Текст книги "Время не властно"

Ничего не помогало. Совсем не помогало. Она по-прежнему кипела от бешенства. И, что хуже, гораздо хуже, в ней бурлило желание, откровенное, горячее желание, подогреваемое яростью. И все из-за него, думала Санни, хлопая дверью. Она не сомневалась, что он нарочно завел ее.

Ему удалось довести ее до точки кипения – она бездумно ответила на его поцелуй!

Санни обещала себе: такого больше не повторится. Он ловко перехитрил и унизил ее; неизвестно, что хуже. За несколько часов он преуспел и в том и в другом. Ничего, он ей за все ответит!

Она бросилась на кровать. До вечера она не выйдет из комнаты. И придумает, как превратить жизнь Джейкоба Хорнблауэра в ад.

Глава 4

Джейкоб ругал себя. Не надо было к ней прикасаться. Потом весь его гнев обрушился на Санни; он с удовольствием винил ее во всех смертных грехах. Он с самого начала понял, что она опасна.

В XX веке – как, впрочем, и во все остальные века – бывают люди, словно специально созданные для того, чтобы осложнять жизнь другим. Санбим Стоун – одна из них. Красивая, страстная, грациозная, пылкая – у нее есть все, что нужно, чтобы заманить мужчину в ловушку. Вывести его из себя, довести до края пропасти... И столкнуть с обрыва.

С самой первой встречи она держится вызывающе. Ее холодные улыбки, ее язвительность лишь сильнее распаляют его. Трудно совладать с такой противницей... Тем более что она все прекрасно понимает.

Когда он поцеловал ее – хотя, бог свидетель, не собирался, – его как будто зашвырнуло в гиперпространство, только без звездолета. Откуда он мог знать, что ее пухлые губки окажутся такими взрывоопасными?

Джейкоба всегда тянуло к страстным женщинам. Хотя... какая, собственно, разница? Он не собирается увлекаться Санни. Ему нельзя. И он, будь он проклят, не хочет увлекаться, какие бы еще уловки ни были в ходу в ее проклятом XX веке!

Постепенно он убедил себя, что во всем случившемся целиком и полностью виновата она. Она нарочно дразнила и искушала его. Она хотела его соблазнить! И ей это блестяще удалось. Джейкоб стиснул зубы. Она довела его до белого каления, и он среагировал, как всякий нормальный мужчина на его месте. Она спровоцировала его, уставившись своими огромными глазищами, в которых страсть мешалась со страхом. Да, Санбим Стоун – та еще штучка! Он ведь изучал историю XX века. Надо бы запомнить, что тогда женщины обожали ставить мужчин в тупик. И дошли в своих комбинациях до совершенства.

Сунув руки в карманы, он подошел к окну полюбоваться на метель. А она умница, думал он. Жесткая, несокрушимая, как венерианский кристалл, только вдвое опаснее. Санни сразу поняла: он что-то недоговаривает. Вот и решила вытянуть из него все, что он скрывает. Что ж, посмотрим, кто кого!

Джейкоб не сомневался, что выйдет победителем в битве интеллектов. Интересно, много ли понадобится сил на то, чтобы перехитрить женщину XX столетия? В конце концов, он более чем на двести лет опережает ее на шкале эволюции. Жаль, что она так его заводит. И так примитивно красива. Но он не зря стал ученым. Джейкоб уже все для себя решил. Роман с ней заводить ни в коем случае нельзя – он же не хочет лишаться равновесия!

И все же в одном она права. Какое-то время им придется прожить бок о бок. Во всей округе вообще нет никого, кроме них двоих. А снегопад такой обильный, что им, скорее всего, не удастся выбраться из хижины несколько дней. Как ни неприятно, пока она ему нужна.

Ему придется как-то перехитрить или обмануть ее, чтобы добраться до брата. А он обязательно доберется до Кэла, чего бы это ни стоило.

