Текст книги "Луна над Теннесси"

Хэтти тем временем обжаривала над кухонным очагом три куска жирной свинины.

– Откуда это? – удивилась Кэтлен, зная, что они не привозили с собой ветчину.

Хэтти указала на узкую дверь в конце кухни и пояснила:

– Там кладовая. В ней полным-полно припасов: и свиные окорочка, и копченая грудинка, и засоленная свинина, а, кроме того – картошка, огромные кочаны капусты, корзины с яблоками и грушами. Прямо посреди кладовой – родник. Так что там очень прохладно.

Обжарив со всех сторон ломтики ветчины, Хэтти выложила их на большую плоскую сковороду, разбила туда же шесть яиц и распорядилась:

– Накрывай на стол, Кэтлен. Да достань из духовки хлеб. Пока просто сотри со стола пыль, – посоветовала она, передавая Кэтлен кухонное полотенце, – а завтра подыщем какую-нибудь нарядную скатерть.

Хэтти как раз подавала ужин, когда в дверях возник Питер. Она заглянула в ведро, которое муж поставил на скамейку возле камина, и хмуро заметила:

– Что-то маловато молока от двух-то коров. Ты хорошо подоил их?

– Только одну. Вторую я не стал трогать: она на днях должна отелится. Придется присмотреть за ней, вдруг понадобится помощь.

Но сейчас даже эта новость не заинтересовала Хэтти. Она явно торопилась поскорее закончить ужин. Кэтлен и Питер понимающе перемигнулись: Хэтти не терпелось увидеть свой новый дом. Хэтти и в самом деле просто не верилось, что наконец-то сбылась ее многолетняя мечта. Ей хотелось побыстрее войти в свое жилище, обследовать каждую комнату, каждый уголок, вдоволь налюбоваться своим новым домом и порадоваться осуществлению того, что еще недавно казалось совершенно не сбыточным. Когда Хэтти поставила на стол кофе, Кэтлен сказала:

– Почему бы вам с Питером не отправиться к себе домой? – при этом она сделала особое ударение на слове «домой». – Я сама помою посуду.

– Ну, если ты не возражаешь, милая, – нерешительно протянула Хэтти. – Только не забудь процедить молоко, прежде чем отправишься спать.

– Не волнуйся, я непременно позабочусь об этом. Кстати, Питер, возьми с собой фонарь, который висит на крыльце.

– В этом нет нужды, – возразила Хэтти. – Помнится, я видела на кухонном столе новую свечу и целый коробок спичек. Кроме того, здесь ведь недалеко, всего несколько шагов.

– Дело не в этом. Лич сообщил мне, что здесь, в горах, водятся ягуары. Иногда они спускаются к жилищам людей.

– О господи? – побледнела Хэтти. – Питер, обязательно зажги фонарь.

– Думаю, еще слишком светло и звери не станут рыскать вокруг так рано, – поспешила успокоить друзей Кэтлен, уже пожалев о своих словах. – Я постою на крыльце, пока вы не войдете в дом.

– Держи ружье наготове, – предупредила Хэтти, подталкивая мужа к двери.

Смиты благополучно добрались до своего жилья, и Питер помахал с порога рукой. После этого Кэтлен вернулась в дом, налила себе еще кофе, затем снова вышла на крыльцо, устроившись с чашкой в руках на одном из стульев, стоящих в ряд у двери. Ей тоже хотелось порадоваться столь неожиданно улыбнувшемуся счастью и возблагодарить бога за то, что ее жизнь наконец-то изменилась к лучшему.

Свет бледного полумесяца с трудом пробивался сквозь густую мглу. Кэтлен подумала о своей матери, всем сердцем желая, чтобы та сейчас оказалась с ней рядом. Ей так было необходимо постоянно ощущать присутствие доброй Мэри! Кто научит ее ведению хозяйства, направит в этой новой жизни?

Мысли Кэтлен прервал раздавшийся неподалеку стук копыт по каменистой тропе. Она замерла прислушиваясь. Кто это? Один из соседей с визитом? Или, может, индеец? Вглядываясь в полумрак, Кэтлен пожалела, что не взяла с собой ружье. В это время у ворот дома появились два всадника. Кэтлен немного успокоилась: они оказались белыми мужчинами. Впрочем, это еще не служило гарантией того, что им можно доверять.

