Текст книги "Офисное кресло и вуду-жаба"

1. Лягушонка в коробчонке

Глава, с которой и началась эта история, очень похожая на сказку.

А ещё: разрыв мениска, родная бухгалтерия и наша отечественная медицина.

Той осенью Верочка разорвала мениск левого колена: очень серьёзная травма для тех, кто знает, что это такое.

Она тогда ещё этого не знала, а просто медленно брела на работу от метро – колено ныло уже несколько дней. И вдруг – резкая боль, от которой ей пришлось застыть на месте и даже дыхание затаить. Пережив первое потрясение, она вытащила телефон и заказала такси, а потом позвонила на работу и рассказала главбуху Марь Иванне о своём несчастье.

– Бухгалтеру коленки не нужны, – отрезала непреклонная Марь Иванна. – Я тебя никуда не отпущу, пока ты мне квартал не закроешь.

– А в травму? – всхлипнула Верочка. – Можно мне сегодня в травму съездить?

– Дорогая, ну, что ты спрашиваешь глупости? – Голос Марь Иванны чуть смягчился. – В травму езжай, конечно! И к врачам, каким надо, я тебя отпущу, и на процедуры потом – пожалуйста! Но сначала – квартал. Закроешь квартал – и болей сколько влезет.

Тут Верочка увидела невдалеке своё такси и замахала водителю. Когда он подъехал, она, подволакивая больную ногу и стараясь не наступать на неё, кое-как залезла в машину и назвала адрес травмпункта.

Водитель оказался азиатом, вежливым и добрым до простоты мужчиной неопределённого возраста. Он поинтересовался у Верочки, что с ногой, а когда она стала объяснять, положил руку на её колено и спросил участливо:

– Тут болит?

– Уберите руку… Вы же не хирург, – смущённо пробормотала Верочка, спихивая смуглую руку водителя с колена и отодвигая ногу от него подальше.

Доехали они быстро, а вот в травмпункте оказалось много народа, и в регистратуру пришлось стоять: все ближние кресла заняли травмированные. Когда Верочкина очередь подошла, какой-то мужчина, не выдержав, закричал через её плечо регистраторше в окошко:

– А побыстрее нельзя?.. Что вы возитесь?..

– Надо было приезжать в травмпункт вчера, – спокойно ответила регистраторша. – Вчера у нас никого тут не было.

Очередь потрясённо замолчала, а регистраторша назвала Верочке номер кабинета, пояснив:

– Травматолог Нехорошев. Второй этаж… Лифта – нет.

Верочка забралась на второй этаж, хватаясь за перила руками и подтягиваясь на них всем телом. Потом она отсидела ещё одну очередь к травматологу, а когда вошла в кабинет, то сразу услышала:

– Не подходите ко мне! Сядьте на стул возле двери!

Видимо, увидев её потрясённое лицо, травматолог опять закричал от своего стола, объясняя:

– Я всё и так знаю!

Верочка тяжело опустилась на стул, держась для опоры за сидение.

– Рассказывайте, – приказал травматолог.

Потом он через сестру передал ей бумажку-направление на рентген и крикнул следующего пациента.

****

На другой день Верочка приехала на работу опять на такси, привязав к колену гипотермический лёд «Снежок». Колено распухло и не сгибалось. Это она поняла, когда, проглотив за ночь чуть ли не полпачки нестероидных противовоспалительных, которые ей прописал травматолог, попыталась сделать утреннюю гимнастику. Колено ныло ещё сильнее и подозрительно хрустело.

Родная бухгалтерия встретила её сочувственными ахами и рассказами о своих коленках и прочих других травмах. Наибольшую поддержку, конечно, Верочке оказала её закадычная подруга Пантелеева.

– Все врачи делятся на тех, кто смотрит в лицо пациенту и тех, кто даже не поворачивается к нему, – сказала Пантелеева после того, как все выслушали Верочку. – И по моим наблюдениям: молодые врачи смотрят на пациента, но ничего ещё не знают… А вот врачи в возрасте – у них опыт уже есть, но пациента они даже не слушают… Так что считай – тебе повезло. Травматолог тебе попался опытный…

Верочка горестно вздохнула и пробормотала:

– Я сделала рентген, и он показал…

– Рентген – это провокация, – отрезала Пантелеева. – Помнишь, меня в мае на скорой привезли в Сокольническую больницу с прострелом поясницы?.. Сделали рентген и по нему поставили диагноз – воспаление лёгких. Неделю кололи от него, потом завотделением увидела снимок и сказала, что это не затемнение в лёгких, а след от моей большой груди.