Джейкоб окинул кухню неспешным взглядом. Во-первых, хижина так мала, что им едва ли удастся не сталкиваться. Можно, конечно, вернуться на звездолет, но результаты первых наблюдений удобнее записывать здесь. Возможно, он поймет, почему Кэл решил остаться в этом времени и в этом месте. На звездолете, конечно, спокойнее, зато здесь легче удовлетворить любопытство.

Значит, он останется. А если красотке Санбим не по себе в его обществе – что ж, тем лучше для него.

Ему тоже не по себе – недавний поцелуй доставил ему немало самых противоречивых переживаний. И все же придется как-то справляться. В конце концов, он стоит на высшей ступени развития.

Немного остынув, он сел за стол и принялся собирать тостер.

Сверху доносился скрип. Джейкоб улыбнулся. Санни без устали расхаживала по своей спальне. Значит, он ее задел... Вот и прекрасно! Может, теперь ей самой захочется держаться на безопасном расстоянии. По крайней мере, она перестанет провоцировать его на такие действия, о которых они оба впоследствии пожалеют.

Его желание противоречит всякой логике. Она ведь ему даже не нравится! Глупо тешиться смелыми мечтами о женщине, чье присутствие он едва выносит. Более того, она нарочно мучает и злит его.

Отвертка выскользнула из руки и ударила его по пальцу. Джейкоб пылко обругал Санни и за это.

* * *

Пусть не думает, что легко отделается! Санни без устали расхаживала по комнате – от стены до стены, от окна к двери, – пыталась выпустить пар. Каков нахал! Схватил ее в охапку, как самую последнюю безмозглую дуру, а потом сам же грубо оттолкнул ее! Неужели он в самом деле считает, что на нее можно безнаказанно излить свою сексуальную неудовлетворенность?

Его ждет неприятный сюрприз.

Тому, кто посмел так обращаться с ней, несдобровать! Она давно живет одна и умеет за себя постоять. Тех представителей противоположного пола, которые давили на нее, она молча отпихивала в сторону. Тем, кто старался ее соблазнить, она сопротивлялась без особого труда. Тех, кто просил, умолял...

Неожиданно Санни самодовольно улыбнулась: она представила, как Джейкоб Хорнблауэр стоит на коленях и молит ее о прощении. Да, это будет настоящая победа! Крепкий орешек доктор Хорнблауэр у ее ног!

Она досадливо вздохнула и снова забегала по комнате. Жалко, очень жалко, что она считает ниже своего достоинства нарочно дразнить его или прибегать к другим типично женским уловкам. Каким бы ничтожеством и придурком ни был Хорнблауэр, у нее свои принципы.

Она современная женщина и привыкла во всем рассчитывать на себя – есть рядом с ней мужчина или нет. Она предпочитает думать своей головой и сама отстаивать свои интересы. Она не Далила и не намерена пользоваться сексом как оружием. Но очень хочется – ох как хочется! – один-единственный разочек нарушить свои непоколебимые принципы и соблазнить его, да так, чтобы он растаял и упал к ее ногам!

Сам-то он вполне откровенно использовал свою сексуальность, думала Санни, отпихивая подвернувшуюся под ноги туфлю. Типично мужской ход! Мужчины громко кричат о том, как женщины завлекают, соблазняют их и сводят с ума. От возмущения Санни снова пнула несчастную туфлю. Мужчины как биологический вид все до единого притворяются, будто они совершенно ни при чем, а роковые женщины заманивают их в свои сети. Ха!

Санни Стоун готова врезать по физиономии всякому, кто посмеет назвать ее роковой женщиной!

Он силой вынудил ее ответить. Нет... Будучи от рождения честной, Санни признала, что силу он применял всего лишь долю секунды – если вообще применял. Когда он начал ее целовать, она завелась с полоборота.

Какая чушь! От его поцелуя она растаяла, как самая настоящая сладкая дурочка. И тоже стала целовать его... как бы получше выразиться? Сладострастно, чувственно, похотливо. Санни прищурилась. Всего один паршивый поцелуй, и она растаяла – из-за него. Что ж, и за это он ей тоже заплатит.

