Текст книги "Квартетные сказки"

Нина Дашевская
Квартетные сказки

Художник Юля Сиднева

© Дашевская Н., текст, 2022

© Сиднева Ю., иллюстрации, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательский дом “Самокат”», 2023

Любое использование текста и иллюстраций допускается только с письменного согласия Издательского дома «Самокат».

От автора

Сейчас мне кажется, что я тогда уже обо всём догадалась.

– С фортепианным квартетом имени Ипполитова-Иванова.

– А кто играет в этом квартете? – спросила я.

И вдруг поняла, что уже знаю кто! Ира, Серёжа и Оля.

Оказалось – и правда, Аня играет с моими однокурсниками!

Мы когда-то давно учились с Ирой и Серёжей, потом с Олей. А с Ирой и Серёжей даже играли трио Бетховена – почти двадцать лет назад!

И у них в программе сказки Сергея Козлова, Евгения Клюева, ещё другие… Аня читает, а мои друзья играют. Разную музыку – и совсем старинную, и современную. Ещё с ними Диана, скрипка, я с ней познакомилась позже. А тогда мне вдруг стало немного обидно. Чего они играют там… сказки с музыкой – и без меня?

Так что в самом скором времени мы стали играть вместе.

Это так удивительно – встретить старых друзей и обнаружить, что с ними так же легко и весело, как раньше! Но главное – с ними можно делать общее дело, играть «сказки с музыкой». Сначала – сказки и рассказы разных хороших писателей, даже классиков, а потом…

А потом Аня попросила и меня придумать истории для наших концертов. Про музыку.

Так что эти сказки сначала были написаны для сцены; и только спустя несколько лет мы решили сделать из них книгу. Вот эту, которую вы держите в руках.

Конечно, я хочу сказать огромное спасибо и Ане Куненковой-Боголюбской, и квартету имени Ипполитова-Иванова – без них этих сказок не было бы. Отдельно поблагодарю Диану Кемальман – она в квартете обычно играет скрипку, но иногда уступает мне; а бывает, что мы играем и все впятером! И ещё хочу сказать, что Ира Грайфер не только прекрасная пианистка, но и невероятно вкусно готовит, любит собирать в своём доме гостей; а дом у неё волшебный – с роялем! Что Оля Коган – не только здорово играет на альте, но ещё и самый надёжный человек в мире. Всегда найдёт все ноты, обо всём договорится, в любое время суток придёт на помощь. А ещё Оля обожает свою собаку. А Серёжа Ананич – не только отличный виолончелист. Он может пробежать марафон, отправиться в далёкий лыжный поход, сплавляться по бурным рекам. Но самое главное – эти академические музыканты готовы отложить все свои нужные, серьёзные дела, если нам надо играть сказки. Потому что сказки – одна из самых важных вещей в мире.

Надо сказать ещё, что сказки на сцене и в книге выглядят по-разному. В спектакле или концерте, в сопровождении музыки они звучат не так, как при чтении с бумажной страницы. Чтобы составить книгу, их пришлось немного изменить. Так что в сказках появились даже новые персонажи, а к тем историям, которые уже несколько лет живут на сцене, добавилась ещё одна, сегодняшняя. Может быть, поэтому она оказалась чуть взрослее, чем другие сказки.

Дерево Орех

Всё было не так. Всё не то, и непонятно, как дальше. Зачем вообще надо было переезжать?

Женя шла из музыкальной школы. Из новой музыкальной школы.

Не сказать, что в старой было хорошо; а про обычную школу и говорить нечего. Везде было не очень – но, по крайней мере, Женя твёрдо знала одно: на скрипке она играть умеет. Что может – то может. И на всех отчётных концертах, на всех «мероприятиях» – разной степени дурацкости – она шла и играла. Нет, она не вундеркинд, и не так чтобы как-то блестяще получалось. Но – получалось.

Почему-то думалось, что после переезда всё станет лучше. Новая жизнь! Но пока в этой новой жизни ничего хорошего не просматривалось.

