Текст книги "Покушения и инсценировки: От Ленина до Ельцина"

Николай ЗЕНЬКОВИЧ
ПОКУШЕНИЯ И ИНСЦЕНИРОВКИ:
От Ленина до Ельцина

Глава 1
ПРОРЫВ В ЗАПРЕТНУЮ ТЕМУ

ТЕРАКТЫ ПРОТИВ ЛЕНИНА: СКОЛЬКО ИХ БЫЛО?

Сразу оговорюсь: эта тема в советской историографии освещалась очень сдержанно. Информация для широкой публики и вовсе носила ограниченный характер.

Что же, будем прорываться в запретную до недавних времен для исследователей тему.

Итак, к делу: случаев покушения на жизнь Ленина до Октябрьской революции историографией не зафиксировано. Не считать же в самом деле покушением случайное столкновение автомобиля, за рулем которого сидел французский виконт, с ехавшим на велосипеде по парижской улице русским эмигрантом Ульяновым в 1909 году. Обыкновенное дорожно-транспортное происшествие, в котором никто не пострадал. Правда, рассерженный велосипедист подал в суд на лихача-автомобилиста и, что интересно, процесс выиграл.

Вряд ли подходит под определение покушения и принятое Временным правительством распоряжение об аресте Ульянова-Ленина в качестве ответственного по делу о вооруженном выступлении 3-5 июля 1917 года в Петрограде. Процедура нейтрализации большевистского лидера, обвиненного в организации вооруженного выступления против государственной власти и связях с Германией – противником России в войне, – строилась на вполне законном основании. Другое дело, что было бы, если бы тогдашний министр юстиции и главный прокурор Временного правительства Павел Николаевич Малянтович, подписавший телеграмму всем прокурорам о задержании Ленина, проявил больше настойчивости в исполнении своего приказа. Керенский наверняка упрятал бы большевистского вождя в тюрьму, и тогда бы не случилось того, что случилось в ночь на седьмое ноября.

Но Малянтович и его прокуроры проявили вялость и нерешительность. К тому же они недооценили конспиративных способностей Ленина. Предупрежденный буквально за несколько минут до прихода сыщиков, он скрылся из Петрограда и прятался в шалаше недалеко от станции Разлив.

В советские времена судьба человека, подписавшего документ об аресте лидера большевиков, была незавидной. Малянтовича не спасла ни былая дружба с Горьким, Луначарским, Красиным и другими видными деятелями победившей партии, ни то, что в бытность адвокатом Павел Николаевич участвовал в десятках судебных процессов, защищая социал-демократов, а в 1906 году даже выиграл крупное дело в пользу большевиков, которые получили сто тысяч золотом из наследства Саввы Морозова. Арестовывали Малянтовича несколько раз. Последний – в 1937 году. Вместе с двумя сыновьями, один из которых в кругу близких знакомых неосторожно похвастался своим отцом – мол, если бы ему удалось арестовать Ленина, история пошла бы совсем по-иному, без Ленина большевики в октябре не смогли бы взять власть.

Донос попал куда надо, и семидесятилетнего бывшего министра, который пробыл в министерском кресле всего один месяц, приговорили к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 22 января 1940 года. Реабилитировали Малянтовича лишь после августа 1991 года.

В советской историографии довольно глухо упоминалось о расколе в ЦК большевистской партии после подписания Брестского мира в марте 1918 года. Германия получила гигантскую территорию – около одного миллиона квадратных километров, что было больше ее собственной территории, огромную контрибуцию – 245,5 тонны золота – и обязательство России демобилизовать армию и флот.

«Левые коммунисты» во главе с Бухариным, убежденные, что Брест – это величайший вред, дали Ленину бой на VII съезде партии. Бухарин в своем докладе заявил, что ленинская «передышка» – это «овчинка», которая «не стоит выделки». Бухарина поддержали Дзержинский, Куйбышев, Урицкий, Бубнов, Рязанов и другие видные «левые коммунисты». Мир с Германией представлялся им капитуляцией, уничтожением себя в качестве авангарда международной социалистической революции.