Глава 3

Два всадника направлялись к перевалу. В тишине окутанного густым туманом вечера слышалось лишь приглушенное поскрипывание кожаных подпруг да бряцание конской сбруи. Непроницаемая молочно-белая мгла продолжала сгущаться, и мужчина, ехавший первым по узкой тропе, раздраженно воскликнул:

– Тьфу, черт! Не видно даже лошадиной морды! Может, остановимся и подождем, пока рассеется туман?

– И дождемся, когда появится ягуар и перегрызет нам глотки, – возразил Мэтт Ингрэм своему сводному брату Нэту Стритеру. – Кажется, я чувствую запах дыма. Недалеко отсюда дом старого Руфа. Там и переждем туман.

– Полагаешь, дым идет оттуда? Так ведь в доме Руфа сейчас никто не живет.

– Пару недель назад я разговаривал с Личем; он сказал, что Руф незадолго до смерти написал письмо своей внучке с просьбой принять ферму. Возможно, она уже приехала.

– Интересно, эта внучка молода? Хорошенькая или нет? – рассуждал Нэт, лениво откинувшись в седле, в то время как его жеребец осторожно ступал в темноте, нащупывая тропу среди валунов и камней. – Если внучка похожа на своего деда, то я ей искренне сочувствую.

– Но как бы там ни было, ты все равно постараешься затащить ее к себе в постель, так? – презрительно заметил Мэтт.

– Какая разница, черт побери? В темноте все кошки серы.

– Когда-нибудь одна из этих кошек как следует исцарапает тебя, – предупредил Мэтт. – Смотри, не наживи себе новых неприятностей. Один ребенок у тебя уже есть.

– Никто не сможет доказать, что именно я обрюхатил ту девчонку.

– Тебе, как, впрочем, и всем на перевале, прекрасно известно, что ты отец этого малыша.

– Ничего подобного. Эта шлюха могла одновременно спать с дюжиной мужчин, а указала именно на меня из-за нашей фермы и табачных плантаций. Наверняка захотелось иметь богатого мужа.

– Тогда ей следовало бы указать на меня. Ведь я владелец фермы.

– И ты никогда не позволишь мне забыть об этом, да? – съязвил Нэт.

– Я лишь напомнил, так как ты иногда забываешь, как все обстоит на самом деле.

– Не понимаю, какого черта я околачиваюсь в этих проклятых горах?! – обиженно воскликнул Нэт.

– Очевидно, из-за неплохих денег, которые ты получаешь каждую осень после продажи табака, из-за красивых породистых лошадей, на которых ты обожаешь кататься верхом, и из-за дорогой модной одежды, которую ты любишь носить, чтобы обольщать женщин.

– Черт возьми! Но я зарабатываю все это! Я как раб тружусь на проклятых табачных плантациях!

– Да, трудишься… два месяца в году, а все остальное время очертя голову носишься по округе в поисках женщины, готовой раскинуть для тебя свои ноги.

– Может, ты мне завидуешь? – усмехнулся Нэт. – Но я же не виноват, что женщины не замечают тебя и поэтому тебе приходится ездить к индианкам в деревеньку Шони.

Братья прервали гневную перебранку, заметив огонек в незашторенном окне дома Руфа Баррета.

– Черт, там определенно кто-то есть? – воскликнул Мэтт. – Вот только кто? Может, приехала его внучка или какой-нибудь чужак отважился пробраться во владения старого Руфа?

– Это действительно чужак, если он осмелился проделать столь глупую выходку здесь, на перевале. За это ему не миновать порции соли в задницу.

Нэт отпустил поводья и пришпорил коня.

Подъехав к самой ограде, всадники замерли, не смея ни вздохнуть, ни вымолвить хоть слово. Они завороженно глядели прямо перед собой.

– Боже мой, – наконец прошептал Нэт. – Как ты думаешь, это не обман зрения? Она настоящая или из-за тумана кажется такой воздушной и призрачной?

– Я не верю в привидения, так что это скорее всего действие тумана. Да, внучка Руфа вне всякого сомнения красавица.

Нэт ответил не сразу.

– Она непременно будет моей, и даже дьявол меня не остановит, – чуть погодя вымолвил он, словно размышляя вслух.

Мэтт метнул на брата гневный взгляд:

– Ты что, спятил, кретин? Ты не имеешь права обращаться с ней, как с другими женщинами. Если ты посмеешь обидеть ее, Руф Баррет подымется из могилы и пристрелит тебя как собаку.

