Текст книги "Человек-паук. Последняя охота Крэйвена"

Нил Клейд
Человек-паук. Последняя охота Крэйвена

Посвящается Джеку, Оуэну, Оливии и маленькому супергерою, который вот-вот родится. Я пишу эти строки тем самым вечером, когда впервые объяснил вам, что чем больше сила, тем больше ответственность. Помните: вы – моя сила.

Пролог

ОХОТНИК достал винтовку, подержал в руках, словно взвешивая, покрутил. Погладил приклад, сильными мозолистыми пальцами сжал холодный ствол и нежно, трепетно, по-отечески положил оружие на стол. Уникальная винтовка была изготовлена специально для Охотника на базе «Ремингтона 700» и хранилась в настоящем гробу, отделанном медью, а изнутри обитым бархатом. Теперь он лежал открытым в самом сердце убежища Охотника.

Сергей вышел из комнаты, расположенной в центре его жилья, – тайного хранилища трофеев и воспоминаний, накопленных за всю жизнь. Осторожно, крадучись, как дикий кот, он двигался по аскетичным комнатам, удаляясь от гроба и винтовки. Винтовка ждала своего часа, ждала, когда всё закончится.

Но время ещё не пришло.

Одетый в синий, небрежно подвязанный халат, Сергей добрался до заднего флигеля дома. Вход сюда был запрещён даже помощникам и слугам. Здесь находилась его святая святых – пышно убранный зал, заставленный чучелами поверженных Охотником противников. Каких-то он привёз из дальних земель в клетках, каких-то притащил на собственных плечах, а некоторых смог даже оседлать. Никому, будь то гордый лев, могучий слон, яростный тигр или ловкий ягуар, не удалось победить Охотника в расцвете сил. Сергея не брали ни когти, ни зубы, ни устрашающий рёв. Из каждой схватки Охотник выходил победителем и забирал в качестве трофея шкуры и кости зверей. Он одолел всех хищников в мире… кроме одного.

Сергей задёрнул шторы и в наступившем полумраке сбросил халат. Нагой, облачённый лишь в эфемерную шкуру Охотника, он обошёл комнату, кланяясь своим бывшим врагам. Его взгляд упал на иссиня-чёрную пантеру, застывшую с безмолвным оскалом на морде. Он прошел мимо угрожающей фигуры огромной обезьяны, занёсшей руки для удара, и оказался у стола, на котором стоял небольшой серебряный поднос со свечами и склянками. Мысли о прошлом и будущем мешали сосредоточиться, поэтому Сергей провёл ритуал без лишней помпы. Он зажёг благовония, дождался, пока лиловый дым наполнит зал, и залпом выпил несколько эликсиров, настоянных на расширяющих сознание травах.

Он повернулся к животным, в схватках с которыми снискал славу, вышел на середину комнаты и опустился на четвереньки. Сергей перестал быть Охотником, теперь он обрёл инстинкты и повадки Зверя и передвигался уже на четырёх конечностях. Травы и снадобья изменили восприятие, превратили Охотника-человека в Охотника-зверя, но, преследуя воображаемую добычу, крадясь между слоном и носорогом, Сергей чувствовал, что он стал чем-то большим. «Я – Крэйвен», – думал он. Имя звенело в голове, разносилось по комнате, отражалось от стен и трофеев. «Я – Крэйвен, я – Зверь». Он повторял это как заклинание и, увенчанный этой мыслью, бросился к едва видимой в лиловой дымке пантере. Очутившись перед огромной кошкой, Сергей зарычал на неё, а после схватил пантеру и швырнул в стойку с разукрашенными щитами и копьями. Коллекция смертоносного оружия рассыпалась по полу.

Сергей подошёл – нет, подкрался к новому врагу – высоченной обезьяне, чья тень упала на обнажённое тело Охотника. Сергей поднялся на ноги, высоко поднял руки, копируя позу покрытого шерстью примата, и с первобытным, кровожадным воплем, почти без размаха врезал обезьяне в челюсть так, что голова отлетела. Охотник обхватил туловище обезьяны и поднял над головой. От ярости и напряжения его мышцы натянулись, как канаты.

