Текст книги "Муха Ukraine (сборник)"

До Берислава далеко?

Этот пассажир отличается от других. Он в костюме золотого цвета, с галстуком и портфелем. Все остальные пассажиры автобуса в куртках, шапках, одеты по – осеннему.

Золотой все время нервно смотрит вперед, на трассу, выглядывая из-за спинки кресла. Потом брезгливо перешагивает через тюки и баулы. Подходит к водителям автобуса и спрашивает: «До Берислава далеко?»

Водители раздраженно велят ему сесть на место и не мешать.

За окнами автобуса звездная ночь. Пассажиры спят. Автобус несется с большой скоростью по ночной трассе.

Золотой пассажир вновь подходит к водителям: «До Берислава далеко? Мы не проедем?»

Водилы зло указывают ему на свое место. И, если он еще раз встанет, его высадят.

Пассажиры храпят и посапывают.

И только я, прикрыв глаза бейсболкой, дремлю в полглаза. На коленях у меня корзина с шестью страусиными яйцами.

Золотой в очередной раз подходит к водителям со словами: «До Берислава далеко?» Визжат тормоза. Слышен шум борьбы. Хлопок двери. И автобус набирает скорость. Пассажиры мирно спят.

Открываю глаза. Золотого нигде нет. Рядом, на переднем кресле, лежит его портфель.

Вскакиваю с места. Кричу водителям: «вы с ума сошли! Выбросили человека из автобуса! Немедленно остановитесь и вернитесь за пассажиром!»

Водитель зло цедит, что если я не замолчу, то последую туда же!

За окном мелькает указатель населенного пункта Змеевка.

Начинаю набирать по телефону милицию. На счету ноль. По закону подлости.

Девушка-блондинка, с соседнего кресла, перепугано смотрит на меня. Предлагаю ей быть свидетелем. Она еще больше пугается и отворачивается к окну.

Через 20 минут появляется Берислав. Водители идут в автовокзал.

С тяжелым портфелем Золотого я направляюсь следом.

Кроме диспетчера, толстой тетки, пьяного сторожа в резиновых сапогах и наших водителей на вокзале никого из власти нет.

Загаженные мухами часы на стене показывают 2 часа ночи. Кладу портфель на стол диспетчера и прошу вызвать милицию.

– А я причем здесь? – говорит диспетчер.

Набираю сама 02.

Водитель жмет на рычаг телефона. Опять набираю 02. Водитель вырывает трубку и говорит милиционеру: «Не слушайте ее. Вызов ложный».

Диспетчер, толстая тетка, начинает выгонять меня из вокзала. Велит Пете, сторожу выдворить пассажирку за двери автостанции.

Начинаю объяснять ситуации. С Золотым, с его портфелем. Пьяный сторож вытесняет меня за двери. Следом за мной летит портфель Золотого и падает в грязь.

– Может, там документы, деньги? Вызовите милицию. Может, там бомба!

И я вешаю портфель на ручку двери автовокзала.

Портфель с бешеной скоростью летит в кусты.

И тут я вижу, что наш автобус, обдав меня черной копотью, срывается с места. А вместе с ним и моя корзина с яйцами, не родившихся южноафриканских страусов. Яйца я купила за деньги моей тетки из Херсона, для разведения страусиной фермы.

В кармане у меня билет до Херсона. Сама я в каком-то Бериславе.

Где-то в районе Змеевки, на безлюдной трассе, среди хищников, беспомощный пассажир.

На дворе глухая ночь. На вокзале беспредел.

Спрашиваю у таксиста, как дойти до милиции. Спотыкаюсь о что-то тяжелое. Это портфель Золотого. Как вещьдок того, что я не сплю.

Сонный дежурный милиции долго не может понять, чего требует гражданка. Потом вызывает оперативника.

Тот проверяет мой паспорт и спрашивает, кем мне приходится потерпевший. Отвечаю уверенно, достойно.

– Никем. Мы не знакомы! Просто пассажир. Мент гримасничает. Не может понять, зачем же я тогда за него хлопочу. Может, мужчина мне понравился?

Сверлю мента колючим взглядом. Объясняю ему, если он не видит здесь преступления, то я его вижу четко. И уверена, что утром это увидит и прокурор Берислава.

Мент дает лист бумаги, писать объяснительную. Заполнять графы с адресом, пропиской, местом работы.

Я сопротивляюсь.

– Какая работа! Человек на трассе!

