Текст книги "Чудесное. Ангел мой. Я из провинции (сборник)"

Я, кстати, сегодня наткнулся совершенно случайно на Liquor Store – и там было пиво. Оказывается, есть даже местное – называется Petra. Не думал, что в мусульманской арабской стране варят пиво! Два вида – 8 % и 10 %. Взял банку того, которое 8 % (оно называется «Легкое») – вечером буду пробовать. В этом же магазинчике нашел довольно большой выбор местного вина – с юга Иордании и из Вифлеема. Выбрал бутылку красного вина домой.

А только что произошло замечательное событие – я обнаружил в номере обогреватель, замаскированный под вентилятор! Тут все же достаточно прохладно. Местность пустынная, поэтому ночью температура опускается до +2 – +4 градусов. Днем хорошо – до +15. Поэтому в номере было не жарко так – никаких батарей же, понятное дело, нет. А теперь у меня есть обогреватель, и я счастлив – ноги уже согрелись!

С утра ездил осматривать Джараш. Это большущее скопление римских развалин. От входа до края территории больше 3 километров – и все это – колонны, залы, храмы, амфитеатры. Круто, конечно. Хотя, честно говоря, уже восхищает только что-то действительно колоссальное – амфитеатры, например. А так восприятие уже серьезно замылено – когда посещаешь разные развалины каждый день, они начинают сливаться.

Но впереди остался только один археологический объект – Петра. Еду туда послезавтра, с ночевкой. А завтра в планах – Мертвое море. Туда как-то сложно и непонятно добираться, с неочевидными пересадками – сейчас читал-читал форумы, только еще сильней запутался. В общем, завтра буду разбираться по ходу дела.

А сегодня утром воевал с таксистами. Мне нужно было доехать до автобусной станции, чтоб уехать в Джараш. Знаю, что поездка стоит 2 динара. Неподалеку от гостиницы поймал такси. Спрашиваю – сколько? Он говорит – по счетчику! Я думаю, ничего себе – кто-то здесь ездит по счетчику, бывает же! Сажусь, смотрю на счетчик – а на нем уже четыре с половиной километра! Проехал пару кварталов, понаблюдал – действительно, пошел пятый километр. Стал спрашивать таксиста – что за ерунда, почему не ноль? Он говорит – No problem, I will give you discount when we come! Проехал еще пару кварталов – не, думаю, так дело не пойдет. Говорю – I must know how much. No meter. Водила тут же забыл английский, как обычно, поэтому на следующем перекрестке пришлось просто выходить из машины.

Следующий таксист на вопрос «How much?» ответил что-то вроде «Садись, садись, заплатишь, сколько захочешь!». Это значит, что, когда довезет, скажет, сколько сам захочет. Я спросил еще пару раз, он назвал цену, я назвал свою – доехали нормально.

Уже на автобусной станции пошел искать нужный автобус. Там легко – говоришь «Джараш», тебе показывают, куда идти. Тут попался мне такой боевой старик-араб. Говорит – «Да, да, друг, вот отсюда уходят автобусы в Джараш! Но пока автобуса нет – ты жди вот прямо здесь». Я стал ждать. Ждал минут 5 – он снова подходит: «Да, автобуса так и нет! Но если хочешь – я найду тебе такси – всего 10 динаров!». Я говорю – неее, и жду дальше. Прошелся до лотков, посмотрел, что где продают, вернулся – снова он: «Автобус будет, может быть, через полчаса, может, через час, может, еще позже! Поезжай на такси – всего 8 динаров!». Заподозрил я что-то неладное – пошел в другую часть станции. Спрашиваю – «Джараш?». Тут же показывают на автобус, сажусь в него, через 5 минут едем. Заплатил 80 пиастров – 0,8 динара. Вот такие тут есть плохие люди!

Что еще… Разорвались все мозоли на ногах, поэтому сегодня вернулся из Джараша немного раньше. На правом мизинце мозоль сдулась хорошо, аккуратно, а на левом сегодня слезла почти вся кожа. Неприятно. Купил запас пластырей – буду клеить и так ходить.

Подумал сегодня, что хорошо, что нет телефона, SMS-ок, асек и т. д. Большие письма – это круче.

