Текст книги "Ночная тень"

Большую часть жизни о Деборе заботилась, даже баловала старшая сестра. Хотя она всегда будет благодарна Силле, ей все же удалось совершить поступок и уехать из Денвера в Урбану. Чтобы оставить свой след. Если бы она бегала от теней, она бы так не поступила.

Твердо решив бороться с собственными страхами, она обогнула здание и быстро прошла по короткому узкому переулку между антикварным магазином и бутиком рядом с ним.

Задняя часть здания была такой же безопасной и приветливой, как и фасад. Там было одно окно, укрепленное стальными перекладинами, и пара широких дверей с тройным засовом. И никаких уличных фонарей.

– Вы не производите впечатления глупого человека!

Услышав этот голос, она отскочила назад и ударилась бы о мусорные бачки, если бы ее не схватили за запястье. Дебора раскрыла рот, чтобы закричать, и уже замахнулась кулаком, как вдруг узнала своего спутника:

– Вы!

Он был в черном и едва различим в темноте. Но она его узнала.

– У вас прямо-таки нездоровая страсть к темным переулкам! – Он все еще держал ее руку, хотя знал, что должен отпустить. Его пальцы, как браслеты, сжимали ее запястье и чувствовали быструю, горячую пульсацию ее крови.

– Вы следили за мной?

– Есть женщины, от которых трудно отвернуться. – Он притянул ее ближе, слегка дернув за запястье, и оба они окаменели. Слыша его низкий, грубый голос и видя сверкающие гневом глаза, она сочла такое сочетание довольно странным и непонятным. – Что вы тут делаете?

Губы у Деборы настолько пересохли, что стали болеть. Он притянул ее так близко, что их бедра соприкоснулись. Она чувствовала на своих губах теплый трепет его дыхания. Чтобы установить некоторую дистанцию и контролировать ситуацию, она приложила руку к груди.

– Это мое дело.

– Ваше дело готовить дела и расследовать их в суде, а не играть в детектива.

– Я не играю... – Она осеклась и прищурилась. – Откуда вы знаете, что я юрист?

– Я много о вас знаю, мисс О’Рурк! – Он невесело улыбнулся тонкими губами. – Это моя работа. Я не думаю, что ваша сестра для того определила вас в юридическую школу и заботилась о том, чтобы вы были лучшей в классе, чтобы вы ошивались возле черных ходов запертых зданий. Особенно если в этом здании идет какая-то нечистая торговля.

– Вы знаете об этом магазине?

– Как я уже говорил, я много чего знаю.

С этим вторжением в ее жизнь она справится позже. А сейчас работа.

– Если у вас имеется какая-либо информация об этой подозрительной операции с наркотиками, ваш долг предоставить ее окружному прокурору!

– Я прекрасно знаю свой долг. Заключать сделки с отбросами общества в него не входит!

Краска залила ей щеки. Она даже не спросила его, откуда ему известно о ее встрече с Парино. Достаточно, более чем достаточно, что он проверяет ее честность.

– Я действовала в рамках закона, – огрызнулась Дебора. – А вот о вас этого не скажешь! Вы надели маску и играете роль Спасителя Америки, действуя по собственным правилам! Так что вы скорее проблема, а не решение!

Сквозь прорези маски она увидела, как он прищурился.

– И это ваша благодарность за то, что несколько дней назад я решил вашу проблему?

Она вскинула подбородок. Как бы ей хотелось увидеть его при свете!

– Я уже поблагодарила вас за помощь, хотя в ней совершенно не нуждалась!

– Вы всегда так нахальны, мисс О’Рурк?

– Уверена в себе, – поправила она.

– И вы всегда побеждаете в суде?

– У меня отличный послужной список.

– Вы всегда побеждаете?

– Нет, но дело не в этом.

– Именно в этом. В нашем городе идет война, мисс О’Рурк!

– А вы назначили себя генералом хороших парней?

Он не улыбнулся.

– Нет, я сражаюсь в одиночку.

– И вы не...

Но он вдруг резко оборвал ее, прикрыв ей рот рукой в перчатке. Он слушал, но не ушами. Он не слышал, а чувствовал, как некоторые мужчины чувствуют голод или жажду, любовь или ненависть. Так, как древние мужчины, чьи чувства еще не были так притуплены, как у современных, чуяли опасность.