Ночью. На холоде! Среди волков. Среди разбойников! Тут оперативность нужна! Срочно надо ехать за ним.

Надо сообщить ГАИ, что бы задержали автобус. Там водители, преступившие закон. Там мои яйца страусов!

– Каких еще страусов? Мент смотрит подозрительно, словно психиатр.

Беру себя в руки. Держусь уверенно. Здесь дрогнуть нельзя.

– А вот и его портфель! Пассажира! Может, там документы, деньги.

Мент берет портфель и уносит в другой кабинет.

Я объясняю ему, что я свидетель и портфель надо открывать при мне. Мент нехотя вываливает содержимое портфеля на стол. Бумаги, документы, пачка денег, скрепленная зажимом, всякая мелочь.

Мент смотрит в паспорт, читает: Петренко Леонид Степанович, 1980 года рождения.

Я требую срочно ехать на трассу. Мент предлагает оплатить бензин. Я угрожаю прокурором. Мент нехотя вызывает машину.

Дребезжа и подпрыгивая, уазик едет по трассе, в сторону Змеевки. Дорога пустынна, кажется бесконечной. И только яркая полная луна лыбится на небосклоне, освещая золотым бликом трассу.

Оперативник начинает вслух сомневаться в том, что Золотой существует в реалии.

– А, если он и был, то его уже там нет. Он уже дома, чай пьет или спит с женой под боком.

Спрашивает, где я работаю.

Отвечаю, что к данному происшествию это не относится.

Мент требует показать еще раз мой паспорт. Даю. Долго листает. Сличает меня с фотографией. Начинает придираться к фамилии. Какое, мол, я отношение имею к Роману Абрамовичу. Отвечаю, что никакого. Что мы даже не однофамильцы. Отдает паспорт назад. Тяжело вздыхает. Смотрит на дорогу. На часы. 3 часа ночи. Потом зевает и велит водителю разворачиваться назад, ехать в отдел. А мне угрожает, что заведет дело по факту ложного вызова.

И тут я вижу в свете луны золотую фигуру, бодро шагающую по трассе.

– Ура! Золотой есть! Вон он! Я была права!

Уазик равняется с Золотым, резко разворачивается и тормозит. Мент открывает двери.

– Присаживайтесь, гражданин. Кто вы? Зовут вас как? Куда направляетесь?

– Петренко Леонид Степанович. Новый директор Бериславского завода автоматики. Никогда здесь раньше не был. Вот, заблудился. Спасибо вам.

Золотой устало плюхнулся на сидение, растирая замерзшие руки.

– Гражданке спасибо скажите. Это она панику подняла, и нам сообщила.

Золотой равнодушно глянул на меня и произнес:

– Да, ни к чему все это. Не стоило хлопот.

Менты смеются. Я взбешена.

– Может, вам и ни к чему. Лично на вас мне наплевать. А на факт преступления нет.

Утром я сижу в кабинете начальника милиции.

Подполковник слушает, долго и подозрительно всматриваясь в мое лицо. Потом заверяет, что на обратном пути водители автобуса будут опрошены. А о своем багаже я должна позаботиться сама.

Когда я подымаюсь с места, начальник милиции поселка Берислава встает и крепко жмет мне руку со словами «Спасибо. Это настоящий мужской поступок».

Корзину с яйцами страусов найти мне не удалось. Да, и к лучшему. Фермером себя я плохо представляю.

Особо опасная Люба

– Машка! Включи телевизор! Быстро! – В квартиру вбегает Светка-соседка.

В одной руке пульт. В другой – швабра.

На лице палитра чувств. Растерянность. Недоумение. Брови у макушки. Глаза горят.

– Что? Война началась? – закрываю я за ней дверь.

– Любка Малькова выступает! Канал «Сити»! Уже блондинкой стала, вот, б…!

Я включаю телевизор. И мы со Светкой двумя любопытными носами прирастаем к экрану.

В телевизоре Люба.

Кабинет. Кожаное кресло. Статуя Фемиды.

На глазах повязка. В руках весы, для взяток. Все, как и положено в обычной адвокатской конторе.

Фемида на столе. За столом Люба.

Когда-то она была моей близкой подругой. Медицинская сестра в прошлом. Разрекламированный адвокат в настоящем.

Об этом гордо заявляют растяжки на Крещатике: «Любовь Малькова – адвокат!»