Мертвое море – да, оно, правда, мертвое! Нет в нем ни рыб, ни планктона, вообще ничего. Оно совсем небольшое – хорошо виден другой берег. На другом берегу – Израиль. Все так, как пишут в книжках – можно лежать на спине и читать газету. Только голову держать неудобно – не хочется, чтобы вода попала в уши. Вода потому что вообще страшная – колоссальное содержание соли. Я просто лизнул мокрый палец – как будто ножом язык порезал! Если вода попадет в глаза, нос или рот – будет нестерпимая боль, которая пройдет очень и очень нескоро. Да и плавать как обычно, на животе – не получается, так как ноги выкидывает на поверхность. Только на спине лежать. И потом, пока идешь к душу, все тело покрывается белой корочкой – столько там соли!

Возле Мертвого моря – совершенно другой климат, оказывается! Оно же находится ниже уровня моря – по-моему, на 350 метров ниже. Поэтому там жарче, чем везде. Когда я был, температура воздуха была около 25 градусов, вода – 23. Так что было вполне комфортно – как Арахлей в июле.

Перемещался я сегодня как белый турист – взял тур в хостеле. Как раз удачно подобрались 4 человека, поэтому вышло дешево. С автобусами я так и не разобрался – прямых рейсов туда точно нет, где-то надо было делать пересадку и, вероятно, не одну… В общем, с туром получилось очень удачно. Со мной ехали два аргентинца и американка. Интересные люди. Парень из Аргентины работает в ООН – точнее, служит в миротворческих войсках. У него есть специальный дипломатический паспорт ООН – и он может без визы ездить во все страны мира. Завидую! Американке – 55 лет, работает учительницей английского. В 28 лет начала путешествовать в свободное время. На данный момент посетила 80 стран.

С едой здесь, в Иордании, гораздо интереснее, чем в Ливане – по крайней мере, мне попадается ее больше. Но питаюсь достаточно просто. Позавчера вот ужинал рисом с курицей, вчера – блюдом под названием «куфта» (фарш заливается сметаной и запекается в духовке), сегодня – жареными на углях ребрышками ягненка. Все это недорого и очень сытно – я, как правило, плотно ем всего один раз в день.

Почему-то ни разу еще не завтракал. Первые дни – вынужденно, просто не мог найти рано утром что-то подходящее. А потом понял, что как-то и не хочется. Просыпаюсь часов в 7, чищу зубы – и сразу же куда-нибудь еду. Там хожу, осматриваю очередные достопримечательности – и часа в 3-4 обычно плотно обедаю/ужинаю. То есть с утра до этого времени – разве что стаканчик горячего кофе с сахаром у уличного разносчика. Причем, если энергично ходишь – то голода нет, наоборот – энергия! Потому что при ходьбе натощак сжигаются жиры, в которых энергии куча. Потом вечером, часов в 7-8 вечера еще могу съесть что-то небольшое типа шавармы. Могу и не съесть.

Завтра в 6-30 утра уходит автобус в Петру. Буду там часов в 10, сразу рвану на осмотр. Весь день буду бродить до вечера. Там ожидается нечто круче Ангкора, судя по описаниям. Потом – в Вади Рам с ночевкой. Придумал большую хитрость – рюкзак оставил здесь, в Аммане, а в Петру и Вади Рам поеду налегке – с пакетом, в котором запасные носки, футболка, зубная щетка и ноутбук. А когда вернусь, заскочу в хостел, заберу рюкзак и рвану в аэропорт.

Петра – это вообще круто! Облазил практически все, что можно. То, что рекомендуется осматривать за 2-3 дня – прошел за неполный день. Большую часть дня шли с американцем украинского происхождения (в 8 лет уехал в США, сейчас ему 22) – болтали на русско-английском языке. Потом он ушел обедать – и дальше я лазил один еще часа три. Залез на обе смотровые площадки (обе – километр над уровнем моря). Очень большая территория, очень много всего сохранилось, многое в отличном состоянии – хотя прошло две с половиной тысячи лет.