– Да, помню, – потрясённо подтвердила Верочка и добавила с завистью: – Грудь у тебя – знатная.

Пантелеева в задумчивости подняла тонкие брови и произнесла:

– Надо сделать МРТ. МРТ всё покажет лучше рентгена. Только в поликлинике по месту жительства ты будешь ждать МРТ полгода…

– Ну почему полгода? – отозвалась со своего места Нина Павловна. – Не полгода, а всего месяца три-четыре. Но сначала обязательно надо записаться к врачу, который направит твоё дело на комиссию… А та уже даст разрешение на МРТ.

– Но это долго! – воскликнула Верочка.

– Есть выход, птичка моя, – успокоила её Пантелеева. – Идёшь на МРТ в свою же районную поликлинику, но через «Платные услуги». Там всегда талоны есть, были бы деньги…

Верочка позвонила в Платные услуги. Там талоны действительно имелись, но ближайшее время оказалось только через неделю. Скрепя сердце, Верочка согласилась – ехать сейчас куда-либо далеко от дома она не могла.

Целый день она прикладывала к колену гипотермический «Снежок», а потом девочки нашли пластиковую квадратную бутылочку из-под воды и заморозили лёд в ней. В туалет они по очереди возили Верочку на офисном кресле – в общем, поддерживали изо всех сил. Верочка приняла все оставшиеся в пачке нестероидные противовоспалительные и время от времени кривилась от боли.

Первой не выдержала Петрова.

– Тебя сглазили, – сказала она, вытаскивая из ушей наушники. – Хочешь обижайся на меня – хочешь нет. Я тебе это всегда говорила. Поэтому ты и не замужем до сих пор. И твоя кожа здесь совершенно не при чём.

– У нас полстраны сглазили, – резко ответила Нина Павловна, не поднимая головы от клавиатуры. – У нас полстраны не замужем!

Петрова растерянно замолчала – крыть было нечем. В бухгалтерии, действительно, почти все были не замужем. Потом Петрова осторожно посмотрела на Верочку, проверяя, не обиделась ли она.

Верочка уткнулась в монитор: её кожа доставляла ей постоянные и мучительные страдания. Уж что только она не делала с этими прыщиками, которые появлялись и появлялись у неё на лице. А после недавней лазерной шлифовки на её лице остались пигментные тёмные пятна, в которых проступали кровеносные сосудики: горе-хирург просто сжёг ей кожу.

В офисе наступила тишина. Обстановку разрядила Соболькова.

– Попробуй намазать колено кремом «Софья – пчелиный яд» для суставов, ¬– произнесла та из своего угла. – И погуще.

– Да ничего ваша «Софья» не помогает, – раздражённо отмахнулась Нина Павловна.

Тут не выдержала Пантелеева.

– Почему это не помогает? – возмутилась она. – Очень хороший крем, если мазать лицо. И оливковое масло там есть, и кедровое, и облепиховое. И мумиё. И экстракты шалфея и зверобоя. И ещё много всяких трав, целый список.

Девочки изумлённо замолчали, а Марь Иванна потянулась к своей сумочке за записной книжкой, в которую она всё записывала «на память».

Ближе к вечеру нестероидные противовоспалительные перестали действовать вообще.

– Что ты пьёшь? – спросила Марь Иванна, видя Верочкины мучения.

– Найз, – ответила та.

Марь Иванна презрительно фыркнула и сказала:

– Верочка, ну кто так болеет? Только Целебрекс. Он самый сильный.

Бухгалтерия заспорила: посыпались названия, которые Верочка раньше даже не слышала. Когда все успокоились и немного поработали, Соболькова опять вытащила из ушей наушники и сказала:

– Надо к коленке привязать лягушку. Живую. Мне мой мануальный терапевт рассказывал про одну свою пациентку. Она к нему на первый приём пришла с лягушкой на ноге и говорила, что ей очень помогает.