Кокетливые локоны, декольте с пышным бюстом. Жеманная. Улыбчивая.

– Это что ж она так сиськи оголила? Кто же к такому адвокату пойдет? – возмущается до потери пульса Светка.

– А говорок-то, слышь? Не спрятать ни за какими дипломами! – это уже язвлю я.

Люба дает населению города Киева простые советы. Куда идти жаловаться, если, например, на дороге открытый канализационный люк или яма.

И тут же на экране появляется реклама – телефоны ее адвокатской конторы.

– Ишь, ты! Вот тебе и Люба! Поставила цель – завоевать Киев! Завоевала! – Светка не скрывает восторга вперемешку с досадой.

А мы, дуры, все чаи гоняем!

– Нашла чему завидовать! Жалеть ее надо!

– Зато денег нагребла! Внукам хватит!

– Самое удивительное, что она даже не догадывается, о том, что преступает закон.

– Очень даже догадывается. И дружит с людьми из власти! И Светка шепотом называет фамилии первых лиц страны.

– Да ты что!

– Надо Ольге сказать. Пусть сходит. Moжет, Люба поможет ей вернуть квартиру.

– Какой Ольге?

– Той, что в аферу с «Кинг-Капиталом» попала.

– А! Этой! Хрен ей кто теперь поможет! Это ж надо быть такой тупой! Взять 150 тысяч долларов в банке под свою квартиру и отдать незнакомой тете.

– Ну и Люба! Смогла же! Талант!

– Не удивительно. На теле нашего больного общества могла вырасти только такая бледная спирохета! – резюмирую я, наливая кипяток в чашки с заваркой.

И мы продолжаем слушать советы нашей бывшей подруги.

Люба появилась в моей жизни неожиданно. Сметая все на своем пути. Тайфун по имени Люба.

Мы тогда временно жили в Н… Херсонской области.

Купили роскошную квартиру в центре. Mои дети ходили в школу. И вдруг начали носить записки от медсестры. Медсестра настойчиво звонила домой.

Предлог? Сделать прививки детям. Я запрещала делать прививки.

И тут меня, жену киевского бизнесмена, вызывает в школу эта медсестра! На ковер. В ультимативной форме.

Завтра в 9.00 и ни минутой позже. Явка строго обязательна! Иначе, детей исключат из школы.

Ничего себе заявочки! И от кого! Ни директор, ни учитель. А обычная школьная медсестра!

Я взбеленилась.

Решительно направляюсь в школу, с целью поставить на место лихую медичку.

На разбитой в дребезги вывеске еле читается «Но…ая средняя школа».

Видно, саданули деточки кирпичом. Осколки стекла в рыжей пыли.

Иду по коридору. Шум. Стертый линолеум. Я взволнована, но уверена в своей правоте.

Читаю блеклые таблички на дверях – «Завуч», «Директор».

Навстречу идет серая моль в светлом халате.

Я гневно.

– Вы медсестра? Я вас под суд отдам! Что это за шантаж! Я вам запретила делать прививки детям.

Серая моль, заикаясь.

– Я…я у-у-у-борщица здесь.

– Простите.

Иду дальше. Останавливаюсь перед кабинетом с новой дверью и золотой табличкой «Медсестра Малькова».

– Ничего себе!

Набираю в легкие воздух, чуть открываю дверь и… смело, без стука вхожу.

Кабинет медсестры. Кресло кожаное. Хороший ремонт. Красивая мебель.

За столом она. Копия той, что в «Масках-шоу» с Делиевым.

Эвелина Бледанс!

Халатик белоснежный. Выпирающий бюст. Шапочка с красным крестом. Только волосы пшеничные. Глаза внимательные. Мягкие. Какие-то обволакивающие. Колдовские. Я молчу в недоумении. Челюсть отвисла.

Медсестра встает со своего кресла во весь рост. Метр 85. Стройная, как модель. Короткий халатик оголяет длиннючие ноги.

Она широко и радостно улыбается мне, как старой знакомой.

– Я Люба. Как я рада вас видеть, Мария! Простите, что не по отчеству. Вам оно ни к чему. Вы так молодо выглядите!

Я язвительно.

– А как я рада, вы бы знали…! Ваши звонки не дают мне покоя. Давайте раз и навсегда решим эту проблему. Прививки не будет. Я же вам сказала. Запрещаю. Не хочу. Имею право.

