Текст книги "Офисное кресло и вуду-жаба"
Автор книги: Нина Запольская
Жанр: Эротическая литература, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
6. Интернет-магазин.Ru
Глава, которую непременно надо прочитать всякой начинающей царевне перед тем, как ехать на званый пир.
А ещё: о всемирно известных Домах Моды, стильных брендах, непонятных родителях и шарлотке.
Девочки приехали вовремя. Ровно в десять часов они уже звонили в дверь.
Верочка открыла. Сразу с порога начались их обычные ахи, охи, поцелуйчики. Потом Соболькова деланно принюхалась и спросила:
– А чем у тебя так вкусно пахнет, Верунь?
– Секрет хранит Шарлотта, – прошептала Верочка таинственно.
– Ах, моя рыбочка! – воскликнула Пантелеева. – Ты шарлотку для нас затеяла!
– А я привезла колбаски и вина, – сдержанно, с достоинством сообщила Соболькова и прошла в ванную мыть руки.
– А я привезла нектарины и черешню, – крикнула ей вслед Пантелеева.
– Вино у меня тоже есть. А ещё сыр, – сказала Верочка.
– Ох, и загуляем! – вскричала Пантелеева.
Она тоже пошла мыть руки. Скоро из ванной донёсся её голос:
– Вер, у вас плитка со стены совсем осыпалась!
Верочка пошла к ванной, встала в дверях, проговорила скованно:
– Да, но затевать сейчас ремонт так не хочется… Я ещё не до конца оправилась со своим мениском. Да и денег нет.
– Ну и ладно, – тут же согласилась Соболькова. – Она же только на одной стене осыпалась. На других же держится.
Верочка промолчала. Она скользнула в комнату и села за монитор. Девочки тоже разместились в комнате со своими журналами и планшетами и начали проглядывать материалы, которые подобрали заранее. Тишину нарушила Пантелеева.
– «Специалисты утверждают, что стиль любой женщины подпадает под одну из четырёх глобальных категорий, – зачитала она. – Современная женщина или минималистка, или модернистка, или романтик, или традиционалистка».
– Я – романтик, – сказала Верочка, немного подумала и добавила: – И минималистка.
– Ну, подруга, выбирай что-нибудь одно, – проворчала Соболькова.
– Хорошо, я – только романтик, – согласилась Верочка.
– За это надо выпить! – провозгласила Пантелеева, она откинулась на спину и задрыгала ногами.
– Ой! Забыла! – вскричала Верочка и побежала на кухню.
Девчонки хвостиками потянулись за ней. Скоро они расселись по кухне с бокалами красного, планшетами и сырными тарелочками.
– Ну, что там дальше? – спросила Вера.
Пантелеева зачитала с выражением:
– «Девушка-минималистка предпочитает чистый и прямолинейный дизайн в одежде и в интерьере… Для модернистки в утверждении своего внутреннего «я» всегда актуальна экспрессия причудливых узоров и ярких оттенков… Девушка-романтик проявляет свой вкус с помощью простых элементов, но изысканных текстур и сложных сочетаний».
– Ну, всё правильно, значит я – романтик, – перебила её Верочка и спросила: – А фотки романтических нарядов есть?
Все окружили Пантелееву. Скоро они уже почему-то рассматривали страницу: «Романтический ужин: праздник любви для двоих».
– «В начале так называемого «конфетно-букетного» периода к романтическому ужину рекомендуется одеваться сексуально, но не провокационно», – зачитала Пантелеева голосом оракула.
– Это как? – Не поняла Соболькова.
– «Короткая юбка и большое декольте – не лучший вариант, – продолжала зачитывать Пантелеева. – А вот длинная юбка с разрезом и небольшой вырез на груди, открывающий все, что требуется приоткрыть, будут смотреться очень хорошо».
– Ага. Всё, что требуется приоткрыть, – повторила Соболькова и отобрала планшет у Пантелеевой.
Верочка поднялась и полезла в духовку. Пантелеева присела рядом, вглядываясь в шарлотку. Когда они вернулись к Собольковой, та рассматривала уже страницу «Переписка с иностранцем: как найти общий язык».
– Как у тебя переписка с твоим болгарином? – спросила Верочка у Пантелеевой.
– Зовёт меня к себе на отдых, – сказала та. – Вот не знаю… Он живёт в Варне.
