Текст книги "Кто боится смерти"

«Спутница?» – подумала я, удивившись такой рекомендации.

– Пророчество – где вы о нем услышали? – спросил Мвита.

– На Западе только о нем и говорят, – серьезно сказала она. – Провидец, который его сделал, яро ненавидит народ океке. Если уж он такое говорит – это, должно быть, правда.

– А зачем он тогда о нем рассказал?

– Он провидец. Провидцу нельзя лгать. Умолчание – это ложь.

Я подумала, не хотел ли этот провидец спровоцировать охоту на того человека. Провожая меня домой, Мвита казался озабоченным.

– Что такое? – наконец спросила я.

– Я просто думаю об Аро, – ответил он. – Он должен тебя учить.

– А почему ты думаешь об этом сейчас? – раздраженно спросила я.

– Я в последнее время много об этом думал. Это просто неправильно, Оньесонву. Ты слишком… Это неправильно. Я сегодня его попрошу. Даже буду умолять.

Я видела Мвиту на следующий день. Он не рассказал, как «умолял» Аро, но я и так поняла, что меня снова отвергли.

Глава пятнадцатая
Дом осугбо

Три дня спустя я пошла к Нане Мудрой в Дом Осугбо. Я решила – либо буду учиться у нее, либо уйду из Джвахира. Все лучше, чем сидеть и ждать, когда кровный отец снова попытается убить меня. И так как Дом Осугбо был построен с помощью чар, он умел добиваться своего. Там бывали и работали люди, правившие Джвахиром, в том числе и Нана Мудрая. Стоило попытать удачу.

Я пошла туда утром, решив прогулять школу. Мне почти не было стыдно. Построенный из массивного желтого камня Дом Осугбо – самое высокое и широкое здание в Джвахире. Его стены даже на солнце остаются прохладными. Каждая каменная плита покрыта знаками – теперь я знала, что это письмена нсибиди. Мвита рассказал, что нсибиди – это не просто древнее письмо. Это магическое древнее письмо.

«Зная нсибиди, можно стереть предков любого человека, просто написав что-то на песке», – сказал он. Но больше он ничего об этом не знал. Так что я смогла прочесть только надпись над каждым из четырех входов:

ДОМ ОСУГБО

Я подошла к Дому, а люди ходили вокруг и мимо, не глядя на него. Никто не заходил внутрь. Как будто он был невидим. «Странно», – подумала я. К каждому из входов вела дорожка, обсаженная маленькими цветущими кактусами. Они напомнили мне хижину Аро. Дверей не было. Я ступила на одну из дорожек и пошла по ней. Я ждала, что кто-нибудь меня остановит, спросит, что я делаю, и прогонит. Вместо этого я прошла прямо внутрь и попала в длинный коридор, освещенный розовыми лампами.

Внутри было прохладно. Где-то играла музыка – веселая гитара и барабаны. Под ногами на каменном полу хрустел песок, который я принесла на своих сандалиях. Звук отражался от голых стен. Я коснулась стены слева, обращенной внутрь здания. «Это правда», – шепнула я, проводя рукой по шершавой коричневой поверхности. Дом Осугбо построили вокруг очень толстого баобаба. «Должно быть, он очень старый», – подумала я. И вздрогнула. Недалеко от того места, где я стояла, положив руку на огромный ствол, кто-то рассмеялся. Я подскочила и зашагала снова. Впереди из-за угла вышли два глубоких старика, одетые в длинные кафтаны: один – в темно-красный, другой – в коричневый. При виде меня они перестали улыбаться.

– С добрым утром, Ога. С добрым утром, Ога, – сказала я.

– Знаешь ли ты, где находишься, девочка-эву? – спросил тот, что в красном.

Люди обязательно напомнят мне, что я такое.

– Меня зовут Оньесонву.

– Тебе сюда нельзя. Сюда входят только старики. И их ученики, но тебя это не коснется.

Я с трудом, но сдержала язык.

– Зачем ты сюда пришла, Оньесонву? – помягче спросил тот, что в коричневом. – Эфу ведь прав. И мы хотим уберечь тебя, а не оскорбить.

– Я только хочу поговорить с Наной Мудрой.

– Мы можем передать ей твое сообщение, – сказал коричневый.

