Текст книги "Интермир. Серебряная греза"

Глава третья

Старик, он…

Вот представьте себе, что у вашей школьной директрисы и самого строгого из всех ваших дедушек родился ребенок. Причем его угораздило появиться на свет в самый последний день летних каникул. И как только вы в очередной раз пытаетесь слямзить печенье из банки, этот милый ребеночек тут как тут – и смотрит на вас с укоризной. Представили? Ну так вот Старик – он точно такой же. Он как будто только для того и существует, чтобы напоминать обо всех ваших прошлых и будущих каверзах, неудачах и промахах.

По крайней мере, ощущение именно такое. Особенно когда ты провалил задание.

Как мы. Затаив дыхание, мы стояли в его кабинете, а он по очереди нас оглядывал. Даже новенькая девушка притихла.

– По-моему, нет нужды еще раз говорить, насколько важным было ваше задание и как бездарно вы его профукали.

Старик осуждающе буравил нас бионическим глазом. Никто не знал, из чего он сделан (одни говорили, это изобретение бинариев, другие – мол, обычный протез, оволшебствленный магами), но все сходились на том, что глаз этот видит нас насквозь.

Подобные просвечивания страшно меня нервируют еще и потому, что Старик – самая точная моя копия из всех обитателей Базы (включая Джей/О). Он – это я, но только на десятилетия постаревший, прошедший через войны, перенесший немало личных трагедий и парочку восстановительных операций. Этакая воплощенная совесть, которой все про тебя известно, потому что он – это, в общем-то, ты.

Кроме того, в черепушке его хранится такой объем информации, какой не вместила бы память всей прорвы компьютеров с тысячи планет.

– Я отправил вас на Землю F∆986 с особым заданием, однако и часу не прошло, как вы возвращаетесь с пустыми руками, да еще и с никому не известной гостьей.

Я открыл рот, непонятно зачем. Имени девушки я не знал и представить ее не мог.

К счастью, меня избавили от хлопот.

– Акасия Джонс, – безо всякого стеснения представилась девушка, но, слава богу, не полезла пожимать Старику руку. И тотчас выпалила: – Только не вздумайте!

Она смотрела на меня, поэтому, надеюсь, вопрос мой прозвучал не слишком идиотски:

– Чего не вздумать?

– Называть меня Кейси. – Впрочем, перед Стариком ее бравада слегка угасла. Уж он-то осадит кого угодно, и его сдержанно насмешливый взгляд заставил ее добавить: – Э‑э‑э, сэр. Пожалуйста.

В самой язвительной своей манере (по крайней мере, на мой слух) Старик заверил, что никогда себе этого не позволит, и перестал ее замечать, слушая наш доклад. Он не шевелился и даже почти не дышал, но взгляд его становился все тяжелее.

По окончании нашего рапорта повисло молчание, и нам хватило ума его не нарушить. Хватило почти всем.

– Извините, сэр, но в любом случае все так бы и обернулось.

– Я был бы признателен, юная леди, если бы вы держали рот на замке и укоротили свой нос. – Старик испепелил взглядом нашего «зайца», и девица чуть сникла.

– Я прошу прощения, сэр, но…

Старик не шелохнулся и даже не повысил голос, но создалось полное впечатление, что в его тесном кабинете взорвалась бомба. Краем глаза я видел, как соратники мои пригнулись, пытаясь укрыться от осколков.

– За что вас простить, мисс Акасия только-попробуйте-назвать-меня-Кейси-и-узнаете-почем-фунт-лиха Джонс?

Под взглядом Старика Акасия маленько напряглась и вздохнула. Я думал, сейчас она разразится речью, но девушка молчала. Только разглядывала Старика, явно сдерживаясь.

– Путник, веди отряд в душ и столовую, – через секунду сказал Старик. Казалось, ему все надоело. Он зашуршал бумагами на столе, притворяясь, будто не замечает, как мы помялись и, переглянувшись, двинулись к выходу. Вместе с Акасией.

Далеко она не ушла.

– Вы не член отряда, мисс Джонс. Сядьте.

Я успел заметить удивление и тревогу на лице девушки, когда она шагнула к стулу. Потом Джаи, выходивший последним, закрыл дверь.

