Книга: Меланхолия гения. Ларс фон Триер. Жизнь, фильмы, фобии - Нильс Торсен

«Я никогда, никогда больше не соглашусь на такую книгу! Можешь радоваться тому, что твоя окажется последней», - ворчит Ларс.

Наверное, и правда, пусть лучше будет последняя. Экспертов по Триеру достаточно не только в моей голове: очень, очень много противоречивых букв написано критиками и теоретиками кинопроцесса, целыми штатными философами, случайными прохожими, и в каждой рецензии, каждой статье или интервью главное почему-то не столько фильмы, не то что принято называть словом «творчество» или там «художественный метод», даже не излюбленные поиски смысла и зашифрованной морали или её отсутствия, сколько — ужасный, ужасный Ларс, как он там поживает? Из чего сделан? Почему и зачем поступает так, как поступает? «А до ветру часто ходили, ваше величие? А дети есть? А родители не сумашедчи ли? А папа пьюший ли? А кака пинтература? Это вполне научное явление… с рогами». С одной стороны книга дотошного датского журналиста с чутким пером — большого, надо думать, знатока своего дела, раз никаких неприятных профессионально-аналитических запахов от прожарки фактов при чтении не улавливаешь: совсем по-левий-матвейски ходит тихой тенью за своим героем по местам боевой славы, поселяется у него дома, варит кофе, служит мальчиком на побегушках, страшно порой Ларса раздражает, записывая в блокнот чуть ли ни каждое его слово — полностью удовлетворяет противоестественный интерес к мельчайшим подробностям частной жизни невзрачного пожилого семьянина в очках, обитающего без приключений в мещанской провинции — выращивающего помидоры, любителя рыбалки, водителя «Вольво», и перипатетически так разъясняет откуда и у чего растут ноги и где собака зарыта, иногда в буквальном смысле. С другой — основы мифологии расшатывает незначительно. Велика вероятность, что главный проект Триера — это все же Ларс фон Триер, ходячий (но чаще лежачий) парадокс: мегаломаньяк с синдромом бога, гордящийся результатами психологического теста - «ни сумасшедшим, ни глубоко творческой натурой» он не является, маленький говнюк - очарованный то нацистской эстетикой, то красотой разложения и упадка, то новой игрушкой. Циник, фантазёр, мизогин, подкаблучник, ранимая деточка, заботливый отец, депрессивный алкаш, искусный фокусник, ненавидящий, когда вещи и люди прикидываются не теми, кто они есть, режиссёр, запрещающий актёрам играть — потому что даже тогда они всё равно поголовно чудовищно переигрывают, одержимый фобиями бесстрашный первопроходец, всё-таки летающий на вертолётах, когда того требует муза: только непременно с открытой дверью, чтоб можно было выйти в любой момент, всё же нарушающий то и дело свои ритуальные догматы — потому что каждый фильм как последний и гори оно огнём, всё равно никто не спасётся, потому что он тут самый главный — и это его правила. А ещё он «очень милый» (второй по популярности эпитет после «извращенец») вот в этих своих разношенных тапках и семейных трусах — и помидоры с «Вольво» его репутации не повредят, потому что папамобиль, на котором он объезжает своё королевство, аутичный мир, который построил Ларс, у него тоже есть. «Кажется, если его потрясти, над рекой пойдёт снег» «Слушай, эта вот твоя книжка… Я действительно надеюсь, что дальше станет приятнее»