Верочка онемела.

– Да что ты говоришь такие глупости! Какую лягушку? – вскричала Марь Иванна со своего места, потом она повернулась к Верочке и сказала: – Даже не слушай! И не лягушку вовсе надо привязывать, а жабу! У жабы слизь на коже особенная, едкая!

Девочки опять заспорили. Кто-то стал рассказывать о ядовитой тропической лягушке кокоа, кто-то – о вуду-жабе ага, страшно зловредной твари, умеющей, к тому же, плеваться ядом в своего противника. Конец спорам положила сама Верочка.

– Да где я сейчас лягушку найду? – спросила она. – Ведь осень уже.

Родная бухгалтерия притихла.

– Ну-у… Может купить в зоомагазине? – неуверенно предложила Соболькова.

– А если из зоомагазина не подействует? Может, они там искусственные? – опять спросила Верочка, уже улыбаясь.

– Значит – заговор. Заговор подействует непременно, – сказала Петрова и, оглядев всех в ожидании поддержки, закатила глаза и быстро забормотала: – Зубы мои зубы, выпадите все мои зубы, останьтеся одни губы.

– Ну… Это же для зубов, – проговорила Нина Павловна даже как-то разочарованно.

– Я других заговоров не знаю, – смутившись, объяснила Петрова.

– Дикость какая-то средневековая! Только Целебрекс, – начальственным голосом отрезала Марь Иванна, потом она глянула на Верочку и взгляд у неё потеплел.

– Не печалься, деточка, – произнесла она уже каким-то не своим, а добрым голосом. – Вот влюбится в тебя какой-нибудь парень – всё сразу и пройдёт.

Тут Верочка с громким стуком привычным уже движением разбила пакет с гипотермическим льдом: рабочий день подходил к концу. Она держала лёд на колене, вздыхала и думала: «Да как же он в меня сейчас влюбится, этот парень, когда я даже ходить не могу? Вот была бы я волшебница – полетела бы домой на метле».

****

Через неделю МРТ выявило у неё разрыв мениска со смещением. Верочке это МРТ показалось страшно болезненной процедурой, потому что её ногу, закрепляя, придавили какими-то тяжёлыми кирпичами, под которыми следовало лежать и не шевелиться. Шевелиться хотелось нестерпимо, и не просто шевелиться, а убежать, уползти, исчезнуть отсюда, наплевав на свои деньги. Верочка мучилась под кирпичами, пытаясь сдерживать конвульсии больной ноги, слушала космические пульсирующие звуки и тихо плакала.

Потом она едва упросила сестру дать ей талон в живую очередь к хирургу, к которому, вообще-то, полагалось записываться по терминалу и две недели ждать приёма.

В очереди на приём к хирургу многие сидели и писали. Когда Верочка спросила, что все пишут, ей объяснили, что симптомы заболевания для памяти лучше записать. Ведь когда заходишь к врачу в кабинет, то всё из головы вылетает, а болезней много и времени, чтобы вспоминать про них в кабинете – нет. Поэтому всё, что хочешь сказать, лучше заранее записать, а потом на приёме врачу продиктовать. Или ещё лучше – дома на принтере распечатать и врачу в печатном виде предоставить, положив на стол. Как вошёл – сразу молча кладёшь листочек с симптомами и не отвлекаешь больше специалиста своими глупостями. В коридоре же люди ждут!

– Боже мой! – пробормотала Верочка и начала искать в сумочке ручку.

– А что же вы хотите, милочка? На приём врача отпущено двенадцать минут! – воскликнула сидящая напротив приятная пожилая дама.

– Десять, – сквозь зубы поправил даму мужчина, баюкающий свою забинтованную руку.

– Уже десять? – ахнула приятная дама. – Кошмар, что творится!

Когда Верочка вошла в кабинет хирурга, тот вежливо предложил ей сесть на стул у своего стола. Колено он, как и травматолог, тоже не смотрел, зато очень заинтересованно расспрашивал.

– А вот когда больше болит? При ходьбе или в покое? – спросил он, глядя на Верочку глазами кота из «Шрека».

– При ходьбе, – быстро отреагировала она и посмотрела на хирурга с надеждой.

