Текст книги "Сказки Симбуховской будки"

Нина Келина
Сказки Симбуховской будки

Эта книга в своем роде уникальна. Она написана ученым, биохимиком, доктором наук, профессором и представляет собой своеобразное послание из страны детства, обозначенной на карте как поселок Симбуховская Будка.

В памяти автора, как в копилке воспоминаний, остались дачные будни, наполненные реальными событиями и сказочными историями, которые рассказывались перед сном маленькому сыну.

Автор выражает благодарность за помощь в создании книги Жаворонковой В.Л. и Пурис З.В.

В книге представлены авторские фотографии картин художника Келина П.И. (1874 – 1946) из семейного архива семьи Келиных.

Пасмурное лето

Лучшие вещи в жизни счастливого человека, такие как семья, улыбки, вовремя сказанные слова, сон, смех и хорошие воспоминания не требуют материального поощрения.

24 февраля 2018 года

Вчера был праздничный день. Как и в предыдущие годы, по телевизору в очередной раз шел фильм «Офицеры». Я не сверяю прожитые годы с идеей этого фильма. Она просто светлая. Фильм добрый. Режиссер умный. Сюжет не навязчивый. И снято так, что не остается сомнений: эта лента предназначена для всех нас, родившихся в СССР, и повествует и о моей семье тоже. Знакомые эпизоды, популярные любимые артисты, заведомо определенный автором хеппи-энд.

Ну, показали в знаковый день культовый фильм, ну, вернулась мысленно во время просмотра в годы своего расцвета. И что? Ведь по сути ничего нового. Все уже давным-давно известно. Однако почему-то сегодня, в день рождения Красной армии, ранним утром, вновь захотелось вернуться к написанию сказок для своего внука, Келина Тимофея Петровича, которому сегодня от роду всего 6 месяцев.

Что же произошло вчера? Всколыхнулся подзабытый, не очень популярный ныне патриотизм, который всегда был присущ нашему поколению, воспитанному родителями, чье детство пришлось на суровые военные годы? Или это любовь к Отечеству? К своему роду? Все так. Только мне захотелось написать о маленьком уголке земли, в котором моя семья провела шестнадцать лет своей жизни, где глазу было комфортно, а сердцу – спокойно.

Мне тридцать три года. Сыну зимой исполнилось четыре годика. Лето. Живем на даче в местечке под названием Симбуховская Будка, недалеко от Пензы. На электричке в сторону Самары ехать всего ничего. Минут двадцать пути. А вот до вокзала пригородного сообщения с этой веткой Куйбышевской железной дороги добираться от дома нужно на троллейбусе минут сорок.

В семье есть машина «Волга Газ-21». Огромная серая махина. Только ею не всегда пользуются. Чаще добираемся на электричке.

Рано утром будим нашего малыша, шутим, что поднять его с постели подняли, а вот разбудить забыли. Он у нас очень серьезный «парниша», как говорит его папа Евгений Петрович, только медлительный и задумчивый. Мы мечемся по квартире, электричка ждать никого не будет. Заглядываем в его комнату: Петя сидит на детском стульчике и не спеша натягивает зеленые в клетку штаны с помочами. Затем долго рассматривает клетчатую светло-коричневую рубашку, и уже потом, так же не торопясь, застегивает пуговицы. Видно, что ему хочется остаться в городе, но вот только с родителями не поспоришь.

Описываемое лето 1986 года выдалось дождливым, что несколько омрачало проживание на даче. По утрам прохлада застревала на крылечке. А вот к обеду она умудрялась спрятаться под одеялом, которым застилали большую железную кровать. После обеда все шли отдыхать, это воспринималось как обязательная часть режима дня. А так как малыш ожидал очередную сказку, нам не приходилось уговаривать его поспать. Он сам забирался на кровать с матрасом на панцирной сетке, укладывал рядом рыжего лисенка, любимую дачную игрушку, и готовился слушать историю о том, как три поросенка строили себе жилища. Мама мостилась рядом, и под одеялом становилось теплее, веки тяжелели, и малыш под убаюкивающие звуки маминого голоса, рассказывающего трогательную историю о братьях-поросятах, засыпал.