Ну, это вряд ли. Вы совсем не стараетесь, дорогой самодержец. Или, наоборот, стараетесь чересчур сильно, почёсывая живот, закинув бледные ноги на спинку дивана. Ну кому, скажите, будет приятно узнать, что «Рассекая волны», например, - фильм, перевернувший внутренности тысячам зрителей, принятый за чистую монету без каких-либо кавычек — вы сознательно делали максимально утрированной слёзовыжималкой, и, хоть всё вышло по плану, собой не гордитесь, потому что «как ни крути слишком он похож на заметку в воскресном выпуске бульварной газеты» и вообще шутка о том, как «протрахать дорогу на небеса» ни до кого не дошла? И вот такая ёрническая ревизия, срывание покровов, припадки искренности и подросткового бешенства от того, что кто-то вдруг похвалил, по головке погладил - всякий раз. Да поняли мы уже: вы снимаете кино для идиотов, полуслепых уродцев, и ваша задача не рассказывать им поучительные истории, не развлекать, а всячески раздражать сетчатку, высвечивая прожектором в самых неожиданных местах тонкую границу с перманентной катастрофой, за которой зло есть, а добра, например, нет никакого, во вселенной мы одни, а Ларс так и вообще единственный. Полегчало?А вот вашему летописцу, душке Нильсу Торсену, кто-то шепнул, что вы и сами не раз промокнули глаза платочком, решив как-то глянуть, чего натворили. Вот он - молодец, старается как надо. И всеми средствами подводит к тому, что вам вовсе не обязательно притворяться человеком — вы он и есть, во всяком случае очень похожи, вплоть до возможности быть воплощением, героем текущего времени: такой же потерянный невротик, такой же вечный инфантил с неразобранным внутренним хаосом и ушибленным самолюбием, включающий иронию, чтоб не так больно и темно было падать, такой же как он, такой же как я, такой же - только гений.

«Ага. Ну ради бога. Гений. Это слово, знаешь, обычно входит в словарный запас после прочтения комиксов про Дональда Дака. Потому что, – смеется он, – это вроде как единственное место, где о таких вещах действительно говорят. Ладно, мне в туалет надо.»

И знаете что ещё? Уточки всегда страдают, что бы там ни написали в титрах.

Лабиринт полон поворотов и тупиков не только из-за запутанности внутреннего мира режиссера, но и потому что главный герой книги активно сопротивляется её написанию. А автор в свою очередь спорит с режиссером. Но при этом не стесняется подчеркнуть свою сопричастность образу Триера. Он тоже невысокий, щуплый мужчина с проблемами в общении. Что, скорее банально, чем «умереть-как-мифологично».

Так же как и «Меланхолия», биография Триера – это детальная география депрессии режиссера. Значительную часть книги занимает подробное описание фобий Триера. А каждая фобия еще и обладает своей историей, которая тянется из детства в настоящее время. На середине книги становятся понятно, что игра и провокация – это психологические защиты режиссера. Поэтому один из главных парадоксов книги в том, что окруженный скандалами Ларс фон Триер выступает собственным обвинителем. В роли адвокатов – все остальные. Здесь много голосов в защиту героя книги: почти все близкие люди, критики и актёры.

Не упуская из внимания все психиатрические вкусности, Торсен, однако, не старается оправдать стилистику режиссера, а хочет её дешифровать. Триер мыслит именно как кинорежиссер и именно это мешает ему найти общий язык с общественностью. Однако, как это и бывает обычно, фобии и талант - это та алхимическая смесь, которая рождает гениев. Только возможность снимать фильмы позволяет Триеру жить дальше и преодолевать свои страхи.

Противоречие 1. Классика - отцы и дети. Когда мы видим, как молодое поколение приходит на смену старому и в чём-то оказывается лучше, у нас может создасться иллюзия, что так будет всегда. Подобно старикам-пессимистам, кряхтящим, что молодёжь распустилась, образование в упадке, а мораль позабыта, поэтому мы все катимся в пропасть, старики-оптимисты бормочут себе под нос: "Молодые - они всегда более продвинутые. Они и умнее, и добрее нас. А какое замечательное будущее ждёт их внуков!". На деле, похоже, общество ведёт себя как взбесившийся маятник, и на каждое поколение, провозглашающее ценность мира, найдётся поколение, жаждущее войны. Стоит только задуматься, что люди не так уж плохи и хотя бы выбрали верную цель для развития, как они разворачиваются на 180 градусов и идут в противоположном направлении. В итоге, как мы понимаем, все топчутся на месте. С Триером и его матерью происходило нечто подобное.

Противоречие 2. Безумная нормальность.

Некоторые считали, что ее муж гений. Некоторые – что по нему психушка плачет. И практически никто не представлял, что Ларс фон Триер может иметь отношение к чему-то, что описывается обычными затертыми словами типа «быт» и «будни».