Домой идти не хотелось. Само слово «домой» казалось Жене для нового жилья неподходящим. Там вроде бы всё нормально, но… чужое. Чужие обои, чужой шкаф… и запах. Не то чтобы плохо пахнет – кажется, паркетным лаком, – даже приятно, как будто чем-то новым… но не так, как по-настоящему дома. Непривычно и неуместно.

Поэтому Женя пошла не к трамвайной остановке, а наоборот – за школу, туда, где какие-то непролазные кусты. Смело раздвигала их скрипичным футляром – вот, хотя бы какой-то толк от этой скрипки.

Там, откуда она приехала, было совершенно не с кем разговаривать. Был только старый тополь с огромным дуплом: в него можно было залезть и придумывать разные истории. Единственный друг. Но потом Женя из дупла уже выросла. Можно было, конечно, и без дупла – просто рядом постоять, погладить рукой. Но теперь и до тополя сотни километров. И ему уже никак не расскажешь всё-всё: как она надеялась, что тут, в новом городе, у неё появятся друзья. Не только среди деревьев, но и среди людей. И что в музыкальной школе сразу поймут, что она, Женя, умеет. И сразу же попросят где-то выступить – и она согласится, ей очень даже не жалко.

…Неожиданно кусты закончились, и Женя вышла на открытое, ясное пространство. Вот это да – река!

«Вот сюда и буду ходить», – подумала она пока ещё не с радостью, но с облегчением. Найти своё место – про которое будешь знать только ты; и сразу же будет куда спрятаться от любых неприятностей. Ещё бы найти подходящее дерево – где бы лучше устроиться?

А вот!

Корявый ствол разделяется на несколько толстых сучьев, в середине – удобная развилка. Листья больше, широкие… что это? Не дуб, не берёза, не липа, не каштан. Кто?

Через минуту Женя уже сидела в развилке, надёжно устроив скрипку между нижними ветками. Гладила дерево по стволу – кора бугристая, на ней, словно на обоях в Жениной старой детской, проступали лица странных существ, силуэты фигур. Вот – слон. Самый настоящий слон, точно! А рядом – заяц пристроился, одно ухо загнул. А это кто? Крылья… дракон?..

– И всё же – что ты за дерево? – спросила Женя шёпотом.

– Орех, – услышала она тихий шелест внутри своей головы. – Грецкий.

Женя потрогала кору рукой. Интересно – дерево и правда ответило ей, или она разговаривает сама с собой?

– Орех – южное дерево, – уточнила она на всякий случай. – Тут такие не растут.

– Растут, – ответил Орех, – хотя и очень редко. Меня привезли сюда саженцем, издалека.

– Значит, ты тоже переехал, как и я? А ты помнишь, как ты был маленьким?

– Не очень. Помню только, что я не сразу прижился в этой почве и зимой было непривычно холодно – у меня отморозилась большая ветка, её пришлось спилить. Но – оказался в целом морозоустойчив, и вот… расту. И мне даже тут нравится! Здесь река, там город… И ветром музыку доносит…

Ветка шевельнулась, конечно, от ветра, но Женя перевела за ней взгляд в сторону школы. И удивилась:

– Неужели тебе это нравится? Ведь там же дети, это музыкальная школа! Они же совершенно не умеют играть! Ну, не все, но многие.

– А ты строгая девочка. – В голосе Ореха послышалась улыбка. – Не кажется ли тебе, что ты ко всему относишься слишком серьёзно?

И тут Женю прорвало.

– Конечно серьёзно! Ты только представь – я пришла, думала, что мне дадут играть сложный концерт… а мне сказали – будешь играть в квартете. В каком ещё квартете! Ты, наверное, думаешь: как это прекрасно, играть музыку вместе. Но это совсем не то! Это не квартет, а… недоразумение! Ничего не может быть прекрасного, если тебе назначено играть с тремя мальчиками, которые… которые…

– Которые – что? – мягко спросил Орех. – Они как-то обидели тебя?