Спустя двадцать лет, во время судебного процесса по делу так называемого антисоветского «правотроцкистского блока», когда на скамье подсудимых оказались Бухарин, Рыков, Ягода и другие видные большевистские вожди, «любимцу партии» Бухарину среди прочих было предъявлено обвинение о намерении арестовать Ленина с целью недопущения подписания мирного соглашения в Брест-Литовске. В рассекреченном в 1996 году последнем слове на суде Бухарин признавал факт разговора с представителями левых эсеров насчет ареста Ленина на 24 часа, но категорически отрицал знак равенства между насильственным арестом и физическим уничтожением.

Арест Ленина на сутки должен был показать мировому революционному движению, что большевистский ЦК не согласен со своим вождем, настаивавшим на заключении мира с Германией. Суд, однако, скептически отнесся к объяснениям Бухарина по поводу мотивов обсуждавшегося ареста и приводимых аргументов в пользу того, что Ленина убить не собирались. Учредительное собрание было арестовано, заявлял Бухарин, однако там ни один человек не пострадал физически. Левыми эсерами был арестован Дзержинский, однако он тоже физически не пострадал. Ни один волос не был бы задет и на голове Ленина.

На судебном процессе 1938 года пятеро свидетелей показали, что у Бухарина было намерение, которое он настойчиво проповедовал: об аресте Ленина и его физическом устранении. К Ленину присовокупились фигуры двух других деятелей большевистской партии – Сталина и Свердлова. Их тоже предполагалось арестовать и умертвить. По мнению государственного обвинителя, Бухарин ничего не привел против показаний этих свидетелей.

Первая попытка организованного покушения на Ленина произошла через полтора месяца после того, как большевики-ленинцы захватили власть в Петрограде.

Это случилось в первый день нового, 1918 года. Часы показывали 19.30, когда со стороны Фонтанки раздались выстрелы по автомобилю, который появился на Симеоновском мосту. Швейцарский социал-демократ Фриц Платтен, сидевший в автомобиле вместе с Лениным и его сестрой Марией, успел пригнуть голову соседа, но сам при этом был ранен в руку.

Когда машина доехала до Смольного – Ленин возвращался с митинга в Михайловском манеже, где выступал перед красноармейцами, уезжавшими на фронт, – увидели, что кузов был продырявлен пулями. Некоторые из них прошли навылет, пробив переднее стекло.

Факт достаточно известный. Единственное, что не предавалось огласке, – это состав участников акции. Впрочем, ни задержать, ни тем более установить личности стрелявших чекистам не удалось.

Террористы, а их было двенадцать человек, скрылись.

Подробности покушения не раскрывались, может быть, и потому, что в нем участвовали работники петроградской милиции. Сообщать об этом было крайне невыгодно – кто мог поднять руку на вождя?! Правда, часть нападавших в прошлом были царскими офицерами. Но это выяснилось позднее, когда террористы бежали в Новочеркасск – центр будущего белогвардейского движения.

Кое-кому из них удалось выжить в гражданской войне. Оказавшись в эмиграции, они и поведали о подробностях покушения. Организовал его князь Д. И. Шаховской, выделивший на эти цели полмиллиона рублей.

Человек, принявший пулю, предназначавшуюся Ленину, был арестован в Москве в марте 1938 года по подозрению в шпионаже в пользу одного из иностранных государств. Кроме того, при обыске у Фрица Платтена изъяли хранившийся у него в квартире маузер, на который не было разрешения. Это дало повод для предположения, что Платтен намеревался совершить покушения на руководителей ВКП(б) и советского правительства.

Впрочем, судебным следствием было установлено, что шпионской деятельностью он все же не занимался. Тем не менее Платтен был лишен свободы сроком на четыре года без поражения прав – за незаконное хранение оружия. Отбывая наказание, Платтен умер от сердечно-сосудистого заболевания 22 апреля 1942 года. Обратили внимание на дату? По – иронии судьбы, это случилось в день рождения Ленина. В 1956 году Платтена, спасшего большевикам жизнь их вождя ценой собственного ранения, реабилитировали посмертно.