– Видали? – прошептал Джей/О, когда мы благополучно выбрались в коридор. – Она перечила. И одолела его.

– Боюсь, такую оценку событий следует признать несколько преувеличенной, – пробормотал Джаи. – Хотя, вне всяких сомнений, факт беспрецедентный.

– И странный, – добавил Йозеф.

– Да, – кивнул Джаи. – Чрезвычайно странный.

Душ и еда после задания – невыразимый кайф. По возвращении из Промежутка чувствуешь себя каким-то чумазым – будто облепленным всем, что видел, слышал, осязал и обонял. Ну, словно в детском саду после урока рисования покатался в мусорном ведре. Кроме того, прыжки по измерениям всегда озадачивают желудок, поэтому в путешествие лучше отправляться натощак. В общем, ничто не сравнится с горячим душем и горячей едой, если вдобавок она приправлена поздравлениями с успешно выполненной работой.

Правда, нынче гарнир этот был не про нас. Однако душ и еда по-прежнему были великолепны, а наш столик привлекал всеобщее внимание, поскольку все уже знали, что мы кого-то с собой привезли.

Кого-то чужого.

Впервые на Базе появилась совершенно новая личность – не рыжая и с именем, не похожим на мое. Но это еще полбеды. Вся моя команда (пропади она пропадом!) величала новенькую моей подружкой, и я стал скандальной знаменитостью.

Нет, дело не в том, что в Промежутке романы запрещены. Их просто не заводят. Спросите, почему?

Потому что это нелепо.

Да, мы все с разных планет, из разных измерений и реальностей. Но мы настолько схожи, что любой роман уподобился бы шашням с кузиной. С кем-то, кого ты знаешь сто лет. С кем вы просто на одно лицо, и потому невозможно притворяться, будто вы не родственники.

И потом, у нас чересчур много дел. Вечно надо куда-то лететь, спасать миры, вербовать очередных кузенов и кузин. Может, кто-нибудь и не прочь завести интрижку, да всё некогда.

Однако эта новая девушка…

– Она и вправду не одна из нас? – в несчетный раз спросил кто-то, перебив чей-то вопрос о том, откуда она взялась. Вопросы летели, как лазерные лучи, огненные стрелы и плазменные стручки – и, как ни печально, почти все в меня.

– Зачем ты ее привез?

– Где ты ее нашел?

– Сколько ей лет?

– Откуда она?

Нескончаемые вопросы, и только на один у меня имелся ответ.

– Она вправду подружка Джои?

– Нет! – наконец рявкнул я, перекрывая хор вопросов. Возникла секундная передышка, и я успел добавить: – Она не моя подружка. Я с ней даже не знаком.

– Пока что, – нагло вставила Джо, и ответом ей стал всеобщий хохот, способный не то что мертвого поднять, а разбудить бинария, если бы те вообще умели спать. Щеки мои зарделись, точно у белки, объевшейся халапеньо. Я вгрызся в обогащенный витаминами белковый кекс, словно это был настоящий десерт.

Моя команда слишком уж веселилась.

Вопросы не иссякали: «Нельзя ли ее повидать?», «Надолго она к нам?», «Чего ей здесь понадобилось?». Почти на все это ответа у нас не было. Лишь в двух-трех случаях мы знали, что сказать, и я предоставил отвечать своим соратникам, а сам, приканчивая «десерт», вмешивался, лишь когда мое имя (которое, кстати, так и осталось «Джои») склоняли со словом «подружка». Время только-только перевалило за полдень, но я чувствовал, что не прочь вздремнуть. День выдался хлопотный: с утра на ногах, мотался по миру с двумя солнцами.

По дороге в казарму выяснилось, что вовсе не вся База сгрудилась у нашего столика. В коридорах тоже слонялся народ с вопросами, и я, несколько раз ответив «Не знаю» и «Она не моя подружка», стал сначала выглядывать из-за угла, прежде чем продолжить путь.

В голове наяривала музыкальная тема из фильма «Миссия невыполнима».

Дорога до каюты получилась в два раза дольше обычного, но зато я избежал очередных вопросов.

