Текст книги "Чудесное. Ангел мой. Я из провинции (сборник)"

И уже только вечером я, наконец, смогла их полистать. И они стали нравиться мне все больше и больше!

…Печально думаю о том, что из Забайкалья уезжает молодежь. Вот и наши дети увеличат процент уехавших… Каждый год – примерно по две тысячи человек. А в прошлом году – около девяти тысяч. Еще совсем недавно я думала, что все эти отъезды – это ужасно, потому что надо жить и работать в провинции. Но теперь я отчетливо понимаю – нет в нашей стране никакого развития государства. Я далеко не сталинист. Но ведь Сталин осваивал незаселенные земли, расселял народы, давал им жилье. Ну, да – репрессии… Черная сторона сталинизма.

Но сейчас-то ни наш край, никакой другой, ни вся страна в целом – не нужны нашим правителям. Сейчас – сплошные перманентные репрессии. Это и неуважение к прошлому, и неуважение к старшему поколению, и неуважение к учителям и врачам.

Здесь, в провинции, нечего делать, потому что здесь нет роста самого края. И никакие одиночки-энтузиасты не в силах изменить ситуацию. И никакая революция не повернет страну в нужное русло.

Мы загубили все.

Если раньше молодежь ехала на стройки, осваивала новые земли – то теперь молодые люди просто ищут, где лучше и спокойнее жить для себя. И это мы, взрослые, своими руками сделали так, как оно теперь есть.

…Утром приносили Маратика. Ему уже семь месяцев. Я думаю, если бы мы виделись с ним чаше и дольше, – давно бы привыкли друг к другу и хорошо бы друг друга понимали.

Но даже и сегодня – я шутливо спрашиваю его, трогая за ножку: «Чья это ножка? Твоя?» Он опустил глазки, посмотрел на свою ножку и пропел громко: «Да-а-а!»

…Пришли вечером дети. Поужинали вместе. Время катится вперед. Осталось едва ли не две недели до их отъезда.

На мамин день рождения были дети в гостях. Поели деньрожденное чили (я сегодня приготовила), разные тарталетки, тортик…

Маратик со мной хорошо пообщался, пока Ильдар с Олесей вздремнули. Мы и поспали с ним, и поиграли, и книжки почитали. Меня не покидало ощущение, что это мой ребенок, мой сынок, а не внучок. Странно так. Очень люблю его!

Завтра они выезжают в Иркутск. А потом: KE 984 Иркутск – Сеул. Вылет 18 августа в 03:15, прилет в 06:55 тоже 18 августа в аэропорт Инчхон. Время в пути: 3 ч. 40 мин. Затем: вылет из Сеула рейсом KE 023 в 17:05. Прилет в Сан-Франциско в 11:50. Уже будет колоссальная разница во времени. В пути: 10 ч. 45 мин.

Не оставь их, Господи Милосердный!

Спаси и помилуй!

Помоги им в пути!

…На столе у меня стоит собачка – игрушка Маратика. У Ильдара тоже первой игрушкой была собачка… Она до сих пор лежит у меня – но вся уже сморщилась, ссохлась от прошедших лет.

Дети уехали. И весь следующий год я жила их письмами и звонками.

Весь последующий год я подробно описала в своей книге «Калифорния on-line», напечатанной в Америке. На обложке книги – рисунок, сделанный замечательным художником Евгением Шишковым. Там мои дети – по ту сторону экрана, по ту сторону океана… Я сумела слетать к ним в гости! Это была чудесная поездка.

И хотя американский год мною уже описан, но все же немного повторюсь, чтобы часть этой жизни не прошла мимо строк моей новой повести.

Чудесное продолжалось в моей жизни.

Ильдар сделал запись в ЖЖ: «Продолжается жизнь в Америке. Первый культурный шок постепенно сглаживается, жизнь входит в новое, совсем новое, русло. Есть своя квартира, она более-менее обставлена мебелью (ну, то есть все самое необходимое, чтоб не спать и не есть на полу). Началась учеба в университете.