Сергей хищно улыбнулся сквозь зубы. «В моих мыслях – ярость и слава, – подумал он. – В моём сердце – огонь и гордость. Я – Крэйвен. В моём теле – грация и сила».

Издав трубный, как у слона, рёв, Сергей обрушил чучело обезьяны на пол. Куски разлетелись по залу. На всё это безмолвно взирали другие существа.

Тяжело дыша, вспотевший от усилий и жаркого дыма Охотник проковылял к шторам и сорвал их, попутно подхватив свой халат. Дым начал расползаться за пределы зала, он следовал за Сергеем по коридорам, но тот не обратил на него внимания. Разум был поглощён мыслями о грядущей миссии.

«Я – Крэйвен, Зверь, – напомнил он себе, – но я также и Кравинов, человек».

Надев халат и подвязав его, Сергей окончательно прогнал Зверя. Иначе зачем ему винтовка? Он вышел из зала на своих двоих и распахнул прочные дубовые двери библиотеки. Внутри было тепло, в шкафах хранились потрёпанные книги, на стенах висели потёртые карты. Сергей решил выпить африканского красного вина, в котором, в отличие от эликсира, не было ничего колдовского. Это прекрасное вино, с нотками мака и львиной крови, много лет выдерживалось в глиняных сосудах. Сергей налил его в массивный серебряный кубок, привезённый родителями из России много лет назад – дар того времени, о котором Сергей мало что помнил. Он позволил вину надышаться, а сам окинул взглядом комнату, полную таких же, как кубок, предметов, передававшихся из поколения в поколение в роду Кравиновых и оказавшихся наконец в его недостойных мозолистых руках.

– Я – Кравинов, – произнёс он вслух, пусть рядом не было ни души.

Старик Кравинов, хотя мало кто поверил бы в это; со дня, когда он ребёнком прибыл с родителями в эти края волков и ягнят, прошли годы – долгие, трудные, порой бесцельные. Тогда он был лишь детёнышем, молокососом, с матерью и кормилицей перебравшимся на берега земли, где не существует понятий чести и достоинства.

При взгляде на статную фигуру Сергея, его обветренное лицо и чёрные, как вороново крыло, волосы никто не дал бы ему больше сорока. Секрет таился в зельях и травах, которые Сергей принимал. Травы превращали его из человека в зверя, из охотника в хищника, но они также позволяли ему сохранить молодость, ловкость, выносливость и силу. На самом деле Сергей Кравинов скитался по свету уже почти целый век.

Он многому научился за это время, думал Сергей, лениво взбалтывая вино в кубке. Эта страна – не единственная, где забыли про честь и достоинство. В России этим вещам тоже не осталось места. Культура и аристократия ушли в прошлое, взамен пришли большевики, человек стал кормовым объектом для других людей, а точнее, зверей в человеческом обличье. Когда эти люди-звери добрались до семьи Сергея, те были вынуждены искать счастья в Новом Свете – в Америке.

Тем не менее всё, что родителям Сергея пришлось бросить на любимой родине, было им впитано задолго до того, как Ленины с Троцкими утянули матушку Россию в пропасть. Он нёс это в своей крови, в каждой клеточке кожи, в то время как весь мир, казалось, следует печальному примеру России. Где теперь встретишь достойных людей?

Сергей стоял у стола посреди библиотеки и большими глотками пил вино, не обращая внимания на то, что кроваво-красная жидкость стекала по подбородку и капала на его широкую мускулистую грудь. «А куда исчезло понятие чести?» – спрашивал он себя.

Он протянул руку к маленькой панели на столе и сильно надавил на кнопку. Один из книжных шкафов скользнул в сторону, книги в нём оказались лишь искусными муляжами. На месте шкафа возникла неприметная двойная дверь, за которой находилась тускло освещённая часовенка с двумя рядами свечей вдоль стен. Сергей на цыпочках обогнул стол, неосознанно возвращаясь к звериным повадкам, и вошёл в часовню. Двери закрылись за спиной. «Я – Кравинов, – снова подумал он, – и будь мои отец и мать живы, они не узнали бы эту израненную, испуганную зверушку, зовущуюся цивилизацией. Они бы пришли в ужас».

Сергей кивнул и залпом осушил кубок, вино полилось по подбородку. Он рассеянно обтёрся ладонью и шагнул вперёд, в круг мягкого света. По сторонам от него длинные тени плясали на стенах и окнах.

