Текст книги "Она танцевала любовь"

2

– Твой поступок вне всякой логики. Он выше моего понимания, – донесся до сознания Сьюзен голос Джона.

Он уже в течение часа читает ей нравоучения. Сначала Сьюзен старалась оправдаться перед женихом, объясняя, что не имела никаких намерений сорвать свадьбу, но, поняв всю тщетность своих попыток, перестала вникать в суть произносимых им слов. Она посмотрела на Джона и словно впервые увидела его налившееся кровью лицо и блеклые водянистые глаза. Ее уверенность, что внешность в браке не имеет значения, была поколеблена. Действовало на нервы и прежде никогда ею не замечаемое занудство Джона.

– Я столько усилий приложил, чтобы удовлетворить твой каприз – устроить свадьбу в Париже. Даже в этом ты проявила строптивость. Нет чтобы как все люди поехать во Францию в свадебное путешествие после регистрации в Лондоне, так ты захотела все совершить в Париже! – продолжал вещать Джон.

Сьюзен с ненавистью взглянула на его чуть отвисшие щеки, движущиеся в такт самодовольной речи, и хотела броситься в бой, чтобы отстоять справедливость, но промолчала. Ничего я не хотела. Ты меня неправильно понял. Я и говорила о свадебном путешествии, но ты не любишь никого слушать, кроме самого себя. Это ты, Джон, истолковал мои слова как желание свадьбы в Париже, а мать и Дороти, восхитившись твоей романтической натурой, с энтузиазмом поддержали эту бредовую идею, мысленно возразила Сьюзен.

– А теперь я должен все улаживать. Леди Лорайн, лорд Мортимер вынуждены были уехать. Как я объясню им твою выходку?

– Ты хочешь разорвать помолвку? – поинтересовалась Сьюзен и сама поразилась, как холодно прозвучал ее голос. На самом деле она чувствовала себя виноватой и хотела помириться с Джоном, но речь жениха вывела ее из себя.

Джон внезапно прервал сыпавшиеся из его уст сентенции и ополчился на нее уже с другими упреками:

– Ты хочешь выставить меня полным идиотом перед всеми? Чтобы все говорили, что ты меня бросила? Так вот в чем смысл твоего так называемого путешествия в Тунис?

– Нет. Я действительно ни в чем не виновата. Все вышло случайно. Если ты по-прежнему считаешь меня своей невестой, давай лучше посмотрим Париж за те четыре дня, что у нас остались перед отъездом. Я никогда не была здесь. А воспитать ты меня еще успеешь. У тебя для этого будет вся жизнь.

– Да, если ты не сведешь меня в могилу каким-нибудь своим очередным безрассудным поступком, – уже примирительно проворчал Джон, и Сьюзен в очередной раз оценила его добродушие, которое перевешивало все его другие, не слишком приятные качества.

Париж моментально забрал сердце Сьюзен в свои властные и нежные руки. Она давно была заочно влюблена в этот волшебный город, и вот вечный и неповторимый Париж предстал перед ней наяву.

Родители уже улетели в Лондон. Отца Сьюзен призвали к себе неотложные дела фирмы. Мать как верная жена, обязанность которой поддерживать мужа в его трудной работе, последовала за отцом. В Париже кроме Сьюзен и Джона осталась только Дороти. Ее муж, сославшись на важность встречи, которую невозможно было перенести, тоже срочно вылетел в Англию. По мнению Сьюзен, причина, названная Джеффри, не имела ничего общего с действительностью, но звучала вполне убедительно для объяснения жене. Сьюзен питала к Джеффри неприязнь, которую и не пыталась скрывать.

Свадьбу отложили, и теперь она должна была состояться уже в Лондоне. Джон, который попутно решал и свои связанные с бизнесом дела во Франции, не всегда мог сопровождать Сьюзен и Дороти в их прогулках по весеннему Парижу. Дороти же увлеклась Парижем, в котором она, как и Сьюзен, была впервые.

Правда, в отличие от Дороти, Сьюзен грустила. Париж пел ей свою нежную и печальную балладу о прошлом бытии, канувшем в реку времени, о любви и расчете, благородстве и изощренном коварстве. Иногда ей приходило в голову, что если бы рядом с ней там, в пустыне, оказался тот спасший ее мужчина с голубыми глазами, то царство песка расцвело бы для нее крокусами и превратилось бы в самое восхитительное место на Земле, в настоящий рай. А Париж… Париж предстал бы непрекращающейся каруселью веселья и счастья.