В первый раз, еще зимой, сказку прочитал папа. Книжка была красочно оформлена, крупные буквы выделялись на фоне белого поля страницы, и Петя хорошо запомнил имена героев: Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф. На картинках каждый персонаж был одет в забавные штанишки, а об их характерах можно было судить по улыбкам на смешных мордочках с пятачками. У одного из поросят улыбка была лукавой, у другого – беспечной, у третьего – задумчивой. Попутно папа рассказывал о художниках-иллюстраторах, с которыми был знаком его отец, дедушка маленького Пети Келина.

Это были имена таких художников, как братья Васнецовы, Билибин, Куни. Дедушка, Петр Иванович Келин, был известным московским художником. Но он не рисовал иллюстрации для сказок. Из-под его кисти выходили красивые и благородные образы мужей или московских красавиц (такие картины в то время назывались салонными портретами), или проступали знакомые, милые сердцу пейзажи средней полосы России.

А потом по просьбе малыша эту историю ему часто пересказывала мама. Сказка так нравилась ребенку, что если в очередном мамином изложении несколько изменялся текст, он сразу же поправлял рассказчицу. Вот и думай после этого, кто у кого развивает память и внимание.

Петя давно уже разобрался, что эти книжные персонажи по-разному относились к решению каждодневных задач. Запомнил, что подходить к строительству своего дома нужно крайне основательно. Он должен быть крепким, теплым и просторным. Уяснил, что доброта и желание помогать близким и родным, не бросать их в беде – это хорошие, а может быть, и главные черты характера.

Именно об этом и была сказка про трех поросят. Один из них был торопыга, другой слыл ленивцем, а третий оказался рассудительным и трудолюбивым. Он сначала все продумал, прикинул, представил, а уже потом решил, что пора приступать к строительству своего дома. «Спеши медленно», – любил повторять папа.

Вот и выходило по сюжету сказки, что недоброжелатель в образе Волка поначалу легко, без больших усилий смог добиться своего: очень быстро разрушил первые два домика поросят, именно потому, что построены они были впопыхах, кое-как. Однако ему оказалось не под силу разрушить третий дом, так как это было надежное, прочное и вместительное укрытие. Или, как говаривал Петин папа: «Мой дом – моя крепость».

Еще малышу хотелось, чтобы мама непременно вставляла в свой рассказ сюжет про яблоню, которая должна расти у крыльца. Как у них на даче. Петя настаивал, чтобы яблоня в мамином изложении обязательно представлялась высокой, раскидистой, с богатым урожаем красных яблок.

Этому была своя предыстория. Когда сын был совсем маленьким, папа соорудил ему под яблоней песочницу, а до этого мама расстилала там зеленое в клетку одеяло, выносила в ведерке игрушки, раскладывала книжки. Ребенок рассматривал в них рисунки бабочек, собачек, зайчиков и ярких цветов. Иногда с дерева падали яблоки. И родители слышали заливистый детский смех. Малыша веселил шелест листьев и хруст ломавшихся сухих веток. Яблоки падали с самого верха дерева, и поэтому шум от них был продолжительным. Долетая до земли, они разбивались на мелкие осколки или трескались на радость осам и мелким садовым муравьям.

