Текст книги "Семья что надо"

Глава 2. Наши ценности

Семейные ценности – это, пожалуй, то, с чего и нужно начинать обсуждение будущей семьи со своим будущим мужем (женой). Они должны совпадать – иначе детей растить не получится: им, детям, очень важно, чтобы мама и папа выступали единым фронтом. Если мама разрешает то, что запрещает папа, а папа позволяет то, на что мама говорит «нет», – это тревожит, нервирует… и провоцирует манипуляции. Дети – хитрецы. Они быстро соображают, как столкнуть родителей лбами и выскочить из такой ссоры с наградой и от мамы, и от папы.

Так, собственно, что такое ценности? Меня в это понятие «втянули» через работу. Несколько лет назад представители крупных корпораций обратились в мой тренинг-центр с просьбой помочь в разработке корпоративных ценностей для сотрудников их компаний. На определенном этапе развития бизнеса люди поняли: схема «повысь сотруднику зарплату – он станет эффективнее» не работает. Если вы хотите обогнать конкурентов, вам нужно вкладываться в культуру отношений, строить дружную команду, повышать у людей желание идти на работу, отдавать компании свою энергию, свое время. Это всё нематериальные вещи – и рублем их не заменишь.

А чем заменишь? Как вообще отбирать сотрудников? Оказывается, не только по принципу профессионализма. Как говорил Сергей Кириенко, будучи на посту генерального директора компании «Росатом»: «Профессии можно обучить. А вот если человек с людьми не ладит… тут сложнее».

Поэтому и в компанию нужно набирать тех, кто совпадает по ключевым позициям. Эти общие позиции – и есть ценности.

Например, в моей школе «Практика» настоящей ценностью было неформальное общение во время совместных обедов. Я приглашала повара, он готовил, потом все слетались на посиделки. Это был такой гомон, хохот, радость. И уже не важно, вкусно – невкусно. Главное – общение.

Но иногда появлялись люди, которые нашу «обеденную ценность» не поддерживали. Они приносили еду из дома и садились за отдельным столом… И все (в том числе и сам человек) понимали: нет, не сработаемся. Он – другой. Хороший, замечательный, профессиональный. Но – другой. Не из нашей компании.

После того как мы внедрили ценности в «Московской бирже», в «Росатоме», я подумала: а какие они у меня? Как у человека, который формирует команду? И сформулировала их очень легко. Просто подумала: а как я люблю? Я прихожу утром на работу, и мне хорошо – это когда? Написала список и потом вычеркнула лишнее, оставив три (у меня страсть к триаде) ценности: позитив, общение, креатив.

А потом так же легко сформулировала три ценности нашей семьи.

Это очень полезно: сесть, подумать, проанализировать свою жизнь. Иногда, правда, после такого анализа люди бросают престижную работу. В таком случае это правильное движение.

Это – путь к себе.

А семейные ценности у нас такие: свобода; интерес; поддержка.

Свобода

Свобода – практически синоним доверия. Свобода предоставляется в таких важных решениях, как выбор друзей, вуза, профессии. И в том, например, что человек хочет съесть на ужин.

Свобода – это принятие того, что другой (даже маленький ребенок) – действительно иной человек, а не продолжение тебя. Меня восхитило то, как моя Дочь Профессор и ее муж приучали свою дочку (мою Индийскую Внучку) к свободе.

Внучке было тогда около полутора лет. И мама с папой спрашивали ее:

– Что ты будешь на завтрак: яйцо или кашу?

Даже такой малышке уже давали выбор – и вместе с кашей она пробовала свободу на вкус.

В детстве у меня всегда было ощущение, что я могу поехать в пионерский лагерь – а могу и не поехать. И однажды я не поехала: вместо этого попросилась к своей няньке в деревню. Эта простая крестьянская девушка Галя с большими мужскими руками забрала меня из роддома и растила почти до школы. А потом она вышла замуж, уехала в родную деревню. Но иногда навещала нашу семью, и ее приезды были для меня огромной радостью. Когда я захотела в гости к няне Гале, мама сказала: «Хорошо».

Только потом я узнала, что мама очень волновалась: она не знала, кто за мной будет присматривать, чем кормить, кто станет лечить, если я заболею… Мне было шесть лет. Я хотела к няне Гале – и мама меня отпустила. То лето стало незабываемым. Я впервые увидела, как доят коров. Я подружилась с деревенскими детьми. Я бегала босиком по земле. Я первый раз попробовала пироги со щавелем: няня Галя пекла их постоянно, и с тех пор такие пироги для меня – вкус детства. Я очень многому научилась в то лето, стала взрослой. Поняла, что любовь никуда не исчезает.

