Текст книги "Смертельная игра"

– Верно. Путь будет не гладок, может возникнуть задержка, но они, как ты говоришь, протолкнут проект.

– Тогда какой смысл его убивать? – Ева покачала головой и опустила ноги со стола на пол. – Пошли прогуляемся по месту преступления.

6

Ева пустила Рорка за руль, а сама продолжила работу над своими заметками. Ей надо было определить, к кому из опрошенных следует присмотреться повнимательнее, кого еще предстоит опросить.

– Мне звонила адвокат Барта Миннока. Она в отпуске, но готова его сократить. Вернется завтра: я встречаюсь с ней утром. Она была с ним в дружбе, – добавила Ева. – Судя по всему, готова дать мне все, что потребуется, и уже описала в первом приближении основные условия его партнерского соглашения и завещание. Почти все отходит его родителям, но его доля в «Играй» должна быть разделена между тремя оставшимися партнерами. Это огромный кусок.

– Думаешь, один из них, или даже не один, решил убрать Миннока ради большего куска пирога?

– Нельзя списывать со счетов эту версию. Но часто деньги – не единственный мотив. – «Деньги, – подумала Ева, – это часто самая доступная кнопка, на нее проще всего нажать, но это не единственная кнопка». – Бывает, это вообще не мотив. Но я не могу просто так это отбросить. Ты говорил, что у них будут трудности и задержки с продвижением новой игры, но у них будет бешеная рекламная раскрутка в прессе, и, мне кажется, когда игра выйдет, она будет иметь оглушительный успех. Как ты считаешь?

– Да, будет. Непременно будет. Хотя мне и не пристало себя хвалить, мы готовим к запуску примерно такую же игру и систему. Могу сказать, что это огромный прорыв в игровой технике. И конечно, к ним будет приковано внимание прессы из-за смерти Барта, а особенно из-за способа убийства. Да, это даст им толчок, но если заглянуть вперед на несколько ходов вперед? Потерять его – это серьезный удар.

– Да, но некоторые не умеют заглядывать на несколько ходов вперед. И наоборот, с точки зрения состязательности, если отрезать голову – в прямом и переносном смысле, – делаешь ставку на то, что задержка даст тебе достаточно времени подготовиться и вырваться вперед со старта. Может, они и партнеры, и все сплошь светочи разума, но Барт был головой. Вот так мне кажется.

– Я готов согласиться. К тому же этот бизнес… Это скорее спортивное соревнование, чем заявка на шум в прессе. Я этого просто не вижу, Ева.

«Может, и нет, – подумала Ева, – но шум в прессе – это побочный продукт».

– Что тебе известно об игровом оружии? Игрушки, муляжи, киношный реквизит, копии, коллекционные экземпляры?

– Могут быть предметом увлечения и, безусловно, стоят дорого, особенно на аукционах.

– Ты их собираешь. – Ева повернулась и посмотрела на него. – Но ты собираешь не копии, а настоящие. Боевые.

– В основном да. Тем не менее даже игрушечное оружие представляет интерес для тех, кто всерьез увлекается играми. Игровое оружие варьируется от простого и примитивного до сложного и изощренного. И все, что посредине. Оружие вносит элемент непосредственности и реализма, физического контакта. – Рорк бросил взгляд на Еву. – Ты же любишь оружие.

– Приятно знать, что оно у меня с собой. Только я предпочитаю настоящее оружие, стреляющее, когда мне надо.

– Ты играла в игры. В тебе живет состязательный дух.

– А какой смысл играть, если цель – не выигрыш?

– Вот тут я с тобой полностью согласен.

– Но игра есть игра, – заметила Ева. – Игрушка есть игрушка. Не понимаю я этого стремления жить фантазиями, воплощать их в жизнь. Оформить свой кабинет как рубку какого-то фантастического звездного корабля.

– Ну, смеха ради или чтобы уйти от действительности, хотя некоторые и впрямь заходят слишком далеко. Нам с тобой надо бы как-нибудь съездить на аукцион, просто чтобы ты сама увидела. Игры и коллекционирование того, что с играми связано, – это захватывающе интересный мир.

