Текст книги "Адский огонь"

Теперь она схватила Стива за руку и вытащила в коридор.

– Что? Скажи сразу.

– О господи, он мертв, Рина. Он мертв. Мне только что звонила его мать.

– Его мать? Но…

– Он был убит. Застрелен.

– Застрелен? – Ее рука разжалась.

– Сначала она говорила совсем бессвязно. – Стив рассказывал, глядя поверх ее головы, его губы стали тонкими, как лезвия бритвы. – Но я вытащил из нее все, что мог. Кто-то застрелил его. Он ехал к морю, до острова ему оставалась пара часов. Кто-то, должно быть, заставил его остановить машину, или столкнул с дороги, или у него был прокол. Я точно не знаю. Она точно не знала. – Он судорожно втянул в себя воздух. – Но они застрелили его, Рина. Господи, они его застрелили, а потом подожгли его машину, чтобы это замаскировать. Забрали бумажник, часы. Не знаю, что еще.

Голова у Рины закружилась, в горле у нее поднималась тошнота.

– Его опознали? Точно опознали?

– У него были вещи в машине. Вещи, которые не сгорели. Это точно его вещи. Документы на машину в бардачке. Его родители позвонили мне оттуда. Это он, Рина. Хью мертв.

– Я попробую что-нибудь узнать. Позвоню в местную полицию, выясню все, что смогу.

– Ему стреляли в лицо. – Голос Стива пресекся. – Его мать мне сказала. Выстрелили ему прямо в лицо. Ради гребаных часов и того, что было в бумажнике.

– Сядь! – Она толкнула его на скамью, села рядом с ним, взяла его за руку.

Что бы она ни выяснила, подумала Рина, человек – хороший человек, которого она поцеловала на прощанье всего сутки назад, – был мертв.

И опять в ее жизнь ворвался огонь.

Цепная реакция

Цепная реакция – ряд событий, тесно связанных друг с другом так, что каждое из них инициирует следующее.

Может ли кто взять огонь за пазуху, чтобы не прогорело платье?

Книга притчей Соломоновых (6:27)

10

Балтимор, 1999 г.

Огонь вырвался из незаселенного здания в Южном Балтиморе холодной январской ночью. Внутри пожарные работали в аду бушующего пламени и клубящегося дыма. Снаружи им приходилось преодолевать отрицательные температуры и ледяной ветер, который превращал воду в лед и жарко раздувал пламя.

В этот день Рина впервые вышла на работу как член городского отдела по расследованию поджогов.

Она знала, что получила это место под началом капитана Бранта не без поддержки Джона Мингера, который нажал на соответствующие кнопки. Но это была не вся правда. Она работала как каторжная, чтобы заслужить это место: училась, тренировалась, практиковалась, отрабатывала бесплатно бесконечные сверхурочные, ни на секунду не изменяя своей цели. Она честно заслужила свой блестящий новенький жетон.

Когда у нее хватало времени, она продолжала оказывать добровольную помощь местной пожарной команде. Она сполна проглотила свою порцию дыма.

Ее по-прежнему обуревала жажда постичь причины и следствия. Кто или что вызвало пожар? Кого пожар сделал несчастным, кто от него выгадал?

На рассвете, когда Рина со своим напарником прибыла на место, здание представляло собой почерневший кирпичный остов, причудливо украшенный водопадом, застывшим на морозе.

Теперь она работала в паре с Миком О’Доннеллом. Он был старше ее на пятнадцать лет. Рина знала, что он человек старой школы, но признавала, что у него, несомненно, есть чутье.

Он умел чуять поджоги.

Он был в теплой парке, в башмаках с подковами, в шлеме, надетом поверх вязаной шерстяной шапочки. Рина выбрала такой же костюм. Они прибыли на место происшествия на рассвете и остановились, каждый со своей стороны машины, пристально изучая здание.

– Жаль, что власти отдают такие дома на откуп бомжам. – О’Доннелл развернул две пластинки жевательной резинки и обе отправил в рот. – Яппи[26]26
  Словом «яппи», означающим «молодые профессионалы», в США называют молодых, честолюбивых, стремящихся к быстрому карьерному росту адвокатов, врачей, бизнесменов, управленцев.


[Закрыть] не скоро украсят собой этот район Балтимора.

