Текст книги "Вирус «Reamde»"

– Тыщщонок десять, – снова перевел в доллары Иванов и значительно поднял палец. – Но помните: деньги в Китае – штука крайне важная.

– И как их носят?

– В сумках.

Соколов положил массивную пачку на место.

– Какие будут указания?

– Ведите хакеров сюда. Путь придумывают, как найти Тролля.

– Это они уже обсудили, – сообщил Соколов. – Хотят выйти в город. «Добывать информацию ножками».

– Они попробуют сбежать?

– Питер – возможно.

– Значит, одного для гарантии надо держать здесь, – предложил Иванов.

– Но не Чонгора. Он им никто.

– Тогда либо Питера, либо Зулу. Что думаете?

– Если взять в заложники Питера, с Зулой проблем не будет, – начал Соколов. – А если наоборот…

– Я так и знал! – Иванов треснул по столу и побагровел. Для него смутное подозрение Соколова, что Питер предаст Зулу, значило не меньше, чем если бы факт предательства сняли на видео и выложили на «Ю-тюб». Иванов был готов сейчас же пристрелить Питера. С одной стороны, Соколов радовался такой вере в его интуицию, с другой – думал, не слишком ли несправедлив к Питеру.

– Это всего лишь мое предположение.

– Нет, вы правы! – настаивал Иванов. – Значит, Питер сидит здесь. Тогда в город идут Зула и Чонгор, а с ними двое ваших людей – и чтоб глаз с них не спускали.

– Прошу разрешения пойти с Зулой и Чонгором самому.

– Почему?

– Потому что я видел город только вот из этого окна.

– Да, хорошая идея. Разведывайте. Увидите даже больше, чем хотите, – уж не сомневайтесь.

Соколов обернулся к стеклянной перегородке – хакеры, как их называл Иванов, стояли снаружи и ждали приказов. Он жестом велел им заходить.

Чонгор, Зула и Питер вошли гуськом и встали с противоположной от Иванова стороны стола, делая вид, будто не замечают набитую деньгами сумку.

– Сон, перелет, опять сон – мы потратили очень много времени, – начал Иванов. – Вы еще не забыли свою задачу?

– Выяснить, кто такой Тролль, – ответил Питер.

Иванов вытаращился на него так, будто услышал страшную грубость. На самом деле, что бы Питер теперь ни сказал – все шло ему во вред.

– Найти ту сволочь, которая меня наебала! – рявкнул Иванов так, что было слышно во Владивостоке.

Его крик звенел у них в ушах еще несколько секунд. Хакеры стояли, втянув головы в плечи.

– Вы должны идти в город и добывать информацию ножками! – объявил Иванов.

Питер мельком взглянул на Соколова.

– На меня смотреть! – гаркнул Иванов.

– Да, сэр, – ответил Питер. – Нам надо проехаться, выйти в Интернет из разных районов, посмотреть на ай-пи-адреса…

– И послать мамочке сигнал бедствия?!

Питер с самого начал стоял весь красный, теперь же сделался пунцовым.

– Вы – сидите тут, – приказал Иванов. – Помогаете составлять карту. – Он перевел взгляд на Зулу. – Вы, дорогая Зула, идете в город с Чонгором. Чонгор, прикасаться к компьютеру можно только тебе. – Иванов погрозил ему пальцем. – Никакой почты, «Фейсбука», «Твиттера» или что там еще придумали, о чем я не знаю. Только одно исключение: если надо, Зула может играть в «Т’Эрру». Чонгор, Соколов с тебя и Зулы глаз не спустит – поэтому без глупостей.

Зула и Чонгор кивнули.

Иванов показал на Соколова:

– Он будет рядом постоянно, чтобы вы не вляпались в неприятности и не вздумали нарушать правила. Если нарушите – например Зула отойдет попудрить носик и пропадет, – мне придется иметь крайне серьезный разговор с нашим корнем всех зол. – Иванов протянул руки к Питеру и изобразил жест, который вполне определенно означал «задушу». – Всем понятно?

Всем было понятно.

– Вперед, за информацией. – Иванов вытащил из сумки денег сколько схватила рука и толкнул пачки Соколову. – А вы, Питер, вот вы… – Он указал на него пальцем, будто тут были другие Питеры. – Останьтесь. Поговорим.