Люба не прерывает. Молча слушает. Потом включает электрочайник. Достает красивые чашки из шкафа. Ошпаривает их со всех сторон кипятком. Наливает пахучего чая.

– Вы любите чай с мелиссой?

Обнимает меня своими колдовскими глазами…

Через 15 минут я, спокойная и умиротворенная, выхожу из кабинета. Разрешение на прививки я дала.

Медсестра Люба провожает меня, держа за локоток. Выясняется, что мы с ней живем в одном доме. В разных подъездах.

Я приглашаю Любу в гости, на чай. Та соглашается. И мы расстаемся, как близкие подруги.

У выхода я оглядываюсь на Любу. Но, вместо нее вижу большую черную кошку под дверью. Кошка смотрит на меня хищным взором.

Я засматриваюсь, падаю, ломаю ногу.

Я лежу в больнице. На вытянутой ноге гипс. А у меня дома Люба. Пришла на чай. В мое отсутствие.

Об этом я узнаю от своего мужа. По телефону. Я злюсь, возмущаюсь. А мой муж доволен.

– Что она там делает без меня?

– Меня веселит. Она такая приятная собеседница. Пироги с яблоками печет.

– Где печет?

– У нас.

– Гони ее… в шею!

– Ты же ее сама пригласила?!

– Но я ее к себе пригласила, а не к тебе. Ну, ты..!

Я бросаю трубку. Вскакиваю с койки. Ой! Нога в гипсе! Я падаю на постель.

– Вот тебе и школьная медсестра! Змеюка!

Заходит больничная медсестра Зина со шприцом.

– Что случилось? Кто у нас змеюка?

– Да, так.

– Это вы о школьной медсестре Любочке?

– А вы откуда знаете?

– Знаем мы ее. Шустрая! Детдомовская. Поэтому и такая. Деньги делает на всем.

– На чем, например?

– Ну, на абортах.

– На каких абортах?

– Посредник между врачом и бабами. Пироги – это только цветочки!

Я в растерянности.

– А что же теперь делать?

– Выздоравливать.

Зина делает мне укол и идет из палаты. Я достаю мобильник.

– Але! Справочная? Пожалуйста, школу номер 1! Кабинет медсестры.

Нет данных?

Я молча лежу. Думаю. Потом достаю блокнот, пишу текст:

Школа номер 1. Медсестре. «Дорогая Люба! Спасибо за заботу о нашей семье. Больше в ваших услугах мы не нуждаемся».

Костылем открываю дверь палаты, жду. Мимо, по коридору, идут две девченки-подростки.

– Девочки!

Я зову их к себе. Даю текст телеграммы и деньги.

Беру цветы, подаренные мужем, выбрасываю из окна палаты.

Стук в дверь. Люба. Широкая и обезоруживающая улыбка. Будто обнимает сладким взглядом. Голос приторно ласковый.

– Ой! И кто это у нас тут с бриллиантовой ногой? Мария, дорогая! Я тут прихожу к ней на чай. А ее нет. Сколько можно болеть! Пора домой. Я договорилась. Тебя выписали. Будешь валяться дома. Машина ждет!

Люба катит меня на коляске до машины.

Я напряжена. Люба улыбается.

– Сегодня ждите в гости. Я принесу шампанское. Ты конфеты будешь есть или мы худеем? – дурачится она, пощипывая меня за жировые отложения на талии.

– Да ладно тратиться! Я сама куплю.

– Фу. У меня дома шкафы ломятся от конфет и спиртного. Носят! Да не оскудеет рука дающего! – очаровывает она улыбкой.

– Лишь бы рука принимающего не отсохла, – бурчу я.

– И что тут на твоей руке написано? У меня бабка была колдуньей! Я тоже кое-что умею! О! Жить долго будешь! – Да перестань меня ревновать к своему мужу! У меня свой, замечательный.

И закрутилось. Я оказалась у Любы под колпаком. В плену. Сама того не заметив.

Мы сдружились с ней. И все свободное время проводили вместе.

А потом моя семья уехала в Киев. У нас там была квартира.

Мне не хватало Любы. И однажды я предложила ей переехать в столицу.

– В столице больше возможностей. Киев чудесный город! Я помогу тебе.

Любу не пришлось уговаривать.

Она переезжает с семьей в Киев. Поселяется у меня в квартире.

И начинается какая-то чертовщина.

Мой муж устраивает ее на работу. В свою фирму по продаже рыбы.