Лучший способ отомстить – уязвить его самолюбие. Все мужчины страшные эгоисты и зациклены на себе. Если она и дальше будет прятаться в своей комнате, он решит, что он сам и то, что между ними произошло, имеет для нее какое-то значение. Значит, надо вести себя так, словно ничего не случилось.

Спустившись, она застала Джейкоба на кухне. Санни вышла в гостиную и включила музыкальный центр на полную громкость. При громкой музыке разговаривать трудно или даже вовсе невозможно. Подбросив в камин несколько поленьев, она устроилась на диване с книгами. Прошло больше часа; наконец он вышел из кухни и отправился наверх. Санни делала вид, что не замечает его.

Больше от скуки, чем от голода, она вышла на кухню и приготовила себе громадный сэндвич. Сложись у них все по-другому, она охотно накормила бы и незваного гостя. Сейчас же, представив, как он проголодался, она с удвоенным аппетитом набросилась на свой обед.

Довольная, она надела куртку, сапоги и вышла на улицу – насыпать семечек в кормушку для птиц. Во время короткой прогулки она сообразила: Джейкоб Хорнблауэр еще несколько дней будет путаться у нее под ногами. Снег залепил ей лицо; он валил крупными хлопьями. Санни старалась расчистить дорожку, но ее снова засыпало снегом. Между стволами деревьев прорывался резкий, сильный ветер. Сосны скрипели и клонились под его порывами.

Проваливаясь в глубокий снег чуть ли не по колено, она с трудом подтащила к сараю мешок с птичьим кормом. Отдышавшись, немного постояла на ветру. Разыгравшаяся метель освежила ее. Санни невольно подивилась величию и мощи природы.

Мало-помалу ее злость улеглась, черные мысли развеялись. Ветер хлестал в лицо, снег облеплял щеки; она ощутила прилив сил и одновременно умиротворение – такое состояние она редко где еще испытывала.

Санни никогда не оставалась в горах надолго; заскучав, она уезжала туда, где шумно и много людей. Но в такую погоду, в метель она предпочитала бы находиться именно в таком месте, как это. Зимой в метель или летом в грозу. Именно здесь, в одиночестве, она лучше всего ощущала и больше всего ценила силу, энергию и тайну.

Город, даже заваленный снегом, скоро освобождался от белого покрова. А вот горы проявляли выдержку. Они терпеливо ждали солнца и своего часа. Санни подставила лицо ветру – он схватил ее и закружил, словно дикий, необузданный любовник. Ей хотелось впитать в себя эту силу и энергию и сохранять их везде, куда бы она ни направилась.

Джейкоб наблюдал за ней из окна. В вихре метели она походила на настоящую богиню зимы. Шапку она не надела, а куртку не застегнула; она стояла тихо, неподвижно, и снег понемногу засыпал ее волосы. А она улыбалась. На морозе у нее разрумянились щеки. Сейчас она казалась не просто красивой. Она казалась недоступной. И непобедимой.

Глядя на нее, он сам себе удивлялся. Почему сейчас он хочет ее больше, чем хотел в тот миг, когда она, пылкая и страстная, трепетала в его объятиях?

Словно почувствовав его взгляд, она подняла голову. Их взгляды словно прожигали снежную завесу. Джейкоб невольно стиснул кулаки – ему показалось, будто он получил удар в солнечное сплетение. И Санни больше не улыбалась. Несмотря на то что их разделяло большое расстояние, он ощутил ее притяжение и силу – и у него подогнулись колени.

Если бы он сейчас сумел до нее дотянуться, он бы взял ее, невзирая ни на что. В одном ее взгляде для него слились прошлое, настоящее и будущее. Он разглядел в ее глазах свою судьбу.

Но вот она пошевелилась, отряхнулась от снега, и чары развеялись. Она всего лишь женщина, сказал себе Джей-Ти. Да к тому же глупышка. Надо же – вышла погулять в метель! Ее чары оказались нестойкими.