Все меньше вещей шокирует, все больше деталей вокруг замечается и анализируется. Сегодня вечером гуляли пару часов по кампусу UC Berkeley. Потрясающая атмосфера. Как повезло тем, кто там получает первое образование! Я очень люблю читинский Нархоз – это мой дом, он дал мне практически все, что у меня есть. Но атмосфера кампуса Беркли – невероятна. Встретили мужчину, который кормил белок и ворон арахисом. Говорит, что приходит сюда каждую пятницу и субботу с большим пакетом орехов. Рассказал про каждую из белок, что сидели и бегали вокруг. Объяснил, почему у них разные отметки на шерстке. Рассказал, как вороны как-то раз на его глазах защитили белок от ястреба – втроем с разных сторон его атаковали и прогнали. Белки в ответ делятся с воронами едой – откладывают часть орешков в сторону, и вороны подлетают за ними. Потом перешли к политике – к выборам. Конечно, Обама! Здесь, в Беркли, все за Обаму. Причем неожиданно, после России, искренне. Когда он выиграл выборы четыре года назад, студенты залезали на телеграфные столбы на Telegraph Avenue, забирались на крыши домов, пели и танцевали – отмечали победу демократов над ковбоем Джорджем.

А на экскурсии по кампусу в первый учебный день нам специально показали большую площадь перед главным корпусом и объяснили: «Это – место для демонстраций и митингов. Если студенты чем-то недовольны – они выходят сюда. Так что знайте, куда нужно идти, чтобы вас услышали!»».

И приложены три чудесные фотографии: Ильдар с Маратиком на траве, белочка ест из рук орешки, зеленый двор университета.

А потом было много других фотографий!

Я так много думаю о детях, что сны мне снятся тоже про Калифорнию. Весь этот год прошел под знаком Калифорнии. Мне приснилось – будто мы с Ильдаром на вершине каньона в Калифорнии. И я так устала, что заснула на самом краю бездны. Внизу – в скале – старинный дом, окна в нем горят. Утром (во сне) проснулась, испугалась, стала отползать по песку подальше от обрыва, к деревьям, к траве.

И во сне я понимала, что не стоит спускаться вниз. Но настолько мне было все равно от усталости, от безразличия – что я легла с краю и подумала – будь что будет! Но утром (во сне же!) мне было уже не все равно!

Нашла в тему стихи Арсения Тарковского «Колорадо»:

 
Какой ни мерещится сон,
А всё-таки сердце не радо,
Пока не приснится каньон
Далёкой реки Колорадо.
 
 
Мне глиняных этих колонн
И каменных срывов не надо,
А всё же – приснись мне каньон
Реки Колорадо!
 
 
Когда обрывается он,
Мой сон о реке Колорадо,
Мне жаль, что прервался мой сон,
Будить меня лучше не надо,
Быть может, мне снится каньон.
 
 
Подумаешь, тоже отрада –
В младенчестве виденный сон:
Глубокий, безлюдный каньон
Далёкой реки Колорадо!
 