Иногда у крыльца появлялась мышиная семейка. Мама пугалась, а папа их прогонял и говорил, что малыши-мышата трогательные и у них красивый цвет шкурки. Полевки, одним словом. На одеяло садились бабочки-капустницы, и приземлялись большеглазые стрекозы. Окружающий мир был разноцветным и гармоничным. И вскоре, слушая традиционную вечернюю сказку, мальчик начал просить, чтобы в сказке присутствовали не только три поросенка, но и другие герои. Так в историях про трех веселых братьев с пятачками нашли свое место Лиса, Заяц, Мышонок. Позже к ним присоединились Ежик, Волк и Уж. Персонажи в сказках жили как соседи по даче, друзья по садику, товарищи по дворовой детской площадке. У каждого был свой характер, и вели они себя по-разному, но все находились в прекрасном сказочном местечке, которое называлось Симбуховская Будка.

Дачное лето пролетало быстро. Следом чередой шли осень, зима, весна, и вновь наступало лето уже следующего года. C каждым уходящим временем года взрослел и все больше узнавал мир маленький мальчик Петя. Менялись его интересы, увлечения. В новом дачном сезоне малыша завораживала водная гладь в огромной емкости для полива маминых грядок. Там по воде невесомо сновали жуки-водорезы, над ними в воздухе порхали стрекозы, и на бархатцы усаживались легкокрылые бабочки. Иногда прилетали соловьи. Однажды заблудилась кукушка. Птицы прятались в ветках растущей рядом с железным баком яблони.

Это дерево было гордостью папы. Как же хорошо было сидеть за столом, пить душистый чай, жмурясь от бликов солнечных лучей, и любоваться их игрой сквозь густую листву яблони. Она росла напротив окна. В какой-то яблочный год отяжелевшие ветки обломились, да так неудачно, что был поврежден ствол.

Бывалые дачники посоветовали неопытному владельцу спилить дерево. Что понимает в садоводстве профессор кардиохирургии, да еще москвич, до этого никогда не работавший на земле? К тому же на участке деревьев росло достаточно.

Но хозяин распорядился по-своему: поврежденный ствол спилил, оставив один молодой побег, вбил около него металлический шест, и из тоненького прутика выросло раскидистое дерево. Почему-то именно оно каждый год радовало крупными и сладкими яблоками, нарушая правило садоводства о яблочных и не яблочных годах.

Так, неожиданно для самих рассказчиков, стали складываться истории о путешествиях по полям и лесам, рекам и болотам. Главными героями всегда были три поросенка. У них появлялись новые друзья, менялись времена года, но одно оставалось неизменным: все истории были связаны с дачей, маленьким домом с верандой и деревянным верстаком.

У изгороди росла раскидистая вишня. Под ней поселился ежик. Малыш угощал его молоком. Вечером оставлял на земле блюдце, а утром проверял: приходил ли за лакомством ночной гость. Однажды у блюдца наблюдали за ужом. Между грядок пряталась жаба. Как она попала на участок, оставалось загадкой. И эти персонажи тоже со временем стали героями вымышленных историй, которые рассказывала мама своему сыну.

Сказка про трех поросят была прочитана, заучена, как и другие истории для детей четырех лет. Она стала неизменным атрибутом дачной жизни. Как лоскутное одеяло или синяя емкость для хранения воды, или детская коляска, переделанная под садовые нужды.

Стены дома были невольными слушателями историй и свидетелями разыгрываемых сцен. Они могли разворачиваться в дачном доме в любую погоду: и при ясном солнышке, и среди хмурых туч, и даже в проливной дождь.

Для ребенка привычный уклад жизни его семьи дополнялся персонажами из окружающего яркого летнего многообразия. Герои сказок были добрыми и злыми, мудрыми и неразумными, яркими и неприметными, буйными и смирными, веселыми и грустными.

Привычное, как все постоянное, поддерживает и обнадеживает. Привычным для семьи было летнее проживание на даче Симбуховской Будки. Главенствующей константой были родители, которые могли похвалить, поругать, пожалеть, почитать или рассказать забавную историю. Но была еще реальная, обыденная жизнь. В ней случалось много непредвиденного: болезнь родителей, неурожай в стране, потеря работы, да мало ли что еще могло произойти. Много непонятного происходило в то время, согласно генеральной линии государства. Взрослые видели это, понимали, пытались справиться с возникающими обстоятельствами. Но ребенку это было неведомо.