Внутренние противоречия здесь тоже имеют место. Общество мало волнует, кто ты: безумный гений или совершенно обыкновенный гражданин. Это в искусстве можно сходить с ума как угодно, а в быту все окажутся одинаково, до скрипа в зубах нормальными. Не одинаковыми - кто-то не может начать день без завтрака, а другому кусок в горло по утрам не лезет, кто-то встаёт, как заведённый, каждый день в 7 утра, а кто-то по выходным спит полдня, - но вполне вписанными в рамки ожиданий. Хотя бывает всякое, кого-то ужаснёт даже отсутствие завтрака.

Противоречие 3. Понимающие зрители.

В этом смысле в «Королевстве» было множество правил. Одно из них гласило, что в кадре не должно быть красного цвета, объясняет Томас Гисласон. Другое - что все страшные сцены снимаются с использованием штатива, потому что это влияло на подсознание: каждый раз, когда камера вдруг замирала, зритель знал, что что-то должно произойти. Если же в кадре вопреки запрету мелькало что-то красное и поэтому приходилось действовать не по правилам, зритель чувствовал, что сейчас что-то случится.

В этой биографии много внимания уделяется тому, как Триер снимал свои фильмы и, в частности, с помощью каких приёмов он вызывал в зрителях те или иные эмоции. Я читала и думала: "А если зритель неподготовленный? А если просто невнимательный? А для скольки процентов от общего числа людей это работает?". Понятно, что с такими рассуждениями можно уйти только в сторону невозможности коммуникации как таковой из-за субъективности нашего восприятия, а это дорога бесперспективная. Но я почти уверена, что многие люди, даже знакомые с творчеством Триера, всё равно поймут фразу "фильм "Нимфоманка" оставил у меня противоречивые впечатления" иначе, чем я сама. И наоборот.

Противоречие 4. Известные актёры. Этот вопрос мучает меня давно, а книга мне о нём напомнила, когда речь зашла об идее режиссёра пригласить на роль главной героини "Антихриста" Пенелопу Крус. Как вообще актёры умудряются быть известными? Если, допустим, смотреть несколько фильмов с одной и той же актрисой, одни впечатления ведь наслаиваются на другие. Да, есть те, кто всё время работает в одном амплуа, играет одну и ту же роль. Новизну до какой-то степени позволяет сохранять мастерское умение перевоплощаться - но и оно не вечно. В некоторых жанрах, быть может, этот эффект наслаивания не так важен -- в комедиях, например. Но в большинстве фильмов я, скорее, предпочту увидеть совершенно незнакомых мне людей, чтобы воспринимать их игру с чистого листа. Наверное, актёрам в плане карьерного роста невыгодны такие зрители, как я.

В какой-то момент я задумался и понял, что совершенно ничего о нем не знаю, кроме скандальных выходок в Каннах, когда он с сочувствием отнесся к Гитлеру на премьере "Меланхолии", шумихи вокруг его "Идиотов", где актеры занимались несимулированным групповым сексом, антинаграду экуменического жюри за "Антихриста", премьера которого была освистана в прямом смысле слова и т.п. Может, это всего лишь игра на публику, а в повседневной жизни злой и страшный серый волк оказывается кротким пушистым ягненком? Почему он часто затрагивает тему религии, секса и смерти в своих фильмах? Почему не верит в хэппи энды? Как он уговаривает актеров на откровенную обнаженку и провокационные роли? Почему он прячется от прессы, давая любой инфо повод, кроме откровенного интервью без кокетства? Видимо, похожие вопросы интересовали журналиста Нильса Торсена, решившего написать книгу, опираясь не только на рассказы самого фон Триера о себе любимом и гениальном, но и на мнения тех людей, которые были знаковыми в его жизни. Мне на самом деле интересно было читать чужие мнения о нем. Это как с нашим Звягинцевым, которого уважают в Европе и ругают чаще всего на родине за то, что выносит сор из избы, снимая свою чернуху.

