Текст книги "Когда ты женщина"

Нина Мартыненко
Когда ты женщина

© Мартыненко Н. В., текст, оформление

Содержание

Пролог

Саша

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Слово доктора Нины

Дарья

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Слово доктора Нины

Татьяна

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Слово доктора Нины

Эпилог

Пролог

Тишину внезапно прервал телефонный звонок.

– Доброе утро! Да, разумеется, можно записаться на прием. Когда вам будет удобно? – миловидная дама средних лет, сидевшая на ресепшн, внимательно посмотрела на экран монитора. – Да, это время свободно, записала вас. Нет, полотенце брать не нужно. Да, конечно, пришлю. Всего доброго!

Положив трубку, она машинально поправила и без того аккуратную прическу и улыбнулась ожидавшим в коридоре пациенткам, как бы извиняясь за нарушенное спокойствие. Впрочем, те, кому была адресована эта улыбка, не обратили на нее никакого внимания. Обе настолько погрузились в раздумья, что даже пронзительный звонок телефона и последовавший за ним дежурный разговор не прервали их мысли. Однако им все-таки пришлось вернуться в реальный мир: дверь распахнулась, и в приемную стремительно вошла одетая с иголочки женщина. Несмотря на возраст (а мы-то знаем, что ей было почти 48 лет!), выглядела она эффектно. Обычно такие женщины – энергичные, моложавые, элегантные – вызывают у других искреннее восхищение и желание через пару десятков лет выглядеть точно так же.

Ее появление вызвало заметное оживление у пациенток.

– Татьяна, – непринужденно произнесла она, садясь в свободное кресло. – А вас как зовут, девочки?

– Саша! Даша! – в один голос произнесли девушки и рассмеялись. Обе охотно вступили в диалог. Они ухватились бы за любую возможность отвлечься от мыслей о предстоящем приеме. Да и внезапно прибывшая красотка, вызвавшая любопытство у сидящих в приемной, тоже в свою очередь оценила девушек.

Саше на вид было лет двадцать пять, хотя по внешности ее возраст было сложно точно определить: стройная фигура делала ее совсем юной.

Дарья была старше, лет тридцати пяти, и на первый взгляд совершенно непримечательна. Разве только твердый взгляд карих глаз выдавал силу духа и твердый характер.

И у обеих была своя причина хоть на минутку отвлечься на разговор с незнакомкой.

…Впервые Саша оказалась в кресле гинеколога в шестнадцать лет. Тогда ее привезли в больницу с подозрением на аппендицит. Чтобы уточнить диагноз, врач направил Сашу к дежурному гинекологу. Как назло, он оказался мужчиной. С тех далеких пор посещение «женского» кабинета прочно связалось в Сашином сознании с чувством стыда и горечи. К ним успели добавиться отвращение и страх, когда на втором курсе университета пришлось вновь обратиться к гинекологу – по поводу молочницы. На этот раз девушке «повезло» выслушать лекцию о том, что все беды молодежи – от бесстыдства и сексуальной распущенности, а удел если не всех, то большинства девушек XXI века – это в лучшем случае бесплодие, а в худшем – онкология. Как тут было не разрыдаться?

Подруги потом долго ее утешали, уверяя, что по первому негативному опыту не стоит судить обо всех гинекологах плохо. Но опытов у Саши теперь было целых два. Поэтому свое мнение она сочла объективным и более чем справедливым. И переубедить девушку уже было совершенно невозможно. По крайней мере, так она считала до этой встречи в клинике.

То ли Татьяна и Дарья вызвали у нее доверие, то ли накопившееся за бесконечные минуты ожидания напряжение уже невозможно было сдерживать, но Саша рассказала о своем страхе перед гинекологическим креслом.

– Ну и ну, – покачала головой Татьяна, услышав ее историю. – Чего только не натерпишься иногда от врачей! Ведь столько женщин травмированы подобным отношением так сильно, что больше не посещают гинеколога. Я даже не про плановый осмотр говорю, а про ситуации, когда правда нужно! Но, памятуя об ужасном опыте, многие из нас думают, что лучше подождать, пока «само пройдет», а не подвергать себя добровольно бестактным, грубым, а подчас оскорбительным действиям некомпетентных врачей.