У него был сильный ирландский акцент.

– Здание примерно пятидесятого года. Асбест, штукатурная плита, потолочная дранка, фанерные перегородки. Добавь сюда мусор, накопленный бомжами и наркоманами, это целая гора топлива.

Рина вынула из багажника полевой набор. Рассовывая по карманам цифровую камеру, запасные перчатки и дополнительный фонарик, она заметила черно-белую полицейскую машину и фургон-труповозку.

– Похоже, тело еще не увезли.

О’Доннелл продолжал задумчиво жевать.

– У тебя проблемы? Не выносишь вида прожаренных жмуриков?

– Нет. – Ей уже приходилось видеть их раньше. – Я, наоборот, надеялась, что его еще не увезли. Хочу сделать собственные снимки.

– Составляешь альбом, Хейл?

Рина лишь улыбнулась, пока они шли к зданию. Дежурные полицейские кивнули им, когда они нырнули под желтую ленту заграждения.

Пожар и действия пожарных превратили первый этаж в хаос обугленной и залитой водой древесины, покоробившейся и обвисшей дранки, покореженного металла и битого стекла. Рине было известно, что заброшенный дом стал убежищем для наркоманов. Она знала, что под верхним слоем они найдут иголки от шприцев, и натянула кожаные перчатки для защиты.

– Хочешь, я начну здесь разметку?

– Я сам. – О’Доннелл осмотрел помещение, вынул блокнот и начал делать наброски. – Ты помоложе меня, полезешь наверх.

Рина окинула взглядом стремянку, которой заменили обрушившуюся лестницу. Покрепче схватив полевой набор, она пересекла помещение и начала взбираться.

«Штукатурная плита», – вновь повторила она про себя, изучая следы прогара на стенах, то и дело щелкая камерой. Затем она сделала еще один снимок – общий вид сверху всего первого этажа – для отчета.

Рисунок следов подсказал ей, что огонь поднялся снизу вверх, как это обычно и бывает, и охватил потолок. «Да, тут полно пищи для огня, – подумала Рина, – и сколько угодно кислорода, чтобы дать ему разгореться».

Примерно половина второго этажа обрушилась и превратилась в тот самый «верхний слой», который О’Доннеллу предстояло разметить. Здесь, отметила Рина, огонь, добравшись до потолка, проел настил, дранку, штукатурную плиту, разгорелся и пожрал рухлядь, оставленную непрошеными жильцами.

Рина различила то, что осталось от большого кресла и металлического стола. Гладкая поверхность потолка позволила огню скользить, распространяя дым и газы равномерно по всем направлениям.

Огонь убил пока еще не установленного субъекта, чьи скрюченные останки сейчас лежали внутри того, что, видимо, было стенным шкафом. Над останками сидел на корточках какой-то человек. Даже в таком положении было видно, какой он высокий.

На нем были перчатки, уставные башмаки, шерстяная шапочка с клапанами и красный клетчатый шарф, многократно обмотанный вокруг шеи и подбородка.

– Хейл. Отдел поджогов. – Рина тоже присела на корточки на уцелевшем краю пола. Дыхание ледяным облаком вырывалось у нее изо рта.

– Петерсон, медэксперт.

– Что можете сказать мне о нем?

– Глубоко прожарен. – Петерсон мрачно улыбнулся одними глазами. По ее оценке, ему было чуть за сорок. Высокий, чернокожий, он казался худым и гибким, как змея, несмотря на несколько слоев теплой зимней одежды. – Похоже, этот идиот думал, что сможет спастись от огня, забравшись в шкаф. Скорее всего, его задушил дым, потом он поджарился. Скажу больше, когда проведу вскрытие.

Рина двинулась вперед, пробуя прочность пола на каждом шагу. Она знала, что вероятное удушение дымом можно было считать милосердным. Тело прогорело насквозь, стиснутые кулаки были подняты, как это обычно бывает у жертв огня. Жар сокращает мышцы, оставляет впечатление, будто жертва погибла, кулаками отбиваясь от пламени.

Она подняла камеру и сделала еще несколько снимков.

– Как это он оказался здесь один? – спросила она вслух. – Температура ночью была ниже нулевой. Бродяги используют такие дома как укрытие, а этот к тому же пользовался славой наркопритона. В предварительных отчетах сказано, что на третьем этаже были найдены одеяла, пара старых стульев, даже небольшая электроплитка.