Соколов взял деньги, отошел к двери и выпустил Зулу с Чонгором. На Питера никто не глядел – это было почти невыносимо: плечи опущены, весь дрожит, шея сзади пунцовая и в капельках пота. Соколов не без уважения отметил, что Питер еще не обгадился. Есть стандартная грубая шутка о том, как кто-нибудь мочится от страха. Однако Соколов не раз видел, как в случае крайнего стресса люди именно гадят. От того, что человек надул в штаны, ему нет никакой пользы, к тому же это значит, что он потерял над собой элементарный контроль. А вот опорожняя кишечник, насыщаешь кровью мозг и большую группу мышц, которая обычно занята второстепенным процессом пищеварения. Если бы Питер наложил в штаны, Соколов понял бы; если бы обмочился, тогда от него действительно стоило бы избавиться. Но ни того ни другого Питер не сделал.

Вскоре будущая экспедиция собралась в приемной с запасами на день и с водой в бутылках. Соколов заметил, как Зула, у которой до сих пор и мускул на лице не дрогнул, с тревогой смотрит сквозь стекло в конференц-зал, где Иванов по-прежнему терроризирует Питера.

Однако что-то изменилось. Иванов по-прежнему размахивал руками, но уже не грозя ударить или придушить – он рубил ладонью по столу, рисовал концентрические круги, тыкал в окно, выхватывал что-то невидимое из воздуха и клал перед собой. Питер кивал и даже время от времени открывал рот.

Ему было интересно.

– Все олрайт, – сказал Соколов. – Теперь он работает на Иванова.

* * *

Иванов предлагал нанять машину с водителем, но Соколов решил, что поездка на такси познакомит его с городом лучше.

Зула, Чонгор и Соколов спустились на лифте в подземный паркинг и по глухой запасной лестнице вышли наружу. Узкая полоска зелени вдоль здания вела к прибрежному шоссе. Высотку, из которой они только вышли, Соколов сфотографировал на телефон, чтобы на обратном пути показать снимок таксисту. Все трое уже обильно потели, хотя, возможно, это просто влага конденсировалась на коже после прохладного кондиционированного воздуха. Соколов снял куртку, купленную во Владивостокском аэропорту, и положил в сумку поверх розовых банкнот.

На площади перед отелем, на котором стоял знак KFC, роились таксисты. Они пришли в замешательство и разве только не возмутились тем, как в этом нетуристическом месте словно из воздуха возникли трое иностранцев. У таксистов такая работа – приглядывать за каждой дверью, откуда может выйти потенциальный клиент. Западные туристы, разгуливающие пешком без свиты из местных жителей, – происшествие чрезвычайное, вроде лопнувшего гидранта или взвывшей под ухом автомобильной сигнализации. Соколов подумал, что в следующий раз, когда они выйдут через черный ход, по меньшей мере одно такси будет ждать их у двери. И эта перспектива его не порадовала.

Соколов не торопясь, обстоятельно сфотографировал сперва площадь, потом гостиницу. На самом деле он смотрел через видоискатель на разглядывавших их китайцев.

Собственно шпионом Соколов никогда не был, но перед тем, как ушел в частный бизнес, поднатаскался. Шпионам полагается иметь развитую интуицию и кожей чувствовать внимательные взгляды. Хотя, возможно, все это чушь, рассчитанная на новичков. Иначе ни один западный шпион не выдержал бы в Китае и двух секунд – внутренний сигнал тревоги, причем тревоги ложной, звенел бы не переставая. Даже если выйти на улицу в клоунском наряде со стробоскопом на лбу и устроить пальбу из автомата посреди дороги, не привлечешь столько пристального внимания, сколько привлечет не-китаец, появившийся в людном месте. Соколов даже удивился своей наивности. Он-то думал, никто не обратит на них внимания хотя бы потому, что Сямыню иностранцы давно не в новинку. Ничего подобного. Его, Зулу и Питера не просто заметили – они мгновенно стали местными знаменитостями.

Иванову, который видел город лишь сквозь тонированные стекла автомобиля, не объяснишь, что действовать скрытно здесь вряд ли получится.