– Да не меня! Понимаешь… они совсем ничего не могут! Там такой один есть – Никита. Он совсем не умеет считать и все время глупо смеётся – хотя сам же и сбивается. Я ещё только зашла, а он сразу спрашивает: «Это ты, что ли, Женя?» – прямо вот так! А потом – на меня совсем не смотрит, упёрся в свои ноты. А как вместе начать, если не смотреть?!. Потом ещё Митя. Этот с виолончелью, он всё время фальшивит. И, кажется, злится. Вот чего злиться, если сам же и не можешь чисто сыграть?

– Ну, как, – ответил Орех. – Это как раз чаще всего. На себя и злишься, что не выходит.

– Ну да, это конечно… Но мне даже страшно с ним, понимаешь? Так смотрит… кажется, сейчас как швырнёт свой пульт с нотами – прямо в меня!

– Ладно, я понял, – сказал Орех. – Похоже, тебе и правда непросто. Ну, а кто у нас четвёртый? Квартет – это же четыре, так?

– Четвёртый – Серёжа… И этот Серёжа вообще какой-то странный. Он просто молчит, и всё. В окно смотрит. Мне кажется, он вообще ничего не хочет… Только ждёт, пока урок закончится и можно будет идти. И, понимаешь, вот всё равно… они такие разные, но как будто втроём – вместе. А я им мешаю, я им – лишняя.

– Подожди, – остановил её Орех. – Они же только учатся. Ты же не думала, что они сразу заиграют, как большие артисты?

– Нет конечно. Я и сама могу иногда ошибиться. Но, понимаешь… понимаешь, мне кажется – они мне совсем чужие. Все – совсем – чужие, понимаешь? Я тут не могу!

Орех помолчал, а потом заговорил – тихо, будто из самой сердцевины ствола.

– Женя, – сказал он, – ты знаешь, бывают такие грустные дни. Особенно в самом начале. Тебе кажется, что тут чужой воздух, чужая земля – твоему стволу холодно, корни никак не желают прорастать в эту почву. А листья толком ещё не выросли.

– Да… Нет, а откуда ты знаешь, что я Женя?

– Очень просто, – ответил Орех, – мне рассказал твой Тополь.

– Мой Тополь! Вы знакомы! – обрадовалась Женя. – Нет, подожди! Как – рассказал? Вы, что ли, общаетесь… на расстоянии?

– Да, как и люди. Вы ведь давно умеете разговаривать через провода, а теперь и через воздух! А мы – через землю. Земля же общая для всех.

– Значит, ты слышишь мой Тополь! Как он там вообще? У него… всё в порядке? Он меня помнит?..

– Помнит и скучает, – сказал Орех. – Говорит, когда ты была маленькая, любила придумывать сказки. А теперь выросла, но сказочные истории любишь всё равно. Потому что в сказке иногда можно рассказать больше, чем в истории «про настоящую жизнь».

Они помолчали. Женя гладила Орех по стволу, рассматривала причудливые фигуры.

– А ты тоже умеешь? Придумывать сказки? – спросила наконец она.

– Ещё не знаю, – ответил Орех. – Но пока не попробуешь – и не узнаешь. Про кого будет сказка?

– Про слона, – быстро ответила Женя.

– Почему? – удивился Орех.

– Ну, как! Слон же… понимаешь. Он как будто я, – Женя смутилась. – Ну, как объяснить!

– Совсем не похоже, – ответил Орех. – Слон же такой большой! А ты – не очень.

– Понимаешь, Орех, слон… Не в том дело, большой он или нет. Главное – другое…

Женя обняла ствол, прижалась к нему щекой и закрыла глаза.

– Мне кажется, ты сейчас поймёшь.

Она погладила пальцем кору и снова увидела слона. Он был совсем небольшой – скорее даже маленький, – но, вне всяких сомнений, это был именно слон. Ведь главное в слонах – не размер, а что-то совсем другое.

