Текст книги "Тихий омут"

4

Этан ничего не имел против музыки, любой музыки. Благодаря Куинам его музыкальные пристрастия были почти не ограничены. В их доме музыка звучала часто. Мать прекрасно играла на пианино и с равным энтузиазмом исполняла и Шопена, и Скотта Джоплина. Отец любил скрипку, и Этан тоже полюбил ее. Ему нравилось, что скрипка может передать самые разные настроения.

Однако, когда он сосредотачивался на работе, то считал аккомпанемент излишеством. Он любил работать в тишине, но, появляясь на верфи, Сет всегда включал радио, и включал его на полную громкость. Чтобы сохранить мир, Этан просто минут через десять отключался от грохочущего рок-н-ролла.

Все швы корпуса яхты уже были законопачены. Эта работа требовала много труда и времени, и, надо признать, Сет очень помог. Никогда не помешает лишняя пара рук, а им она точно необходима. Правда, если мальчишка начинал ворчать, то мог переплюнуть Филипа.

Этан и от этого отключался… чтобы не сойти с ума.

Он надеялся закончить обшивку палубы до пятницы. Если повезет, то в выходные – с помощью Фила – он займется каютой и кокпитом[3]3
  Кокпит – открытое помещение для рулевого и пассажиров в кормовой части палубы.


[Закрыть].

Сет ворчал, и когда шлифовал детали, но результаты были вполне приличными. Всего пару раз пришлось заставить его дошлифовать несколько планок. И Этан терпеливо отвечал на все вопросы Сета, хотя этих вопросов у парня был миллион, и если он начинал их задавать, то остановить его было практически невозможно.

– Для чего та доска?

– Для кокпита.

– До этого еще далеко. Почему вы ее уже сделали?

– Чтобы не было пыли перед тем, как начнем лакировать.

– А вся остальная дрянь?

Этан посмотрел вниз на Сета, хмуро уставившегося на кучу заготовок.

– Детали каюты, поручни и трап.

– Слишком много всего для одной дурацкой лодки.

– Будет еще больше.

– Почему этот парень просто не купил готовую яхту?

– Ему понравилась первая лодка, которую я ему сделал. Большая удача для нас, разве не так? На его деньги мы начнем собственное дело, а он расскажет своим высокопоставленным друзьям, что яхта спроектирована и построена специально для него. Это будет хорошей рекламой.

Сет взял новый кусок наждачной бумаги и снова принялся за дело. В общем-то он ничего не имел против. Ему нравились запахи дерева и лака, и даже льняного масла. Просто он не хотел в этом признаваться.

– Мы уже целую вечность сколачиваем деревяшки, – проворчал он.

– Меньше трех месяцев. Чтобы построить такую яхту, многие тратят год, даже больше.

У Сета отвисла челюсть.

– Целый год! О боже! Не может быть.

– Успокойся, мы справимся быстрее. Как только Кэм вернется и подключится к нам, дело пойдет быстрее. И ты будешь больше помогать, когда занятия в школе закончатся.

– Уже закончились.

– Что?

– Сегодня. – Теперь Сет ухмылялся во весь рот. – Свобода.

– Сегодня? – Этан нахмурился. – Я думал, что надо ходить еще пару дней.

– Не-а.

«Видимо, я потерял счет времени, – подумал Этан, – а Сет не привык добровольно расставаться с информацией».

– Ты получил табель?

– Да. Меня перевели. Я все сдал.

– Давай посмотрим как. – Этан отложил инструменты и вытер ладони о джинсы. – Где табель?

Сет пожал плечами и продолжил шлифовать планки.

– Там, в рюкзаке. Подумаешь, ничего особенного.

– Давай посмотрим, – повторил Этан и наклонился за листком бумаги, который неохотно принес ему Сет.

Заметив бунтарское выражение лица мальчика, Этан решил, что новости будут отвратительными, и у него засосало под ложечкой. «Необходимое нравоучение, – подумал он, мысленно вздыхая, – будет чертовски неловким для нас обоих».

Изучив отпечатанный на компьютере табель, Этан сдвинул кепку и почесал затылок.

– Все «А»[4]4
  Оценки в американской школе: «А» – отлично, «В» – хорошо, «С» – удовлетворительно.


