Текст книги "Жора и груши. Рассказы"

Королева рассеянных

Моя подруга Валька Бомбейкина могла бы стать Королевой Рассеянных. Если бы за рассеянность давали такой титул.

«Киевенерго» прислало ей квитанцию на сумму аж 6 тыс гр. за электроэнергию.

Валька в ужасе. И в недоумении. Откуда такой долг? Она живет одна. Свет в доме за зря не палит. И вдруг такое! Врут, наверное, поставщики! Мошенничают!

А на днях мы с ней полезли на чердак, елку с игрушками доставать. И я чувствую, что на чердаке уж очень жарко. Смотрю, а посреди чердака стоит обогреватель. И он включен!

– Ой! – всплеснула руками Валька. – А я о нем совсем забыла! Я же еще прошлой зимой включила его, чердак прогреть! Он все лето грел!? А я то думаю, чего так в доме тепло!

– Хорошо, что дом за это время не сгорел!

Сжилась с образом

Валька Бомбейкина на самом деле не Бомбейкина. У нее фамилия У.

И все ее соседи по району знают ее, как У. И в паспорте она, естественно, У.

А не Б.

И только в моих опусах, которые она не читала, подруга носит это вымышленное имя Бомбейкина.

Оно ей подходит. Будто прилипло. И соответствует вызывающе яркой внешности и всегда праздничному настроению.

Из любви к подруге я меняю У. на Б., рассказывая о наших с ней приключениях. Что бы никто ее не узнал.

И вот недавно подруга узнала, что она существует под этим псевдонимом Бомбейкина! Разволновалась и запретила мне так ее называть. По этой фамилией!

– Валя! Ты же не Бомбейкина! Ты же У.! Или ты уже фамилию в паспорте сменила? У. на Бомбейкину!?

– Не пиши Бомбейкина. Пиши просто Б., если уж тебе так хочется.

– Ты себя уже с Бомбейкиной идентифицируешь? Сжилась с образом? Покажи паспорт!

– Не смей Бомбейкиной!

– Короче, теперь из любви к подруге я не буду показывать ей мои новые россказни про Бомбейкину.

Почему Коля остался без сигарет?

Вчера мы с Валькой Бомбейкиной варили варенье из райских яблочек, собранных в ее волшебном саду. А тут на огонек заглянул ее сосед Коля, сигарет стрельнуть.

Николай мужик обычный, земной, работает в СБУ.

Под рюмочку кофе с сигареткой, а, может, от нашего с Валькой женского обаяния, сосед и развязал язык, поведав нам страшную военную тайну.

Перевозили они недавно из Киева в Харьков радиолокационную установку…

Уже на подъезде к Харькову их тормознули двое бравых ГАИшников.

Эти сержанты Петренко потребовали денег за проезд.

– Дак, мы же для страны везем! В стране война! Дак, мы же СБУ! – возражал Коля со своими напарниками.

Гаишникам все их аргументы были нипочем.

– Не пустим и все!

Ничего не оставалось делать силовикам, как скинуться на более веские аргументы. Вывернули карманы и все, до копейки, отдали разбойникам с большой дороги.

Вот почему Коля остался без сигарет.

Может, баночка с вареньем из волшебных яблочек, которую мы Коле дали с собой, будет ему маленьким утешением…

Гнездо канарейки

Была сегодня у Бомбейкиной. Елку ставили. Игрушки старинные, еще с детства ее бабушки, из чердака достали. И на елку все это одели. Но я не про елку, которую наряжали мы аж 3 января! Для Бомбейкиной это так же в порядке вещей, как и георгины сжать в августе.

Я о другой рассеянной. Аллочка. Приятельница Бомбейкиной. Живет через дом. Мы приперлись к Аллочке чисто с прошедшим новым годом поздравить, тортик принесли. Но я не буду о подробностях этих.

Меня поразило вот что. У Аллочки на окне висит клетка с канарейкой. Пока хозяйка разливает чай, вижу картину. Маленькая желтенькая птичка волнуется, чирикает, суетится в клетке. Выстраивает гнездо. Выщипывает перья из своего тельца. Что бы птенцам было тепло. Она не понимает, что птенцов взять не откуда. Самца то нет!

А рассеянным, а, может, просто равнодушным людям плевать на личную жизнь этой пташки.