Петра – это целый город, где жили набатейцы. Город был полностью защищен, попасть в него можно было только через одно узкое ущелье (и сейчас через него единственный вход). Со всех сторон, везде – горы. Поэтому набатейцев никто не мог завоевать. Но вода тоже поступала тоже через специальные небольшие протоки, выдолбленные в горах. И римляне догадались перекрыть доступ воды в Петру – и таким образом ее завоевали. Но до этого набатейцы владычествовали в регионе лет 500, не меньше.

Сохранились и храмы, и куча простых домов обычных жителей. Все, абсолютно все – выдолблено в горах. Очень красиво. И совершенно непонятно – как они это делали? Городок Вади Муса возле Петры тоже приятный, но очень туристический. Хостел – прекрасный! Держат его муж и жена – иорданец и англичанка. С большим вкусом оформлен, очень уютные комнаты. Завтра у меня в 6-30 автобус – в 6-00 хозяйка обещала бесплатно накормить завтраком.

Хорошо, что путешествие уже подходит к концу – и ноги у меня уже натренированные. В начале я бы ни за что не выдержал такого дня!

Пообедал сегодня сникерсом на вершине горы, зато поужинал совершенно божественным шашлыком из ягненка, запив его мятным чаем. Будучи целый день голодным, между тем еле-еле смог съесть огромную порцию шашлыка с лепешками. И всего за 150 рублей.

Да, пока не забыл. Интернета, вероятно, больше вообще не будет. Завтра буду ночевать в пустыне Вади Рам в бедуинском 10-местном тенте (кстати, ночи тут, в пустыне, очень холодные… а завтра, возможно, будет снег – довольно редкое событие, потому что осадков практически нет) – там вряд ли будет вай-фай. А послезавтра с утра уже буду возвращаться в Амман – вечером самолет в Бейрут, потом в Москву – ну и так далее. Так что единственная надежда – на какой-нибудь вай-фай в аэропортах – но он там может быть, а может и не быть. В Бейруте я долго пытался подключиться – но так и не смог. В общем, я буду стараться искать – но то, что найду – не факт. Вот.

Остался практически всего один день путешествия – завтра. А послезавтра уже отправлюсь в обратный путь. Утром поеду из Вади Рама в Амман на автобусе, пообедаю в Аммане, заберу рюкзак и на автобусе поеду в аэропорт. В 19-00 рейс, уже в 20-00 буду в Бейруте. Там у меня 5 часов до рейса в Москву, куда прилечу в 7 утра. Целый день нужно будет где-то потратить. Есть мысль рвануть в хостел, заплатить 700 рублей как за сутки и поспать там часов 5-6. Потом – на Белорусский вокзал за вещами, которые ждут меня в камере хранения – и в Домодедово. Ночной самолет в Улан-Удэ, еще несколько часов ожидания – и, наконец, маленький самолетик до Читы.

Нежданно-негаданно я снова сегодня оказался с инетом. В 5-30 утра я встал, в 6-00 позавтракал и в 6-20 выехал на микроавтобусе из Петры в Вади Рам. Уже когда отъехали от Петры достаточно далеко, водитель стал рассказывать о том, что ближайшей ночью ожидается снегопад. А это значит, что завалит перевалы. И, следовательно, закроют все дороги. Большинство туристов собирались ехать на следующий день дальше на юг, в Акабу. А я и две туристки из Германии собирались возвращаться в Амман. Водитель объяснил, что если перевалы завалит, то автобусы и такси ездить не будут. Может день, может два – кто знает? Будут ходить только джипы. И они будут запрашивать столько денег, сколько захотят. Поездка в Амман обойдется от 100 до 400 динаров (то есть от 4000 до 16000 рублей!). Я выспросил у него про разные варианты – все они были неутешительные, т. к. дорога, вообще говоря, одна, откуда бы ты ни ехал из тех краев.

Поэтому решение принял быстро. Вернулся в Петру на той же маршрутке и там сразу же пересел на маршрутку в Амман. Так что в 15-00 уже был в Аммане. При этом пустыню я как бы все же осмотрел. Пока микроавтобус там ждал туристов для обратной дороги, у меня было 30 минут на то, чтобы пробежаться вокруг и сделать несколько фотографий.