– Мне нравятся игрушки. – Ева пожала плечами. – Чего я не понимаю, так это зачем кому-то тратить миллионы на игрушечный меч, которым размахивает какой-то игрушечный воин в кино или в интерактивной игре.

– Кое-кто мог бы то же самое сказать о картинах. Это лишь вопрос увлечения. Как бы то ни было, экспонаты, представляющие интерес для коллекционеров, это и есть киношный реквизит или предметы, использованные в разных играх. Цена зависит от доступности, возраста, типа использования и так далее. Для некоторых коллекционеров эти предметы представляют большую ценность. Мы регулярно выпускаем ограниченным тиражом особые каталоги, а по ним можно приобрести кое-какое оружие и аксессуары.

– Как насчет электрифицированного меча?

Рорк затормозил на красный свет и улыбнулся ей.

– Есть огненный меч, меч, заряженный молнией, меч с электрошоком и тому подобное. Они дают световые эффекты, соответствующие звуки, словом, светятся, шипят, вибрируют и так далее. Но ни один игровой аксессуар не даст оппоненту больше, чем небольшой разряд. Они безвредны.

– А можно с таким мечом что-нибудь нахимичить?

– Я бы мог, но это уничтожит его ценность на легальном рынке. Есть правила, Ева, есть требования безопасности. Они очень строги. Есть проверки. Ты никогда не пройдешь такую проверку с предметом, способным превратиться в смертельное оружие. Барт был убит не игрушечным мечом.

– Значит, копией, сделанной специально для этой цели. Мечом, клинок которого заряжен электричеством такой мощности, чтобы обжечь.

Рорк проехал на зеленый. С минуту он ничего не говорил, молча остановил машину у тротуара возле дома Барта Миннока.

– Это то, что его убило?

– Это то, что у нас есть на данный момент. – Ева вышла из машины, не дожидаясь, пока Рорк припаркуется. – И это мне подсказывает, что убийце мало было убить Миннока, надо было превзойти его в игре. Для убийцы это кайф, развлечение, приятная щекотка. Тот, кто это сделал, был частью этого, частью игры. И он играл на победу. Я должна понять, что он унес домой в качестве трофея.

– Лейтенант. – Швейцар покинул свой пост у дверей. – Есть что-то новое? Вы знаете, кто убил Барта… мистера Миннока?

– Следствие идет. Мы исследуем все версии. Кто-нибудь пытался проникнуть в его квартиру?

– Нет. Никто туда не поднимался после ухода ваших людей. Барт был хорошим парнем. Чуть постарше моего сына.

– Вы дежурили, когда он вчера вернулся домой. – Ева знала, что все эти вопросы ему уже задавали, но иногда детали выскакивали при повторном опросе. – В каком он был настроении?

– Он насвистывал, улыбался. Помню, я улыбнулся ему в ответ. Он выглядел чертовски довольным.

– И никто не приходил после него или до него? Может, кто-то имел доступ к его квартире?

– Никто. Вчера было тихо. Помните, какая у нас вчера была погода? Люди сидели по домам, разве что по службе кому надо… Весь день почти никто не входил и не выходил, и я их всех знаю.

– У него были ссоры с другими жильцами? Жалобы были?

– Он был дружелюбным парнем, общительным, пожалуй, немного робким, тихим. Ни разу ни на кого не жаловался, я такого не слышал. И на него никто не жаловался.

Ева решила ударить с другой стороны.

– Может, он был особенно дружен с кем-то из других жильцов?

– С детьми, ясное дело.

«Вот и новая деталь», – обрадовалась Ева.

– С какими детьми?

– С детьми Синга и с сыном Треворов. У нас тут в доме не так уж много детей. Пара девочек-подростков, но они не увлекаются играми. А вот мальчики поменьше – да, они обожали Барта.

– Вот оно как…

– Да, он часто приглашал их поиграть, говорил, что они его фокус-группа по маркетингу. Иногда передавал им демоверсии или дарил диски с новыми играми – еще до появления в магазинах.

– А родители не возражали?