Я обдумала предложение. В воздухе появился ореховый запах плодов баобаба, и мне стало казаться, что Дом за мной наблюдает. Стало страшно.

– Ну, – сказала я, – тогда не могли бы вы…

– Вообще-то, – с ухмылкой сказал старик в красном по имени Эфу, – она должна быть сейчас у себя, как всегда по утрам. Можешь пройти прямо к ней.

Они обменялись странными взглядами. Старику в коричневом, кажется, что-то не нравилось. Он отвел глаза:

– Решай сама.

Я с тревогой оглядела коридор.

– Куда мне идти?

После поворота мне нужно было пройти полкоридора, свернуть направо, затем налево и подняться по ступеням. Так сказал Эфу. Должно быть, он надо мной смеялся. В Доме Осугбо не ты решаешь, куда идти и что там делать. Решает Дом. Это я узнала через несколько минут.

Я пошла, как было велено, но не нашла никакой лестницы. Снаружи Дом казался большим, но далеко не таким большим, как оказался внутри. Я проходила сквозь залы и комнаты. Я не подозревала, что в Джвахире столько стариков. Я услышала несколько диалектов языка океке. Некоторые комнаты были набиты книгами, но чаще в них стояли только железные стулья, на которых сидели старики.

Я искала особый бронзовый стол, который отец сделал для Дома несколько лет назад. И помрачнела, поняв, что он, скорее всего, обсуждал это проект в основном с Аро. Стола нигде не было видно. Но я подозревала, что все стулья здесь сделаны отцом. Только у него железо становилось подобным кружеву. Люди, мимо которых я шла, замечали меня. Некоторые явно были недовольны и смотрели презрительно.

Я нашла туннель, образованный древесными корнями. В отчаянии прислонилась к одному из них. Выругалась и ударила по нему рукой.

– Не дом, а ненормальный лабиринт.

Я гадала, как же искать отсюда выход, когда ко мне приблизились двое молодых людей с длинными, заплетенными в косы бородами.

– Вот она, Кона, – сказал один, державший в руках мешок фиников.

Он бросил финик в рот. Другой засмеялся и оперся о корень рядом со мной. Им, наверное, было по двадцать с небольшим, хотя из-за бород они выглядели старше.

– Оньесонву, что ты тут делаешь? – спросил юноша с финиками.

Он дал мне один, и я взяла. Я умирала с голоду.

– Откуда ты знаешь мое имя?

– Только Коне разрешается отвечать вопросом на вопрос. Я Тити, ученик Дики Провидца. Кона – ученик Ойо Мыслителя. А ты заблудилась.

Он протянул мне еще финик. Оба смотрели, как я его ем.

– Он прав, – сказал Тити Коне.

Тот кивнул и спросил:

– Давно, как думаешь?

– Я пока не умею такое видеть. Я спрошу Ога Дику.

– А Мвита на нее не рассердится? – спросил Кона со смехом.

Я подняла глаза, заинтересовавшись.

– А?

– Ты все узнаешь, – сказал Тити.

– Мвита здесь? – спросила я.

– А ты его здесь видишь? – спросил в ответ Кона.

– Нет, – сказал Тити, давая мне очередной финик. – Сегодня его здесь нет. Иди ищи Нану Мудрую.

– Можете показать мне, где она?

– Нет, – сказал Тити.

– А ты уверена, что ты здесь за этим? – спросил Кона.

– Нам надо идти, – сказал Тити. – Не волнуйся, ты не навсегда заблудилась, красавица-эву.

Он отдал мне мешок фиников.

– Тебя здесь ждут, – сказал Кона, впервые обратившись ко мне не с вопросом.

И так же быстро, как пришли, они удалились по туннелю из корней.

Я съела пару фиников и пошла дальше. Спустя час я все еще плутала. Я брела по коридору, где окна были расположены так высоко, что я не могла выглянуть. Я не помнила, чтобы снаружи были какие-то окна. Я подошла к лестнице, закрученной каменной спиралью.

– Наконец-то! – сказала я громко.