Интересно – в первый раз я приехал в Амман всего три или четыре дня назад. И это было ужасно! Грязь, крики, кругом базар, ничего не понятно, ни одной вывески нет. Приехал сегодня – красота, все знакомое! Вот тут я буду обедать, вот у этого мальчика куплю мандаринов, вот моя гостиница.

Вообще, последние дни вновь не покидает удивление – насколько же здесь безопасно! Ведь я, когда выбирал страны, сознательно выбирал «опасные», как бы «страшные» страны. Ливан, Иордания – это же все, действительно, звучит как Ирак! А на самом деле здесь чувствуешь себя абсолютно спокойно. Можно выйти из маршрутки на food-stop, оставить все свои вещи и быть полностью уверенным, что их никто не тронет. Сосед-француз по хостелу в Бейруте, который проходит практику в университете, говорил мне, что можно оставить кошелек с деньгами в любом месте Бейрута, вернуться за ним через час – и он будет лежать на месте! И здесь, в Иордании все так же. В гостинице в Петре хозяйка была очень удивлена вопросом одного из туристов, где можно спрятать ценные вещи. «Вы можете оставить все ваши вещи прямо здесь, в общей комнате – мы же в Иордании, здесь абсолютно безопасно!»

Вот так рушатся стереотипы. Подозреваю, что и в Сирии все совершенно так же – просто иногда немного летают пули и можно случайно поймать одну из них. А в остальном все, скорее всего, точно так же. Конечно, в Иордании любят зарабатывать на туристах – например, в Петре на каждом шагу спрашивают о планах, предлагают такси куда угодно и т. д. Но это все равно не меняет общего ощущения безопасности. Получается очень интересно – по сравнению с 10 посещенными мной странами (причем это не Франция и не Германия, а, например, Индонезия и Ливан) самой опасной по ощущениям остается собственная, родная страна – Россия.

Вот. В общем-то, все – план путешествия выполнен полностью. Сегодняшний вечер, первая половина завтрашнего дня – можно немного расслабиться перед обратной дорогой. Надо постараться сегодня лечь как можно позже и завтра встать так же. Впереди обратная перестройка на 8 часов!

Больше как будто писать и нечего – почти весь день сегодня прошел в маршрутках!

Сижу в аэропорту Бейрута. Прошел тут через небольшое приключение. Пограничник не захотел ставить въездной штамп! Я когда летел, раздумывал, как поступить. У меня же между рейсами 5 часов. Но транзита нет – это два совершенно разных рейса совершенно разных авиакомпаний. Поэтому надо было ставить въездной штамп и почти сразу же – выездной. Было два варианта. Первый – указать в анкете название отеля и говорить пограничнику, что приехал осматривать Ливан. Но потом, через два часа получая выездной штамп, как-то отвечать на вопрос, почему осмотрел Ливан так быстро. И второй вариант – честно не писать в форме название отеля и говорить, что буду ждать в аэропорту рейс в Москву.

Выбрал второй вариант как более честный и потому более надежный. Но пограничник честность не оценил и отправил на стойку транзита. Там не знали, что со мной делать – потому что я совсем не транзитник. Позвали представителя «Аэрофлота» – минут через 20 пришел веселый ливанец с фирменным бейджиком и как-то все разрулил. Долго водил меня по закрытым коридорам аэропорта – сначала, чтобы найти рюкзак и переклеить на нем багажный квиток, потом – чтобы провести меня в зал вылета, не проходя залы регистрации и паспортный контроль. Долго объяснял всем встречным пограничникам, куда и зачем меня ведет. В общем, хороший парень. Сказал, что мне должны были поставить штамп, но спорить с ними бессмысленно и лучше сделать вид, что у меня действительно транзит. В общем, сижу, жду своего рейса.

Амман проводил дождем, ветром и холодом. Спал под направленным прямо на ноги индукционным обогревателем и сложенным вдвое толстым одеялом. Отопления же никакого нет, стены тонкие, окна одинарные, рамы с щелями. Здесь, в Бейруте, похоже, тоже погода дождливая. И в Москве вроде бы снег. Ну а дома, думаю, мороз и солнце!

Сидеть осталось всего 4 часа. Ну, и завтра день в Москве. И еще совсем чуть-чуть в Улан-Удэ. Скоро, совсем скоро буду дома!