Мне в рот не лез ни торт, ни чай. На мой вопрос, почему кенаря не купят птичке, Аллочка ответила что-то невразумительное про «некогда и в гору глянуть».

Мы собирались домой, а эта несчастная нетра..тая канарейка, с голым общипанным задиком серого цвета, все еще продолжала прыгать по клетке, выдергивать перья из себя и вить гнездо.

– Вот так и мы, люди. Жертвы инстинкта. Стараемся, выдергиваем перья из ж…ы, ради своих детишечек… Но это уже другая история.

– Завтра пойду в зоомагазин и куплю для Аллочкиной птички бойкого кенаря.

Вот тебе и чернобривцы с георгинами!

Рассеянные люди вызывают различные эмоции. Но мне кажется, что больше все же положительные!

Собрались мы с Валькой Бомбейкиной в «Биллу», за продуктами. Валька выкатила из – за печи тележку-кравчучку, облачилась в новую дубленку, подбитую мехом норки. И мы вышли из ее милого домика в Цимбаловом Яру.

Я учтиво беру в руки тележку и чувствую, что она не только тяжела, словно, набита кирпичом, но и попахивает от нее, отнюдь, не цветами.

– Валя! Тележка полная! Вытащи груз! И что – то там, у тебя не того… – принюхиваюсь я.

– Вечно тебе микробы мерещатся! Не сочиняй! Поехали!

– Ну, поехали! Хозяин – барин!

Мы взбираемся на горку, к троллейбусу. Тележка тяжелая. Я толкаю ее с усилием. Валька меня опережает. И тут я вижу, что подол ее новой дубленки, которую я подарила ей недавно в знак дружбы и симпатии, будто собаки отгрызли. Такой хороший кусок оторван!

– Валя! Что с дубленкой? Какие псы тебя покусали?

– Да, пустяки! Это я из троллейбуса не успела выйти.

В «Билле» я предусмотрительно отдаю пахучую тележку в руки хозяйке. Мы ходим по магазину и Валька, легкомысленно игнорируя магазинную корзинку, складывает товар в свою тележку. Бывают такие люди!

На кассе Валька начала извлекать из своей тележки продукты. Она честно вытащила весь товар. И тут нас задержал бдительный охранник, неотрывно глядящий на нас в оба глаза. Он велел достать из кравчучки все, что там есть.

Я не знала, куда девать свои глаза!

Под общий хохот и хихиканье покупателей, из тележки, Валька вытащила на свет божий увесистый мешок с мусором, фрагменты сломанной табуретки, пакет с мясом, купленным в «Билле» еще две недели назад, судя по чеку, прилипшему к пакету, треснутый горшок с землей с засохшей геранью.

Валька Бомбейкина хороший человек и замечательный художник. Не взирая на вымышленную мной фамилию. Всегда согреет израненную душу. А какой натюрморт намалюет! Или пейзаж! А скульптуру изваяет! Закачаешься.

Но рамы из окон ее милого домика мы вытаскиваем не весной, в начале жары, а ближе к концу лета. Тогда же высаживаем и чернобривцы с георгинами.

Но это не очень мешает нашей дружбе.

Семь серебряных ложечек

Были мы с Валькой Бомбейкиной на крестинах. Под Киевом, в деревне. Там у ее друзей, – назовем их Сидоровы, – внук долгожданный родился. Славик.

Было все, как обычно, в таком таинственном деле: батюшка с крестом, Славик, ревущий на всю церковь, неожиданный его фонтанчик на батюшкину рясу, веселая парочка крестных, праздничный фейерверк. Да и мы с Валькой Бомбейкиной, как не пришей кобыле хвост на этом чужом празднике жизни.

Но, что – то необычное все же было.

Это семеро парней, дружной кучкой стоявших под куполом. Они внимательно наблюдали за действием.

Потом эти семеро парней оказались в доме Сидоровых. Они вполголоса общались с их дочерью Маришей, агукали со Славиком. Каждый по очереди дарил малышу подарки. А родители Мариши как – то очень гостеприимно рассаживали их за стол и как-то очень трогательно заглядывали в глаза каждому из них.

Конечно, я выяснила детали.

Сидоровы были зажиточными, у них имелось два добротных дома, большое хозяйство из пятнистых бычков и дочь Мариша.

Ей стукнуло уже 28 лет. А семьи не было, и, вроде бы, не предвиделось.

А Сидоровым так хотелось наследника! Кому же передать большое хозяйство с бычками?