Очень важно при этом было донести до малыша семи лет от роду, что окружающий его мир не такой жестокий и безжалостный, как это может иногда показаться. Вокруг достаточно много радости и тепла, знание этого помогает верить в справедливость мироздания и воспитывать в себе такие качества как гуманизм, милосердие и жизнелюбие. Вот здесь то и нужны сказочные истории со знакомыми персонажами. Услышанные из уст родителей сказки могли быть способом передачи жизненного опыта, традиций предыдущих поколений семейного клана. Главный герой должен был обладать харизмой и обаянием в воображении слушателя.

Так и появилась на свет сказка про Карапулю-Мулю-Пулю. Она жила в том же историческом отрезке времени, в котором жил мальчик Петя и его родители. В историях приключений героини можно было проследить отголоски реальных событий.

Тут надо вспомнить, что детство людей, родившихся в девяностые годы, пришлось на последствия так называемой «перестройки». Что это такое, даже взрослые понимали плохо.

Страну кидало из стороны в сторону, как корабль в шторм. Казалось, что вот-вот политическая и экономическая непогода завалит нас окончательно, что вот этот крен она точно не переживет. Ан нет, и на сей раз не пошла ко дну, не захлебнулась, а медленно, с натугой и скрипом, выравнивалась, но, увы, только для того, чтобы завалиться на другой борт, с еще большим креном. За окном сложное время. Все привычное, понятное рушится, ранее намеченное становится невыполнимым. Месяцами не платят зарплату, не выплачивают пенсии, скудные финансы еще и обесцениваются с каждым днем. Копившиеся годами сбережения на «черный день» в один миг превратились в ничто.

А тут, недалеко от города, можно было наслаждаться штилем. Когда пригородная электричка останавливалась на дачном полустанке, как-то незаметно вдруг улетучивались, испарялись, исчезали каждодневные проблемы и треволнения. Можно было уйти далеко-далеко в поле и громко, во весь голос, петь. Или пройти к дому лесника, накачать воды из скважины, послушать, как шепчутся деревья, или просто спросить совета у опытных дачников.

Открывался дом, включался электрический чайник, заваривался чай с пахучими листочками мяты и смородины, нарезались оставленные дозревать на подоконнике помидоры. Небо дарило солнечные лучи, которые пытались проникнуть в дом сквозь густую листву. А вдоль дорожки на сочной зелени подорожника вспыхивали на солнце капельки подсыхающей утренней росы.

Однако для полного счастья мамы необходимо было соблюдение одного условия: вся семья должна быть в сборе, чтобы рядом находились и муж, и сын. И чтобы соседи по даче были. Без их поддержки трудно. И стук колес на железнодорожном полотне. В саду по весне – веселенькие, посаженные еще осенью тюльпаны и нарциссы, а летом и до осени, сменяя друг друга, – розы, бархатцы, астры. И привычные яблони, вишни и сливы. Все это появлялось в нашей жизни, как только мы попадали на свой дачный участок. Входили в домик, устланный домоткаными полосатыми половиками, где стояла детская кровать, застеленная лоскутным одеялом, и сердце и душа тихо наполнялись радостью и счастьем.

Нас ожидали прирученный ежик, книжка про трех поросят, и милый, придуманный нами персонаж по имени Карапуля-Муля-Пуля. Рассказывая о ее приключениях, почему-то не хотелось задумываться о том, почему с ней происходят такие истории. Достаточно было помнить одну очень простую истину: обиженные люди пытаются обидеть, а счастливые могут только осчастливить. И, пожалуй, еще одно: тот, кто стоит у руля, не может быть растерянным или неуверенным. Мы, взрослые, старались делать все, чтобы наш сын это усвоил с самого раннего детства. Одно могу сказать: штурвал нашего семейного корабля был в надежных руках Капитана.