Ильдар учится, Олеся – дома, с детьми. Им трудно. Но – как чудесно, что они все вместе, что дети с ними рядом. Олеся присылает письма. И мне кажется, из них могли бы получаться отдельные рассказы: «Вчера полезла под диван за памперсом, как-то он там оказался, прямо по центру. Проход был узкий, я сделала вид, что застряла. Паша заволновался, давай меня вытягивать, хлопотать вокруг «Так, без паники! Нам главное высвободить твою руку! Постарайся медленно вытянуть руку» – порывался диван сложить, но я его отговорила. И вот лежу я там, с одной стороны стена, с другой диван, и никаких детей!:) И так клево мне там было, в норе, под диваном! Вот бы туда сбегать хотя бы на время)))) По утрам я – Пашина учительница. В школу мы еще не ходим (документы оформляются), поэтому я обучаю его дома. Сначала начинаем писать буквы в прописях. Для этого я полчаса бегаю за Пашей, чтобы засадить его за стол, потом с муками и страданиями мы выписываем буквы. По странице в день. Далее – ежедневно – читаем хрестоматию (Произведения школьной программы, 1 класс), любовно захваченную из дома. После этого тренируемся бегло читать тексты – Паша читает то, что мы читаем ему вечером (септология Волкова пока). Иногда у нас бывают уроки рисования (я приобрела пару хороших обучающих книг в Aaron's Brothers), иногда уроки труда – мы пылесосим комнату – для скептиков замечу, что Паша чрезвычайно горд возможностью помочь маме. А еще я купила ему набор оригами с динозаврами, но учительница оплошала перед своим единственным учеником – сама не понимаю, как собрать первого динозавра. Если будет время, разберусь и покажу сыну. Уроки физкультуры у нас проходят по утрам – мы с Пашей бегаем (громко сказано, т. к. силы воли хватило пока только на две скудные пробежки, но желание бегать есть). Каждые выходные – вылазки на природу и нехилые физические нагрузки по ходьбе. Уроки природоведения происходят, в основном, на прогулках – я показываю Паше листья и называю все деревья, которые знаю. Мы даже встретили гинкго. А я нашла хорошую подсказку для определения названий деревьев по листьям. Математикой пока не занимались (оставила ее на Ильдара). По вечерам в игровой форме изучаем английский алфавит. Не знаю, как подступиться к обучению чтению на английском. Это не по-русски читать. Там все гораздо сложнее (особенно, когда не знаешь слов). Так я провожу время с детьми. За одним полдня бегаю, чтобы надеть памперс, за другим – чтобы усадить за уроки. В перерывах готовлю им еду. И хоть мне и хочется время от времени полежать где-нибудь за диваном, я люблю их и радуюсь их каждодневным успехам:)».

…Говорим через океан с подрастающими внуками, с детьми – и теперь хочется еще и дотянуться до них, дотронуться, как дотрагивается до своей книжки Маратик, в которой и у собачки, и у енота, и у других нарисованных зверей есть кусочки шерсти – и ребенок может ощутить зверька, словно живого.

Мне снился сегодня лес, потому что впервые на этой неделе я выспалась, впервые на этой неделе мне не надо было вставать затемно. Мне снилось, что я сижу на солнечной полянке, около теплой сосны, я скрылась за этой сосной, потому что не хочу никаких электронных писем, никакого Интернета. Мне просто очень хорошо здесь – в солнечном зеленом лесу. А к чему снится лес? К чужой стороне? Да, я купила билеты в Москву и назад, в Читу. Я собираюсь лететь в Москву за двумя визами – в Тайвань и в Америку.

В банке получила выписку из своей карты. Пока ждала, увидела рекламу: «Вклад почетный процент». В первую минуту мне показалось: «Почетный доцент». Интересно, почему нет Дня Доцента? Или – Дня Профессора? Зашла сегодня в бухгалтерию за справкой о зарплате, а меня девушка спрашивает: «Вы кем работаете?» «Профессором – говорю ей – работаю».

Но все же лучше было бы работать в зоопарке крокодилом!

На улице плакат извещает, что в Иркутске можно купить здания – цены низкие, всего лишь 50-70 тысяч рублей за квадратный метр. Я на свои сбережения могла бы купить, пожалуй, санузел и часть балкона. А у крокодила в зоопарке клетка бесплатная. И за еду платить не надо.

В Беркли тепло. А у нас начинается зима.

Печальная запись из Интернета: «Студенты проведут флешмоб с зажжением свечей в память погибающего ЗабГГПУ 14 октября на площади имени Ленина в Чите.

Приглашение на флешмоб рассылается организаторами в социальной сети «ВКонтакте» нынешним и бывшим студентам вуза.

Происходит вопиющая несправедливость. Объединяются университеты – ЗабГУ и ЗабГГПУ. В этой ситуации страдает больше ЗабГГПУ, так как объединение происходит на базе ЗабГУ. ЗабГГПУ – это 70 лет истории. Он вынужден объединить факультеты. В результате этого будут сокращать кадры, менять программы. Минусов от объединения больше, чем плюсов. Только благодаря флешмобу мы можем показать, что нам не всё равно, что происходит с нашей системой образования», – сообщается в письме.