– Да они счастливы были! Иначе он не стал бы этого делать. По правде говоря, доктор Синг сам иногда играл с ними. Правда, он-то больше увлекается стратегическими играми, а не стрелялками, которые дети любят. Даже не знаю, как эти дети переживут… Новость-то уже разошлась. Они прямо убиты горем. Ну, дети Синга. Треворы в отпуске, не знаю, слышали они или нет.

– Где квартира Синга?

– Квартира пять-десять, если вам нужен основной уровень. Это отличный дуплекс. Вся семья сейчас дома, если хотите с ними поговорить. Могу позвонить и предупредить их, если хотите.

– Да, будьте любезны, это было бы здорово. После этого мы какое-то время поработаем в квартире мистера Миннока.

– Хорошо, что вы не бросаете это дело. Кто убил этого мальчика… – Его губы сжались, он отвернулся. – Я даже слов не подберу, что я об этом думаю. Подобрать-то подберу, но меня за такие слова уволят.

Рорк извлек карманный компьютер, когда они вошли в лифт, и ввел имя.

– Доктор Дэвид Синг, невролог. Его жена – хирург-педиатр. Зовут Сьюзен. Сыновья – Стивен и Майкл, возраст десять и восемь соответственно. Супруги женаты двенадцать лет. Оба окончили Высшую медицинскую школу в Гарварде. Оба работают в больнице «Гора Синай». Уголовного досье нет у обоих.

– С каких это пор ты имеешь доступ к уголовным досье на этой игрушке?

– С тех самых пор, как консультирую мою очаровательную жену. – Рорк убрал компьютер в карман.

– У меня сейчас сидит парень за незаконный доступ к конфиденциальной информации.

Рорк лишь улыбнулся в ответ и протянул вперед руки.

– Хочешь арестовать меня, дорогая?

Тут двери лифта открылись, и это избавило Еву от необходимости отвечать.

– Мне надо просто взглянуть, флюиды уловить. Может, это был несчастный случай. Все играют, все веселятся, пока кто-то голову с плеч не снял.

– А потом пара ребятишек подчищает за собой, переустанавливает сигнализацию и заново программирует сложнейшего робота?

– Да нет, но у них очень умные родители. Раз уж они окончили Медицинскую школу в Гарварде, значит, умные. Это маловероятно, но…

– Ты не можешь просто отмахнуться, – закончил за нее Рорк и сам нажал на кнопку звонка квартиры пятьсот десять.

– Попробуй прикинуться Пибоди.

– Прошу прощения?

– Напусти на себя серьезный, официальный, но в то же время дружелюбный вид.

– Ты забыла «обворожительный».

– Пибоди не обворожительная!

– Ну, это ты так думаешь, а мне-то виднее. К тому же я говорю о себе.

Она едва успела подавить смешок: дверь открылась.

Дэвид Синг был в джинсах и безупречной белой рубашке. Ева в ботинках на толстой подошве возвышалась над ним на дюйм. Его усталые глаза скользнули от нее к Рорку. Он говорил правильным английским языком, и Ева поняла, что английский не родной его язык. Зато хорошо выученный.

– Вы из полиции. Я Дэвид Синг. Пожалуйста, входите.

В обстановке были заметны следы его азиатского происхождения: яркие краски, коллекция резных драконов, специфический рисунок шелковых покрывал. Он провел их к ярко-синему дивану с явными следами износа.

– Мы выпьем чаю, – сказал он. – Сейчас няня моих сыновей его приготовит. Она сегодня задержалась подольше. Наши дети очень расстроены тем, что случилось с нашим другом. Садитесь, прошу вас. Скажите, чем я могу вам помочь?

«Он не попросил удостоверение», – подумала Ева и извлекла жетон.

– Я лейтенант Даллас, я расследую дело об убийстве Барта Миннока.

– Да, Джеки предупредил, что вы из полиции. И я вас узнал. Вас обоих. Мы узнали о смерти Барта сегодня после обеда. Мы с женой сразу ушли с работы домой. Мы не хотели, чтобы наши дети узнали о несчастье из новостей. Мы хотели поговорить с ними, подготовить их. А вот и наш чай. Мин, это лейтенант Даллас и Рорк.