И все же он выждал с полчаса, прежде чем спускаться вниз.

Санни спала на диване; в ногах у нее и на полу валялись книги. Она накрылась красивым домотканым покрывалом и сладко спала, несмотря на оглушительную музыку. В камине уютно потрескивал огонь.

Джейкоб смотрел на нее и думал: сейчас она уже не кажется непобедимой. Ее безмятежность смущала... Неожиданно он залюбовался ее длинными ресницами – они отбрасывали тени. Какие у нее мягкие губы, когда не кривятся в презрительной улыбке! Как блестят светлые волосы, растрепанные ветром...

Телесная красота – дело наживное; в его время можно без особых усилий стать идеалом красоты. Конечно, любоваться красивой женщиной приятно. Но это пустое развлечение. Совершенно пустое. И все же он довольно долго смотрел на нее.

* * *

Музыка внезапно смолкла, и Санни проснулась, как от толчка. Она резко вскочила, испуганно раскрыв глаза. Сбитая с толку и раздраженная, как всегда при пробуждении, быстро огляделась по сторонам. Уже стемнело. Огонь в камине догорал, только слабо мерцали угли. Хотя ей казалось, что проспала она совсем недолго, наступил вечер. И, как она поняла, выключили электричество.

Вздохнув, она встала с дивана и принялась шарить по комнате в поисках спичек. Держа в одной руке свечу, а в другой – коробок, она повернулась и налетела на Джейкоба.

Она вскрикнула; он положил руки ей на плечи – и успокоить, и удержать ее.

– Это всего лишь я.

– Знаю, – сухо парировала она, недовольная своей слабостью. – Что ты здесь делал?

– До или после того, как выключился свет?

Он стоял у самого камина, и силуэт был четко виден. Заметив выражение его лица, Санни невольно улыбнулась:

– Это метель.

– Ну и что? – Почувствовав, как она напряглась, он с трудом удержался – так захотелось закатать ей рукава и погладить нежную кожу.

– Электричество вырубилось.

Он по-прежнему не отпускал ее. Приказывал себе выпустить, но руки его не слушались.

– Хочешь, я его починю?

Санни криво и как-то неуверенно усмехнулась. Вот было бы хорошо, если бы можно было обвинить в своем испуге отключение электричества, – но темноты она никогда не боялась. До сих пор.

– Починить свет немного сложнее, чем тостер. Электрическая компания сама даст свет, когда сможет.

Хотя Джейкоб не сомневался, что сумеет включить какую-нибудь аварийную схему, он совсем не возражал против темноты.

– Вот и хорошо.

Вот и хорошо, подумала Санни, глубоко вздыхая. А пока она с ним наедине. Она не уверена в том, что у него все в порядке с головой, но главное в другом. Ее влечет к нему. Влечет так, что кружится голова и пересыхает во рту. Не все сразу, приказала она себе, отодвигаясь подальше.

– У нас масса свечей. – В доказательство она зажгла свечу, которую сжимала в руке. При виде язычка пламени, который не дрожал, уверенности у нее прибавилось. – И масса дров. Ты подбрось в камин пару поленьев, я позабочусь о том, чтобы в комнате стало светлее.

Язычки пламени отражались у нее в глазах. Джейкоб понял, что она нервничает; он не мог не отметить, что в таком состоянии она еще более соблазнительна.

– Да, конечно.

Санни собрала все свечи, какие ей удалось найти. Слишком поздно она поняла, что хватило бы и одной или двух. После того как она расставила по всей гостиной дюжину горящих свечей, обстановка сделалась совсем интимной. Сунув спички в карман, она напомнила себе: такие вещи, как романтическая атмосфера, на нее не действуют.

– Знаешь, который час? – спросила она.

– Только примерно. Сейчас около шести.

Санни присела на подлокотник дивана, стоящего ближе к камину.

– Я проспала дольше, чем собиралась. – Она пыталась сделать хорошую мину при плохой игре. – Как ты развлекался сегодня днем?