– В отель. В Интернет, – скомандовал Соколов.

Они протискивались по краю площади через толпу назойливых таксистов. Сотни прохожих останавливались и, в буквальном смысле раскрыв рты, таращились на иностранцев. В глаза китайцам Соколов не смотрел – был занят наблюдением и по дороге успел насчитать восемь видеокамер.

По меньшей мере шестеро охранников, разбившись на пары, из трех разных точек контролировали стеклянные двери. Еще дюжины две таксистов, сидя за рулем, не спускали с иностранцев глаз, на случай если те вдруг передумают и вернутся.

Как и следовало ожидать, в отеле останавливались в основном китайцы. Немного помешкав в вестибюле, троица отправилась дальше. Соколов рассчитывал найти кресла, сесть, заказать чай и полистать газету, однако гостевого фойе тут не обнаружилось. Соколову надоело быть центром внимания. Он провел Зулу с Чонгором прямиком в лифт и нажал кнопку, помеченную «KFC». Через минуту они очутились на крыше. Ресторан еще не работал.

– Есть Wi-Fi, – сообщил Чонгор, глядя на экран наладонника.

– Хорошо. Уходим, – приказал Соколов.

Они спустились, вышли через парадные двери и сели в такси.

– «Хайятт», – попросил Соколов. В городе точно была эта гостиница – там, неподалеку от аэропорта, останавливались пилоты.

– Так, по крайней мере один ай-пи есть, – сказал Чонгор, когда они тронулись с места.

Соколов фотографировал из окна машины. Снимал он в основном гостиницы. Недавнее короткое приключение показало: бизнес-отели на западный манер – единственные места в Сямыне, где можно спокойно появиться, не став новостью номер один на ближайший месяц.

– Этот адрес хоть немного похож на тот, который мы ищем? – спросила Зула.

– Вообще-то очень похож! – ответил Чонгор. – Он от того же провайдера. Толку от этого, конечно, не много.

– Сойдет для начала.

Приехав в «Хайятт», они заказали себе завтрак.

Район аэропорта в последние годы рос как на дрожжах: тут были десятки коммерческих комплексов и международный конференц-центр с огромной прозрачной сферой у входа. Соколов рассчитывал затеряться в безликой пустоте здешних зданий, однако район не имел почти ничего общего с остальным городом: вести поиски Тролля отсюда или из какого-нибудь торгового центра в Торонто – разницы почти никакой.

На каждом столбе висели флажки с портретом местного героя Чжэна Чэнгуна; похожее полотнище прикрывало фасад нового конференц-центра. Видимо, картинка служила эмблемой форума, на который как раз и слетелись все те частные самолеты. Похоже, тут обсуждали, как подлатать отношения Тайваня с материковым Китаем.

В «Хайятте» за омлетом Соколов попросил Чонгора, который уже подцепился к Wi-Fi, погуглить, какие в городе есть четырех– и пятизвездочные гостиницы. Чонгор не только нашел список, но и распечатал его удаленно на местном принтере. Бумажку вскоре принесли на подносе.

Они вышли, снова взяли такси. Соколов показал водителю адрес из распечатки. Их привезли обратно в центр города, но поближе к морю. Устроившись в вестибюле, Чонгор подключился к Интернету. Соколов стал наблюдать, как постояльцы общаются с портье.

Потом было еще восемь точно таких же поездок в восемь разных отелей.

Далеко за полдень они вернулись в гостиницу, где приметили самую толковую консьержку – девушку, превосходно говорившую по-английски и, судя по всему, очень любившую свою работу. Соколов велел Зуле поговорить с ней и объяснить, что она, Зула, вместе с друзьями хотела бы прокатиться по городу, посмотреть на нетуристические районы, а то и заглянуть на рынок-другой.

Консьержка отвела их к таксисту и все ему подробно объяснила. Соколов, Зула и Чонгор втиснулись на заднее сиденье. Водитель предложил Соколову сесть вперед, но тот решил остаться за тонированными стеклами.

До сих пор они видели только современные коммерческие районы, однако не прошло и двадцати секунд, как такси очутилось посреди как раз такого старого квартальчика, какой Соколов хотел изучить повнимательнее.