Петерсон промолчал, когда Рина присела на корточки рядом с телом.

– Видимых травм нет?

– Насколько можно судить. Может, что-то всплывет при вскрытии. Думаете, кто-то устроил пожар, чтобы замаскировать убийство?

– Это было бы не в первый раз. Но сначала надо исключить несчастный случай. Почему он здесь один? – повторила Рина. – Когда вы его опознаете? Ну, хоть приблизительно?

– Может, удастся снять отпечатки. А может, опознаем по зубам. Несколько дней.

Как и О’Доннелл, Рина вынула блокнот и сделала несколько набросков в дополнение к фотографиям.

– Ваше мнение? Мужчина, примерный рост – пять футов десять, ну, может, одиннадцать дюймов. Никто пока не сумел связаться с владельцем здания. Разве это не любопытно?

Рина начала делать разметку, разбивать площадь на квадраты, как это делают археологи на раскопках. Ей предстояло снимать слои, просеивать, документировать и упаковывать. Прожженное пятно на дальней стене подсказывало ей, что там использовали катализатор. К тому же выводу пришел и дознаватель из пожарного департамента. Она взяла образцы, спрятала их в конверты, надписала.

Электрические лампочки у нее над головой частично оплавились. Рина сфотографировала потолок и пятно на стене. А потом она пошла по следу, с трудом продвигаясь в хлюпающих водой обломках. Четыре точки, решила она, стараясь представить себе, как здание выглядело до пожара. Необитаемое, полуразрушенное, предназначенное на снос.

Рина провела пальцами в перчатке по обугленной древесине, собрала еще несколько образцов. Потом она закрыла глаза и принюхалась.

– О’Доннелл! Я тут наверху нашла признаки множественных точек возгорания. Наличие катализатора. В полу много трещин и вмятин для скапливания.

Опустившись на корточки, она вытянула шею и осторожно заглянула в дыру, образованную рухнувшим вниз полом. О’Доннелл уже сделал разметку и начал разрабатывать сектора.

– Хочу еще раз проверить хозяина, разузнать об этом здании.

– Дело твое.

– Хочешь взглянуть на картину сверху?

– Тебе непременно нужно, чтоб я тащил свою старую задницу по этой лестнице? – проворчал О’Доннелл.

Рина улыбнулась, глядя на него сверху вниз.

– Хочешь услышать мою первоначальную рабочую версию?

– Улики, Хейл. Сперва улики, потом версии. – Он на секунду задумался. – Ну, ладно, валяй.

– Он поджег не с того конца. Надо было начать с дальней стороны, как можно дальше от лестницы, а потом двигаться к ступенькам: это путь отхода. Но он был глуп и начал зажигать у лестницы, пятясь к стене. Может, он был пьян или просто туп, но он сам себе отрезал путь к отступлению. В конце концов, спекся в шкафу.

– Ты контейнер нашла? В чем он держал горючее?

– Нет. Может, он зарыт под всеми этими слоями. А может, он там, внизу. – Рина указала пальцем. – Парень бросил его здесь, в панике, его преследует огонь. Огонь настигает контейнер с горючим. Взрыв. Вот отсюда и дырка в полу, и первый этаж загорается, а обломки отсюда рушатся вниз.

– Ну, раз ты такая умная, давай спускайся и помоги мне расчистить все эти завалы.

– Уже. – Но сначала Рина отодвинулась от дыры в полу и вынула свой сотовый телефон.

Это была скучная и грязная работа. Она эту работу обожала. Она знала, почему О’Доннелл дал ей раскрыть дело, и была ему благодарна. Он хотел проверить, выдержит ли она эту грязь и вонь, монотонность и физические нагрузки.

И он хотел увидеть, умеет ли она думать.

Найдя десятигаллоновую[27]27
  Галлон – мера жидкости, около 4 литров.


[Закрыть] канистру под горой мусора и пепла, Рина почувствовала, как все стало на свои места.

– О’Доннелл!

Он отвлекся от просеивания, поджал губы.

– Новичкам везет.

