Текст книги "Сердце Сумрака"

Темный задумался. Нелли, лежавшая прямо у него над головой, вытерла пот. По счастью, им попались не головорезы вроде Дориана, а простоватые местные оперативники.

– Мадам, – снова заговорил второй Темный, более вежливый, – спрошу напрямую: это вы сегодня совершили нападение на нашего агента на Ладожском вокзале?

– Вы о девице из туалета?

– Именно.

– Общественный сортир – отличный наблюдательный пункт. Браво! Да, это была я.

– Думаю, вам следует объясниться.

– Думаю, вам следует лучше инструктировать младший персонал. Ваша девчонка пользуется служебным положением для того, чтобы воровать энергию у людей. Я поймала ее за этим делом, но пожалела и решила не вызывать Ночной Дозор, просто сделала небольшое внушение.

Нелли мысленно отругала себя за слабохарактерность. Выстрели она тогда – сейчас поезд спокойно мчался бы к Москве.

– У нас другая информация, – сказал Темный.

– Ваша сотрудница лжет. Ей стыдно, что она оплошала.

– Минуту подождите.

Дозорный отошел в коридор. Было слышно, как он говорит по телефону, прикрыв трубку рукой. Нелли не могла разобрать ни слова. Мысленно она аплодировала Полине. Та не только выставила в новом для ищеек свете все произошедшее на вокзале – она указала им обратно на Питер. Если в адлерском поезде едет не Нелли, а кто-то похожий на нее, значит, надо продолжать искать в городе.

– Мадам, – вернулся вежливый, – приносим извинения, но вам с девочкой придется пройти с нами.

– Куда это?

– На станцию. Вашу невиновность должен подтвердить свидетель, он уже едет сюда.

Дориан!

Нелли прицелилась сквозь багажную полку, на звук голоса Темного. Два выстрела – и снова бежать что есть сил, бежать без оглядки.

– Убирайтесь-ка вон, господа, – устало сказала Полина. – Ваш свидетель, будь он хоть сам Завулон, мне не интересен. Вам надоела тихая жизнь в Малой Вишере? Хотите острых ощущений? Извольте. Я сейчас же звоню главе Петербургского бюро Инквизиции Коле Ракитскому, это мой хороший друг, и вам придется держать ответ перед ним – на каком основании вы, в нарушение всех прав…

– Но, мадам, понимаете, мы должны… – растерянно начал Темный. Нелли стало даже немного жаль его. Однако Полина была права – дозорные не имели веских оснований для задержания.

– Зато я ничего не должна. Пусть ваш свидетель, если ему так приспичило, найдет меня в Сочи. И не завтра, а послезавтра – когда я устроюсь и отдохну с дороги.

Темные молчали, не зная, что предпринять. Женщина могла и в самом деле знать Ракитского… или не знать. И у нее была регистрационная метка законопослушной Иной, которую невозможно подделать.

– Вы обещаете, – смущенно прокашлялся вежливый, – по приезду сразу же явиться в сочинский Дневной Дозор и зарегистрироваться?

– Я же в любом случае обязана это сделать, – терпеливо, словно ребенку, объяснила Полина.

– Черт с вами, – решился Темный, – подпишите вот это и можете ехать.

– Что это?

– Расписка в том, что вы не имеете к нам претензий.

– Мой список претензий к вам не уместился бы на этом листочке…

– Короче, простая формальность. Хотите ехать – гоните автограф.

Полина что-то еще проворчала, но судя по тому, что разговор закончился, подписала отказ от претензий к Дневному Дозору.

Дверь захлопнулась. Вскоре поезд, покачиваясь и стуча колесами, покатился дальше.

– Вот и все, – выдохнула Полина, – по-моему, прошло неплохо.

Нелли спрыгнула к ней сверху и крепко прижала к себе.

– Тебя же всю трясет. Как после драки!

– Там, – пробормотала Полина, – у меня в сумке… фляжка коньяку.

– Ага, сейчас… мне тоже не помешает. Ты правда знаешь этого Ракитского?

– Нет, конечно… тише, тише, не разбуди Лину.

Полина сделала хороший глоток и закашлялась.

– А ты непроста, Нелюшка…

Бывшая дозорная скромно опустила ресницы.

– Множественные убийства? – продолжала Полина. – Нарушение Великого Договора? Ты? Или твои деточки?