Также организаторы предложили план действий: «Мы устроим флешмоб памяти погибающего ВУЗа 14 октября в 19.00 на площади Ленина, и ровно в 19.00 все одновременно зажжём свечи в честь ЗабГГПУ. Не нужно агит-плакатов, футболок, какой-то символики. Народ просто пришёл в одно время в одно место, мимо проходили со свечами, и поэтому для этого ничего не надо согласовывать. Вести себя нужно прилично, не провоцировать правоохранительные органы на действия. Главное для всех – безопасность. Важно дождаться журналистов для привлечения общественности. Чем больше об этом будут говорить, тем лучше. Пусть правительство видит, что у людей есть своё мнение!»

Ректор ЗабГГПУ Иван Катанаев прокомментировал инициативу учащихся вуза корреспонденту ИА «Чита. Ру»: «Дело в том, что пока не всем студентам известно о плюсах объединения вузов. Мы сейчас ведём работу по их информированию. В любом случае объединение состоится, так как при сегодняшних реформах образования по сокращению количества высших учебных заведений иначе спасти ЗабГГПУ невозможно. Эта практика в данный момент происходит по всем регионам, а не только в Забайкалье, поэтому не стоит бояться этого процесса. Лично я негативно отношусь к подобным акциям. Что поделаешь, это студенты, и они имеют право высказывать свою точку зрения современными способами».

Утром позвонила Олеся. Пока общались с малышами, пришел из университета Ильдар. Пока Ильдар мыл руки, переодевался, дети из комнаты вышли, чтобы его встретить. Я смотрела на экран, видела комнату, слушала обычные домашние звуки и думала: вот так проходит наша жизнь. Так ее задумал Бог, и так Он ее наблюдает, проверяет, правильно ли мы живем, верно ли исполняем положенное нам.

Маратик улыбался и хотел заползти к нам в экран, а Ильдар держал его за ножку. А как было бы чудесно – вдруг появляется в комнате малыш!..

И в завершение дня пришла открытка от Ильдара – настоящая, не виртуальная, со словом «San Francisco» и с фотографией знаменитого моста Золотые Ворота, окутанного туманом. Почерком Ильдара – три слова: «Привет из Америки!» Отправлено 30 сентября. В Чите сегодня 18 октября. Стоит пересылка чуть больше доллара. Ах, сколько таких приветов из разных стран посылали до Ильдара! Мой дедушка с войны, мой отец из разных городов, мой брат из Северной Кореи, я сама…

Какие чудесные слова – Привет из Америки! Я поцеловала открытку, перелетевшую океан.

Привет!

Я так люблю всех вас!

…У меня кончились лекарства, а коробочку выбросить не смогла! Ее Маратик держал, теребил – как раз перед самым отъездом. И вот я смотрю на нее – и думаю, что потом когда-нибудь найдут в моих старых вещах эту помятую коробочку и станут недоумевать, зачем же я ее сохранила. И никогда не узнает Маратик, как бабушка хранила глупую коробочку.

Так ведь каждый из нас хранит те или иные знаки времени. Каждый ли? Вчера на почте сидели два бомжа. Грелись, распространяя отвратительный запах. Их не выгоняли. Но я знала, что вот-вот появится кто-нибудь, полагающий, что имеет право распоряжаться чужими судьбами, появится такой человек и уверенно и нагло выставит несчастных. А мы будем молчать. И я буду молчать. Буду молчать и смотреть, как они собирают свои грязные вещи, как они с трудом поднимаются, опираясь на палку, как тяжело передвигают ноги в поношенных ботинках. Я буду смотреть и думать, что когда-то родила их мама и радовалась им, и берегла всякие их рисунки-закорючки, всякие их первые игрушки. Или, может, не радовалась? Или, может, и при рождении выставили их из жизни – так же, как наших двух собачек. И когда недавно одна из собачек чем-то отравилась и смотрела на меня угасающими глазами, я горько плакала, я оплакивала ее судьбу, начавшуюся с изгнания.

Господи, дай нам счастья и здоровья!

Не оставь нас, Господи Милосердный, спаси и помилуй нас!