– А я и не собираюсь обращаться с ней как с другими женщинами. – Нэт сузил глаза и решительно добавил: – Я собираюсь жениться на этой девушке. Тогда у меня наконец-то будет своя ферма, а ты можешь забирать свою и катиться с ней ко всем чертями.

– Сначала хорошенько подумай, – посоветовал Мэтт. – Ферма Баррета требует ухода круглый год. На ней тебе придется трудиться семь дней в неделю, двенадцать месяцев в году. А ты не из тех, кто ходит за плугом.

– Для этого есть наемные работники, – пожал плечами Нэт.

– Ну, если ты собираешься так поставить дело, то в конце года не рассчитывай на большую прибыль.

– Я сам как-нибудь разберусь в этом. Думаю, пора одному из нас обратиться к девушке.

Между тем беспокойство Кэтлен все возрастало. Время шло, а мужчины лишь пялились на нее во все глаза да о чем-то перешептывались. Она уже хотела встать и скрыться в доме, когда один из них выкрикнул:

– Если ты внучка Руфа Баррета, то мы твои соседи.

Кэтлен настороженно посмотрела на говорившего и, секунду поколебавшись, ответила:

– Да, я его внучка Кэтлен.

Метнув на брата беспокойный взгляд, Нэт произнес:

– Мы владельцы табачных плантаций. Наша ферма находится недалеко, всего пару миль отсюда.

– Да, – кивнула Кэтлен. – Лич упоминал о каких-то табачных плантациях.

– Ты не возражаешь, если мы посидим рядом с тобой, подождем, пока рассеется туман? В такую погоду вокруг рыскают ягуары.

– Конечно. Входите. Отсюда можно заодно присматривать за вашими лошадьми, – согласилась Кэтлен, давая, однако, понять, что не собирается приглашать в дом совершенно незнакомых людей.

Мужчины спешились. Оба оказались статными и высокими, на этом и заканчивалось их сходство. Один был стройный худощавый блондин, другой – крупный широкоплечий брюнет, с черными, цвета воронова крыла, волосами и такими же темными густыми бровями.

Взойдя по ступенькам на крыльцо, белокурый приветствовал Кэтлен обворожительной улыбкой, темноволосый же лишь отрывисто кивнул, едва взглянув на нее. Легко и грациозно, с некоторой небрежность в походке, он прошел через всю площадку, устроившись в тени крыльцового столба. Его лицо, скрытое в полумраке, казалось высеченным из камня. Кэтлен интуитивно почувствовала, что этому мужчине наверняка мало найдется равных по силе.

В это время ее внимание отвлек светловолосый красавец. Усевшись на стоящий рядом с ней стул, он завязал непринужденную беседу.

– Меня зовут Нэт Стритер, а это мой сводный брат Мэтт Ингрэм.

Кэтлен робко улыбнулась стоящему в тени великану. Тот лишь отрывисто кивнул ей.

– Туман здесь, наверное, обычное явление? – снова повернулась она к своему собеседнику. – Причем он собрался так быстро. Когда я десять минут назад выходила на крыльцо, воздух был совершенно чист и прозрачен.

– Да, с весны до осени здесь нередки туманы, особенно в низинах. Обычно старожилы заранее; предсказывают это явление. Внимая их предостережениям, большинство жителей не рискуют выходить из дома в темное время суток, а если делают это, то непременно берут с собой фонарь и ружье. Как видишь, нас туман застал врасплох, у нас нет ни того, ни другого.

– Вы не подскажете, как сажают табак? – неожиданно спросила Кэтлен, меняя тему разговора. – Лич показал мне, где дедушка выращивал свои урожаи, но не объяснил, как засевают поле.

Нэт удивленно посмотрел на девушку.

– Так ведь семена не бросают сразу в землю, – начал объяснять он. – Сначала в парнике выращивают саженцы, затем, когда растения подрастут и окрепнут, их пересаживают в поле.

– Значит, мне предстоит много работы, – заметила Кэтлен. – Я вижу, мне будет здесь, чем заняться.

– Ну, ты не сможешь справиться со всем одна, тебе наверняка потребуется помощь.

– С этим нет никаких проблем. Мне помогут мои друзья Питер и Хэтти. Они живут вместе со мной, в пристройке, за домом. Питер утверждает, будто немного осведомлен о том, как выращивают табак.