Девушки ринулись было поддержать пламенную речь Татьяны, когда дверь кабинета отворилась.

– Всем доброе утро! – прервал женский разговор мягкий, но уверенный голос доктора Нины.

Саша

Глава 1

…Яркий солнечный свет разливался по белоснежным сугробам, заставляя зажмуриться. Уроки закончились, и семиклассница Саша бежала домой в предвкушении новогодних каникул. Они уже договорились с Катькой ходить на горку каждый день и учиться кататься, стоя на санках. Откуда в них возникло это смелое желание, сказать сложно, но девочки твердо вознамерились покорить вершину и скатиться с нее не упав. Они даже поспорили с одноклассником, который усомнился в выполнимости подобных трюков.

– Вы же девчонки, сломаете себе все, что только можно. Не советую даже пробовать, – скептически произнес Егор, свысока взирая на юных авантюристок. Конечно, это раззадорило их еще больше.

Пришлось даже заключить пари. Подруги в этом вопросе оказались принципиальными.

Пробежав мимо всех сугробов, раскрасневшаяся Саша взлетела на третий этаж старой хрущевки, в которой жила их семья, быстро скинула с себя верхнюю одежду и направилась на кухню, намереваясь пообедать.

– Ты вернулась? Отлично, мне нужно тебе что-то сказать.

Нарочито веселый голос матери насторожил Сашу. Светлана Викторовна была женщиной замкнутой и скупой на эмоции. Поэтому сейчас девочка чувствовала: за совершенно не свойственным матери игривым тоном кроется то, что ей, Саше, не сулит ничего хорошего.

– Папе предложили работу в его родном городе, и летом мы переезжаем туда. Ты же помнишь дядю Славу? Так вот, он позвонил отцу и позвал на должность директора производства в фирму, где сам работает. К тому же бабушка с дедушкой совсем состарились, поэтому наш переезд в Ставрополь был лишь вопросом времени. Ты ведь понимаешь, дочка? Еще и хорошую должность со стабильным заработком предложили. Папа уезжает послезавтра, а мы с тобой присоединимся к нему, когда закончится учебный год. Правда, здорово? Тебе борщ со сметаной?

Если бы Сашу в этот момент огрели обухом по голове, то эффект был бы менее оглушительным. Несколько секунд она не понимала ровным счетом ничего. Потом осознала сразу все, но не нашла ни одного слова, которым могла бы хоть отчасти выразить свои чувства. Да и если бы нашла, что с того? У них в семье не было принято говорить о том, что внутри. Обсудить телепрограмму или попросить прикрыть окно – это пожалуйста. А сказать о том, что любишь, или еще хуже – не любишь, – вот уж нет. Иногда Саше, вообще, казалось, что ее родители ничего не чувствуют, как манекены какие-то. Единственным человеком, с которым она могла говорить о чем угодно, была Катька. А теперь не будет и ее…

…За покоренными горками и ослепительными сугробами, долгожданными пятерками и досадными тройками закончился учебный год. Саша попрощалась с Катькой и уехала с мамой в Ставрополь. И как бы Светлана Викторовна ни пыталась подбодрить девочку, та еще долго оставалась грустной, улыбка никак не появлялась на ее лице. Еще бы! Чужой город, чужая школа… Да все чужое!

Впрочем, судьба смилостивилась над Сашей и все же подарила ей подругу в новом городе. Ею стала соседская девчонка Аня. Рыжеволосая, в веснушках, она напоминала Пеппи Длинныйчулок. Характер ее тоже мало чем отличался от нрава героини книги Астрид Линдгрен. Для Саши задорная девочка стала лучом света в безрадостной и одинокой, по ее собственному твердому мнению, жизни.

Когда Саша впервые попала в гости к Ане, то ахнула. Трехкомнатная квартира Верещагиных напоминала не то джунгли, не то дом семейства Уизли из «Гарри Поттера». Прямо в зале была установлена шведская стенка, а на ней – и кольца, и канаты, и даже качели. Качели! В квартире! Здесь, в этих джунглях, царствовали трое ребятишек Верещагиных, а мама и папа не только не возражали, но и, напротив, всегда участвовали в веселье, которое Аня с братьями устраивали в свободное время.