А в следующий раз, когда позвонили дети, оказалось, что Маратик только что, буквально сегодня, сам научился слезать с кровати, сам стоял пару минут, держась одной ручкой, – а потом садился на пол и полз к своим игрушкам. Он по-прежнему признаёт прежде всего маму. Он хорошо говорит три слова – мама, папа, баба. У него пять зубиков. И он узнаёт нас на экране.

А у Павлика в новой школе тоже идут дела хорошо. Сегодня впервые он поехал в школу на школьном автобусе. По субботам он будет теперь учиться – в эти дни для некоторых детей из других стран организуются дополнительные занятия по английскому языку – и причем бесплатно! А еще два раза в неделю он будет учиться на час дольше – это тоже дополнительные бесплатные занятия для некоторых детей. Павлику необходимо подучить английский язык.

Я все ближе к Калифорнии. Все ближе к той стороне экрана, где ждут меня дети. В нужное время я была в Москве, в посольстве США. Меня вызвали в десятое окошко. Консул был молодым, в клетчатой розоватой рубашке и с кольцом на правой руке. Что означает в Америке кольцо на правой руке? Развод?

Навстречу мне вышла не очень молодая женщина – ей отказали в визе.

Я шагнула. Беспокойства не было. Волнения не было. Я ждала вопросов о себе, но молодой консул вдруг спросил меня: «Ильдар Ваш сын?» И сразу стало мне тепло и спокойно – о своем сыне я хочу говорить с консулом в этом десятом окне!

Где живет в России?

Когда уехал?

Когда вернется?

Зачем уехал?

Что изучает?

Где нашел деньги на поездку?

Я разговаривала с консулом, словно беседовала со знакомым человеком о знакомых вещах. Я даже улыбнулась на последнем вопросе, потому что денег и в самом деле немного – но Ильдар много работал, давно мечтал о поездке и откладывал деньги. Потом продал машину, сдал квартиру, гараж…

И вот я никак не могу вспомнить, вернул мне консул паспорт или нет… При положительном результате вернуть его он не должен. Но у меня в руках оставалась папка с документами. Он сказал мне: «Хорошо. Идите к четвертому окну». И я, держа что-то в руках (папку?), сказала неуверенное «спасибо» – четвертое окно оказалось кассой, куда надо отдать двадцать долларов. Я прошла! Но я уточнила у кассира, прошла ли…. Она кивнула серьезно и паспорт мне не вернула. Паспорт с американской визой должны прислать домой, в Читу.

Я прошла!

Визу в Тайвань я тоже получила.

Я вернулась в Читу – и сразу же позвонили дети. Олеся прислала славные фотографии детей. На одной из фотографий Маратика видны все его пять зубиков!

У Ильдара на руке – отпечаток собачьей лапки. Оказалось, что такие печати ставят в зоопарке вместо билета! Мне кажется, очень правильно – билет не потеряешь, да и вроде бы становишься ближе к живому миру, на который пришел посмотреть. Олеся написала мне: «Это вместо билетов печати ставят, и каждый раз разные:) в прошлый раз черепахи были. А Марат опять козу гладил))) а мы с Пашей на фуникулере катались))».

Под занавес дня – стихи Ларисы Миллер:

 
А жизнь – она божественна. Она
Способна, позабыв про все угрозы,
Нам улыбаться солнечно сквозь слёзы
С небес высоких и с земного дна.
И тушь стекает по её щекам,
И дёргаются губы от обиды,
Но счастье вновь на нас имеет виды,
И горю нас слабо прибрать к рукам.
 

Жизнь в нашей стране не слишком располагает к счастью и веселью. Прав был В. Маяковский: «Для веселия планета наша мало оборудована». И ведь как долго мучился он над этой строчкой! Сколько вариантов перепробовал, прежде чем написалось… После публикации списка неэффективных вузов я перестала видеть будущее. Будущее исчезло, замерло, как замирает ребенок, который не хочет рождаться у нерадивой матери или в тяжелых жизненных обстоятельствах. И в том, и в другом случаях необходима принудительная абортация – а за ней, скорее всего, последует бесплодие. Именно на это обрекает нас наше мудрое правительство – на бесплодное существование в бесплодной стране.

Кое-что я успела сделать. Сегодня получила еще одну книжку из Москвы «Николай Савостин: жизнь и поэзия. Поэзия и жизнь». Это моя восьмая научная книжка.

Но я не смогла увидеть расцвет провинции.

У меня болит горло. Я почти потеряла голос от кашля. И я печально, печально смотрю вокруг и печально, печально думаю о будущем России.

М. Лермонтов был прав:

 
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.
 
 
Быть может, за стеной Кавказа
Укроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.
 

Олеся прислала фотографию, где на дереве прикреплена записка. А на записке информация о кошельке – обращение к тому, кто его потерял. Кошелек находится в полиции. И какую страну мы назовем «страной рабов, страной господ»? М.Ю. Лермонтов знал.

Там, в Америке, перешли на зимнее время. Мы уходим в долгие утренние сумерки.

Там, в Америке, еще вчера. А здесь, в России, сегодня исполнилось одиннадцать месяцев малышу Маратику! И это – самое светлое, самое волшебное. Вот только ради этого и надо жить.

Слава Богу!

Арише исполнился годик. Мне кажется, я никогда не забуду, как мы везли ее из роддома, как она тихонько плакала в машине, а у нас не было соски. И какая она была крошечная…

Теперь она уверенно ходит, любит книжки, знает все свои игрушки и многое другое. Пусть растет счастливой девочкой и не болеет!

Когда я беру ее на руки, странное чувство возникает у меня – словно я прикасаюсь к живому брату своему. Его нет более двадцати лет – а внучка его с нами. Маленький, живой, настоящий человек.

Наш малыш Маратик научился произносить звуки, которые издают разные животные. Наверное, поездки в зоопарк даром не прошли!

Маратик растет и с каждым днем знает и умеет все больше. Пока одно из его главных увлечений – рисование. Правильно держит пальчиками карандаш, увлеченно что-то изображает на бумаге. Конечно, не рисунок. Но что-то проблескивает, что-то энергетически светится. Может быть, может быть…

Олеся сказала Маратику, что скоро бабушка приедет. И наш малыш запрыгал от радости у мамы на руках, потому что он, конечно же, понял и очень обрадовался!

…Наверное, жить надо проще. Как живет, например, с родителями престарелая дочка и плачет от жалости к папе – потому что она сделала замечание ему, ведь он один съел всю коробку конфет. Она сделала ему замечание – а он расстроился, разве он не имеет права на эту коробку? И пожилая дочка плачет от жалости и твердит, что купит ему еще конфет, только пусть он не сердится, не обижается. Старый отец называет пожилую дочку Малышкой, гладит ее по крашеным волосам и успокаивает. У Малышки нет компьютера, нет сотового телефона – все деньги она тратит на поездки по городам страны и на покупки магнитиков, от которых уже почти согнулся холодильник в маленькой кухне.

Или, может быть, жить так, как живут люди, похожие на птиц. Они легко перелетают с места на место, они не слишком задумываются над тем, что воруют крошки у своих ближних. Они мало думают о завтрашнем дне. Они и о сегодняшнем не так уж много размышляют. Птичка Божия не знает ни заботы, ни труда…

Мне бы очень хотелось просто жить рядом со своим внуком. Жить с ним и смотреть, как он растет, как он меняется. Вот он научился вылезать из своего стульчика. Вот он на простые слова «пусть он пока поиграет» начинает махать ручкой – он вычленил в потоке речи слово «пока»! Вот он уже знает, как кричат разные животные. И еще он так хорошо научился держать ложку. И если я не вижу малыша несколько дней – я просто не узнаю его – так он вырастает, так он меняется.

Смысл жизни заключается в том, чтобы заглянуть в глаза своему внуку, заглянуть и, восхитившись, забыть обо всем на свете. В этом и заключается наша жизнь.

Безумное летнее время зимой… Очень хочется залечь в зимнюю спячку – и чтобы никакого времени вообще не было!

Вчера, когда шла домой после конференции, подумала: традиции – это те же нормы. А языковые процессы – это нарушение норм. Но со временем происходит перетекание традиций в языковые процессы: как и нормы могут стать ошибками, а ошибки – нормами. Языковые процессы – это видоизмененные традиции. Только и всего. Именно поэтому и те, и другие были всегда – в вечно-живом языковом пространстве.