Да, они бы испытали ужас. И отвращение.

Он неторопливо миновал ряды скамеек и цветных мозаичных окон и оказался посреди часовни. Наконец он возвратился к гробу. Тот дожидался на пьедестале у широкого окна, в окружении серебряных канделябров и пышных цветочных композиций, привезённых из Москвы, с Мадагаскара и с Ближнего Востока. Мимоходом взглянув на лежащий рядом модифицированный «Ремингтон», Сергей поднялся по ступенькам к гробу. Он поставил кубок на край крышки, а сам обхватил гроб с обеих сторон, глядя при этом вверх, на потухшие свечи и безразличное декоративное окно.

Я – человек. Я – Зверь.

Я – Крэйвен-охотник.

В этом мире ещё можно было найти остатки достоинства, но не в больших городах. Охотник находил их в джунглях. Честь и благородство он видел не среди цивилизованных людей, утверждавших, что живут в добропорядочном обществе, а в дикой природе, где правил один закон: выживает сильнейший. Там же, а не в культуре, искусстве или других ценностях так называемой цивилизации, он нашёл нравственность и смысл. Смыслом жизни Крэйвена была охота, и он посвятил ей себя без остатка. Но Время, неумолимый хищник, наконец настигло его. Ещё немного, и его тело навсегда окажется заточённым в клетке времени.

Травы, коренья, эликсиры могут поддерживать в нём жизнь, продлевая отмеренный Сергею срок, но ни одно зелье не в силах вновь воспламенить его угасающий дух, и ни одна трава не вылечит его сердце, с трудом выдерживающее гнёт порочной эпохи.

«Когда-то я был ребёнком, – подумал Сергей, – всего лишь щенком, которого мать таскала из одних джунглей в другие. Во многом я таким и остался». Но смысл охоты начал понемногу ускользать, и груз прошлых ошибок тяжёлым бременем лежал на душе Охотника. Его взгляд упал на стол, где лежала винтовка.

«Я скоро умру, – решил Сергей. – Я должен скоро умереть».

Он сунул руку в гроб и аккуратно пошарил там, поглаживая бархатную обивку и лежавший внутри предмет. Челюсти Сергея заскрежетали. Он вспомнил о матери, о России и обо всех невзгодах, выпавших на его долю после приезда в Америку. Он крепко сжал в кулаке лежавший в гробу предмет. В пальцах Сергея оказалось лицо его врага. Шкура Зверя.

Крэйвен медленно вытащил из гроба костюм – алый с синим, украшенный восьмилапым символом Зверя. Поднеся облачение Человека– паука к лицу, он погладил толстым мозолистым пальцем широкие белые линзы глазниц. Крэйвен изучал свою добычу и обдумывал стоящую перед ним задачу. В уголках его глаз выступили нежданные слёзы. Он пристально смотрел в невидящие глаза Паука, готовясь к охоте.

– Я скоро умру, – произнёс Крэйвен.

Фраза стала для него своего рода заклинанием, которое он повторял, чтобы сосредоточиться. Той же цели служил и стук африканских барабанов, устрашающим аккомпанементом сопровождавший его мысли.

– Я должен скоро умереть, – Крэйвен крепко сжал в руке маску Паука. – Но не сейчас.

Часть первая
Скорбящие

Глава первая

ШЕСТЬ человек несли к могиле простой гроб из вишнёвого дерева, в котором покоился Нед Лидс. Шёл дождь. Вокруг ямы собралась небольшая скорбная группа, люди стояли, сложив руки в молитве. Дождь барабанил по спинам, одежде, траве и деревьям вокруг. Носильщики двигались осторожно, боясь поскользнуться в грязи. Склонив головы, они миновали друзей и близких усопшего и поставили гроб на пару широких толстых ремней, натянутых над разверстой могилой.