Прежде чем она успела запротестовать, он оттащил ее в сторону и прижал к стене соседнего с магазином здания.

– Что вы делаете, черт вас побери?

Только она успела произнести эти слова, как раздался взрыв, от которого у нее зазвенело в ушах. От вспышки света сжались зрачки. Прежде чем Дебора успела зажмуриться, она увидела летящие осколки стекла и обгоревшего кирпича. Земля дрожала под ее ногами. Антикварный магазин взорвался!

К своему ужасу и потрясению, она увидела, как смертоносная бетонная глыба грохнулась всего в трех футах от ее лица.

– Вы в порядке? – Когда она не ответила, а только задрожала, он повернул ее лицо к себе. – Дебора, вы в порядке?

Он дважды повторил ее имя, прежде чем ее взгляд стал осмысленным.

– Да, – с трудом произнесла она. – А вы?

– Разве вы не читаете газет? – На его губах появилась чуть заметная улыбка. – Я неуязвим!

– Верно. – Слегка вздохнув, она попыталась выпрямиться, но мешало прижатое к ней тело Немезида. Его лицо находилось всего в нескольких дюймах от ее лица, и он думал, что будет с ними, если он преодолеет эту дистанцию и прижмется губами к ее губам.

Он поцелует ее, поняла Дебора. В ней бушевали эмоции. Не гнев, как она ожидала, а возбуждение, неприкрытое и первозданное. Оно переполнило ее так быстро и так сильно, что затмило все остальные чувства. Что-то тихо пробормотав в знак согласия, она поднесла руку к его щеке.

Ее пальцы коснулись маски. Он отпрянул от ее прикосновения, как от удара. Отряхнувшись, он поднялся и помог подняться ей. Борясь с унижением и яростью, она обогнула стену и направилась к задней части антикварного магазина.

От него мало что осталось. Повсюду валялись кирпич, стекло и бетон. Внутри поврежденного здания бушевал огонь. Крыша обвалилась с долгим, долгим стоном.

– На этот раз они вас опередили, – пробормотал Немезид. – Здесь больше нечего искать – ни бумаг, ни наркотиков, ни записей!

– Они разрушили здание, – сквозь зубы произнесла она. «Не хочу, чтобы меня целовали», – подумала Дебора. Ее всю трясло, у нее временно помутился разум. – Но кто-то же сделал это, и я выясню кто!

– Это было предупреждение, мисс О’Рурк! И вы не должны им пренебрегать!

– Меня не запугают ни взрыв здания, ни вы! – Она повернулась к нему, но ее нисколько не удивило, что он исчез.

Глава 3

Во втором часу ночи Дебора плелась по холлу к своей квартире. Добрых два часа она отвечала на вопросы, давая показания полиции и избегая репортеров. Несмотря на усталость, она испытывала некоторое раздражение по отношению к человеку по имени Немезид.

Фактически он снова спас ей жизнь. Если бы она стояла футах в десяти от антикварного магазина, когда разорвалась бомба, ее смерть была бы ужасна. Но потом он оставил ее с большим и сложным ворохом данных, которые ей, будь она помощником окружного прокурора или нет, пришлось рассортировать для полиции.

Кроме того, в коротком, немногословном разговоре он дал понять, что нисколько не уважает ни ее профессию, ни ее суждения. Она с восемнадцати лет училась и работала, поставив перед собой цель стать обвинителем. А сейчас он одним движением плеча вычеркивает эти годы ее жизни, как потраченные впустую.

Нет, думала она, шаря в сумочке в поисках ключей, он предпочитает слоняться по улицам, утверждая справедливость так, как он ее понимает. С ее точки зрения, его метод не выдерживал никакой критики. Закончив это дело, она докажет ему, что система работает!

И она докажет себе, что он ее нисколько не привлекает.

– У вас такой вид, будто вы провели тяжелую ночь!

Держа ключи в руках, Дебора повернулась. Миссис Гринбаум, соседка из квартиры напротив, стояла у распахнутой двери, уставившись на нее сквозь очки в вишнево-красной оправе.