Сегодня прилетел в 7 утра в Москву, доехал до хостела – принял отличный душ и поспал пять с половиной часов. Как раз оказалось достаточно, чтобы восстановить силы после бессонной ночи и перед следующей такой же. Хотя эта ночь будет короткой – в этом прелесть перелетов на восток. Сяду в самолет в 21:15, а выйду через пять с половиной часов, когда будет уже 8:15 утра. Это очень радует.

В Москве тепло. В принципе, не сильно холоднее, чем в Аммане перед отъездом. Только снежная слякоть. А так – нормально, комфортно, можно ходить без шапки. Москва снова оставляет странные впечатления. Наркоманы, бомжи в подземных переходах – и тут же – рестораны с блюдами по 200-300 долларов. Вагоны метро, если присматриваться, – это вообще ярмарка чудес. Кого там только нет. Неформалы с ирокезами и тоннелями в ушах, древние старухи, наркоманы со стеклянными глазами, тетки в косынках с церковными книжками, таджики, негры… Каково же, интересно, это видеть настоящим москвичам – в том числе и тем самым старухам с тележками, которые жили здесь 50 лет назад. Ведь именно те, кто приехал десять, пять, один год назад и считают себя настоящими, реальными москвичами.

Не знаю. С одной стороны – да, театры, музеи, концерты – вся жизнь идет здесь. С другой стороны – пробки, огромные расстояния, абсолютно нереальные цены на жилье. Мифический город.

Ладно. Батарейка на буке заканчивается. Пойду куплю чего-нибудь поесть да просто поброжу по терминалу, разомну ноги.

До завтра!»

…Ильдар приехал. И мы с ним почти сразу пошли покупать коляску для малыша. Уж очень это важное и ответственное дело – коляска для нашего малыша. Край у нас холодный, так что коляска нужна надежная. Мы долго ходили, выбирали. Теперь купить можно что душе угодно – были бы деньги…

Коляску купили, загрузили в машину. Наверное, ее можно будет установить на балконе. И по квартире можно будет возить. И на улицу не так сложно вынести – при необходимости. И еще к ней прилагается забавная переносная сумочка, в которой ребенок может спать. В этой мягкой сумочке принесли к нам малыша – он спал в моей комнате – при открытом окне. Потом проснулся перекусить – и опять заснул. Эта легкая переносная коляска-кроватка-сумочка прослужила долго. Когда стало теплее, малыш спал на балконе, а я сидела рядом, караулила сон. Самое чудесное занятие в мире! Смотреть на спящего ребенка и осознавать, что он – твое продолжение.

Однажды я заснула в комнате Ильдара. Из этой комнаты – открытая дверь на балкон, где спит малыш. Собачка Чернушка и кошка Мурка заснули со мной на диване. И мне думалось во сне – кто же спит на балконе, Ильдар или Маратик… И сколько же мне лет… И который теперь год…

Ночью мне долго не спится. В.В. Путин пообещал вернуть зимнее время. Я уже не знаю, что лучше! За эти долгие годы наш организм привык к переводу стрелок. А сейчас, когда нас вынудили жить при «летнем времени», заснуть трудно, и утром до десяти часов совсем темно. Ненормально…

Уже половина первого – мне не спится. Думаю о том, что зря, наверное, Сталин отправил в тридцатые годы сюда людей осваивать этот непригодный для жизни край. Ну, прожила я здесь всю жизнь. И какой в этом смысл? Тут так холодно – просто невозможно! Здесь жить невозможно.

Я постоянно кашляю, постоянно теряю голос. На экспертном совете выяснилось, что кашляют почти все. И голос потеряли, как и я.

Но смысл есть во всем, во всех наших делах, во всякой судьбе. Здесь, в холодном краю, встретила я Чудесное. Этот край – мой Судьба.

Я поискала старые альбомы – из детства Ильдара. Оказалось, что маленький Ильдар и Маратик очень похожи друг на друга!

А я там такая молодая – словно дочь самой себе, нынешней. И я вдруг посмотрела на себя молодую глазами Ильдара – и едва сдержала слезы. Я подумала, что ведь и он может подумать о том, как время меняет людей.