– Думаешь, я хотела для себя такой судьбы? Жребий прихотлив.

Поезд уносился вперед, взрывая ночь грохотом и лязгом, наверстывая потерянное в Малой Вишере время.

– Я не понимаю, – подал с верхней полки голос Огонек, – зачем это все?

– Что зачем? – переспросила Нелли.

– Отчего они так преследуют нас. Зачем папа поставил бомбу и взорвал столько народу. Почему вы все время убиваете, убиваете?

Женщины переглянулись.

– Понимаешь, Свет и Тьма не могут всегда быть в согласии и мире друг с другом, – сказала Полина. – Мы слишком разные, у нас разные цели, разные взгляды.

– Но ведь Великий Договор для того и заключался, чтобы был мир.

– Мир, – тихо, но твердо проговорила Нелли, – наступит только тогда, когда победит либо Свет, либо Тьма.

– Значит, все плохие должны убить всех хороших – или наоборот?

– Не обязательно. Да это и невозможно. Если мы перебьем всех Темных – будут рождаться новые.

– Как же тогда можно победить?

– Одна из сторон установит свои правила, свой закон. А другая будет ей подчиняться.

– За это вы воюете? – хмыкнул Огонек. – За это столько народу полегло?

Нелли промолчала.

– Умный парнишка, в тебя пошел, – шепотом сообщила ей на ухо Полина, – давай еще по пять капель и попробуем поспать.

* * *

Глубокой ночью Огонек соскользнул со своей полки и тихонько открыл замок на двери купе. Нелли подняла голову, бросила взгляд на часы – 3:48 утра. Дождь иссяк, и за окном сквозь ветхое облачное одеяло подмигивали звезды.

– Ты куда?

– Туда, где сыро и плохо пахнет…

– Подожди. Я с тобой.

– Ну, мам! Это смешно.

– Вот и посмеемся вместе, – Нелли сунула револьвер за пояс, – идем.

Свет в коридоре давно погасили. Из-за дверей соседнего купе доносился густой богатырский храп, заглушавший даже стук колес. По белым занавескам с силуэтом чайки и надписью: «Санкт-Петербург – Адлер» чиркали стрелы электрического света – состав проносился мимо станции.

– Видишь, никого нет, – буркнул мальчик.

Нелли проводила его до туалета. Табло горело зеленым: свободно.

Пока Огонек делал свои дела, она ждала у окна. Пусть сын ворчит, вырастет – поймет. Подросток мечтает о свободе, как грезит о полете птенец, у которого еще не окрепли крылья. А вместе с силой крыльев приходит понимание, что свобода – это не полет. Свобода – это покой.

Сходясь и разбегаясь, летели над серебряным от лунного света лесом поющие провода. В дальнем конце вагона тлел над бойлером алый глаз индикатора.

– Что ж, в унитазе никто не прятался, – сказал мальчик, выйдя из кабинки.

– Не представляешь, как я рада это слышать.

Он коротко, по-взрослому, обнял ее:

– Идем спать. Ты выглядишь так, будто весь день разгружала вагоны.

– По сравнению с этим разгружать вагоны – отдых.

– Как мы завтра найдем отца?

– Утром позвоню ему с телефона Полины. Звонок, конечно, отследят, но мы будем уже в Москве, и он успеет…

Алая искра индикатора (индикатора?) быстро поплыла навстречу им по коридору. Нелли схватила сына за плечо, оттолкнула назад.

На пути к купе темнел высокий силуэт. Алый огонек мерцал на его макушке – он вдруг стал ярче, запульсировал горячо, как жерло гиперболоида.

Это за нами. За нами!!

Нелли словно окунули в ледяной колодец. Мрачная груда надвигалась, закрывая свет. И странное дело – Сумрак был спокоен.

Они не поверили Полине. А ты думала – почему они так легко ушли?

Светлая волшебница нанесла удар первой – огненный бич рванулся из ее ладони, оплел незнакомца. Она видела, как пламя мгновенно охватило его и сразу схлынуло, не причинив вреда. В молчании, не дрогнув, не издав ни звука, он двигался к Нелли. В голубой вспышке луны мелькнуло пугающе безжизненное плоское лицо – без признаков глаз, рта и носа.

– Что ты такое?

Только сейчас Нелли поняла: у чудовища не было ауры!