Или когда мы шли на лыжах пешком из Зеленого города домой (это пятнадцать километров, но мои родители сделали такие прогулки зимней воскресной традицией), я знала, что это только мой выбор – идти через усталость или позвать папу, и он на палках будет везти меня дальше и ни словом не упрекнет. И я сама выбирала – идти. Я знала, что меня похвалят. Мне хотелось получить похвалу. Это была та самая свобода.

Родители с трудом приняли мое решение пойти на филологический факультет Горьковского университета. В то время более престижными считались факультеты точных наук, и я, успешная выпускница физматшколы, без проблем могла поступить на любую специальность.

Мне пришлось готовиться к экзаменам по тем предметам, на которые в нашей школе не обращали особого внимания. Но я же сама выбрала этот факультет! Родители не отговаривали: они вообще на время моих вступительных испытаний уехали в поход, и я даже не могла как-то связаться с ними. Рядом только больная бабушка, большая собака – и экзамены.

Мне было сложно, но мои мама и папа – абсолютно не те родители, которые «поступают» ребенка в вуз, ведут его за руку к ректору и пьют валерьянку во время каждой сессии.

Они давали свободу выбора партнера: у меня было много поклонников, но при всех наших теплых отношениях с мамой мне даже в голову не приходило, что я должна согласовывать с ней кандидатуру своего избранника. Обсуждать – сколько угодно, но окончательное решение – только за мной.

Свобода – конечно, она и в отношениях между мужем и женой. Я думаю, для мужа моя работа была испытанием. Ночные и вечерние смены, прямые нервные эфиры, командировки, поклонники, огромное количество соблазнов… Даже стиль жизни телевизионных людей кардинально отличался от стиля жизни научных работников. Когда я впервые пришла с мужем на нашу телевизионную вечеринку, он через какое-то время попросил:

– Можно, я пойду домой?

Мы показались ему просто сумасшедшими – громкий хохот, много выпивки, танцев, бесшабашных шуток… Но муж нисколько не пытался ограничивать мою свободу. Человек в поиске своего предназначения, реализации своих амбиций абсолютно свободен: семья не может быть ограничением, напротив – она лишь поддерживает и доверяет.

Повторюсь – с рождения ребенка, а лучше с начала беременности родителям надо понимать: на свет появляется другой человек. Не ваша копия. Другой. Он будет жить в другом мире. Не вашем. Если бы мне в детстве сказали, что я окажусь в мире беспилотных машин, я бы не поверила. Я бы не поверила в беспроводной телефон! А сейчас даже в тех странах, где не хватает питьевой воды, есть сотовые телефоны. И если вы будете воспитывать ребенка «под себя» и «под свой мир», вы сами станете несчастными. Ребенок, скорее всего, тоже, но и вам такое воспитание однозначно не принесет счастья.

Все просто: если сын или дочка подчинится вашей воле – он (или она) с большой вероятностью начнет заново «искать себя» и страдать. И вы будете понимать, что это ваша ответственность. И тоже страдать. А если он (или она) все-таки пойдет наперекор, то вряд ли вы будете дружны – и это тоже не сделает вас счастливыми.

То есть выбора особого нет: надо доверять детям и воспитывать самостоятельность.

Конечно, нельзя давать свободу в условиях смертельной опасности – но даже в этих случаях мы не запрещали что-то безапелляционно, а объясняли, почему вводим запрет.

Мы редко говорили детям «нет». Поэтому, если уж оно возникало, дети знали: это серьезно.

Однажды, когда старшей дочери было шестнадцать лет, мы приехали на юг. Море, теплый воздух, она хороша собой, вечерняя дискотека – девочка как зачарованная смотрела на танцплощадку. Я разрешила ей пойти, но через пару часов она подвела ко мне симпатичного мальчика и, сверкая глазами, спросила:

– Мама, можно мы с… – дальше было имя мальчика, которое, конечно, сейчас уже никто не вспомнит, – пойдем плавать на ночном корабле?

Я ответила:

– Нет.

И она поняла меня. Именно потому, что очень редко сталкивалась с запретом.