Мне кажется – я сплю. Мне кажется – все мы спим. И попробуйте переубедить меня! Докажите, что это не сон! Можете ущипнуть меня за руку – но это просто приснится мне. Я сама могу ущипнуть себя – и это тоже будет сон.

Никто не в состоянии доказать, что жизнь – это не сон, что жизнь – это бодрствование.

А что происходит, когда мы просыпаемся? Ведь мы просыпаемся иногда. Сон не может быть бесконечным. Наверное, в этот момент мы умираем. И тотчас засыпаем в новый сон.

И пусть вся наша жизнь – всего лишь сон, и пусть всё на свете повторяется миллионы лет – но как я хочу помнить каждое мгновение своей жизни! Как я хочу, чтобы все люди вокруг были счастливы в своем неведении, в своем сне. Как я тоже хотела бы стать счастливой…

…Иногда немного хочется поплакаться на жизнь. В большей мере это игра. И мне неловко, что я чуточку лукавлю. Но мне так хочется слов сочувствия. И вот Марина, с ее довольно холодным разумом и даже некоторой безапелляционностью (она не станет говорить и писать мне неправду), спасает меня от депрессии: «И еще я думала про Ваши слова другие. Не так Вы себя оцениваете, что ли? Может, всего лишь Вам рано пока этим заниматься? Оценкой своей жизни? Да и вообще – надо ли этим заниматься?

В самом деле, ну какие Ваши годы? То есть для меня яснее ясного, что Вы много так значите в этом мире, а как порой почитаю от Вас что-нибудь, так вижу, что Вы-то сами в этом сомневаетесь. Неправильно это.

Посмотрела вчера журнал «Встречи», так просто, не читала еще. Много ли их по России? Это ведь самый настоящий подвиг – издавать такой журнал в Чите. Про другое и не говорю…»

Марина походя задела мою больную тему – провинцию. Я хочу уйти от этой темы, хочу закрыть ее – а провинция преследует меня. С моими мыслями перекликаются стихи Александра Винокура:

 
Дума одна и та же
Мне не даёт покоя
И угнетает даже.
Что же это такое?
 
 
Делаю всё как надо,
Даже немного лучше –
Но без меня награда.
Жизнь ничему не учит.
 
 
Я прислоняюсь к мысли,
Мысли, другим не слышной,
И безупречным смыслом,
И правотой излишней.
 
 
Только не жду успеха
В стройке великих буден.
Жду, что разбудит эхо,
Эхо того, что будет.
 

На улице чуточку потеплело – ну, хотя бы не тридцать градусов, а слегка поменьше! Шла на работу, чтобы с китайскими аспирантами обсудить ваковские статьи, – шла и думала, что Сталин все-таки был прав, когда отправлял людей осваивать эти жуткие ледяные просторы. И все-таки надо думать не только о себе, но и о людях, о стране. Жили тяжело, но у людей была жизненная цель. Теперь народ покидает эти забытые Богом места, переселяется ближе к центру, заботясь о собственном благе, – а Душа-то где? Где смысл? Где цель?

…Заболел наш малыш. Болезни маленьких детей развиваются так стремительно. Обычный насморк может оказаться очень опасным. А Маратику всего-то три с половиной месяца. И не отличишь признаки заболевания друг от друга… Их с Олесей положили в больницу. Или бронхит у ребенка, или что-то с пищеварением. Не отличишь сразу. Ужасно…

Господи, не оставь моего малыша!

Господи Милосердный, спаси и помилуй его!

Сохрани его, Господи Милосердный, спаси и помилуй!

…У Маратика подтвердили бронхит. Прописали капельницы малышу. И не исключают пока кишечную инфекцию.

Господи, не оставь моего малыша!

Спаси и помилуй его, Господи милосердный!

…Олеся прислала фотографию Маратика под капельницей… Я не сдержала слез.

Я понимаю, что многим и многим детям в сотни и тысячи раз хуже и тяжелее. И нельзя гневить Бога. Малыш под присмотром, принимает лечение.

Господи, дай здоровье и жизнь твоим детям!

Не оставь их, Господи милосердный!

Сохрани их, спаси и помилуй!