На пороге меня встретил Тони, менявший цвет от встревоженного красного до бежевого, означавшего замешательство. Мой приятель мутныш – если кто не знает, это аббревиатура МТНФЖ («многомерная, точно не установленная форма жизни»), – почти все время болтался в Промежутке, но изредка все-таки наведывался ко мне на Базу. В первые несколько раз он до смерти перепугал местных обитателей и его чуть не угрохали; после этого мутныш стал появляться прямо у меня в каюте и на люди показываться только со мной.

– Что случилось, Тони? – устало спросил я. Меня клонило в сон. – Тимми опять свалился в колодец?

– Ты назвал его «Тони»? Как мило. А кто такой Тимми?

Я даже не обернулся. Тони стал металлическим, и в нем я увидел свое искривленное отражение и Акасию Джонс, которая с книгой на коленях сидела в моем кресле.

Я вздохнул. Неужели этот день никогда не закончится?

Отступление

Из дневника Акасии

Нет, в том, что я такая, есть свои преимущества.

Конечно, на Землю F∆986 я поспела очень вовремя. Ладно, сознаюсь: мне нравится выходить на сцену эффектно. Пусть мой брат говорит что угодно, но что плохого в том, чтобы изредка чуть-чуть поактерствовать? И потом, спасенные от неминуемой гибели проникаются к тебе доверием. Ну, как правило. А вот Джозеф Харкер оказался твердым орешком.

Как я понимаю, ему пришлось несладко. Я досконально изучила его дело: свое обучение в Интермире он начал скверно – его наставник погиб. В досье эту историю постарались замять, но я умею читать между строк. Первый раз он Шагнул случайно, как это часто бывает. К несчастью, бинарии и маги, как раз устроившие стычку в соседнем мире, заметили его, когда он продирался сквозь измерения. Возможно, Путники и не в силах остановить войну, но мало-мальскую пользу все же приносят, так что эти злодеи хватают их всякий раз, как подвернется случай.

В досье имеется сноска: такого потенциала, как у Харкера, среди Путников давно не встречалось. Видимо, кто-то известил Интермир, и за Харкером послали старшего офицера Джея. Тот провел Джозефа через Промежуток немного поближе к Базе, но тут начались проблемы. На этом месте составитель досье начинает мутить воду. Но я предполагаю, что маги сцапали новичка и Джею пришлось его выручать. Он был отличным офицером, и гибель его стала ударом для многих его соратников. Беру обратно свои слова о том, что Джозефу Харкеру пришлось несладко, – пожалуй, это чересчур мягко сказано. Но открыто посочувствовать не могу. Даже намекнуть, что на него есть досье, не говоря уже о том, что я его читала…

Учился он как оголтелый – наверное, хотел себя показать. В общем-то, я его понимаю, сама вгрызалась в науку изо всех сил, как только подросла для первого путешествия. Но в плен к бинариям я не попадала, а вот команду Джозефа захватили маги их ХЕКСа.

Об этом сохранилось много материалов. То ли агент поработал, то ли кого-то удачно допросили. Агентурные донесения надежнее свидетельских показаний, но в досье ничего не сказано о заброске нашего агента.

И вот еще что. Насколько я знаю (а знаю я немало, уж поверьте), Харкер – единственный за всю историю Путник, которого вышибли из Интермира. Отправили восвояси, потому что он один вернулся на Базу с рассказом о том, как его команда попала в плен. Рисковать в Интермире не любят, и если ты заронил хоть кроху подозрений, пиши пропало. Что ни говори, это очень странно: вся команда угодила в ловушку, а он вырвался.

Хотя Джозеф-то, конечно, не виноват. Его спас этот кроха мутныш, и я не сомневаюсь, что благодаря ему же к Джозефу потом вернулась память. Не знаю в точности, как именно Интермир промывает мозги, но результаты видела. Чистый лист. С Джозефом иначе. Ему полностью стерли память об Интермире, но дружок мутныш его разыскал. И тогда он вспомнил, что умеет Шагать, и единолично вызволил свою команду из лап ХЕКСа. Меня проняло, когда я об этом читала, ей-богу.

И еще этот мутныш… Даже захотелось с ним подружиться. Поди знай, вдруг пригодится? В досье о нем мало что сказано, да и вообще о многомерных формах жизни известно немного. Они опасны, но у нас других забот хватает. Почему, кстати, я тут и оказалась.