Лицо Питера Паркера было полно скорби, глаза покраснели от слёз. Он чувствовал себя настолько опустошённым, что едва слышал речь священника. События прошлой недели вконец измотали Питера, и остатки его внимания были сосредоточены лишь на стоящей слева женщине – его давней подруге Бетти Брант-Лидс, вдове Неда. Бетти держалась стойко и лишь вздохнула, закрыв глаза, когда священник закончил произносить слова утешения родным покойного. Ветерок трепал воротник её лёгкого пальто, и она крепко сцепила ладони. Питер положил руку ей на плечо, стараясь хоть как-то поддержать. Честно говоря, ему хотелось с криком убежать, надеть костюм своего альтер-эго, знаменитого героя Человека-паука, перевернуть вверх дном весь город и на чём-то – а лучше на ком-то – выместить негодование.

Не поддавшись порыву, Питер остался на месте, там, где он мог помочь Бетти, и снова прокрутил в голове события последних суток. Трудно было поверить, что он окажется на похоронах журналиста, с которым работал лишь несколько дней назад. За прошедший год они успели стать закадычными друзьями, однако теперь Питер понимал, что совершенно не знал Неда.

«Вчера, – подумал Питер, – Нед Лидс вернулся домой… по крайней мере, его тело вернулось». Питер стоял на взлётно-посадочной полосе аэропорта имени Джона Кеннеди в окружении друзей и родственников Неда и смотрел, как незнакомые люди выгружают тело друга, будто обычный багаж. Неда перевезли через Атлантику вместе с потрёпанными чемоданами, старыми саквояжами и клетками с животными. Не слишком благородно, подумал тогда Питер.

С другой стороны, сама мысль о благородной смерти казалась ему смешной. Смерть есть смерть, в ней нет ничего благородного. Питер повидал достаточно смертей, чтобы это понимать. Поэтому он просто стоял под дождём среди друзей, коллег и родных Неда Лидса, с ужасом осознавая, что тот погиб по его, Питера, вине.

Питер, профессиональный фотограф, выстроил обстоятельства смерти Неда в серию ярких воображаемых кадров.

Щёлк! Вот Джей Джона Джеймсон, владелец газеты «Дейли Бьюгл», отправляет Пита и Неда в Берлин на поиски бывшей шпионки времён холодной войны.

Щёлк! Вот Питер в костюме Человека-паука защищает шпионку, рискуя собственной жизнью.

Щёлк! Вот Питер возвращается в гостиничный номер и находит привязанного к стулу Неда. Его горло перерезано от уха до уха.

Щёлк! В кадре аэропорт и плачущая Бетти Брант– Лидс. Рядом Питер, подавленный, неспособный сопротивляться чувству вины за очередную ошибку.

«Нед тоже не мог сопротивляться», – подумал Питер. Не мог сопротивляться людям, которые, без сомнения, искали Человека-паука, а нашли Неда. Они убили его, чтобы припугнуть Питера, других причин не было. И зачем только Питер оставил друга, а сам отправился геройствовать?

Он старался не смотреть на Бетти. Как он мог взглянуть в глаза ей и всем друзьям Неда, зная, что тот пополнил список погибших лишь потому, что на Питере проклятием лежат сверхспособности Человека-паука?

Гвен Стейси, бывшая девушка Питера, была убита Норманом Осборном – Зелёным Гоблином. Сам Норман пал в битве. Обе жизни на совести Гоблина, но никто бы не погиб, не будь рядом Человека-паука.

Бен, дядя и приёмный отец Питера, погиб от рук грабителя. Человек-паук был слишком увлечён своими новыми возможностями и не остановил преступника. Смерть Бена тяжким грузом легла на душу Питера, и он поклялся использовать свои способности для защиты людей и всего мира.

«Вчера Нед вернулся домой, – думал Питер. – Сегодня мы хороним его, как и всех, в чьей смерти я повинен. Всех, кто был связан с Человеком-пауком и потому потерял жизнь».

Он оглянулся, стараясь не демонстрировать одолевшее его чувство вины. Среди людей он заметил заплаканную Мэри-Джейн Уотсон. Она дотронулась до груди в области сердца и прошептала:

– Я тебя люблю.

Питер сдержал неуместную в такой момент улыбку. Ему хотелось подойти к Эм-Джей и обнять её, но сделать это он всегда успеет. Сейчас в его внимании нуждалась понёсшая тяжёлую утрату вдова. Он повернулся к Бетти и взял её под руку. Двое мужчин начали опускать заваленный цветами гроб в могилу. Бетти была на удивление спокойна, и Питер невольно подумал, как бы она повела себя, узнав, что рядом с ней стоит Человек-паук, прямой виновник гибели её мужа.