Потом и Олеся заболела. Подхватила вирус, видимо. Ослабленный после родов организм. Так что их лечат обоих – маму и малыша.

Через несколько дней Олеся прислала фотографии. Малыш в масочке, с ингалятором… Но на одной фотографии он улыбается!

Еще через день Олеся позвонила, сказала, что врач слушал Маратика – легкие чистые. Слава Богу!!

На следующий день пришло письмо от Олеси: «Марат же у нас улыбается всем подряд, а тут тетя пришла за матрасом, а он на нем лежал. Она ему говорит: «Тебя вместе с матрасом завернуть?» Он смотрел на нее, потом каак заплачет!»

…Приснилось мне, что я плыву по чистому неширокому каналу. Плыву – словно лечу над водой. И так хорошо, спокойно и уверенно. Я давно не летала во сне.

Через день Олеся с малышом выписались!

Еще через несколько дней они всей семьей пришли к нам. И так мне стало страшно за всех, так жалко… Что малышу уколы ставили. Что Павлик без мамы был десять дней. Что Олеся устала в больнице. Что Ильдар тоже устал один.

…Расплакалась, когда они ушли. И разболелась левая рука.

Маратику четыре месяца. Он иногда долго смотрит мне в глаза – как когда-то смотрел новорожденный Ильдар.

А я по-прежнему отстаю в развитии от малыша. Он растет, убегает вперед, а мне все кажется, что он только что родился.

Так и с Ильдаром. Всю свою оставшуюся жизнь я буду считать своего сына ребенком.

А дела мои рабочие – все те же. Сверстаны две книжки. Готовлю еще одну. Подготовила к печати научный и художественный журналы. Собираюсь на конференцию в Тайвань, чтоб оттуда улететь в Сан-Франциско, к детям. Неугомонные наши дети собрались всей семьей в Калифорнию на целый год.

Хотелось бы стать мне настоящей бабушкой для Маратика – и чтобы гулять с ним, и готовить для него еду, и кормить потом этой едой, и играть в разные игры, и читать замечательные книжки. И если дети вдруг говорят, что принесут малыша, весь предыдущий день я волнуюсь и готовлюсь к встрече. Маратик же пока признает только маму Олесю. И как только Олеся уходит, начинает кричать и плакать. А потом, когда приходит Олеся, когда покормит его, – он и смеется, и улыбается, и разговаривает со мной… Так славно!

Что важнее в жизни? Поиграть с ребенком, купить ему сладостей, немного погулять с ним? Просто пообщаться?

Или же помочь сделать магистерскую диссертацию китайскому магистранту?

Наверное, все важно. Надо все успеть сделать в жизни.

Сегодня Павлик к нам приходил в гости. И когда прощался, спросил: «Вам, наверное, скучно без меня будет? Вы рады, что я хорошо поел?»

А ведь и правда, наш взрослый мир без детей – сплошная скука.

Наши дети – Ильдар, Олеся, Маратик – собираются в Екатеринбург за визой в Америку. Им предстоит куча перелетов, потому что надо лететь из Екатеринбурга в Читу через Москву… Такое кружение по стране связано с тем, что прямые перелеты не ежедневны. И им пришлось бы сидеть в Екатеринбурге три дня.

Ильдар улетел в Екатеринбург раньше, повез студентов на олимпиаду. Через пару дней улетела туда Олеся с Маратиком.

Всю ночь и все утро слал Ильдар сообщения из городов, в которые прилетал: «Омск. Москва. Екатеринбург».

В Екатеринбурге тепло. А у нас холодно, ветрено, ночью выпал снег.

Скоро у детей беседа в Консульстве.

…Весь день, в течение всех своих четырех пар, думала о собеседовании нашей молодежи в Консульстве. Да к тому же в 03.30 утра получила дурацкое SMS-сообщение, что надо положить деньги на счет. Понимала, что это бред, – но ведь ночь, и дети далеко. Еле дождалась, когда наступит утро в Екатеринбурге, позвонила Ильдару. Он получил такое же дурацкое сообщение.

А потом позвонил (у меня шла уже четвертая пара) и сообщил, что собеседование прошло успешно, хотя было много отказов людям.