– А вот при какой ходьбе? Просто по прямой или по лестнице? – спросил хирург и выжидающе сощурился.

– По лестнице, – выпалила Верочка и подумала обрадованно: – «Ах, какой специалист!»

Она с надеждой смотрела на хирурга, но тот уже отвернулся от неё к монитору. Минуту он сосредоточенно что-то искал там мышью, а потом крикнул в сторону двери, не переставая что-то искать:

– Следующий!

«Видимо, хирург сделал всё, что мог», – решила Верочка и поковыляла из кабинета. Через минуту сестра вынесла ей в коридор направление на консультацию в 31-ю больницу. На это направление теперь следовало поставить: регистрационный номер в ещё одном кабинете и печати на первом этаже. Оба лифта в поликлинике работали исправно.

На работу она опять решила поехать на такси, правда, только от метро – для экономии. В галереях метро она передвигалась вдоль стеночки, а по лестницам – приставным шагом, цепляясь руками за перила, а мимо неё бежали и бежали занятые своими проблемами люди. Видимо, они страшно боялись опоздать на работу или ещё куда-то, и Верочка очень стеснялась, что она им мешает, путаясь под ногами со своей травмой. В вагоне поезда она, зажатая, стиснутая другими пассажирами, успокаивала себя тем, что ехать ей недалеко, можно и постоять.

В родной бухгалтерии все девочки работали, и она тоже включилась в работу, а потом попросилась в туалет, и девочки вывезли её на офисном кресле в коридор.

Коридор был длинный, со многими поворотами, и, чтобы добраться до туалета, приходилось проезжать мимо дверей в соседние офисы, и девочки старались не шуметь и не разговаривать, чтобы не привлекать к ней внимания. Из дверей иногда выходили люди, но они не смотрели в сторону Верочкиного кресла или деликатно делали вид, что не смотрят, и это её устраивало. Так, незаметно, она почти доехала до туалета, и тут из лифтового холла вышел какой-то незнакомый мужчина и язва-Сараскин.

Язва-Сараскин, конечно, тут же остановился.

– А вот и наша лягушонка в коробчонке едет! – радостно, во весь голос воскликнул он и добавил, посмотрев на мужчину: – А это наш новенький.

– Сергей Крылов, – сказал мужчина и протянул Верочке руку.

– Вероника, – сказала она, вкладывая свою руку в ладонь мужчины.

– Вы не похожи на Веронику. Можно я буду звать вас Верочкой? – попросил Сергей Крылов.

– Можно, – согласилась Верочка и потупилась.

Сергей Крылов поразил её ласковыми серыми глазами и крепким рукопожатием. Он поздоровался с Пантелеевой и Собольковой и спросил у Верочки:

– А что с вами случилось?

– Разрыв мениска, – привычно пробормотала она даже с какой-то гордостью.

– Ой, я тоже рвал мениск, – ответил Сергей Крылов, оживляясь. – Я знаю, как это тяжело.

Верочка вспомнила, что она сидит на офисном кресле посреди коридора и, не представляя, куда деваться от стыда, посмотрела на цель своего передвижения – дверь в туалет.

– Ну, не будем вас задерживать, – ухмыляясь, съязвил Сараскин.

Прежде чем уйти за Сараскиным, Сергей Крылов как-то потянулся к ней, и она потом долго думала, что он хотел помочь отвезти её, но постеснялся.

В бухгалтерии какое-то время стояла тишина, все прилежно работали, а когда Верочка положила ногу на стул и стала поглаживать колено, Соболькова вдруг сказала:

– Можно попробовать массаж котиком.

– О, котиков я люблю, – тут же оживилась подруга Пантелеева и добавила: – Особенно лет сорока-сорока пяти.

Все засмеялись.

– Попрошу без пошлостей, я – совершенно серьёзно, – сказала Соболькова и откинула чёлку со лба. – Пришла вечером домой, устала, как собака. Спина – ноет, ноги – болят, а котик – прыг тебе на спинку. Топ-топ лапками, топ-топ… Только не забывай коготки подстригать.

– А мой котяра, наверное, старый уже, он всё время спит, – отозвалась Нина Павловна огорчённо.