Итак, я прочла досье Джо Харкера от корки до корки – не считая того, что засекречено. Кстати, меня слегка разозлило, что там есть секретная часть. Пусть я молода для агента, но у меня высший допуск, а парень не числится среди руководства. Кроме того, я сама вызвалась на это задание, и хорошо бы знать, чего ожидать. Выходит, мы оба плывем вслепую, только я не собираюсь его об этом извещать. М-да… Буду притворяться, что ничего не знаю о его прошлом (хотя я знаю) и все знаю о его будущем (хотя ни фига не знаю). В общем, плывем в шторм.

Джозеф Харкер, аномалия Интермира. Должна признать: хоть он и занудливый салага, но вроде как мне нравится.

Глава четвертая

В такой ситуации нелегко решить, какой вопрос покажется менее глупым. Традиционный вариант «Как ты сюда попала?» скорее всего ее рассмешит, а в ответ на столь же банальную версию «Что ты здесь делаешь?» она, судя по опыту, выдаст остроту, и я буду выглядеть полным придурком. Потому я решил застать ее врасплох. Не отдавать ей преимущество глупым вопросом, но уличить в невежестве и, если повезет, набрать очки.

– Скажи, ты что-нибудь слышала про Лэсси?

Ох, не зря сложили столько поговорок о благих намерениях…

– Да. В середине двадцатого века был такой сериал о колли.

Наберешь тут очки. Сам-то я лишь краем уха слышал о шоу про умную собаку.

– Хм. Похоже, ты разбираешься в телепередачах.

Акасия усмехнулась и дернула плечиком.

– Да. – В тоне ее слышалось невысказанное «само собой». – Через Ω76 это телешоу транслировали на Земли KΩ35².

– А-а… Ну да, конечно, – промямлил я. – Просто я…

– А 18‑й, естественно, передавал на T∆12, и некоторые выпуски шли не в записи, а…

– Просто меня окружают ребята, которые не знают о моем мире вообще ничего. А иногда…

– Хочется с кем-нибудь поговорить о том, что тебе дорого.

Она будто знала, что так оно и есть. Словно прочла это в моих мыслях. Или в дневнике, куда пару месяцев назад я записал именно эту фразу.

А сейчас этот дневник лежал у нее на коленях.

Акасия перехватила мой взгляд, однако даже не попыталась спрятать тетрадку. Она ждала моего отклика, но меня хватило только на реплику прокурорским тоном:

– Ты читала мои записи!

Акасия усмехнулась, правда, уже не так самоуверенно:

– Ты, часом, не псих?

– Нет. – Я надеялся, что сумею удержать румянец, пожаром подбиравшийся к щекам. – Это не обычный дневник. Здесь от всех требуют регистрировать свои действия и ощущения.

– Знаю. – Акасия сдержала облегченный вздох. – Потому и сообразила, что ты не чокнутый.

К своему удивлению, я обрадовался, что из психов переведен в рохли.

– Откуда ты столько всего знаешь?

Она засмеялась, встала и, захлопнув дневник, бросила его в кресло. Потом сложила руки на груди и тряхнула волосами.

– Я получила отменное образование. Не говоря уже о долговременной голографической оптимизации памяти. А что у тебя? Не хочешь показать, чему тебя здесь научили?

– Не хочу, – машинально ответил я. Акасия удивленно вскинула брови, и я промямлил: – Ну, понимаешь…

– О допуске не беспокойся. Все равно я доберусь до всего, что мне хочется знать, а тебе я не опасна. Если только не дашь повода, – добавила с улыбкой, напомнившей мне разъяренную Джейкон. В такие минуты Джаи называл ее «чеширской волчицей».

– Старик разрешил тебе остаться? – уточнил я.

– Ага. Но только с постоянным сопровождающим.

– Здесь ты была одна, – сказал я и от толчка Тони качнулся вперед. О нем я совсем забыл. Я покосился через плечо – возмущенный мутныш побагровел. – Извини, Тони.

Приятель мой сменил цвет на розовый, посимпатичнее прежнего, и Акасия рассмеялась:

– Пока тебя не было, он держался между мною и дверью. – Она взяла меня под руку. – Ну, пошли на экскурсию.

Я понимал, что если покажусь с этой девицей под ручку, мне кранты. На веки вечные. В квадрате и кубе. К этому я был не готов, а потому на пороге высвободился – якобы для того, чтобы открыть дверь. И галантно склонился, пропуская даму вперед.