Она ударила «прессом», но незнакомец лишь слегка покачнулся – и вдруг рванулся вперед.

Глава 3

Москва, Нескучный сад

20 сентября 2015, 01:45

Тело вампира покоилось на прелом листвяном ковре. Окоченевшее под действием заклятия, что остановило уже начавшийся распад, оно походило на изогнутую корягу, забытую дворниками на обочине. Пасть с острыми клыками застыла в последнем крике, как у злобных фантастических тварей с рисунков Гигера. Руки в синюшных веревках скрученных мышц зажимали рваную рану на горле.

Над вампиром стояли патрульные Ночного Дозора: две молодые женщины, прикрывшие платочками носы от резкого запаха серы. Лучи фонарей рассекли темноту, как два белых меча. В их сиянии сверкала морось.

– Метросексуал, – с брезгливым интересом отметила старшая, высокая и статная, с тугой медовой косой на плече. – Смотри, Марина, коготки с маникюром.

– Регистрационная метка на месте. Опять охотник на вампиров?

– Ох уж эти добровольные помощники… Ты видела убийцу? Надо было «фризить» его – а не этого.

– Только тень мелькнула среди деревьев. Прости – я сделала, что успела.

– Ты умница. Если бы он рассыпался в прах – у нас точно было бы меньше шансов понять, что тут произошло.

Марина – русоволосая, тонкая, как девочка-подросток, – вытянула узкую ладонь над изувеченным телом, прикрыла ресницами глаза, словно прислушивалась к чему-то.

– Скоро здесь будут Темные, – напомнила напарница, – успеешь?

– Валя, тише, пожалуйста! Мне нужно сосредоточиться.

Валентина отступила в сторону. Накручивая на мизинец золотистый локон, она смотрела, как работает подруга. Марина распростерла руки над телом упыря и шептала заклятие – долгое, как поэма. Она походила на юную лесную богиню из славянских легенд, ожившую березку, шепчущую над могилой демона. Сквозь темный частокол деревьев просвечивала украшенная нефтяной пленкой зыбь Москвы-реки. Ночных птиц не было слышно – попрятались в глубине парка.

Валентина насторожилась. Неясный силуэт бесшумно спускался по пологому склону к месту убийства. Девушка заступила ему дорогу:

– Прекрасное время для прогулки по парку, не правда ли?

Мужчина не удивился, напротив – подался навстречу:

– Валентина!

– Матвей? Откуда ты?

– Дежурный в штабе сказал, где тебя искать.

Обликом Светлый маг скорее напоминал Темного – скуластое лицо в обрамлении черных волос, хищная осанка, расчетливые охотничьи движения: казалось, он был готов в любой момент выхватить нож и пустить его в ход. Высокий воротник кожаной куртки был задран вверх, скрывая нижнюю часть лица. Матвей весь словно горел внутренним огнем; прикоснувшись к его руке, Валентина ощутила волну жара. Кошачьи зеленые глаза, мерцая в темноте, смотрели куда-то сквозь собеседника.

– Валя, Валя, ты должна знать, где Скиф, – сказал он сипло, словно огонь уже подступил к его горлу и приходилось сдерживаться, чтоб не опалить собеседницу.

– Я должна? – Она невольно сделала шаг назад. – Скиф где-то на краю света, как обычно. Он мне не подотчетен.

– Тогда нужен Гесер.

Валентина посмотрела с изумлением:

– Скажешь, в чем дело?

– В моей жене… за ней пришли Темные…

– Так ты женат?

– Что в этом странного?

– Может, и дети есть?

– Есть, – выдохнул Матвей, прислонившись пылающим лбом к мокрому стволу тополя, – сын двенадцати лет. Вчера мне пришлось оставить семью в Петербурге, а сегодня с ними пропала связь. Я дозвонился в офис нашего Дозора… Весь город на ушах, в моей квартире разгром, гора трупов…

– Так, стоп, – оборвала Валентина, – мы на месте преступления, сейчас здесь будет Дневной Дозор… Вот они, легки на помине.

Со стороны набережной послышался рев мотоциклов, он быстро приближался.

– Поговорим в другом месте. – Она коснулась горячей ладони Матвея. – Марина, как там наш клиент?

– Кажется, я поняла, – отрешенно проговорила дозорная, – да, я вижу. Тут замешана… любовь.