– Почему вы не спите, миссис Гринбаум?

– Только что от меня ушел Дэвид Леттерман. Этот мальчишка сведет меня с ума! – В семьдесят лет, имея приличную пенсию, защищающую ее от жизненных бурь, Лил Гринбаум жила так, как ей нравилось. Сейчас на ней был невзрачный махровый халат, разношенные тапочки с изображением принца Чарльза и леди Ди и ярко-розовый бант в выкрашенных хной волосах. – Судя по вашему виду, вам надо выпить горячего пунша.

Дебора хотела отказаться, но вдруг почувствовала, что горячий пунш – именно то, чего ей не хватает! Она улыбнулась, положила ключи в карман пиджака и прошла через холл.

– Приготовьте его двойным.

– Вода для него уже на плите. Сядьте и снимите туфли. – Миссис Гринбаум похлопала ее по руке и поспешила на кухню.

Благодарная Дебора опустилась на мягкие подушки кушетки. Телевизор еще работал, шел какой-то черно-белый фильм. Дебора узнала молодого Кэри Гранта, но не фильм. Миссис Гринбаум знает, подумала она. Лил Гринбаум знает все.

Двухкомнатная квартира, предназначенная для одного из многочисленных внуков миссис Гринбаум, была одновременно и загроможденной, и уютной. Столы были заставлены фотографиями и различными безделушками. На телевизоре стояла лампа, к основанию которой был привязан огромный медный символ мира. Лил гордилась тем, что в шестидесятые годы шла впереди господствующих общественных установлений. А также тем, что протестовала против ядерных реакторов, звездных войн, пожаров в тропических лесах и возрастающей стоимости медицинской помощи.

Она часто говорила Деборе, что любит протестовать. Когда можешь спорить с системой, это означает, что ты еще жив и брыкаешься.

– Ну вот. – Она принесла две кустарного вида керамические кружки, сделанные одним из ее младших внуков. Она взглянула в телевизор. – «Грошовая серенада», фильм 1941 года. Да, Кэри Грант – это что-то! – Поставив кружки, она взяла пульт и выключила телевизор. – Ну, так что с вами случилось?

– А что, видно?

Миссис Гринбаум смачно отхлебнула приправленный виски чай.

– Ваш костюм в жутком состоянии. – Она наклонилась поближе и принюхалась. – Пахнет дымом. Щека у вас в грязи, на чулке стрелка, глаза горят. Судя по вашему виду, без мужчины тут не обошлось!

– Вам бы работать в спецслужбах, миссис Гринбаум! – Дебора с удовольствием отпила горячего пунша. – Мне пришлось немного побегать. Здание, которое я проверяла, взорвалось.

Живой интерес в глазах миссис Гринбаум мгновенно сменился тревогой.

– Вы не ранены?

– Нет. Только немного ушиблась. – Эти ушибы как раз дополнили те, что она получила неделю назад. – Полагаю, несколько пострадало мое самолюбие. Я столкнулась с Немезидом! – Дебора не упомянула об их первой встрече, потому что болезненно чувствовала страстное увлечение соседки человеком в черном.

Миссис Гринбаум выпучила глаза, скрытые за очками с толстыми стеклами.

– Вы действительно его видели?

– Я видела его, говорила с ним, и он даже бросил меня на асфальт перед взрывом здания!

– Боже! – Лил прижала руку к сердцу. – Это еще романтичнее, чем наша встреча с мистером Гринбаумом на ралли в Пентагоне!

– Романтика тут ни при чем. Этот человек невозможен, он похож на маньяка и, безусловно, опасен!

– Он герой! – Миссис Гринбаум погрозила Деборе накрашенным алым лаком пальцем. – Вы так и не научились распознавать героев! Это потому, что сегодня рядом с нами их не хватает. – Она закинула ногу на ногу, и леди Ди улыбнулась Деборе. – Так как же он выглядит? О нем ходит так много слухов. То это темнокожий мужчина ростом шесть футов, а то вдруг бледнолицый вампир с клыками. А на днях я прочла, что это маленькая зеленая женщина с красными глазами.