– Ну, и чего тут не знать? – подбодрила её Верочка. – Варна – прекрасный город.
Тут Соболькова демоническим голосом произнесла, читая с планшета:
– «А может случиться и так, что коварный зарубежный возлюбленный оставит вас ещё и без денег!»
Она подняла голову, посмотрела на Пантелееву и отрезала угрожающе:
– Русскими буквами написано! Что специально всяких дурочек заманивают.
Пантелеева молчала.
– «Особенно должно настораживать, если ваш знакомый по переписке просит денег взаймы, даже незначительную сумму», – забубнила Соболькова текст с планшета.
– Вообще-то, если честно, я уже билеты купила, – призналась Пантелеева, не выдержав. – В отпуск и полечу.
– Ой, смотри, подружка! – Закатила глаза Соболькова.
– Да ну тебя! – не выдержала Пантелеева и отобрала у неё планшет. – Давайте делом заниматься!
Она открыла свою закладку и объявила:
– «Известный бренд «Влигер и Вандам» уже покорил просторы Европы своими сумками с пистолетом!»
– С каким пистолетом? – спросила Соболькова. – Это из тиснёной кожи, что ли?
– Только пистолета мне не хватает, – пробормотала Верочка. – Чтобы застрелиться.
– Да, из кожи. Эти сумки уже в музее выставляются, – сказала Пантелеева. – Высший класс!
– Дай посмотреть! – вскричала Соболькова, выхватывая у неё планшет.
– Ирка, твою мать! Я тебя убью! – крикнула Пантелеева, оставшаяся без планшета.
Но Соболькова уже бормотала текст, попавшийся ей на глаза на нечаянно открывшейся странице:
– «Маленькое черное платье – это универсальный наряд для любой женщины.»
Она тут же забыла о сумке с пистолетом, побежала в прихожую и встала боком к зеркалу, подтягивая живот. Закричала оттуда:
– Не, мне маленькое чёрное платье точно не светит!
– Причём здесь ты? Не тебя же Крылов в ресторан пригласил? – крикнула ей Пантелеева. – Возвращайся, дубина! При твоей комплекции маленькое чёрное платье переименуют и станут называть «большим чёрным платьем»! И будут правы!
Соболькова вернулась и застыла в дверях кухни с деланно обиженным видом.
– Коко Шанель писала: «Старость не защищает от любви, но любовь защищает от старости», – зачитала ей Пантелеева и подмигнула.
– Боже, какая умная женщина! – простонала Соболькова, вмиг перестав сердиться.
– Да видела я кино про неё, – заспорила Верочка. – Вцепилась эта умная женщина в своего любовника как клещ в овцу. Не оторвёшь!
– А может, так и надо, дорогие подруги? – неожиданно спросила Соболькова и откинула чёлку с глаз.
«Дорогие подруги» молча переглянулись.
В полной тишине Верочка прошла к плите со словами:
– Шарлотка, я думаю, готова. Сейчас будем пить чай!
****
После чая они принялись в комнате просматривать журналы, и новые, и старые, которые собрали со всей бухгалтерии.
– «Девушка, которая носит одежду от Роберто Кавалли – настоящая тигрица, – продекламировала Соболькова напыщенно. – Но её соблазнительность не наиграна, а идёт изнутри. В коллекциях модельера присутствуют стразы, блёстки, имитации шкур животных, кожа и лоскутная техника. Эти наряды многослойны, и в них теряется грань, где гладкие и плотные ткани переходят в прозрачный шифон и тёплый мех».
Верочка покосилась на фото и сказала:
– Ну, я не тигрица точно.
– «Наряды от Кавалли сложно перепутать с другими», – продолжала соблазнять её Соболькова.
– Нет, нет и нет, – отвечала Верочка.
Дальше её не соблазнили ни прозрачные комбинезоны-боди Жан-Поля Готье с его идеальным кроем и виртуозным обращением с материалом, ни «мятые» льняные пиджаки Джорджо Армани с его любовью к нейтральным оттенкам, ни одежда с заклёпками, головой Медузы и глубокими вырезами Донателлы Версаче с фирменными пронзительными расцветками.
– Нет! Это всё не для меня, – отчаялась Верочка. – Лучше я пойду в джинсах и кофточке.
– «Брюки и комбинезоны могут смотреться превосходно, но, если есть вероятность, что свидание закончится в интимной обстановке, лучше всё-таки отдать предпочтение юбке или платью», – тут же парировала Пантелеева текстом со своего планшета.