Улыбка разом сошла с лица Нэта, и Мэтт догадался, о чем подумал его сводный брат: ему не понравилось, что мисс Баррет не одна на ферме. Она могла оказаться не такой уж легкой добычей.

– Как делают парники? И где мне достать семена? – продолжила расспросы Кэтлен.

– Семена есть у местные жителей. Но ты не беспокойся, у нас обычно саженцев всегда бывает больше необходимого. Так что можешь взять сколько нужно.

– Спасибо, вы очень любезны. Я обязательно заплачу за них.

Нэт рассмеялся и покачал головой:

– Во всей округе ты не найдешь человека, который бы брал деньги с соседа, за исключением Якоба Брэдли. Но он самогонщик, делает виски. Тот возьмет плату, даже если просто понюхаешь содержимое его кувшина.

Нэт повернулся к брату, который за все это время не проронил ни слова.

– Помнишь, как мы еще детьми надули этого старого скрягу? – Не дожидаясь ответа он продолжил рассказ: – Как-то раз, решив подшутить над стариком, мы взяли глиняный кувшин, натолкали туда хлопок и отправились к Якобу на винокурню. «Налей сюда», – попросил Мэтт, подавая кувшин, а сам запустил руку в карман, словно собираясь достать деньги. Старик с готовностью наполнил кувшин до самых краев и протянул ладонь, ожидая платы. Мэтт растерянно пробормотал: «Ах, кажется, я забыл деньги дома». Посмотрев на него убийственно долгим взглядом, старик выхватил кувшин и вылил виски обратно в бочонок, затем отдал пустой сосуд Мэтту, пригрозив, что если мы еще хоть раз появимся на его винокурне, то получим по порции соли в задницы. Мы смеялись всю обратную дорогу, а вернувшись домой, разбили кувшин и достали спрятанный внутри хлопок, получив таким образом целых два стакана бесплатного виски.

Нэт рассмеялся. Между тем Мэтт, до сих пор не проронивший ни слова, поднялся со своего места и заявил:

– Туман рассеялся. Я еду домой.

Кивнув на прощание Кэтлен, он сошел с крыльца и исчез в темноте.

– Ваш брат не слишком-то разговорчив, да? – спросила Кэтлен, глядя туда, где только что сидел Мэтт.

– Он чурается белых женщин, – насмешливо ответил Нэт.

– Почему?

Нэт небрежно пожал плечами:

– Очевидно, ему больше нравятся индианки. По крайней мере, стали нравиться с тех пор, как его девушка сбежала с другим. Мэтт ведь сейчас поехал не домой, а в поселение индейцев. Выберет там какую-нибудь красотку и уединится с ней в лесу.

С ноткой зависти в голосе Нэт добавил:

– Мэтт, без сомнения, нравится индейским девушками. Правда, он никогда не рассказывает об этом, но, судя по всему, знает, как с ними обращаться, если ты понимаешь, о чем я говорю.

Может, Нэт тоже наведывался в индейскую деревушку, но не встретил там столь же радушного приема, как его сводный брат, подумала Кэтлен, хотя это было трудно себе представить: ведь Нэт такой красавчик, такой милый и любезный. Оставшись одна, Кэтлен все время думала именно о Мэтте. Неужели он и вправду отправился в индейскую деревню?

Глава 4

Проснувшись, Кэтлен некоторое время смотрела в открытое окно, затем проворно вскочила с кровати. Небо на востоке уже посерело. Значит, скоро рассветет. Никогда еще она не испытывала такого нетерпения начать новый день. Весь предыдущий месяц Кэтлен занималась обустройством своего нового жилья, а эту неделю они с Питером провели в поле. Сначала разбили на участки пять акров земли, затем Питер с помощью мула, запряженного в однолемешный плуг, сделал борозды. Разливаясь каждую весну, река орошала поля и наносила на участки плодородный ил. Тучная черноземная почва была вполне готова к тому, чтобы на ней разбили табачные плантации. Для этого Кэтлен и Питер уже сделали мотыгами ровненькие ряды. Стертые до мозолей руки Кэтлен и ее ноющая поясница свидетельствовали о грандиозности проделанного. Но трудились они не зря. Этим утром Нэт должен был принести нежные саженцы табака.