Лестница была очень узка, я стала подниматься, надеясь, что никто не пойдет мне навстречу. Я насчитала пятьдесят две ступеньки, а второго этажа все не было. Было душно и жарко. Лампы на стенах светили тусклым оранжевым светом. Через десять ступенек я услышала шаги и голоса. Посмотрела вниз. Спускаться бессмысленно.

Голоса стали громче. Увидев их тени, я задержала дыхание. А затем оказалась лицом к лицу с Аро. Я ахнула и опустила глаза, вжавшись в стену. Ничего не сказав, он протиснулся мимо меня. Ему пришлось прижаться ко мне всем телом. От него пахло дымом и цветами. Проходя, он наступил мне на ногу. За ним шли трое мужчин. Никто из них не сказал «извини». Когда они ушли, я села на ступени и заплакала. Тити ошибся. Меня тут никто не ждал – разве что для того, чтобы поиздеваться. Я вытерла руки о платье, заставила себя встать и пошла дальше.

Лестница наконец кончилась, и опять начался коридор. В первой же комнате, куда я заглянула, оказалась Нина Мудрая.

– Доброе, э… добрый день, – сказала я.

– Добрый день.

Она откинулась на спинку плетеного стула, держа в руках чашку чая.

Я опасливо шагнула назад, но наткнулась спиной на закрытую дверь. Когда я успела войти в комнату?

– Это все Дом, – сказала она, уставившись на меня зрячим глазом.

– Кажется, я его ненавижу, – промямлила я.

– Люди ненавидят то, чего не понимают, – сказала она. – Я собиралась пойти на базар пообедать, но мой ученик принес мне это, – она достала контейнер с перечным супом, открыла крышку и поставила на плетеный столик. – И вот я здесь. Надо было догадаться, что придет гость.

Она жестом велела мне сесть на пол. С минуту я наблюдала, как она ест суп. Пах он чудесно. У меня заурчало в животе.

– Как твои родители?

– Хорошо.

– Зачем ты сюда пришла?

– Я… я хотела спросить… – я замялась.

Она ждала и ела.

– Про… Великие тайные сущности, – наконец сказала я. – Пожалуйста… Помните, что случилось со мной во время обряда одиннадцатого года, Ада-эм, – я вглядывалась в ее лицо, но она просто смотрела на меня и ждала, пока я закончу. – Вы мудрая. Как Аро, если не мудрее.

– Не сравнивай нас, – веско сказала она. – Мы оба стары.

– Простите. Но вы так много знаете. Вы должны знать, как сильно мне нужно постичь Великие тайные сущности.

– Плод труда безумных мужчин и женщин, – процедила она.

– А?

Она поддела ложкой большой кусок мяса из супа и съела его.

– Нет, Оньесонву, это ваше с Аро дело.

– Но не могли бы вы…

– Нет.

– Пожалуйста! – стала умолять я. – Прошу!

– Даже если бы я знала Сущности, я не стала бы встревать между вашими двумя душами.

Я осела на пол.

– Послушай, девочка-эву, – сказала она.

Я подняла взгляд.

– Пожалуйста, Ада-эм, не называйте меня так.

– А почему? Разве это неправда?

– Я ненавижу это слово.

– «Эву» или «девочка»?

– Эву, конечно.

– Разве ты не эву?

– Нет. Не в том смысле, который несет это слово.

Она посмотрела в пустую миску и сложила руки. Ногти у нее были короткие и тонкие, а кончики указательного и большого пальцев пожелтели. Нана Мудрая курила.

– Мой совет: оставь Аро в покое, умоляю. Он сильнее тебя, и он упрямый.

Я сжала губы. Не один Аро упрямый.

– Возможно, есть другой способ узнать то, что ты ищешь, – сказала она. – Дом набит книгами. Никто не прочел их все, и кто знает, что в них может быть?

– Но здесь меня никто…

– Мы старые и мудрые. Мы можем быть и глупыми. Помни, что сказал Тити.

Когда мои брови поползли вверх от удивления, она сказала:

– Здесь тонкие стены. Пойдем.

Следующая по коридору комната была маленькой, но все стены были уставлены пахучими, потрескавшимися старыми книгами.

– Можешь искать здесь и в других комнатах с книгами. Только у старейшин Осугбо есть свои кабинеты. Остальной Дом принадлежит всем. Когда будешь готова, можешь уйти.