– Он не женщина, – пробормотала Дебора. Слишком уж хорошо она помнила ощущение его тела на своем теле. – И я не могу точно сказать, как он выглядит. Было темно, и большую часть его лица скрывала маска.

– Как у Зорро? – с надеждой спросила миссис Гринбаум.

– Нет. Ну, я не знаю. Может быть. – Дебора тихо вздохнула и решила доставить удовольствие соседке. – Ростом он, полагаю, шесть футов и один или два дюйма, худой, но хорошо сложен.

– А какой у него цвет волос?

– Волос я не видела. Я разглядела только его челюсть. – Сильную, напряженную. – И его рот. – Он так долго и возбуждающе находился вблизи ее губ. – Ничего особенного, – быстро произнесла она и отхлебнула еще чаю.

– Гмм! – У миссис Гринбаум были свои представления. Она дважды была замужем и оба раза оставалась вдовой, но между этими браками у нее было то, что она называла романтическими интрижками. Она умела их распознавать. – Его глаза? Вы всегда можете узнать человека по его глазам. Хотя я бы скорее посмотрела на его клыки.

Дебора хихикнула:

– Темные.

– Темные, как что?

– Просто темные. Он все время держится в темноте.

– Проскальзывая сквозь нее, чтобы с корнем вырывать зло и защищать невиновных! Что может быть романтичнее?

– Он расшатывает систему!

– Полностью согласна. Она еще недостаточно расшатана.

– Я не говорю, что он не помог некоторым людям, но для этого у нас есть специально обученные офицеры. – Она нахмурилась, глядя в кружку. Как раз в тот момент, когда она так нуждалась в помощи, поблизости не оказалось ни одного полицейского. Они могли быть где угодно. И вероятно, оба раза она сама бы справилась с ситуацией. Вероятно. Она использовала свой последний и окончательный аргумент. – Он не имеет ни малейшего уважения к закону!

– Мне кажется, вы ошибаетесь! Думаю, он его очень уважает. Просто понимает его иначе, чем вы. – Она снова похлопала Дебору по руке. – Вы хорошая девочка, Дебора, смышленая девочка, но вас научили ходить по очень узкой тропинке! Вам следует помнить, что эта страна создана в результате мятежа! Мы часто об этом забываем, затем становимся толстыми и ленивыми, пока кто-то не ставит под вопрос статус-кво. Нам нужны мятежи, нам нужны герои! Без них мир был бы скучен и печален.

– Может быть. – Хотя Дебора далеко не была в этом уверена. – Но нам также нужны правила.

– О да. – Миссис Гринбаум широко улыбнулась. – Нам нужны правила. Иначе как бы мы могли их нарушать?

* * *

Гейдж держал глаза закрытыми, пока его водитель вел лимузин по городу. Всю ночь после взрыва и следующий день он придумывал дюжину причин, по которым должен отложить свидание с Деборой О’Рурк.

Это были очень практичные, логичные и здравые причины. На то, чтобы пренебречь ими, была только одна непрактичная, нелогичная и потенциально безумная причина.

Он нуждался в ней.

Она вторгалась в его работу днем и ночью. С того момента, как он увидел ее, он больше ни о ком не мог думать. Он порылся в Интернете, чтобы выудить побольше доступной информации о ней. Он знал, что она родилась двадцать пять лет назад в Атланте. Знал, что в возрасте двенадцати лет трагически и жестоко лишилась родителей. Ее растила сестра, и они вместе колесили по стране. Сестра работала на радио и сейчас руководила радиостанцией в Денвере, где Дебора поступила в колледж.

Дебора с первого раза прошла собеседование и была принята в офис окружного прокурора Урбаны, где завоевала репутацию скрупулезного, педантичного и честолюбивого работника.

Он знал, что в колледже у нее было серьезное увлечение, но не знал, почему оно закончилось. Она встречалась с самыми разными мужчинами и ни с одним из них серьезно.

Ему был ненавистен тот факт, что последнее обстоятельство вызвало у него огромное облегчение.

Она представляла для него опасность. Он знал это, понимал, но, казалось, не мог этого избежать. После их встречи вчера вечером, когда он находился на волосок от того, чтобы потерять контроль над своим темпераментом и своим желанием, он не мог выкинуть ее из головы.