Если случай с обстрелом автомобиля Ленина 1 января 1918 года, хотя и скупо, но все же находил отражение в исторической литературе, то второй, о котором пойдет речь ниже, не афишировался.

Он произошел буквально через две недели после нападения на автомобиль Ленина на Симеоновском мосту. В середине января того же 1918 года В. Д. Бонч-Бруевичу доложили, что к нему на прием просится солдат по фамилии Спиридонов, который хочет сообщить нечто, имеющее государственную важность.

Солдат был тотчас же принят. Представившись георгиевским кавалером, Спиридонов поведал изумленному Бонч-Бруевичу, что ему поручено выследить, а потом захватить или убить Ленина. Обещано вознаграждение в двадцать тысяч золотых рублей.

Бонч-Бруевич позвонил Ворошилову, который в ту пору возглавлял чрезвычайную комиссию по обороне Петрограда. Явившегося с повинной Спиридонова допросили в комиссии и выяснили, что покушение на Ленина готовилось «Союзом георгиевских кавалеров» Петрограда.

Лишенные своих прежних почестей, и особенно привилегий, георгиевские кавалеры решили расквитаться с тем, кто уравнял их с серой солдатской массой, предал забвению боевые заслуги, объявив войну с германцами чуждой интересам русского народа.

В ночь на двадцать второе января чекисты нагрянули на конспиративную квартиру заговорщиков на Захарьевской улице, 14. При обыске были найдены винтовки, револьверы и ручные бомбы. С поличным попались участники готовившегося покушения – бывший адъютант командующего Московским военным округом поручик Г. Ушаков, капитан А. Зинкевич, военврач М. Некрасов и другие.

Арестованных георгиевских кавалеров препроводили в Смольный. Началось следствие. Однако его ходу помешало наступление немцев на Петроград. Этим обстоятельством и воспользовались арестованные. Они обратились с просьбой направить их на фронт в составе формировавшегося бронеотряда. Бонч-Бруевич доложил об их желании Ленину. На записке Бонч-Бруевича Ленин написал: «Дело прекратить. Освободить. Послать на фронт».

Дальнейшая судьба участников готовившегося теракта не известна.

Еще одно покушение на Ленина (если его можно назвать таковым) состоялось в январе 1919 года. Автомобиль, в котором ехал Ленин с сестрой Марией и охранником Чабановым, попал в поле зрения уголовников, которыми руководил бандит Кошельков.

Это было уже после переезда правительства из Петрограда в Москву. Ленин намеревался посетить Крупскую, заболевшую в Сокольниках. Охранник Чабанов крепко держал в руках бидон с молоком – чтобы не расплескалось. Сей продукт был в Москве большим дефицитом.

По дороге в Сокольники неизвестные вооруженные люди дали знак шоферу остановиться. Полагая, что это патруль, законопослушный пассажир велел водителю притормозить. Налетчики приказали ездокам покинуть машину. Удостоверение, протянутое Лениным, было прочитано полуграмотным Кошельковым как «Левин» и еще больше укрепило его в мысли о том, что перед ним преуспевающий предприниматель, разъезжающий в собственном авто.

Бандиты высадили пассажиров и сами сели в машину. Кошельков прихватил с собой и удостоверение Ленина. Охранник не мог оказать сопротивления, поскольку его руки были заняты бидоном с молоком. Налетчики скрылись, оставив сановных ездоков на пустынной улице.

Конфузия была превеликая. Дзержинский лично возглавил операцию по поимке наглеца Кошелькова. Вскоре его выследили, окружив на «хазе». Выкуривали с помощью гранат. Но везучему бандиту удалось скрыться. Поймали его спустя некоторое время, однако живым он не дался. Чекист пристрелил матерого уголовника.

Ленин был чрезвычайно раздосадован этим происшествием. Тем не менее шутил:

– Когда стоит выбор: кошелек или жизнь, и сила на стороне нападающих разбойников, надо быть окончательным идиотом, чтобы выбрать кошелек.