Верочка притихла. Соболькова посмотрела на неё настороженно, спросила:
– А как у тебя с Серёжкой? Вы хоть целовались?
– Никак у меня с Серёжкой. Даже не целовались, – ответила Верочка. – Мне кажется, мы с ним ещё не уверены в наших чувствах.
Она прошла к книжному шкафу, словно пристально высматривая что-то за его стеклом, а на самом деле незаметно вглядываясь в отражение девушки с огромными несчастными глазами. Та неуверенно, как слепая, коснулась пальцами корешков книг в открытой части шкафа и безвольно опустила руку вдоль тела.
Неожиданно Пантелеева с подъёмом вскричала ей в спину:
– А вот это тебе может понравиться, моя птичка! «Настоящий праздник чувственности: в моде вещи с открытыми плечами!»
Верочка обернулась. Спросила заинтересованно:
– Да?
– Да, дорогая! – подтвердила Пантелеева и продолжила бойко зачитывать текст: – Прежде всего, спешим обрадовать крайне приятным фактом: этот тренд охватил практически всю одежду, от топов и блузок до курток-косух, свитшотов и даже блейзеров… У тебя же великолепная кожа на плечах!
– Напомни, интриганка, что такое свитшот? – осторожно поинтересовалась у неё Соболькова.
– Боже мой! Кто у меня в подругах? Не знать таких элементарных вещей! – вскричала Пантелеева, неожиданно смолкла, растерянно заморгала глазами и закрыла рот.
– Свитшот – это трикотажный джемпер с круглым вырезом под горло и рукавом «реглан», – ответила за неё Верочка.
– А ты откуда знаешь? – спросила Соболькова.
– Сестра носит, – ответила Верочка. – У неё на курсе все девчонки в них ходят.
– Господи, вот молодёжь! Навыдумывают новых названий старым вещам и радуются, – проворчала Пантелеева и спросила у Верочки: – А какая будет у тебя обувь?
– Ну, я купила босоножки от Карло Пазолини, – объяснила Верочка. – Вы их ещё не видели… Серые. Они ко всему подойдут. Сейчас покажу.
– Надеюсь, они не на платформе-копытцах? А то будешь, как стрептизёрша.
– Конечно, нет.
– И колготки, – подытожила Соболькова. – Обязательно – прозрачные супертонкие.
Она помолчала и спросила:
– Подруга, а что ты знаешь об отце Сергея?
– Да ничего не знаю, кроме того, что он отмечает шестидесятипятилетие, – ответила Верочка.
– А кем он работает?
– Серёжа говорил – он уже пенсионер.
– Пенсионер, – сказала Соболькова и повторила, будто пробуя это слово на вкус: – Пенсионер… А ты знаешь, что ресторан в клубе «Палаты Белокаменные» просто блещет дороговизной? Это самый престижный клубешник в Москве. Его ещё называют ярмаркой тщеславия ХХI века.
– Не знаю, – недоумённо проговорила Вера.
– Так я тебе сейчас открою глаза, – пообещала Соболькова, нашла страницу и зачитала: – «Гастрономическая жизнь в «Палатах Белокаменных» течёт по своим правилам. За сезоном лисичек идёт сезон трюфелей, который позже сменяется сезоном устриц. Главные хиты – паста «Миллиардер» с чёрной икрой и коньяком». Так… Блям-блям-блям: «омары, чёрные равиоли и другие кулинарные шедевры». Вот!
– Что-то у них всё чёрное, – съехидничала Пантелеева.
Верочка промолчала.
Тут в дверь позвонили, и она пошла открывать. В прихожей раздался голос Ани, младшей Вериной сестры.
Пантелеева закричала ей:
– Эй, студентка! Помоги нам, любимым девушкам самого Бальзака! Мы тут совсем запутались, не знаем, какой наряд для твоей сестрицы выбрать!
– Вот я к вам и тороплюсь. Смотрите, что я привезла, – ответила Аня, заскакивая к ним со свёртком в руках.
Она развернула свёрток и вытащила отрез бархата тёмно-синего цвета. Расправив ткань, она попросила Верочку поднять руки и обернула бархат вокруг её тела. Пантелеева застыла от изумления, а Соболькова даже рот приоткрыла и склонила голову к плечу.