– В днище дырки проделаны. Он делал дорожки и зажигал, лил дальше и опять зажигал. Рисунок наверху указывает на запалы. Этот тип наверху не мог забрести туда случайно. И он не жертва. Само по себе так гореть не может. Тот, кто поджег, попал в ловушку. На окнах первого и второго этажа решетки, через окно не уйти. Держу пари, когда опознают тело, это будет владелец.

– А почему не пироман, не наркоман, не кто-нибудь, заимевший зуб на владельца?

– Пожарные, приехавшие на вызов, говорят, что все двери были заперты на засовы изнутри. Им пришлось взламывать двери. А решетки наверху? Кто ставит решетки на окна верхнего этажа? И они новые. Выглядят совсем как новые. Это работа хозяина. Хозяин запирает двери, чтобы не пускать внутрь всякий сброд. У хозяина ключи.

– Заканчивай, пиши отчет. Пожалуй, ты нам сгодишься, Хейл.

– О да, я вам сгожусь. Я с одиннадцати лет этого ждала.

Вечером того же дня Рина, все еще упоенная своим успехом, сидела в «Сирико» напротив Фрэн, уплетая «волосы ангела»[28]28
  Особо тонкий сорт длинных макарон.


[Закрыть] с дарами моря.

– И вот, представляешь, мы не можем обнаружить владельца здания, трижды заложенного и застрахованного. Поговорили с его знакомыми. Они в один голос утверждают: он жаловался, что бездомные и наркоманы обесценивают его собственность. Что он не может от нее избавиться. Думаю, медэксперт либо опознает нашего покойника как владельца, либо владелец в бегах после неудачного поджога. У меня еще полно работы на месте, но, в общем, все выстраивается. Элементарно, как в учебнике.

– Нет, ты только послушай себя! – засмеялась Фрэн. – Моя младшая сестренка – следователь! Не рассказывай все, пусть мама и папа услышат, как ты раскрыла свое первое дело, когда приедут.

– Закрыла. И это еще не окончательно. Надо еще кое-что проверить, проделать восстановительную работу, провести опросы. Но я надеялась, что они позвонят, пока я еще здесь.

– Рина, во Флоренции сейчас второй час ночи.

– Верно, – кивнула Рина, – верно.

– Они звонили сегодня после обеда. Они прекрасно проводят время. Папа уговорил маму взять напрокат мотоцикл. Ты можешь себе представить, как они разъезжают по Флоренции, словно пара подростков?

– Я могу. – Рина подняла свой бокал и выпила вина за здоровье родителей. – Они бы с места не стронулись, если бы не ты.

– Ничего подобного!

– Чистая правда. Ты продолжила дело. Ты взяла на себя всю ответственность, всю работу, чтобы они могли немного попутешествовать. Белла здесь почти не бывает, а когда бывает, пальцем о палец не ударит, разве что поест и попьет. И я ничем не лучше ее.

– Ты обслуживала столы в воскресенье, а во вторник проработала в кухне больше часа, и это после смены!

– Я живу наверху, подумаешь, большое дело! – Рина лукаво улыбнулась. – Я вижу, Беллу ты не защищаешь.

– Белла есть Белла, ее не переделаешь. И у нее все-таки трое детей.

– А также няня, экономка, садовник… ой, я забыла про сторожа! – Рина заметила, как нахмурилась сестра. – И нечего так смотреть! Ну, ладно, ладно, я от нее отстану. На самом деле я на нее вовсе не злюсь. Просто мне совестно, что все свалилось на тебя. И Сандер тебе помогает, хотя так занят в медицинской школе.

– Тебе нечего стыдиться. Каждый из нас делает то, что для него важнее всего. – Фрэн с улыбкой взглянула на мужчину, который подбрасывал тесто у рабочего прилавка.

У него были большие руки и грубоватое, но удивительно милое лицо. Ярко-рыжие волосы, падавшие ему на лоб, были похожи на маленькие язычки пламени. Он взглянул на свою жену, и его глаза загорелись радостью.

– Кто бы мог подумать, что ты влюбишься в ирландца, который любит итальянскую кухню?! – Рина сунула в рот новую порцию спагетти. – Знаешь, вы с Джеком выглядите такими счастливыми, хотя работаете здесь вместе уже три года.

– Два с половиной. Два было прошлой осенью. Но, знаешь, мы счастливы еще по одной причине. – Фрэн потянулась через стол и схватила Рину за обе руки. – Не могу больше ждать. Я хотела подождать, пока ты поешь, чтобы мы с Джеком могли сказать тебе вместе, но я больше не выдержу ни минуты.