Женщина, вкатившая столик на колесиках, была крошечной, и ей было уже за семьдесят. Она поклонилась и заговорила тихим голосом на певучем языке, которого Ева не знала. Потом она положила руку на плечо Синга жестом, ясно говорившим о долгой и глубокой привязанности.

– Я сам разолью, Мин. – Он ласково сжал руку, лежавшую у него на плече. – Иди отдохни. Дай отдых ногам.

И он добавил еще что-то на родном языке.

Женщина поцеловала его в макушку и оставила их одних.

– Мин была моей няней, когда я был маленьким. Теперь она помогает растить наших мальчиков. – Он разлил бледно-золотистый чай по тонким пиалам. – Моя жена наверху с детьми. Мы можем говорить свободно.

– Нам хотелось бы поговорить с вашей женой и вашими детьми. Нам бы это помогло.

– Да, они скоро спустятся. Я подумал, если вы должны сообщить какие-то детали… Надеюсь, вы пощадите детей. Им не нужно этого знать. Они еще маленькие, и они так любили Барта…

Ева мельком пожалела, что с ней нет Пибоди. Пибоди умела находить общий язык с детьми. Куда лучше, чем она сама. Впрочем, это еще не комплимент. Любой умел лучше ладить с детьми, чем она, решила Ева и с надеждой посмотрела на Рорка.

– Мы постараемся. Будем щадить чувства ваших детей, насколько это возможно, доктор Синг.

– Они понимают, что такое смерть, насколько это под силу детям. Все-таки недаром их родители – доктора. Но им очень тяжело. Всем нам тяжело понять, как это их друг с верхнего этажа еще вчера был дома, а сегодня его нет. Скажите мне, есть какие-то планы насчет поминальной службы? Мне кажется, им станет легче, если они посетят панихиду.

– На данный момент у меня нет такой информации, но когда будет, я обязательно дам вам знать.

– Спасибо. Я понимаю, вы очень заняты. Я пойду приведу родных.

Когда он вышел из комнаты, Ева подвинулась к Рорку.

– Я думаю, тебе следует поговорить с детьми.

– Мне так не кажется.

– Они мальчишки. Тебе легче будет с ними объясниться.

Сидя по-прежнему в непринужденной позе, он невозмутимо отпил чай.

– Трусиха.

– Да, но это не значит, что я не права. К тому же здесь отдаю приказы я.

– А я всего лишь гражданское лицо.

– С каких это пор? – бросила она в ответ.

– Попробуй чай. Очень вкусный.

– Я тебе покажу, что ты можешь сделать с этим чаем.

Но Ева решила подождать с демонстрацией, потому что в эту самую минуту в гостиной появилось все семейство Сингов.

Женщина была темнокожей, с точеными скулами и царственной осанкой африканской принцессы. В ней было не меньше шести футов роста, и эти шесть футов были заполнены роскошными формами, которые она несла с гордостью. Мальчики шли между мамой и папой, родители держали их за руки. Семья выступала общим фронтом.

Ева мало что знала о детях, но одно поняла: в эту минуту перед ней были два самых красивых экземпляра этого вида. У них были отцовские черные миндалевидные глаза, материнские скулы и кожа непередаваемого золотистого оттенка, унаследованного от обоих родителей. И эта золотистая кожа прямо-таки светилась совершенством.

Сами мальчишки тоже держались за руки, и это было так трогательно, что ей показалось, будто ее сердце кто-то зажал в тиски. До нее донесся вздох Рорка, она поняла, что он тоже заметил.

Эта юность, невинность, красота не должны сталкиваться с бессмысленной жестокостью и смертью.

– Моя жена Сьюзен, мои сыновья Стивен и Майкл.

– Лейтенант! Вы пришли помочь Барту. – Сьюзен ласково поглаживала Стивена по спине.

– Да. Спасибо, что уделили нам время. – Ева собралась с духом и повернулась к детям: – Мне очень жаль, что вы потеряли друга.

– Полиция находит плохих парней, – сказал младший мальчик, Майкл. – И берет их под арест. И сажает в тюрягу.

«Кто-то, – подумала Ева, – уже изложил мальчишкам порядок следственных действий».

– Ты все правильно говоришь.