Насыщенный цвет бархата излучал таинственный свет, словно дарованный самой природой. Глубина этого оттенка напоминала бездонность осеннего водоёма, лишённого легкомысленных летних бликов и рефлексов.
– Этот цвет называется «отражение в пруду», – сказала Аня, обрадованная реакцией девчонок на свою покупку, и заговорила дальше, как по писанному: – Он словно создан для солирующей партии: тёмные оттенки наряда он сделает более глубокими, а светлые наделит теплотой и прозрачностью.
– Ты же учишься на дизайнера интерьера, Аня? – уточнила Соболькова. – А откуда ты так хорошо разбираешься в моде?
– Дизайн интерьеров и фэшн-индустрия теперь идут параллельно друг другу! – провозгласила Аня с довольным смехом.
– Поняла, Соболькова? Ты отстала от жизни, – выдала Пантелеева.
– Всё больше знаменитых Домов моды выделяют подразделение Дом… Это когда все подиумные новинки развиваются в дизайне домашнем, – пояснила Аня и повернулась к Верочке. – Платье сделаем с открытыми плечами и без рукавов.
– А на чём у Верочки будет держаться грудь? – спросила Соболькова.
– Нашей Верочке грудь держать не надо. У неё уникальная грудь. Она не маленькая, но держится сама по себе, – ответила Пантелеева довольно.
– А что я надену поверх платья? – спросила Верочка задумчиво.
– Сейчас! – вскрикнула Аня и выбежала из комнаты.
Вернулась она с какой-то вещью и сказала гордо:
– Это носила ещё наша бабушка.
И накинула Вере на плечи ажурную пелерину. Все замолчали в потрясении. Плетёное вручную кружево пелерины было старым и потёртым, и цвет его от этого смотрелся странно, неопределённо. Издалека он напоминал осыпавшуюся местами и потускневшую серебряную парчу. На синем фоне бархата прихотливое плетение кружева мерцало таинственно, завораживающе, как подвенечный наряд сказочной царевны.
– Этот стиль дизайнеры называют «шэбби-шик», – объявила Аня. – От английского слова «потёртый», «потрёпанный».
– Да. Пелерина явно поношенная, – осторожно высказалась Пантелеева.
Соболькова была дипломатичнее.
– Словно старый вельможа вывез свою дочь на раут к английскому посланнику, – сказала она одобрительно.
В дверях загремел ключ.
– Мама приехала с дачи, – сказала Верочка несколько удивлённо и повернулась к двери.
Хозяйка дома появилась в комнате, поздоровалась с Пантелеевой и Собольковой и окинула строгим взглядом Веру с ног до головы.
– Бабушкина пелерина, – пробормотала она и поинтересовалась: – А чем вы тут занимаетесь в такой чудный тёплый вечер?
Узнав, что они сочиняют Верочке платье, хозяйка замерла в раздумье и, наконец, вышла из комнаты. Скоро она вернулась с маленьким футляром и объяснила, протягивая его Верочке.
– Эту хрустальную брошку подарил мне твой папа. Я её так и не приколола ни разу…
Верочка приподняла крышку. Внутри, на чёрной бархатной подушечке лежал прозрачный кристалл в виде стилизованного сердца. Позолоченная стрела пронзала насквозь его мелкие сверкающие грани. Верочка ахнула, вытащила сердце из футляра и застыла, любуясь. Девочки окружили её.
– Это замечательно, мамуся! – воскликнула Аня. – Будет чем скрепить пелерину у горла.
Девчонки закрутились вокруг Веры, осматривая вблизи пелерину и прикладывая к ней брошку.
Хозяйка с доброй улыбкой смотрела на них. Потом сказала:
– Я пойду, схожу к соседке тёте Гале.
Аня обернулась и воскликнула:
– Опять? Что ты к ней всё ходишь? Тратишь время на пустую болтовню? Лучше бы занялась изучением компьютера! Мама, тебе же это надо, сама знаешь!
Та глянула на неё потрясённо, хотела что-то ответить, но, не сказав ни слова, развернулась и ушла. Девочки опять заговорили, обсуждая подробности наряда Веры.
Скоро Пантелеева и Соболькова собрались уходить. Хозяйки и гостьи вышли в прихожую и увидели приколотую на входной двери записку.
– Мама что-то написала, – недоумённо сказала Верочка, откалывая листочек от двери.