Чонгор сидел с раскрытым ноутбуком и следил за Wi-Fi-сетями. Большинство было под паролем, но иногда попадались открытые. Тогда он записывал их ай-пи-адреса. Зула, взяв у него телефон со встроенным GPS, помечала координаты. В Нью-Йорке или в другом городе, где дороги проложены ровной решеткой, это не понадобилось бы, но в Сямыне иначе просто не вышло бы связать точки доступа с фактическим местом.

Когда такси двигалось заметно быстрее пешеходов, Чонгор не успевал подключаться к точкам Wi-Fi. Впрочем, происходило такое редко. Едва на дороге появлялось свободное место, его тут же занимал какой-нибудь тощий китаец в конической шляпе, тянувший за собой двухколесную тележку. И таких кругом было полно – похоже, они владели монополией на перевозку любых грузов весом до тонны и уступали дорогу, только если долго им сигналить.

Покатав пассажиров минут двадцать, таксист позвонил кому-то и протянул трубку Зуле. Та взяла телефон, опасливо взглянув на Соколова.

Потом она улыбнулась, отвела мобильник чуть в сторону и пояснила:

– Консьержка. Спрашивает, довольны ли мы поездкой и какие покупки нас интересуют.

– Тут мужики ходят с сумками вроде женских. Хочу такую, – сказал Соколов.

Зула передала его слова, вернула трубку таксисту, тот некоторое время слушал, потом отложил телефон и развернул машину. Спустя десять минут они подъехали к магазину с витриной, доверху заставленной кожгалантереей. Соколов и Зула вышли, а Чонгор остался в такси.

Как и следовало ожидать, их появление оказалось здесь самым выдающимся событием с тех пор, как Чжэн Чэнгун прогнал голландских пиратов. Соколов и Зула, покупавшие сумку, приковали к себе внимание обширной компании изумленных соседей, стариков (владельцы лавки экстренно вызвали по телефону с верхних этажей свою родню), случайных прохожих, потрясенных возчиков и профессиональных нищих, которые внимательно следили за каждым жестом гостей, обсуждали их и находили забавное в таких незначительных деталях, что нельзя было понять, над чем именно они потешаются. Соколов быстро выбрал кожаную сумку, где легко поместилось бы несколько денежных «кирпичей» да еще осталось бы место для патронов и пары свето-шумовых гранат. Он уже собрался выложить названную сумму, как вдруг вмешалась Зула и предложила цену пониже. Оказалось, она отлично торгуется: не закатывая скандала, доброжелательно, но очень настойчиво Зула убеждала хозяина лавки, что тот просит слишком много. У Соколова появились тридцать свободных секунд, чтобы оглядеться.

Дома здесь были каменные, покрытые известкой. Из чего именно их строили: из бетонных плит, кирпича или блоков, – не важно. Суть в том, что зарядами с низкой начальной скоростью или дробью такие стены не пробьешь и плечом не проломишь. Горят они плохо. В зависимости от арматуры (а Соколов подозревал, что строители неплохо на ней сэкономили) такие строения – в отличие от укрепленных деревянным или стальным каркасом – часто рушились в экстремальных условиях, которые обычно возникали, когда за дело брались люди вроде Соколова. Дома – четырех– и пятиэтажные, то есть лифтов в них нет, а верхние этажи, вероятно, сдаются беднякам, на европейский манер. На нижних, как правило, магазины, выше – офисы (на главных улицах) или квартиры. Почти у всех квартир – балкончики, правда, сплошь в стальных решетках даже на верхних этажах. Видимо, домушники забираются и с земли, и с крыш. Удобные решетки – по ним можно будет влезть наверх, если двери окажутся заперты, или спуститься, если на лестнице произойдет возгорание или ее займет вооруженный противник. Тут пригодятся веревки. С другой стороны, когда они не пригождались?

Улицы встречались разные: шириной от метра (пешеходные) до восьми (полностью проезжие).

Все провода шли снаружи, причем совершенно хаотично. Местами через дорогу тянулись связки толщиной с человеческое тело. По-видимому, начиналось все с одного провода, который со временем обрастал другими.

– Договорились. Сто. – Зула смотрела на Соколова. Продавец тоже.