Она погладила меня по голове и ушла. Два часа я провела в поисках, переходя из комнаты в комнату. Там были книги о птицах, живущих в несуществующих местах, о том, как ужиться с двумя женами, которые ненавидят друг друга, о повадках самок термитов, об анатомии мифических гигантских ящеров, называемых Кпоньюнго, о травах, которые следует есть женщинам, желающим увеличить грудь, и о применении пальмового масла. Усиливаясь от бурчания в животе, моя досада росла с каждой бесполезной книгой, что я снимала с полки. Раздраженные и иногда испуганные взгляды старших не улучшали ситуации. Дом опять надо мной издевался. Я почти слышала смех, с которым он подсовывал мне одну за другой дурацкие книги. Вытащив книжку с голыми женщинами в соблазнительных позах, я швырнула ее на пол и пошла искать выход. Поиски заняли час. Наружу вела простая узкая дверь, совсем непохожая на богато отделанные входы, видные с улицы. Я вывалилась на залитую вечерним солнцем улицу и обернулась. Это была одна из тех огромных дверей, которые я разглядывала с шестилетнего возраста.

Я сплюнула и погрозила Дому Осугбо кулаком, не волнуясь, что меня могут увидеть.

– Противный, несносный, глупый, идиотский, ужасный дом! – крикнула я. – Ноги моей больше в тебе не будет!

Глава шестнадцатая
Эву

Отверженность.

Такие вещи исподтишка прокрадываются в душу. И однажды ты понимаешь, что готова сокрушить все на своем пути. Я пять лет прожила в страхе перед кровным отцом. Три года Аро прогонял меня и отказывал в помощи. Дважды – мне в лицо и много раз – Мвите, а может быть, даже Аде и Нане Мудрой. Я знала, что только Аро может ответить на мои вопросы. Поэтому я не ушла из Джвахира после того, как побывала в Доме Осугбо. Куда мне было идти?

Накануне Папу привезли домой на верблюде его брата. Он жаловался на боли в груди. Позвали целителя. Ночь была долгой. Всю ее я проплакала. Я все думала, что если бы Аро меня учил, я смогла бы вылечить Папу. Он был слишком молод и здоров для больного сердца.

Мое же сердце словно что-то сжимало. Все звуки казались приглушенными. Одевшись, я выскользнула из дома. План у меня был только один: добиться своего. Я свернула с главного шоссе на дорогу, ведущую к хижине Аро. И услышала хлопанье крыльев. Над моей головой на пальме сидел черный гриф и сверлил меня сердитым взглядом. Я поморщилась, а потом застыла, осознав. И отвела глаза, чтобы не выдать своих мыслей. Это был не гриф, и пять лет назад, когда я его впервые увидела, это тоже был не гриф. Как же Аро не понял, что я знаю его вдоль и поперек, как и любое создание, в которое обращалась. Какой ошибкой с его стороны было потерять то перо.

Вот почему всякий раз, став грифом, я чувствовала себя такой могущественной. Я становилась Аро в облике грифа. Не поэтому ли мне было так легко учиться у Мвиты? Но дар эшу у меня был и до того. Я обыскала свой ум на предмет Великих тайных сущностей. Ухватиться не за что. Неважно. Гриф улетел. «Ну держись», – подумала я. Вот и хижина Аро. Я почувствовала резкий голод, а мир вокруг меня завибрировал яркими красками. Пятна яркого света затанцевали на крыше хижины и в воздухе. Когда я поравнялась с кактусовыми воротами, навстречу вышло чудовище. Хижину Аро сторожила личина – настоящая. Похоже, в тот день Аро решил, что ему нужна защита. Личины обычно появляются на праздниках. Там они просто люди в замысловатых костюмах из рафии и ткани, танцующие под барабаны.