Она начала громко читать вслух, постепенно, впрочем, понижая и понижая голос:
«Дорогие мои дочери. Мне очень не нравится, что вы мною командуете.
Сначала мною командовала моя мама. Папа тоже меня воспитывал. Наказывая, он выводил меня в межкомнатный тамбур и сажал на мешок с картошкой. И я должна была сидеть в темноте, когда он считал, что я не так себя веду. Потом мною командовали воспитатели детсада, школьные учителя и мои бабушки. Потом жизни меня учили в институте, а на работе – парторг, начальник отдела и коллеги. Все считали, что я живу не так, как надо.
Потом жизни меня стал учить ваш папа, его сестра Наташа и её муж Толя. Потом воспитатели в вашем детсаде, учителя в вашей школе и родительницы других учеников. Потом жизни меня учила архитектор Дубова. Она считала, что я не той помадой крашу губы, не так смотрю на мужчин и не так произношу слово «компьютер». Потом меня ещё кто-то учил. Не помню кто, но учил обязательно, потому что все считали, что лучше меня знают, чем мне надо заниматься.
И теперь, когда мне почти полсотни лет, я говорю всем: А не пойти ли вам учить кого другого? Потому что я под старость сама хочу, наконец-то, решить, что мне делать и чем увлекаться…
Потому что пора уже, наверное, пожить своей жизнью. Вы так не считаете?»
Верочка дочитала и замолчала. Она недоумённо глянула на Аню.
– Да ничего я ей такого не сказала! Она же сама говорила, что ей нужно осваивать компьютер! – вскричала та и осеклась.
Потом, оглядев девчонок несчастными глазами, добавила:
– Я же хотела, как лучше… Я не думала об этом с такой стороны.
– Ах, этих родителей никогда не поймёшь, – пробормотала Соболькова и, ни на кого не глядя, потянула Пантелееву за собой на лестницу.
****
7. Элитный клуб «Палаты Белокаменные»
Глава, из которой мы узнаем о белокрыльнике болотном и о ресторанном изобилии московских клубов.
А ещё: немного о Рите – акробатке на пилоне и о том, что подслушивать нехорошо, особенно, если ты – царевна-лягушка.
Весна в тот год выдалась бурная, пышная.
Майского цвета было так много, что, казалось, даже дубы зацвели сиреневой, вишнёвой и черёмуховой пеной. В день торжества с самого утра собиралась гроза. Тучи ходили низко, чуть ли не цепляясь за городские крыши чёрными беременными животами. И это вполне устраивало Верочку: она надеялась, что в полумраке хмурого дня её «лягушиные» пятна на лице будут не так заметны.
Сергей заехал за ней, позвонил в дверь. Она впустила его. Он увидел её в платье оттенка «отражение в пруду» с открытыми плечами и застыл на пороге.
– Что же ты не входишь? – спросила она. – Зайди хоть на минутку. Я сейчас.
Сергей безмолвно шагнул в прихожую. Она пошла за пелериной в комнату, долго возилась перед зеркалом с брошью, которая никак не хотела закалываться у горла. В этом хрустальном сердце брильянтовой огранки, пронзённом позолоченной стрелой, что-то не ладилось с застёжкой. Наконец, Верочка взяла маленькую сумочку и вышла к Сергею. Спросила:
– Мы сейчас за цветами?
Он кивнул, по-прежнему молча, не спуская с неё глаз. Верочка улыбнулась: она видела по его лицу, что он потрясён ею настолько, что даже слова выговорить не может, и ей было приятно. Она строго посмотрела на него «мохнатыми» глазами, от растерянности коснулась рукой высокого узла волос на затылке и отвернулась, чтобы скрыть смущение. Её лицо залилось румянцем, она знала это и сердилась на Сергея за то, что под его взглядом она вся теперь – словно другая, не такая, как прежде.
Ехали быстро, без пробок – Москва на тёплые, почти летние выходные осталась стоять пустая, без дачников. По дороге нашли цветочный магазин. Когда открыли дверь, где-то зазвонил колокольчик. Они спустились по лестнице, с каждой ступенькой ощущая нарастающую прохладу и свежесть, и начали оглядываться в этом благоуханном саду богини Флоры. Цветы смотрели на них отовсюду.