Маришу мало интересовали патриархальные ценности. И особенно пятнистые бычки. Она, казалось, все время отдавала чтению классической литературы.

А Сидоровы так мечтали о наследнике… Короче, мне уже надоела эта бадяга…

Эти семеро парней были ее очень близкими друзьями. Настолько близкими, что Мариша совершенно не знала, кто отец ее Славика.

Хорошо, что не хрен!

Вчера я купила на блошином рынке портрет… как его… блин… Укроп? Петрушка? Ну, надо же, счас, счас …вспомню! Хрен!? Нет же…

А – а – а! Пас – тер – нак!

Именно так в мучениях, выковыривал из своей памяти имя поэта и писателя Бориса Пастернака один подвыпивший гражданин.

Да, что там гражданин! Я, вот, вроде, к литературе имею хоть какое – то отношение, и то по простоте души думала, что это Булгаков. Он, как-то, больше вяжется с Киевом, чем неожиданный москвич Пастернак.

Автор Нобелевского «Доктора Живаго» был продан мне за рекордно мизерную цену. 100 гривен. Эквивалент двум пузырям водки, да нехитрой закуски веселому гражданину, такому же знатоку Пастернака, как и я. Мы оба остались довольны.

Дома на обороте картины я нашла надписи. «Худ. М. Кириченко. 1 – Жив.»

Холст, подрамник, были стары и, вероятно, соответствовали времени жизни портретируемого. С художником, тоже, кажется, все понятно. Был такой в советской Украине, и даже в членах союза значился. А что такое «1 – Жив.»? Я долго ломала голову. Приходили на ум всякие глупости, типа Цой Жив! Пока не понесла картину своей подруге Вальке Бомбейкиной. Она сама художник. Правда, ее имени никто не найдет в справочных толмудах по той причине, что имя исковеркано мной из любви к подруге.

Оказалось, что художник Кириченко, царствие ему небесное, был дружен не только с Валькой Бомбейкиной, поскольку их мастерские были по соседству, но и с самим Борисом Пастернаком.

Изображен Пастернак в трудное для него время, в период повсеместной травли чиновниками от литературы и другими жо… лизами. А «1-Жив» – всего лишь музейная систематизация картины. 1-Живопись.

Как она попала к пьяному гражданину? Валька Бомбейкина тоже поведала мне вполне реальную версию. Когда союз разрушился, то картины, висевшие в библиотеках, санаториях, домах культуры, на стенах правительственных учреждений, охапками уносили все, кому ни лень. Видимо, Пастернак тоже был унесен каким-то любителем коллективной собственности.

– Так, что осталось мне ждать к себе в гости или музейных работников, или милицию или клиента на картину.

Лучше последнего.

Печенюшки от Бомбекиной

Везет мне на персонажей! Жизнь намного щедрее авторского вымысла.

Была я в гостях у Вальки Бомбейкиной. Говорили о литературе… Пили чай с мятой и мелиссой в ее заросшем саду. Потом Валька зажглась идеей испечь ее фирменные печенюшки.

– Это быстро и вкусно! – заверила она. Я соблазнилась. Перешли мы на кухню. И начался сюжет. Микробно – детективный. Я зритель. Валька главная героиня.

Она достает из – под стола пустую бутылку, заросшую пыльной паутиной и, придирчиво осмотрев ее, начинает тереть остатками влажной губки, гоняя по стеклу грязюку. Дальше по логике должна быть вода, из-под крана, смывающая и очищающая.

Но Валька махнула ладошкой по бутылке и… начала раскатывать тесто.

Я задушила в себе крик возмущения в самом зародыше. Деликатность, да еще в гостях, никто не отменял!

Фирменные печенюшки для меня на этом этапе уже перестали существовать.

Валька, мило улыбаясь и, не переставая говорить о Дине Рубиной, Людмиле Улицкой, начинает выделывать формочками из микробного теста легкомысленные сердечки, звездочки, милых рыбок.

Я зажала мысленной колючей проволокой рвотные рефлексы.

Выложив на лист бактерицидные формочки, Валька на миг задумалась. По технологии выпечки сейчас ей требовалось помазать тесто взбитым уже яйцом. Обычно это делают стерильным перышком. Перышка нигде не наблюдалось. Шальная мысль метнулась в моем ясновидящем сознании. И действительно!