В тех случаях, когда существует явная угроза безопасности, когда решение ребенок принимает неосознанно – безусловно, нужно говорить «нет». Родители ответственны за детей. Но меня поражает обилие «нет» и «нельзя», которые слышатся от мам и пап «в мирной жизни».

Я часто думаю: нужно ли было вмешиваться в выбор вуза моей Дочери Лидера? Она поступила на филфак, вслед за мной, и решение принимала сама, и ей это потом сильно усложнило жизнь. Она никогда нас не упрекала, что мы не подсказали ей экономическую специальность, но ей пришлось переучиваться. А ведь при ее мощных мозгах и золотой медали физматшколы она могла бы, конечно, легко окончить финансовый факультет любого престижного вуза.

С сыном мы вместе рассуждали, куда ему поступить. Его тезис «хочу на юридический, потому что юристы много зарабатывают» я «приземляла» объяснением: много зарабатывают не «там», а «те». Те, кто находит свое призвание и именно поэтому делает свое дело лучше других.

Тем не менее он ходил на подготовительные курсы на юрфак, но фактически спал на лекциях. И мы с ним стали разбираться: что же на самом деле ему нравится? Быстро выяснили: языки. Он всегда хорошо говорил, прекрасно выражал свои мысли, легко осваивал английский – и мы взяли репетитора, который за месяц помог сыну подготовиться так, что он легко поступил на переводческий факультет в институт иностранных языков.

И с первого дня учебы он приходил домой счастливый – потому что попал туда, куда надо.

Так что свободе – да. Но это не свобода гулять во дворе ночью неизвестно с кем.

Это как демократия, в которой свобода одного человека не ограничивает свободу другого. И если у нас «родители тоже люди», то их волнение по ночам, когда ребенок бродит непонятно где, – весомый аргумент против таких прогулок.

Интерес

Есть два важных показателя интереса. Первый: он всегда должен быть искренним, иначе лучше вообще не вступать в общение. Если он ненатуральный – это уже не интерес. Изображать его – это совсем не про нас, мы никогда так не делали и, уверена, никогда делать не будем.

Чудес не бывает: люди начнут интересоваться вами только после того, как вы сами начнете интересоваться ими. Но если человек чувствует, что он действительно вам интересен, он раскрывается и говорит то, что не расскажет никому другому.

И здесь очень важно задавать правильные вопросы. И сдерживаться. И не давать оценок – просто спрашивать. Интерес к делам друг друга – не только к победам, успехам, а к совершенно рядовым делам – очень важен.

Но этот канал доверия перекрывается мгновенно, как только человек чувствует в вопросе фальшь или желание вмешаться, помочь (если он об этом не просит). В такой момент он закрывается. И раскрыть его почти невозможно.

В нашей семье интерес к делам друг друга – основа основ. У нас, наших детей и внуков это вошло в привычку: если что-то случилось (хорошее или плохое – не важно), надо поделиться. Трудно человеку быть одному. Мы общаемся в семейном чате – обмениваемся новостями, ссылками на интересные статьи и видео, иногда даже спорим. Но при этом у каждого есть личные чаты «на двоих» с другими членами семьи. Совсем не нужно всю информацию вываливать на всех. Есть разные виды отношений и разные, скажем так, площадки для выражения интереса. Может быть даже так: какую-то новость моя Дочь Профессор пишет в общем чате и одновременно мне лично – подробность или вопрос. Потому что понимает: мой интерес к ее делам более глубокий и детальный, чем, например, у ее племянниц.

Это важный закон: интерес других к твоим делам останется искренним, только если не злоупотреблять им. И каждый из нас это понимает. Я не стану, например, рассказывать внукам о своей работе в деталях: нужно уметь дозировать информацию. Иначе я просто заглушу костер их интереса, залью его водой.

Умению рассказывать главное и только то, что интересно человеку, нужно учиться. И лишь после того, как собеседник начинает задавать вопросы, которые показывают: да, ему интересно узнать больше, – можно углубляться в подробности.

Меня всегда поражало, с каким интересом мама слушала мои рассказы о работе, друзьях, семье. И она могла через полгода после такого разговора вдруг спросить: «А как у тебя дела с Ивановым? Получился проект?» – причем это был совершенно незнакомый ей Иванов, имя и фамилию которого она слышала от меня всего пару раз.

Вот это эталонная глубина интереса.