«Ток, ток, ток», – застучал барабан, и настоящая личина бросилась на меня, подняв песчаный вихрь высотой с наш дом и шириной с трех верблюдов. Она трясла пыльными цветными юбками из ткани и рафии. Деревянное лицо искажала ухмылка. Она неистово танцевала, кидаясь на меня и отпрыгивая назад. Я стояла не шелохнувшись, даже когда острые, как иглы, когти клацали возле моего лица. Увидев, что я не бегу, дух остановился и встал неподвижно. Мы смотрели друг на друга – я снизу вверх, он – сверху вниз. Я гневно смотрела в его деревянные глаза. Он издал щелкающий звук, отозвавшийся глубоко в моих костях. Я сморгнула, но не шевельнулась. Он делал так три раза. На третий я почувствовала, как внутри что-то подалось, словно хрустнул сустав. Личина повернулась и повела меня в хижину. На ходу она медленно таяла.

Аро стоял на пороге и смотрел на меня так, как мужчина мог бы смотреть на беременную женщину, если бы случайно вошел в туалет, где она какала.

– Ога Аро. Я пришла просить тебя взять меня в ученицы.

Его ноздри раздулись, словно он почуял какую-то вонь.

– Прошу. Мне шестнадцать лет. Ты не пожалеешь.

Он молчал. Мои щеки запылали, а в глаза словно кто-то ткнул пальцем.

– Аро, – сказала я тихо. – Ты будешь учить меня.

Он все еще молчал.

– Ты БУДЕШЬ учить… – алмаз вылетел у меня изо рта. Я заорала во всю глотку: – УЧИ МЕНЯ! ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ХОЧЕШЬ МЕНЯ УЧИТЬ? ЧТО С ТОБОЙ? ЧТО НЕ ТАК С ВАМИ ВСЕМИ?

Пустыня быстро поглотила мой крик, и все кончилось. Я упала на колени. Одновременно я провалилась туда, куда попала в момент обрезания. Я сделала это безотчетно. Издалека я слышала свои крики, но они меня не волновали. В этом обиталище духа я была хищником. Не отдавая себе отчета, я слетела на Аро. Я знала, как напасть и куда бить, потому что знала его. Я палила его светом, желая выжечь саму его душу изнутри. Я чувствовала, как он ошеломлен.

Я забыла, зачем пришла. Я рвала его, терзала когтями и жгла. Пахло палеными волосами. Аро мычал от боли, к моему удовольствию. И тут меня сильно толкнули в грудь. Я открыла глаза. Снова в своем физическом теле, я летела спиной вперед. И с размаху грянулась оземь, проехав несколько футов по песку. Ободрала о песок ладони и заднюю поверхность ног. Рапа развязалась, обнажив ноги.

Я лежала на спине, глядя в небо. И на секунду меня посетило видение, которого не могло быть. Я была моей матерью, в сотнях миль к западу, семнадцать лет назад. Лежала на спине. Хотела умереть. Мое тело – ее тело – сгусток боли. До краев полно семени. Но живое.

И снова я лежу в песке. Рядом заблеяла овца, заквохтала курица. Я жива. «Защищаться совершенно бесполезно, – подумала я. – Мне надо как-то найти мужчину, который истязал маму, который выслеживал меня. Мне надо выследить его. А когда я его найду, то я его убью». Я села. Аро лежал на земле у порога хижины.

– Я все поняла, – сказала я громко.

И надо же – увидела свой алмаз. Я подобрала его и, не раздумывая и не стряхнув с него песок, сунула под язык.

– Ты… ты не берешься учить девочек и женщин, потому что ты нас боишься! Т-т-ты боишься наших чувств, – я истерически захихикала, а затем сказала серьезно: – Это неуважительная причина!

Я встала на ноги. Аро лишь застонал. Даже полумертвый, он отказывался говорить со мной.

– Проклинаю твою мать! Проклинаю весь твой род! – я отвернулась и сплюнула – слюна была красной от крови. – Да я лучше умру, чем дам тебе меня учить!

Вдруг больно сдавило горло. Я содрогнулась. Я почувствовала вину. Я не хотела его убивать. Я хотела, чтобы он меня учил. Теперь мост сожжен. Я завязала рапу и пошла домой.

Мвита нашел его через час там же, где я его оставила. Он побежал в Дом Осугбо за старейшинами. У Дома «тонкие стены», и в считанные часы известие о том, что я сотворила с Аро, узнал весь Джвахир. Мои родители были у себя в комнате, когда я услышала стук в дверь. Я знала, что это Мвита. Не сразу решилась открыть.

Едва я его впустила, он схватил меня за руку и потащил в дальнюю комнату.