А продолжать встречаться с ней означало продолжать обманывать ее. И себя.

Но когда машина подъехала к ее дому, он не смог преодолеть искушение и, больше не колеблясь, вошел в холл, затем в лифт и нажал кнопку ее этажа.

Услышав стук, Дебора прекратила расхаживать по гостиной. В течение последних двадцати минут она раздумывала, что заставило ее согласиться встретиться с человеком, которого она едва знает. К тому же имеющим репутацию знатока женщин, но женатым на своем деле.

Она попала под его обаяние, признала Дебора, спокойное, беззаботное обаяние, таящее в себе опасность. Может быть, она даже была заинтригована его склонностью господствовать, приняла его вызов. Некоторое время она стояла, держась за дверную ручку. Это не имеет значения, уверяла она себя. Речь идет только об одном вечере, об одном обеде. Она не была наивной девочкой с широко раскрытыми глазами и не ожидала ничего большего, нежели вкусная еда и интеллектуальная беседа.

Она оделась в синее. Почему-то она чувствовала, что надо обязательно одеться в синее. Темно-синий шелковый костюм для обеда очень шел к ее глазам. Обтягивающая короткая юбка выгодно подчеркивала длинные, стройные ноги. Глядя на хорошо сшитый, почти мужской пиджак, он задался вопросом: есть ли под ним еще шелк или только тело? Голубые и белые камни серег в ее ушах нарядно переливались при свете горящей у двери лампы.

Легкомысленная лесть, которую он так привык расточать, застряла у него в горле.

– А вы точны, – только и удалось вымолвить ему.

– Я всегда точна. – Она улыбнулась. – Это мой порок! – Она закрыла за собой дверь, не пригласив его войти. Ей казалось, так будет безопаснее.

Несколько мгновений спустя она удобно расположилась в лимузине и твердо решила настроиться на удовольствие.

– Вы всегда ездите в лимузине?

– Нет. Только когда это кажется более удобным.

Не в силах сопротивляться, она скинула туфли и опустила ноги на мягкий оловянного цвета ковер.

– А я бы всегда ездила только так. Никакой мороки с такси или беготни по подземке.

– Но вы пропускаете много интересного, происходящего как на улицах, так и под ними.

Она повернулась к нему. В темном костюме с изящным полосатым галстуком он выглядел элегантным и успешным. На манжетах его белой рубашки сверкали золотые запонки.

– Только не говорите мне, что вы ездите в метро!

Он улыбнулся.

– Когда мне так удобнее. Уж не полагаете ли вы, что деньги изолируют нас от реальности?

– Нет. Я так не считаю. – Но ее удивляло, что он тоже так не считает. – Фактически у меня никогда не было столько денег, чтобы возникло искушение попробовать изолироваться от реальности.

– А от вас этого и не требуется. – Он довольствовался или пытался довольствоваться тем, что играл кончиками ее волос. – Вы могли бы заниматься частной практикой в дюжине солидных фирм за зарплату, по сравнению с которой ваша зарплата в офисе окружного прокурора покажется карманными деньгами. Вы же этого не делаете!

Она не обратила внимания на его слова.

– Не думайте, что не бывает моментов, когда я ставлю под вопрос свое душевное здоровье. – Сочтя, что безопаснее перевести разговор на более безличную тему, она выглянула в окно. – Куда мы едем?

– Обедать.

– Приятно это слышать, поскольку я не успела позавтракать. Я имела в виду, где мы будем обедать?

– Здесь. – Он взял ее за руку, когда лимузин остановился.

Они приехали на самую окраину Урбаны, в мир больших денег и престижа. Звуки большого города здесь отдавались лишь отдаленным эхом.

Дебора подавила вздох удивления, выходя на тротуар. Она видела фотографии его дома. Но видеть его воочию – совсем другое дело. Он возвышался над улицей, простираясь на полквартала.

Дом был построен в готическом стиле на рубеже веков неким филантропом. Она где-то читала, что Гейдж купил его раньше, чем вышел из больницы.