Теплые отношения между детьми и родителями в семье соседей, их совместные поездки к морю с палатками стали для Саши примером идеальной семьи. Ей было горько, что в ее семье не принято проводить время друг с другом, что сама она с мамой даже о месячных поговорить не может (в свое время ее просвещала Катька), что отец – и вовсе будто не папа, а чужой человек.

Поэтому когда Саша познакомилась с Аней, то сразу поняла: вот вырасту – и все будет иначе! Будет дом – полная чаша, в нем звенит смех и принимают гостей. Будет дружная семья с мужем и детьми (их родится не меньше двух), будут походы в кино и вечерние прогулки, будут…

– Сашка, ты уснула, что ли?

Саша вздрогнула, встряхнула копной светлых волос и испуганно уставилась на Милану, энергично машущую прямо перед ее лицом растопыренной ладонью. Милана относилась к тому типу девушек, которые всегда и во всем хотят быть первыми, не упускают ни одного шанса продемонстрировать окружающим бойкость, за словом в карман не лезут и во что бы то ни стало добиваются своего. Из общего у них была только работа. Но, видимо, противоположности и правда притягиваются, потому что в коллективе «Ставромебель» Милана была единственным человеком, с кем Саша по-настоящему дружила.

– Видела бы ты свое лицо – как будто с луны свалилась! – залилась смехом Милана и продолжила низким протяжным голосом: – Земля вызывает Сашу!

– Да ну тебя, – проворчала Саша, окончательно возвращаясь в реальный мир. В последнее время она особенно часто вспоминала детские годы. По сравнению с унылой работой они казались ей такими насыщенными, такими яркими…

Никита, парень Саши, не мог взять в толк, почему она с ее специальностью дизайнера интерьеров работает всего лишь в офисе мебельной фабрики. Девушка аргументировала это тем, что без опыта работы она, разумеется, вообще никому не нужна. Поэтому сейчас важно наработать стаж, встать на ноги – и уж тогда можно будет заняться любимым делом. Никита в ответ пожимал плечами и спор не продолжал. А если честно, Саше не хотелось признавать, что она просто трусиха и не способна на решительный шаг. Вот почему каждый день с десяти утра до семи вечера девушки трудились на фабрике и возвращались домой вместе.

Вот и сегодня майская погода радовала, поэтому с работы было решено идти пешком. Кругом все цвело, было жаль упускать возможность насладиться мягким весенним вечером.

– Ой, я совсем забыла рассказать тебе кое-что, – спохватилась Милана, когда до Сашиного дома оставалось пройти всего один квартал, и продолжила тоном заговорщика: – Это про мою старшую сестру…

Саша внимательно посмотрела на подругу, всем видом показывая, что готова слушать. Сестра Миланы в их общении была своего рода мифическим персонажем: Саша знала о ней практически все, но никогда не видела. Милана продолжила:

– Недавно они с мужем решили завести ребенка, и Раиска пошла к гинекологу, чтобы обследоваться. Раньше у нее все нормально было, разве что цикл длинный – дней тридцать восемь, что ли. А так ничего не беспокоило. И вот она сдала кучу анализов, и ей какой-то диагноз поставили дикий – название я забыла. И теперь нужно собирать огромные деньги на операцию, иначе она никогда не сможет родить. Дома все паникуют, родственники чуть ли не семейный совет собирают, чтобы решать, что делать. Я сама думаю, что все будет хорошо, но Раиску все-таки жалко. Она итак переживает, а тут еще родня с ума посходила. В общем, у нас бедлам какой-то.

Милана театрально развела руками: мол, я бы хотела что-либо с этим сделать, но, увы, бессильна. Саша промямлила что-то дежурно-сочувствующее и попрощалась с подругой. Но думать о Раисе не перестала.

Милана часто рассказывала разные истории о том о сем – смешные, глупые, страшные, грустные, милые. Она была мастером устных зарисовок о быте людей, и Саша даже предлагала ей начать их записывать. Ей казалось, что Милана обладает даром из самого прозаического события сотворить карнавал. Но то, что рассказала подруга сегодня, неожиданно задело девушку.

Она никогда не задумывалась о том, что ее сорокадневный менструальный цикл – это что-то необычное. Ведь наставления Катьки, выданные в подростковом возрасте, гласили: главное, что месячные есть и что они регулярные. Больше Саша ни с кем свои женские дела не обсуждала. А опыт взаимодействия с гинекологами ничего, кроме унижения и стыда, не принес, потому она раз навсегда закрыла для себя эту тему.