– Яичница с ветчиной, Хэтти? – спросила Кэтлен, усаживаясь за стол напротив Питера.

Тот попивал из блюдечка кофе. Признаться, Кэтлен терпеть не могла этой его привычки, но Питер, не поддаваясь ни чьим уговорам, упорно продолжал поступать по-своему.

– Ты готов выйти в поле? – поинтересовалась Кэтлен, когда Хэтти подала завтрак.

Питер кивнул, налегая на яичницу с ветчиной и горячие гренки.

– Лишь бы болтун Нэт принес саженцы до полудня. Если мы высадим их в жару, растения завянут под солнцем, Питеру не нравился Нэт, и Кэтлен догадывалась почему. Нэт никогда не разговаривал с ним, а Питер очень любил поболтать о земле, о ферме, о домашних животных, о погоде. «Зато Нэт любит беседовать со мной», – подумала Кэтлен, и легкая улыбка тронула ее губы.

– Что ты думаешь о Нэте? – спросила она Хэтти, усаживающуюся за стол справа от нее.

– Ну, мне пока трудно судить, – протянула та, намазывая маслом горячий хлеб. – Мне кажется, он дамский угодник и пользуется успехом у женщин. Боюсь, Нэт – лентяй: он появляется здесь только около полудня и всегда выглядит «с иголочки» – в накрахмаленной рубашке, с тщательно наведенными стрелками на брюках.

– Возможно, Нэт встает очень рано, выполняет свою работу, а потом приводит себя в порядок, – резко возразила Кэтлен, защищая Нэта.

Хэтти покачала головой, накладывая ложечкой сахар в кофе.

– У него слишком чистые ногти и мягкие руки. Руки этого франта сейчас даже привлекательнее твоих. И немудрено: ты ведь всю эту неделю копалась в земле.

– Я вижу, ты уже успела составить собственное мнение о Нэте, обнаружив в нем предостаточное количество недостатков, чтобы поставить под сомнение его личность, – обиженно проговорила Кэтлен. – Но хоть что-то тебе в нем нравится?

– Ну-ну, не сердись, голубушка, – заметила Хэтти. – Он, без сомнения, увлечен тобой, и это говорит в его пользу. Думаю, со временем мы узнаем Нэта получше и тогда, уверена, хорошего о нем можно будет сказать гораздо больше.

Кэтлен отвернулась, не желая продолжать этот обидный для нее разговор. Хэтти посмотрела на Питера и со вздохом покачала головой.

Впрочем, Кэтлен не умела долго дуться. Вскоре выражение ее глаз стало мечтательным. Кажется, Нэт в самом деле увлечен ею. За последнюю неделю он трижды приезжал сюда и норовил уединиться с ней. Признаться, Кэтлен очень нравилось его общество. Она не привыкла к комплиментам мужчин и с замиранием сердца слушала, как Нэт восхищался ее глазами, волосами, говорил, как милы ее губки.

Последние два года многие мужчины провожали Кэтлен откровенно восхищенными взглядами. Однако Янки Уилсон строго следил за тем, чтобы ни один из них не оказался рядом с ней. Как-то раз молодой человек вовлек Кэтлен в простодушную беседу. Они просто разговаривали и смеялись, но отчим, увидев это, налетел как коршун, сбил юношу с ног, а Кэтлен поволок домой. Дома он отходил ее ремнем, сопровождая каждый жгучий удар словом «шлюха». С тех пор Кэтлен не осмеливалась поднимать глаза на мужчин.

Но теперь отчим навсегда исчез из ее жизни. Кэтлен могла общаться с любым мужчиной и даже кокетничать с ним. Да, здесь будет на что посмотреть: Кэтлен Баррет строит мужчинам глазки! Признаться, она даже не знала, как это делается.

Хэтти наливала всем по второй чашке кофе и вдруг замерла, прислушиваясь.

– Кажется, кто-то скачет к нашему дому. Наверное, твой, – кивнула она Кэтлен.

Та пулей выскочила из-за стола и с трепещущим сердцем выбежала на крыльцо. Но здесь ее постигло разочарование. По каменистой тропе ехал вовсе не Нэт, а его сводный брат, угрюмый неразговорчивый Мэтт.