Самыми царственными казались розы – огненные, пионовидные, кустовые, миниатюрные и даже зелёно-розовые. Лилии – и трубчатые, и махровые, и кудреватые – источали знакомый, губительно-пьянящий аромат. Пионы лотосовидные, пионы махровые и полумахровые, даже пионы розовидные гордо высились на прямых и крепких стеблях. Гвоздики поражали буйным разнообразием. Они были розовые, сиреневые, белые, красные, жёлтые, пёстрые, с глазком и каймой, бархатистые и странно бородатые.
Но Верочка почему-то быстро прошла к ведру с ослепительно-белыми каллами.
– Цветок калла очень популярен при создании свадебных букетов! – воскликнула цветочница, бросаясь к ней. – Эти цветы из-за своего величия и красоты …
Верочка глянула на неё, и цветочница растерянно смолкла.
– Белокрыльник болотный, – почти беззвучно произнесла Верочка, рассматривая каллы. – Растёт по топким берегам водоёмов, на болотах и других влажных местах…
Потом она повернулась к Сергею и добавила:
– Почему-то мне кажется, что эти цветы, как подарок от нас твоему отцу на юбилей, будут наиболее уместны.
– Да, да! – поддакнула обрадованная цветочница. – На юбилей мужчине – тоже очень хорошо!
– Пожалуйста, нам девять штук, – сказала Верочка, не глядя на неё, она опять повернулась к ведру с каллами, заговорила быстро, словно для себя: – В нумерологии число 9 представлено планетой Нептун, её девиз – прощение. Девятка символизирует начало и конец духовного пути человека, который должен научиться прощать.
Сергей молчал, и Верочка даже боялась взглянуть на него. Она боялась, что он скажет ей: «Мои отношения с отцом – не твоё дело».
Положение спасла цветочница, которая, всплеснув руками, объявила:
– Такой букет из девяти белых калл, перевязанных лентой, называется «Воздушный»! Его часто у нас заказывают!
– Ну, если часто заказывают. Тогда заверните, – выговорил, наконец, Сергей.
Верочка повернулась – он улыбался, и у неё отлегло от сердца.
– Мы не опаздываем? – спросила она только для того, чтобы не молчать.
– Без нас не начнут, – ответил он совершенно серьёзно.
Она засмеялась его удачной, как ей показалось, шутке.
Цветочница собрала каллы, связала и завернула их в прозрачную плёнку. Верочка взяла букет и поднесла к лицу, вглядываясь в белоснежные цветочные чаши.
– Ой! Как вам идут эти цветы! – восхитилась цветочница, потом она опять принялась пересчитывать деньги и, уже не глядя, добавила скороговоркой: – Даже розы я бы вам не посоветовала! Только каллы! Вы – как родились среди них.
Верочка медленно кивнула, то ли соглашаясь, то ли прощаясь с нею. Они с Сергеем вышли. Колокольчик опять зазвонил над головой.
– Откуда ты знаешь, как по-русски называются каллы? – спросил Сергей.
– Понятия не имею, – ответила она. – Как-то пришло в голову. Наверное, слышала где-нибудь или читала.
Клуб «Палаты Белокаменные» находился от цветочного магазина недалеко. На улице смерклось, как перед началом грозы, в машине совсем сделалось темно, и всё же Верочка заметила, что Сергей несколько раз, стараясь не выпускать дорогу из вида, искоса посмотрел на неё. Когда они остановились у главного входа, он неожиданно потянулся к ней всем телом и, положив руку на спинку её сидения, быстро поцеловал.
Она замерла сразу же, увидев вдруг близко-близко его нежные серые глаза. Поцелуй пришёлся на краешек её губ. У неё затрепетало сердце, и всю с головы до ног обдало волной жара. Потом глаза Сергея дрогнули, в них появилась живая глубина, они словно подались. Он вздохнул. Второй поцелуй был долгий и сладостный…
Очнулась она от приглушённого стука, когда машину тряхнуло. Сергей застонал, рванул ручной тормоз, открыл дверь и выскочил из салона. Она обернулась – очень близко к ним стоял другой автомобиль. У неё задрожали руки в страшном предчувствии. С трудом, не сразу открыв дверь «соляриса», она вышла.