– Что ты сделала, женщина? – прошипел он.

Не дав ответить, толкнул меня и прижал к стене.

– Заткнись, – зло зашептал он. – Аро может умереть.

Я ахнула, и он кивнул.

– Да, ты знаешь, что виновата. Почему ты такая глупая? Что с тобой не так? Ты опасна для себя, для всех нас! Иногда я думаю, что лучше бы ты наложила на себя руки!

Отпустив меня, он шагнул назад.

– Как ты могла?

Я стояла и терла шрам на лбу.

– Он мне как отец, другого у меня нет.

– Как ты можешь называть этого человека отцом? – взвилась я.

– Да что ты знаешь о настоящих отцах? У тебя никогда его не было. Только опекун, – уже повернувшись уходить, он бросил через плечо: – Если он умрет, знаешь, что они сделают? Придут за нами. С нами будет то же, что с моими родителями.

В ту ночь, в одиннадцать часов, появился красный глаз. Я с вызовом смотрела на него, ожидая, что он что-то сделает. Он с минуту висел, уставившись на меня. Затем исчез. Это повторилось на следующую ночь. И на следующую. Ползли слухи. Луйю сказала, что нас с Мвитой обоих подозревают в избиении Аро. «Говорят, что тебя в то утро видели возле его хижины. Что ты была сердитая, словно готовая убивать».

Папа в эти дни не ходил на работу, ему нездоровилось, и мама ничего ему про меня не рассказала. Вечные мамины секреты. Она так хорошо умеет их хранить. Так что до него, к счастью, не дошли никакие слухи. Но мама спросила, есть ли в них доля правды.

– Я не сошла с ума, – сказала я. – Аро не такой, как все думают.

Люди твердили: дети-эву рождены от насилия и неизбежно сами прибегают к насилию. Шли дни. Аро не становилось лучше. Я готовилась к охоте на ведьм. «Она начнется, если Аро умрет», – думала я. Я упаковала небольшую сумку, с которой удобно бежать. Так что, когда через пять дней Папа умер, люди уже смотрели на меня с большим подозрением.

Глава семнадцатая
Полный круг

Мы прошли полный круг. Когда на похоронах я заставила тело отца задышать, моя репутация рухнула ниже некуда. Мама увела меня домой, а Мвита, став незаметным, пошел подслушивать моих родичей.

– Надо было забить ее камнями, еще когда она пыталась убить Аро.

– Дочке она и так каждую ночь в кошмарах снится. Еще и это!

– Чем быстрее ее сожгут, тем лучше.

Дома я уснула таким мирным сном, каким не спала несколько лет. Проснулась от боли во всем моем несчастном теле. И тут до меня дошло: Папа стал пеплом. Я свернулась калачиком и заплакала. Чувство было такое, словно я снова была абсолютно сломлена. Горе на несколько часов забрало меня в свою темную глухую берлогу. Но в конце концов вернуло на мою кровать. Я вытерла нос простыней и оглядела одежду. Мама поменяла мне белое платье на синюю рапу. Я поднесла к лицу левую руку – ту, которая склеилась с папиным телом. Между указательным и средним пальцами осталась корочка.

– Можно обернуться грифом и прямо сейчас улететь, – прошептала я.

Но если я слишком долго пробуду животным, то сойду с ума. А может, это и неплохо. Мвита прав, я опасна. Я решила ускользнуть из дома ночью, до того, как за мной придут. В основном ради мамы. Она теперь вдова, теперь ее репутация важна как никогда. В дверь постучали.

– Что вам надо? – сказала я.

Дверь распахнулась, сильно ударив в стену. Я выкарабкалась из кровати, готовясь встретить разъяренную толпу. Это оказался Аро. За ним стояла мама. Посмотрев мне в глаза, она ушла. Он захлопнул дверь за собой. Над глазом у него был свежий синяк. Я знала, что под его белыми траурными одеждами скрыты еще синяки и шрамы – следы ран пятидневной давности.

– Ты хоть понимаешь, что ты натворила?

– Тебе какое дело? – огрызнулась я.

– Ты не думаешь! Ты неуч, ты неуправляема, как животное, – он щелкнул языком. – Покажи мне руку.