Первое же впечатление от старшего научного сотрудника Орхусской государственной библиотеки Педера Гренгора, посвятившего анализу фильмов фон Триера целую книгу, настолько созвучно моим собственным мыслям, что хотелось пожать ему руку и выразить респект за позицию «А король-то голый!».

Особенно мне не давала покоя эта его высокомерность. Что он считает себя вправе диктовать, что правда, а что ложь в киноискусстве. (…) Это напоминает классическую детскую тактику – вести себя невозможно, чтобы гарантированно заслужить тем самым всеобщее порицание, потому что это гораздо безопаснее, чем стараться удивить свое окружение чем-то созидательным, во что ты предварительно вложил всю душу.

Но чем дальше я читал про него и узнавал в повседневной ситуации, тем больше стал понимать и его самого, и его фильмы. Я не могу сказать, что он стал мне более симпатичен, как личность. Тем более, что характер у него настолько скверный, насколько многие говорят о нем. Автор пролил свет, что ноги у этой капризности и ребячества растут из самого детства, где ребенку не уделялось должного внимания со стороны матери, поэтому он занимался самовоспитанием. Ларс даже сейчас вряд ли вырос в плане межличностных отношений, потому что считает любое столкновение интересов самым настоящим предательством. Например, его размолвка с бывшим продюсером Вибеке Винделев, которая уволилась из Центропы, а после заняла престижный пост в другой кинокомпании, разрисованная фотография Пенелопы Крус, потому что она, видите ли, предпочла заработать денег на "Пиратах Карибского моря", отказавшись от главной роли в "Меланхолии" и пр. похожие ситуации. Он с детства привык придумывать себе игры по собственным правилам, но мир не может крутиться только вокруг его оси. Уж насколько у меня самого адаптивный характер, но даже моего терпения надолго не хватило бы в общении с ним.

Однако, в некоторых моментах можно отнестись с сочувствием к человеку, который изводит себя своими страхами. Когда мы видим человека слабым, то стараемся относиться к нему более снисходительно. Ему и так несладко живется в постоянных переживаниях, что он скоро умрет от какого-нибудь недуга или катастрофы. Ларс боялся в детстве смерти от аппендицита или атомной бомбы. Отсюда, наверное, появилась идея снять "Меланхолию". Вообще после книги я понял, что многие его сюжеты косвенно касаются личного. Например, основная задумка "Идиотов" явно списана с его отца, который на людях притворялся инвалидом. А это уже говорит в пользу его фильмов, что он не только выпендривается, но и выражает в них себя через какие-то ситуации или героев. И да, я так полагаю, что истеричность его героинь списана с него самого)) Я открыл для себя, что он бывает очень ранимым, добрым, заботливым по отношению к детям. А недостатки - они ведь у каждого имеются. Правда, иногда мне казалось, что он спекулирует даже на своем неврозе, постоянно поднимая эту тему, как оправдание своим причудам.

В целом, книга получилась информативной, но местами однообразной и скучной. Слишком много литья воды и пустых разговоров, совершенно никчемные воспоминания, как Ларса одолел понос, постоянные напоминания о его страхах. Это будет интересно только тем, кто знаком с творчеством режиссера. Во всяком случае, главы о съемках тех фильмов, которые я сам видел, рассуждения режиссера и его личные впечатления от результата, больше всего понравились мне. Он реально умеет мыслить креативно. Вот даже его задумки взять на главную роль в "Меланхолии" Пенелопу Крус или Ольгу Куриленко. Черт побери, я бы хотел их увидеть в таком непривычном образе! Полностью согласен с мнением самого фон Триера, что он должен был получить награду в Каннах именно за "Догвилль". Считаю, что именно там лучше всего видно его мастерство (хотя "Нимфоманка" мне ближе по драматургии), когда в определенный момент погружаешься в атмосферу и напрочь не замечаешь нелепости театральных декораций. Такие люди нужны кинематографу, потому что он рискует ради искусства и не боится быть освистанным. Это мой киноншый Иэн Макьюэн . Смотрю, часто плююсь, но всё равно любопытно, что он выкинет на этот раз.

Дальше...