Владелец другого автомобиля тоже медленно вылезал из салона. Он глянул на передний бампер своей великолепной машины, с шумом всосал в себя воздух и стал кричать, густо перемежая слова матом. Из его крика напуганная Верочка узнала, что таким, как они, которые «понакупали себе вёдер», нельзя жить на белом свете, потому что их следовало «задушить ещё в пелёнках». Ещё она поняла с обречённостью, что они въехали задом в этот великолепный, мерцающий дорогим тёмно-вишнёвым лаком автомобиль, на заднем сидении которого продолжала сидеть дама с большим букетом цветов.
А владелец этого дорогого великолепия, невысокий, полный и лысоватый крепыш, между тем, всё кричал. Возле них уже собирались люди. Кто-то побежал в клуб, кто-то, наоборот, выбежал из клуба, какой-то охранник тихо разговаривал с кем-то, приложив руку к уху. Верочка подошла к Сергею и застыла рядом. Сергей сжимал кулаки, был бледен, но казался спокойным. Он стал говорить орущему крепышу о страховке. Тот не слушал, кричал своё, обещая сгноить «всех козлов в роду Сергея до седьмого колена», и бросал довольные взгляды на окружающих.
Внезапно крепыш стих и остекленел взглядом. Верочка оглянулась: возле них стоял высокий седоватый мужчина. Он сказал крепышу тихо:
– Не кричи, Михалыч. Это мой младший в тебя въехал. Я тебе уплачу за твой «ягуар».
Крепыш перекошено заулыбался и выговорил, прикладывая руки к груди:
– Да я ничего, Юрий Александрович… Это же я так просто. Покричал только. Вы же знаете, как я покричать люблю.
Возле них уже появилась дама с заднего сидения. Она взяла крепыша под локоть, потянула за собой, сказала подобострастно высокому, пятясь от него боком:
– Вы уж простите моего недотёпу, Юрий Александрович! Вечно он кричит, кричит, командует! Людоед и есть…
Высокий мужчина улыбнулся даме и повернулся к Сергею. Произнёс негромко, глядя на него пристально, словно вбирая глазами:
– А я слышу, на улице стук да гром.
Сергей неловко ответил:
– Да, вот. Так неудачно вышло… На секунду только отвлёкся.
Он неловко, не сразу, протянул мужчине руку, сказал:
– Здравствуй, отец… С днём рождения тебя.
Юрий Александрович принял руку, потянул к себе, ткнулся щекой в щёку Сергея, тут же отодвинулся и попросил, глядя на Верочку:
– Познакомь меня со своей подругой.
Сразу же взял её руку, положил на сгиб своего локтя и повёл за собой, косясь на неё по-доброму, любовно, приговаривая:
– Вы уж простите, Вера, этого Людоеда… Вижу, напугал он вас…
Верочка не знала, что ответить, и шла молча. Она только оглянулась на Сергея, увидела, что он идёт за ними с цветами, и украдкой вздохнула, чувствуя чуть ли не головокружение.
Они поднялись на лифте, и отец Сергея их оставил, сославшись на дела. Верочка посмотрела ему вслед: он шёл по коридору уже не один, его сопровождали мужчины в строгих костюмах, появившиеся непонятно откуда. В окружающей их толпе заговорили:
– Это же сам Долгорукий!
– Сегодня здесь сам Долгорукий гуляет…
Верочка покосилась на Сергея. Он смущённо пробормотал, выводя её из толпы:
– Это мой отец. И он любит молоденьких девушек…
– Но это же нормально, – ответила она и лукаво улыбнулась. – Кого же ему любить? Стареньких девушек, что ли?
Сергей хмыкнул. Пояснил:
– Он развёлся с мамой, когда мне было одиннадцать, и женился на своей секретарше моложе себя лет на пятнадцать. Мама так и не смогла пережить этого. Через пять лет она умерла. Поэтому все эти годы я с отцом не разговаривал.
Верочка поспешила сказать виновато:
– Мне очень жаль.
– Это случилось давно, – ответил он, успокаивая её. – Я уже не мальчик, и всё теперь понимаю. И поэтому я приехал на юбилей.
– А твои братья?
– Они старше меня и отнеслись к разводу родителей спокойно.
Она попыталась объяснить:
– А мне твой отец понравился. Я думаю, что он тебя очень любит.
Сергей глянул недоверчиво:
Она добавила:
– Если он ко мне сразу так хорошо отнёсся, значит, хочет заслужить твою любовь.
Сергей промолчал. Она начала осматриваться по сторонам в поисках туалета, увидела табличку. Сергей захотел её проводить.