[Закрыть].

Сет снова дернул плечом и сунул руки в карманы.

– Да. Ну и что?

– Я никогда раньше не видел табеля с одними отличными оценками. Даже у Филипа попадались «В», а иногда и «С».

Сет и так был смущен, но теперь испугался, что его назовут зубрилой.

– Подумаешь! Ничего особенного. – Он протянул руку за табелем, но Этан замотал головой.

– Как это – ничего особенного? – воскликнул он, но, глядя на помрачневшего Сета, понял, в чем дело. – У тебя хорошие мозги, и ты должен гордиться ими.

– Мозги в голове – не моя заслуга. Гораздо важнее уметь что-то. Водить судно, например.

– Если у тебя хорошие мозги и ты умеешь ими пользоваться, ты можешь научиться чему угодно. – Этан аккуратно сложил табель и сунул его в свой карман. Он найдет, перед кем похвастаться успехами Сета. – Думаю, надо отметить это пиццей или еще чем-нибудь.

Сет прищурился:

– У нас есть сандвичи.

– Для такого случая сандвичи не годятся. Первый табель Куина с одними отличными оценками надо отметить по меньшей мере пиццей.

Сет открыл рот, закрыл, потупился, но Этан успел заметить в его глазах вспышку восторга.

– Это было бы здорово.

– Сможешь продержаться еще час?

– Без проблем.

Схватив наждак, Сет набросился на очередную планку, но работал почти вслепую. Слезы застилали ему глаза, сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из горла. Так случалось каждый раз, когда один из них называл его Куином. Сет прекрасно знал, что его фамилия до сих пор Делотер. Он писал эту фамилию на верхней строчке каждой чертовой контрольной в школе. Но когда Этан назвал его Куином, слабый лучик надежды, зажженный Рэем, засиял чуть ярче.

Он останется здесь. Он станет одним из них. Он никогда не вернется в ад.

Это стоит того, что он пережил, когда замдиректора школы Морфилд вызвала его в свой кабинет за час до долгожданной свободы. Ему было не по себе, как всегда в таких случаях. Но она усадила его и сказала, что гордится его успехами.

Господи, какое унижение.

Ну, может, последние два месяца он и не бил никому морду, даже поднимал иногда руку в классе, просто чтобы от него отвязались. И каждый божий день выполнял идиотские домашние задания, потому что все его пилили. Особенно Филип. Можно подумать, парень – домашний полицейский.

«И эта Морфилд с ее гордостью, – размышлял Сет. – Лучше получить кучу взысканий… Но если несколько дурацких отметок делают счастливым такого парня, как Этан, пожалуй, все в порядке».

Сет считал Этана отличным парнем. Работает целыми днями, и на его руках всегда царапины и такие мозоли, что, если вбивать в них гвозди, он, наверное, и не заметит. У него два судна, которые он построил сам, и он знает о заливе и морском деле все, что только можно знать. И совсем не задирает из-за этого нос.

Пару месяцев назад Сет смотрел по телевизору «Ровно в полдень» с Гари Купером и досмотрел до конца, хотя фильм был черно-белым, и ни крови, ни взрывов в нем не было. Он тогда еще подумал, что Этан очень похож на героя Купера: мало говорит, поэтому, когда говорит, его внимательно слушают, и просто делает то, что должен делать, без всякой показухи.

Этан тоже мог бы побеждать плохих парней. Потому что это правильно. Таким и должен быть герой. Герой делает то, что правильно.

Если бы Этан смог прочесть мысли Сета, то удивился бы и чертовски смутился, однако Сет прекрасно умел держать свои мысли при себе. В этом они с Этаном были похожи, как близнецы.

Направляясь к ярко освещенному шумному ресторанчику, Этан подумал, что «Деревенская пицца» находится всего в квартале от «Паба Шайни», где вот-вот начнется вечерняя смена Грейс, но смолчал. Если попросить Сета пару минут подождать в машине, он обязательно начнет ворчать громко и нудно, а вести мальчишку в бар нельзя. К тому же неизвестно, обрадуются ли его появлению.