Акасия ответила книксеном, но лукавая усмешка ее была столь же красноречивой, как перемены окраски Тони. Мысленно взмолившись о том, чтобы мои знакомые – то есть по факту все обитатели Базы – оказались в классах или на заданиях, в сопровождении загадочной девицы и мутныша я двинулся по коридору.

– Где это мы? – Акасия огляделась, точно на прогулке в тематическом парке. Вот только разглядывать здесь было особо нечего – трубы от пола до потолка, стойки да панели.

– В коридоре. Если точнее, на двенадцатой палубе.

– Спасибо, это я поняла. Какой сектор?

Непонятно, зачем я вообще потащился на эту экскурсию, если она и так знала местоположение моей каюты и термин «сектор», которым обозначались отсеки корабля, но, похоже, затея ей нравилась. (Кстати, когда она произнесла слово «сектор», в памяти у меня что-то шевельнулось, точно полузабытый сон.)

– Просто казарма. Извини, но красивого названия не придумали.

– Пока что, – вставила Акасия. Казалось, она меня подначивает. Наверное, казарма всегда называлась казармой. А чего мудрствовать-то? Кому это надо, если она даже не разделялась на мужскую и женскую, коль скоро некоторые ее обитатели совмещали в себе оба пола или были вовсе бесполые. Говорю же, Акасия – первая настоящая девушка, а не одна из наших версий.

– С чего начнем осмотр? – спросила она.

– А что ты хочешь увидеть?

Нормального ответа я, естественно, не получил, да особо на него и не рассчитывал.

– Всё, что сочтешь нужным показать.

Я сдался. Акасия решила, что я должен быть при ней, и мне, пожалуй, не отвязаться. Хотя, в общем-то, я был не против; она интересная и загадочная, а меня слегка задело, что я не смог ответить ни на один вопрос о ней. Вероятно, в столовой я пережил пик своей популярности, однако насладиться этим не удалось.

– Ладно, – сказал я и свернул в коридор, уводивший от столовой. Сейчас там полно народу, а роль экскурсовода лучше исполнять без публики. – Вот, сразу за казармой – каптерки. Там мы переодеваемся, уходя на задания. Сейчас никого не отправляют, поэтому здесь пусто.

– Ух ты, целый ярус каптерок! – Акасия как будто старалась изобразить заинтересованность. Очень старалась.

Через холл я подвел ее к двойным дверям в раме контрольного устройства. Створки осветились, красные огоньки сканера обежали меня и перескочили на Акасию. Надо бы ее представить, сообразил я, иначе машина примет ее за опасного незнакомца.

– Джо Харкер, а со мной…

– Прошу, Джои. – Этот сногсшибательно невозмутимый голос взрослой женщины доводил до белого каления. Всего-то бестелесная фонограмма, но казалось, будто тетка ухмыляется. – Прошу, Акасия. Входите.

Двери разъехались, я взглянул на свою спутницу. Ухмылка ее была именно такой, какую я расслышал в теткином голосе. Не надеясь на прямой ответ, я все же спросил:

– Как это машина тебя распознала?

– Говорю, у меня допуск. – Акасия прошла в комнату инструктажа, и я поспешил следом.

Потом мы осмотрели приемный шлюз. Пусть Акасия самостоятельно отыскала Базу и мою каюту, но сейчас она послушно следовала за мной. Я прошел ускоренный курс по языку телодвижений и мимики и потому был на сто процентов уверен, что плана корабля она не знала. Еще я понял, что, случись у нас спарринг, она бы заставила меня попотеть. Экономность движений свидетельствовала о хорошей подготовке в каком-то боевом искусстве, а тягучая пластика завораживала, выдавая в Акасии опасного противника.

– Значит, сюда попадают новобранцы? – Опершись на перила, Акасия разглядывала пространство за куполом. Границу внешнего мира и Базы сразу не определишь – купол прозрачный, а пол приемного шлюза укрыт идеально ухоженной травой.