– Вот удивила, – с иронией ответила Валентина, – только не называй это любовью. Сделаем так: ты встречай Темных – пусть проверят его дружков и заодно в каких клубах он ошивался. Будь понаглей, не тушуйся. Как освободишься, жду тебя на Соколе.

Над мокрой палой листвой загорелась белая рамка портала, и Валентина шагнула в него, подтолкнув вперед Светлого мага. Через мгновение они стояли в ее кабинете в штабе. Валентина смутно представляла историю Тайного Дозора, а Матвея Гордеева (кодовое имя Кот) встречала несколько раз. Со слов Скифа знала: именно ему она обязана тем, что не стала Темной в ночь на первое мая 1998 года. Кот бывал в ее кабинете больше года назад – Скиф проводил небольшую экскурсию по офису для старого соратника. С тех пор в этом зале многое изменилось. Появился стол для совещаний, над ним – мерцающее интерактивное табло. Свет белых ламп казался холодным, неуютным, как взгляд владелицы кабинета, и входящий сюда чувствовал себя жуком в работающем «ксероксе» – но Валентине нравилось работать при ярком освещении. На столе в скромной рамке стояло ее фото об руку с Гесером под стальной табличкой «Начальник Особого отдела». Оба смотрели в объектив без улыбки, сосредоточенно и деловито, словно на миг ради фотографа прервали разговор о спасении мира.

Валентина извинилась за беспорядок, аккуратно собрала со стола предметы: покрытый арабской вязью свиток в пятнах засохшей крови, пачку истрепанных царских ассигнаций, пожелтевшую от времени литографию с четырехпалой рукой, сложенной в причудливом жесте, великолепный средневековый портрет двух юношей-близнецов в венецианских плащах (один с аурой Темного, другой – Светлого), и сложила все это на подоконник.

– Садись. Есть хочешь? – Она включила интерком. – Галочка, принеси кофе и печенье. Меня не будет полчасика по внутреннему. И вот еще что: соедини меня с питерским офисом по закрытому каналу.

Матвей устало смотрел на интерактивное табло. Огонь в его глазах как будто стал остывать, сдержанный холодным спокойствием Валентины. На подсвеченной карте Москвы тлела алая точка в Нескучном саду: сегодня в городе спокойно, всего одно происшествие. Гордеев представил, как сейчас выглядит такое табло в петербургском штабе Дозора, и невесело усмехнулся.

Разговор Валентины с Питером длился минут пять. Повесив трубку, она с веселым прищуром посмотрела на гостя:

– Ты продолжаешь меня удивлять. Восемнадцать Темных одним махом.

– Я защищал семью.

– Хорошая реклама семейных ценностей. – Валентина задумчиво щекотала щеку пушистым кончиком косы. – Я тебя не осуждаю, но Темные будут мстить до конца твоих дней, готовься.

– Среди погибших не было Иного по имени Дориан?

– Так мне и рассказали! Зато я знаю, что там погиб Гаш, глава Дневного Дозора Питера. А твою Нелли, между прочим, разыскивают оба питерских Дозора. Ты хоть понимаешь, что я могу немедленно задержать тебя – до выяснения всех обстоятельств?

Вошла Галочка с подносом. Пока она расставляла на столе посуду, Кот молчал.

– Помнишь ночь, когда ты стала Иной? – начал он, когда дверь за секретарем закрылась. – Ту майскую ночь в «Лужниках» семнадцать лет назад?

Рука с чашкой кофе замерла у губ Валентины:

– Да, конечно.

– Завулон инициировал четырнадцать ребят. Хотел, чтобы вы все обратились ко Тьме, но наш Тайный Дозор вмешался. Семеро стали Светлыми – в том числе ты, Марина и Артем Локшин. Утром первого мая Нелли бежала, умыкнув артефакт, принадлежавший Дозору. Гесер, мягко говоря, огорчился. Магическую игрушку она отдала своему дяде, чтобы спасти тому жизнь. Мы долго скрывались, не только из-за гнева Гесера. Дориан – давний враг Нелли, когда-то он убил ее мать. И вот спустя годы мы наконец-то решились покинуть убежище, двинули в Питер… вернее, – на скулах его проступили желваки, – теперь я думаю, нас выманили в Питер. Я скрывал семью ото всех, не понимаю, как они узнали о ней. Вчера мне пришлось уехать… и Темные нанесли удар. Все эти годы они точили нож.