– Но бывает, что полиция не находит плохих парней. – У Стивена задрожал подбородок. – И не берет под арест. И тогда их не сажают в тюрягу.

«И как в реальной жизни бывает, им тоже сказали».

– Тоже верно.

– Лейтенант Даллас всегда находит плохих парней, – вмешался Рорк, – потому что она всегда ищет, пока не найдет. И сейчас найдет, потому что, хотя она раньше не знала Барта, теперь он и ее друг тоже.

– Как она может быть его другом, если она его не знала?

– Потому что, когда он умер, она пришла к нему и посмотрела на него. И обещала ему помочь. Вот для чего нужны друзья. Они помогают.

– Барт помогал мне делать школьные задания по компьютеру, – сказал Майкл. – И разрешал нам играть в его игры, и угощал шипучкой… – Он с опаской покосился на мать.

Она улыбнулась:

– Все в порядке.

– Нам не разрешают слишком много шипучки, – объяснил Майкл. – Они вредные для здоровья. А как вы ловите плохих парней? Разве они не прячутся? Не убегают?

«Ну что ж, – сказала себе Ева, – с этим я справлюсь».

– Они-то, конечно, прячутся и убегают, но от меня далеко не убежишь. А ты можешь помочь мне их найти.

– Вам нужны улики?

– Точно! Иногда я получаю улики в разговоре с людьми. Вот и расскажи мне, когда ты в последний раз видел Барта.

– Это было не вчера и не позавчера, а еще за день до этого. Позапозавчера. – Майкл оглянулся на брата за поддержкой. – Шел такой дождь, что мы не пошли гулять в парк после урока музыки. Нам разрешили пойти к Барту, и мы были подопытными кроликами. Так Барт говорил.

– Что на вас испытывали?

– «В полной готовности», – ответил Стивен. – Новейшая версия, ее еще в магазинах нет. Полный супер, все равно что играть в парке по-всамделишному.

– Там еще кто-нибудь был кроме вас?

– Нет, только мы, пока Мин не пришла за нами. А Барт уговорил ее поиграть в «Эрудит», и мы еще немного поиграли. Она победила. Мин всегда выигрывает в этой игре.

– Может, он с кем-то говорил по телефону?

– Нет, мэм, он не говорил по телефону. Ой, но там была Лея. Я забыл.

– Робот.

– Она нас угощала. Это были здоровые закуски, – добавил Майкл, снова бросив взгляд на мать. – Ну, вроде того.

– Он вам показывал какие-нибудь другие новые игры? Что-то еще не попавшее в магазины?

– Не в тот день.

– Как насчет «Фантастики»?

Мальчики переглянулись.

– А что это? – спросил Стивен. – Похоже на волшебную игру. Линк любит волшебные игры.

– Линк Тревор, – вставил Дэвид Синг. – Он дружит с нашими мальчиками, живет в этом доме. Он с семьей сейчас на каникулах.

– Их уже сто лет нет! – пожаловался Майкл.

– Меньше двух недель. – Сьюзен бросила взгляд на Еву. – Они уехали всего на месяц.

– Вот он вернется, и мы все еще до начала занятий вместе пойдем к Барту, и у нас будет вечеринка. Если мама с папой разрешат, – добавил Стивен. – Барт говорил, что мы все соберемся, Линк и мы, и друзья Барта с работы, и будет совсем новая игра. Лучшая на свете. И мы все будем играть, и… Но этого не будет. Мы не пойдем на вечеринку, потому что Барт умер. Я забыл. Барт же умер.

– А сейчас ты мне помогаешь помочь ему, – торопливо проговорила Ева, увидев, что он в слезах.

– Как?

– Вот ты говоришь со мной, и это помогает. Он тебе что-нибудь рассказывал о новой игре? О лучшей игре на свете?

– Он говорил, что можно быть кем хочешь. «Представь свою реальность и оставь ее позади». Вот так он сказал. Я запомнил, потому что мне стало смешно. Мне показалось, что это смешно.

– Даже Барт не смог удержаться: слегка похвастался новым проектом. – Ева остановилась у дверей квартиры, ставшей местом преступления, помедлила, перед тем как вскрыть печать. – Рассказал паре мальчишек, хотя они ничего не поняли, кроме слов «вечеринка» и «новая игра». Но если он мальчишкам что-то сказал, мог сказать еще кому-то, кто понял куда больше.