Чем ближе они подходили к нужному месту, тем отчётливее понимали, что в туалете баловались дурью – оттуда шёл запах. Впереди них и навстречу им шли на огромных каблуках высокие худые девушки в платьях с вываливающейся грудью и мелькающим задом. Они смотрели на Сергея, как на добычу, а её оглядывали ревностно, как соперницу.
Со всех сторон слышались возбуждённые голоса:
– Обязательно попробуй мидии. Они великолепны!
– Бармен охерел! Не принимает карту!
– Цены гребанутые!
– В приличных заведениях людей с золотыми зубами быть не должно.
– Классное место для уикенда!
В самом туалете громко обсуждали, как «Олеся около гардероба просрала карточку». Верочка постаралась выйти оттуда, как можно скорее.
Она и Сергей прошли на веранду, полную нарядно одетых людей.
****
Столы уже были накрыты, и входящие гости могли насладиться их праздничным великолепием. Верочка глянула и застыла, потрясённая.
Рыбные закуски манили и звали… Уложенные тонкими слоями филе лосося, сёмги, кеты подмигивали дольками лимона и зеленью петрушки. Заливная осетрина, севрюга и белуга хохотали и бесновались в ладьях из листьев салата. Судаки, щуки и корюшки под маринадом завлекали из своих глубоких блюд, как только могли, венками укропа и кольцами лука. Сагудай из лосося, обложенный красной и чёрной икрой, бесстыдно лез в глаза.
Среди закусок мясных царил откровенный разврат… Телячий язык нежился в пене хрена и лукового варенья, ростбиф обнимался с маринованными сливами и ткемали, террин из гусиной фуа-гра с циничной стыдливостью закрывался тостами из сухофруктов. Зато паштеты из зайчатины, рябчиков, куропаток, фазанов беззастенчиво выставляли себя напоказ среди прозрачных срезов сервелатной колбасы, напластований копчёных и простых окороков, нежной мякоти шпигованной телятины и слоистых ломтей разносортных галантинов с овощами, травами, орехами и трюфелями.
Вызывающе красивая кабанья голова с фисташками отличалась дородством и, даже на глаз, необыкновенно нежной и чувственной кожей. Кровяные и простые колбасы фланкировали это совершенство и, конечно же, брали в сексуальный плен без всяких аннексий и контрибуций. Нахрапистый хамон лез на дыню, подминая под себя её душистые лакомые кусочки лилейной белизны. Рулеты из баклажанов со шпиком и оливками только хмыкали, на это глядя.
На другом конце веранды, рядом с бассейном, находился щедро украшенный скульптурами фонтан, из которого со звоном лились струи словно застывшей в движении воды. Здесь, среди развалов льда, среди шеренг целой армии всевозможных стаканов, стопок и рюмок охлаждалась элита: вина и крепкие водки, джины и виски.
Но уже сами просились в руки напитки прохладительные: абрикосовый кулер с дымным ароматом, лаймовый лимонад и дайкири с ломтиками жареного перца, тоники с печёным грейпфрутом и стручком ванили. И уже без спроса и разбора лезли к гостям лонгдринки, шоты, экзотические коктейли и травяные чаи со льдом.
Наособицу стояли: крепкий пенный лагер, горький и бледный эль, гордый портер, пшеничное пиво и бельгийский ламбик, изготовленный по старинному рецепту. Они надували щёки и отводили глаза с деланным безразличием…
Верочка подошла к столу с прохладительным и попросила себе ананасовую маргариту. Сергей тоже взял какой-то напиток, и они отошли в сторону.
– Может быть, это прозвучит наивно, но я потрясена, – сказала она.
– Может быть, это прозвучит наивно, но я тоже потрясён, – ответил Сергей.
Они засмеялись, и заговорили своим собственным шифром, разглядывая гостей – так было хорошо на душе. И слова, самые простые и обычные по смыслу, но сказанные таинственным шёпотом, в их устах приобретали особое значение. Иногда Верочка опускала веки и смотрела на Крылова сквозь густые ресницы, вспоминая их поцелуй, и сердце её переполнялось до краёв и бравурными звуками музыки, и ярким светом хрустальных люстр, и разноголосым шумом, и незнакомыми возбуждающими запахами, и особенно – такой острой, такой неотличимой от боли, радостью.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