Валька направляется в совмещенный санузел и выносит оттуда старую зубную щетку. Я мужественно продолжаю наблюдать.

Окунув зубочистку в яйцо, Валька начинает разносить микробы по сердечкам, звездочкам и рыбкам.

Скрыть впечатление на моем лице мне, наверное, не удалось.

Валька, тонкая душа, читает мои мысли и успокаивает меня.

– Не страшно! Это щетка моей квартирантки Анжелки!

Разговоры о литературе были настолько захватывающими, что мы забыли о печенюшках в духовке, и те благополучно сгорели, превратившись в золу.

Дама с равликом

Жара такая, что мой равлик Гэри впал в спячку в своей раковине. И, если бы я каждый день не поливала его водой, он бы просто высох. Решила я спасти Гэри от зноя. Отлила его водой. Держала его под краном, пока он не вылупился из своего сушеного убежища. И повезла в чудесный сад Вальки Бомбейкиной.

Гэри тут же ожил, усиками нежными шевелит, траве, природе радуется. В тарелке – бассейне купается, пьет воду, засунув всю голову в спасительный водоем. Вылез почти полностью из своей раковины. Такой трогательный, сияющий! Заполз на вишню. Сполз. Укусил изумрудный лист подорожника, мокрый еще от полива. Вцепился в мякоть абрикоса.

– Ой! Какой симпатичный у тебя питомец! – пропела подруга.

– Валя, я оставлю Гэрика в твоем саду? На пару дней. На свободе! На природе! Типа каникулы в деревне! С коровкой и молоком парным! Пусть пацан окрепнет!

– Конечно! Я его себе на лицо посажу, пусть съест весь эпителий. Улитки и от морщин лучшее средство!

– Валя! Не надо! Не мучай его. Он итак страдает. Невестка его постоянно использует. На свое лицо высаживает, все красоткой мечтает заделаться.

– Дык ведь, ты его мне оставляешь. На пансион. Пусть и отрабатывает.

– Нет! Не смей! Это нечестно! Представь, родители отдают ребенка в лагерь у моря, на оздоровление. А персонал… бывают дикие случаи…!

– Но я же буду просто с ним… косметическими процедурами …Равликов для чего еще держат?

– Нет! Я запрещаю тебе это делать!

Я ушла, но мои мысли остались в Валькином саду, под вишней. Бабы – существа опасные. Ради своей призрачной красоты идут на многие жертвы. Вальке равлик уже точно не поможет!

Но надежда, известно, умирает последней.

Как бы мой бедный равлик не окочурился на пашне Валькиных красот.

«Барбареско» от коровы индийской

Собирались мы сегодня петь «Шумел камыш, деревья гнулись…» Но не пришлось. А я так рассчитывала…

Звонит Валька Бомбейкина и зовет в гости. Мол, давненько ты не была в моей обители с домом-садом-дрозофилами. А, вот, Инка Индийская, подруга моя, скоро будет! Хочет с тобой познакомиться.

Ура! Пойду! Сыр – колбаску понесу… А тут и звонок. Инка Индийская собственной персоной.

Мол, знакомы то мы заочно! Пора и свидеться! В доме-саде – с дрозофилами. Книжечки свои прикольные захвати. Валька мне уже все уши о них прожужжала! Хочу почитать…

Я, кстати, возьму дорогое вино итальянское. Оно мне все равно не нужно! Я ж фанат всего восточного. Валька тебе, наверняка, об этом уши прожужжала… Мне это вино студенты на защиту диплома поднесли. «Барбареско» называется!

Ура! Новый читатель, свят, как корова индийская! Даже, если ему вино «все равно не нужно»! Дорогое! «Барбареско»!

Выбираю в маркете сыр, дорогой, под стать «Барбареско». Ого! Ничего себе! «Frome Cheese Platter» за 3300 долларов! И в Киеве та – а – кое продают? А врут, что народ в Украине не богатый.

Беру – у – у! «Пармезана» кусок. Коробку конфет «Вечерний Киев» – визитку президента Украины. Винограда пакет. Еду. На маршрутке через море. Пардон, через Днепр. Всего 7 минут до «Рошена». Бывшей шоколадной фабрики имени Карла Маркса, выстроенной советским народом и шустро приватизированной пятым Президентом Украины.

Ой! Снова я о политике! Я ж о «Барбареско»!