– Если его убили, чтобы заполучить игру, у них ничего не вышло, – возразил Рорк.

– Мы этого наверняка не знаем. Мы не можем знать, что именно он сказал или не сказал своему убийце. Дюборски использовал секс для добывания данных. Убийца тоже мог использовать секс или другие средства обольщения. Лесть, корысть, обещание финансовой поддержки. Все сводится к одному, – добавила Ева, снимая печать и открывая дверь, – к этой самой игре. – Она закрыла дверь, когда они вошли. – Ничего другого нет.

Ева немного постояла, оглядывая гостиную, пытаясь увидеть ее глазами убитого. – Как бы он ни был умен, он по сути своей простак. Вот посмотри, как тут все раскрашено. Бодрящие краски, но все это простые цвета. Вместо картин – плакаты игр и фильмов. Все отражает его вкус. Ему это нравится, ему здесь уютно. В любой комнате можно играть.

Он предан дружбе, в этом тоже сказывается его простота или, скажем, детскость. Заводишь друзей и сохраняешь верность им до конца. Товарищи по играм становятся товарищами по работе, ты их знаешь, понимаешь, находишь общий язык… тебе комфортно. Взять его последнюю подружку – там у него тоже комфортные отношения. Никаких драм, никаких извращений. Просто симпатичная девочка крутит любовь с симпатичным мальчиком. Относительно новые друзья? Соседские дети. Тоже простые. Соседский мальчишка будет играть, сколько ты ему позволишь. Не потребует чего-то заковыристого на ужин, ему и пицца в кайф. Он понимает детей, потому что он сам по большому счету ребенок.

– Пока мне нечего возразить. – Рорк наблюдал за Евой, пока она бродила по комнате.

– Дети – если речь не о тебе и не обо мне – обычно очень доверчивые. У него тут отличная охранная система. Он не дурак. Но он уносит домой разработочный диск, даже не расписавшись в журнале. Это их великий проект, а он несет экземпляр домой, он идет пешком, хотя мало ли что может по дороге случиться? Его могут ограбить на улице, его может переехать автобус, у него могут вытащить этот диск из кармана. Он об этом не думает, потому что он простак и ему ужасно хочется сыграть в эту игру у себя дома. Это его игра. Поэтому… – Ева подошла к двери. – Он приходит домой раньше обычного, ему не терпится. Швейцар не врет, он пришел один. Электронный отдел рапортует, что его робот Лея запрограммирована приносить и подавать ему шипучку, когда он приходит домой, напоминать о назначенных встречах и мероприятиях. Журнал памяти подтверждает устойчивую поведенческую схему и приказ отключиться. Он выпивает шипучку и приказывает Лее отключиться. Время отключения и журнал памяти голографической комнаты указывают, что он практически сразу направился туда. Лея, судя по журналу, напомнила ему, чтобы переобулся: у него башмаки промокли, он же шел домой под дождем. Но он не переобулся. Записи камеры наблюдения на входе показывают, что он в тех же башмаках, в которых умер.

– Молод, – заметил Рорк, – любит играть. Что ему промокшие туфли! Он про них забыл.

– Верно. – Ева начала подниматься. – Может, кто-то уже ждал его здесь? А может, он открыл дверь кому-то уже потом, когда отключил робота, но еще до того, как поднялся в голографическую комнату?

– Кому-то, кого он знал. Кому доверял, – подсказал Рорк.

– Никаких следов борьбы, никаких оборонительных ранений, если не считать пореза на плече, у него в организме никакой химии. Он не был связан. Может, его загипнотизировали, черт бы их побрал? Как бы то ни было, он вошел сюда вместе со своим убийцей.

– С товарищем по детским играм.

– Ну, только не с одним из этих шибздиков. Детям Синга это не под силу.

– Значит, можешь сбросить их со счетов.

– Если бы они были здесь и произошел несчастный случай, они бы рассказали. – Ева вновь вспомнила эти влажные темные глаза, эту детскую невинность. – Младший проболтался про шипучку. Можно, конечно, умиляться, но, по сути, он просто сказал правду. Но я не исключаю несчастный случай, только свидетелем стал кто-то не столь честный и простодушный, как пара детишек.