Это хороший маркер: если человек изображает интерес, он забудет суть разговора через секунду после его окончания. А если он задает наводящие вопросы, уточняет детали, он действительно интересуется. И не забывает.

Проявлять интерес к жизни и работе другого взрослого легко. Мы все живем в одной интеллектуальной и мировоззренческой системе координат, говорим на одном языке.

Проявлять искренний интерес к жизни ребенка сложнее. Детские проблемы кажутся смешными, вопросы – бесконечными, поделки – ну что тут можно обсуждать?

Но и здесь я против того, чтобы имитировать интерес. Прожить целый день, полностью погрузившись в мир пятилетнего малыша, наверное, может оказаться трудным делом. Но главное не количество времени, проведенного с ребенком, а качество.

Дети всегда чувствуют, поддельный наш интерес или искренний – к их делам, которые для них важнее всего на свете. Отношения с мальчиками и девочками. Что сказала воспитательница. Подрался с лучшим другом. Смастерил поделку в садике. Насколько вам важно заседание совета директоров, настолько ребенку – его детсадовская поделка. И если вы дома повесите его рисунок в рамочку, это будет означать истинный интерес к делам ребенка и его подвигам. А если вы посмотрели мимоходом и засунули его картинку в стопку старых газет – значит, никакого интереса у вас не было. И ребенок это не просто заметит. Он это запомнит.

Известно, что дети судят о намерениях взрослых и даже их человеческих качествах не по словам, а по реальным действиям. Поэтому не факт, что ребенок обратится к вам со своим восторгом или проблемой в следующий раз.

Задавайте детям вопросы. Не формальные, а такие, благодаря которым они почувствуют, что вы вникли в тему. Еще лучше, если вы все время «в теме». На формальное «Что вы сегодня кушали в садике?» последует такой же формальный ответ: «Мы кушали еду». Ребенку про «кушали» неинтересно. Но про реально интересное его зачастую никто не спрашивает.

Поддержка

Как интерес может быть только взаимным, так и поддержка появляется только из искренности. Я пришла к выводу, что ее надо оказывать даже тогда, когда тебе очевидно, что ребенок неправ. Не надо усугублять: ему и так плохо.

Он поступил неправильно, но родителям важно различать: «плохой ребенок» и «плохой поступок». Ваш ребенок – самый лучший на свете, всегда! Детям нужна родительская вера в них, не просто нужна – жизненно необходима. Это и есть настоящая поддержка.

А плохие поступки они все равно будут совершать.

И мы тоже.

Не бывает людей, которые никогда не делают того, за что потом становится стыдно. Что-то украли, где-то наврали, что-то испортили, что-то сломали, что-то забыли и не сделали. И заболели еще, конечно, в самый неподходящий момент. Дети болеют много, и всегда не вовремя, и отпуск испорчен, и накануне вылета к морю все отменяется. Трудно скрыть разочарование и даже злость. Этот отпуск был так давно спланирован, вы его так ждали! И деньги – их уже не вернуть, а даются они не просто так. Вы не смотрите в сторону больного ребенка, вы раздражены. Но надо взять себя в руки и понять: это он нуждается в вашей поддержке.

Если вы нервничаете оттого, что у него опять температура и болит горло, он начинает чувствовать себя виноватым. И еще понимает, что он – один.

Смотрите: ему пять лет, у него температура, болит горло, он не летит на море, он виноват, что у мамы испорчен отпуск, – и он один. Вы смогли бы с таким грузом справиться? А ребенку приходится.

Именно в этот момент понятие «ценность» может сильно исправить ситуацию. Потому что отпуск на море – это ерунда на фоне семейной ценности «Поддержка». Сегодня вы должны ее дать ребенку, а через много-много лет он поддержит вас! Все семейные ценности работают как две стороны одной медали, они всегда взаимны. Иначе не получится.

Ваш ребенок неправ? Совершил плохой поступок? Обсуждайте, ругайте этот поступок – но не ребенка. Не «ты плохой», а «ты поступил плохо». Это очень важно.

Поддержка, повторюсь, не означает безоговорочного принятия всех поступков. Наверное, каждый ребенок проходит «возраст вранья». Дети начинают обманывать, причем, даже уличенные во вранье, все равно продолжают настаивать: «Я не вру!» – верить в собственный обман и запутываться в нем. Так что, поддерживать его ложь? Нет, быть рядом – «и в горе, и в радости». Семья – это тыл. Это место, где тебя всегда поймут, вместе с тобой погорюют и вместе подумают, как принести извинения, если ты кого-то обидел, и как решить проблему, если она уже назрела.