– Я починил кран. – На починку ушло больше времени и сил, чем он думал, но все же он справился.

– А ты, значит, домовитый? Любишь, чтобы дома все работало и было в безупречном порядке, да? – язвительно спросила она и улыбнулась. Сейчас они в состоянии помочь себе только сами, и ссориться с ним глупо. – Пойду сделаю нам сэндвичи. – Она встала. Лучше отблагодарить его едой – все хоть какое-то занятие. – Пива хочешь?

– Да. Спасибо.

Две свечи Санни взяла с собой на кухню. Она совсем было успокоилась, но вдруг почувствовала, что он идет за ней.

– С такими делами я и сама справлюсь.

Она открыла холодильник и выругалась, вспомнив, что света нет. Джейкоб молча протянул ей свечу. Санни вручила ему две бутылки пива.

Джейкоб запомнил, как утром она открывала газировку, и вскоре отыскал нужное приспособление.

– Включи, пожалуйста, радио.

– Что?

– Радио, – повторила Санни. – Приемник на подоконнике. Может, сейчас передадут прогноз погоды.

Джейкоб вскоре разглядел маленькую пластмассовую коробочку и нажал кнопку включения. Послышался треск помех. Он улыбнулся. Может, имеет смысл, так сказать, позаимствовать у нее эту смешную вещицу и захватить с собой домой?

– Потрахайся с настройкой, – посоветовала Санни.

– Что значит «потрахайся»?! – ошеломленно переспросил Джейкоб.

– Ну, повозись с ней, покрути колесико. Если повезет, что-нибудь поймаешь.

Он довольно долго смотрел на маленький приемник, соображая, как можно трахаться с неодушевленным предметом. Убедившись, что Санни повернулась к нему спиной, он отнес приемник на подоконник и встряхнул его. Нет, так делать глупо... Он принялся за настройку. Треск то усиливался, то пропадал.

– Горчицу или майонез?

– Что?

– Что ты больше любишь – горчицу или майонез? – Санни говорила медленно, терпеливо.

– Мне все равно. Положи то же, что и себе. – Он с трудом отыскал какую-то музыкальную радиостанцию; звуки были едва слышны. Как здешние люди мирятся с такой ненадежной техникой? Дома у него переносное устройство, которое сообщает погоду в Париже, передает репортажи со всех бейсбольных матчей, предупреждает о пробках на Марсе и вдобавок варит вполне сносный кофе. Причем одновременно. А эта древняя детская игрушка, похоже, способна лишь на еле слышный шепот – все равно что играть на банджо в аэродинамической трубе.

– Дай-ка. – Отложив горчицу, Санни выхватила у него приемник и легонько встряхнула. Через секунду оттуда загремела музыка. – У него своеобразный характер, – пояснила она.

– Какой характер может быть у приемника? – не понял Джейкоб.

– Своеобразный. – Очень довольная, Санни поставила приемник назад, на подоконник, взяла пиво и сэндвич и села за стол. – Хотя зачем мне их прогнозы? – Она с жадностью набросилась на еду. – И так видно, что идет снег.

Джейкоб пробовал картофельные чипсы – Санни насыпала полную миску.

– И все же не помешает узнать, когда снегопад прекратится.

– Они могут только гадать. – Санни пожала плечами. Джейкоб тоже сел за стол. – Сколько бы спутников они ни посылали, все равно их прогнозы – всего лишь догадки.

Он открыл было рот, чтобы возразить, но передумал и набросился на сэндвич.

– Ты боишься?

– Чего?

– Того, что ты... – Какую бы фразу использовала она сама? – Что ты отрезана от мира.

– Не очень. По крайней мере, день-два я не стану волноваться. А потом начну сходить с ума. – Она нахмурилась. Наверное, не самое удачное словосочетание в разговоре с Джейкобом Хорнблауэром. – А ты?