Четыре дня быстро подошли к концу. В последний вечер решено было посетить кабаре. Выбор пал на «Серебристую ночь», которая находилась недалеко от отеля, где проживали сестры.

Уже через несколько мгновений Сьюзен стало ясно, что попали они в стриптиз-бар. Она подумала, что ее спутники тоже это поняли и немедленно захотят уйти отсюда, но решительных действий с их стороны не последовало. Сьюзен искоса взглянула на сестру. Та сидела с видом зрителя Королевского оперного театра и внимательно смотрела на сцену, словно там давали «Риголетто» Верди. Сьюзен перевела взгляд на Джона. То, что она увидела на его лице, ей совсем не понравилось. Джон тоже, как и Дороти, внимательно следил за движением женщины уже не первой молодости, которая, извиваясь всем телом, сбрасывала одну принадлежность своего туалета за другой. Как равнодушно Сьюзен ни относилась бы к своему жениху, но ей хотелось, чтобы огоньки желания, открыто горевшие в глазах Джона, вызывала она, а не потасканная стриптизерша, получавшая жалованье за показ своих прелестей.

Сьюзен обвела глазами зал. Здесь царил полумрак, а в интерьере доминировало серебро, словно оправдывая название заведения. Серебристые скатерти на столах, серебряные подсвечники и серые свечи, серебристые плафоны и пол – все соответствовало ночи, которая хозяину кабаре, видимо, представлялась серебряной. Почти все мужчины зачарованно следили за движениями стриптизерши, которые иногда шли с музыкой параллельным курсом, нигде не пересекаясь. Женщины тоже с любопытством поглядывали на сцену.

Вдруг Сьюзен увидела незнакомца, того самого, который спас ее от возможного увечья в Тунисе. Ее сердце в то же мгновение резко подпрыгнуло и дало сбой. Однако ее зоркие глаза быстро разобрались в ситуации: блондинка, сидящая рядом с ним, отнюдь не случайная спутница. Она по-хозяйски положила руку на плечо незнакомца и прижалась к нему всем телом, недовольная, по-видимому, выражением его лица, сходным с тем, что Сьюзен увидела у Джона.

Решение пришло внезапно. В этот момент стриптизерша уже закончила свое шоу и стояла голой, демонстрируя свое крупное, с пышными формами тело. Потом она взяла одну из искусственных роз из стоявшей рядом со сценой напольной вазы, поднесла к лицу и удалилась, виляя колыхающимися ягодицами. Сьюзен вскочила с места и подошла к оркестрантам. Те удивленно выслушали ее просьбу. Потом один из них, заговорщицки подмигивая, сказал:

– Ну что ж, малышка, покажи, на что ты способна!

Сегодня Сьюзен, желая сделать приятное жениху, надела подаренное им платье из черного джерси, отделанное мехом. Само по себе оно было красивым, но Сьюзен не шло, делая ее еще мельче и субтильнее. Она не хотела покупать платье, но Джон настоял – ему оно очень понравилось. Сейчас, стоя в луче прожектора, она особенно ощущала всю нелепость своего наряда. После того как Сьюзен ушла из Королевской школы балета, она никогда не танцевала, даже на дискотеках. Это приводило ее подруг в изумление.

И вот табу нарушено, причем в такой форме, о которой она раньше и помыслить не могла бы. Сьюзен вышла на сцену, чтобы исполнить танец с раздеванием – стриптиз!

Мысль о неподобающем поступке недолго терзала ее. Заиграла музыка, и с первыми тактами стеснительность улетучилась. Сьюзен привыкла демонстрировать себя за долгую череду учебных выступлений. Едва только ее ноги касались сцены, Сьюзен превращалась в нужный образ. Сейчас ее цель – создать атмосферу сладострастия, стать баядеркой, соблазнительницей мужчин. Моментально все отступило куда-то далеко-далеко: и незнакомец, и Джон с Дороти, и весь этот зал, набитый публикой. Остались только две личности – она, Сьюзен, и музыка.