«Она бы закричала, – решил Питер. – Даже мне, Человеку-пауку, хочется закричать».

Люди расступились, позволяя мужчинам опустить гроб до конца и начать забрасывать его землёй. Питер склонил голову и шепнул Бетти:

– Как ты?

Она прижала два пальца к губам и закрыла глаза:

– Тссс! Не мешай слушать.

Питер удивленно вздёрнул бровь:

– Что ты слушаешь?

Бетти сдержанно, но блаженно улыбнулась:

– Пытаюсь услышать Неда. Хочу удостовериться, что он не дышит и не шевелится в гробу. Я читала, как людей хоронили заживо, думая, что они умерли. Нед бы не хотел, чтобы его закопали живьём.

Сердце Питера ёкнуло. Затаив дыхание, он смотрел на Бетти. Та открыла глаза – спокойные, умиротворённые, цвета небесной лазури – и шагнула к могильщикам, маша рукой, чтобы привлечь их внимание.

– Простите, – сказала она, и могильщики прервали работу. – Не могли бы вы открыть гроб? Мне нужно убедиться, что мой муж действительно мёртв.

Питер в ужасе подскочил к Бетти и схватил её за руку.

– Бетти, пойдём. Пожалуйста, нам пора…

Она улыбнулась и заключила его в объятия.

– Ох, Пит, – выдохнула она его короткое имя. – Знаешь, когда мы с Недом танцевали…

Бетти смахнула слезу, и Питер вдруг понял, что она не плачет, а смеётся.

– Когда мы с Недом танцевали, я всегда смотрела на Лидса вокруг.

Она хихикнула.

– Понимаешь? Смотрела на Лидса.

Питер потерял дар речи. Подошедшая сестра Бетти увела ту подальше от могилы, к ожидавшему на стоянке лимузину. Сёстры уехали, ни с кем не попрощавшись. Питер проводил автомобиль взглядом и ещё какое-то время стоял, сжав кулаки, среди скорбящих. Ему хотелось кому-нибудь врезать, и больше всего этого заслуживал он сам.

Двое мужчин присоединились к нему на выходе с кладбища. Джей Джона Джеймсон, печальный и спокойный, как никогда, посмотрел на главного редактора «Бьюгл» Джозефа «Робби» Робертсона и покачал головой.

– Боже мой, – только и смог вымолвить он срывающимся голосом. – Боже мой.

Робби легонько приобнял его.

– Не кори себя.

Питер навострил уши, при этом не сводя глаз с удаляющегося лимузина. Только мгновение спустя до него дошло, что Робби обращался не к нему, а к Джоне. Джона фыркнул:

– Не корить себя? Я его босс, вся ответственность за жизнь бедного парня лежит на мне.

Джона махнул рукой в сторону, куда увезли Бетти.

– Я виноват в том, что несчастная Бетти, которая работала у нас много лет, стала вдовой. Мне и раньше доводилось терять хороших людей, но этот случай – хуже некуда.

Питер наконец нашёл в себе силы повернуться к начальнику. Тот совсем поник.

– Я разрушил их семью, – удручённо, со слезами на глазах продолжал Джона.

Так они и стояли под моросящим дождём, молча утешая друг друга и оплакивая потерянного товарища. Наконец Джона вытер глаза и побрёл вперёд. Робби последовал за ним, попутно хлопнув Питера по плечу. Их голоса были слышны ещё какое-то время.

– Знаешь, – сказал Джона, – многое можно свалить на этого проклятого прыгуна по небоскрёбам, но в этот раз мне некого винить, кроме себя.

Газетчики уже дошли до парковки, поэтому Питер едва разобрал последние слова угрюмого босса.

– В конце концов, в момент гибели Неда наш мухолов был за тысячу миль от места трагедии. Его руки чисты.

Питер Паркер – удивительный Человек-паук – так и остался стоять как вкопанный среди реальных и мнимых надгробий под гулкий, звучный аккомпанемент дождя, а по его щекам ручьём текли слёзы.