– Я не люблю сидеть взаперти, – просто сказал он и невольно улыбнулся, услышав, как она постукивает ногой по полу. Опять волнуется – возможно, из-за него. Джейкоб попробовал пиво. – А ничего! – Он оглянулся, но тут музыка прекратилась, и голос принялся читать прогноз погоды. Веселый и ужасно беззаботный диктор добрых несколько секунд болтал о других районах и только потом переключился на Кламатские горы.

«Ну а вас, жителей Кламатских гор, занесло снегом по самые уши! Надеюсь, вы запаслись виски и терпением – метель только начинается. Осадки не прекратятся до завтрашней ночи. Наберитесь мужества – ожидается, что высота снежного покрова достигнет целого метра. Предполагаемая температура воздуха – минус десять градусов; скорость ветра – пятьдесят километров в час. Бр-р-р! Советую утеплиться или согреваться страстной любовью!»

– Не вполне научный подход, – буркнул Джейкоб.

Санни тоже что-то проворчала себе под нос и мрачно воззрилась на приемник.

– Все равно, суть-то осталась. Надо бы принести побольше дров.

– Я принесу.

– Я не нуждаюсь...

– Ты готовила сэндвичи, – возразил он, отхлебывая еще пива. – Вот сейчас доем и пойду за дровами.

– Ладно. – Санни не хотелось, чтобы он оказывал ей какие бы то ни было услуги. Некоторое время она ела молча, наблюдая за ним. – Да, жаль, что ты не подождал до весны.

– С чем не подождал?

– С приездом в гости к Кэлу.

Он чуть не подавился. Ел он жадно, потому что сэндвич оказался изумительно вкусным.

– Да, наверное. Если честно, я как раз и собирался приехать... раньше. Почти на год. Но ничего не получилось.

– Жалко, что твои родители не смогли прилететь с тобой... так сказать, в гости.

В его глазах что-то мелькнуло – Санни не вполне поняла что. Сожаление, досада, гнев?

– Это было невозможно.

Жалеть его она отказывалась – бесповоротно.

– Мои родители не вынесли бы такой долгой разлуки со мной или с Либби.

Неодобрение в ее голосе растравило и без того кровоточащую рану.

– Ты не имеешь ни малейшего понятия, как мои родители страдают от разлуки с Кэлом.

– Очень жаль. – Однако она передернула плечами, показывая, что ей ничуточки не жаль. – А если они так по нему скучают, могли бы и приехать.

– Он сам сделал свой выбор. – Джейкоб рывком поднялся. – Пойду за дровами.

Ах, какие мы обидчивые, подумала Санни, глядя ему вслед.

– Эй!

Он круто развернулся, готовый дать ей отпор.

– Что еще?

– Куда ты собрался без куртки? Там холодно.

– У меня нет куртки.

– Интересно, все ученые такие бестолковые? – пробормотала Санни, проворно вскакивая и подходя к платяному шкафу. – Ничего глупее не придумал, как ехать в январе в горы без верхней одежды.

Джейкоб глубоко вздохнул и невозмутимо ответил:

– Если будешь и дальше называть меня дураком, я тебя побью.

Санни состроила невинную мину:

– Дрожу от страха! Вот, держи! – Она бросила ему ношеную куртку. – Надень. Меньше всего мне хочется лечить тебя от обморожения. – Она кинула ему пару перчаток и черную спортивную вязаную шапочку. – Кстати, в Филадельфии тоже бывает зима, правда?

Поиграв желваками, Джейкоб кое-как напялил на себя куртку.

– Когда я уезжал из дому, холодно не было. – Он надвинул шапочку на самые уши.

– Ну конечно, это многое объясняет. – Услышав, как он хлопнул дверью, Санни презрительно фыркнула. Никакой он не псих... может, придурковат немного – и дразнить его одно удовольствие. Кстати, если ей удастся раздразнить его как следует, она может вытянуть из него много важного и интересного.

Услышав, как он выругался, она не сдержала смеха. Если ее догадка правильна, он только что уронил себе на ногу тяжелое полено – а то и два. Наверное, надо было дать ему фонарик, но... он заслужил наказание!