Долгая балетная выучка позволила ей без труда запомнить несложные движения предыдущей танцовщицы. Врожденное чувство ритма и природное изящество, помноженное на технику танца, которая осталась у Сьюзен в памяти мышц, позволили создать ей нечто особенное. Ее танец постепенно становился символом эротической чувственности. Оркестранты сначала посчитали Сьюзен обычной перепившей посетительницей, которой захотелось поразить своим голым видом зал или отомстить чересчур увлекшемуся разглядыванием обнаженных стриптизерш любовнику. Но уже после первых движений девушки они увидели редко встречающуюся в подобных местах гармонию, полное единение танцовщицы и музыки. Музыканты увлеклись происходящим и вскоре заиграли так, как никогда еще им не удавалось здесь играть.

Через некоторое время обычное равнодушное любопытство, подогреваемое похотливыми инстинктами, у присутствующих в кабаре людей сменилось нескрываемым восторгом. Сьюзен не просто копировала движения, с помощью которых предыдущая исполнительница стриптиза освобождалась от одежды. Она танцевала любовь и казалась не банально раздевающейся на глазах публики женщиной, а Афродитой, выходящей из пены морской. Публика ревела от восторга. Сьюзен в костюме Евы, держа пальцами воображаемую юбочку, присела в кокетливом реверансе. По примеру предыдущей исполнительницы Сьюзен вынула розу, но не удалилась с ней, а бросила незнакомцу, который поднес ее к губам.

Шквал аплодисментов был наградой Сьюзен за ее выступление. Только в одном сердце промелькнуло легкое сожаление. Девушка, которой он не дал разбиться, оказалась парижской стриптизершей. Чувствовать на своем теле сотни взглядов – привычное для нее ощущение. Неудивительно, что она без всякого стыда прилюдно стояла перед ним в одних трусиках. Шевельнувшееся в его сердце чувство было настолько мимолетным, что он даже не зафиксировал на нем внимания и весь подпал под очарование мастерства, с которым девушка исполнила танец.

Вот и все! Но по крайней мере теперь он меня запомнит, думала Сьюзен, пробираясь между столиками к своему месту и на ходу натягивая на себя платье.

– Ты с ума сошла! Опозорила нас, – зашипели на нее в унисон Джон и Дороти, когда Сьюзен подошла к ним. – Надо немедленно уходить!

Джон схватил ее за руку. Так, ведомая женихом и сопровождаемая сестрой, Сьюзен покинула кабаре под восхищенные восклицания мужчин и их веселое улюлюканье. В вестибюле пытающуюся поскорее исчезнуть троицу нагнал владелец заведения, одетый в тон со своим кабаре – во все серебряное, начиная от очков и заканчивая туфлями.

– Если мадемуазель желает, я заключу с ней контракт. Любые ваши условия, мадемуазель. У вас талант, я готов…

Серебряному месье не дали закончить.

– Мадемуазель если и желает, то только хорошей трепки, – на странной смеси французского и английского заявил Джон ошарашенному владельцу кабаре.

В гостинице Сьюзен пришлось выслушать лекцию на тему: «Что может позволить себе приличная английская девушка и что она делать не должна ни при каких обстоятельствах». Сьюзен равнодушно слушала и вспоминала одно-единственное мгновение. Уволакиваемая Джоном, она видела движение, с которым рванулся к ней незнакомец. Вероятно, его дама оказалась такая же проворная, как и ее жених. Она не дала возможности незнакомцу догнать ее.

– Ты даже не представляешь, как быстро распространяются слухи. В этом кабаре любят бывать американцы. А у меня много связей по ту сторону океана. Что скажут обо мне партнеры? – всплескивал руками Джон, бегая по гостиничному номеру.

– Что тебе не следует на мне жениться, – равнодушно заметила Сьюзен и замерла, поразившись собственному высказыванию. Неужели она случайно произнесла истину и ей с Джоном лучше всего разойтись, пока они не связали себя брачными узами? Возможно, это лишь импульсивная реакция с ее стороны на невозможность побыть хотя бы несколько мгновений наедине с ее незнакомцем? Но Сьюзен уже все решила еще тогда, в пустыне. Эта встреча по логике не должна была состояться. Она – исключение, которое только подтверждает правило, и, следовательно, они никогда больше не увидятся. – Хорошо, я исправлюсь. А сейчас, если можно, отправляйтесь к себе в номера. Я безумно хочу спать – сказала Сьюзен.