Удалось ли мне, автору, сформулировать в сказках, рассказанных сыну и написанных для внука содержание этих истин, судить тебе, мой снисходительный или же, наоборот, взыскательный читатель. Узнать о чаяниях и помыслах человека через его книги, на мой взгляд, может быть интересно. Возможно, в изложенных историях кто-то из читателей и себя вспомнит, и свои детские приключения. Я положила на бумагу некоторые фрагменты из детства сына Петра в том виде, в каком они запечатлелись в моей памяти, с надеждой, что описываемые в книге события и герои заинтересуют со временем и его сына Тимофея. И, конечно, тебя, мой читатель.

Нина Келина, доктор наук, профессор.

Февраль-май, 2018

Пенза. Засечное

История о том, как в дождливое лето мама из Сибири солнышко привезла

– Папа, а в Сибири холодно?

– Холодно! И на улице сегодня холодно. А ведь лето на дворе. Продрог, как цуцик. Давай пить чай! А почему ты спросил?

– Мама уехала в Сибирь.

– Носит твою маму там, где Макар телят не пас. Да, охота пуще неволи. Скоро приедет наша мадам. Сейчас лето. И там жарко.

Диалоги на дачном участке

По календарю лето, а на дворе будто сырая осень. Ходики на стене показали начало десятого, и тут же послышался звук подходящей электрички. Это ее время по расписанию. Протяжный гудок разрезал пропитанную влагой утреннюю прохладу. С неба вновь посыпался мелкий дождь. Погода не дачная. Пассажиров электричка привезет мало.

Значит, не стоит надеяться на молочницу. По разбухшей от дождя земле трудно вести старенький велосипед, нагруженный пакетами с творогом и бутылками с молоком. Иногда молочница привозит сметану, масло и яйца. Тогда приходит праздник, и на верхней полке маленькой дачной электрической духовки румянятся творожные булочки. Но это бывает не часто. Молоко распродается быстро. Его даже не хватает всем желающим. Поэтому молочницу стараются задобрить урожаем вишни или садовой земляники. Почему-то у деревенских жителей эти ягоды не росли. А может быть, просто деревенская ребятня быстро, прямо с куста, их съедала еще недозревшими.

Наступившее утро, как и вчера, и уже несколько дней подряд, Евгений Петрович проводил в благодушном расположении духа, никуда не торопясь и размышляя, чем же заполнить очередной день. Как развлечь маленького сынишку, которого в доме удержать трудно. На улице ведь так дождливо и прохладно. Простудиться в такую погоду – пара пустяков.

Тихий шум дождя, словно оркестровая партитура, складывался из трех основных партий: звука воды, падающей, подобно небольшому водопаду, в эмалированное ведро у крыльца, дробной дождевой капели, ритмично барабанящей по железной крыше, и шелеста мокрых листьев садовых деревьев. Эти звуки сопровождали неприветливое, пахнущее мокрой зеленью, утро. Даже игрушки для песочницы в ведерке на крыльце казались грустными и забытыми.

Пасмурные дни были похожи один на другой. Все, что оставалось – это любоваться в окно на веранде на сизый бисер капель на листьях. Деревья разрослись, и ветки почти касались стекла. Сегодня к вечеру должна вернуться жена. Она уехала на свою родину, в Сибирь, навестить родителей и родных. А пока начинается хмурый летний день, а с ним и ежедневные дачные заботы.

«Сегодня в город поедем, – подумал Евгений Петрович. – Продуктов подкупить надо, да и проверить, все ли в порядке в городской квартире. Уже месяц там никого не было. А вечером и нашу маму встретим.

Ее поезд из Новосибирска придет к восьми часам на станцию Пенза-I. Эх, скорее бы! Что-нибудь новое расскажет про институт имени Е.Н. Мешалкина, о бывших сослуживцах. Наверняка и в Академгородке сумела побывать. Планировала по научным вопросам проконсультироваться с ребятами из института органической химии. Сложно ей. Да и время нынче смутное. Получается, что на долю детей, рожденных уже после войны, тоже немало испытаний выпало. Выходит, у каждого поколения свои радости и беды. А сказка для сына неплохая у нее вышла».