В данной ситуации самое лучшее – сосредоточиться на своих делах. Этан засунул руки в задние карманы джинсов и стал изучать меню, вывешенное на стене за стойкой.

– Сет, какую пиццу берем?

– Только не с грибами. Терпеть их не могу.

– Тут наши вкусы совпадают, – пробормотал Этан.

– Пепперони с колбасой. – Сет пренебрежительно фыркнул, но испортил впечатление, не сумев скрыть своего возбуждения. – Если вы справитесь.

– Я-то справлюсь. Эй, Джастин! – Этан улыбнулся парню, стоявшему за стойкой. – Гигантскую пепперони с колбасой и пару больших пепси.

– Отлично. Здесь или с собой?

Этан обвел взглядом дюжину столиков и отдельные кабинки и заметил, что не ему одному пришло в голову отметить последний день школьных занятий посещением ресторанчика.

– Сет, займи-ка ту последнюю кабинку. Мы поедим здесь, Джастин.

– Присаживайтесь. Сейчас вас обслужат.

Сет бросил рюкзак на диванчик и захлопал ладонями по столу в такт мелодии, рвущейся из музыкального автомата.

– Я пока поиграю. – Он кивнул на игральные аппараты. Этан потянулся за бумажником, но Сет отрицательно замотал головой: – У меня есть деньги.

Этан вытащил несколько банкнот.

– Нет, сегодня твой праздник.

– Здорово!

Сет выхватил купюры и бросился разменивать их на монеты по двадцать пять центов.

Усаживаясь за столик, Этан не переставал изумляться, почему столько людей считают развлечением пару часов, проведенных в шумном зале. Несколько подростков уже терзали три игровых автомата у задней стены, вместо рока теперь громко завывал Клинт Блэк, надрывался в дикой истерике малыш, а компания девчонок хихикала так громко, что даже у Саймона наверняка пошла бы кровь из ушей.

Какая глупость проводить таким образом чудесный летний вечер!

Затем Этан увидел в соседней кабинке Лиз Кроуфорд с мужем и двумя дочками. Одна из девочек – должно быть, Стэйси – что-то рассказывала, захлебываясь словами и оживленно жестикулируя, а остальные покатывались со смеху.

Они казались отгороженными от всех: маленький островок посреди раздражающего шума и мелькающих огней. Наверное, в этом и есть смысл семьи, размышлял Этан, с удивлением понимая, что завидует им, и неловко заерзал, хмуро глядя в пространство. Не стоит думать об этом. Много лет назад он уже все для себя решил, и незачем понапрасну терзать себя.

– Привет, Этан. На кого ты злишься?

Он очнулся и уставился прямо в умело подведенные глаза Линды Брустер, поставившей на столик высокие стаканы с пепси. Покончив неделю назад с длительной процедурой развода, Линда побаловала себя новой прической и маникюром и, привлекая внимание Этана, кокетливо провела ухоженными пальцами с коралловыми ногтями по белокурым волосам.

Линда давно положила глаз на Этана. В конце концов, она уже больше года не живет с никчемным Томом Брустером, а любая разумная женщина должна думать о будущем. Этан Куин наверняка хорош в постели, решила она, а в таких делах интуиция никогда ее не подводила. О да, эти большие руки должны доставлять море удовольствия. И ей нравилось его поджарое мускулистое тело, и в меру грубоватое лицо, и медленная чувственная улыбка… когда удается вызвать эту улыбку… Линда с трудом подавила желание облизнуться.

Этан всегда такой спокойный, такой невозмутимый. Линда прекрасно знала пословицу о тихом омуте, где черти водятся, и просто умирала от желания проверить ее с Этаном Куином.

Этан прекрасно понимал, на что она нацелилась, и, чтобы скрыть свои истинные чувства, не стесняясь, разглядывал ее фигуру, соблазнительную фигуру. Линда – настоящая красотка, с этим не поспоришь. Черные джинсы и тонкая водолазка облегают ее, как слой свежей краски – классическую модель «Шевроле»… только такие женщины, как Линда, почему-то пугали Этана до смерти.

– Привет, Линда. Не знал, что ты работаешь здесь.

«А если бы знал, то за милю обходил бы «Деревенскую пиццу», – мысленно добавил он.