– Обычно сюда, если не возникает сложностей. – Чуть помолчав, я продолжил. Раз уж Старик дал ей высший допуск, значит нет смысла таиться. – Формула, которую все мы заучиваем, подобна адресу широкого назначения; она доставит на Базу в любом из миров. Потом запускаешь радар и пилоты подвозят Интермир. В критической ситуации аварийная команда телепортирует Путников прямо на Базу (как правило, в изолятор), но чаще всего сам корабль останавливается и они поднимаются на борт.

– Наверное, это впечатляет, – пробормотала Акасия и, запрокинув голову, посмотрела в небо. За куполом смеркалось.

– Да уж. – Я припомнил, как подобрали меня самого. Рядом неподвижный Джей, а я уже ничего не чувствовал. – Пошли. – Я неожиданно осип. – Хочу еще кое-что показать.

В Интермире почти во всем соблюдали военную аккуратность. Наши сады, библиотеки, спортзалы и даже игровые комнаты содержались в опрятной чистоте, за чем следили педагоги и командиры, назначенные Стариком. На Базе не увидишь граффити, мусора или жвачки, прилепленной к парте. Ни фресок, ни кустов, подстриженных под динозавров, ни статуй – никаких признаков того, что мы люди, наделенные мыслями, чувствами и воображением.

Это если не считать Стены.

Акасия шагнула в вестибюль, отделявший приемный шлюз от изолятора, и любопытство ее сменилось неподдельным изумлением.

– Что это?

– Стена. Да, название так себе. Она тут испокон веков. Мы уж не помним, кто это затеял. Здесь все, что осталось от наших павших.

Акасия осторожно коснулась одной фотографии – очередная моя версия, только с серебристыми глазами. Девушка пошла вдоль стены, стараясь ничего не пропустить. Но осмотреть всё, конечно, не могла. Там были сотни снимков, голографических и плоских. Благодарственные и прощальные записки. Посвящения, рисунки и надписи краской. А еще – сброшенная змеиная кожа (в идеальном состоянии), перышки, лоскутки, одежда, украшения, ракушки и совершенно непонятные вещицы из миров, о которых я слыхом не слыхивал. На одних голограммах изображение двигалось, на других замерло. На Стене нашлось место всему, что чем-то было дорого погибшим на заданиях.

– Чудесно, – наконец промолвила Акасия, и я увидел, что она не притворяется. Ухмылку на ее лице сменила легкая печальная улыбка.

– Да, – ответил я, глядя на свое собственное приношение. Я долго не осмеливался что-нибудь оставить на Стене. Меня все проклинали за гибель Джея. К тому времени ему уже создали маленький мемориал. Джей играл на Базе важную роль, его подразделение было одним из самых крупных. Кто-то принес его фото, кто-то – салфетку с забавными каракулями, понятными лишь тем, кто сидел с ним за одним столом, а кто-то – книгу с надписью «Спасибо».

Вообще, главной частью его памятника были благодарности. Разными почерками, на разных языках, разноцветные. Пришпиленные, начерченные и нацарапанные вокруг его фотографии. Свое «спасибо» я выложил камушками из мира, где он испустил дух.

Акасия перехватила мой взгляд и сама всмотрелась в фотографию Джея.

– Кто он?

Я ждал этого вопроса, но ответил не сразу.

– Джей. Он спас мне жизнь, – отрывисто сказал я. – А я его угробил.

Удивительно, как искреннее чувство заставляет забыть о всяком выпендреже.

– Намеренно?

Я оторопел:

– Нет!

– Тогда не вини себя. – Акасия отвернулась. – Он тебя защищал и знал о возможном исходе.

– Он погиб, потому что я его не послушал. – Я сдержался, чтобы не рявкнуть. – Кинулся на выручку мутнышу, хотя Джей меня остерегал.

– Это был Тони? – спросила Акасия.

Я кивнул.

– Он влип… Я не знал, кто он такой, но видел, что он жутко перепуган. Как выяснилось, бояться было чего: его поймал в ловушку гирадон. Позже я порылся в справочниках и выяснил, что за тварь на нас напала. Легче не стало, но хотя бы не чувствуешь себя олухом, который даже не понимает, что случилось, и не в силах ничего объяснить.

Акасия покивала – мол, наслышана об этом монстре.

– И все равно ты поступил правильно. Ты спас Тони.