– О, мой бог! Ты беременна?

– Четыре недели. – Щеки Фрэн заалели. – Срок небольшой, мне бы лучше молчать, держать это при себе. Но я не могу, и…

Она замолкла, потому что Рина уже вскочила со стула и бросилась ей на шею.

– Вот это да! Нет, погоди! – Рина бегом обогнула рабочую стойку и прыгнула на спину Джеку. – Папаша! – Его лицо стало огненно-красным, как и волосы. Она поцеловала его в щеку. – Шампанское для всех! За мой счет.

– Мы собирались пока держать это в семье. – Джек расплылся в глуповато-счастливой улыбке, когда она спрыгнула на пол.

Рина огляделась по сторонам. Люди аплодировали, многие бежали поздравить Фрэн.

– Поздно! Я принесу шампанское.

Новость Фрэн и первый успех на новой работе заставили Рину выпить чуть больше, чем следовало бы. Но она чувствовала себя превосходно, когда направилась к задним дверям «Сирико», чтобы пойти к себе.

Джина и Стив были женаты уже почти год и жили отдельно, поэтому для Рины не было смысла продолжать снимать квартиру с двумя спальнями.

Родители считали, что не надо ей жить в маленькой квартирке над пиццерией, что это глупо, когда ее собственная комната ждет ее дома. И уж конечно, они воспротивились, чуть не поссорившись с ней, когда она настояла, что будет платить арендную плату, но Рина напомнила им, что они сами воспитали ее такой – независимой и ответственной.

Квартиру она считала первым шагом. Когда-нибудь Рина хотела бы обзавестись собственным домом. Но это когда-нибудь. А пока ей очень нравилось жить над «лавочкой», это согревало ей душу. Совсем рядом с родителями. В одном квартале от Фрэн и Джека.

Обогнув дом, Рина увидела свет у себя в гостиной. Она машинально расстегнула куртку, чтобы легче было дотянуться до оружия. За все годы службы ей лишь дважды приходилось вынимать его по служебной надобности. Оно всегда казалось ей чужим, когда она держала его в руке.

Рина начала подниматься по ступенькам, мысленно вспоминая утро. Ушла она еще до восхода солнца, может быть, и забыла погасить свет. Но у нее это вошло в привычку, воспитанную с детства: мама строго наказывала за бесполезную трату электричества.

Положив ладонь на рукоятку пистолета, Рина другой рукой взялась за ручку двери, чтобы проверить замок. Дверь открылась, пистолет был уже наизготове. Потом она с досадливым вздохом задвинула его обратно в кобуру.

– Люк! Давно ты здесь?

– Пару часов. Я же тебе говорил, что могу заглянуть сегодня вечером.

«Да, верно», – подумала Рина, стараясь успокоить сердцебиение. У нее просто вылетело из головы. Радуясь ему, она шагнула с холода в теплую квартиру и протянула ему губы для поцелуя.

Поцелуй вышел кратким и формальным. Рина удивленно подняла брови. Обычно ему не терпелось до нее дорваться. Таковы же были и ее чувства к нему. Люк Чамберс был наделен утонченной, можно было даже сказать, элегантной, словно сделанной на заказ, сексуальностью, затронувшей какие-то струны в ее душе. Он преследовал ее с первой минуты знакомства, и это романтическое преследование тоже импонировало ей.

Ей нравилось, что он за ней ухаживает с цветами и телефонными звонками, романтическими ужинами и долгими прогулками по берегу. Ей очень нравилось, что он видит в ней хрупкую женщину. Приятно для разнообразия почувствовать себя женщиной, а не крутым и твердым, как скала, копом.

Возможно, именно поэтому ему не потребовалось много времени, чтобы уложить ее в постель. Но прошло три месяца, прежде чем она дала ему ключ от своей квартиры.

– Я задержалась внизу, поужинала, поговорила с Фрэн. – Рина размотала шарф, сняла шапочку и на радостях закружилась по комнате. – У меня сегодня был лучший день, Люк, и меня ждала самая прекрасная новость, когда я…

– Что ж, я рад, что хоть у кого-то был хороший день.