– Вот я и говорю… Только лет сорока пяти, – сказала подруга Пантелеева и мечтательно заулыбалась.

Соболькова на провокаторшу Пантелееву даже не взглянула.

– А чтобы не спал, не надо его кормить, – продолжила она и отчеканила. – Девочки, запомните: сытый котик – это только грелка, а вот голодный – это уже массажёр… Для приведения которого в рабочее состояния надо игнорировать все его умильные взгляды и жалобные «мяу». Отворачиваетесь от зверя и делаете вид, что его не замечаете, не видите и не слышите. Сам прибежит и всё разомнёт.

Тут подруга Пантелеева опять вставила своё:

– Вот я и говорю… Лет сорока пяти – это зверь. А если голодный – то сам прибежит и всё разомнёт.

Соболькова фыркнула и, не сдержавшись, захохотала.

– Сумма авансового платежа по налогу на прибыль за девять месяцев составила 2 миллиона 337 тысяч рублей, – громко провозгласила Марь Иванна нарочито противным голосом, читая со своей распечатки, и строго посмотрела на Пантелееву из-под очков.

Все тут же вставили в уши наушники и отвернулись к мониторам. Только потом кто-то заговорил про йогу, что она – первое дело при болезни суставов и, особенно, колен.

– Это, девочки, смотря какой инструктор, – заспорила Петрова. – Мой самый первый инструктор на первом же занятии поставил нас всех на голову.

– Ой! Это же нельзя делать сразу! – воскликнула Нина Павловна.

– Вот и я тоже решила, что нельзя, и ушла от него, – стала рассказывать Петрова. – Вторая инструкторша попалась – ничего, но она скоро сама ушла в декрет.

– Одна моя знакомая девочка нашла себе инструктора в самой Индии, – перебила Петрову Соболькова. – А дальше так и моталась к нему до пятого месяца беременности.

– Что? Йога так способствует беременности? – потрясённо спросила Верочка.

Но ей никто почему-то не ответил, и тогда она привычным уже движением разбила пакет со льдом – рабочий день уже заканчивался.

Тут в дверь постучали, и вошёл Сергей Крылов. Он поздоровался со всеми и сказал Верочке:

– Я на машине и могу вас подвезти, куда вы скажете.

И Верочка растерянно ему кивнула, соглашаясь.

Когда новенький вышел, она достала из сумочки зеркальце и в который раз посмотрелась в него: на её лбу с самого утра красовался новый прыщик.

– Попробуй на лоб напустить чёлку, – посоветовала Пантелеева. – Побольше.

      Верочка так и сделала, а заодно подправила косметику. В бухгалтерии все многозначительно улыбались, а Пантелеева даже подмигивала Верочке из-за своего монитора.

****

Не дозвонившись в 31-ю больницу, она поехала туда без звонка, сначала на метро, а потом на автобусе, благо он как-то сразу подошёл. На нужной остановке она вышла и побрела за остальными такими же бедолагами с палочками сначала по длинному подземному переходу, а потом вдоль ограды больницы, удивляясь, что никто не догадался сделать остановку транспорта ближе к приёмному отделению. В регистратуре ей дали назначение на приём через двадцать дней к доценту Закировой.

Оказавшись опять за оградой больницы, Верочка заказала такси, не в силах брести до автобуса. На улице стояла удивительно тёплая для начала октября погода – видимо, в город пришла золотая осень. Верочка ждала такси, на котором она хотела доехать до метро, и улыбалась нежному солнцу, и высокому небу, и зелёной ещё траве, с грустью понимая, что таких дней может больше не случиться. Мимо неё чеканным, твёрдым шагом проходили женщины, девушки шли легко и быстро, а некоторые даже бежали на высоких каблуках, едва касаясь ногами асфальта, и Верочка им страшно завидовала. Ей казалось, что так бежать она уже никогда в жизни не сможет.

«Ах, если бы мне улететь на метле!» – мечтала она.