Когда он остановился перед крыльцом и, приветствуя Кэтлен, коснулся двумя пальцами полей своей шляпы, она впервые смогла его хорошо рассмотреть. У Мэтта оказался прямой нос, жестко очерченный рот, мужественный подбородок. Черные как смоль волосы спадали ему на плечи, а из-под таких же черных густых бровей смотрели серые холодные глаза. Пожалуй, Кэтлен еще ни у кого не встречала таких холодных глаз. Не удивительно, что местные девушки робеют перед ним. «Такой тяжелый ледяной взгляд отпугнет кого угодно», – подумала Кэтлен.

– Доброе утро, – нерешительно проговорила девушка, глядя вдаль, мимо Мэтта, в надежде, не покажется ли на усеянной камнями тропе Нэт.

– Его нет со мной, – сказал Мэтт, отвечая на ее безмолвный вопрос. – Вероятно, он приедет позже.

Затем Мэтт соскочил с седла и бережно снял с широкого крупа жеребца влажный снизу мешок.

– Мы должны успеть посадить эти саженцы до того, как наступит жара.

– Да, конечно, – кивнула Кэтлен. – Пойду надену шляпу от солнца.

– Не могли бы вы заодно переодеться в какие-нибудь брюки, Питера, например? – крикнул в догонку Мэтт. – Длинная юбка будет волочиться по земле, и вы быстро устанете.

– Наверно, смогу, – неуверенно ответила Кэтлен. – Но вдруг кто-нибудь увидит меня в таком одеянии?

– За это не беспокойтесь, – проговорил Мэтт, снимая со своего жеребца седло и уздечку. – Все женщины в округе при работе в поле носят брюки своих сыновей или мужей.

С этими словами он повернулся и зашагал к вспаханному участку земли.

– Пойду посмотрю, что там у меня найдется, – поднялся из-за стола Питер. – Хорошо, что я такой худосочный. Мои штаны наверняка придутся тебе впору.

– Может, ты и мне откопаешь пару? – спросила Хэтти. – Я тоже иду с вами.

– Нет, не нужно, – запротестовала Кэтлен.

– Если мы хотим до наступления жары высадить нежные побеги табака, необходимо собрать как можно больше рабочих рук. – Хэтти посмотрела на чистое безоблачное небо. – Судя по всему, сегодняшний день обещает быть очень жарким.

На середине поля Мэтт опустил мешок с рассадой неподалеку от одного из спускавшихся вниз по склону рядов и заметил идущих следом за ним по пашне Кэтлен и Смитов. Питер нес в каждой руке по ведру воды, а Хэтти – накрытую материей корзину, очевидно, их завтрак.

Однако все внимание Мэтта было приковано к Кэтлен. Знай он, как девушка будет выглядеть в брюках, ни за что не предложил бы ей переодеться.

Облачившись в домотканые холщовые штаны Питера, Кэтлен в спешке даже не успела посмотреться в зеркало. Штаны хорошо сидели и давали свободу движений, которую не позволяла ощущать юбка. Кэтлен и не догадывалась, как плотно облегали они ее округлые бедра и длинные стройные ноги.

Мэтт неслышно выругался. Черт побери, ему придется приложить немало усилий, чтобы не смотреть на Кэтлен? Он довольно грубо и резко ответил на ее вопрос о том, какая роль отводится ей и Смитам, затем вручил Кэтлен сверток с заботливо обернутыми саженцами, а другой, такого же размера, передал Хэтти.

– Раскладывайте растения примерно через каждые два шага вдоль по ряду. Мы с Питером будем идти следом и укреплять их в земле.

Солнце уже начало подниматься к зениту, когда они приступили к работе. К концу первого ряда Мэтту все-таки удалось обогнать Хэтти. Он больше не мог следовать за Кэтлен: покачивание ее бедер буквально сводило его с ума.

Где-то спустя полчаса к полю верхом на муле подъехал Лич.

– Я вот подумал: а не заглянуть ли мне к вам, вдруг потребуется какая-то помощь, – проговорил старик, сползая с мула, который казался таким же старым, как и его хозяин.

– Всегда рады. Никогда не помешает лишняя пара рук, – ответил Мэтт. – Можешь следовать за ней, – он махнул рукой в сторону Кэтлен, работавшей рядом с Хэтти, – и поливать из ковша каждый саженец.

– За которой из них? – поинтересовался Лич с дьявольской усмешкой. Судя по всему, он решительно настроился заставить Мэтта произнести имя, которое тому было так трудно выговорить.