Сказка на ночь. Страшилище из письменного стола

Жил-был маленький мальчик Петя в большом и высоком доме на шестом этаже. Жил он там вместе с мамой и папой. Зимой Петя ходил в детский сад, где играл с детьми, рисовал деревья и корабли, лепил из пластилина зверушек и слушал книжки, которые любила читать детям молодая и славная воспитательница. Он с удовольствием приходил в большую комнату, где встречался с Денисом и Сашей. Денис жил в одном доме с Петей, но его квартира была на девятом этаже. А Саша жил в соседнем пятиэтажном доме. Вместе они играли в снежки, катались на санках и иногда с ними, как со всеми мальчиками, приключались истории.

Это произошло зимой, когда снега было много, и детишек, закутанных в теплые бабушкины шали, возили из садика на санках. Как-то раз в группе детского сада Петя увидел на столе яблоко. Оно было большим и красным, с желтыми прожилками. Малыш подумал и решил, что оно ничейное. В комнате же никого не было. Дети уже пообедали и готовились к «тихому часу». И он дотянулся до края стола, взял яблоко и съел его. А оно оказалось подарком воспитателю. Вот такой конфуз случился. Папа смеялся, а мама сердилась: «Запомни! Не тобой положено – не тебе брать».

Случались и другие шалости: то захотелось обои фломастерами разукрасить и потом заправить их мамиными французскими духами, то интересно стало посмотреть, что будет, если в ванну вылить целый флакон шампуня и пустить под напором воду. Получилось даже необычнее, чем ожидалось: пенная шапка переваливалась через край, а аромат распространялся до лестничной клетки. Вот была потеха!

Родители сердились на детей за их проказы и обещали в наказание лишить их уличной прогулки, а иногда, ну когда уж совсем не было на них удержу, пугали дедом Бабаем или Бабой с ярко накрашенными губами. Дети делали вид, что побаиваются родителей, но твердо знали: родители их любят, и, когда они рядом, ничего бояться не стоит. На то они и родители. А деда Бабая ни разу не видел ни Денис, ни Саша, как и ту Бабу, которая не умела пользоваться косметикой.

Когда наступало лето, дети старались не позволять себе лишнего баловства. На улице так много заманчивого и неизведанного. От солнышка не только щеки детишек подрумянивались, но и травка росла быстрее. А в ней и муравьи, и букашки, и камушки разные встречались. Да мало ли еще какие мальчишеские дела можно было переделать на детской площадке.

Как правило, после обеда детей укладывали на дневной сон, и тогда родители занимались своими взрослыми делами. Однажды, когда мама уехала в Сибирь к родителям в гости, а папа вышел из дома по хозяйственным делам, Петя проснулся от шороха, который доносился из угла комнаты, где стоял папин письменный стол. Шорох был настолько явным и в то же время таинственным, что тишина в комнате только усиливала остроту возникшей ситуации.

Сначала Петя спрятался под одеялом. Но непонятные звуки не прекращались. Тогда он, осмелев, слез с кровати и на цыпочках подошел к столу.

– Скыр-быр, мыр-пыр, – услышал он опять непонятный шум.

«Да что же это что такое?» – недоумевал ребенок.

Сон моментально пропал, под ложечкой неприятно похолодело, а ушам, наоборот, стало жарко. И мальчик бегом вернулся в кровать. Он зарылся в одеяло и стал размышлять.

«У папы в ящике лежат всякие его инструменты. Мама этим ящиком не пользуется! Что же там может шуршать?» – рассуждал в темноте Петя.

– Скыр-быр, мыр-пыр, охо-хо, – раздавалось тем временем из угла комнаты.

«Надо кого-то позвать на помощь!» – решил мальчик. Ему становилось все страшнее и страшнее. «Мама уехала к бабушке и вернется не скоро», – продолжал размышлять он, боязливо высовывая нос из-под одеяла. – Папа наверняка в магазине дожидается своей очереди, когда толстая и сердитая тетенька-продавщица в булочной ему продукты продаст. Затем их нужно еще в авоську сложить, и только тогда можно будет идти домой. И хоть папе передвигаться помогает трость, все равно, даже опираясь на нее, быстро вернуться у него не получится. Скорее я к друзьям пойду, на помощь их позову, чем какой-то чучелы неизвестной пугаться, а один тут бояться не согласен».

И пошел Петя своих друзей на помощь звать. Вышел он на лестничную площадку, выглянул в окно, но двор был пуст. Только в песочнице валялись забытые кем-то формочки для куличиков.

Тогда Петя поднялся на девятый этаж и позвонил в дверь, звать Дениса на помощь. Петя был мальчиком рассудительным, а Денис – наблюдательным. Дети были одного возраста и роста, только у Пети были волосы темные, а у Дениса светлые, как золотистые лучики солнышка, а на лбу, в самом его центре, располагалось крупное темное пятно. Из всей детсадовской группы только друг Денис имел родимое пятно на лбу. Ему одному при рождении природа отметку поставила и родимым пятном наградила.

– Ой, послушай! У нас в ящике стола кто-то страшный сидит! Какое-то чудище неизвестное. Из угла, где папин стол стоит, звуки разные доносятся. Пойдем вместе посмотрим, кто там! Узнаем, кто там прячется!

Прибежали дети, приоткрыли дверь в комнату, прислушались – в самом деле, из письменного стола непонятный скрежет разносится.

– Шкыррр, пыр, ох-ох…

У Дениса волосы на голове зашевелились. И сердце вот-вот ребра поломает. Так часто оно биться стало. Но виду он не показывает, как страшно у дверей соседской квартиры. Заглянул мальчик за дверь, но ничего необычного не заметил. У входа стояли домашние тапочки мамы и папы Пети. Из кухни шел запах гречневой каши вперемешку с ароматом свежих яблок.

– Ну, Петя, это твой дом! Стол, в котором чудище сидит, где находится? В твоей комнате! Вот ты и заходи первым, Бояка-Забияка!

Оглянулся Петя – у Дениса в глазах страх появился, и ладошки влажными стали. А на лбу родимое пятно еще ярче выделяется, чем раньше. «Да, попали мы…» – подумал ребенок.

– А вдруг там и вправду дед Бабай спрятался. Вдруг он сдулся, как воздушный шарик, уменьшился в размере и смог поместиться в ящик стола! – уже вслух высказался он.

Тут Денис еще больше испугался и уже хотел пойти к себе домой, как вдруг вспомнил, что Петя ему друг. А друзей в беде не оставляют!

– Вдвоем нам не справиться, и мы можем не узнать, что это за шум раздается из ящика. Кто там спрятался, не увидим. Пойдем Сашу на помощь звать!

Вышли дети из подъезда и бегом направились к соседнему дому. Пригласили Сашу на совет. Денис начал быстро рассказывать:

– У Пети в ящике письменного стола дед Бабай! Мы хотели ящик открыть и посмотреть, кто там, а из ящика как пшш-мшш зашипит, пум-бум загремит! Мы испугались и за тобой побежали! Ты же наш друг! Помоги нам справиться с неизвестным чудищем. Очень уж хочется узнать, кто же там сидит!

Вздохнул Саша. Он рос мальчиком послушным.

– Ну, какой дед Бабай! Его родители зовут только к озорным детям, не желающим слушаться папу, маму и бабушку. Денис, ты же свою бабушку любишь? И я очень свою бабулю люблю. Значит там, в комнате, кто-то другой спрятался!