Глава вторая

ПРОШЛО два дня. Мэри-Джейн Уотсон сидела в кофейне в Мидтауне и рассеянно помешивала ложечкой латте. Она ждала Питера Паркера – тот недавно позвонил и сказал, что заедет домой переодеться перед встречей. Мэри-Джейн то и дело поглядывала на дверь. Вечер наверняка пройдёт в разговорах о Неде и Бетти – о чём ещё говорить людям, объединённым общим горем? В знак траура Эм-Джей оделась во всё чёрное. Её нечасто можно было увидеть в чёрном, обычно она предпочитала более яркие, модные цвета, гармонирующие с её рыжими волосами. Но в эти дни всё было тёмным и мрачным, будь то сами похороны, погода или её собственное настроение. Съёжившись в уголке над чашкой остывающего кофе, девушка надеялась, что одежда поможет ей слиться с тенями и остаться наедине с мыслями. Безусловно, она думала о гибели Неда, но куда больше о том, что ей рассказал Питер несколькими днями ранее. Эта новость стала для неё настоящим громом среди ясного неба.

Несмотря на то что они с Питером встречались, на похоронах Мэри-Джейн держалась отдельно, чтобы тот мог присмотреть за Бетти. История отношений Питера и Эм-Джей была долгой – они сходились, расходились и теперь, хотелось бы надеяться, сошлись окончательно, – но с Бетти Питер был знаком ещё дольше, и Мэри-Джейн прекрасно понимала, что в скорбный час он должен был поддержать подругу. У Эм-Джей с Питером все ещё впереди, к тому же ей бы не помешало немного побыть одной и переварить прошедшие события.

В первую очередь ей требовалось время, чтобы свыкнуться с тем, что её любимый, замечательный Питер Паркер – этот застенчивый тихоня, который, будучи взрослым мужчиной, по-прежнему с удовольствием ел по утрам оладьи, приготовленные его престарелой тётушкой, зарабатывал сущие гроши и никогда не мог самостоятельно выбрать, что надеть, – на самом деле был самоотверженным героем в красно-чёрно-синем костюме.

Питер Паркер – Человек-паук.

Тем вечером, когда Питер вернулся из Берлина, опустошённый из-за гибели Неда, он пришёл к ней и буквально рухнул в её объятия, усталый, заплаканный, неспособный связать и двух слов. Мэри-Джейн успокаивала его, утешала, как только могла. После долгих разговоров он открылся ей. Много лет назад во время школьной экскурсии Питера укусил радиоактивный паук. После укуса у него появились паучьи способности – скорость, ловкость, сила и умение лазить по отвесным стенам. Новый, героический образ постепенно вышел на первый план, что привело к череде непостоянных отношений. Устройство, позволяющее выпускать паутину, Питер изобрёл сам, как и костюм с маской – нужный, по его словам, чтобы защитить близких ему людей. К сожалению, это удавалось не всегда. Дружба рушилась, девушки уходили, его собственная карьера всегда была под угрозой, ведь город постоянно нуждался в нём – почти каждому нужен был свой дружелюбный сосед Человек-паук.

Поняв, что терять уже нечего, Питер поведал ей все свои тайны за последние десять лет, начиная с гибели Бена Паркера. Мэри-Джейн стала первой, с кем он поделился этими воспоминаниями. Он ответил на все её вопросы, и она понимала, что для него – и для них – значило это откровение. Чтобы полностью осознать истинные масштабы признания и определить, чем оно может для неё обернуться, требовалось время.

– Питер Паркер – Человек-паук, – прошептала она и с трудом подавила смешок, когда подумала, что кто-нибудь может её услышать.

Эм-Джей окинула взглядом других посетителей, но все они выглядели погружёнными в собственные проблемы. Она опять помешала кофе и улыбнулась, несмотря на волнение. То, что она единственный человек в Нью-Йорке, а может, и во всём мире, кому известно, что её возлюбленный – спокойный, вежливый «ботаник», с которым она познакомилась на свидании вслепую, устроенном их не в меру заботливыми тётушками, – в действительности самый крутой, яркий и модный парень на свете. Но любила она его не за это, а за то, что он был самым честным, прямым и ответственным человеком из всех, кого она знала. Больше всего Питера заботило то, как его образ жизни влияет на его близких.