Первый фильм Ларса фон Триера я посмотрел в 1997-м - это был "Рассекая волны" (Breaking the Waves). Не будучи заядлым кинолюбом, я просто причислил этот фильм в группу "стоящего кино" - наряду с фильмами Дэни Бойла (Danny Boyle), Дэвида Линча (David Lynch) итп. Это фильм, который посмотреть (и задуматься над неоднозначностью которого) стоит каждому. После этого имя фон Триера всплыло в контексте "Догмы-95", но для меня лично сюжет этих фильмов ("Торжество" и "Идиоты") заслонил саму концепцию того, какие требования к этим фильмам предъявлялись - в конце концов, я всего лишь кинолюбитель... )) Многие фильмы "Догмы-95" очень даже стоит посмотреть - можете начать с "Итальянский для начинающих", что дальше - выбирайте сами на kinopoisk.ru )) Однако спустя три года "Танцующая в темноте" (Dancer in the Dark) сделала фон Триера режиссером, которого знали буквально все - по крайней мере все из моих знакомых )) А еще через три года появился "Догвилль" Dogville - Артхаус фильм, который смотришь не отрываясь от и до, выходишь из кинозала как во сне, но уже знаешь, что пересмотреть этот фильм захочется не сразу. Не смотрели? Посмотрите обязательно! После всего этого новый фильм фон Триера ждали все! А как можно не ждать новый фильм _такого_ режиссера и с _таким_ названием - "Антихрист"... Опять смотришь, не отрываясь, от начала и до конца, понимая, что такого кино ты еще не видел, и еще до наступления конца абсолютно точно знаешь, что пересматривать не будешь! Смотреть? Если да, то обязательно до конца. А через два года выходит "Меланхолия" - фильм, в который я провалился с первых секунд - не минут, а секунд! Как такое возможно? А просто один очень неоднозначный гений (фон Триер) взял музыку другого очень неоднозначного гения (Вагнера) и снял очередной шедевр! Очередной фильм фон Триера вышел в 2013-м и получился совсем уж неоднозначным - вернее, для меня лично он оказался слишком уж однозначным - "не мое". Сомневаюсь, что захочу его пересмотрить, бо вторую часть брутально перемотал с середины до конца - терпения не хватило ((

"Ларса фон Триера будут помнить как человека, который всю жизнь сражался с собственными демонами, но этой битвой сумел наложить серьезный отпечаток на датское и европейское кино и историю кинематографа в целом."

Жизнь. Эта книга прежде всего о том, что Ларс фон Триер-режиссер (или даже Ларс фон Триер-как-образ-созданный-СМИ) существенно отличается от Ларса фон Триера-человека, которому не чужды простые радости жизни вроде охоты и рыбалки. О своей жизни режиссер рассказывает неожиданно откровенно, и эта откровенность присуща не только ему как личности, она является отличительной чертой всех его фильмов.

Фильмы. Ларс фон Триер – неординарная личность в современном кинематографе. Кто-то восхищается его фильмами, называет их шедеврами, а самого фон Триера – гением. У кого-то его фильмы вызывают прямо противоположные эмоции. Но самое главное – его творчество никого не оставляет равнодушным, что, по-моему, есть признак настоящего мастерства. В своих фильмах Ларс фон Триер не пытается что-то сказать, он не вкладывает в свои фильмы какое-то послание, которое зрители должны расшифровать, во всяком случае, он не делает это намеренно. Его фильмы – поток мыслей и образов в потрясающем техническом исполнении. С каждым новым фильмом он делает шаг вперед, использует разнообразные средства (например, линии на полу вместо декораций в «Догвилле») и открывает новые возможности в кинематографе (самый яркий пример – Догма-95). Фильм – это прежде всего произведение искусства, а не успешный проект, который призван собрать побольше денег в прокате.

Фобии. Они, в некотором смысле, являются для Ларса фон Триера двигателями творческого процесса. Каждый новый фильм – это борьба со своими страхами, только создавая что-то новое, фон Триер чувствует себя лучше. Режиссер признается, что если бы ему удалось избавиться от своих страхов, то он не раздумывая перестал бы снимать фильмы, и при этом чувствовал бы себя абсолютно счастливым.