Кстати, вместе с удостоверением председателя Совнаркома Кошельков увез и личный браунинг Ильича.

После этого инцидента охрану Ленина значительно усилили. Девятого апреля 1919 года Оргбюро ЦК направило коменданту Кремля Малькову перечень дополнительных мер охраны Ленина:

"Уважаемый т. Мальков!

Оргбюро постановило:

1. При выездах тов. Ленина из Кремля необходимо сопровождение 2-х автомобилей с охраной из 5 человек. Шофер – партийный, преданный. Рядом – вооруженный конвоир.

2. Охрана квартиры и кабинета – часовыми из коммунистов (не менее 1 года партстаж). У часовых – сигнализация; кнопка на полу (использовать в случае нападения).

3. Вход в квартиру В. И. – по особым билетам, выдаваемым т. Лениным.

4. Перенести канцелярию вниз.

5. Перенести кабинет рядом с квартирой В. И. Ленина (рядом зал заседаний).

6. Провести основательную чистку среди сотрудников Совнаркома".

Ленин никуда не выезжал из Москвы – ни на фронты, ни в губернии, ни в создаваемые республики. Не ездил и за границу. В 1922 году собрался было в Геную вместе с Чичериным на международную конференцию, но ВЧ К предупредила: «… При сем препровождаются сведения, полученные из достоверного источника, о готовящемся покушении на т, т. Ленина и Чичерина со стороны поляков. Поляки готовят покушения на Ленина и Чичерина в случае его поездки на конференцию в Геную. Они заинтересованы, чтобы это случилось не на их территории…»

Ленин в Геную не поехал. Впрочем, может быть, по причине ухудшившегося здоровья.

ЛЕГЕНДА О ЦИАНИСТОМ КАЛИИ

Действительно ли Сталин отравил Ленина?

Слух, родившийся в русских эмигрантских кругах в тридцатые годы, обрел новую жизнь в советской прессе при Горбачеве. Одно издание, выходившее многомиллионным тиражом, утверждало: Сталин для того поместил Ленина в мавзолей, чтобы с помощью этого восточного ритуала предотвратить попытки как современников, так и потомков произвести эксгумацию.

Масла в огонь подлили рассекреченные в конце 1989 года записи М. И. Ульяновой. «Зимой 20-21, 21-22 годов В. И, чувствовал себя плохо, – читали ошеломленные обыватели. – Головные боли, потеря работоспособности сильно беспокоили его. Не знаю точно когда, но как-то в этот период В. И, сказал Сталину, что он, вероятно, кончит параличом, и взял со Сталина слово, что в этом случае тот поможет ему достать и даст ему цианистого калия. Сталин обещал…»

– Разве это не доказательство? – ликовали авторы статей, обвинявших диктатора в жутком злодеянии. – Отравил-таки усатый драконище бедного Владимира Ильича… Нет, шила в мешке все равно не утаишь. Вот она, правда, глаза колет, – через столько лет!

Но архивы большевистской партии поистине неисчерпаемы! Спустя шесть лет после обнародования сенсационных записей ленинской сестры обнаруживается новый документ. Он имеет гриф «строго секретно» и адресован членам Политбюро.

"В субботу 17 марта т. Ульянова (Н. К.) сообщила мне в порядке архиконспиративном просьбу Вл. Ильича Сталину озрм, чтобы я, Сталин, взял на себя обязанность достать и передать Вл. Ильичу порцию цианистого калия. В беседе со мной Н. К, говорила, между прочим, что «Вл. Ильич переживает неимоверные страдания», что «дальше жить так немыслимо», и упорно настаивала «не отказывать Ильичу в его просьбе». Ввиду особой настойчивости Н. К, и ввиду того, что В. Ильич требовал моего согласия (В. И, дважды вызывал к себе Н. К, во время беседы со мной и с волнением требовал согласия Сталина), я не счел возможным ответить отказом, заявив: «Прошу В. Ильича успокоиться и верить, что, когда нужно будет, я без колебаний исполню его требование». В. Ильич действительно успокоился.