– Они еще не добрались до твоей семьи. Значит, шансы велики.

Матвей быстро посмотрел сквозь Валю, и глаза его снова полыхнули.

– Они где-то прячутся, бредут сквозь холод и мрак – Нелли и Огонек. Возможно, пытаются бежать из города. Сегодня ночь откровений, слушай же все… Давным-давно одна сильная ясновидящая предсказала нам с Нелли ужасную беду. Из-за того, что мы с ней вместе. Ничего определенного, это и страшно. Долгие годы мы жили в тени, боясь каждого встречного Иного. Волнения Сумрака. Странного облака на горизонте.

– Это как-то связано с вашим сыном?

– Он потенциальный Иной с несформированной судьбой. Понимаешь, что это значит? Лучше бы он родился обычным пацаном.

Валентина задумчиво разглядывала свои идеальные ногти:

– Везти его с собой в Питер было большим риском.

– Я все время себе это повторяю! – Матвей ударил кулаком по столу, и чашки подпрыгнули на блюдцах.

– Предположу, – начальник Особого отдела осталась невозмутима, – Темные знают о мальчике больше, чем ты сам.

Гордеев молча смотрел на нее, сжимая и разжимая кулак. Валентина подумала: «Он похож на метеор, готовый сорваться с места и нестись через ночь, сжигая и уничтожая, – только укажи цель». Эта мысль понравилась ей. Она всегда чувствовала безотчетную симпатию к этому неразговорчивому парню и жалела, что он давно отошел от дозорных дел, лишь изредка секретничал со Скифом. Теперь все изменится.

Она сжала его руку и вдруг придвинулась близко, и глаза ее были огромными, пронзительно-голубыми, как мартовский лед.

– Мне кажется, Темные выманили в Питер именно его, а не тебя или жену. Это не личная месть, не частная акция. Задействованы большие силы. Кто знал ваш адрес в Питере?

– Мой прямой начальник, Лесник.

– Светлый маг? Аналитик?

– Да.

– Ты доверяешь ему?

– Я никому не доверяю. Но какой смысл ему сливать меня Темным?

– Не тебя… твоего мальчика. Где Лесник сейчас?

– Дома, полагаю. Я должен был встретиться с его связным в Москва-Сити, но тот не явился. Я посчитал, что без Скифа не обойтись.

– Скиф нам пока не помощник. Пей кофе, остывает.

– Валя, скажи – Ночной Дозор поможет мне?

Девушка посмотрела на него с сочувственной улыбкой:

– Ты о Договоре-то не забывай. Официально Темные в своем праве. Дневной Дозор просто пришел проверить регистрацию – а их бомбой, как рыбу в пруду, глушат. Они уже заявили протест – и теперь мы обязаны сдать им Нелли в случае поимки.

– Солги им. Если Темным нужен Огонек, пусть думают, что в Питере его нет.

– Предлагаешь позвонить Завулону и сказать: мальчишку в Петербурге не ищите? – Валентина усмехнулась. – Старик тысячу лет учился распознавать ложь. – Она включила интерком. – Галочка, там Марина еще не вернулась? Отправь ее ко мне бегом.

– Что ты задумала? – спросил Кот.

– Увидишь. У тебя есть фотография сына?

Он достал смартфон, показал Валентине несколько фото. Беловолосый мальчик в джинсах и красной футболке сидел на диване, прильнув к улыбающейся молодой женщине. Сам он не улыбался, напротив – выглядел печальным и как будто усталым, словно не спал целую ночь. Он казался очень спокойным – в отличие от матери, которая хоть и улыбалась, но смотрела в объектив с легким недоверием, как бы говоря: точно ли нужно так рисковать, делая снимки, которые неизвестно кто может увидеть?

– Симпатичный парень, – сказала начальница Особого отдела, – это свежие фото?

– Позавчерашние.

В кабинет вошла Марина – тоненькая и легкая, как эльф, неслышно опустилась на стул, с веселым любопытством прищурилась на Кота.

– Что нового у кровососущих? – спросила Валентина.

– Скука и декаданс. Ревнивый любовник вскрыл горло своему парню.

– Значит, ты опять угадала.

– Это было не трудно. – Девушка ободряюще подмигнула Матвею.