Рядом с «Рошеном» Цимбалов Яр. Там Валька Бомбейкина с подругой Инкой Индийской, меня ждут! Про Инку Индийскую мне Валька Бомбейкина, действительно, все уши прожужжала. Инка всю Индию объездила. Картины с пейзажами там рисует. В галереях Киева все это потом выставляет. Одевается во все индийское, даже в институт к студентам является в сари и в дребезжащих индийских сережках в украинских ушах. Отсюда и кличка – Индийская!

Короче, приезжаю. Инка точно индийская леди! В золотых шароварах с мотней, пардон, с линией сидения. С монобровью. Даже черная точка промеж глаз сияет. Глаза черные, совсем индийские!

Садимся мы за стол. Я достаю свой кусок «Пармезана». «Вечерний Киев», виноград. К дорогому вину «Барбареско»! Книжки для Инки.

Валька выставляет чай – кофе…

Когда «Пармезан» и все деликатесы были съедены, Инка Индийская вдруг вспоминает про «Барбареско». В сумке. Я деликатно молчу. Валька подливает чай.

За чаем о вине и забываем… А тут и стемнело. Пора домой. 7 минут через море – Днепр на Позняки.

– А чего твоя Инка вино свое дорогое не достала? – спрашиваю у Вальки Бомбейкиной по телефону.

– Дак, она всегда так приходит. Лет семь уже. С этой самой бутылкой дорогого вина. В сумке. И ни разу его не достала. Вот, такая корова индийская!

Мужик и холодец

Каждая одинокая женщина рада иметь в друзьях мужчину с инженерными мозгами. И золотыми руками. И даже с руками серебряными! Мужик такой всегда в хозяйстве сгодится! Тем более, в частном доме, на Цимбаловке! Газовую колонку поменять. Забор во дворе поправить. Куст гортензии пересадить… Кабачков тележку приволочь в подарок!

Аллочка дружила с Володей, инженером, много лет. Чисто по соседски. Естественно, она была этому рада. И никому из одиноких подружек его не показывала.

Бабы – народец хищный, самый страшный из зверей! Покажи такое сокровище с золотыми руками! С ногами мигом отнимут!

Володя был своим в двухэтажном доме Аллочки. И даже хранил у нее в сарайчике ящик с инструментами. Заботился о ней по своему, таскал ей дары своего сада – огорода. Семьи то у него не было.

Денег за работу сосед не брал. Брал едой. Аллочка кормила друга щедро, хлебосольно. Тем же, чем и сама питалась. А поскольку Аллочка всю жизнь была упорным сыроедом, то Володя жевал у нее лишь финики, хурму, кунжут, сельдерей… Моя подружка Валька Бомбейкина, живущая на соседней улице, слышала много хорошего о Володе. От Аллочки. Своей подружки. Но никогда Володю не видела. По причинам известным. А увидеть хотела. Даже из любопытства. Даже, может, портрет с него написать! Или в полный рост. Валька любит мужскую натуру. В Киеве нет художника, лучше нее пишущего «ню».

Цимбаловка – не Австралия, где когда – то давно гоняли две единственные машины. Далеко друг от друга. И все равно столкнулись!

Валька Бомбейкина была у Аллочки в гостях, когда пришел Володя…

Теперь Володя уплетает жареную картошку с сальцой, холодец из головы свинячей, жаркое с мясом, колбасу домашнюю, драники со сметаной. Валька сама любит пожрать. Умеет вкусно готовить. Я тому свидетель… И у Бомбейкиной теперь кран в ванной не течет, замок в калитке приварен, крыша на доме залатана. И в погребе – ящики с кабачками, тыквой, яблоками, принесенные хозяйственным Володей.

Аллочка с Валькой не разговаривает.

Я пытаюсь их примирить. Но, дело это трудное, хлопотное.

И, вроде, умные девчонки и мудрые. И сверстницы. Но в свои 75 лет ведут себя, как последние малолетки.

Валидол

С банками варенья из инжира, с почти эфиопским загаром и впечатлениями трясусь в ночном поезде Симферополь – Киев. Таможня. Сколько я о ней писала! Уж и надоело!

Джанкой. Россия. Погранцы спокойно проверили документы. Ушли.

Новоалексеевка. Щуплый наш прапорщик истерично напал на женщину – крымчанку. Та наивно протянула ему оба паспорта. Украинский и свеженький российский. Таможенник засунул документы в свой карман и зло велел пассажирке выгружаться из вагона.