* * *

Карликовый Слон поселился в лесу недавно. Раньше он работал в цирке: жонглировал мандаринами, ходил по узкому бревну и пускал хоботом мыльные пузыри. Но зрители бывали недовольны. Ведь они шли смотреть слона, слон – это что-то о-очень большое! А наш Слон был маленьким. Не так чтобы совсем, конечно, – просто очень маленьким для слона.

«Посмотрите на него! – говорили люди. – Разве это слон? Совсем не похоже. Наверное, это такая собака. Или кошка. Или просто крупная мышь!»

Это было обидно. Просто ужас как обидно! И совершенно несправедливо: слон, конечно, был маленьким, но не до такой же степени!

К тому же он умел и танцевать, и жонглировать, и ещё играл на скрипке! Он специально стал учиться: ему казалось, это так красиво! И зрителям будет интересно.

Но тут он просчитался. Люди, которые хотят слушать скрипку, идут обычно не в цирк, а в филармонию или консерваторию. А в цирк идёт тот, кто хочет увидеть настоящего слона, большого. Преогромного. А наш слон – сами понимаете.

И он ушёл в лес, построил себе там шалаш и вечерами тихонько играл на скрипке. Без всяких слушателей, а просто потому что это красиво. И никто над ним не смеётся.

По правде говоря, смеяться было и некому. Ведь рядом никого не было. Это Слона огорчало. Он завёл себе вафельницу и пил чай с вафлями, и ему ужасно хотелось кого-нибудь угостить. Но никто не шёл.

И вдруг однажды в дверь постучали!

Это только так говорится, что постучали; а на самом деле и двери никакой в шалаше не было. И кто-то просто вежливо покашлял у входа и просунул длинноухую голову внутрь.

– Здравствуйте, Заяц! – обрадовался Карликовый Слон. – Вы любите вафли?

– Я яблоки люблю, – ответил Заяц. И внезапно добавил: – И ещё у меня есть друг Дракон. Он любит и яблоки, и вафли. Он, знаешь, какой большой! Во! А как дунет огнём – во! И от твоего шалаша одни угольки останутся.

Слон не испугался. Он сразу понял, что Заяц сам слегка струсил. Наверное, не ожидал увидеть слона, пусть и не очень большого. И от растерянности соврал. Выдумал себе друга Дракона, сильного и могучего. Для уверенности.

– Может быть, вы хотите чаю? – вежливо спросил Карликовый Слон.

Заяц кивнул, его уши задели блюдце с вафлями, и всё рассыпалось по земле.

– Не волнуйтесь, я сейчас всё уберу! – сказал Слон.

Заяц смутился ещё больше и попытался перевести разговор на другую тему.

– А за той канавой живёт Носорог! – сказал он.

– Я очень хотел бы с ним познакомиться, – сказал Слон.

– Не советую, – сказал Заяц. – Он совсем не то, что мой друг Дракон. Этот Носорог грубый и неделикатный, вот что.

«Странно, – подумал Слон. – Его друг Дракон может спалить мой шалаш до угольков. А грубым и неделикатным считается Носорог. И откуда, кстати, в здешнем лесу взялся Носорог?»

Но вслух он ничего не сказал, чтобы не обидеть Зайца.

Разговор не клеился.

– Хотите ещё чаю? – спросил Карликовый Слон.

И тут… тут послышался топот и грохот! Такой грохот и топот, что задрожали стены шалаша.

А Заяц, кстати, не задрожал.

– Это он, Носорог, – сказал он. – Он всегда так громко ходит, когда злится.

– На что?

– А кто его знает. Я же говорю, неделикатный.

«Странный какой-то гость этот Заяц, – подумал Слон. – Придумывает друзей-драконов, наговаривает на соседей. И потом, не любит вафли. Но, с другой стороны, лучше такой гость, чем вообще никакого!»

– А это что у тебя? Скрипка? – спросил Заяц. – Чья это?

– Моя, – скромно ответил Слон. – Я играю. Пока не очень хорошо, но учусь.

– Можно мне? – спросил Заяц. И, не дожидаясь ответа, схватил смычок.