– Уже пару недель помогаю отцу. – После развода она осталась на мели, а отец, владелец ресторана, заявил, что скорее умрет, чем позволит ей доить его. Если ей нужны деньги, пусть работает. – Давно я тебя не видела.

– Куда я денусь?

Запах ее духов нервировал его. Ему не терпелось поскорее закончить этот разговор.

– Я слышала, что ты с братьями арендовал старый амбар Клермонта и начал строить яхты. Я бы с удовольствием заглянула к вам.

– Не на что там глядеть.

Когда Сет нужен, никогда его нет рядом. И когда наконец закончатся эти проклятые четвертаки?

– Все равно я хотела бы посмотреть. – Похожие на когти, ноготки Линды скользнули по его предплечью. Почувствовав стальные мышцы, она издала нечто вроде мурлыканья довольной кошки. – Я могла бы ускользнуть отсюда ненадолго. Почему бы тебе не отвезти меня туда и не показать, что к чему?

Этан не был супергероем. Он был всего лишь обычным человеком, а она пробежала языком по верхней губе, прекрасно зная, как возбудить мужчину.

На мгновение здравый смысл покинул Этана. Не то чтобы Линда его интересовала хотя бы чуть-чуть, но прошло слишком много времени с тех пор, как женщина стонала под ним, а у него создалось впечатление, что Линда Брустер могла бы в этом стать чемпионкой.

– Я выиграл! Больше всех очков набрал. – Разгоряченный победой Сет ворвался в кабинку и, схватив стакан, жадно сделал несколько больших глотков. – Господи! Где эта пицца? Я подыхаю с голоду.

Этан почувствовал, как его кровь успокаивается, и еле сдержал вздох облегчения.

– Потерпи немного.

Раздраженная неожиданным вмешательством, Линда все же ослепительно улыбнулась Сету.

– А это, очевидно, последнее семейное пополнение. Как тебя зовут, милый? Я что-то не могу вспомнить.

– Я – Сет. – Он быстро понял, что она собой представляет. Шлюшка, никаких сомнений. За свою короткую жизнь он на таких насмотрелся. – А вы кто?

– Линда, старая подружка Этана. Мой папочка – владелец этого ресторана.

– Здорово. Значит, вы можете сказать им, чтобы они наконец развели огонь под нашей пиццей, не то мы умрем здесь от старости.

– Сет. – Одного тихого слова и взгляда хватило, чтобы мальчик умолк. Этан вежливо улыбнулся Линде. – Твой отец делает лучшие пиццы на всем Восточном побережье. Обязательно передай ему это.

– Передам, а ты, Этан, не забудь позвонить мне. Я теперь свободная женщина.

Линда помахала левой рукой, демонстрируя отсутствие обручального кольца, и удалилась, соблазнительно покачивая бедрами.

Сет сморщил нос. Линда была слишком похожа на его мать, чтобы понравиться ему.

– Она воняет, как целый парфюмерный отдел в универмаге. Ей просто не терпится залезть вам в штаны.

– Заткнись.

Сет пожал плечами:

– Но это правда.

Вскоре Линда вернулась с пиццей и склонилась над столиком чуть ниже, чем было необходимо, на тот случай, если в первый раз Этан не до конца оценил вид спереди.

– Приятного аппетита.

Сет схватил кусок и вонзился в него зубами, хотя и знал, что обожжет небо. Изумительный вкус компенсировал неприятные последствия.

– У Грейс пицца получается ничуть не хуже. Даже лучше.

Этан пробурчал в ответ нечто невразумительное. После того как он – пусть и не по собственной воле – позволил себе необузданные фантазии с Линдой Брустер в главной роли, напоминание о Грейс вызвало угрызения совести.

Сет не унимался:

– Обязательно попросим ее приготовить нам пиццу. Кажется, она приходит завтра, так?

– Да. – Этан взял кусок пиццы, удивляясь, куда девался аппетит. – Похоже, завтра.

– Может, после уборки и стирки она успеет состряпать пиццу.

– По-моему, ты уже набиваешь живот пиццей.