– Ну да. – Я перевел взгляд на Стену. Отдал Джея за Тони. Честная сделка? Тони уберег меня от магов ХЕКСа, и я смог выручить свою команду… Но если бы Джей не погиб, все могло бы сложиться иначе. Может, мы бы вообще не попали к тем магам и не пришлось бы никого спасать…

Голову сломаешь. Я молча смотрел на фотографию Джея, но Акасия нарушила мои раздумья:

– Ты многих из них знал?

– Только его, – выговорил я и почувствовал себя виноватым, словно не имел права целехоньким стоять перед павшими. Это называют комплексом выжившего. Но что с того, что знаешь, как это называется? Жить все равно не легче.

– Узнаешь и других, – сказала Акасия. – Со временем.

Как ни странно, ее слова меня не задели. Она не выпендривалась и не старалась показать, что лучше осведомлена. Я понимал, что она права. Не бывает войны без потерь, и, как ни старайся их предотвратить, имен на Стене прибавится. Возможно, там появится и мое имя.

– Да, – ответил я. – Я знаю.

Акасия взяла меня за руку.

Я привел ее к портовому шлюзу (у нас спорили об истоках этого названия: одни объясняли его возможностью телепортации отсюда в разные части Базы, другие – местоположением по левому борту[3]3
  Port – левый борт морского и воздушного судна (англ.).


[Закрыть]), а затем, сделав круг по второму ярусу каптерок, показал маленький театр и игровые автоматы и через библиотеку вернулся к учебным классам. Уроки уже закончились, но несколько педагогов еще сновали туда-сюда.

На верхние палубы мы добрались как раз к очередному перемещению. Коварнейшая особенность Интермира – способность переноситься во времени назад и вперед в пределах более ста тысяч лет. Чтобы затруднить слежку магам и бинариям, солитонные двигатели запрограммированы также на «боковое» скольжение во времени, то есть пересечение стен Дирака[4]4
  Поль Адриен Морис Дира́к (1902–1984) – английский физик-теоретик, один из создателей квантовой механики. Лауреат Нобелевской премии по физике 1933 года.


[Закрыть], разделяющих параллельные Земли. Число миров, через которые мы проходили в Альтиверсуме, и срок пребывания в каждом из них определялись на основе квантовых случайностей, и кодовая комбинация не поддавалась взлому.

Последние две недели защита и воздушные фильтры работали на полную мощь, так как данная конкретная Земля отмечала своего рода юбилей (если так можно выразиться) – завершение меловой эры, то бишь исчезновение динозаврика Барни[5]5
  Персонаж американских мультфильмов.


[Закрыть] и всех его многочисленных сородичей. Занимался багровый рассвет, и сквозь плотную облачность еле просматривалась неприглядная картина: обугленная планета укрыта толстым слоем золы, в которую превратились величественные многовековые леса.

– Ваш корабль путешествует во времени? – спросила Акасия, выслушав мой рассказ. Похоже, он ее чрезвычайно заинтересовал, а я проникся благодарностью за вопрос, на который наконец-то мог ответить.

– И да и нет. – Я попытался скопировать уклончивую манеру моей спутницы, но нельзя сказать, что преуспел. Акасия недоуменно вскинула бровь, и я разъяснил: – Выбранный наугад маршрут пролегает через параллельные измерения трех миров. Корабль гоняет взад-вперед, но…

– Произвольно остановиться не может, – уверенно закончила за меня Акасия, сопроводив свои слова понимающим кивком. – Пункт назначения выбран случайно, однако вы привязаны к альфа-курсу.

Об этом я понятия не имел, но виду не подал. Похоже, мой ответный кивок удовлетворил Акасию. Наверное, так оно и было, к тому же я знал, что наши перемещения во времени не выходят за пределы главных миров. Я решил покинуть верхнюю палубу и препроводить гостью к учебным классам. Мы двинулись вдоль иллюминаторов, густо залепленных пылью и пеплом.

– Привет, Жейяр, – сказал я, входя в открытый класс. В отличие от обычной школы, тут не обращались к учителям по фамилии с добавлением «мистер» или «мисс», тем более что у некоторых педагогов вообще не было фамилии.