3

Свадьбу, которую решили отметить тихо и скромно в Лондоне, пришлось снова отложить. В семье Сьюзен случилось два больших несчастья. Дороти в свои тридцать осталась вдовой.

Джеффри был женат на Дороти вторым браком. Его богатая и не очень молодая первая супруга погибла в автокатастрофе. Виновник трагедии так и не был найден. Джеффри был вне подозрения. В это время он был очень далеко от места происшествия и постоянно находился среди людей, которые могли подтвердить его присутствие. Он всегда подчеркивал, что очень любил свою первую жену.

– Меня многие не понимают, – говорил он, – но можно любить женщину не только за красоту, но и за необыкновенную душу. Моя Джессика была именно такой – удивительно умной и доброй. Если бы я не встретил Дороти, то, наверное, остался бы вдовцом на всю жизнь, – всегда добавлял он. – Только Дороти смогла вернуть меня к жизни и смягчить боль утраты.

Когда состоялась свадьба старшей сестры, Сьюзен было двадцать лет. Она не понимала, что привлекло ее сестру в этом мужчине, пусть и имеющем красивую внешность, но представляющимся в воображении Сьюзен каким-то ненастоящим, фальшивым. Ей он казался бесталанным актером, разыгрывающим на сцене жизни свою роль. Точнее определить свои чувства к будущему зятю Сьюзен не могла. Если люди считают, что существует любовь с первого взгляда, то должна существовать и антипатия с первого взгляда, рассуждала сама с собой Сьюзен.

Джеффри погиб в огне пожара, возникшего на складе готовой продукции. Почему он там оказался, естественно, установить не удалось. Он попал не в самую сильную зону огня, но сгорел так, что его можно было опознать только по отдельным сохранившимся деталям. Почему-то уцелел ярлычок на пальто, подметка туфли, обручальное кольцо на пальце и булавка для галстука с бриллиантом, которую подарила ему в качестве свадебного подарка Дороти. Сестра, вызванная на место происшествия, без колебаний опознала труп полностью обгоревшего человека, некогда бывшего Джеффри Джонсоном, ее супругом, и тут же потеряла сознание. Сьюзен, которая сопровождала Дороти, пришлось долго возиться с сестрой.

Дороти очень тяжело переживала смерть мужа. Широко обсуждаемая новость, что, фирма, финансовым директором которой был Джеффри, оказалась на краю банкротства и только смерть спасла его от судебного расследования по поводу незаконного использования денежных средств, не могла поколебать чувства Дороти.

– Никто не знал Джеффри лучше, чем я. Это был необыкновенной души человек. Сейчас его стараются замарать только потому, что он умер и не может ответить своим обидчикам, – плача говорила Дороти.

Сьюзен не возражала сестре, хотя подозревала, что хищения на фирме скорее всего дело его рук. Она гнала от себя кощунственные мысли. Джеффри мертв и не надо о нем плохо думать, убеждала она себя.

Беда не приходит в одиночку. Внезапно умер от сердечного приступа отец. Его благородное сердце не выдержало финансового скандала, в котором фигурировало имя его зятя, печально думала Сьюзен. Отца похоронили, и на повестку встал вопрос: что делать дальше?

Дороти после смерти мужа продала квартиру и поселилась у родителей. Сьюзен продолжала работать в той же компьютерной фирме, куда устроилась по окончании учебы. Средств к существованию у матери и сестры практически не было. Отец ничего не оставил. Последняя аудиторская проверка отцовской фирмы показала ее полную бесперспективность.

– Я возглавлю фирму, – решительно заявила Сьюзен на семейном совете трех женщин. – Продавать ее сейчас не имеет никакого смысла.

– Но ты… разве сможешь? – робко возразила мать, к которой присоединилась и Дороти.

Они пытались отговорить Сьюзен от столь бессмысленного, с их точки зрения, шага. К ним присоединился и Джон, который на правах будущего родственника помогал семье.