Он подошел ближе, и я перестала дышать. Я не хотела, чтобы он меня трогал. Он был эшу, как и я. При его мастерстве хватит чешуйки моей кожи, чтобы поквитаться со мной. Но что-то заставило меня сидеть тихо и позволить ему взять меня за руки. Вина, горе, усталость – выбирай. Он вертел мои руки так и этак, сжал их, потом легонько потер друг об друга костяшками. Отпустил, посмеиваясь себе под нос и качая головой.

– Окей, ша, – пробормотал он. – Оньесонву, я буду тебя учить.

– Что?

– Я научу тебя Великим тайным сущностям, если на то будет воля. Без этого ты опасна для всех нас. Ты опасна для всех нас в любом случае, но так я хотя бы буду твоим Мастером.

Я не смогла сдержать улыбку. Но она тут же погасла.

– Сегодня за мной могут прийти.

– Я сделаю так, что не придут, – просто сказал он. – Я не умер, так что это будет несложно. А вот насчет кровного отца тебе стоит волноваться. Если ты еще не догадалась, он колдун, как и я. Если бы ты не пошла, как идиотка, совершать обряд одиннадцатого года, он бы до сих пор о тебе не знал. Скажи спасибо мне – я тебя защищал все эти годы, иначе ты давно была бы мертва.

Я поморщилась. Аро меня защищал. Это горькая пилюля. Я хотела спросить у него, как именно, но вместо этого сказала:

– Почему он хочет меня убить?

– Потому что ты – его неудача, – ухмыляясь, скала Аро. – Ты должна была родиться мальчиком.

Я дернулась.

– Так, я взял бы тебя жить к себе в хижину, но ты нужна своей таинственной матери. И еще есть проблема с тобой и Мвитой. Во время обучения сексуальные контакты будут помехой.

К щекам прилила кровь, я отвела взгляд.

– Кстати, сбежать, бросив мать одну – это эгоизм, – сказал он.

Его слова повисли в воздухе, а я гадала, уж не умеет ли он читать мысли.

– Не умею. Я просто знаю людей типа тебя.

– Почему я должна тебе доверять?

– Разве ты не можешь себя защитить? Ты ведь знаешь меня и, следовательно, знаешь, как меня погубить.

– Да, но теперь и вы меня знаете. Вы касались моей руки.

По его лицу расплылась улыбка.

– Значит, мы знаем друг друга. Хорошее начало.

– Но вы – Мастер.

– Тогда мудро будет тоже стать им? Для своей же пользы?

– Но я должна довериться вам, чтобы вы сделали из меня Мастера.

– Да, и доверие можно заслужить, не так ли?

Я подумала.

– Хорошо.

– Ты веришь в Ани?

– Нет, – буднично сказала я.

Ани должна быть милосердной и любящей. Ани не позволила бы мне родиться на свет. Я никогда в нее не верила. Я лишь привыкла поминать ее имя, когда удивлялась или сердилась.

– А вообще в Творца?

Я кивнула.

– Он холоден и рационален.

– Ты готова дать другим такое же право верить в то, во что они хотят?

– Если их вера не вредит другим и если мне можно, при необходимости, про себя называть их дураками, тогда да.

– Веришь ли ты в то, что ты обязана оставить этот мир в лучшем состоянии, чем когда пришла в него?

– Да.

Он замолчал и еще внимательнее вгляделся в меня.

– Что лучше – давать или брать?

– Это одно и то же. Одно без другого не бывает. Но если ты все время отдаешь и ничего не получаешь, то ты дурак.

Он захихикал. Затем спросил:

– Чувствуешь запах?

Я тотчас же поняла, о чем он.

– Да. Сильный.

Пламя, лед, железо, плоть, дерево и цветы. Пот жизни. Чаще всего я не помнила про запах, но всегда вспоминала, когда происходило странное.

– Чувствуешь вкус?

– Да. Если постараюсь.

– Ты выбираешь?

– Нет. Оно выбрало меня. Давно.

Он кивнул.

– Тогда добро пожаловать.

Он пошел к двери и сказал через плечо:

– И вынь этот проклятый камень изо рта. Он нужен, чтобы тебя заземлять. Тебе от него нет пользы.