Он отошел от нее, выключил телевизор и картинно рухнул в кресло.

Ну, ладно, подумала Рина. Он, конечно, интересный и сексуальный, милый и романтичный, но у него было много работы. Он устал. Но, пребывая целыми днями в мире мужчин на равных, она с удовольствием принимала от Люка маленькие, льстящие ей, знаки внимания.

– Трудный выдался денек? – Рина стащила перчатки и куртку, убрала все в узкий стенной шкаф.

– Моя ассистентка подала заявление об уходе.

– Вот как? – Рина пригладила свои непокорные кудри, успев подумать о том, не пора ли ей сменить прическу. Потом она устыдила себя за то, что слушает Люка невнимательно. – А почему она уходит?

– Решила, что хочет вернуться к себе в Орегон. Ты представляешь? Вот просто так, ни с того ни с сего. Теперь я должен подыскивать новую, назначать встречи, отбирать из потенциальных кандидаток замену ей. Она уезжает через две недели, и за это время ей придется обучить свою преемницу всему, что она знает сама. Да плюс к тому у меня сегодня были три деловые встречи в городе. У меня голова раскалывается.

– Я принесу тебе аспирин.

Рина подошла, наклонилась и поцеловала его в макушку. У него были такие красивые шелковистые волосы, темно-каштановые и мягкие, как мех норки. И глаза в масть: темно-карие.

Когда она выпрямилась, он взял ее руку и устало улыбнулся.

– Спасибо. Последняя встреча затянулась, и мне просто захотелось тебя увидеть. Снять напряжение.

– Надо было заглянуть на первый этаж. Снятие напряжения – фирменное блюдо «Сирико».

– Как и шум. – Люк повысил голос, потому что она ушла в ванную. – Я рассчитывал на более тихий вечер.

– Ну, вот сейчас ты его получишь. – Рина нашла пузырек и вынесла его в кухню, где стояла газовая плита, надежная, как старая лошадь, а все рабочие поверхности были выкрашены в жизнерадостный желтый цвет. – Выпью-ка я с тобой аспиринчику на пару. Я там внизу переусердствовала с шампанским. Отмечали большое торжество.

– Да я уж вижу, ты здорово повеселилась. Я заглянул в окно, когда шел сюда.

– Ну, и что же ты? Надо было зайти. – Рина протянула ему аспирин и воду.

– У меня голова болела, Кэт. И мне не хотелось сидеть в шумном ресторане и ждать, пока ты нагуляешься на своей вечеринке.

«А если у тебя болела голова, какого черта ты раньше не раздобыл себе аспирина? – подумала она. – Мужчины, в сущности, такие дети».

– Я могла бы уйти с вечеринки раньше, если бы знала, что ты здесь. Фрэн беременна.

– А? – рассеянно спросил Люк.

– Моя сестра Франческа. У них с Джеком будет ребенок. Она смогла бы в одиночку освещать весь Балтимор своим лицом, когда сказала мне об этом.

– Но ведь они, по-моему, только недавно поженились?

– Уже пару лет назад, и они пытались с самого старта. В моей семье все любят начинать пораньше. Из-под венца и прямо в роддом. У Беллы уже трое, а она хочет еще одного.

– Четверо детей в наше-то время! Это безответственно.

Рина опустилась на подлокотник его кресла и начала разминать ему плечи.

– Вот что получается, когда у тебя большая итальянская семья. К тому же они с Винсом могут себе это позволить.

– Ты же не собираешься рожать по ребенку в год?

– Я? – Рина засмеялась и глотнула воды. – Нет, дети у меня на десятом месте. Я только-только начала по-настоящему работать. Кстати об этом, сегодня у меня было первое крупное дело. Слыхал про пожар? Пустующее здание, одна жертва?

– У меня сегодня не было времени на новости. Двенадцать часов проработал, как вол. И все это время плясал чечетку вокруг потенциального клиента. Это был очень важный клиент.

– Отлично. Клиент с большим счетом?

– Он еще не мой, но я над этим работаю. – Люк ласково провел рукой по ее ноге. – Я пригласил его на ужин вместе с женой. В четверг вечером. Надень что-нибудь особенное, будь добра.

– В четверг? Люк, в четверг возвращаются из Италии мои родители. У нас в доме будет праздничный ужин. Я же тебе говорила.