Тут Слон не выдержал:

– Положи сейчас же! Нельзя! Это же не так просто, это уметь надо!

– А я умею, – нахально сказал Заяц.

«Сколько можно», – подумал Слон; и ещё он подумал: «Если гость может сломать мне скрипку, так лучше тогда не нужно вообще никаких гостей!»

– Скрипку брать нельзя, – тихо, но твёрдо сказал он.

– Ну и не надо, – неожиданно согласился Заяц, – и уйду. И совсем уйду, и пожалуйста!

И он ушёл, а Слон остался один. Совсем.

Он испёк себе ещё четырнадцать вафель, но это не помогло.

Тем временем неподалёку опять раздался топот и грохот, и шалаш опять затрясся. Должно быть, Носорог шёл обратно.

«Ну и соседи у меня, – думал Слон. – Один всё время врёт про друга Дракона, а другой – грубый и неделикатный. И зачем я только ушёл из цирка? Ведь там можно было жонглировать мандаринами, ходить по бревну и пускать хоботом мыльные пузыри. И ведь не все надо мной смеялись, вовсе даже не все! А только некоторые. Вечно эти некоторые всё портят».

Он взял скрипку, но у него сегодня не очень получалось. Скрипка пела не так-то и хорошо, если не сказать совсем честно: плохо. Наверное, когда ты обижен на других, скрипке в твоих руках не поётся. Но Слон не бросил. Он пробовал ещё и ещё, пока не стал думать: «Ведь у меня есть такой славный шалаш, и скрипка, и вафельница. Ведь это не так уж и мало, правда ведь?»

И тут он услышал второй голос. Его скрипке отвечала другая! Откуда она взялась здесь, в этом лесу?!.

Это было удивительно. Вторая скрипка звучала уверенно и ровно, и Слон боялся выглянуть из шалаша – вдруг там никого нет, вдруг ему эта музыка только мерещится.

Но всё-таки выглянул! И от удивления чуть не выронил скрипку.

Перед ним стоял Заяц. Он и правда умеет играть!

– А ведь я тебе не поверил! – Слон покачал хоботом.

– Ничего страшного, – ответил Заяц, – мне многие не верят. Хотя мой друг Дракон говорит, что я самый честный заяц в мире!

«И, наверное, самый скромный», – усмехнулся про себя Слон. Но как же здорово играет этот Заяц!

– Давай поиграем ещё? – спросил Заяц. – Знаешь, ведь мне всегда хотелось вот так, играть с кем-нибудь вместе… дуэтом!

И тут опять, опять послышался грохот и топот. Конечно, это Носорог! Наверное, ему не понравилась их музыка. Может быть, они мешают ему спать?

– Простите-извините, – сказал Носорог (это и правда был он), – но мне показалось, кто-то тут играет на скрипке! И даже на двух!

– Это мы, – сказал Заяц.

– Это мы, – виновато подтвердил Карликовый Слон и сразу добавил: – Но если вы против…

– Нет-нет! – пропыхтел Носорог. – Я не против! Я наоборот… хотел спросить… это… вот что. Можно мне с вами?

Слон хотел ответить, что, конечно же, можно; только на чём собирается играть многоуважаемый Носорог?

– У меня виолончель, – пояснил Носорог.

– Ну, уж этого никак не может быть! – вдруг крикнул Заяц. – Такой, как ты, не может играть на виолончели!

– Такой, как я? А какой я? – спросил Носорог.

И Слон с Зайцем пожали плечами. Потому что не скажешь же – грубый и неделикатный. Потому что вот так говорить – это как раз грубо и неделикатно, совсем.

– Так я принесу виолончель? – спросил Носорог. – Я мигом!

И он помчался; и это был такой топот и грохот, что шалаш заходил ходуном, а вафельница застучала крышкой – как будто требовала испечь новых вафель прямо сейчас.

Но когда появился Носорог с инструментом, они забыли про вафли. До того здорово Носорог играл на своей виолончели.