– Вся семья очаровательна.

Они двинулись дальше. Взгляд Евы вбирал в себя все подробности. Она искала что-нибудь подозрительное, лежащее не на месте. Нечто такое, что она пропустила в прошлый раз.

– Не знаю, почему меня это всякий раз удивляет, когда я вижу очаровательную семью. Обычно они мне просто не попадаются. Крепкая, дружная семья… Мне кажется, и Барт был из такой семьи. Может, этому и не стоит радоваться. Не такое уж это большое преимущество в некоторых случаях, скорее наоборот.

– В каких же это случаях?

– Может оказаться, что ты слишком наивен и слишком доверчив. – Ева взглянула на Рорка. – Это уж точно не наша с тобой проблема.

– Коп и преступник? – Рорк провел рукой по ее спине. – Держу пари, многие копы, как и преступники, вышли из крепких, дружных семей. Может, это тебя смущает? Может, поэтому ты не хочешь заводить наших собственных детей? Пока не время, – добавил он с невольной улыбкой, увидев, как в ее глазах – умных и бесстрастных глазах копа – мгновенно вспыхнула паника. – Но когда придет время… скажи, ты этого боишься? Что мы вырастим из них копов, или преступников, или слишком доверчивых?

– Понятия не имею. Но вот, например, кто будет напоминать: «Никакой больше шипучки». А вдруг мне самой захочется шипучки? Или возьмем пиццу. Детей нельзя баловать пиццей. Никакой пиццы на ужин! А почему нет, черт побери? Опять учить бесконечный список правил. Я еще не все правила жизни в браке освоила.

– И все-таки мы здесь. – Рорк наклонил голову и легко коснулся губами ее губ. – Мне кажется, когда растишь детей, многому учишься просто по ходу дела.

– Одно дело, когда это взрослые люди по взаимному согласию, но когда имеешь дело с копошащимися младенцами вроде Белль… Не знаю, как Мэвис справляется. В общем…

Ева заметила, что отвлеклась. Никуда не годится. Барт заслуживал ее внимания.

– Он входит в комнату – один или с товарищем по играм. Если один – это не имеет смысла. У него был в кармане сотовый телефон, правда, отключенный. Время отключения совпадает с моментом входа в голографическую. Он вошел, отключил все коммуникации, чтобы его не отвлекали. А может, их отключил кто-то другой. Но если он вошел один, значит, кто-то вошел после него, а это, в свою очередь, означает, что это лицо или лица обошли охранную систему не только в здании, но и в квартире, и в голографической комнате.

Она тяжело вздохнула и покачала головой:

– Слишком трудно, слишком хлопотно. Если ты настолько хорош, не станешь так рисковать. Ты минимизируешь риски.

– И входишь вместе с ним.

– Быть того не может, чтобы он оказался здесь один. Кто-то же составил ему компанию. Может, он сам так и задумал, хотя на его компах и телефонах ни намека на то, что он собирался с кем-то встречаться. Импульс? Кто-то с работы, кто-то из этого дома, кто-то, кого он встретил по пути с работы домой? И все равно посторонний должен был пройти мимо швейцара, если только он или они не пришли раньше или проникли не через парадную дверь. Служебный вход, крыша, пустующая квартира. Нам известна по крайней мере одна пустующая квартира: Треворы в отпуске. Возможно, не они одни в отпуске. Есть и просто квартиры, пустующие в дневное время, пока жильцы на работе.

– Они должны были знать, предвидеть, что Барт вернется домой, чтобы с ним пересечься.

– Совершенно верно, – согласилась Ева. – А это возвращает нас обратно к коллегам по «Играй». Требуется всего один звонок. Он уже в пути. Пробраться внутрь, подстроить случайную встречу, постучать в дверь через пару минут после его прихода. Дать ему время отключить робота, чтобы все было готово для игры. «Эй, как дела? Я тут был по соседству, и мне показалось, что я видел, как ты входишь». Барт счастлив, аж насвистывает, весь в радостном предвкушении. Он почти готов запустить свою детку, но хочет сначала сам с ней поиграть, провести точную настройку. Но вот перед ним человек, которого он знает. Еще один игрок. Иначе быть не может, иначе зачем его приглашать?