– Ну и что? – Сет с потрясающей скоростью умял первый кусок и взялся за второй. – Как раз будет очень удобно сравнить. Грейс могла бы открыть закусочную или что-нибудь в этом роде, чтобы не мотаться по всем этим работам. Она все время работает. Она хочет купить дом.

– Купить дом?

– Ага. – Сет облизал измазанную соусом ладонь. – Совсем маленький, но обязательно должен быть двор, где бы Обри могла бегать с собакой.

– Это Грейс тебе сказала?

– Конечно. Я спросил, зачем она так надрывается, и она объяснила. Если она мало заработает, то у нее и Обри не будет собственного дома. Только я думаю, что и маленький дом стоит кучу денег, так?

– Так, – согласился Этан, вспоминая, как его переполняла гордость, когда он купил собственный дом на берегу залива, как приятно было сознавать, что он чего-то добился. – Чтобы накопить на дом, нужно время.

– Грейс хочет купить дом к тому времени, как Обри пойдет в школу, а потом она начнет копить на колледж. – Сет подумал и решил, что осилит и третий кусок пиццы. – Ну, Обри совсем маленькая. До колледжа еще тысяча лет. Я ей так и сказал, – как бы между прочим добавил он, только на самом деле он гордился тем, что беседует с Грейс, как взрослый. – А Грейс засмеялась и сказала, что пять минут назад у Обри прорезался первый зуб. Я что-то не понял.

– Она имела в виду, что дети быстро растут. – Поскольку аппетит не возвращался, Этан закрыл крышку коробки с пиццей и вытащил деньги, чтобы расплатиться. – Давай заберем остатки с собой. Раз тебе утром не надо в школу, мы можем поработать еще пару часов.

Они провели на верфи гораздо больше времени. Когда Этан начинал работать, ему всегда бывало трудно остановиться. Работа прочищала мозги, заставляла сосредоточиться, отвлекая от всяких сомнений и тревог.

Здесь, на верфи, как и в заливе, он знал, что делает. Ясная цель, осязаемый результат, минимум всяких «может быть» и «если».

Этан продолжал работать, даже когда Сет свернулся калачиком на куске брезента и заснул. Радио было выключено, а шум инструментов, похоже, не тревожил мальчика, хотя Этан не понимал, как можно спать с такой порцией пиццы в животе. Слышались лишь плеск воды и тихая музыка ночного ветра, лениво заглядывающего в распахнутые грузовые ворота.

Этан аккуратно укреплял угловые столбы каюты, а мысленным взором уже видел законченную яхту. С внутренней отделкой прекрасно справится Кэм – это его конек. Филип больше годится для подготовительных работ, хотя управляется с инструментами гораздо лучше, чем хотел бы признаться даже самому себе.

Если они сохранят такой темп, то яхта выйдет в залив меньше чем через два месяца и Филип сможет подсчитать полученную прибыль. Деньги пойдут на гонорары адвокатов, арендную плату за верфь и пропитание братьев Куин.

Этан нахмурился, выбирая подходящий болт. Почему Грейс никогда не говорила ему, что хочет купить дом? Какой смысл обсуждать такой важный шаг с десятилетним мальчишкой? Правда, следует признать, что Сет спросил, а сам он только твердил, что Грейс не должна так много работать, и даже не поинтересовался, почему она надрывается.

Грейс должна наладить отношения с отцом, подумал он. Если они оба хоть на пять минут забудут о своей чертовой гордости, то смогут найти общий язык и помириться. Грейс не виновата в том, что забеременела. Этан не сомневался, что Джек Кейси воспользовался ее неопытностью… Однако это все в прошлом.

И в его семье, конечно, не обходилось без споров, а он и братья часто дрались, но, разобравшись, никогда не затаивали обид друг на друга. Правда, если быть честным, он злился, когда Кэм укатил в Европу, а Филип переехал в Балтимор. Слишком мало времени прошло после смерти матери, и все изменилось, прежде чем он успел опомниться.

И все равно, если бы братья попросили о помощи, он никогда не отвернулся бы от них. Как и они – от него.

То, что Грейс не просит помощи у отца, а тот не предлагает помочь, казалось Этану величайшей глупостью на свете.