– Ну, подумаешь, увидишь их в пятницу или в выходные. Ради всего святого, ты живешь в двух шагах от них! Это действительно крупный счет, Кэт.

– Я понимаю. Жаль, что ты не успеешь к нам на ужин.

– Ты что, меня не слышишь? – Его рука стиснулась в кулак у нее на ноге. – Ты должна быть со мной. Именно такое светское мероприятие мне необходимо, чтобы заполучить его счет. От меня этого ждут. Все уже договорено.

– Извини, у меня тоже все уже договорено. И это было известно гораздо раньше, чем ты договорился на четверг. Если хочешь перенести свой ужин, я…

– С какой это стати я должен переносить ужин? – Люк рывком поднялся с кресла. – Это же бизнес! – воскликнул он, раздраженно взмахивая руками. – Для меня это важнейший шанс. Это возможность продвижения, которой я так ждал. Ты все равно практически живешь в семье. Какая разница – когда съесть еще одну долбаную порцию спагетти? Подумаешь, большое дело! Это можно сделать в любой день!

– Вообще-то мы собирались приготовить каннеллони[29]29
  Национальное итальянское блюдо – макароны в виде коротких трубочек, начиненные мясным фаршем.


[Закрыть]. – Рина тоже встала, стараясь подавить огорчение. – Моих родителей не было целых три недели. Я обещала, что встречу их, если только меня не вызовут на работу. Они приедут домой, и у нас для них есть грандиозная новость: их старшая дочь ждет своего первого ребенка. В моем мире это важнейшее событие, Люк.

– А то, что нужно мне, вообще значения не имеет?

– Конечно, имеет. И если бы ты спросил меня раньше, чем строить эти планы, я бы тебе напомнила, что я уже занята, и ты мог бы назначить другой день.

– Клиент хочет четверг, клиент получит четверг, – отрезал Люк. Щеки у него вспыхнули от гнева. – Так положено в моем мире. Ты себе представляешь хоть в малейшей, хоть в самой отдаленной степени, какая конкуренция царит на рынке управления финансами? Сколько требуется времени и усилий, чтобы добиться распоряжения многомиллионным счетом?

– Честно говоря, не представляю. – Про себя Рина решила, что с этим недостатком она вполне может прожить. – Но я знаю, что ты много работаешь и что для тебя это важно.

– Да, это заметно.

Когда он отвернулся, Рина закатила глаза к потолку. Но ей хотелось помириться, и она подошла к нему.

– Слушай, мне действительно жаль. Если есть способ перенести встречу на другой день, я…

– Я же тебе только что все объяснил!

Люк снова всплеснул руками. При этом он резко повернулся и больно задел ее по лицу рукой.

Рина отшатнулась, глаза у нее округлились, она закрыла лицо рукой.

– О боже, Кэт! Прости, я не нарочно… Я сделал тебе больно? О господи. – Он взял ее за руки. На его лице отражалось то же изумление, какое, она полагала, было написано на ее собственном. – Это вышло случайно, клянусь тебе.

– Ладно, все нормально.

– Ты попала мне под руку. Я не ожидал… Я такой неуклюжий болван, черт меня дери. Господи, дай же мне взглянуть. Там синяк?

– Да ты меня едва задел.

В общем-то, подумала Рина, это было правдой. Она скорее была потрясена самим фактом, пусть это и вышло случайно, чем испытывала боль.

– Щека покраснела, – прошептал Люк, осторожно касаясь пальцами ее лица. – Я чувствую себя просто ужасно. Я чувствую себя чудовищем. Твое прекрасное лицо!

– Ерунда. – Ей все-таки пришлось его утешать. – Ты же не нарочно, а я не хрустальная.

– Для меня – хрустальная. – Люк притянул ее к себе. – Мне так жаль! Мне вообще не следовало приходить в таком паршивом настроении. Мне просто хотелось тебя увидеть. А у тебя была вечеринка, там, внизу. Мне хотелось просто побыть с тобой.

– Ну, вот я здесь. – Рина погладила его по волосам. – И мне очень жаль, что я не могу помочь тебе в четверг. Честное слово.

Он отстранился от нее и улыбнулся.

– Может, ты сможешь мне это возместить?