Должен, однако, заявить, что у меня не хватит сил выполнить просьбу В. Ильича, и вынужден отказываться от этой миссии, как бы она ни была гуманна и необходима, о чем и довожу до сведения членов П. Бюро ЦК.

21 марта 1923 г. И. Сталин".

Далее изложено отношение членов Политбюро к записке генерального секретаря. Первой идет резолюция Томского. Она самая длинная: «Читал. Полагаю, что „нерешительность“ Сталина – правильна. Следовало бы в строгом составе членов Пол. Бюро обменяться мнениями. Без секретарей (технич.)». Зиновьев и Бухарин написали коротко: «Читал». Молотов, Троцкий и Каменев расписались без каких-либо комментариев.

Однако многие авторы постсоветской «неоленинианы» по-прежнему считают виновным Сталина в отравлении Ленина, отказывая последнему в самой мысли о самоубийстве. Мол, не тот способ ухода из жизни. Решись он в самом деле на этот крайний шаг, использовал бы скорее один из европейских способов. Яд – это больше восточный, понятный грузину вариант. Обнаруженная же в архивах записка в Политбюро – для отвода подозрений в случае кончины Ленина. И вообще, не мог он обсуждать загодя намерение уйти из жизни – да еще со Сталиным!

Между прочим, в записках Марии Ульяновой, рассекреченных в 1989 году, прямо ставится вопрос: почему Ленин обратился с такой необычной просьбой именно к Сталину? Потому, отвечает Мария Ильинична, что брат знал его как человека твердого, стального, чуждого всякой сентиментальности. Больше ему не к кому было обратиться.

Дал или не дал яду? Даже Дмитрию Волкогонову, написавшему более полутора тысяч страниц о Ленине, не все здесь ясно. С одной стороны, вроде бы не давал, а с другой, так хочется, чтобы данное Ленину согласие выглядело не естественным стремлением любого нормального человека успокоить безмерно страдавшего больного, а трудно скрываемым желанием ускорить развязку.

И все же, сколь ни темна легенда о цианистом калии, из всех покушений на Ленина самое знаменитое, конечно, покушение Фанни Каплан. И самое запутанное.

ФАННИ КАПЛАН НЕ РАССТРЕЛЯЛИ!

Эхо роковых выстрелов, прозвучавших 30 августа 1918 года, не утихает до сих пор.

Покушение, приписываемое Фанни Каплан, привлекло мое внимание еще и потому, что оно – единственное, которое достигло своей цели. Ленин был ранен двумя пулями.

Согласно официальной версии, Каплан была задержана на месте преступления, созналась в том, что именно она стреляла в Ленина, и через четыре дня после теракта была расстреляна комендантом Кремля Павлом Мальковым, который, согласно его опубликованным запискам, собственноручно привел приговор в исполнение.

И тут начинается самое невероятное: находятся люди, видевшие «неистовую Фанни» после… ее расстрела, игравшую в мяч во дворе тюрем в Верхнеуральске и Златоусте, вязавшую чулок в камере суздальской темницы, слушавшую репродуктор и читавшую газеты в других, тоже не столь отдаленных местах.

Люди, рассказывавшие мне об этом, ссылались на знакомых охранников, надзирателей, которые когда-то делились с ними важной тайной. По одной версии террористку выпустили в конце мая 1945 года. Это была полуслепая больная женщина. Умерла она якобы в 1947 году, прожив на свободе немногим более года. О том, что она стреляла в Ленина, Каплан узнала только на следствии. В действительности Фанни находилась на противоположном от завода Михельсона конце Москвы. Следователи, мол, и не настаивали на том, что именно она готовила теракт. Просто ее осудили как эсерку, арестованную в числе других по подозрению в покушении.

Автором другой версии является бывший прокурор отдела по надзору за местами заключения Челябинской областной прокуратуры Иосиф Наумов. Его отец, работавший вместе с Орджоникидзе и Пятаковьм, сказал как-то сыну, что по распоряжению Ленина Каплан не расстреляли, а осудили на пожизненное заключение. Став прокурором, Наумов в 1942 году осматривал камеры в Верхнеуральской тюрьме. Сопровождавшие надзиратели сказали, что в одной из лучших камер – 25 кв, м, два больших окна с решетками, деревянный стол и стул – до 1939 года содержалась Фанни Каплан. Отсюда, после того как тюрьму законсервировали, Каплан вывезли в Соликамск. Вместе с ней якобы уехали Радек и Сокольников.