Метнув на старика разгневанный взгляд, Мэтт отчеканил:

– За мисс Баррет.

– А, ты имеешь в виду Кэтлен! – невинно воскликнул Лич. – Разве ты не расслышал ее имени, когда вы знакомились?

– Думаю, не расслышал, – невнятно пробормотал Мэтт, затем взорвался: – Не пора ли кончать эту трепотню и браться за дело?!

– Ладно, ладно, иду, – живо отозвался Лич и, затрещав своими старыми костями, опустился на землю.

Увидев, как трудно старику преклонять колени, Кэтлен предложила:

– Давайте поменяемся местами. Вы будете раскладывать растения, а я – их окучивать.

– Не беспокойся обо мне. Трудно только опуститься. Но если дело сделано, то уже нет проблем.

– Ну, если вы так уверены, – с сомнением протянула Кэтлен, но все-таки замедлила шаг, чтобы Лич успевал за ней.

Спустя некоторое время она поинтересовалась:

– У вас большое поголовье скота?

– Ну, как сказать. Я держу пару коров, которых собираюсь забить этой осенью. Часть мяса оставлю себе, а остальное продам. То же самое я намерен проделать со своими двумя свиньями. Есть еще стадо овец, думаю, их штук двадцать.

– Много же животных вам придется забить.

– Я вовсе не собираюсь забивать овец. С них я продаю шерсть.

– Наверное, тяжело заботиться о таком большом стаде?

– Вовсе нет. Впрочем, так поступают все в округе. Нужно лишь оградить от них сад с огородом. А так я отпускаю овец на волю: пусть себе пасутся, где им захочется. Правда, один раз в месяц необходима соляная подкормка. А в общем никаких особенных хлопот.

– А зимой они не замерзают?

– Когда устанавливаются морозы, овец сгоняют на овчарню и следят за тем, чтобы они хорошо ели и накапливали жир для сохранения тепла. По весне животных стригут, а шерсть продают. Шерсть – товар, приносящий доход беднякам, подобно тому, как табак приносит доход Мэтту.

– Кажется, табак должен принести доход мне и Смитам, однако вряд ли нас можно записать в богачи, – усмехнулась Кэтлен.

– Конечно, нет, но вас можно отнести к середнякам. Вы не так бедны, как большинство местных жителей, но и до Мэтта вам далековато.

– Вы всегда говорите о Мэтте как о единоличном владельце фермы, разве Нэт не имеет на нее таких же прав? – удивилась Кэтлен.

– Нет, не имеет. Нэт – сын женщины, на которой женился отец Мэтта после смерти своей первой жены. Еще мальчишкой-подростком Нэт приехал сюда вместе с матерью.

– Мне кажется, было бы справедливо, если бы Нэту принадлежала часть фермы Ингрэмов. Ведь он столько там трудится.

Лич окинул Кэтлен удивленно-растерянным взглядом и открыл было рот, собираясь что-то сказать, но потом передумал. Однако через минуту старик заметил:

– Я удивлен тем, что Нэт не приехал помочь вам.

– Вероятно, он не смог оторваться от своих дел на ферме.

– Угу, – кивнул Лич, не добавив больше ни слова.

Было уже около десяти часов, когда Хэтти, сорвав с головы шляпу, вытерла рукавом мокрый лоб и заявила:

– Не знаю, как вы, а я делаю перерыв. Нужно отдохнуть, а заодно и перекусить.

Она размашисто зашагала по полю, направляясь к большому раскидистому клену. Все последовали за Хэтти.

Оказавшись рядом с Мэттом, Кэтлен подняла на него глаза и спросила:

– Вы, наверное, голодны?

Жесткие складки в уголках его рта вдруг смягчились, и Мэтт широко, ослепительно улыбнулся.

– Я голоден, словно медведь по весне, после зимней спячки.

Кэтлен уставилась на него с неподдельным изумлением. Эта улыбка совершенно изменила лицо Мэтта. Куда только девался прежний жесткий, холодный человек?!

Наконец Кэтлен обрела дар речи и сказала:

– Думаю, в корзине у Хэтти жареные цыплята, аппетитные, с хрустящей корочкой, приготовленные в южном стиле.

– Судя по всему, Хэтти и Питер южане по происхождению. Я угадал?