Обуреваемая безрадостными мыслями, девушка поднялась на свой этаж. Еще не войдя в квартиру, она уже поняла, что Никита дома не один. Слышно было, как он с кем-то смеется. Ну конечно, это был соседский мальчишка Федор, или, как его окрестили Саша с Никитой, дядя Федор. Взрыв каштановых кудрей, серьезные серо-зеленые глаза за толстыми линзами очков, уютный свитер ручной вязки – дядя Федор заметно отличался от сверстников, и не только внешностью. Для своих двенадцати лет он был на удивление сообразителен и начитан. Каким образом дядя Федор стал закадычным другом взрослого Никиты, Саша так и не поняла, но всегда была рада юному гостю.

Никита преподавал математику в частной школе, и ему до безумия нравилась его работа. Находить общий язык с детьми он умел, как никто другой. К тому же частная школа давала множество преимуществ: небольшие по наполненности классы, заинтересованные и старательные ученики, периодические командировки за границу на всевозможные олимпиады. В общем, он нашел свое призвание и верно ему следовал.

Дядя Федор же был вдумчивым ребенком, и Никита часто с восторгом пересказывал Саше их диалоги. Что только они не обсуждали: недостатки школьной программы по математике, философский подтекст «Смешариков», космическую программу NASA, Heroes III, экологические проблемы современного общества… Саша, видя привязанность любимого человека к детям, только радовалась. Ей казалось, что исполнение ее мечты о дружной семье начинает приближаться.

Из комнаты доносились оживленные голоса. Застав Никиту и его юного падавана за какой-то новой настольной игрой, Саша вяло улыбнулась и пошла на кухню. Обычно ей нравилось смотреть, как Никита непринужденно общается с мальчиком, словно между ними нет никакой разницы в возрасте (по крайней мере, Никита никогда не придавал этому значения). Но сегодня эта картина ее удручила.

История, рассказанная подругой, тяжким грузом легла ей на плечи. А вдруг у Саши тоже что-то «серьезное»? Вдруг ее цикл вовсе не норма, а симптом тяжелого заболевания? Что если она?.. Саше стало страшно продолжать мысль. Напрасно она пыталась себя убедить шаблонными формулировками из журналов, что все индивидуально и, если у сестры Миланы есть какие-то проблемы, это совсем не значит, что они будут и у нее. Мрачные мысленные тучи сгущались, и все разумные доводы, за которые, как за последние лучи света, она пыталась ухватиться, были безжалостно поглощены воцарившейся тьмой непреодолимой паники.

В таком состоянии и нашел ее Никита. Встревоженный бледностью подруги, он не успокоился, пока та наконец не рассказала ему о причине своего отчаяния, густо краснея.

– Сашка, ты меня испугала. Я думал, что-то серьезное случилось! Саш, если ты действительно переживаешь за свое здоровье, просто сходи к врачу. Уверен, он тебя сразу успокоит. Во всяком случае, не стоит судить о себе по чужому опыту. И тем более ставить себе диагноз.

Саша вспыхнула. Просто сходить к врачу? Просто? Да ни разу это не просто. Как он может так говорить? Это же самая настоящая пытка! Гинекологи – пережиток средневековья в современном мире, не иначе. Если бы сейчас женщин все еще казнили по подозрению в колдовстве, их бы отправляли не на костер, а в гинекологический кабинет! В памяти снова всплыли те два визита к гинекологам, после каждого из которых Саша неделю пила валерьянку. Подруги посмеивались над ней, упрекали в чрезмерной чувствительности, но девушка была уверена, что дело здесь отнюдь не в этом. Не ее впечатлительность приносит ей столько страданий, а бестактность врачей. Иногда она думала, что отсутствие деликатности – обязательное условие для того, чтобы попасть на факультет акушерства и гинекологии. Особый профессиональный навык, так сказать. Проходной балл.

– Никуда я не пойду! – выпалила Саша, залилась краской и уткнулась взглядом в пол.

Никита растерялся.

– Почему? Ведь это единственный способ убедиться, что все с тобой в порядке. Иначе подозрения тебя просто замучают, Саш, сама ведь знаешь. Круглосуточно будешь думать и примерять на себя диагнозы один другого страшнее. Ну разве не так?

Саше трудно было признаться Никите, почему она не хочет идти к врачу. Любой разговор на деликатные темы давался ей непросто, а тема женского здоровья и вовсе была табуированной. Ей почему-то казалось неприличным обсуждать свой менструальный цикл с кем бы то ни было, даже если это подружки в университетском общежитии. Ее всегда удивляло, как девчонки могут спокойно обсуждать свои «женские» дела, делиться друг с другом опытом сексуальной жизни. Сама же она с трудом могла попросить прокладку у соседки по комнате: приходилось всегда держать руку на пульсе и следить за наличием у себя необходимых средств. То, что все ее подруги считали естественным, ей самой представлялось постыдным. Ну как про «такое» можно болтать?

Поэтому, несмотря на то, что Никита относился к ограниченному кругу людей, с которыми она была предельно открыта, Саша предпочла не развивать дальше эту тему. К тому же она в глубине души понимала, что действительно не успокоится, пока ее сомнения не будут развеяны аргументами посерьезнее, чем заверения Никиты.

– Ладно, я схожу, – уныло произнесла она.

Глава 2

В поликлинике было шумно, неприятно пахло больницей, в коридорах скопились очереди. Все это только усугубляло чувство неконтролируемого страха, охватившее Сашу, стоило ей только выйти из дома.

Когда над дверью загорелась лампочка, приглашающая в кабинет, Саша вцепилась напряженными пальцами в сумку, выдохнула и неуверенно шагнула вперед. Помещение, где ей предстояло провести следующие (возможно, последние) минуты жизни, показалось Саше подозрительно безобидным. Не веря обманчивым ощущениям, она осмотрела светло-зеленые стены, почти у самого входа увидела раковину с зеркалом, у окна – большой стол, а в углу – старую ширму в трещинах. За столом сидела женщина лет тридцати в белом костюме медсестры. Она указала пациентке на одиноко стоящую напротив стола табуретку и сообщила, что доктор сейчас подойдет. Саше очень хотелось услышать хоть одно-единственное ободряющее слово, увидеть хотя бы мимолетную улыбку, но медсестра, словно забыв о ее существовании, что-то быстро писала в большой журнал. Через минуту в кабинет ввалилась (другим словом описать этот способ передвижения просто невозможно) грузная дама в тесном светло-розовом халате. У нее были неестественно рыжие волосы, красная помада выходила за контуры тонких, плотно сжатых губ. Попытка доктора изобразить из себя роковую женщину, кажется, обернулась провалом: Саша мысленно сравнила ее с Долорес Амбридж из Гарри Поттера.

Далее последовали дежурные вопросы о возрасте, дате рождения и прописке. Саша говорила себе, что все совсем не страшно, что все проблемы надуманные и что сейчас она успокоится. Раз с вопросами о росте и весе все прошло гладко, то и остальное сложится хорошо. Но все ее усилия пошли прахом, когда доктор, услышав о сорокадневном цикле, возмущенно прошипела:

– И ты только сейчас пришла к гинекологу? Чем люди думают вообще! Сначала годами не ходят к врачу, а потом удивляются, когда у них киста на кисте обнаруживается. Раздевайся – и в кресло! – последние слова прозвучали как приговор.

Для Саши всегда было загадкой, как женщины-гинекологи (с мужчинами все и так ясно) могут быть такими бестактными, такими безжалостными по отношению к пациенткам. Даже если врачебная этика для них – пустой звук, то хотя бы из женской солидарности можно было бы проявить понимание? Но нет. Вместо бережного сочувствия – унизительная грубость.

Осмотр в кресле прошел, словно в тумане. Холодные инструменты, резкие движения доктора, металлический лязг приборов о лоток и скептические замечания по поводу того, что «некоторые люди» просто до ужаса безответственно относятся к своему здоровью… Все это эхом отзывалось в сердце Саши, когда она плелась в кабинет ультразвукового исследования. Ничего хорошего – она это точно знала – УЗИ ей не сулило. Не просто так же отправили.

Мультифолликулярные яичники. Девушка не имела ни малейшего представления, что это может значить. Даже по частям страшное слово не могла разложить. Но по лицу доктора мгновенно поняла: это что-то ужасное. Последняя надежда, едва теплившаяся глубоко в душе, погасла.