– В Украине запрещено иметь два гражданства! На выход!

Та рыдает, ничего не понимает.

– Вы определитесь, вы русская или украинка? Быстрей, быстрей! Собирайте баулы.

Кто – то из народа, не буду указывать пальцем, робко защищает ее. Типа, жалко человека! Не террористка же! Не доводите все до абсурда!

– Закройте рот, женщина! Или тоже высажу!

– Не высадите! Нет оснований!

– Найду! А жалко у пчелки в п…е!

– Я не женщина для вас! Я пассажирка! Или гражданка! Зачем же по половому признаку? Вас так инструктировало начальство? Я же не называю вас мужчиной с яйцами…

У прапора челюсть отвисает, он начинает заикаться… Короче, высадил женщину этот упырь. Увел за собой. А мой российский паспорт в суматохе и забыл проверить.

А через 20 минут крымчанка с баулами вернулась, в слезах, с валидолом. Сказала, что обозвал ее предателем патриот-прапорщик. А потом засунул себе под язык валидол и… с ней поделился таблеткой.

Мои подружки – хохотушки

В Москве надо ночевать в отеле. Или, на худой конец, в хостеле. Если у тебя нет подружек, фанатеющих от чувства гостеприимства. У меня есть. Аж три. И все они разом предложили мне русские щи, диван и горячий душ.

Так, что я даже была на распутье. Налево пойдешь…

Первая подружка имеет редкое имя. Валя – Лена. Уже прикол! В молодости она в Большом театре танцевала. Сейчас поет и пританцовывает на собраниях одной религиозной организации. Мне самой доводилось за компанию с ней петь и пританцовывать. Было дело.

Она чистюля, хлебосольна. И метро Чертаново под боком. Мне выгодно.

Но есть НО. Валя – Лена фанатеет от Иеговы. Пусть бы кому угодно преклонялась, дело личное! Но она настойчиво тянет и меня кланяться этому экзотическому божку, для которого она, другие и я называемся просто овцами. Я уже бывала на сходке друзей Вали-Лены и даже пела с ними и пританцовывала. Из деликатности и любопытства. Но овцой мне как-то не очень хочется называться…

– Не тем ты занимаешься! Литература – это отстой! Скоро Армагеддон. Ты видишь, что уже творится? Спасаться надо! Я буду в небесном царстве, среди тигров и львов, где фрукты и цветы. А ты где?

– Валя – Лена! Тебе чего, фруктов мало в Москве? А я не хочу жить в соседстве с тиграми и львами.

Вторая подружка Анастасия. Резко политизированная. Нашлись мы с ней у Манежа, среди митингующей жидкой кучки людей, в 12 человек, которых бдительно пересчитывали менты. Ментов было больше чем митингующих. Анастасия была отчаянно завернута в желто – синий флаг. А я нагло попросилась переночевать, сказав, что я из страны, чьим желто-синим полотном она обернулась. Анастасия тут же согласилась, чем изумила меня окончательно. Ведь, в Москве, куда ни глянь, везде, только хорошие люди!

Третья подружка. Ирина. Психо – физиолог, внебрачная дочь соавтора гимно-писца, обласканная с младенчества литературной Барвихой, великая умница, и… метро рядом. И никуда не тянет. Культурная! И законная бутылка абсента ежевечерне с меня на двоих-ерунда! Уже не сопьюсь!

Но выбрала я Валю-Лену. Подумаешь, овцой назовут! Три ночи я… вздрагивала от кошмаров в виде нереальных огненных Армагеддонов, от реальных прыжков на меня озабоченной, истерично орущей кошки Ксюшки, сущей грешницы, непристойно желавшей кота.

На четвертую ночь, когда на часах было уже 12 и Валя – Лена все продолжала вещать и читать мне иеговский Толмуд и меня, сонную, клюющую носом, тыкать этим носом в параграфы и заставлять повторить, как я поняла прочитанное, я не выдержала.

– А Анатолий Вассерман, математик, просчитал, что твоего Иеговы нет! И напрасна вся вера человечества в него!

Что тут началось..!

– Ночуй у своего Вассермана! – кричала подружка.

Ночевать я отправилась к политической подружке. Но о политике… ни гу – гу! Чтобы ночью не срываться к третьей подружке.

Политику то еще можно пережить. А вот любви к микробам пережить я не смогу!