– Вопрос закрыли?

– И не открывали. Темные даже извинились передо мной за беспокойство.

– Слушай, Мариш, побудь тут пять минут. Когда установится связь, не говори ни слова, хорошо?

Сумрак колыхнулся. Валентина произносила длинное заклятье, в котором Гордеев узнал детали знакомого ему «хамелеона» – и вдруг понял, что на месте Марины сидит Огонек. У Матвея перехватило дыхание, пульс превратился в пулеметную очередь. Он едва удержался от того, чтобы броситься к сыну и стиснуть его в объятиях, но тот непонимающе хлопал ресницами и с удивлением оглядывал себя.

Ох, неспроста Валентина всего за несколько лет поднялась до первого уровня Силы.

– Валюш, я что – мальчик? – спросила Марина.

– Нет времени объяснять. Матвей, сядь рядом с ней – чтобы оба попали в объектив.

Она развернула к ним широкий экран; на нем уже проступил сине-зеленый интерфейс скайпа. Матвей прочел имя контакта, и по спине побежали ледяные коготки.

«Артем Локшин, заместитель главы Московского бюро Инквизиции».

Тот ответил сразу же, словно ждал звонка:

– Валентина? – Голос Инквизитора был напряженным… да что там – он был почти испуганным.

Из темноты на экране соткалось бледное, очень красивое лицо, подсвеченное лампочкой смартфона. Матвей сразу узнал его, хотя видел только двенадцатилетним мальчишкой. Высокий ясный лоб Артема пересекли глубокие морщины, брови сошлись к переносице. Он стоял посреди ночной улицы, на его черных, безупречно уложенных волосах блестели брызги дождя. На груди у Инквизитора покачивался золотой амулет с ярким сапфировым глазком.

– Доброй ночи, Артем, – торопливо заговорила дозорная, словно боялась, что он спросит ее о чем-то, не относящемся к делу. – Ты уже знаешь, что случилось в Питере?

– Я сейчас на месте. Тут настоящая бойня. – Матвею показалось: в его голосе прозвучала нотка неуверенности, словно он ждал от нее каких-то других слов, но тут Инквизитор заметил Светлого мага, и взгляд его затвердел: – Кот?

– Так меня не называли очень давно.

– Я знаю все твои имена, Матвей Гордеев. Так ты в Москве?

– Со вчерашнего дня.

– Кто-то может подтвердить твое алиби?

– Алиби железобетонное.

– Поведай мне, Кот, – что это за побоище?

Инквизитор оборотил камеру смартфона в сторону, и Матвей узнал двор своего дома на набережной Карповки. У входа в парадное мыкались неприкаянно три-четыре тени (патруль Дневного Дозора), рядом на асфальте лежали в ряд словно бы какие-то коряво обрубленные поленья разной длины, накрытые мокрой серой пленкой. При порывах ветра она издавала неприятный хлопающий звук. Во двор медленно, задним входом, вкатывалась черная «Газель».

– Я все время находился в столице, вместе с сыном, – хладнокровно проговорил Матвей и положил руку на плечо лже-Огонька. – Полагаю, на мою жену напали, и она защищалась.

Артем быстро ощупал лицо его «сына» взглядом. По скайпу он не мог видеть ауры, но Светлые все равно почувствовали себя как троица насекомых под лупой. Под рукой Матвея плечо Марины напряглось. Обманывая Инквизицию, Валентина и ее помощница шли на серьезный риск. Если ложь вскроется, не избежать скандала. Ясно теперь, почему Валя не предупредила соратницу о ее роли, – чтобы та не попала под наказание. Взгляд Локшина был тяжелым, буравящим и надменным. Взор Судьи. Казалось, он может прочесть мысли, и если результат ему не понравится – пиши пропало. Такой взгляд мог бы быть у взведенной гильотины.

Как изменился мальчик за семнадцать лет…

– Я дам тебе три часа, – процедил Инквизитор, – чтобы связаться с женой и доставить ее ко мне. Иначе ты становишься соучастником.

– У меня нет с ней связи, – ответил Светлый.

– Найди способ.

– Она не выдаст себя так глупо.

– Она не сможет прятаться вечно.

– О, ты плохо ее знаешь.

– Зато знаешь ты – и ты поможешь мне.