На работе каждый день все что-то советовали ей для колена, кто – живых пиявок, кто «тигровую» мазь, а Соня из соседнего офиса даже подарила пакетик грязи Мёртвого моря. Дома Верочка кое-как забралась в ванну с чуть тёплой водой и намазала «мёртвой» грязью колено. Грязь тут же начала щипать кожу. «Значит, действует», – обрадованно подумала Верочка и намазала грязью заодно лицо, шею и грудь. Потом она ещё несколько раз мазалась этой приятной грязью, засорила сток в ванне и поняла, что грязь прекрасно действует только на её ногти – от всевозможных таблеток у неё стали сильно ломаться и крошиться ногти, особенно на ногах.

Но всё это время с работы и на работу Верочку подвозил Сергей Крылов.

Сергей работал графическим дизайнером, но о себе ничего не рассказывал. Откуда он проявился у них на фирме, никто не знал. Пантелеева по просьбе Верочки попыталась подкатиться к кадровичке Елене Михайловне, чтобы выспросить всё о Крылове. Елена Михайловна сделала страшные глаза и сказала всего два слова:

– Это тайна…

Девочки терялись в догадках, предполагали разное, но все сходились во мнении, что Крылов – очень приятный молодой человек.

В конце октября Верочка опять поехала в 31-ю больницу и отстояла мучительную очередь к доценту Закировой. Та на колено тоже не взглянула, а посмотрела диск с результатами МРТ и решительно сказала:

– Я даю вам направление на операцию.

– А само не заживёт? – с надеждой спросила Верочка.

– Нет, что вы? У вас же ещё и киста Бейкера, – ответила доцент Закирова и покривилась.

Потом она дала флайер на приобретение «расходного материала» для операции, объясняя, что хирургический инструмент Верочке надлежит купить самой – такой теперь порядок.

Дома расстроенная Верочка первым делом позвонила Пантелеевой.

– Что-то мне это совсем не нравится. Тебя вынуждают в одном, определённом месте купить инструмент, который стоит целых тридцать тысяч, – сказала та и спросила. – А квоты? В больнице должны быть квоты на бесплатное обслуживание. Давай, моя рыбонька, беги опять в поликлинику.

Потом они поговорили о Крылове и о друге самой Пантелеевой.

– Его как подменили, – стала жаловаться та. – Как ушёл из телохранителей от своего олигарха, так ходит вечно пьяный. Надо его бросать.

Верочка горестно заохала.

– Да, ладно, – отмахнулась Пантелеева. – Меня тут на фейсбуке один болгарин зафрендил. Я уже начала с ним переписываться. По-русски он только не особо сечёт. Всё больше шлёт смайлики.

Проговорили за полночь: на работе им разговаривать на посторонние темы запрещалось.

Утром Верочка бросилась к районному хирургу.

– Какие квоты? – горестно воскликнул хирург, и лицо его дрогнуло, как от боли. – Все квоты отменили! Не вы первая мне жалуетесь!

Но он ей дал другое направление, теперь уже в Боткинскую больницу, куда она сразу же дозвонилась, а потом легко записалась по интернету на приём к ортопеду Поляковой. И та, осмотрев её колено и все снимки, предложила ей попробовать полечиться.

И Верочка стала ходить на физиотерапию, сначала одну, потом другую, надеясь, что ей не придётся ложиться на операцию, но колену, в самом деле, становилось всё лучше и лучше. Это было чудо! Или редкостное везение, вот только не всем так везёт, точнее, почти никому – это она уже знала. И почти всегда с физиотерапии домой её отвозил Сергей Крылов.

Потом пришла зима. На Новый год они с Сергеем полетели отдыхать в Таиланд, и там Верочка впервые, в террариуме, увидела знаменитую вуду-жабу ага, и эта жаба показалась ей совсем не зловредной, а очень даже милой.

Жаба была огромная, с ороговевшей, сильно бородавчатой кожей неяркой бурой окраски, усеянной большими тёмными пятнами. Крупные глаза вуду-жабы – глубокие, лучистые – так напоминали человеческие, что Верочка тут же подумала о царевне-лягушке, стреле и прекрасном Иване-царевиче. Жаба куда-то заскакала по террариуму короткими скачками, почти вперевалку, а Верочка заулыбалась и посмотрела на Сергея.

«Надо будет рассказать о жабе всем девочкам из бухгалтерии», – подумала она. Хотя умеет эта жаба плеваться ядом или нет, Верочка так и не узнала.

****