– Ты умудрилась не попасть на собственную свадьбу! Ты единственный человек на Земле, который сел не в тот самолет! И ты хочешь возглавить фирму? Да ты ее разоришь буквально на следующий день. Всем известна твоя рассеянность и способность попадать в нелепейшие ситуации. Остановись! Ничего хорошего из твоей затеи не получится, – предупреждал ее Джон.

Но Сьюзен настояла на своем. На следующий день после похорон отца она приняла к руководству его фирму. Начала она со знакомства с сотрудниками. Их число ей показалось слишком большим для такой крохотной компании. Из всего персонала ее внимание привлекли только два человека. Дейзи, секретарь отца, поразила ее своей несуразностью, а Пол, главный специалист фирмы, возраст которого перевалил за пятьдесят, своим талантом.

После смерти отца он вполне способен выполнять функцию творческого лидера компании, решила Сьюзен. Справедливо рассудив, что для ответов на звонки не требуется выдающегося ума, Сьюзен оставила Дейзи, а Полу предоставила неограниченные возможности для творчества. Со многими сотрудниками она рассталась. Вхождение в курс финансовых проблем, к удивлению Сьюзен, не представило для нее особого труда. Она полагала, что бухгалтерия станет для нее камнем преткновения. Но все оказалось не так. Именно финансы стали ее призванием. Сьюзен проявляла чудеса ловкости, лавируя между займами, кредитами, ссудами и платежами по ним. У нее, неудавшейся балерины и посредственного компьютерщика, обнаружился несомненный талант – талант руководить. В отличие от отца она оказалась превосходным бизнесменом.

Не имея возможности платить высокую заработную плату, Сьюзен обратила внимание на выпускников специализированных компьютерных учебных заведений и вскоре нашла Ника. По своей энергии и творческому потенциалу он хорошо подходил к Полу, и они вместе составили превосходную пару.

Возглавляемая Сьюзен фирма начала потихоньку набирать силу и через некоторое время, наверное, заняла бы в рейтинге подобных компаний одно из первых мест. Но судьба уготовила ей ловушку. Маленькая, крепнувшая день от дня фирма «Смит и Лебс» вызвала пристальный интерес со стороны огромного американского компьютерного концерна, почти единственным владельцем которого и его управляющим являлся некий мистер Майкл Ричардсон. Во всех начинаниях, которые предпринимала с почти гениальным озарением Сьюзен, он был сильнее и могущественнее. За ним стояли большие деньги. Именно этим и не могла похвастаться Сьюзен, с фанатическим упорством удерживая фирму на плаву.

– Если в ближайшее время мы не придумаем что-нибудь новое, еще никем не использованное, мы погибнем, – обратилась Сьюзен к мозговому центру фирмы – Полу и Нику.

– Идея есть. Но для ее осуществления надо много, очень много денег, – сказал Пол.

Ник поддакнул, соглашаясь со старшим по возрасту коллегой.

Сьюзен тяжело вздохнула. Если бы были деньги, она бы не тревожилась за судьбу «Смита и Лебса».

– Шеф, если фирма перейдет к Ричардсону, я уйду из нее, – заявил вдруг Ник.

Сьюзен грустно улыбнулась. Они были почти ровесниками, но она чувствовала себя по сравнению с ним старухой. Создание компьютерных игр удивительно подходило Нику и Полу. Они оба гак и остались детьми, не расставшимися с детскими игрушками. Вполне возможно, что по этой причине создаваемые ими игры оказывались такими занимательными. Реалии жизни были для Пола и Ника неизвестной и неприятной стороной бытия. Ник даже не понимал, что тот же Ричардсон будет ему платить намного больше, чем она, Сьюзен.

– В чем идея? – спросила Сьюзен просто так, чтобы сделать приятное своим сотрудникам, двум большим мальчикам.

Пол и Ник стали, перебивая друг друга, объяснять. Сьюзен моментально ухватила суть и поняла, что держит в руках жар-птицу. В этот момент раздался телефонный звонок.

– Мисс Смит? – услышала Сьюзен хорошо поставленный женский голос. – Здравствуйте.

С нами говорит секретарь мистера Ричардсона. Мистер Ричардсон сегодня прибыл в Лондон и собирается пообедать с вами в ресторане «Вирасвами». Обед состоится в восемь часов. Не опаздывайте. Мистер Ричардсон не любит ждать. – В трубке послышались короткие гудки.