Соколов достал тонкую пачку денег, вытянул из нее купюру, протянул торговцу. Теперь сумка была его. Публика начала расходиться. Представление закончилось.

Сидя в такси, Соколов сказал:

– Повторим операцию. Купи что-нибудь еще.

– Например?

– Не важно.

– Может, чай? Его тут везде продают.

– Значит, чай.

– Заварочный чайник?..

– Да.

– Еще мне надо заглянуть в аптеку.

– Зачем?

– Затем, что я девушка.

– Хорошо. В аптеку. Повторим операцию.

Они повторили, и не раз. У маленькой энергичной женщины Зула купила чай, у старушки в переулке – чайный сервиз. Все шло ровно, Соколов даже немного расслаблялся, стоя у открытых прилавков, пока Зула торговалась. Работал в основном Чонгор, который постоянно сообщал о новых данных; Соколов же за последний час не узнал ничего сверх того, что выяснил в первые десять минут. Кварталы мало отличались друг от друга, но заблудиться тут не составило бы труда – найти дорогу сумел бы только абориген. Солнце сквозь дымку просматривалось плохо – ориентация по небу отпадала.

Соколов велел таксисту отвезти их обратно в отель, где вручил консьержке тонкую пачку банкнот.

На базу возвращались вдоль берега. Соколов наблюдал за паромами, Чонгор прочесывал эфир в залах ожидания и закусочных. Впереди замаячил знак KFC, и Соколов предупредил базу о возвращении. Когда они подходили к зданию, им уже открыли ворота.

– Родные стены, – сказала Зула.

* * *

Родные стены немного изменились: на базу привезли несколько ярко-розовых пластиковых стульев. Питер сидел за компьютером, от которого, как от любой новенькой электроники, исходил аммиачный запах. Судя по всему, доступ в Интернет ему открыли.

– Я договорился с Ивановым, – объяснил Питер, когда Зула вернулась после очередной водной процедуры, прихватив по дороге кусок пиццы («Пицца Хат», где работала доставка, находилась сравнительно недалеко). – У него в Москве есть доверенный сисадмин. Меня подключили к его частной закрытой сети, и он следит, куда я хожу и не посылаю ли сигналов о помощи.

С одной стороны, Зула оценила ловкий ход Иванова, с другой – согласие Питера ее неприятно удивило, хотя вид он имел, конечно, пристыженный. Питер поспешил объясниться:

– Без Интернета у нас совершенно связаны руки. Даже в гуглокарты не зайдешь. А так я неплохо продвинулся.

– Неплохо – это как?

– Ну, например, скачал исполняемый файл «REAMDE» из одного блога и попробовал декомпилировать.

– Удалось? – Зула не могла не подыграть – Питера так и распирало от гордости.

– Я боялся, что по коду прошлись обфускатором, но нет.

– Не поняла.

– Иногда текст программы специально запутывают, чтобы его труднее было восстановить, но авторы «REAMDE» этого не сделали, и мне удалось получить довольно читаемый исходный код. Потом я отыскал нетипичные последовательности символов и погуглил их.

– Ты хотел выяснить, делал ли кто-нибудь так же до тебя и, если да, не выкладывал ли результаты.

– Именно. И обнаружилась странная вещь. На одном форуме кто-то действительно запостил очень похожий декомпилированный код. Но только не из «REAMDE», а из одного старого вируса под названием «CALKULATOR», который натворил дел года три назад.

– Ясно. То есть ты думаешь, что создатели «REAMDE» использовали часть кода этого «Калькулятора».

– Определенно. Такое никак не могло произойти случайно. А самое интересное: исходного кода «Калькулятора» нигде нет – его никогда не публиковали.

– То есть не могло быть так, что Тролль скачал исходники «Калькулятора» и включил в «REAMDE», – догадалась Зула. Питер довольно кивнул, и она продолжила: – Оба вируса написали одни и те же люди.

– По крайней мере те, что знают друг друга и обмениваются файлами.