В небо поднимались башни и башенки. Высокие средневековые окна сверкали отблесками садящегося на западе солнца. По всему периметру дома тянулись балконы. Верхний этаж, напротив, был ультрасовременным. Он доминировал над всем строением: практически это было одно огромное выгнутое стекло, стоя перед которым можно было любоваться панорамой города.

– Вы, как я вижу, буквально понимаете поговорку, будто дом человека – это его крепость?

– Я люблю пространство и уединенность. Но пока я решил не обносить его рвом!

Засмеявшись, она подошла к резной двери.

– Хотите, я проведу для вас экскурсию по дому перед тем, как мы сядем за стол?

– Вы шутите? – Она взяла его под руку. – С чего начнем?

Он провел ее по извилистым коридорам с высокими потолками к комнатам, одновременно огромным и тесным. С момента приобретения этого дома он не получал от него большего удовольствия, чем сейчас, видя его ее глазами.

В доме имелась двухэтажная библиотека, заполненная самыми различными книгами, от старинных фолиантов до современных бестселлеров в мягких обложках с загнутыми уголками. В гостиных стояли старинные кушетки и витые жардиньерки с изысканным фарфором. Вазы эпохи Мин, статуэтки эпохи Тан, хрусталь Лалика[2]2
  Лалик Рене (1860 – 1945) – французский ювелир и стеклянных дел мастер, один из выдающихся представителей стиля ар-нуво.


[Закрыть] и керамика племени майя. Стены выдержаны в богатых, ярких тонах, украшены блестящим деревом и картинами импрессионистов.

В восточном крыле располагался зимний сад с тропическими растениями, за ним полностью оборудованный гимнастический зал с внутренним бассейном, а далее джакузи и сауна. Пройдя по другому коридору и поднявшись по витой лестнице, можно было попасть в спальни с кроватями под пологами и тяжелыми резными изголовьями.

Дебора перестала считать комнаты.

Еще ступеньки – и они оказались в огромном кабинете с черным мраморным столом и широким панорамным окном, во время заката освещающим кабинет розовым светом.

Здесь же застыли в молчаливом ожидании компьютеры.

Рядом находилась музыкальная комната с огромным роялем и антикварным вурлитцером[3]3
  Вурлитцер – музыкальный автомат.


[Закрыть]. Но когда она вошла в зеркальный танцевальный зал и увидела свое многоликое отражение, у Деборы почти закружилась голова. Наверху три чудесные люстры сверкали тысячами хрустальных подвесок.

– Прямо как в кино! – восхищенно пробормотала она. – В эту комнату нужно входить в платье с кринолином и в напудренном парике!

– Нет. – Он снова коснулся ее волос. – По-моему, этот наряд идет вам не хуже.

Тряхнув головой, она прошла дальше и, повинуясь порыву, трижды быстро прокрутилась в вальсе.

– Невероятно, правда? У вас никогда не возникало желания просто войти сюда и потанцевать?

– До сих пор не возникало. – Удивляясь себе не меньше, чем ей, он обхватил ее за талию и принялся кружить в вальсе.

Наверное, ей следовало бы рассмеяться, бросить на него удивленный и кокетливый взгляд и принять его импульсивный жест за чистую монету. Но она не могла. Она лишь пристально смотрела в его глаза, кружась вместе с ним по зеркальному залу.

Ее рука лежала у него на плече, другую он крепко сжимал. Они двигались в такт, хотя она об этом не думала. Почему-то ее занимал вопрос: а слышит ли он ту же музыку, что и она?

Но Гейдж не слышал ничего, кроме ее ровного дыхания. Он не помнил, чтобы когда-нибудь в жизни так остро ощущал присутствие другого человека. Его завораживали глаза, обрамленные длинными черными ресницами, бронзовые тени на веках, бледно-розовый влажный блеск полураскрытых губ.

Он держал ее за талию и через шелк ощущал тепло ее тела. И это тело, казалось, плыло вместе с его телом, предвосхищая каждый шаг, каждый поворот. Волосы ее раскинулись по плечам, и ему до боли хотелось запустить в них руки. Его обволакивал ее сладковатый, соблазнительный запах. Он подумал, ощутит ли он этот запах, если прижмется губами к ее длинной белой шее.

Она видела, как изменились его глаза, они стали глубже, темнее, в них зрело желание. Их шаги совпадали, желания тоже. Она чувствовала, как потребность в любви наполняет все ее тело, как живое существо. Дебора наклонила голову, раздумывая.

Он остановился. Некоторое время они стояли, отраженные дюжины и дюжины раз. Мужчина и женщина, застывшие в предвкушении поцелуя, на краю того, чего никто из них не понимал.

Она первая осторожно отступила на полшага. Ее природа требовала все тщательно обдумать перед тем, как принять решение. Он крепко сжал ее руку. Она почему-то сочла это предостережением.

– Я... у меня кружится голова.

Он очень медленно снял руку с ее талии.

– Тогда давайте лучше поедим!

– Да. – Она почти заставила себя улыбнуться. – Так будет лучше.

Они пообедали креветками с соте, приправленными апельсином и розмарином. Хотя он показал ей огромную столовую с тяжелыми подносами и буфетами красного дерева, обедали они в небольшой гостиной за столом, стоящим у окна с выгнутым стеклом. Потягивая шампанское, они наблюдали закат над городом. На столе между ними стояли две тонких свечи и одна красная роза.

– Как здесь красиво, – заметила она. – Город. Отсюда можно видеть все его возможности и ни одной проблемы.

– Иногда невредно сделать шаг назад. – Он тоже посмотрел на город, затем отвернулся, словно изгоняя его из своей памяти. – Иначе эти проблемы съедят вас заживо.

– Но вы же знаете об их существовании! Я знаю, вы жертвуете много денег на бездомных, центры реабилитации и другие благотворительные нужды.

– Легко раздавать деньги, когда имеешь больше, чем нужно.

– Звучит цинично.

– Нет, реалистично! – У него на губах появилась холодная легкая улыбка. – Я бизнесмен, Дебора. За благотворительность уменьшают налоги.

Она нахмурилась, разглядывая его:

– Было бы очень жаль, если бы люди были великодушны только тогда, когда им это выгодно.

– А вот вы говорите как идеалистка!

Она раздраженно постучала пальцем по бокалу с шампанским.

– Вот уже второй раз за несколько дней вы обвиняете меня в идеализме. Мне это не нравится.

– Я не хотел вас оскорбить, я просто заметил. – Он поднял глаза как раз в тот момент, когда в гостиную вошел Фрэнк с шоколадным суфле. – Спасибо, больше нам сегодня ничего не понадобится.

Крупный мужчина пожал плечами:

– О’кей.

Дебора заметила, что Фрэнк движется с грацией танцовщика – редкое качество для такого крупного, громоздкого человека. Она задумчиво опустила ложечку в десерт.

– Он ваш водитель или дворецкий? – спросила она.

– И то и другое. И ни то и ни другое! – Гейдж долил ей вина. – Можно сказать, он помощник из прошлой жизни.

Она, заинтригованная, подняла бровь:

– Что это значит?

– Он был карманником, которого я несколько раз поймал, когда был полицейским. Потом он стал моим осведомителем. Теперь... он водит мою машину, открывает дверь и делает кое-что еще.

Она заметила, что пальцы Гейджа легко обхватывают тонкую ножку хрустального бокала.

– Трудно себе представить, что вы работали полицейским!

Он улыбнулся:

– Да, наверное.

Он наблюдал, как свет свечи отражается в ее глазах. Вчера вечером в них отражался огонь горящего здания и ее задушенных желаний.

– Как долго вы прослужили полицейским?

– Довольно долго, – решительно ответил он и потянулся к ее руке. – Хотите посмотреть, какой вид открывается с крыши?

– Да, конечно! – Она встала из-за стола, поняв, что его прошлое – это закрытая книга.

На крышу они поднялись не по лестнице, а на небольшом лифте из тонированного стекла.

– Все удобства, – заметила Дебора, когда они начали подниматься. – Даже удивительно, что в доме нет темницы и потайных подземных ходов!

– А вот как раз и есть... Вероятно, я вам их покажу... в другой раз.

В другой раз, подумала она. А хочется ли ей, чтобы был другой раз? Вечер, безусловно, прошел увлекательно, за исключением мгновенного романтического напряжения в танцевальном зале. Несмотря на утонченные манеры, он казался непредсказуемым и опасным в своем хорошо сшитом костюме.

Она признавала, что именно это ее и привлекает. Но именно от этого ей почему-то становилось не по себе.

– О чем вы думаете?

Она решила, что с ним лучше всего быть предельно откровенной.

– Я стараюсь понять, что вы за человек, и задумываюсь, хотелось бы мне продолжать наше знакомство, чтобы выяснить это!

Двери лифта с шумом открылись, но он стоял на месте.

– Ну и как? Хотелось бы?

– Не уверена. – Она вышла из лифта и оказалась на самой верхней башенке здания. Со вздохом удивления и удовольствия она подошла к широкому окну с выгнутым стеклом. За ним садилось солнце, и весь город переливался светом и тенью. – Эффектное зрелище. – Она повернулась к нему улыбаясь. – Очень эффектное.

– Бывает и лучше. – Он нажал кнопку в стене, стекло тихо сдвинулось. Взяв за руку, Гейдж вывел гостью на каменный балкон.

Опершись на каменные перила, она наклонилась навстречу теплому ветерку.

– Отсюда видны даже деревья в городском парке и река! – Она нетерпеливо откинула с глаз развевающиеся волосы. – А здания выглядят особенно красиво, когда в них горит свет. – Издали, напоминая бриллиантовое ожерелье, в темноте переливалась цепочка огней висячего моста До вер-Хейтс.

– На рассвете, когда ясно, здания окрашены в жемчужно-серый и розовый цвета. А на солнце все стекла горят!

Дебора посмотрела на него и на город.

– Вы купили этот дом только из-за вида?

– Я вырос в нескольких кварталах отсюда. Когда мы гуляли в парке, тетя всегда показывала мне его. Ей он очень нравился. Они с моей матерью в детстве бывали здесь на праздниках. Они дружили с детства. Я был единственным ребенком у моих родителей, а потом у тети с дядей. Когда меня вытащили с того света и я узнал, что они умерли... я совершенно растерялся. А потом начал подумывать об этом доме. Мне показалось, что я должен купить его и жить в нем. Она накрыла рукой его руку.

– Нет ничего тяжелее, чем терять тех, кого любил и в ком нуждался, не так ли?

– Нет. – Посмотрев на нее, он увидел, что ее глаза туманят воспоминания, созвучные его воспоминаниям. Он поднес руку к ее лицу, пальцами убрал назад волосы и обвел ладонью ее подбородок. – Да, наверное. – Прижав ее к каменному парапету, он смотрел ей в глаза, а рукой провел по ее шее. – Дебора, а вам никогда не хотелось совершить заведомо ошибочный шаг? Например, вы заранее знаете, что совершаете ошибку, но не можете остановиться?

Дебора не сразу поняла, о чем он говорит, поэтому тряхнула головой, чтобы освежить разум.

– Я... нет. Нет, я стараюсь не делать ошибок.

Но она уже предчувствовала, что сейчас совершит ошибку. Его грубые теплые ладони плотно прижимались к ее коже. Его глаза были темными, а взгляд пристальным. На какое-то мгновение она заморгала, одолеваемая настойчивым ощущением дежавю.

Она застонала и закрыла глаза, но он лишь прошелся губами по ее лбу. От легкого контакта все ее тело начало покалывать. Она содрогнулась, а он нежно коснулся губами ее виска.

– Я вас хочу! – Его голос звучал грубо и напряженно, пальцы крепко сжимали ее голову. Ее большие понимающие глаза встретилась с его взглядом, который выражал лишь острое желание. – Вы моя ошибка, Дебора! Ошибка, которую я никогда не думал совершить!

Его губы жестко и жадно прильнули к ее губам, безо всякого дразнящего соблазна, которого она ждала и которому готова была сопротивляться. Сдержанный, благовоспитанный джентльмен, с которым она обедала, куда-то исчез. Перед ней стоял другой человек, необузданный и опасный.

Он ее пугал. Он ее завораживал. Он ее соблазнял.

Она реагировала без колебания, без осторожности, без мысли, отвечая силой на силу, потребностью на потребность.