– Как же это ты так научился? – прошептал Заяц, когда Носорог снял смычок со струны.

– Люблю виолончель, – просто ответил Носорог. И другой ответ был не нужен.

А Слон вздохнул.

– Надо же, у нас есть две скрипки и виолончель. Уже трио. А мог бы получиться настоящий квартет! Не хватает только альта.

– Да, альт редкий инструмент, – ответил Носорог. – Его всегда не хватает.

День клонился к вечеру, стало темнеть. По лесу прошёл небольшой ветер, зашелестели деревья. И кто-то появился возле шалаша.

В сумерках Слон не сразу рассмотрел, кто этот новый гость. Но Заяц обрадовался и закричал:

– Друг Дракон! Наконец-то!

Друг Дракон оказался совсем не таким большим и совершенно не страшным. Он сложил крылья, заглянул внутрь шалаша, подышал тихонько на свечи – и они зажглись, очень кстати, ведь уже совсем стемнело.

– Я испеку ещё вафель? – предложил Слон.

Дракон посмотрел на него, улыбнулся и ловко разжёг плиту.

– Дракон не знает нашего языка, – пояснил Заяц.

– Как жаль, – огорчился Носорог. – Я как раз хотел спросить, не играет ли он случайно… нам ведь нужен альт!

– А чего спрашивать! – сказал Заяц. – Начнём играть, он всё поймёт.

И они начали играть: две скрипки и виолончель. И Дракон догадался, кого не хватает для настоящего квартета. И достал альт из сложенных крыльев.

И они стали играть вместе. А потом пили чай с вафлями и яблоками и смеялись. Друг Дракон смеялся в металлическую вафельницу, чтобы нечаянно ничего не поджечь. А потом опять играли.

А карликовый Слон думал: мы все такие разные. Заяц любит яблоки, а я вафли. И нам совсем недавно было не о чем говорить. И ещё мы думали, что Носорог грубый и неделикатный, но это оказалось неправдой. Зато правдой оказался друг Дракон, а я не верил! И хотя он не понимает нашего языка – сейчас мы играем вчетвером, все вместе, и слова не нужны.

Совсем не нужны.

* * *

В следующую субботу Женя снова ехала в музыкальную школу, но ей уже не было так грустно. Она смотрела в трамвайное окно и думала, что после уроков пойдёт к Ореху и расскажет ему…

– Ой, привет!

Женя обернулась и увидела сначала виолончель, а потом уже и человека, который за ней прятался. То есть не прятался, а держал футляр перед собой и выглядывал из-за него.

Настроение Жени прыгнуло – сначала вниз, но потом сразу вверх. Митя ей улыбался!

Это было так странно, она и не думала, что Митя умеет улыбаться. И Женя попробовала улыбнуться тоже.

– Ты извини, – сказал вдруг Митя, – я вас догоню.

Как это – догонит? Они же в одном трамвае едут!

– Понимаешь, я поздно начал заниматься, третий год только играю. Но я очень хочу, я всё выучу, ты не думай.

Так вот в чём дело – Митя начал играть совсем недавно! Поэтому и не получается, поэтому и злится – не на них, значит, а на себя, на свои руки.

– Конечно, догонишь, – ответила Женя. – У тебя… звук хороший.

Это она просто так сказала, но сразу же подумала, что это правда. Митя иногда не попадал в ноты, но звук у него был такой, какой… какой бывает у человека, который любит виолончель.

– И ещё, – добавил Митя, – про Никиту. Ты не думай. Он нормальный. Просто… мы думали, что ты мальчик!

– Я?!.

– Ну да. Нам сказали, что мы будем играть с Женей. И мы думали, что ты Женя-мальчик!

– А это что… это плохо, что я девочка?

– Ну нет, – засмеялся Митя. – Это… это очень даже хорошо. Просто Никита… ну, ты понимаешь. Ему нужно всегда первым быть. А ты играешь лучше, и ему досталась вторая скрипка… и ещё оказалось, что ты девочка… ну. Вообще он нормальный, ты не думай!