Дети сегодня позвонили из Лос-Анджелеса, из мотеля «Sea Rock Inn». Как сказал Ильдар, это одна из самых дешевых гостиниц – за ночь за всех надо платить семьдесят долларов. Как раз сегодня заселилось очень много русских.

Ехали они почти семь часов – более шестисот километров, иногда в тумане. Маратик засиделся в машине – и теперь прыгал на кровати, переворачивался во все стороны, пытался сползти на пол, смеялся, что-то «говорил».

Не так давно дети познакомились с семьей из Испании, девочка на десять дней старше нашего Маратика. Интересно, как они общались?

…Мы прилетела на Тайвань вместе с Андреем и Сергеем. Я сразу написала письмо Ильдару. Я написала о теплом дожде. О чистом кампусе, где фонтаны, как родники, бьют среди цветов. Об учебном корпусе языков и литературы. Здесь, в этом корпусе, не бывает занятий. Здесь преподаватели могут писать свои статьи, книги. Могут общаться с аспирантами. Недельная нагрузка у профессора – восемь часов. У меня, например, в неделю восемнадцать часов. А годовая нагрузка – более девятисот часов, так как у меня почти полторы ставки. Статьи и книги я пишу в свободное время, и всегда дома, так как на работе у меня, как и у всех других, нет рабочего места. Аспирантов я консультирую в холле на диванчике, среди шума перемены.

Так что в свободное от работы время я написала и опубликовала в этом году три книги, подготовила и издала четыре художественных журнала и два научных. И еще у меня защитились два аспиранта. Ну, и совсем в свободное от всего время я написала и опубликовала десяток статей – ваковских, зарубежных и прочих. И еще подготовила к печати и опубликовала сборник материалов пятой Международной научной конференции. А для этого в свободное время необходимо вести переписку с авторами. А потом еще нужно встретить гостей, провести конференцию, разослать сборники. А сколько публикаций магистрантов и аспирантов. И еще очередной выпуск магистрантов и защита их диссертаций. А также дипломные работы студентов. Все это между делом, между делом – на диванчике в холле, рядом с галдящими студентами.

Поэтому я не люблю подводить итоги уходящего года. Мне просто хочется сбежать куда-нибудь – дня на три хотя бы! Чтобы не было звонков, писем, рецензий, диссертаций, статей… Все это вернется – как только сама я вернусь к прежней жизни. Но ведь позади останется столько чудесных страниц: засыпанная снегом Россия, Тайвань в туманном дожде… А сейчас еще – и ожидание Америки, где временно живут мои дети.

И вот теперь я радуюсь тишине и теплому дождю. Я радуюсь, что гляжу в окно и вижу цветы, зеленые листья и шустрых белок – а не снег, снег, снег…

…Мы приехали первые. Гостиница пока пустая. Первые впечатления о Тайване – светлые, расслабленные, мягкие. Тайвань красивый, зеленый, влажный. Пальмы, красивые деревья, узкие чистые улицы, много мотоциклов…

Перелистнулась – словно и не было! – чудесная страница жизни, один миг, улыбчивые, ласковые дни на зеленом острове.

Я прилетела из Тайваня в транзитный Сеул. Здесь провела в гостинице ночь, и вот теперь сижу на диванчике у выхода № 7 и пишу он-лайн. Посадка начнется через час. В Сан-Франциско сейчас утро. Разница с Сеулом – пять часов.

…Наконец, посветлело небо, под нами показалась Америка! Неужели и тут снег? Да, он лежал на вершинах гор. Но потом пронеслись черепичные крыши, залив, озера… Америка… Я мечтала о ней в детстве, когда зачитывалась книгами об индейцах. Я читала про Америку у М. Горького, В. Маяковского, И. Ильфа и Е. Петрова, у В. Пескова… Мне была предсказана поездка в Америку несколько лет назад, в 2005 году. В Америке сейчас мои дети. Остался последний шаг – пройти паспортный контроль. А я не до конца заполнила бланк, который нам выдали в самолете. Но я должна, должна, должна!