– Артем, – мягко проговорила Валентина, – не торопись вершить суд. Думаю, тебе стоит получше приглядеться к тем, кто сейчас ищет Нелли в Питере. И еще – поговори с начальником аналитиков Ночного Дозора. Это он услал Матвея в Москву.

На экране скайпа было видно, как грузчики принялись складывать трупы в «Газель». Капли дождя барабанили по борту машины.

– Мне не нужны советы, – сквозь зубы ответил Артем, – мне нужно знать, какого дьявола здесь творится. Матвей Гордеев, ты останешься в штабе Ночного Дозора. Валентина, подержи его у себя до моего возвращения. Это приказ.

Экран потемнел.

– Задержишь меня? – угрюмо спросил Матвей.

– Я не имею права нарушить приказ Инквизитора, – дозорная развела руками, – но ты можешь вероломно бежать из-под стражи.

– Спасибо. Тебе не влетит?

– Думаю, Артем простит меня.

Гордеев кивнул, залпом выпил кофе, встал:

– Я твой должник.

– Сочтемся, – подмигнула Валя, – что собираешься делать?

– Думаю, Нелли постарается добраться в Москву. Отправлюсь ей навстречу.

– Хорошо. Намекну своим ребятам, чтобы тебя не замечали несколько часов. А потом – извини…

Матвей не ответил. Он наблюдал, как лже-Огонек превращается обратно в Марину. Образ мальчика колебался в воздухе, словно мираж, растекался и плыл – Гордеев подавил ребяческое желание протянуть руку, чтобы прикоснуться к чуду, – и вдруг это снова была тонкая русоволосая девушка с хитрым взглядом. После того как трансформация закончилась, в воздухе остался легкий запах лавандовых лепестков.

– Кажется, я поняла ваш план, – сказала Марина, разглядывая свое отражение в металлическом чайнике. – Артем в Питере среди Темных, он расскажет им, что сын Матвея в Москве. Бедняги бросятся искать его здесь, и твоей жене и ребенку будет легче бежать.

– Я надеюсь на это, – ответила Валя, – думаешь, сработает?

– Возможно… если только они уже не вырвались из Питера. А если они уже здесь?

– В любом случае мы сбили их с толку. Что говорит твоя интуиция?

– Хотела бы я порадовать тебя… Но боюсь, это не тот случай, когда можно довериться интуиции. Если пробил твой час – от судьбы не сбежать.

* * *

Тверская область, Бологовский район

20 сентября 2015, 03:54

Нелли выхватила револьвер – но выстрелить не успела: странное существо двигалось по вагону с невероятной скоростью. Будто сама Тьма вдруг ударила Светлую Иную, смяла, глаза обжег алый луч, мир крутнулся вокруг оси – и она обнаружила себя на полу. Живот и бок справа тяжело пульсировали болью, словно по ним прокатилась телега.

Нелли не потеряла сознание. Задыхаясь от тычка в солнечное сплетение, она слышала, как грохот тяжелых шагов перекрыл стук колес.

Он пришел за Яриком! Вставай! Вставай же!

Она нашарила револьвер, со стоном поднялась на ноги – и увидела перед собой наполненные ужасом глаза Лины.

– Спрячься в купе, – процедила Нелли.

Тем временем Огонек захлопнул дверь, ведущую к туалету, и подпер ее стальной тумбой с мусором. Чудовище налетело на преграду, с оглушительным дрязгом вышибло стекло (осколки разлетелись лунным бисером). Дверь поддалась – но не открылась.

За все это время странное создание не издало ни звука.

Нелли вскинула оружие. Темноту разорвали вспышки огня, от грохота выстрелов в узком пространстве заложило уши. Две пули высекли из тела монстра искры.

Искры!

Металл. Это робот! Вот почему у него нет ауры…

Они оставили в поезде робота!

Стрелять не имело смысла. Пули его не возьмут. И большинство боевых заклятий, применимых против людей или Иных, для робота не опасны.

Что же делать? Думай!

В едком облаке плывущих по коридору пороховых газов Нелли прицелилась в мерцающий алый глаз – но промахнулась: стрелять в темноте по подвижной мишени слишком сложно. Еще два выстрела пропали зря.

В купе за стенкой испуганно гомонили пассажиры.