– А отсюда очевидный вопрос…

– Что нам известно об авторах «Калькулятора», – подхватил Питер. – Он навредил гораздо сильнее «REAMDE», потому что заражал компьютеры всех, кто пользовался «Аутлуком», а «REAMDE» опасен только самым заядлым игрокам в «Т’Эрру». Примерно неделю все стояли на ушах из-за этого «Калькулятора», спецслужбы кинулись искать его авторов. А те насчет заметания следов по сравнению с Троллем просто дети. В итоге их нашли – в Маниле.

– Хм. Неожиданно.

– Да. Мы тут копаемся в Сямыне, и вдруг – Манила. При этом есть два момента. Во-первых, двоих-троих из той группы, конечно, поймали и отдали под суд. Только все знают, что остальных – большинство – так и не вычислили. А во-вторых, многие жители Филиппин – этнические китайцы, и в Китае у них есть родственники.

– То есть Тролль, по-видимому, китаец, живет в Сямыне, и у него есть родственники в Маниле…

– И это объясняет, как исходный код оказался здесь и попал в «REAMDE».

Все это время Зула поглядывала вокруг: Чонгор уединился в одном из офисов и вбивал в ноутбук сегодняшние данные; в конференц-зале Соколов давал отчет Иванову; двое спецов спали; двое резались в игровую приставку; еще двое несли вахту. При этом все бодрствовавшие русские время от времени с любопытством посматривали на Зулу и Питера – и по жестам, по выражению лиц, по-видимому, догадывались, что те решают задачу, и не безуспешно.

А это, напоминала себе Зула, главное. Их задача не ловить Тролля, а убеждать Иванова, что они продвигаются в поисках, самим же тем временем как можно дольше водить его за нос и придумывать, как выкрутиться.

Впрочем, не их задача, а ее. Питер никак не проявлял свою заинтересованность в побеге – слишком уж увлекся охотой на Тролля.

Питер верил, что, если они схватят Тролля, Иванов смилостивится.

Возможно, Питер прав. Возможно, у Иванова такой метод убеждать людей на него работать.

А возможно, так он добивается послушания у тех, кто ему пока нужен, а потом их убивает.

– Что дальше? – поинтересовалась Зула. – Как поступим с этой информацией?

– Я вот подумал: раз у нас есть самолет, можно слетать в Манилу, найти кого-нибудь из авторов «Калькулятора», поспрашивать.

Со словами «найти» и «поспрашивать» у Зулы теперь ассоциировались только Уоллес и рулон полиэтилена. Интересно, Питер имел в виду именно такие расспросы? Или он в самом деле считает, что манильские хакеры вот так запросто сдадут своих сямыньских родственников? Ей не хотелось задавать Питеру этот трудный вопрос, чтобы не узнать лишнее о человеке, с которым когда-то спала.

– Иванов решит, что мы действуем наугад. А он предпочитает более конкретные действия.

Питер не почувствовал сарказма.

– Еще можно поискать здесь квартал, где живут филиппинцы. Есть же у них в Сиэтле свои лавки и парикмахерские – вдруг и тут тоже.

В отличие от Питера Зула видела Сямынь своими глазами и понимала, что это ничего не даст, но промолчала.

– Иванов уже в курсе?

– Я докладываю ему о ходе работ.

Такая формулировка Зуле не понравилась.

– А о возможной связи с Манилой он знает?

– Пока нет.

– Тогда хорошо бы подать ее как повод для дополнительной вылазки в город. Это бы нам помогло.

– Чем это вам поможет?

– Нам, – повторила Зула.

Ей очень захотелось убить Питера. Она понимала, что это желание пройдет… а потом снова вернется.

– Да делай со своей информацией что хочешь, – сказала она и вышла.

* * *

– Вы с ума сошли?

Соколов опешил. В сумасшествии его обвинял не кто-нибудь, а Иванов. Неожиданно. Соколов даже не нашелся с ответом.

Он рассказывал о том, что было днем: поначалу кратко (как правило, начальству нужен сжатый отчет), – однако Иванов потребовал детального доклада. После пары уточняющих вопросов Соколов стал излагать события подробно. Иванов внимательно выслушал историю о консьержке, о туре по магазинам и о походе вдоль берега.

Соколов привык к начальственным разносам, поэтому, договорив, стал ждать.

Иванов хохотнул.