И дети уже втроем направились в квартиру Пети. По дороге он инструктировал друзей по поводу мебели в комнате.

В отцовском письменном столе было два ящика. В верхнем отсеке, в специально сделанных гнездах, хранились ножницы, плоскогубцы и молоток. Нижний, глубокий, вмещал другие важные для слесарного дела инструменты. Они все находились в сшитых для них брезентовых раскладках, скрученных в рулоны и перевязанных бечевкой.

«Что делать? – думает Петя. – Как быть? Как подойти к столу и открыть ящики?»

– Ну, чего стоишь? – храбрится Денис. – Открывай ящик!

Медленно и нехотя Петя побрел к столу.

– Пиии, скррр! – вылетело оттуда.

Петя сначала зажмурился. Денис уже хотел было спрятаться под стол. Как вдруг на него что-то прыгнуло! А потом чем-то мягким провело по родимому пятну. Саша не растерялся, руки расставил и поймал-таки чудище неизвестное!

Петя взял полотенце и забрал из Сашиных рук трофей. Хоть и не по себе ему было, но никак нельзя свой страх показывать – ведь самые близкие друзья пришли к нему на помощь.

– Скорей, скорей, показывай! – приказывают.

Как ни страшно было малышу, пришлось подчиниться. На полотенце, сжавшись в комочек, дрожал от страха маленький мышонок. Он был серенький, с длинным тоненьким хвостиком.

Денис с Сашей со смеху покатились. Упали от смеха на диван и давай кренделя ногами выделывать!

– Ну, надо же! Вот это чудище! Это же просто мышонок! Петя мышонка испугался!

– Хо-хо-хо! Ха-ха-ха! Куда спрячешься теперь от стыда?

– Ха-ха-ха! Против мышонка целое войско собрал!

Петя и сам себя корил. «И почему я папу не дождался? Почему сам не осмелился в ящик заглянуть? Нет, друзей зачем-то пошел звать на помощь…».

А Денис поднялся в свою квартиру, посмотрел в зеркало и назад к другу побежал!

– Ой, Петька, посмотри, откуда у меня на лбу шрам появился? И куда делось мое родимое пятно?

Надо же, действительно, темного пятна не видно было, зато Денис такой красивый стал.

Посмотрели оба в зеркало, увидел Денис свое отражение и заплакал. Жалко ему свою пропавшую отметину. И себя жалко. И что испугался. И что над Петей смеялся, стыдно очень было. Вот он и расплакался.

«Пойду маме расскажу», – решил он.

Но тут отворилась дверь, и в квартиру с авоськой полной продуктов вошел Петин папа.

– Смотрите, что со мной приключилось, – начал свой рассказ Денис.

– Петя меня позвал на помощь, потому что неизвестное чудище в ящике скрежетало и непонятные звуки издавало! Мы шум услышали, испугались и за Сашей побежали. Теперь посмотрите, след от мышиного хвоста у меня на лбу остался. А виноватого в том, что вместо родимого пятна у меня теперь шрам во весь лоб красуется, мы так и не нашли. Что вы на это скажете?

Взглянул Петин папа на Дениса, к окну его подвел, еще раз посмотрел внимательнее, улыбнулся и сказал:

– Ты еще жалуешься? Жаль, что не я мышонка обнаружил, не меня он хвостом ударил, смотришь, усы бы у меня потемнели, и седины бы стало меньше. Мне обидно даже, что не я на том месте стоял. А тебе еще и завидовать будут из-за того, что сначала родимое пятно носил, а теперь вот шрам на лбу. Так что считай, что ты дважды судьбой отмеченный.

Так и живет с тех пор Денис со шрамом на лбу. Говорят, что иногда даже хвастается своими отметинами.

Ну, а что мышонок? Папа вынес его на лестничную площадку и выпустил на волю. А когда вернулась из поездки мама, то до самого октября была солнечная и теплая погода.