После посещения Верхнеуральской тюрьмы Наумов поинтересовался судьбой Каплан у начальника тюремного отдела областного управления НКВД. Тот долго молчал, а потом сурово спросил у любопытного молодого прокурора:

– А разве вам не известно, что это особая государственная тайна?

Все это, как говорится, из серии «Хотите верьте, хотите нет». Находились очевидцы, якобы встречавшие Фанни Каплан то в Сибири, то на Урале, то в Воркуте, а то и на Соловках. Одни уверяли меня, что видели террористку в роли сотрудницы тюремной канцелярии, другие – в роли библиотекарши. Я согласно кивал головой, записывал полученные сведения в тетрадку, не веря услышанному. Но служебное положение принуждало фиксировать все самые невероятные факты.

Обращение в закрытые тогда архивы потрясло. Мне показали протокол допроса Новикова В. А., заявившего в 1937 году, что он встречал Фанни на прогулке в тюремном дворе в Свердловске в 1932 году. Личность Новикова представляла интерес еще и потому, что он проходил по делу как участник покушения на Ленина в 1918 году. Из показаний Новикова следовало, что он встретил Каплан в июле 1932 года во время прогулки в тюремном дворе. Каплан шла в сопровождении конвоира. Несмотря на то что она сильно изменилась, Новиков сразу ее узнал. Однако переговорить с ней ему не удалось. На допросе Новиков сказал, что ему неизвестно, узнала она его или нет, во всяком случае, вида не подала. Все еще сомневаясь в том, что встретил Фанни Каплан, Новиков решил проверить это.

В свердловской тюрьме содержался некто Кожаринов, которого привлекли к работе в качестве переписчика. Новиков обратился к нему с просьбой посмотреть списки заключенных. Через некоторое время Кожаринов сообщил Новикову: действительно, в списках Свердловской тюрьмы числится направленная из политизолятора в ссылку Каплан Фаня. Но под другой фамилией – Ройд Фаня.

Допрашивавшие В. А. Новикова начальник 4-го отделения 4-го отдела УГБ УНКВД Ленинградской области лейтенант госбезопасности и оперуполномоченный этого же подразделения сержант госбезопасности (подписи неразборчивы) спросили: от кого и что именно слышал он о Каплан в 1937 году?

Новиков назвал еще одного свидетеля, который якобы видел Каплан через… 19 лет после ее расстрела. «15 ноября 1937 года я был переведен из Мурманской тюрьмы в Ленинградскую на Нижегородскую ул., – показывал допрашиваемый. – Находясь там в одной камере с заключенным Матвеевым, у меня с ним возник разговор о моей прошлой эсеровской деятельности и, в частности, о Каплан Фане. Матвеев, отбывавший наказание в сибирских лагерях, сказал мне, что он знает о том, что Каплан Фаня – участница покушения на В. И. Ленина – работает в управлении Сиблага в Новосибирске в качестве вольнонаемного работника».

В декабре 1937 года в Свердловск и Новосибирск поступили запросы из Москвы за подписью заместителя наркома внутренних дел СССР Фриновского с требованием проверить сведения, изложенные Новиковым. В смерть Каплан, похоже, не очень-то верили и на самом верху НКВД. Однако из Свердловска и Новосибирска пришли ответы, не подтверждавшие утверждения бывшего эсера-террориста. Проверку произвели тщательную, изучили все картотеки, материалы конвойного полка. Результат один: «Не установлено ни одного арестованного, сходного с Ройд Фаней».

И тем не менее красивая легенда живет до сих пор. То в одном, то в другом издании появляются сообщения о людях, видевших Каплан через много лет после ее расстрела в Кремле. И вновь говорят о том, что она носила другую фамилию. Сколько же их у нее было?