Он оглянулся на большие круглые часы, прибитые к стене над главным входом. Еще одна идея Филипа, решившего, что им необходимо рассчитывать вложенное в яхту время, однако, кроме самого Филипа, никто из них не отмечал потраченных часов.

Почти час ночи. Смена Грейс заканчивается через час. Можно было бы перенести спящего Сета в машину и заглянуть к Шайни. Просто на всякий случай… убедиться, что все в порядке.

Мальчик заскулил во сне, и Этан покачал головой. Наверное, начал сказываться сытный ужин, но чье детство обходится без болей в животе? Этан спустился с палубы, повел плечами, разминая затекшие мышцы, присел на корточки рядом с Сетом и легонько встряхнул его.

Мальчишка замахал руками, отбиваясь от неведомого Этану врага.

Этан не ожидал удара и не успел увернуться от сжатого кулака. Выругавшись скорее от изумления, чем от острой боли в разбитых губах, он заблокировал второй удар и крепко схватил Сета за руку.

– Хватит.

– Убери свои грязные лапы! – Еще не вырвавшись из когтей страшного сна, Сет не понимал, где он и что происходит. – Не смей трогать меня своими траханными лапами.

Увидев бешенство и дикий страх в глазах Сета, Этан сразу все понял. Когда-то он сам испытывал то же самое… вместе с жуткой беспомощностью. Он отпустил мальчишку, попятился, подняв руки, и тихо сказал:

– Ты спал. Это просто дурной сон.

Сет не ответил, не разжал кулаков. Лишь его судорожное дыхание нарушало воцарившуюся тишину.

Он не помнил, как заснул. Он просто прилег на брезенте, отяжелевший после сытного ужина, и слушал, как Этан работает. А потом словно провалился в бездну и оказался в одной из тех темных вонючих комнат с кислыми запахами и мерзкими животными звуками. И кто-то из мужчин, спавших с его матерью – для него все они были на одно лицо, – подкрался к нему и схватил своими скользкими лапами.

Кошмар рассеялся. И не кто-то страшный и безликий, а Этан смотрел на него печально и сочувственно. Сета затошнило не столько от воспоминания о прошлом, сколько от того, что Этан теперь знает. Сгорая от стыда, не в силах придумать какие-то объяснения, Сет просто закрыл глаза.

И именно абсолютная капитуляция потрясла Этана до глубины души. Он чувствовал в мальчике эту рану, но надеялся, что она затянется сама собой. Не затянулась, и теперь придется заняться лечением.

– Ты не должен бояться прошлого.

– Я ничего не боюсь. – Глаза Сета распахнулись. В них сверкали недетские гнев и горечь, но голос дрожал и срывался, как у обиженного ребенка. – Я не боюсь каких-то глупых снов.

– И ты не должен ничего стыдиться.

Слова Этана попали точно в цель. Сету было стыдно, невыносимо стыдно. Он вскочил на ноги, держа кулаки наготове.

– Мне нечего стыдиться. И вы ни черта об этом не знаете!

– Я все знаю.

Несмотря на вызывающую позу, мальчик дрожал, и Этан знал, что он сейчас чувствует. Ему очень не хотелось говорить, но разговор – единственное, что сейчас поможет. Деваться некуда.

– Я знаю, что творилось со мной, когда я видел такие сны после того, как все кончилось. – «И сейчас иногда вижу, только незачем говорить парню, что прошлое не отпускает и возвращается иногда с убийственной ясностью». – Я знаю.

– Чушь собачья. – Слезы обжигали глаза Сета, от унижения горели все внутренности. – Со мной все в порядке. Я ведь избавился от нее, так? И никогда к ней не вернусь, что бы ни случилось.

– Да, ты не вернешься, – согласился Этан. – Что бы ни случилось.

– Мне плевать, что вы или любой другой думаете о том, что там было. И вы не одурачите меня. Нечего притворяться, будто вы знаете.

– Можешь ничего не рассказывать. И мне нет нужды притворяться.

Этан подобрал кепку, сбитую ударом Сета, помял ее в руках, затем водрузил на место. Легче ему не стало.

– Моя мать, моя биологическая мать, была проституткой. И наркоманкой. – Этан смотрел Сету прямо в глаза, его голос был лишен всяких эмоций. – Я был моложе, чем ты сейчас, когда она в первый раз продала меня мужчине, предпочитавшему маленьких мальчиков.

Дыхание Сета участилось, он непроизвольно сделал шаг назад. Нет! Этого не может быть! Этан Куин сильный и крепкий, как скала, и… нормальный.

– Вы лжете.

– Обычно люди лгут, чтобы похвастаться или найти выход из какой-нибудь дурацкой ситуации. Я не вижу смысла ни в том, ни в другом… тем более не стал бы лгать об этом.

Этан сдернул с головы кепку, показавшуюся вдруг слишком тесной, запустил пятерню в волосы и провел пару раз сверху вниз, как гребнем.

– Она продавала меня мужчинам, чтобы покупать себе героин. В первый раз я боролся. Дрался, сколько было сил. Это не помогло, но я все равно боролся. И во второй раз. И несколько раз после. Потом я уже не сопротивлялся, потому что становилось только хуже.

Этан не отводил взгляд. В резком свете свисавших с потолка ламп он видел, как потемнели недоверчивые глаза мальчика.

Сет только сейчас заметил, что затаил дыхание, и глубоко вздохнул.

– Как же вы выдержали?

– Я сдался. – Этан пожал плечами. – Я перестал быть, если ты понимаешь, о чем я. Мне не к кому было обратиться за помощью… Я не верил, что мне кто-то поможет. Она все время переезжала, чтобы сбить со следа социальных работников.

Сет почувствовал, что не может выдавить ни слова, губы стали совсем сухими, и он яростно потер их тыльной стороной ладони.

– И никогда не знаешь, где проснешься утром.

– Да, не знаешь.

Все места похожи одно на другое и воняют одинаково.

– Но вы избавились от нее. Вы выбрались.

– Да, выбрался. Как-то ночью, когда очередной ее клиент разделался с нами обоими, начались… неприятности. – «Крики, проклятия, кровь, боль», – но этого он вслух не сказал. – Я не помню в точности, что происходило. Появились полицейские. Должно быть, я был в очень плохом состоянии, потому что меня отправили в больницу… и довольно быстро выяснили, что к чему. Не знаю, как могла бы сложиться дальнейшая моя судьба, но врачом, лечившим меня, оказалась Стелла Куин.

– Они взяли вас.

– Они взяли меня. – От этих простых слов словно разжался кулак, сжимавший его сердце. – Они не просто изменили мою жизнь, они спасли ее. Я еще долго видел кошмары и просыпался, задыхаясь, в холодном поту. Даже когда сознаешь, что это всего лишь сон, все равно не сразу приходишь в себя.

Сет кулаками смахнул слезы. Он больше не стыдился их.

– Я всегда спасался. Иногда они хватали меня своими лапами, но я выкручивался. Ни один из них никогда…

– Тебе повезло.

– Я все равно хотел убить их… и ее. Очень хотел.

– Я знаю.

– Я не хотел никому говорить. Я думаю, что Рэй знал, и Кэм, похоже, догадывается. Я не хотел, чтобы кто-нибудь думал, будто я… чтобы на меня смотрели и думали… – Сет не мог выразить словами жуткое чувство стыда, охватывавшее его при мысли, что кто-то понимает, что случалось или могло случиться с ним в тех темных вонючих комнатенках. – Почему вы все это рассказали мне?

– Ты должен понять, что от этого не перестаешь быть мужчиной.

Этан не стал больше ничего добавлять. Теперь Сет сам должен решать – верить или не верить.

Сет смотрел на Этана и видел мужчину, высокого, сильного, гордого. С большими мозолистыми руками и спокойным взглядом. И тяжесть, лежавшая на его душе, чуть-чуть ослабла, он даже улыбнулся:

– Кажется, я понимаю. У вас губы кровят.

Этан вытер губы ладонью, улыбнулся в ответ и тут же скривился от боли.

– У тебя отличный удар правой. Быстрый. Я не успел увернуться. – Он протянул руку и взъерошил волосы Сета. Мальчик не отдернулся, улыбка его не дрогнула, и Этан понял, что не зря решился на этот мучительный разговор. – Давай приберемся здесь и поедем домой.