– Да вы хоть понимаете, что это значит? – медленно, растягивая каждый слог, заговорила доктор. Она подчеркнуто произнесла «вы», хотя до этого обращалась к Саше исключительно на «ты». Ей будто доставляло удовольствие сознание собственного превосходства. Мол, сейчас она объяснит этой глупой легкомысленной девчонке, во что ей обошлась ее халатность.

– Это значит, что у вас могут быть большие проблемы. Очень большие, девушка! Я не удивлюсь, если у вас еще и синдром поликистозных яичников, милочка. Да-да! С таким-то подходом к своему организму. Чем, вот скажите мне, чем вы думали, когда столько времени ходили со своим абсолютно ненормальным циклом и ничего не предпринимали? Вам что, никто не объяснял, что такое месячные? Теперь такую кашу расхлебывать придется – мама не горюй. Вот список анализов, которые нужно сдать. Получите результаты, и сразу ко мне! Сразу! Будем думать, как вас спасать. Надеюсь, еще не поздно. А пока для профилактики пропейте-ка вот это, – доктор протянула побелевшей Саше лист с назначением анализов и списком лекарственных препаратов.

Из поликлиники Саша не выходила, а выползала. Она едва держалась на ногах и несколько минут пыталась сообразить, в какую сторону идти, чтобы попасть на нужную остановку. Прибывший автобус был практически пуст. Только две бабульки ехали по своим делам и обсуждали изменения, происшедшие в городе за последние десятилетия. Разумеется, раньше все было лучше. И яблоки вкуснее, и циклы короче. Саша прислонилась лбом к стеклу и смотрела на мелькающие пестрые клумбы, тенистые аллеи и маленькие скверы с фонтанами. Ставрополь стал ей родным, и она искренне полюбила этот город. Но вот эти яичники… Она так и не запомнила страшное слово. В голове непомерной засела тяжелая мысль мысль, червем точившая девушку изнутри. Она не в порядке. С ней что-то не так. Но она даже не поняла, что именно!

«Мульти… мульти-что-то там яичники». Саша открыла поисковик и начала набирать диагноз – вернее, то, что осталось от него в ее испуганном мозге. Нашла! Точно! Если бы существовала машина времени, в эту секунду появилась бы Саша из будущего и выбросила бы телефон в окно. Потому что занятия бесполезнее и опаснее, чем делать выводы о своем здоровье на основании информации в Интернете, придумать сложно. Но машину времени еще не изобрели, а оставаться в гнетущем неведении хотя бы минуту было слишком мучительно. Поэтому Саша выбрала несколько статей, которые показались ей адекватными, и погрузилась в чтение. Примеряя на себя каждый симптом и ужасаясь, она перешла на статью с еще более страшным названием – СПКЯ (синдром поликистозных яичников), о котором сказала ей гинекологическая версия Долорес Амбридж. Оказалось, что СПКЯ – одна из самых частых причин женского бесплодия. Сашу бросило в дрожь. Ну какое бесплодие, когда уже есть мечта о семье? Один за другим диагнозы пестрели перед ней, пугая обилием симптомов и тяжестью последствий. Внезапно пришедшая мысль о том, что на первом курсе у нее могла быть вовсе не молочница, а что-то по-настоящему серьезное, стала последней каплей. Напрасно она старалась себя успокоить. Напрасно твердила себе, что ей-то такого диагноза никто не ставил, что нужно сдать анализы, и тогда уже можно будет делать какие-то выводы. Мысль о бесплодии решила во что бы то ни стало свить гнездо в дестабилизированном Сашином сознании.

Дома ждал Никита, убежденный, что тревоги его благоверной были безосновательны и что она вернется успокоенная и воодушевленная. Вместо этого домой вернулась тень Саши.

– Что случилось? – севшим голосом спросил Никита. Он тут же забыл, что собирался по случаю «уничтожения вредоносных мозговых тараканов» (так он окрестил поход к врачу) сводить девушку в кино и поужинать в каком-нибудь приятном месте.

– Я… Я не… – только и сумела пролепетать Саша и громко разревелась. Накопившееся напряжение, страх и отчаяние вылились в беспомощные рыдания.