У Сьюзен от ярости перехватило дыхание. Никаким американским менталитетом нельзя оправдать откровенное хамство секретаря Ричардсона. Вряд ли она говорит в таком безапелляционном тоне со всеми его партнерами и коллегами. Просто мистер Ричардсон не утруждает себя излишней вежливостью по отношению к фирме «Смит и Лебс», списав заодно со счетов и ее владелицу. Он собирается со мной обедать! Не просит, не хочет, не приглашает, просто собирается! – кипела от возмущения Сьюзен. Он диктует ей условия: где, когда и во сколько! Ну уж нет, мистер, Ричардсон! Вы, возможно, не любите ждать, но сегодня вам придется обедать в одиночестве.

Пол и Ник с сочувствием смотрели на бегающую по кабинету Сьюзен, которая от бессильного гнева сжимала в кулачки свои маленькие ладошки.

– Шеф, ресторан «Вирасвами» – один из самых шикарных в Лондоне, – неожиданно сказал Ник и добавил совсем по-детски: – Пойдите, шеф, и поешьте хорошенько. Ведь счет оплатит Ричардсон, если он приглашает.

Сьюзен неожиданно для себя рассмеялась.

– Ник, дорогой, мистер Ричардсон меня не приглашает, он приказывает, но ты прав, я пойду. Нельзя быть страусом и прятать голову под крыло. Я ничего не добьюсь, если не явлюсь сегодня в ресторан. Самое грустное состоит в том, мои друзья, что ваша идея не только нова, оригинальна и превосходна, но и осуществима. И я знаю, к кому обратиться за помощью. К Роберту Гроуву. Нам нужно только выиграть время, и я должна, просто обязана этого добиться.

При упоминании имени одного из самых популярных голливудских актеров у Ника и Пола вытянулись лица. Они хорошо знали, сколько нулей стоят за цифрой, отражающей гонорары таких звезд. Как Сью – так они звали за глаза своего шефа – заполучит для игры Роберта Гроува, было им совершенно непонятно. Но они верили своей Сью, верили в ее гениальные способности находить выход из самых запутанных ситуаций. Удерживала же она до сих пор фирму! Сможет обвести вокруг пальца и мистера Ричардсона, эту акулу компьютерного бизнеса!

Сьюзен пораньше уехала домой, чтобы почистить себе крылышки, лапки и клювик. Ей хотелось предстать пред ясны очи Ричардсона в полной боевой готовности. Зачем Бог создал меня женщиной, если я не могу увлечь мужчину? – задавала себе вопрос Сьюзен. Она еще никогда не прибегала к подобной тактике, но считала, что толстый, старый, похожий на амебу американец, каким рисовался ей Ричардсон, падет жертвой ее чар.

Явиться на встречу с компьютерным магнатом решено было в черном обтягивающем платье и – чтобы скрыть слишком смелое декольте – шифоновой пелерине, отороченной мехом норки. Решив для смелости сделать глоток виски, Сьюзен достала из бара бутылку и открыла ее. Когда же она наполняла рюмку, рука дрогнула и напиток вылился на платье. Тонкий трикотаж быстро впитал в себя янтарную жидкость и расползся по ткани огромным влажным пятном. Делать было нечего. Пришлось срочно переодеваться. Девиз «точность – вежливость королей» оказался для Сьюзен невыполнимой задачей, хотя первоначально она собиралась появиться в ресторане ровно в восемь, минута в минуту.

Настроение у Сьюзен испортилось. Голубое шифоновое платье, которое ей пришлось надеть, не соответствовало первоначальному облику, в котором она собиралась предстать перед мистером Ричардсоном. В таких растрепанных чувствах она и вошла в зал ресторана «Вирасвами».

Ресторан действительно оказался роскошным. Он словно сошел со страниц романа о сказочно богатых индийских раджах. Сьюзен никогда прежде не бывала здесь. Пролитое виски сослужило ей хорошую службу: в своем черном платье на фоне тяжелой восточной пышности она выглядела бы как вдова на радостном свадебном пиру. Голубое же оказалось очень кстати.

К Сьюзен подошел метрдотель и повел ее к столику, за которым ее ждал мистер Ричардсон.