– Да мне плевать, из какой дряни сделаны стены. Плевать, пробьет ли их дробь-четверка и как лучше покинуть дом в случае отступления. Что творится у вас в башке? По-вашему, тут идет битва за Грозный? Так вот – это не битва за Грозный! Все очень просто: надо отыскать Тролля, пойти к нему домой, вломиться в квартиру и приволочь ко мне.

Соколов молчал.

– Я что – не того нанял?

– Вероятно, – ответил Соколов. – Ребята из Сиэтла – те, которые разобрались с Уоллесом, – вот они лучше подошли бы для такой работы.

– Знаете, тех ребят из Сиэтла здесь нет!!! – Иванов начал фразу спокойно, а закончил ревом, от которого сдетонировала бы взрывчатка. – Вместо них у меня вы!!! А обходитесь вы очень недешево!

Соколов хотел напомнить, что он и его команда – консультанты по безопасности, а Иванов дает им задания по меньшей мере странные, однако не стал – от его слов настроение Иванова вряд ли улучшится.

– И еще – какого черта вы поперлись вдоль берега? Решили, что Тролль живет в паромном терминале?

– Я проводил разведку. Исследовал зону операции.

Иванов немного помешкал.

– Ваша зона операции – там, где живет Тролль. А живет он не в терминале.

Соколов промолчал.

– Я, может, чего-то не понимаю? Объясните ход своих мыслей, – потребовал Иванов.

– Возможности для маневра тут почти нет. – Соколов кивнул в сторону окна. – Сами посмотрите: все застроено. А вода – совсем другое дело. Да, там тоже тесно, но это единственный вариант, если придется…

– Придется что?

– Отступать. Импровизировать. Проявлять изобретательность.

С полминуты Иванов, собрав все силы, молча боролся с приступом ярости.

Соколова совершенно не волновало, что произойдет, если тот все-таки сорвется. Сейчас его куда больше беспокоила кровеносная система своего начальника. Во время похода по гостиницам Соколов улучил момент, вышел в Интернет и убедился, что препараты, которые принимает Иванов, действительно от давления.

Если, конечно, таблетки не лежат в сумке без дела.

Соколова тревожило, что у Иванова, пока тот перебарывает свою ярость, давление становится как в глубоководных нефтяных скважинах. И что сгустки крови попадают ему прямо в мозг.

Если Иванов умрет, как они выберутся из этой страны?

Соколов глубоко задумался и даже забыл, что Иванов еще жив и стоит рядом.

– Ваше дело, – предельно спокойно сказал наконец Иванов, – не проявлять изобретательность. Никаких отступлений не будет. Импровизаций – тоже.

– Я понимаю. Но ознакомиться с территорией и подготовить запасной план всего лишь обычная практика.

Этот уместный довод растревожил Иванова, как никакие другие слова за все время беседы. И дело даже не в том, что он не видел смысла в запасном плане. Иванова стали мучить подозрения – он решил, что Соколов хитрит.

Однако и теперь Соколов не отказывался от тактики маневров и отступлений. Он пожал плечами, будто упомянул запасной план исключительно к слову, и сказал:

– Кстати, есть идея.

– Какая?

Соколов отошел к окну и взглянул на береговую линию. Было только семь вечера. Тысячные толпы шли через двери паромных терминалов в обоих направлениях. Иванов встал рядом с Соколовым, попытался угадать, куда тот смотрит, но быстро потерял терпение.

– Ну?

– Сейчас ни одного нет. Их вообще не так много по сравнению с обычными пассажирами.

– Кого?

– Рыбаков.

– У рыбаков отдельный терминал, – прорычал Иванов.

– Нет, я не о профессиональных рыбаках, а о любителях. Они мне сегодня попадались. Обычные китайцы, пенсионеры. Возвращались с рыбалки. Ездили на весь день – видимо, на один из вон тех островков. – Тут Соколов посмотрел Иванову в глаза. – У них забавные шапки.

– Видел я их – обычные конические шляпы.

– Нет, не эти. У рыбаков – крупные головные уборы из светлой ткани: спереди большие козырьки, по бокам и сзади – полы до плеч. Арабы надевают что-то подобное во время песчаных бурь. Голова и лицо почти полностью скрыты, особенно если нацепить большие солнечные очки.