Администратором. Раньше этой должности не было. Она появилась специально в штатном расписании. Для Любы.

Я устраиваю мужа Любы на работу, в автосалон.

По утрам мой муж, вместе с Любой, едут в офис на нашей тойоте. Я остаюсь с малыми детьми Любы. Стираю за ними, убираю. И готовлю ужин для всего семейства. Я чувствую, что меня тупо используют. Но, ничего не могу сделать. Живу, как в анабиозе.

А за дверями моей квартиры в это время сидит большая черная кошка. Я уже не гоню ее. Ведь она постоянно возвращается.

Я прописываю Любу. Для того, что бы она смогла купить квартиру в Киеве на 20 процентов дешевле, чем иногородние граждане.

Люба продает квартиру в Н… Покупает в кредит двушку, в Киеве. Рядом со мной, на Позняках.

Мы продолжаем дружить.

Едем вместе на море. На двух машинах. Загружаем прицеп арбузами. Для обеих семей. Цепляем его к нашей машине. Люба сама выбирает арбузы. По 10 копеек за кило.

Машина наша, с автоматической коробкой передач, ломается от перегруза. Уже под домом.

Мои арбузы, все, до единого, гнилые. Взрываются и вытекают, чуть прикоснись ножом.

У Любы арбузы лежат до Нового года.

Мистика!

В канун праздника прошу Любу… продать мне арбуз. Сказать подари, язык не поворачивается.

– Бери! По 2 гривны за килограмм, – шокирует меня Люба.

Люба еще работает в нашей рыбной фирме. Но не долго.

Она продает сертификаты качества покупателям рыбы. Посылает их в гастроном, вымогает деньги. Делает, одним словом, пакости. Ее предупреждают.

Но, когда Люба продает список клиентов конкурирующей фирме «Барракуда», ее, наконец, увольняют. Люба на нас в обиде. Ходит к соседке Светке. И я узнаю от той, что Люба пытается навредить моей семье, используя свои колдовские способности.

Я не верю в ее чары и в колдовство вообще.

Но, мой цветок в кадушке, который стоял в комнате, где жила у нас Люба, стойкий и неприхотливый, вдруг зачах. Фирма мужа по продаже рыбы становится банкротом. Дальше я теряю след Любы. Наши пути расходятся.

От соседки Светки знаю, что Люба устраивается бандершей в ночной стриптиз клуб на Подоле.

Делает деньги на девочках.

Менты разгоняют притон. А Люба становится любовницей их шефа.

Старый мент любви ради или развлечения для круто меняет биографию Любы. А может, и он стал жертвой ее черного колдовства!

Он помогает ей поступить заочно в Академию МВД.

И параллельно устраивает Любу на хлебную должность, начальником исполнительной службы одного из районов Киева.

Вот где бабки! Коза на месте. В огороде! Среди капусты!

Светке Люба предлагает быть ее секретарем. Учит, как надо брать деньги с просителей.

Но у Светки нет такого дара – вымогать деньги с родственников несчастных осужденных.

Люба пробует Светку в другой роли. Находить клиентов на поступление в один из ВУЗов столицы. За взятки. Там она преподает одну абстрактную науку!

Но Светка и тут пас.

Зато соседка самозабвенно рассказывает, как богата Люба. У нее и земли уже есть. И дом под Киевом. И центр интегральной медицины в Эмиратах. И карьеру успевает делать. Уже третейский судья!

О ней с восторгом пишут в глянцевых журналах и газетах платные статьи. Как о леди, сумевшей сделать блестящую карьеру за короткое время. Из медсестры в адвокаты! Честно, благодаря знаниям и труду непосильному.

Мы со Светкой допиваем чай.

Косточки подружке перемыли. Пора и расходиться. До следующих новостей.

– Вот, б…! Она же скоро в депутаты пойдет!

А может, и в Президенты! – напоследок добивает себя Светка.

– Ну, прекрасно! Может, и нам чего хорошего перепадет! О старых друзьях нормальные люди должны помнить!

– Счас! От Любы дождемся!

Прошло какое-то время. Мы вновь собрались со Светкой. Пьем чай. Живо общаемся.

– Ольга ходила к Любе на консультацию, – докладывает соседка.

– Какая Ольга?

– Ну, та, что квартиру потеряла через аферы «Кинг-Кепитала».

– И что?

– Люба взяла у нее 5тысяч долларов и все на этом. Ничего не сделала. Теперь Ольга бегает, не может и эти деньги вернуть.

Мы допиваем чай. Светка поднимается из-за стола. Я провожаю соседку. Открываю дверь. И мы в страхе замираем.

На лестничной клетке сидит большая черная кошка. И зло сверлит нас глазищами.

Мы со Светкой смотрим на кошку, друг на друга, и с криком: «А-а-а!» разбегаемся по своим квартирам.

Суперевроремонт

Возможно, с милым рай и в шалаше! Но, когда у моей Ленки появился Рома, я вздохнула в трепетном ожидании. Миллионер!

Наконец-то! Вот он, спаситель мой!

Каждая мать желает своему чаду счастья с состоятельным мужчиной. Чего лукавить!

Ленка не была такой корыстной, как я. И дружила всегда только по любви, не вникая в меркантильные детали: есть ли у объекта дружбы свой дворец или всего-то шалаш.

И вот как-то она является домой. И с порога сообщает.

– Мама! С каким я классным парнем познакомилась! И он миллионер к тому же!

Рома оказался владельцем молокозавода № 7, который выпускал продукцию под названием «Рогатая Буренка».

Он начал активно ухаживать за Ленкой. Встречал ее после лекций. И возил на своем Мерседесе пол курса Ленкиных друзей. По ресторанам и ночным клубам.

Оплатил абонемент на год в спортклуб Ленке и ее подружке Викусе.

Тратил на дочь и ее капризы кучу денег. На Мальдивы летали втроем. С Викусей. Покупал жутко дорогие шмотки. Обеим.

Викуся жаловалась мне.

– Меня уже тошнит от лобстеров и красной икры!

В моем же холодильнике ничего не поменялось. Находилась там лишь мышь, в глубоком обмороке, перед повешением.

Ленка, как всегда, была в угаре, прожигала жизнь и не замечала таких мелочей.

Я пыталась дочь угомонить.

– Ты обанкротишь Рому. Его буренки взбунтуются! Это сколько же надо выдаивать молока, что бы потакать вашим запросам?

Ты бы лучше ремонт в квартире сделала. Косметический! Все равно бешеные деньги в трубу улетают! Матери бы хоть кусочек колбаски принесла!

Ленка, казалось, пропустила мои слова мимо ушей.

Но на следующий день холодильник был завален продуктами. А через неделю раздался телефонный звонок.

Это был Рома.

– Мария Михайловна! Вы классная тетка! Давайте сделаем у вас ремонт.

– Ой! Ромочка! Спасибо! Легкий косметический, если бы!

– Не экономьте. Делаем евроремонт. С подогревом полов! На пол паркет! С новыми окнами из стеклопакетов! Новой сантехникой. Новые двери из ценных пород дерева! Новую мебель!

Найдите бригаду строителей. Пусть они посчитают, сколько надо денег.

Ромины слова лились, как бальзам на душу. Я слушала его и упивалась счастьем.

Вот оно! Дождались!

Закралась надежда, может, под шумок, и с техэтажом разберемся! Это же еще 106 квадратных метров!

Ну, а сад с эвкалиптами на крыше моего 16-го этажа я сделаю позже. Со временем. Не все же сразу!

Коровы еще передохнут! Упаси Боже!

Купила газету «Авизо».

Нашла объявление. «Бригада строителей. Делаем евроремонт под ключ».

Пригласила домой мастеров.

Пришли. Миша и Гриша. Прораб и сметчик. Такие шустрые. Все измерили, подсчитали.

За работу запросили десять тысяч долларов. И на материалы столько же.

Леночка позвонила своему миллионеру. Рома согласился.

Подписала я с ними договор на комплексный ремонт квартиры. Срок два месяца! Пятьдесят процентов предоплаты!

Лена отдала им пять тысяч долларов. Половину от стоимости их работы.

В тот же день пришли строители. 12 человек!

Какие-то странные! Заросшие, физиономии синие, перекошенные. Чухаются! От всех одеколоном несет.

Я таких на ж/д вокзале, у пивных ларьков видела. Сущие бомжи!

Миша и Гриша ими руководят. Те мухами сонными по квартире передвигаются. Мебель старую к лифту выносят.

А один бомж на пианино сыграл!

Моцарта. Лунную сонату. Музыкантом раньше работал в Киевской филармонии.

За два дня бомжи демонтировали квартиру. Содрали обои! Линолеум! Вынесли двери. В неизвестном направлении. Спрашивают меня.

– Вам двери старые нужны?

– Нет, – говорю. – Зачем они, если новые из дуба купим!

– А линолеум нужен?

– А на фига он, если паркет, инкрустированный узорами, будет!

Вынесли бомжи кухонный гарнитур. Польский, еще очень даже приличный. Диваны, кресла, шкафы, всякую мелочевку, типа серванта югославского, из ореха.

Пианино «Смоленск» не тронули. Сил у них не хватило его с места сдвинуть.

Входная дверь нараспашку. По всей лестничной площадке, до самого лифта, белые следы от подошв строителей.

Заходит Светка-соседка. Без стука. В открытую дверь.

Смотрит недоуменно. Ошарашенно.

– Что это у тебя такое? Неужели ремонт? За какие шиши?

– Да так, легкий. Косметический, – прячу я счастливые глаза.

– Линолеум, двери содрали… Косметический! Да я не глазливая! А мебель куда дела?

– Да, вроде, зять пообещал новую купить.

Светка закашлялась, покраснела. Чувствую, сейчас задохнется. Стучу кулаком по ее спине.

– Вот это зять! – берет себя в руки Светка. Дай то, Бог!

К вечеру, смотрю, завезли мои строители матрасы. Зачем спрашиваю?

– Работать будем круглосуточно, чтобы в срок успеть. Согласно договору.

Ну, думаю, есть, наверное, в этом логика!

Зал у меня большой. 26 квадратных метров! Все 12 человек и поместились! Храп стоял! Даже 17-метровый холл, который разделял зал и мою комнату, не спас от шума.

Я глаз не сомкнула.

А утром приходит моя Леночка. Бледная. Поссорились они с Ромой!

Хорошо, что окна не демонтировали! Не успели! И унитазы не сняли!

А, может, Светка сглазила!

Сидим мы с Ленкой. Горюем. Посреди нашей демонтированной квартиры. На табуретках, затоптанных бомжами. Из всей мебели остались две эти табуретки. Да пианино «Смоленск».

Пустота. Стены серые, в штукатурке после строителей. Под ногами голый бетон.

Без мебели. Без дверей.

Ругаться, лить слезы – глупо. Мы с Ленкой оптимистки. Сколько еще евроремонтов будет в нашей жизни!

Приехали Миша с Гришей.

Я им говорю. Евроремонта не будет. Деньги кончились. Сделайте ремонт легкий, косметический, на пять тысяч долларов, которые я вам дала.

А Миша с Гришей тоже оптимистами оказались. Говорят, что все еще наладится.

И что такого случая у них еще не было за 7 лет их работы. И пусть строители поживут немного. Ремонт – то надо делать!

Попросили для работников телевизор, чайник, кастрюльку.

Я им в ванной шампунь, мыло, зубную пасту выделила. Бумагу.

Но строители ремонт не делали. И продолжали жить у меня.

Я каждый день звонила Мише с Гришей на мобильный телефон.

– Забирайте работников. Возвращайте деньги. Почему строители не работают?

– А вы денег не платите.

– Как же? Мы дали вам пять тысяч долларов!

– Это предоплата. За работу. А на материал? По договору – у нас сто долларов за квадратный метр!

– У нас форс-мажор! Посчитайте, сколько стоит демонтаж квартиры. Верните деньги. Забирайте строителей! Или платите посуточно за проживание!

Жили строители у меня месяц. Я только успевала за ними убирать. Со стола крошки, с пола в ванной лужи, с унитаза… ершиком.

Целый месяц они телевизор до утра смотрели. И спали до двенадцати. И все, почему то чухались. Хоть и мылись, вроде, в душе.

А один Андрюша, совсем несчастненький, у них вообще с матраца не вставал. Все время подозрительно кашлял. Будто туберкулезный.

На теле ни живого места. Одни шрамы. Весь обгорелый. Глаз все время подмигивает.

Строители сказали, что это у него производственная травма. Делал электрику на одной квартире. Что-то там замкнуло. Начался пожар. Успел эвакуироваться. А квартира сгорела. Это мне по секрету один из этих моих жильцов сказал.

Я все боялась, как бы Андрюша не умер. Мед с лимоном к чаю ему давала. Гербалайфом откармливала.

– Не боись, хозяйка, ласты он не склеит! Ты ему вместо меда спирту принеси, для компрессу. Он сразу очухается.

Как-то вечером Миша с Гришей забрали работников. Я вздохнула спокойно, помыла бетонный пол.

А на следующий день, вдруг, наткнулась на Андрюшу. Его, оказывается, забыли. Как Фирса в «Вишневом саду».

Он выполз из-под матраса, перепугав меня до обморока. И предложил под электрику стены подготовить.

Ну, думаю, логично. Ремонт то надо делать! Договорилась за сто долларов.

Андрюша и начал стены штрабить. Болгаркой. Шум! Пылища! На метр не видно! Сказал, что к вечеру монтаж электрики будет закончен. Я ему сто долларов и отдала. Он и нализался в пень.

Лежит в зале, на бетонном полу, бледный. Ну, думаю, труп. Наклоняюсь над ним. Нет живой. Перегаром несет и изо рта пузыри выдувает. Два дня лежал. Только позы менял. Я ему под боки еще матрас подстелила. Потом очухался, вроде. И заявляет.

– Ты думаешь, хозяйка, я электрик? Я зек! Десять лет отсидел! За убийство. На железнодорожном вокзале чалился. Меня Миша и Гриша подобрали. Сказали, что буду электриком.

Я и глазом не моргнула. Подумаешь, сидел! В нашей стране половина сидела. А вторая еще может сесть!

Стали мы с Андрюшей строительный мусор собирать и в мешках в коридор выносить. Андрюша мешок перед собой поднял, да как завалится на пол бетонный. Головой об косяк бух. Веком об строительный мусор хрясь.

Лежит, кровью истекает. Я ему скорую вызываю. Раны врачи обработали. Сказали, зашивать надо. Андрюша шить раны отказался. Эка, невидаль! Шрамом больше!

Обещал, что к утру все сделает.

А тут Светка подоспела. Просит Андрюшу и ее люстру-вентилятор посмотреть. Мол, люстра то горит, а лопасти вентилятора не крутятся. Зимой вспомнила!

Посулила электрику 50 долларов за это. И 3 бутылки водки.

Он и перебежал к ней. Возился целый день. В перерывах между питием водки.

А под конец дня его так током долбануло, что он еле потом дополз до моей квартиры.

И проспал на своем матрасе еще три дня.

Здоровье его после Светкиной люстры заметно пошатнулось.

Он, конечно, отдышался и продолжил у меня стены штрабить. Но, поштрабит пять минут и на матрац!

Неделю штрабил.

На дворе зима. Лютый февраль. Надолго на улицу не уйдешь.

И у Светки не отсидишься.

Поссорились мы с ней. Из-за Андрюши. Ее люстру он то сделал. Но, не совсем. Вентилятор крутится. Но, не выключается.

Теперь Светка, когда включает свою люстру, обдувается ветром от вентилятора. И это в февральскую стужу. И вспоминает недобрым словом меня и моего электрика.

Прихожу как-то в зал. Андрюши нет. Звоню Мише и Грише.

Трубку не берут.

Я вас прошу! О ремонте при мне не говорите!

А тут сестра троюродная Верка звонит из Кременчуга. Денег просит. Пятьсот долларов! И ее дочку Олесю приютить на месяц.

– Я бы с удовольствием! Но у меня квартира демонтированная. Полы бетонные! И я ей рассказала о своем горе-ремонте.

– Так Олеся приедет, сделает тебе ремонт!

– Ну, если сделает ремонт, то, пожалуйста!

– Ты вышли нам в долг пятьсот долларов. А Олеся отработает. Всю квартиру тебе вылижет. Она специалист по евроремонтам!

Высылаю в Кременчуг пятьсот долларов. Последних.

Через два дня приезжает Олеся. Спасать мой ремонт.

Открываю дверь. Смотрю. Стоит Олеся. Рука правая в гипсе. Левой рукой держит пятилетнюю дочку Юку. А у той в руках ролики!

Юка прыгает, громко смеется. Жизни радуется.

Выделила я им матрас в зале. На бетонный пол постелила ковер. Неделю мы смотрели достопримечательности города. Зоопарк, Макдональдс, ходили в кино.

Каждое утро Олеся собирается начать и закончить суперевроремонт.

А ее Юкка просыпается в семь часов, надевает ролики и катается по моему бетонному полу.

С грохотом и с шумом.

Бедные коровы! Разве ж напасешься!

В своих сладких снах я вижу евроремонт в своей квартире, освоенный техэтаж.

И на крыше цветущий сад с эвкалиптами.