Робот не обратил никакого внимания на Нелли и ее пули: он уже проломил широкую дыру в двери и протискивался сквозь нее к тамбуру, сворачивая лист стали в блинчик. В лунном свете мелькнуло белое лицо мальчика.

– Беги, Ярик!

Кто-то взял ее за плечо, с силой оттолкнул в сторону. Нелли рывком обернулась и увидела Полину. Губы ее спутницы быстро двигались, вербализуя колдовскую формулу.

Внезапно пол под стальным истуканом исчез, словно обратился в пар, – и монстр рухнул вниз. Вагон заполнил оглушительный перестук колес, яростный холодный ветер взвил шторки на окнах. В последний момент робот успел ухватиться стальными клешнями за край образовавшегося пролома и принялся подтягиваться обратно в коридор. Его суставы сгибались с воющим электрическим звуком.

Поезд трясло – казалось, инерция падения утянет стальную тварь во мрак, но она обладала чудовищной силой. Над черной дырой провала показался металлический колпак – и острый алый луч снова обжег глаза Нелли.

Она не успела ничего сделать. Полина ударила тварь «прессом». Край пролома откололся, словно кромка льдины, и сжимавшие его стальные клешни канули в темноту. Поезд дважды подпрыгнул на ходу, взвизгнул металл – и состав понесся дальше.

– Кажется, я убила его, – с удивлением сказала Полина.

В наступившей тишине застучали двери, из купе выглядывали встревоженные заспанные лица.

Пришлось снова пускать в ход «Морфей», а затем приводить вагон в порядок. Сумрак еще хранил форму материи в том виде, в каком она была до нападения, и женщинам удалось быстро восстановить все разбитое, убрать следы копоти и стреляные гильзы; заделать дыру в полу. Сложнее оказалось вернуть на место пассажиров – пришлось обходить все купе и поднимать на полки спящих людей. Завтра они будут думать, что видели дурной сон. Когда с этим было покончено, женщины вернулись в свое купе и без сил упали на полки.

Нелли ждала, что придется успокаивать перепуганных детей, но ее встретил восторженный взгляд Лины:

– Здорово вы его! А меня научите так колдовать?

Полина провела рукой по рыжим вихрам девочки:

– Обязательно. Только не сейчас.

– Спасибо тебе, Полина, – голос Нелли дрожал, – я что-то растерялась. Давно в бою не была.

– А чудовище не вернется? – спросила Лина.

– Нет. Его переехал поезд.

– А кто это был? Великан?

Нелли села рядом с сыном, прижалась к нему. Мальчика била легкая дрожь.

– Не могу поверить, – тихо проговорила Полина, – робот. Робот, понимаете?

– Для Иного, – покачала головой Нелли, – не самый сложный враг. Я могла уйти в Сумрак и стать для него недосягаемой.

– Ему была нужна не ты, – возразила Полина.

Все посмотрели на Огонька.

– Ошибаетесь, – криво усмехнулся мальчик, – я им не нужен. Я даже не волшебник.

– Ярик, – Линка села рядом с Огоньком, взяла его за руку, – робот оттолкнул твою маму и бросился за тобой. Мы все это видели. А ты не растерялся! Ты молодец.

– Я просто закрыл ему путь.

Полина снова взяла слово:

– Нелли, ты, конечно, могла уйти в Сумрак, и робот тебя не достал бы. Но и тебе труднее справиться с ним. Если «прессом» ты сшибаешь с ног человека или Иного, то для такой махины это пустяк. Он не боится файерболов или заряженных магией пуль и клинков, многих заклятий. Времена меняются. Дозоры используют все больше техники – она уже доступнее, чем магия.

– Считаешь, в поезде он был один? – тихо спросила Нелли.

Дети с тревогой посмотрели на Полину. Женщина кивнула:

– Конечно. Были бы другие, они пришли бы ему на помощь. Думаю, у Темных остались сомнения после разговора со мной, и они оставили его на всякий случай. Я бы почувствовала ауру Иного рядом, а стальную машину – нет.

– Видишь, Линка, что такое жизнь волшебников, – грустно усмехнулся Огонек. – Вот тебе и Хогвартс.

Нелли отозвала Полину в коридор:

– У тебя есть оружие?

– Я же не дозорная. В жизни не держала в руках ничего опаснее кухонного ножа.

– Тебе стоит сойти на ближайшей станции. С нами ехать слишком опасно.