Посерьезнев, она открыла ему дверь. Джейкоб был похож на снеговика. Снег облепил даже брови, отчего выражение его лица сделалось злым и удивленным. Изо всех сил стараясь не расхохотаться, Санни впустила его на кухню; он крепко прижимал к груди несколько поленьев. Услышав, как он с грохотом бросает дрова в ящик, Санни откашлялась, хладнокровно взяла его и свою бутылки с пивом и вышла к нему в гостиную.

– Следующую порцию принесу я, – заботливо сказала она.

– Да... это уж точно! – Нога у него болела, пальцы онемели, и он был настроен воинственно. – Как же вы здесь живете?

– А что такое? – с невинным видом осведомилась Санни.

– Да ничего! – Парень кипел от злости. Он обвел рукой не только хижину; он имел в виду весь ее мир в целом. – У вас нет ни электричества, ни современных удобств, ни нормальных средств передвижения... вообще ничего! Если хотите согреться, вы жжете дерево. Подумать только – дерево! Если вам нужен свет, приходится полагаться на какую-то электрическую компанию. Ну а связь – это вообще анекдот. Плохой анекдот.

В глубине души Санни всегда была горожанкой, но никто не смел оскорблять ее родовое гнездо. Она тут же ринулась в бой:

– Слушай, приятель, если бы я не пустила тебя к себе, ты бы сейчас замерзал в лесу и тебя бы не откопали до самой весны. Так что поосторожнее со словами!

Ах-ах, какие мы обидчивые, подумал он.

– Только не говори, что тебе здесь в самом деле нравится.

Санни сжала кулаки и подбоченилась:

– Мне здесь очень нравится. А если тебе здесь не по вкусу – вот одна дверь, а вот и другая. Выбирай!

Поход за дровами убедил Джейкоба в том, что бросать вызов стихии не стоит. Но и усмирять свою гордость тоже не хотелось. Он помолчал, взвешивая все за и против. Потом, не говоря ни слова, сел и стал пить пиво.

Поскольку Санни решила, что одержала победу, она присоединилась к нему. Но давать ему передышку она не собиралась.

– Ты на удивление капризен для парня, который заявился ко мне в дом без всего, даже без зубной щетки.

– Что?

– Я сказала, ты на удивление...

Он круто развернулся к ней; глаза у него так и полыхали.

– Откуда ты знаешь, что у меня нет зубной щетки? – Джейкоб читал о таких приспособлениях.

– Это выражение такое, – объяснила Санни, уклоняясь от ответа. – Я хочу сказать, по-моему, парень, который путешествует всего с одной сменой белья, не должен жаловаться на плохие условия жизни.

– Откуда ты знаешь, что у меня... ты что, рылась в моих вещах?!

– Да какие там вещи, – буркнула Санни, понимая, что снова сболтнула лишнего. Она привстала, но он положил руку ей на плечо. – Слушай, я полезла к тебе в сумку только посмотреть... посмотреть, вот и все! – Она тоже развернулась к нему, решив, что лучшая защита – нападение. – Откуда мне было знать, кто ты такой? Может, ты не тот, за кого себя выдал, а какой-нибудь маньяк?

Джейкоб больно стиснул ее плечи:

– Ну и как? Убедилась? – Заметив, как сверкнули ее глаза, он решил закрепить победу. – Так или иначе, в моей сумке все равно нет ничего примечательного, и ты так ничего и не поняла. Я прав?

– Возможно. – Она попробовала стряхнуть его руку, но он не отпускал ее. Санни стиснула кулаки и стала ждать.

– Значит, ты решила, что я – маньяк. – Он придвинулся ближе; теперь его лицо находилось в нескольких сантиметрах от лица Санни. Она видела только его разъяренные глаза и слышала его учащенное дыхание. – А маньяки ведь бывают разные, правда, Санни?