– Они же весь день на солнце, – сообразил Иванов. – А с зонтиком в руках рыбачить неудобно.

– Да. Кроме того, они носят удочки вот в такенных чехлах, – развел руки на метр Соколов, – а в чехлах есть отделение для катушки.

Иванов немного успокоился и стал кивать.

– Более того, у них всегда с собой сумки-холодильники.

– Превосходно, – сказал Иванов.

– На рыбаков никто не обращает внимания.

– Конечно, – согласился Иванов. – Мы же с вами не замечаем стариков с удочками где-нибудь на мосту в Москве.

– Они ходят поодиночке, но, бывает, собираются вместе, нанимают лодку и едут на прикормленное место.

– Понятно.

– Ну так вот. Весь день в рыбацких костюмах не походишь – в нас обязательно распознают не-китайцев. Но весь день и не надо – достаточно пройти от машины до здания или полквартала по улице, так чтобы все местные придурки в радиусе километра не кинулись снимать нас на телефоны и звонить маме.

– Очень хорошо, очень хорошо, – кивал Иванов.

Соколов не стал упоминать, что не замечают здесь еще кое-кого: нищих, которые лежат на тротуарах в самых людных местах.

– Составим план, – объявил Иванов. – Один-единственный план. И он сработает.

Запасных вариантов не будет.

– Так точно.

– Зовите остальных, – приказал Иванов. – Все обсудим, подготовимся к завтрашнему дню.

* * *

Все они – основатели, директора, инженеры, сценаристы, трудяги из отдела зауми – пытались понять, чем в будущем аукнется ЦП – цветопередел. Понятно, что пока эта война приносит прибыль, однако всех страшно напрягал вопрос, надолго ли это. Деньги зарабатывались и до нее, когда события в Т’Эрре развивались по осмысленному сюжету. Теперь же игра потеряла цельность и связность, для поддержания которой Корпорация нанимала скелеторов и дэ-квадратов.

С тех пор как начался ЦП, разговоры на совещаниях топтались на одном месте, и смысла в них стало еще меньше, чем обычно. В основном все сводилось к догадкам на тему: «Что происходит в голове у Девина Скрелина?» Уж не на его ли совести ЦП? Если да и войну устроил он, следует ли обвинить его в нарушении контракта? Или рассчитывать на него и дальше – авось выкрутится? В таком случае выходило, что Скелетор ловко подкинул себе еще работы. Или тектонические историко-культурные подвижки оказались ему не по зубам? Тогда не уволить ли его и не нанять ли кого-нибудь из тысяч молодых писателей – честолюбивых, энергичных, образованных, которые ждут не дождутся его места?

Те собрания, как правило, начинались с бодрых презентаций в «Пауэрпойнте» и постепенно уходили в полуфилософский обмен менеджерскими афоризмами, заседатели все чаще посматривали на Ричарда, и в их глазах читалось «спасите-помогите!». Дело в том, что, по сути, Корпорация-9592 ничего не производила, как, например, сталеплавильный завод. И не продавала, как «Амазон». Она лишь обращала в деньги желание игроков владеть виртуальными товарами, а товары поднимали статус вымышленных персонажей, игравших более или менее важную роль в событиях Т’Эрры. При этом в Корпорации все догадывались, хотя и не могли доказать, что для их бизнеса хороший игровой сюжет – как доменная печь для сталеплавильного завода. Правда, если у вас завод, то инвестора, нахлобучив на него каску, можно отвести в цех и показать ему печь. А фэнтезийный мир – это фэнтезийный мир. Что, впрочем, не мешало инвесторам вкладывать в Корпорацию-9592 капиталы, которых хватило бы на несколько заводов, и платить специально нанятым директорам, чтобы те присматривали, как идут дела. В обычные времена прибыль шла и все радовались жизни, не переживая по поводу рисков, связанных с фэнтезийной стороной бизнеса, однако теперь призадумались; и чем крепче думали, тем больше серьезнели. Похоже, развитие Корпорации-9592 двинулось в обратном направлении и она опять стала больше похожа на стартап. А Ричард был единственным, кто знал ее на начальном этапе и кто умел мыслить и действовать в тех условиях. Он был бешеным псом, которого почти никогда не выпускают из подвала. Почти.