Почти сразу они полетели в Москву. Оттуда вылетают в Иркутск.

…Время идет своим чередом. Все идет, как устроил Господь. Наш маленький путешественник научился переворачиваться на животик! Спустя два дня Олеся прислала сообщение: «8255 и 66 см. Сделали прививки!» А Ильдар сообщил, что получил паспорта с американскими визами.

…У Маратика, похоже, начали прорезываться зубки.

Осталось до отъезда детей девяносто дней.

Господи, не оставь их, спаси и помилуй!

…Работать бабушкой интереснее, чем профессором! И нужнее.

Посидела сначала с Аришей пару часов, потом с Маратиком.

Олеся купала Маратика – он смотрел-смотрел на меня и сказал «Ба!»

…И хорошее, и плохое – все это происходит часто неожиданно. Неожиданно пришли дети. А у нас даже и хлеба не было. Ильдар сбегал в магазин. Я быстро приготовила картошку с хорошей деревенской тушенкой, которая больше походила на мягкое мясо, а не на тушенку.

И ощущение счастья от прихода детей появилось позже, когда они уже ушли. А в тот момент, когда и надо было наслаждаться счастьем, – только волнение, только неожиданность, только приготовление к счастью.

…Так ждала сегодня детей! Обещали принести Маратика. Я даже приготовила вчера курицу, чтобы покормить всех обедом. Купила малышу пирамидку. Промыла ее и просушила.

Но они не пришли. У малыша режутся зубки, плохо спал.

А днем зазвонил телефон. Мама взяла трубку – там Олеся. У нее тоже зазвонил телефон.

Но самое интересное – никто, ни мама, ни Олеся – номер не набирали, вообще не звонили. Просто телефоны непостижимым образом соединились друг с другом.

Я думаю – это и есть Судьба, от которой не уйти. Никакой свободы выбора не существует. Просто событие может произойти чуть-чуть по-иному. Наша встреча все-таки состоялась – пусть и не совсем так, как ожидалось.

Чудесный летний день сегодня. Я провела этот день с малышом. И хоть он, конечно, плакал и кричал без мамы, – но он настолько уже настоящий ребенок, который умеет сидеть, кушать с ложечки пюре, жевать корочку хлеба, держать ручками бутылочку с водой, что с ним стало гораздо легче управляться.

И столько во мне появилось неожиданной энергии, что вечером я даже написала ворох рецензий для «Гуманитарного вектора»! Это самая тяжелая часть рецензий – для аспирантов. Им приходится писать по две рецензии – от себя как редактора и от себя как научного руководителя. В этом номере три моих аспиранта и один соискатель.

Теперь осталась основная масса авторов. Там свои трудности – надо вникать в суть их работ, а это отнимает время.

Утром закончила писать рецензии! Ура! И вот – не успела написать эти слова, как получила письмо, что необходимо еще написать рецензии на статьи по востоковедению… Вот даже порадоваться как следует не дадут.

Зато вторую половину дня провела с ребенком. Со своим славным, милым, дорогим, любимым малышом! И он опять сказал мне «Ба»! Я даже немного поплескала его в ванне.

Господи, как я хочу, чтоб он был счастлив!

Мы, взрослые, мы сами отрицательно воздействуем на детей – и потом ворчим, какая молодежь плохая… Вот сейчас просто эпидемия отъездов из города началась. А инициируют взрослые – буквально заставляют детей уезжать.

Ну, трудно здесь жить. Лето скупое. Весна холодная. Я вот, например, весь год жду, когда прилетят стрижи, когда зацветут яблони и черемуха. И это все проходит так быстро! И я опять жду и жду. Но зато – какая волшебная, какая долгожданная весна! А если лето всегда, если летние птицы всегда, если цветы всегда… Чего еще-то ждать от жизни?

Пришли сегодня дети. Олеся несла Маратика, Павлик шел сам, а Ильдар нес коробки с моими книгами («Живой литературный текст»; «История языка – история текста»). И в самое первое мгновение я испугалась, что книжки мои никуда не годятся, что они получились слабые. И я никак не могла их рассмотреть, потому что на руках у меня был Маратик, а родители его и Павлик ушли в кино.