С детского садика мой сын всегда был окружен друзьями. Он нуждался в них так же, как и они в нем. Потом к этим ребятам прибавились друзья из школы. Я неслучайно выбрала для него ник Психолог. Наш сын всегда тонко чувствовал людей, умел завоевать любое сердце.

Сын не любил математику, в том числе потому, что учитель, которая до этого выучила двух его старших сестер (и обе показывали фантастические результаты), задевала его обидными комментариями. В результате образовался замкнутый круг: его ругали в школе, он в ответ все больше времени просиживал за компьютерными играми. Я хотела перевести его в другую школу, но как же, здесь друзья! Да и природный оптимизм сына и дар убеждения – «Мама, не переживай, все будет хорошо, я справлюсь!» – меня обезоруживали.

Муж был больше озабочен, чем я. Он пытался вести с сыном беседы, но это не приносило никаких результатов. Контролировать каждый шаг, проверять тетради или отнимать шнур от компьютера – как вы понимаете, для нас это было абсолютно невозможно. Ценность «свобода» запрещала даже думать в эту сторону.

И вот окончание восьмого класса, день экзамена. Сын пришел в школу, вытянул билет и понял, что не сможет ответить. Положил билет и просто ушел из аудитории.

Я ждала сына дома с экзамена, но он не приходил. Обзвонила его друзей – все уже дома. Все видели, как он вытянул билет, но никто не видел, куда он ушел. Даже самые близкие друзья не знали, что с ним.

Это был один из самых страшных моментов в моей жизни, когда я поняла: раз сын не идет домой после неудачи на экзамене, значит, что-то мы делаем не так. Возможно, муж был слишком строг с ним или мы не понимали «уровень беды», а значит, слишком мало вникали в его жизнь. Вот она, вторая сторона свободы и доверия. Я, конечно, хотела бы видеть в дневнике у сына «пять», но к его нелюбви к точным наукам относилась гораздо спокойнее, чем муж: чувствовала, что он все равно найдет себя в этой жизни.

Но в тот момент мне было нужно отыскать сына.

Я позвонила старшей дочери: она уже была замужем, родила первую дочку.

– Он здесь, – прошептала дочь в трубку.

И я подумала: какая великая штука – поддержка, когда она есть во всей семье! Сын боялся смотреть нам в глаза и пошел к сестре. Все равно – не к друзьям, а к сестре. Все равно в семью.

Мы поговорили тогда с мужем.

– Это важно. Это принципиально важно, чтобы сейчас ты тоже был рядом, – сказала ему.

И мы пошли за сыном вместе. Долго, спокойно, очень хорошо говорили – тоже вместе, уже с сыном и старшей дочкой. И решили, что надо уходить в другую школу.

Наша семья – не эталонная картинка. Мы живые. Мы все периодически ошибаемся, ведем себя глупо, переживаем, сердимся. Но поддержка семьи – это механизм, который работает всегда. Потому что это не одна связь между двумя людьми. Это сеть связей – многих со многими.

Когда у моего отца случился инфаркт в восемьдесят один год, в тот же день из Москвы прилетела сверхзанятая Дочь Лидер. Отец окружен заботой врачей, мы с мамой все время рядом, не было никакой острой необходимости бросать все дела и прилетать к нам. Но когда она вдруг оказалась рядом, я увидела, что моя мама встрепенулась и именно с этого момента стала верить в оптимистичный финал.

Мы с мужем тоже совершали утомительные дальние перелеты, когда Дочь Лидер окончила MBA в Атланте, когда Старшая Внучка окончила школу в Голландии, а Третья завершила учебу в Колумбийском университете. И никогда не жалели на это ни времени, ни денег. Потому что видели, как радовались наши родные дети и внуки, что могут сказать своим друзьям: «Это мои бабушка-дедушка!» Или: «Это мои родители!»

Приходилось летать и вовсе без повода, просто потому что Дочь Профессор соскучилась по маминому борщу и пельменям.

Помню, как я была счастлива, когда мой муж навещал совсем юного (двадцать один год) сына в Атланте и они впервые долго и глубоко поговорили обо всем на свете; муж сказал, что обычно я замыкаю общение с детьми на себя, и я сделала выводы. Конечно, это была настоящая поддержка, причем с двух сторон.