Смерть Неда, безусловно, стала для Питера напоминанием, что и сам он смертен, и никто из его окружения не находится в безопасности. Может быть, открывшись Мэри-Джейн, Питер хотел её обезопасить, оградить от своего образа жизни – или даже от себя самого? Быть может, он понял, как она уязвима находясь, рядом с ним?

Не успели они снова сойтись, как тень Человека-паука коснулась одного из их общих знакомых. Вдруг после гибели Неда Питер представил, что Мэри-Джейн сбрасывают с моста, как бедняжку Гвен?

Нет, покачала она головой, не желая в это верить. В признании Питера не чувствовалось желания захлопнуть между ними дверь, он не хотел, чтобы посвящение в тайну стало точкой в их отношениях. Если бы это было так, он бы поступил по-другому: как обычно, напустил бы на себя завесу таинственности и скрылся бы ото всех. Этот невероятно раздражавший её приём Эм-Джей как-то назвала «уловкой Паркера». Вместо этого Питер впервые в жизни был с ней абсолютно искренен, он хотел, чтобы она приняла его тайну и узнала всё, что нужно знать девушке Человека– паука.

Другой вопрос – справится ли она?

Вот почему Мэри-Джейн пришла сюда заранее. Она хотела всё обдумать и подобрать правильные слова. Кофе давно остыл, и она отставила его в сторону, не сводя глаз со входа. «Питер Паркер – Человек-паук», – вновь повторила она. Как непривычно. Как удивительно. Как приятно.

И тут, словно повинуясь её мыслям, появился Питер. Он неловко протиснулся сквозь толпу и оказался у столика. Девушка сразу поняла, что что-то не так. Питер был бледным и одетым как попало. Он шлёпнулся в кресло напротив и утёр пот со лба.

– Пит, что случилось?

Питер посмотрел на неё красными, потерянными глазами и резко хлопнул ладонями по столу, напугав посетителей за соседними столиками и чуть не опрокинув кофе. Мэри-Джейн нежно взяла его за руки.

Откинув волосы, она понизила голос и спросила Питера, глядя прямо в глаза:

– Питер, расскажи, в чём дело?

Питер попытался ответить, но его голос сорвался. Откашлявшись, он прошептал:

– Нед…

– Что с ним?

– Он… – Питер зажмурился, будто ему больно было говорить. Он взял чашку Эм-Джей, отхлебнул кофе, поморщился и отодвинул напиток подальше. – Вчера я узнал, что Нед Лидс был Хобгоблином.

Сначала Мэри-Джейн опешила, но тут же вскочила и потащила Питера за собой.

– Идём, – сказала она. – Поговорим в другом месте.

Через двадцать минут они уже удобно устроились на кровати у Эм-Джей. Питер рассказал всё, что выведал за последние несколько дней. Его осведомители сообщили, что Нед, как и Питер, вёл двойную жизнь. Он где-то раздобыл и модифицировал костюм, ранее принадлежавший Зелёному Гоблину. Как у многих борцов за справедливость, у Человека-паука хватало врагов среди преступников. Мэри-Джейн не слишком ими интересовалась, однако она жила в Нью-Йорке достаточно долго, чтобы запомнить некоторые имена и костюмы разной степени пестроты. Электро, с порождающим молнии устройством на голове. Доктор Осьминог, восьмирукий, стриженный под горшок чудак. Носорог, Ящер… А в последнее время настоящим наваждением для Нью-Йорка стал Хобгоблин. Этот злодей в жёлтой маске и оранжевом плаще устраивал взрывы с помощью замаскированных под тыквы бомб и развязал на улицах настоящую войну преступных группировок. А теперь выясняется, что под маской скрывался доблестный репортёр «Дейли Бьюгл», безвременно ушедший из жизни муж её близкой подруги, Нед Лидс.

– Подумать только, – сокрушался Питер, обхватив голову руками, – насколько виноватым я себя чувствовал, думая, что Нед погиб из-за того, что я – Человек-паук. Из-за того, что мы работали вместе, жили в одном номере, а его женой была моя лучшая подруга. Мне было так плохо.

Не в силах сдержать слёз, он посмотрел на Мэри-Джейн. Щетина на его щеках говорила о том, что он пару дней не брился.

– Как так вышло? Нед носил маску моего злейшего врага. Он постоянно пытался убить меня и только в этом году три раза был близок к этому. Может, он знал, кто я на самом деле, а может, я просто мешал его планам. А я лишь…

Эм-Джей погладила Питера по спине и взяла за руку, чтобы успокоить.

– Не нервничай так. Тебе надо выговориться.

Питер выдохнул.

– У меня словно гора с плеч свалилась. Мне легче оттого, что я не несу ответственности за смерть Неда, по крайней мере, не в той степени, как могла подумать Бетти или ещё кто-нибудь, и я хочу отыскать и наказать тех, кто это сделал, но…

– Ты чувствуешь, что Нед всё равно был слишком близко связан с Человеком-пауком, будучи одновременно твоим другом и врагом.

– … и поэтому Человек-паук так или иначе причастен к его гибели.

После этого смелого заявления Питера в воздухе повисла гнетущая тишина, будто в суде перед оглашением приговора. Мэри-Джейн вспомнила двойные свидания в компании Бетти и Неда, шумные застолья, вечеринки и смех. Ей ни разу не приходило в голову, что за добрыми, пусть и порой холодными глазами Неда может скрываться жестокий убийца. Ничто в этом правильном парне, отличном журналисте, не указывало, что он может хранить тайну столь ужасную, что её раскрытие повлечёт за собой разрушительный эффект, по масштабу сопоставимый со взрывом пресловутой тыквенной бомбы. Нет, не могло у него быть скелетов в шкафу. С другой стороны, кто бы мог подумать, что за помятой рубашкой остряка Питера Паркера прячется супергерой? А какие секреты могла хранить Бетти? На похоронах, под дождём, она выглядела такой спокойной и печальной в трауре. Мысль о Бетти заставила Эм-Джей замереть. Интересно, как много ей было известно? Рассказывал ли Нед что-нибудь перед тем, как из убийцы стать жертвой? И если Бетти ничего не знала, если Нед не доверил ей свою тайну, что будет с этой хрупкой девушкой, когда правда откроется?

– Ты расскажешь Бетти? – спросила она Питера.

Тот покачал головой:

– Во-первых, это будет сложно сделать, не выдав себя, а во-вторых, ни к чему хорошему это не приведёт.

Он закрыл глаза и опустил голову на руки Мэри-Джейн. Немного побыв в тишине, Эм-Джей взяла его за подбородок и посмотрела в глаза.

– Послушай, ты не убивал Неда Лидса.

Питер открыл было рот, чтобы возразить, но девушка не дала ему вставить ни слова.

– Сперва выслушай меня. Ты не несёшь ответственности за каждую смерть, ранение, несчастный случай или синяк, полученный кем-то в радиусе пятидесяти миль от Человека-паука.

– Пойми же…

– Я всё прекрасно понимаю. В твоей жизни случались ужасные потрясения и трагедии, и ты считаешь себя их виновником. Питер, ты можешь быть сколько угодно пауком, но прежде всего ты – человек. Ты не Господь Бог, не чудотворец, ты обычный человек и, как любой другой, имеешь право на ошибки. Может, у тебя и паучье чутьё, но предсказывать будущее ты не умеешь. Смирись с этим.

Питер сжал губы, хлопнул руками по бёдрам, хрустнул костяшками пальцев одной руки, затем другой.

– Я лишь… Эм-Джей, просто посмотри, как близко он ко мне подобрался. Я невероятно рискую. – Он взял Мэри-Джейн за руку. – Нед умер. Пусть мы не были близкими друзьями, но мы хорошо друг друга знали. А оказалось, что всё это время он скрывал личину Хобгоблина! Как это могло произойти? Как муж Бетти Брант стал отморозком, скачущим по округе и швыряющим бомбы в героев? А главное, почему я не догадался? Я же работал с ним плечом к плечу. Мы были на их свадьбе! А теперь Нед оказался Хобгоблином, до него Норман был Зелёным Гоблином… какие ещё злодеи на самом деле живут рядом со мной? Что, если кто-то близкий замышляет убить меня? Вдруг мой почтальон окажется Электро? А Джона Джеймсон – Носорогом? И…

– И что?

– И что, если кто-то из них попытается использовать тебя, чтобы добраться до меня? Нед вполне мог раскрыть мой секрет, и тогда…