. Все мы знаем, конечно, что координация при исполнении приказов мозга может быть в значительной степени нарушена. Алкоголем, например (чему я, к сожалению, каждый день являюсь свидетелем, просто выходя на улицу и сталкиваясь с некими сизеносыми индивидуумами, просящими «д-д-дать им т-т-три – ик! – р-р-рубл – ик! – ка», чтобы доехать до госпиталя, где «лежит их тяжело больная жена»), сильным морозом или местной анестезией от укола зубного врача. В таких случаях языковая симфония дает сбои. И это происходит с такой родной, знакомой и легкой в исполнении симфонией!

Представьте себе, что бывает, когда дирижер дает команду исполнять совершенно новую симфонию или хотя бы только отдельные ее элементы. Фальшивые ноты! Протесты! Прямой саботаж – некоторые новые элементы настолько странны и непривычны, что музыканты просто-напросто отказываются подчиниться и продолжают наигрывать свои старые любимые мелодийки и темы вместо тех, которые требует от них дирижер. Всем своим поведением они говорят дирижеру, что они понятия не имеют, что от них требуется, что они этим «новым штучкам» не обучены, что они устали от всех этих глупостей, что они хотят, чтобы, в конце концов, их оставили в покое!

Как же поступит в этой ситуации дирижер? арует ли он полностью, проявив позорное малодушие? Настоит ли он на своем частично, заставив-таки музыкантов-саботажников исполнять новую симфонию, но абы как, с фальшивыми нотами и неуместными коленцами – вы слышали когда-нибудь плохо сыгранный оркестр? Или же у нашего дирижера достанет воли и энергии приструнить своих нерадивых подчиненных и заставить их играть слаженно и красиво?

На этот вопрос каждый может ответить только он сам, и никто другой…




Прослушивание и начитывание, или Напашыхонисёбылатиха


Первоначальное многодневное прослушивание служит для прорыва первых линий обороны нашего мозга – нашего привычного «я» – от вторжения чужака – другого языка. Мы должны подвергать наш слух и контролирующие его мозговые центры постоянному давлению речи на изучаемом языке. Не двух-, трехкратное – и тем более не так часто практикуемое однократное! – прослушивание диалога, а многодневное его прослушивание – каждый день не менее трех часов – технические аспекты такого прослушивания я объясню позже.

Дело в том, что при одно-, двух-, трех– или даже двадцатикратном прослушивании вы даже не слышите то, что вы слушаете. Тут пока что и речи не идет о понимании, а об элементарном распознавании звуковых элементов чужого языка. В нашем мозге нет программы, позволяющей ему распознавать звуки чужого языка с далекой от родного языка фонетикой. Почти всегда в таких случаях мы слышим только странный шум, а не цепь распознаваемых нами фонем. Зачастую мозг подсовывает нам фантомные звуковые образы – нам кажется, что мы слышим знакомые слова или звуки, которых на самом деле нет. Например, когда я слышу совершенно незнакомую для меня узбекскую речь, я иногда могу поклясться, что различаю какие-то английские слова или даже целые фразы, хотя я совершенно точно знаю, что этого не может быть, и совершенно точно знаю, какого рода фантомные явления со мной – моим слухом – происходят.

Цель заключается в том, чтобы услышать – научиться слышать – чуждые элементы нового языка. Задача в том, чтобы заставить наш мозг, преодолев его сопротивление, выработать программу распознавания чуждых нашему языку фонем.

Прослушивание вначале – два-три дня на матричный диалог – должно быть «слепым» – без попытки следования глазами по тексту вместе со звуками или вслед за ними. Дело в том, что отображение звуков любого языка на письме является весьма условным (в разных языках в разной степени), и вас этот зазор между тем, что вы слышите, и тем, что вы видите, будет очень и очень сбивать с толку, сильно мешая слышать действительные звуки иностранного языка.

Если вы, мой оскорбленный собеседник, хотите возмутиться – а я подозреваю, что хотите! – и произнести гневную тираду о том, что во всех языках все должно быть так же, как и в русском – «как слышится, так и пишется», то я позволю себе несколько охладить ваш благородный пыл – русский язык в этом смысле ничем не отличается от других языков.

Зачастую – в нормальной речи практически всегда – мы говорим одно, а пишем совершенно другое. Небольшое количество примеров.

«Хорошо» – говорим «храшо», «хршо» или даже «ршо», «здравствуйте» – «драстути» или «драсть», «близко» – «блиска» или «блиск», «далеко» – «длько», «солнце» – «сонцэ», «легко» – «лихко», «странно» – «страна» или «стран», «язык» – «изык», «чувство» – «чуства», «дерево» – «дерьва», «сегодня» – «сёднь», «что ты говоришь?» – «чётгриш?» и бесчисленное количество других примеров, привести которые не хватит никакой даже самой толстой книги, поскольку это с той или иной степенью выраженности все слова – как взятые отдельно, так и в их разнообразных сочетаниях – в нашем языке.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации