Текст книги "Но молоко, к счастью…"

Нил Гейман
Но молоко, к счастью…

Neil Gaiman

FORTUNATELY, THE MILK

Печатается с разрешения автора и литературных агентств Writers House LLC и Synopsis Literary Agency.

Text copyright © Neil Gaiman, 2013

Illustrations copyright © Chris Riddell, 2013

© М. Визель, перевод на русский язык, 2014

© ООО «Издательство АСТ», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

«Уморительно смешно».

Межгалактическая полицейская газета

«Эта шокирующая история наглядно демонстрирует: ни одно человеческое существо и БЛИЗКО нельзя подпускать к времяходческому воздушному шару».

«Водоворот», футуристический журнал

«Воистину впечатляющий чернильный бумагатор. На переднем плане – умнейший динозавр в предыстории».

Гермиона Стего-вторая, к.ф. н, дама-командор, член КНОСа[1]1
  Королевского научного общества стегозавров.


[Закрыть]

Моему покойному отцу Дэвиду, который рассказал бы эту историю с блеском, и моему сыну Майклу, который не поверил бы ни единому слову.

Я люблю вас.

Н.Г.

Джеку

К.Р.

В холодильнике стоял апельсиновый сок. И больше ничего, что подошло бы для хлопьев. Не считая, конечно, майонеза, кетчупа и огуречного рассола. Но я не считал, что это подходящая заливка. И моя сестрёнка так не считала. Хотя ей случалось есть очень странные штуки, вроде грибов в шоколаде[2]2
  Вообще-то они ей не понравились. И я ей не говорил заранее, что внутри шоколадки грибы. Это был эксперимент.


[Закрыть].

– Молока нет… – сказала она.

– Угу, – ответил я. И заглянул за банку с вареньем. Так, на всякий случай. – Совсем нет. Ни капельки.

Наша мама укатила на конференцию, делать доклад по ящерицам. Уезжая, она раздала нам ЦУ (ценные указания).

Папа в это время читал газету. А когда он читает газету, то, по-моему, не слышит ни слова.

– Ты меня понял? – спросила вдруг мама. – Повтори, что я сейчас сказала?

– Отвести детей завтра на репетицию оркестра; на скрипку – в среду; ты приготовила в холодильнике ужины на каждый вечер, пока тебя не будет, и пронумеровала каждый этикетками; запасной ключ у Николсонов; сантехник придёт в понедельник и до этого времени нельзя пользоваться верхним туалетом; не забывать кормить золотую рыбку; ты нас любишь и вернёшься в четверг, – перечислил папа.

Похоже, мама такого не ожидала.

– Да, всё верно, – ответила она. Затем перецеловала нас всех. И добавила: – Кстати, у нас молоко почти закончилось. Надо купить.

Когда она уехала, папа выпил чаю. С молоком – ему как раз хватило того, что осталось.

Мы стали размораживать ужин № 1, но немного напортачили, так что отправились в индийский ресторанчик. А перед сном папа развёл нам горячего шоколада, чтобы подсластить ничем не восполнимое отсутствие мамочки.

Так было вчера.

А сейчас папа вошёл в кухню и сказал:

– Ну-ка, приналягте на хлопья. Сегодня репетиция оркестра.

– Мы не можем… – грустно ответила сестрёнка.

– Это почему же? – удивился папа. – У нас полно хлопьев. И мюсли. И мисок. И ложек. Ложки у нас просто отличные – совсем как вилки, только не такие острые.

– Только вот молока нету, – сказал я.

– Нету, – подтвердила сестрёнка.

Я увидел, что папа призадумался. По его лицу было заметно, что он уже собрался предложить нам на завтрак что-нибудь такое, для чего не нужно молоко, например сосиски, но тут же вспомнил, что без молока не сможет пить чай. На его лице явно читалось: «остался без чая».

– Ах вы мои бедняжки, – произнёс он. – Сейчас я сбегаю в продуктовую лавку на углу и принесу вам молока к завтраку.

– Спасибо! – обрадовалась сестрёнка.

– Только не обезжиренное, – быстро уточнил я. – Оно вообще как вода.

– Конечно, не обезжиренное, – согласился папа.

И ушёл.

Я насыпал хлопья в миску. И стал ждать.

– Как ты думаешь, сколько уже времени прошло? – спросила сестрёнка.

– Тыща лет, – ответил я.

– Похоже на то, – согласилась она.

Мы выпили апельсиновый сок. Сестра поупражнялась на скрипке. Я попросил её прекратить. Она прекратила.

Потом скорчила мне рожицу:

– А сейчас сколько времени прошло?

– Три тыщи лет.

– А что, если он вообще никогда не вернётся?

– Ну, тогда мы позавтракаем солёными огурцами.

– Солёные огурцы – это неподходящее блюдо для завтрака! – запротестовала сестрёнка. – И вообще, они мне не нравятся. А вдруг с ним что-то случилось? Мама нам этого не простит.

– Думаю, он просто встретился в магазине с кем-то из своих приятелей, – принялся я объяснять, – и потерял счёт времени.

Я попробовал ради эксперимента пожевать парочку сухих хлопьев. Есть можно, но, конечно, совсем не то, что с молоком.

У входной двери что-то стукнуло, грюкнуло, и на пороге появился мой отец.

– Где ты был всё это время? – спросила сестрёнка.

– Ну… – ответил он. – Хм. Да. А забавно, что вы меня спросили о времени.

– Ты с кем-то столкнулся и потерял счёт времени? – уточнил я.

– Я КУПИЛ МОЛОКО, – начал папа. – И действительно перекинулся приветствиями с мистером Робинсоном, тот как раз покупал газету. Но едва я вышел из лавки, как услышал сверху какой-то странный шум.

Звучало это примерно так: тумм… тумм…

Я поднял глаза и обнаружил, что всю нашу Маршалл-Роуд накрыл сверху огромный серебряный диск.

«Опаньки, – подумал я. – Такое не каждый день увидишь». А затем случилось что-то очень странное.

– Куда уж страннее! – заметил я.

– А вот куда, – ответил папа.

– ИЗ ДИСКА ВЫРВАЛСЯ ЛУЧ СВЕТА – сияющий, переливающийся луч, хорошо различимый даже на солнце. А потом я сразу почувствовал, как меня уносит вверх по этому лучу и засасывает внутрь диска. Но молоко, к счастью, я ещё раньше сунул в карман пальто.

Палуба диска оказалась металлической, размером с футбольное поле. А то и побольше.

– Мы прибыли на вашу планету очень издалека, – сказали мне ребята, столпившиеся на ней.

Я тут говорю «ребята», но вообще-то они были несколько зеленоваты, сочились каплями и, сказать по правде, дружелюбием не лучились.

– Итак, мы требуем, чтобы ты вручил нам права на вашу планету от имени всех обитающих на ней видов. Мы её переоборудуем.

– Я категорически отказываюсь! – заявил я.

– В таком случае, – продолжил один из них, – мы соберём здесь всех твоих врагов и передадим тебя в их руки – до тех пор, пока ты не подпишешь акт передачи планеты в наши руки.

Я совсем было собрался заявить, что у меня нет врагов, как вдруг заметил большую железную дверь с надписью:

И я немедленно её открыл.

– Стой! – закричал капельный зелёно-планетянец. – Ты прорвёшь пространственно-временно́й континуум!

Но было поздно. Я уже толкнул дверь.

И прыгнул.

Но, молоко, к счастью, всё время крепко прижимал рукой. Так что не потерял его, когда плюхнулся в море.

– Это ещё что такое? – раздался женский голос. – Рыбина? Русалка? Или… шпион?!

Я собрался было ответить, что ни то, ни другое и, главное, ни третье, но никак не мог отплеваться от морской воды. Меня тем временем вытащили на палубу небольшого судёнышка. На нём сгрудилось немало мужчин и одна-единственная женщина. Все смотрели на меня довольно косо.

– Ты кто таков, крыса сухопутная? – спросила меня женщина. На голове у неё помещалась большая шляпа, а на плече сидел попугай.

– Шпион! Дельфин в пальто! Русалка с ногами! – заржали отовсюду.

– Как ты здесь оказался? – продолжила женщина.

– Я просто пошёл в лавку на углу, чтобы купить молока детям к завтраку и себе к чаю, – начал я. – А потом…

– Он лжёт, ваше величество!

Женщина выхватила кортик:

– Ты смеешь лгать Королеве пиратов?

Но молоко, к счастью, было при мне. Я вытащил его из кармана и спросил:

– Коли я не отправился в лавку на углу за молоком, откуда у меня вот это?

Увидев пакет, пираты застыли, лишившись дара речи.

– А теперь, – продолжил я, – вы меня очень обяжете, если высадите где-нибудь поближе к месту моего назначения.

– И что же это за место? – спросила Королева пиратов.

– Угол Маршалл-Роуд и Флетчер-Лейн. Благодарю вас. Нельзя ли побыстрее, дети ждут меня к завтраку.

– Ты на пиратском судне, братец, – сказала Королева. – Мы тебя нигде не сможем высадить. У тебя только два пути: или ты присоединишься к моей команде, или откажешься. И тогда мы проткнём твою трусливую глотку и отправим за борт кормить акул.

– А вы разве не отправите меня пройтись по доске?

– Что? Никогда о таком не слышали, – заворчали пираты.

– Ну как же! – продолжил я. – Так все пираты делают. Сейчас я всё объясню. У вас тут найдётся доска потолще?

Пришлось поискать, но в конце концов доска нашлась, и я указал пиратам, где её приладить. Тут мы немного поспорили: я предлагал прибить её к палубе, но Королева сочла, что будет надёжнее и безопаснее, если на один конец доски просто сядут два самых толстых пирата.

– Так почему же ты хочешь пройтись по доске? – спросила Королева.

Я пододвинулся к краю доски. Подо мной безмятежно плескалось голубое Карибское море.

– Ну… – пробормотал я. – Мне встречалось много историй с пиратами. И если мне удастся спастись…

Дружный смех прервал меня. Пираты хохотали так громко, что у них колыхались животы, а попугай в испуге взлетел с плеча Королевы.

– Спастись?! – орали они. – Отсюда нет спасения! Мы в открытом море!

– Ну хорошо, – согласился я. – Если всё же герою удаётся спастись, помощь всегда приходит, пока он идёт по доске.

– Ну уж нет, – заявила Королева. – Иди-ка сюда. На, держи испанский дублон и вступай в команду искателей приключений. У нас в восемнадцатом веке всегда найдётся место для смышлёного и заводного пирата.

Я поймал дублон и ответил:

– Ах, если бы я только мог… Я почти согласен. Но у меня дети. И им нужен завтрак.

– Ну так умри же! По доске – шагом марш!

Я пододвинулся к краю доски. Подо мной кругами плавали акулы. И пираньи.

…и здесь я впервые прервал отца.

– Стоп-стоп, – сказал я. – Пираньи – пресноводные рыбы. Откуда им взяться в море?

– Ты прав, – ответил папа. – Пираньи появились позже. Точно. Так вот…

Я ДОШЁЛ ДО КРАЯ ДОСКИ и приготовился к неминуемой смерти, как вдруг на плечи мне шлёпнулась верёвочная лестница, и низкий голос прогрохотал: «ХВАТАЙ ЛЕСТНИЦУ! БЫСТРО!»

Других приглашений мне не требовалось. Я вцепился в лестницу обеими руками и полез вверх – но молоко, к счастью, не выпало и осталось в кармане. Завидев это, пираты разразились проклятьями и принялись разряжать в меня пистолеты, но ни проклятья, ни пистолеты не причинили мне вреда, и я вскоре добрался до верха.

Мне ещё не приходилось бывать в корзине воздушного шара. И она показалась мне очень уютной.

– Надеюсь, ты не против, что я лезу со своей помощью. Мне показалось, у тебя внизу проблемы, – сказал воздухоплаватель.

– Да ведь ты же… ты же… СТЕГОЗАВР!

– Я изобретатель. Ты оценил эту штуку, в которой мы находимся? Я называю её Пассажирским Шаровидным Летатором профессора Стего.

– А я – просто воздушным шаром.

– Пассажирский Шаровидный Летатор профессора Стего – это авторское название. А мы примерно на сто пятьдесят миллионов лет в будущем.

– По правде сказать, – заметил я, – мы примерно на триста лет в прошлом.

– Тебе нравятся эти Жестковолосые Бело-Мокрые Хрустяторы? – спросил профессор Стего.

– Кокосы? – предположил я.

– Моё название появилось раньше! – заявил профессор.

Он вытащил из корзинки кокос и схрумкал его с кожурой и всем прочим, как мы съели бы поджаренный тост.

А потом показал свою машину времени. Он ею очень гордился. Аппарат представлял собой большой картонный ящик. С каждого бока к нему крепилась галька и какие-то цветные камни.

Ещё там имелась большая красная кнопка. Я уставился на камни.

– Ого, – удивился я. – Это же алмазы. И сапфиры. И рубины.

– Вообще-то я называю их Особые Прозрачно-Твёрдые Блестяторы, Особые Сине-Твёрдые Блестяторы и… как же это…

– Особые Красно-Твёрдые Блестяторы? – предположил я.

– Вот-вот, – подтвердил профессор. – Эти названия возникли при изобретении Совершающего Значительные Скачки Временно́го Передвигатора, сто пятьдесят миллионов лет назад.

– Что ж, – сказал я на это, – должен признать, мне чрезвычайно повезло, что ты появился в самый нужный момент, чтобы меня спасти. Я слегка потерялся во времени и пространстве, а теперь мне пора домой: моим детям нужно молоко для завтрака.

Я показал ему пакет.

– Это молоко. Хотя ты, наверное, сто пятьдесят миллионов лет назад назвал его Мокро-Белым Выпиватором.

– Динозавры – рептилии, – строго заметил профессор Стего. – Мы не ходим за молоком.

– А за хлопьями на завтрак вы ходите?

– Ещё бы! Динозавры просто ОБОЖАЮТ хлопья на завтрак. Особенно с орешками.

– Но с чем же вы их едите?

– В основном с апельсиновым соком. Или просто всухомятку. Но я обязательно напишу об этом в своей книге. Как-нибудь так: «В далёком-предалёком будущем появятся маленькие млекопитающие, которые едят на завтрак хлопья с молоком». Вот увидишь, я напишу превосходную книгу – когда вернусь из будущего в настоящее.

– Вообще-то, – заметил я, – раз здесь пираты, то мы сейчас определённо в прошлом.

– Это будущее! В нём динозавры улетели к звёздам, оставив Землю млекопитающим.

– Интересно, куда же вы все улетели?

– К звёздам, – повторил он. – Вот куда мы делись.

– Хорошо же, – сменил я тему. – Так ты готов доставить меня домой?

– Как тебе сказать… – ответил он. – И да, и нет.

– Что это значит?!

– Это значит – да, мне бы ужасно хотелось доставить тебя домой. Но при этом – нет, я не могу это сделать. Совсем уж начистоту, я сомневаюсь, что смогу попасть даже к себе домой. Мой Временно́й Передвигатор – с норовом. Похоже, мне нужен Особый Зелёно-Твёрдый Блестятор. Я жму, жму кнопку, и ничего не происходит.

– Кнопку?! Ты, наверно, хотел сказать «Большой красно-плоский нажиматор»?

– Ничего подобного. Это кнопка. Я назвал её в честь моей любимой тёти Кноппелии.

– А можно я её нажму?

– Если хочешь – пожалуйста.

Я нажал кнопку. Солнце ярко вспыхнуло, небосклон начал мигать, стремительно меняя день и ночь, а наш воздушный шар стал трястись, крениться и раздуваться, как рассердившаяся птица.

Я изо всех сил вцепился в канаты.

Но молоко, к счастью, так и оставалось в моей правой руке. Когда нас перестало волочить по небу, стояла ночь, и, по утверждению профессора Стего, мы отскочили в прошлое не более чем на тысячу лет.

Луна была почти полной.

– Я ещё дальше от своих детей, чем прежде, – огорчился я.

– Но зато ты с молоком, – утешил меня профессор. – Пока есть молоко, есть надежда. Кстати, взгляни-ка вниз: под нами просто идеальная площадка, чтобы учёные-времяходцы могли приземлить свой Пассажирский Шаровидный Летатор.

Мы приземлились и выбрались из шара. Площадка, на которой мы очутились, была вырублена в джунглях. По краям её виднелись зажжённые факелы. На самой площадке стояли люди с очень чёрными волосами и с очень острыми каменными ножами в руках.

– Это ведь площадка для приземления воздушных шаров, верно? – спросил я у людей.

– Не совсем, – ответил какой-то толстяк. – Это наше святилище. В прошлом году у нас оказался очень плохой урожай, и мы как раз молились богам, чтобы те послали нам жертву – в знак того, что больше на нас не сердятся. И тут с неба в этой штуке спустился ты со своим чудовищем.

– Кстати, большое спасибо, – встрял худой человечек. – Если бы никакого знамения не последовало, в жертву должны были принести меня. Премного благодарен.

– Так что сейчас мы принесём в жертву тебя и твоё чудовище.

– Но мои дети ждут к завтраку вот это.

С этими словами я достал из кармана молоко.

– Почему они все бухнулись на колени? – шепнул мне профессор Стего. – Это обычное поведение безволосых млекопитающих? Мне надо извлечь парочку Жестковолосых Бело-Мокрых Хрустяторов и поглядеть, что получится…

– Кокосы! – прошипел я. – Они называются кокосы!

– Что у тебя в руке? – спросил толстяк.

– Молоко, – ответил я.

– Молоко! – завопили все вокруг и распростёрлись на земле.

– У нас есть пророчество, – изрёк толстяк. – Оно гласит: когда человек и чудовище с шипами на спине спустятся с неба в округлой летающей штуковине…

– Пассажирском Шаровидном Летаторе, – снова встрял худой человечек.

– Вот именно. Что-то в этом роде. Так вот, нам было сказано, что, когда это случится, если у человека окажется при себе молоко, мы должны не приносить их в жертву, а отвести к вулкану и вручить в дар зелёную драгоценность – ОКО ПЛЮКА.

– Плюка?

– Так называют бога людей с короткими дурацкими именами.

– Надо же, какое конкретное пророчество…

– В прошлую среду, – торжественно провозгласил толстяк, – жрец Плюка был разбужен гласом, шепчущим с неба. Но когда он вышел посмотреть, то никого не увидел. А поскольку спал он на крыше храма, это не мог быть не кто иной, кроме как Плюк или один из его ангелических посланников.

Мы начали спускаться вниз в джунгли. Профессор Стего держал зубами канат, привязанный к воздушному шару, и он плыл над нами.

Через полчаса мы добрались до вулкана.

Вулкан оказался, прямо сказать, не очень большим. Из его жерла выходили клубы дыма.

На склоне вулкана мы увидели вырезанное изображение огромной свирепой физиономии с единственным глазом посреди лба. В роли этого глаза выступал самый большой изумруд, который мне когда-либо встречался.

– Особый Зелёно-Твёрдый Блестятор! – промычал профессор Стего, не выпуская каната изо рта.

Толстяк стал карабкаться по склону вулкана.

– Это здорово, что Плюк самолично велел отдать вам ОКО ПЛЮКА, – проговорил худой человечек, чуть не принесённый в жертву. – Потому что вообще-то ещё раньше было другое пророчество: если ОКО ПЛЮКА покинет своё место, сам великий Плюк проснётся, чтобы нести смерть и разрушения.

– Вот и готово, – сказал вернувшийся толстяк.

И протянул нам изумруд.

Профессор Стего мигом забрался по верёвочной лестнице в корзину и стал приделывать его к машине времени…

– Стоп-стоп. Профессор Стего – он же стегозавр?

– Ну да.

– Так как же он мог просто взобраться по верёвочной лестнице?

– Он действительно был огромным стегозавром, – принялся объяснять мой отец, – но очень подвижным. Знаешь, толстяки порой бывают прекрасными танцорами.

– А пони в этой истории будут? – спросила сестрёнка. – Я хочу, чтобы в ней были пони.

Я СТОЯЛ, СЖИМАЯ верёвочную лестницу, как вдруг земля содрогнулась и маленький вулкан начал выплёвывать дым и лаву.

– Плюк рассердился! – закричал худой человечек. – Он требует свой глаз обратно.

Поднялся страшный ветер, воздушный шар взвился вверх и дёрнул меня в воздух, высоко над извергающейся лавой.

Но молоко, к несчастью, выпало из моего кармана! Я недостаточно крепко его прижал. Пакет приземлился прямо на верхушку Плюковой головы.

Профессор Стего хвостом втянул лестницу в корзину.

– У меня молоко выпало! – крикнул я.

– Это плохо, – согласился он.

– Но я знаю, где оно! Прямо на Плюковой голове, на склоне вулкана.

– Господи Плюке! – воскликнул вдруг профессор. – А это ещё что такое?

Ещё один воздушный шар – точь-в-точь такой же, как наш, – возник над вулканом прямо на наших глазах. Какой-то человек ринулся вниз из корзины по верёвочной лестнице, вставил в глаз Плюку огромный изумруд, подхватил со лба бога пакет молока и быстро вскарабкался обратно в корзину. После чего шар исчез.

Маленький вулкан перестал извергаться так внезапно, будто его выключили.

– Довольно неожиданно, не правда ли? – заметил профессор.

– Да уж… – мрачно согласился я.

Меня захлёстывали тоска и отчаяние.

– Этот человек в воздушном шаре похитил моё молоко. Мы запутались в прошлом, между пиратами, вулканами и джунглями. Я никогда не вернусь домой. Мои дети никогда не позавтракают. Мы обречены вечно скитаться в пыльном прошлом на этом шаре с горячим воздухом!

– Это не шар! – возразил профессор. – Это Пассажирский Шаровидный Летатор. Что за глупости ты несёшь. Нам поможет вот это.

Он как раз приделал изумруд к ящику (использовав для этого в основном нитки, а также липкую ленту) и нажал красную кнопку.

– Куда мы летим? – спросил я.

Солнце мелькало по небу, ночи сменяли дни как во включённой на максимальную скорость мигалке.

– В далёкое будущее! – крикнул профессор Стего.

Машина остановилась.

Мы висели в воздухе над зелёной равниной. Посреди её виднелся почти незаметный серый холмик.

– Ага, – сказал профессор Стего. – Вулкан давно потух. Но взгляни-ка!

На склоне потухшего вулкана виднелся лик бога Плюка, хоть и сильно пострадавший от времени и непогоды. Но в глазнице его единственного глаза по-прежнему сверкал огромный зелёный изумруд – точная копия того камня, что мы приделали к машине времени.

– Отлично, – сказал профессор, – достань-ка мне этот Особый Зелёно-Твёрдый Блестятор.

Я перемахнул через борт корзины, спустился по лестнице и выковырял изумруд из глазницы.

Подо мной, на равнине, стояло несколько ярких разноцветных пони. Когда я подхватил изумруд, один из них закричал:

– Ты, должно быть, тот самый Человек, Лишившийся Молока! Мы знаем о тебе из наших сказаний.

– Слушай, раз ты розовый пони – зачем тебе бледно-голубая звезда на боку? – спросил я.

– Знаю, знаю… – печально ответил пони. – Что делать… в то время все так носили… А сейчас выглядит ужасно старомодно!

– Поторапливайся! – закричал профессор Стего, высунувшись из корзины. – Вулкан может проснуться в любую минуту!

Вулкан издал глухой звук, похожий на отрыжку. Его верхушка провалилась внутрь.

– Мы так и знали, – сказал зелёный пони с блестящей гривой.

– Что, ещё одно пророчество? – поинтересовался я.

– Нет. Мы просто очень умные.

Все пони дружно закивали. Они действительно были очень умные.

– …Ой, как хорошо, что появились пони, – сказала сестрёнка.

Я ЗАБРАЛСЯ ОБРАТНО В КОРЗИНУ. Профессор Стего извлёк из машины времени первый изумруд и вставил на его место тот, который я только что раздобыл на измождённом непогодой лице Будущего Плюка.

– Что бы ты ни делал, – предупредил меня профессор, – ни в коем случае не дай этим двум камням соприкоснуться.

– Это почему же?

– Потому что, согласно моим расчётам, при соприкосновении одного и того же объекта из разных временны́х слоёв с самим собой возможны два варианта развития событий. Первый вариант – вселенная прекратит своё существование. Второй вариант – три забавных гнома пустятся в пляс с цветочными горшками на головах.

– Надо же, какая поразительная точность прогноза!

– Что поделать. Это наука. Но конец вселенной более вероятен.

– Ещё бы!

– Но ты отчего-то кажешься грустным?

– Мне и правда грустно. Это всё из-за молока. Мои дети останутся без завтрака.

– Ну конечно! – воскликнул профессор. – Молоко!

И с этими словами он с размаху нажал красную кнопку своим шипастым хвостом.

Раздался ВЖИК, раздался ХЛЮП, раздался ЧПОК – и мы понеслись через космическую пустоту.

Затем стало темно.

Очень темно.

– Ой, – сказал профессор.

– Кажется, немного промазали. Примерно на неделю. Ну-ка постой…

Он перегнулся через борт корзины.

– Эй, извините! Там, внизу! Есть кто-нибудь?

– Только я, – ответил нам чрезвычайно удивлённый голос. – Жрец Плюка. А кто это там в небе? Птица? Голос у тебя не очень похож на птичий…

– Я не птица! Я чудесный, но таинственный глас, возвещающий тебе великое пророчество. Такое великое, что… ну, короче, очень великое. Внимай же! Когда огромный и симпатичный индивидуум с шипами на спине…

– Чудовище, – напомнил я. – В пророчестве говорилось «чудовище».

– …в сопровождении худощавого человека взъерошенного вида… – продолжал профессор.

– …это несущественная подробность.

– …спустятся с неба в Пассажирском Шаровидном Летаторе, вам отнюдь не следует приносить их в жертву. А вместо этого вам надо сопроводить их к вулкану и отдать им око Плюка. У человека будет при себе молоко.

– Это всё? – спросил голос.

– Да.

– А про урожай ничего нет?

– Боюсь, что нет.

– Ну ладно. В любом случае спасибо тебе, чудесный, но таинственный глас с неба.

Я нажал красную кнопку.

Дневной свет. Прямо под нами происходило знакомое извержение.

– Быстро, – закричал я. – Давай сюда изумруд!

Сквозь дым и пламя я видел, как перед нами проносится по ветру другой шар. В нём я заметил себя, стоящего с разинутым ртом рядом с профессором Стего. Вид у меня был довольно жалкий.

Профессор Стего – мой профессор Стего – передал мне изумруд.

Я ринулся вниз по верёвочной лестнице и поместил камень обратно в глазницу статуи.

Потом, когда вулкан прекратил извергаться, огляделся в поисках молока. Я помнил, что оно упало куда-то на голову Плюка. Как бы не разлилось!

Но молоко, к счастью, угодило в кучку вулканического пепла и не пострадало. Я схватил пакет, обтёр и взобрался по лестнице. Профессор Стего нажал кнопку.

Небо потемнело.

Под нами проплывали грозные замки и угрюмые башни. Мрачноватое место… По небу проносились сонмы летучих мышей, заслоняя ущербный месяц.

– Не нравится мне здесь, – сказал я профессору.

– Не понимаю, что тебе здесь не нравится, – отозвался он. – Взойдёт солнце – и здесь станет чудесно.

Раздался громкий СВИСТ, и там, где только что кружили летучие мыши, теперь стояло несколько чрезвычайно бледных людей. Впереди всех выступал совершенно лысый мужчина. У него и у всех остальных были чрезвычайно острые зубы.

– Мы фампиры! – закричали они. – А это у фас што? И сами фы чьих будете? Отфечать, а не то мы фас анатомирофать!

– Я – профессор Стего, – гаркнул учёный-стегозавр. – А это – мой ассистент. Мы выполняем важное задание. Я пытаюсь вернуться в настоящее. А он – попасть домой в будущее, чтобы накормить детей завтраком.

При слове «завтрак» все вампиры пришли в неистовство.

– Зафтрак! Мы сегодня ещё не зафтрак! Обытшно мы иметь на зафтрак опарыш под апельсиновый сок. Да, да! Апельсиновый сок придавать им жифость. Жифые жирные спагетти, зело борзо! Но если мы не найти опарыш, мы кушать помошник. Или зажарить профессор.

Один «фампир» вытащил вилку и окинул меня сверху донизу голодным взглядом. А лысый пучеглазый предводитель, больше всех остальных похожий на крысу, спросил:

– А это што за короб?

– Это моё лучшее изобретение, – с гордостью принялся объяснять профессор, но я его прервал:

– Это корзина для сандвичей.

– Для сандфитшей?

– Ну да, сандвичей, – сказал я как можно твёрже.

– А нам так сдаётся, што это машина фремени, – возразил предводитель с ядовитой улыбкой. – И ешо нам так сдаётся, что с этой штукенцией мы можем захафать весь мир!

– Да нет же, сандвичи!

– А што если нажать эту фот кнопку, э? – вступила в разговор дама-вампиресса. Длинные чёрные волосы закрывали её лицо почти целиком, так что наружу выглядывал только один недоверчивый глаз. С этими словами она нажала на кнопку. И мы все дружно перенеслись на шесть часов вперёд.

– Ну?! – воскликнул профессор Стего. – Видишь? Этому прекрасному месту просто не хватало солнечного света.

– Шта??! – взвизгнул главный вампир. И растёкся облаком жирного чёрного дыма. Его спутники последовали за ним.

– А ведь и правда неплохое местечко, – заметил я. – Солнце всё меняет.

Профессор поколдовал над драгоценными камнями, ниточками и кнопками. Потом повернулся ко мне:

– Ну вот, теперь машина времени настроена как положено. Ещё одно нажатие кнопки – и ты увидишь своё время, место и завтрак!

Но прежде чем кончик его хвоста пришёл в соприкосновение с кнопкой, раздался голос:

– Я ПОТОМ ВСЁ ОБЪЯСНЮ. НА КОНУ СУДЬБЫ МИРА.

Рука схватила молоко, которое я берёг так долго, и потянула к себе. Я только успел заметить, что она принадлежала какому-то благообразному господину. Но тут пространственная дыра, через которую она проникла, схлопнулась, – и всё исчезло.

– МОЁ МОЛОКО! – завопил я.

– Он же сказал, что объяснит всё потом, – напомнил профессор. – Я склонен ему верить.

Меж тем пространственная дыра снова открылась. Голос крикнул: «ЛОВИ!», и в меня ракетой полетел пакет.

Но, к счастью, молоко угодило мне прямо в живот – я непроизвольно прикрыл его руками и поймал при этом пакет.

– Ну вот, – сказал профессор. – Теперь снова всё нормально.

– Но он же сказал, что объяснит всё потом, – напомнил я. – А это какое-то слишком краткое объяснение.

– Это ещё «потом», – возразил Стего. – Ещё только «сейчас». А «потом» – это «потом».

Он снова принялся переставлять камушки и верёвочки на крышке машины времени.

– Итак, – сказал он наконец, – координаты расчётной точки введены. А теперь – стартуем навстречу твоему завтраку!

– …Ты хочешь сказать, что за окном нашего дома висит воздушный шар со стегозавром в корзине? – спросил я отца.

– Вовсе нет, – ответил он. – Сейчас вы всё поймёте.

– А я думаю, кто-то из тех вампиров втайне очень страдал, – мечтательно добавила сестрёнка. – Он был прекрасен, одинок, и никто его не понимал.

– Нет, – отрезал мой отец. – Таких там не было.

– НЕ УГОДНО ЛИ НАЖАТЬ НА КНОПКУ? – осведомился профессор Стего.

Я нажал красную кнопку. В ушах у меня раздался шум времени, и вот я обнаружил, что наша корзина проплывает над перекрёстком Маршалл-Роуд и Флетчер-Лейн. Я разглядел внизу наш дом. Разглядел велосипеды на заднем дворе. Разглядел кроличью клетку.

– Приехали! – закричал я. И похлопал профессора Стего по пластинам на хребте.

– Ну что ж, – отозвался он. – Было очень приятно с тобой путешествова-а-а-А-А-А…

Он не закончил фразы, потому что в этот момент послышался уже знакомый мне тумм… тумм… и, прежде чем я успел нажать красную кнопку, мы вместе с воздушным шаром и всем прочим оказались втянуты на огромную металлическую палубу летающей тарелки, на которой толпились зеленоватые ребята, сочившиеся каплями и хмуро смотревшие на нас во все глаза. Которых у них вообще-то было в избытке.

– Ага! – закричали сразу несколько липких зеленоватых ребят. – Думал, удрал от нас?! Как бы не так! Ну, теперь отписывай нам свою планету, чтобы мы могли ею заняться. Для начала мы выдернем все деревья и поставим на их место пластмассовых фламинго из задних дворов.

– Зачем?!

– Нам нравятся пластмассовые фламинго. Мы считаем, что это самые изысканные и утончённые произведения искусства, которые Земля когда-либо производила. И чистить их легче, чем деревья.

– А ещё мы заменим облака на ароматические свечки.

– Они нам тоже нравятся, – пояснил липкий зеленоватый тип, ни дать ни взять комок соплей.

– А ещё нам расписные тарелочки нравятся! – сказал кто-то ещё. – Мы поместим расписную тарелочку там, где сейчас торчит луна.

– Реально большую тарелочку. С изображениями самых красивых мест Земли.

– А потом заменим все красивые места Земли на расписные тарелочки с изображениями красивых мест. Ну вот, скажем, вместо Эйфелевой башни будет возвышаться огромная тарелка с изображением Эйфелевой башни. А вместо Австралии мы разместим такую по-настоящему серьёзную тарелищу с рисунком Австралии.

– И заменим все ваши горы на вышитые подушечки, – восторженно пискнул самый маленький из них, весь в каплях.

– Мы кое-чему научились со времени нашей последней встречи, – заявили капельники, прилипшие к стене. – Оборотись, и ты увидишь, что дверь, через которую ты в прошлый раз убежал от нас в пространственно-временно́й континуум, теперь надёжно закрыта.