Через пару минут я была уже в зале ожидания. Передо мной открылись автоматические двери, впуская меня в Америку.

Я знала, что сын немного опоздает – утром у него финишный доклад в университете. Я вспомнила, как еще в России сказала сыну: «Приеду в Америку, возьму такси, покажу твой адрес и доберусь до Беркли. А то вдруг ты меня не встретишь? Мало ли…»

Мало ли…

Я сидела в зале ожидания, смотрела, как за стеклянными стенами живет, дышит, радуется Америка. Мои случайные попутчики по самолету либо тоже сидели рядом, либо уходили в американскую жизнь. Вот ушла семья, состоящая из белого мужчины, восточной женщины и славного малыша, похожего на них обоих. Я запомнила их еще по Сеулу. Они машут мне рукой и уходят через стеклянную дверь.

Мои дети появляются неожиданно – и совсем не с той стороны, откуда я их ждала. Наконец-то я могу говорить по-русски! После Тайваня я не произнесла ни одного русского слова!

Мы едем на машине. Америка светит в лицо ярким солнцем. Сверкает залив. Блестит огромный мост.

Я не успевала разглядеть людей, дома, продукты, вещи… Я не успевала разглядеть нищего темнокожего пожилого мужчину в колпаке Санта-Клауса. Он ласково говорил что-то Маратику. Он совсем не походил на бомжа с наших улиц. Просто усталый пожилой афро-американец, который вдали от родины не нашел своего счастья.

Уже в этот длинный день я поняла, что Америка – это страна, где надо работать. В этот день я вдруг захотела вернуться домой – так много впечатлений сразу… Такой длинный-длинный день… «Почему с тобой пришло волшебство?» – спрашивает меня Павлик. А я сама ощущаю себя словно в волшебной стране Оз.

Мы идем с ним из магазина. Уже стемнело. На одном из деревьев сидит игрушечный хамелеон. А по дорогам бегают настоящие белки.

Мы еще успеем в Читу! Успеем!

Надо запоминать Америку. Надо вобрать в себя все, что открывается вокруг: люди, дома, залив, закат, нищий афро-американец в колпаке Санта-Клауса.

Вечером пришло письмо от Владимира Тимофеевича – отзыв о журнале «Встречи»: «Прочёл драматургию Ганьшиной. Композиция оригинальна, но кое-где показалось фрагментарно, диалоги местами незавершённые. На другой день прочёл о летней филологической школе и вновь внимательно перечитал Ганьшину. И всё – в обновлённом цвете и свете. Всё на месте, логично, современно, органично, даже романтично. Хорошо получилось. Не о своей ли Вы кафедре?»

Я плохо спала после вчерашней поездки в Сан-Франциско, «в город», как говорят в Беркли. Я всегда плохо сплю, когда происходит днем что-то слишком яркое…

Я вспоминала поездку. Думала о приветливых американцах. Удивлялась обычному факту – вот, например, продавщица вчерашняя из маркета, у которой мы купили часы. Я смотрела на нее и думала с восторгом: ведь она живет в Америке! А ночью вдруг пришли мысли, что дома ждут ее такие же обыкновенные дела – как и всех нас. Вечером, уставшая, она пойдет домой, зайдет по дороге в магазин, дома сварит ужин, послушает музыку, посмотрит телевизор, почитает. Но когда она будет идти по улице, она обязательно улыбнется встречным, она спросит в магазине продавца, как его дела и ответит на встречный вопрос – «отлично!» Она никогда не покажет чужому человеку своих проблем. Свою Душу не покажет? В этом ли смысл феномена русской Души – основы русской картины мира? Наша открытость, наша искренность… И потому – некоторая внешняя угрюмоватость, потому что Душу раскрывать перед каждым человеком невозможно, мы словно ждем, ждем близкого нам, ждем друга, которого всей Душой полюбим, которому все на свете отдадим… Но мне очень нравится, когда незнакомые люди улыбаются только потому, что я смотрю на них, когда они спрашивают меня «как дела?» только потому, что я зашла в магазин или кафе. И мне легче, легче. И Душа моя нежна.