Жейяр сфокусировал на мне свой единственный глаз (я полагал, что он и до этого меня видел, потому и поздоровался, но с этими одноглазыми поди знай) и ответил широкой улыбкой и приветственным взмахом руки. Жеяйр преподавал импровизацию и культуру. Он пришел к нам с одной из магических Земель и утверждал, что на родине у него весь мир – театр в буквальном смысле слова. Этого я толком не понимал, но выглядел Жейяр как цирковой укротитель и обладал нравом доброго дядюшки.

– Привет-привет! Знакомишь даму с нашим житьем-бытьем?

Как и большинство наших учителей, он, похоже, всегда был в курсе всех событий.

– Ага. – Я замялся на пороге. – Это Акасия Джонс.

– Милости просим, дорогая, милости просим! – В три огромных шага Жейяр пересек класс и пожал девушке руку. Та ничуть не смутилась. – Как вам tour du jour, madame?[6]6
  Как вам экскурсия, мадам?


[Закрыть]

– Vachement, monsieur![7]7
  Потрясающе, мсье! (фр.)


[Закрыть]

Припомнив курс основных языков, я распознал воодушевленный отклик.

Брови Жейяра взлетели к полям его цилиндра, усы встопорщились в ухмылке:

– Merveilleuse, ma bichette![8]8
  Дивно, душенька! (фр.)


[Закрыть]

– Я собирался показать ей Опасную зону, – сообщил я, вызвав новый взлет бровей.

– Вот как? Ну что ж, а почему бы и нет, в самом-то деле? Раз уж нашей гостье дан высший допуск, не вижу к этому абсолютно никаких препятствий! – Порой Жейяр смахивал на Джаи, но коньком его были не столько многосложные слова, сколько обычное многословие. – Не составить ли вам компанию в вашей удивительной прогулке?

Это было неожиданно; но не успел я подыскать благовидный предлог для отказа, как на пороге возникла новая фигура.

– Контора. Собрание, – сказала она, мазнув по мне взглядом.

Учительница алхимии Жират не тратила двух слов, если могла выразить свою мысль одним. Она выглядела совсем как человек, но с маленькой оговоркой: клетки ее состояли из эктоплазмы, а не протоплазмы. И оттого в неподвижности тело ее казалось полупрозрачным серым сгустком. Но стоило ей пошевелиться… Человеческий организм сотворен из шести с лишком триллионов клеток, большую часть которых составляет вода. При всяком движении Жират казалось, будто наблюдаешь преломление света в шести триллионах призм. Можно сказать иначе: на твоих глазах взрывалась радуга.

– Меня тоже вызывают? – Никаких объявлений по трансляции я не слышал, но, может быть, произошло что-то важное.

– Нет. – Жират многозначительно посмотрела на Жейяра и двинулась к нижней палубе. Когда она пересекла багровый солнечный луч, ее обнаженные руки и плечи вспыхнули многоцветной рябью, точно фейерверк.

– Извини, сынок, – пробормотал Жейяр. – Похоже, приглашают только командный состав. – Он приложился к ручке Акасии. – Безумно рад знакомству, дорогая. Как-нибудь поболтаем, а сейчас надо бежать. À bientôt.[9]9
  До скорого свидания (фр.).


[Закрыть]

– Enchanté![10]10
  Всенепременно! (фр.)


[Закрыть] – на прощание бросила Акасия.

В коридоре я увидел других педагогов, поспешавших к каюте Старика. Что за совещание? Возможно, насчет Акасии. Старик решил отменить ее допуск? Вряд ли… Если б не доверял, отказал бы сразу.

– Спорим, это из-за меня? – бодро предположила Акасия. Даже если ее и посетила та же мысль, что и меня, девушка не подала виду.

– Возможно. Тебя это не беспокоит?

– Я бы забеспокоилась, если бы совещание не созвали, – ответила она, и я даже остановился. – Идет война, а у вас на борту внезапно появляется «заяц». Разве ты не захотел бы проверить, все ли готовы к потенциальной угрозе?

– Старик не счел тебя опасной.

– Думаешь? – Акасия пригнулась ко мне: – Он выдал мне допуск, однако решил подстраховаться. На всякий случай.

Я помолчал, прокручивая в голове, что и как она сказала.

– А ты… и правда это?

– Что?

– Потенциальная угроза?

– Ты же Путник, верно? Перемещаешься между измерениями. И знаешь, что «потенциальный» – непростое слово.