Ева прошлась по комнате, остановилась, подбоченившись.

– Не нравится мне все это. Слишком много натяжек, слишком много переменных. – Она на минутку закрыла глаза, попыталась придумать другую версию. – Он берет диск с игрой, но не записывает в журнал. Или записывает, но кто-то обработал журнал, стер запись. В любом случае это связано с работой. Кто-то с работы, какой-то участник проекта, может, тот, кто должен помочь ему с деталями. Но все по секрету. Они входят не вместе, так что, возможно, убийца подстроил встречу. Или договорился. «Я вхожу прямо за тобой». К примеру. Это дает ему шанс войти другим способом, до того, как Барт уйдет с работы, или после. Скорее до. Ему же сначала надо кое-что сделать, подготовить, так что: «Я тебя встречу». Входит по-тихому, чтобы никто не знал, что он здесь. Диск не зарегистрирован в журнале на выход, от работы до дома Барта всего несколько шагов. Разве в этой конторе кто-нибудь заметит, если человек отлучится на часок? Это могло сработать.

«Слишком сложно, – мысленно поморщилась Ева, – но осуществимо. К тому же игроки любят сложности».

– Ты входишь, и единственный, кто знает, что ты тут, будет мертв.

– А оружие? – спросил Рорк.

– Большая блестящая игрушка. «Смотри, что у меня есть. Просто не мог тебе не показать». Игра у них. Они начинают играть, потому что это часть замысла. Соревнование, игра. Это не был несчастный случай. Это было предумышленное убийство. Иначе не было бы нужды пробираться в дом тайно, минуя систему наблюдения. Не было бы нужды так точно рассчитывать время. Какая-то фантазийная игра в войнушку, спортивный поединок – как-то надо оправдать второстепенные ранения, синяки. Поединок… на мечах? Рыцари в сияющих доспехах? Полководцы? Во что там еще играют мальчишки?

Ева еще раз обошла комнату, стараясь увидеть, представить себе, как это было.

– Может, Барт начинает побеждать, набирает очки. Тебя это злит, накручивает, помогает настроиться на убийство. Сначала ты его ранишь, даешь понять, каково это будет. А может, с первым ударом ты просто промахнулся? В общем, первую кровь ты ему пустил – ранил в плечо. Видишь шок на его лице, втягиваешь запах крови – он оседает на языке медным налетом. Еще один мощный взмах – и все кончено. Конец игры. Только кровь не игрушечная, а настоящая, ее так много, что медный вкус душит. Надо почиститься, переодеться, запихать окровавленную одежду в сумку. Уходишь тем же путем, каким пришел.

– И оставляешь диск с игрой на месте?

– Если он настолько хорошо изучил Барта, что сумел забраться внутрь, значит, знал, какая тут система безопасности. Попробуй только кто-нибудь вынуть диск, не введя всех кодов, диск самоуничтожается. Дело не в диске, диск – это всего лишь один из экземпляров. Тут речь идет обо всем: об игре, о компании, о человеке… Чтобы решиться на такое, надо очень, очень, очень обозлиться. Страсть, – пробормотала Ева. – Страсть и уязвленное тщеславие тут гораздо важнее денег, хотя деньги, конечно, тоже сыграли роль. Деньги всегда играют какую-то роль, но на этот раз не ведущую.

Ева вскинула руку: ей в голову пришла новая идея.

– Он принес диск домой. Тут ходьбы – пять минут. Держу пари, это не в первый раз. Наши электронщики сгрузили весь журнал?

– Записи доходят до начала этого года. Предыдущие записи архивированы. Я лишь бегло просмотрел, мы сосредоточились на вхождении в его компы и старались восстановить содержание диска. На многое не рассчитывай. Это практически прах.

– Но журнал может дать нам модель поведения. Только, кроме журнала, нам нужны диски с камер наблюдения в здании и все протокольные записи в «Играй».

– Долгая предстоит ночка, – констатировал Рорк.