Но ведь все было хорошо! Она всегда считала себя обычным человеком. На этот счет у нее была своя теория: у посредственных людей (таких как она) редко случаются потрясения. Их жизнь протекает ровно, без непредвиденных обстоятельств. Они работают на обычной скучной работе, регулярно платят по счетам, раз в год ездят на море, возвращаются и снова работают, чтобы через год опять позволить себе отпуск. И хотя ей отчаянно хотелось вырваться из этого порочного круга, она считала, что может сделать это только благодаря желанию жить не так, как жили ее родители, а не потому, что у нее есть какие-то исключительные качества. То, что происходило сейчас, по Сашиным меркам вполне можно было назвать потрясением, а поэтому было совершенной несправедливостью. Не должно было такого происходить с ней. Ведь она все делала для того, чтобы жизнь была спокойной и размеренной!

Попытки объяснить Никите, что случилось, ни к чему не привели. Стоило Саше хоть немного успокоиться и начать говорить, после первых же слов рыдания возобновлялись с новой силой. Бедный Никита не знал, что ему делать. Ему даже не удалось соединить произносимые Сашей отдельные слова в какую-то внятную историю. Когда он собрался было ехать в поликлинику и узнавать все там, Саша наконец сумела выдавить из себя что-то похожее на объяснение.

– То есть тебе не поставили никакого диагноза? – только и смог спросить Никита. Он был готов услышать худшее, а вместо этого узнал, что Саша сама плохо понимает, что с ней такое. Не сданы еще даже анализы, и только где-то маячит призрачная вероятность, что могут возникнуть проблемы. Но в Интернете об этом много чего пишут, и вообще кошмар!

Никита хлопнул себя по лбу (он всегда так делал, когда творилось что-то непонятное) и пошел на кухню. Через минуту он принес два стакана воды, отдал один Саше, немного помолчал и произнес:

– Знаешь, Саш, это ненормально. Тебе еще никакого диагноза не поставили – только анализы назначили. А ты уже сама сделала выводы и практически похоронила себя заживо. Я сейчас не хочу давить на тебя, ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. Но я не смогу тебе помочь, если ты сама не начнешь разбираться с собой. Ты – это ты! Почему ты решила, что у тебя будет, как у сестры твоей подруги или как у толпы «экспертов» с форумов, которые ты читала? Когда ты понимаешь, что есть причины для беспокойства, и спокойно идешь обследоваться, полагаясь на заключение врача, это одно. Но когда ты паникуешь и сама себе диагностируешь недуги, это совершенно другое. И так быть не должно! Поэтому я прошу тебя: пожалуйста, постарайся успокоиться сейчас и не делать преждевременных выводов. Когда ты сдашь анализы и станет понятна реальная картина, только тогда и будем решать, как действовать. Хотя я уверен, что все будет в порядке! И еще: надо найти тебе нормального врача, потому что, судя по твоему рассказу, эта твоя Амбридж – просто неадекват. Я, если честно, сомневаюсь в ее профессионализме.

Последние слова Никиты вызвали у Саши печальную усмешку: найти нормального врача, как же! Проще найти иголку в море… Или в море – это песчинку, а иголку в стоге сена ищут обычно? Они все такие безжалостные грубияны. Саша помотала головой, гоня прочь глупые мысли. Слова Никиты все же немного отрезвили ее. Он был абсолютно прав, но просто взять и успокоиться она все еще не могла.

– Никит, Никита… А если в самом деле окажется так, что я не смогу иметь детей? Что будет с нашей мечтой о семье?

– Я от нее не откажусь, это точно, – серьезно ответил тот.

Этот спокойный и твердый ответ подействовал куда лучше, чем прежние разумные доводы. Саша сделала глубокий вдох, выдохнула и впервые за этот вечер почувствовала, как сильно она устала. Напряженные мышцы расслабились и потребовали отдыха после перенесенного стресса. Никита тут же считал сигнал и пошел расстилать постель.

Устроившись поудобнее в объятиях любимого, Саша думала о том, как ей повезло с парнем и как она рада, что этот бесконечно длинный день подошел к своему завершению. Как она уснула, Саша не помнила, но ей долго снилось, как она идет по пляжу, теплый ветер ласково треплет ее волосы, а за спиной звучат счастливые детские голоса.