Секс был хорош. С Люком ей всегда было хорошо. А в этот раз, после размолвки, он был особенно нежен. Ее тело согрелось рядом с ним, согрелось изнутри, мышцы, усталые и напряженные после тяжелого и долгого дня, расслабились. И пока ее тело достигало пика наслаждения, голова освободилась от всех мыслей.

Довольная и полусонная, Рина свернулась клубочком, прижавшись к нему.

– Ты когда-нибудь обзаведешься кроватью пошире? – спросил Люк.

Рина улыбнулась в темноте.

– Как-нибудь на днях.

– Почему бы нам не провести выходные у меня? Заглянем в пару клубов в субботу вечером, а в воскресенье устроим поздний завтрак.

– М-м-м… Посмотрим. Мне, наверно, придется поработать обеденную смену внизу в воскресенье, но, может, после. Может, после.

Люк замолчал, и ей даже показалось, что он заснул.

– Может, пообщаешься с родителями в четверг пораньше, пропустишь ужин и присоединишься к нам в семь прямо в ресторане?

– Люк, для меня это просто невозможно.

– Прекрасно! – В его голосе послышалась обида. Он перевернулся и встал с постели. – Как всегда, все будет по-твоему.

– Это несправедливо, сам знаешь.

– Я тебе скажу, что несправедливо, – огрызнулся Люк, натягивая одежду. – Несправедливо, что ты никогда и ни в чем не желаешь идти мне навстречу. Для тебя все, что угодно, важнее меня.

Блаженное состояние после секса испарилось без следа.

– Если ты и впрямь так считаешь, тогда я не понимаю, зачем ты теряешь со мной время.

– Вот и я себя об этом спрашиваю. Ты берешь больше, чем даешь, Кэт. – Он нервными, резкими движениями застегивал рубашку. – В скором времени ты выдоишь меня досуха.

– Я даю тебе все, что могу.

Люк сунул ноги в туфли.

– Печально, если это все, что у тебя есть.

Когда он ушел, демонстративно хлопнув дверью, Рина осталась лежать в постели. Неужели она и вправду столь эгоистична? Столь скупа эмоционально? Ей нравился Люк, но, может быть, она действительно проявляет слишком мало интереса к его работе? Да, это так, вынуждена была признать Рина. Его работа мало ее волновала, она была слишком поглощена своей собственной.

Может, она действительно дает ему слишком мало. Печально, если это все, что у нее есть.

Рина повернулась на другой бок в темноте. Ей долго не удавалось заснуть.

Когда Рина вместе с О’Доннеллом вернулась в полицейский участок после смены, проведенной в опросах свидетелей и записи показаний бывшей жены владельца здания, его бывшего делового партнера и его нынешней подружки, ее стол был засыпан тремя дюжинами белых роз на длинных стеблях.

Цветы вызвали целую бурю комментариев со стороны сослуживцев, но приложенная карточка заставила Рину улыбнуться.

«Кэт, прости. Идиот».

И все-таки она позволила себе насладиться ароматом цветов, только когда вынесла их в комнату отдыха, чтобы расчистить на столе место для работы.

Ей надо было писать отчеты. Хотя опознание тела еще ожидало своего подтверждения, владелец дома так и не был найден.

Вместе с О’Доннеллом она прошла в кабинет начальника участка, чтобы сообщить ему последние новости по делу.

– Ждем отчетов из лаборатории, – начал О’Доннелл. – Владельца – это Джеймс Р. Гаррисон – в последний раз видели выпивающим в «Танце с веером», это кабаре с раздеванием в нескольких кварталах от сгоревшего дома. У нас есть чек оплаты кредитной карточкой с указанием даты и времени. Он расплатился без двадцати час ночи. «Форд», зарегистрированный на его имя, запаркован позади здания.

О’Доннелл перевел взгляд на Рину, сделал ей знак продолжать.

– Мы нашли ящик с инструментами под обломками на первом этаже. Среди них была отвертка с наконечником, соответствующим отверстиям в днище канистры, обнаруженной там же, на месте. Гаррисон отсидел срок за мошенничество пять лет назад, поэтому его отпечатки в архиве имеются. Они соответствуют тем, что мы сняли с ящика для инструментов, с отвертки и с канистры бензина. Медэксперт не смог взять отпечатки с тела, поэтому они сейчас работают над зубами.