– Правда, – с трудом выговорила она. И не от страха. Хотелось бы ей испугаться, но чувство, овладевшее ею, оказалось более сложным и куда более опасным, чем страх. На секунду – рядом потрескивали поленья, на столике подрагивали язычки пламени свечей, в окна бился ветер – ей стало все равно, кто он такой. Гораздо важнее было сознание, что он сейчас ее поцелует. И не только поцелует...

Санни сразу поняла, что одним поцелуем дело не ограничится. Она живо представила, как они катаются по полу, сплетясь в жарком объятии, в необузданном, свободном порыве страсти. С ним будет только так, и не иначе. И в первый раз, и потом. Наводнение, землетрясение, конец света. Вот какой будет его любовь.

А после первого раза пути назад уже не будет. Санни не сомневалась: стоит им познать друг друга в первый раз, и конец. Она будет вожделеть только его до конца своих дней.

Его губы коснулись ее губ. Прикосновение едва ли можно было назвать поцелуем, и все же она задрожала всем телом. А в голове взвыла сирена. Санни собралась с духом и ответила так, как, по ее мнению, следовало поступить при данных обстоятельствах разумной женщине: врезала ему в солнечное сплетение.

Он вскрикнул и согнулся пополам, едва не упав ей на колени. Санни вскочила и приняла боевую стойку. Она успела прийти в себя и приготовилась к его следующему ходу.

– Это ты не в себе, а не я! – с трудом выговорил Джейкоб, едва отдышавшись. – Я в жизни не встречал такой, как ты!

– Спасибо. – Санни снова закусила губу, но руки опустила вдоль корпуса. – Ты это заслужил, Джей-Ти. – Она замолчала; он медленно поднял голову и смерил ее долгим убийственным взглядом. – Ты пытался меня запугать!

Он вынужден был признать: да, вначале все так и было. Но потом он склонился к ней, ощутил аромат ее волос, попробовал на вкус нежные, шелковистые губы, и от желания напугать не осталось и следа. Ему захотелось соблазнить ее. Очень захотелось.

– Возненавидеть тебя нетрудно, – произнес он через некоторое время.

– Да, наверное. – Санни улыбнулась. Он пришел в себя быстрее, чем она ожидала. – А знаешь что? Мы ведь теперь в некотором смысле родственники... Кстати, я тебе верю. То есть верю, что ты – брат Кэла.

– Спасибо. – Джейкоб наконец разогнулся. – Большое спасибо.

– Пожалуйста. Так вот, раз уж мы с тобой в некотором роде родственники, может, заключим перемирие? Видишь ли, в чем дело: если снегопад не прекратится, нам придется прожить здесь еще несколько дней.

– Интересно, кто из нас теперь кого запугивает?

Санни рассмеялась и решила продемонстрировать ему свое расположение:

– Как говорится, карты на стол. Если мы с тобой снова подеремся, скоро оба будем с ног до головы в синяках. По-моему, дело того не стоит.

Ему надо подумать над ее предложением... крепко подумать.

– Если две трети ударов нанесу я, я не против.

– А ты, оказывается, очень крепкий орешек, Джей-Ти.

Так как Джейкоб не знал, хвалит она его или ругает, он промолчал.

– В общем, давай заключим перемирие – по крайней мере, до конца снегопада. Я больше тебя не ударю, а ты не пытайся меня поцеловать. Договорились?

То, что она его не ударит, – неплохо. И он тоже не будет пытаться ее поцеловать. Вот именно – не будет пытаться! Он ее просто поцелует, когда захочет.

– Договорились, – кивнул он.

– Вот и прекрасно. В честь перемирия выпьем еще пива и поедим попкорна. На кухне есть старая кукурузница; можно приготовить попкорн в камине.

– Санни!

Она остановилась на пороге со свечой в руке.

Несмотря ни на что, он невольно восхитился: свеча очень выгодно оттеняла ее задорную красоту.

– Я так и не решил, нравишься ты мне или нет.

– Ничего страшного. – Она улыбнулась. – Я про тебя тоже не решила.