– Я и не думаю, – ответила Женя. – Пойдём, нам выходить.

А сама думала – «ты играешь лучше», «ты играешь лучше», – это так заметно, что ли?

Потом они пришли на урок – и Жене всё казалось, что в классе пахнет свежеиспечёнными вафлями. Конечно, это только в её голове, но настроение стало совсем хорошее. Они достали инструменты, настроили… только Серёжа стоял и всё смотрел в окно.

– Серёжа, – сказала Ольга Геннадьевна, – ты чего?

– Вертолёт летит, – сказал вдруг Серёжа, – слышите?

– Сергей, – сказала Ольга Геннадьевна, – смотри: если ты совсем не хочешь играть в квартете, то можешь не ходить. Конечно, альтистов у нас в школе больше нет, но могу я сама попробовать на альте… тебе не обязательно.

Серёжа помотал головой и достал свой альт из футляра.

…И Жене показалось, что у Серёжи под клетчатой рубашкой вздрогнули крылья.

И ещё ей показалось, что они сейчас возьмут – и заиграют! И всё получится, прямо как у слона, зайца, носорога и дракона – сразу, с первого раза!

И… и всё получилось. С первого раза. Правда, только две строчки – потом всё сбилось и рассыпалось.

Но эти две строчки – были. И уверенный голос виолончели, и нежный альт, и… и Никита.

– Никита, – сказала Ольга Геннадьевна, – какой ты молодец. Почувствовал сам, да?

Да! И Жене захотелось сразу же дальше – потому что Никитин голос был рядом. Они слились вместе – и стало совершенно неважно, кто первая скрипка, а кто вторая; кто альт, а кто виолончель: они играли вместе. Всего две строчки, целых две строчки – удивительно счастливые две строчки они играли вместе.

В перерыве Женя сказала Никите:

– Смотри, если хочешь – в следующий раз поменяемся, я вторую буду играть, а ты первую.

– Не, – качнул головой Никита. – Мне нравится второй голос, я прямо поймал сейчас. Потом – может быть, поменяемся, но сейчас лучше так.

И они играли ещё, и получились ещё две строчки, и ещё… а потом они застряли. Ольга Николаевна считала вслух, хлопала, играли по одному, по двое – никак. Всё развалилось.

Но Женя уже точно знала, что они продерутся и через это сложное место – потому что первые две строчки уже были.

А потом Никита сказал:

– А ещё… а ещё… а ещё у меня сегодня день рожденья.

– И ты молчал! – удивилась Ольга Геннадьевна.

– Вообще-то чуть не лопнул, – засмеялся Никита. – Так что вот!

И он достал пакет… конечно, с вафлями, и они пили чай, и Митя тоже смеялся, – даже Серёжа улыбался и всё прятал крылья под рубашкой.

А Женя думала – как ей повезло. И как она ещё сегодня утром думала, что они ей чужие – но вот, они играют вместе.

И ещё она думала, как хорошо, что у неё есть Орех – и ему можно рассказывать не только плохое, но и хорошее. Ведь хорошее обязательно кому-то надо рассказать!

А потом Ольга Геннадьевна сказала:

– Знаете, такое редко бывает – чтобы квартет вот так сразу сложился. Но мне кажется, что вы теперь ещё долго будете играть вместе.

А Женя подумала: как жаль, что ей нечего Никите подарить. Но когда она убирала скрипку, то заглянула в маленький кармашек для канифоли.

Там почему-то оказался слон – совсем маленький, пластиковый. Откуда он там взялся, Женя вспомнить не могла. Но дарить его Никите было как-то глупо. И ещё… не то чтобы жалко, но… Не то. Хороший такой слон, но нет, не подойдёт.

О! В рюкзаке нашлось яблоко. Конечно, это не подарок… совсем. Но всё равно:

– Хочешь яблоко? – спросила Женя.

А Никита обрадовался:

– Очень почему-то хочу!

И сразу же захрустел этим яблоком, и даже стал похож на зайца.