– Да, они родом из Южной Каролины. Будучи совсем молодой невольничьей супружеской парой, Питер и Хэтти трудились на плантациях. Когда их хозяин умер, его вдова отпустила на волю половину рабов, так как не собиралась выращивать так много хлопка, как ее покойный муж. Питер и Хэтти оказались в числе вольноотпущенных. Однако после обретения свободы их дела приняли плохой оборот. Никто не хотел принимать супругов на работу. У них не было ни крыши над головой, ни денег. Питеру и Хэтти пришлось немало скитаться по стране, пытаясь заработать на хлеб и место в сарае для ночлега. Таким образом они оказались в Филадельфии. Там мой отец нанял их к себе на работу: Хэтти в качестве поварихи, а Питера – работником по хозяйству. Они прослужили моим родителям целый год, а потом родилась я.

– Похоже, вы очень любите их.

– Да. Питер и Хэтти заменили мне семью.

– Ваши родители умерли?

– Да, – отрезала Кэтлен, не добавив больше ни слова. Мэтт украдкой взглянул на нее, и непроницаемое, каменное выражение ее лица подсказало ему, что не стоит обсуждать эту тему. Дальше они шли молча. В тени клена уже сидели Питер и Лич, голодными глазами наблюдая за тем, как Хэтти достает из корзины провизию и раскладывает ее на развернутой на траве белой скатерти. Во время поглощения приготовленных Хэтти цыплят и бисквитов уже не велось продолжительных разговоров и обсуждений. Наконец на скатерти остались лишь хлебные крошки, и мужчины с довольным видом откинулись на спину, издавая возгласы удовлетворения.

Оставалось доделать два последних ряда, поэтому пятнадцать минут решили посвятить перевариванию пищи. Сначала Мэтт похвалил стряпню Хэтти, а потом они с Питером принялись вспоминать свои любимые блюда.

– Так хочется иногда снова отведать жареных хрустящих зубаток или нежного молочного поросенка под острым соусом, – мечтательно проговорил Питер.

– А я бы сейчас поел лесной ежевики или яблок в винном соусе. Еще я люблю спелую лесную землянику и сладкий картофель, – сказал Мэтт.

– А я – белые бобы, маисовые лепешки и горную форель, – вставил Лич, пополняя список своими любимыми блюдами.

– Почему-то ваши разговоры о еде навеяли на меня воспоминания о жарком июльском солнце, обжигавшем мои руки и шею во время работы на хлопковой плантации, – мрачно заметила Хэтти.

– Наверное, нет ничего чудеснее прикосновения прохладного ветерка после дождя, сменившего долгую засуху, – произнесла Кэтлен.

И каждый согласился, что действительно нет ничего приятнее ощущения прохлады после ливня, сбивающего длительную жару.

Питер собирался добавить, насколько, по его мнению, трогательно согревающее душу зрелище стайки маленьких цыплят, как вдруг увидел облако пыли, взметнувшееся над прилегающей к полю проселочной дорогой.

– Что за кретин так гонит коня в эту жаркую душную погоду? – нахмурился он.

– Этот кретин – Нэт, – презрительно ответил Лич. – Он, как всегда, угадал, когда заявиться: работа-то практически завершена. Будет интересно послушать, какую отговорку придумал Нэт на этот раз.

Кэтлен посмотрела на Мэтта, уверенная в том, что ему не понравился тон Лича и его слова о сводном к брате. К своему удивлению, она обнаружила, что Мэтт раздражен еще больше старика. Его лицо выражало явное презрение и отвращение.

«Он не любит Нэта, – подумала Кэтлен. – Но почему? Может, завидует брату; его красоте и обаянию, которые так притягивают к нему девушек? Как меня, например?».

Кэтлен призналась себе, что ее очень тянуло к Нэту. Ей казалось, что Нэт испытывает то же самое по отношению к ней. Тем не менее девушка недовольно нахмурилась, когда Нэт, резко натянув поводья, осадил взмыленного, покрытого хлопьями пены коня и поднял его на дыбы. Кэтлен терпеть не могла такого обращения с животными.

Каждый из присутствующих испытывал в этот момент подобное чувство, особенно Мэтт. Он порывисто поднялся и с потемневшим от гнева лицом направился к жеребцу, дышащему часто и тяжело. Молниеносным движением руки Мэтт схватил брата за запястье, рывком сдернул с седла. Тот сделал пару неуверенных шагов, спотыкнулся, затем обрел равновесие и завопил: