Текст книги "Тихий омут"

5

Грейс ожидало утро, полное привычных домашних дел. Когда бы она ни легла спать накануне, приходилось рано вставать, чтобы все успеть. К четверти восьмого первая порция белья отправилась в стиральную машину, кофейник был поставлен на плиту, цветы на веранде и кухонном подоконнике политы, а Грейс все еще с трудом разлепляла веки и двигалась автоматически, часто зевая.

Когда кухонька наполнилась бодрящим ароматом свежезаваренного кофе, она вымыла стаканы и тарелки, оставленные Джулией, сидевшей вечером с Обри, закрыла и убрала в шкафчик пакет картофельных чипсов, смела с рабочего стола крошки.

Джулия Каттер не отличалась аккуратностью и любила поболтать по телефону, но она обожала Обри и была лучшей няней, какую Грейс могла бы найти.

Ровно в семь тридцать – Грейс успела выпить лишь полчашки кофе – проснулась Обри.

Дождь или солнце, будний день или выходной, внутренний будильник малышки звенел ровно в семь тридцать.

Грейс могла бы не спешить к дочке и допить кофе, но она каждый день с нетерпением ждала этого момента. Когда она входила в спальню, Обри всегда уже стояла в кроватке, раскрасневшаяся от сна, со спутанными кудряшками. Грейс ясно помнила самый первый раз, когда она вошла и увидела, что Обри стоит, покачиваясь на дрожащих ножках и сияя от удовольствия и изумления.

Теперь ножки Обри окрепли, и она радостно поднимала то одну, то другую, как будто маршируя на месте.

Увидев Грейс, девочка громко рассмеялась:

– Мама, мама, привет, моя мама.

– Привет, моя малышка. – Грейс наклонилась и вдохнула изумительный детский аромат. Как же ей повезло! На всей планете не найдется ребенка, более жизнерадостного, чем ее дочка. – Как поживает моя Обри?

– На ручки!

– Конечно. На горшочек?

– На горшочек, – согласилась Обри и захихикала.

Приучение к горшку продвигается успешно, решила Грейс, по дороге в ванную проверяя ночной подгузник Обри. Конечно, еще случаются промахи.

Сегодня подгузник был сухим, и Грейс радовалась успехам дочки, как могут радоваться только любящие и заботливые родители. Когда зубки были вычищены и волосики причесаны, наступила очередь завтрака.

Обри энергично затрясла головкой и закрыла ладошками миску, когда Грейс попыталась залить кукурузные хлопья молоком.

– Нет, мама, нет. Чашка.

– Хорошо, молоко в чашке. – Грейс наполнила чашку и поставила ее на поднос высокого стульчика рядом с миской. – Ешь, малышка. У нас сегодня много дел.

– Какие?

– Нам надо закончить стирку, потом мы обещали миссис Уэст вымыть ее окна. – Грейс прикинула, что это займет три часа. – Потом мы поедем в супермаркет.

Обри просияла от радости.

– Мисс Люси.

– Да, ты увидишь мисс Люси. – Обри обожала кассиршу Люси Уилсон, всегда приветливо встречавшую ее и угощавшую леденцами. – Потом мы завезем домой продукты и поедем к Куинам.

– Сет! – воскликнула Обри.

– Ну, я не знаю наверняка, будет ли он сегодня дома. – Грейс вытерла салфеткой молоко, стекавшее по подбородку дочки. – Может, он ловит крабов с Этаном или играет с друзьями.

– Сет, – упрямо повторила Обри и недовольно надула губки.

– Посмотрим.

– Этан.

– Может быть.

– Собачки.

– Глупыша ты обязательно увидишь.

Грейс поцеловала Обри в макушку и налила себе вторую чашку кофе.

В восемь тридцать, вооруженная пачкой старых газет и бутылкой с аэрозольной смесью уксуса и нашатыря, Грейс занялась окнами миссис Уэст. Обри сидела на траве, листая книжку с картинками. Когда книжка надоела и Обри переключилась на кубики, Грейс закончила наводить блеск на наружные стекла фасада. Пока все шло так, как было намечено, и Грейс не выбилась бы из графика, если бы миссис Уэст не выплыла из коттеджа с охлажденным чаем в высоких стаканах для себя и Грейс и в пластмассовой чашке, расписанной утками, – для Обри.

И чаепитие заняло бы немного времени, но миссис Уэст явно хотелось поболтать.

– Грейс, просто не знаю, как благодарить тебя.

– Я счастлива помочь вам, миссис Уэст.

– Я уже не та, что прежде. Многое не могу делать из-за проклятого артрита, а я так люблю чистые окна. – Старушка улыбнулась, и морщины, покрывавшие ее лицо, стали еще глубже. – А у тебя они просто сияют. Моя внучка Лайла обещала помыть их, но, правду сказать, она такая легкомысленная. Не успеет начать одно, как тут же отвлекается на другое. Ума не приложу, что с ней случилось.

Грейс рассмеялась, оттирая очередное окно.

– Ей только пятнадцать. Она думает о мальчиках, нарядах и танцах.

Миссис Уэст так энергично замотала головой, что затрясся второй подбородок.

– Не понимаю. Я в ее возрасте могла в мгновение ока разделать краба. Зарабатывала себе на жизнь и, когда работала, думала о том, что делаю. И только потом я думала о мальчиках.

Старушка хитро подмигнула Грейс, улыбнулась Обри.

– У тебя прелестная малышка, Грейси.

– Мое счастье.

– И послушная. Помнишь младшего сына моей Карли, Люка? Двух минут не может усидеть на месте, только и ищет, что бы натворить. На прошлой неделе я поймала его в гостиной. Карабкался по шторам, как кошка. – Миссис Уэст захихикала. – Просто кошмар, этот Люк.

– И у Обри бывают «звездные моменты».

– Поверить не могу, что можно хулиганить с таким ангельским личиком. Хорошенькая, как картинка. Очень скоро тебе придется отгонять парней палкой от своего порога. Я уже видела, как она держится за руки с мальчиком.

Грейс встряхнула бутылку и быстро оглянулась. Убедиться, что ее малышка не выросла, пока она на нее не смотрела.

– Обри?

Миссис Уэст расхохоталась.

– Шла по набережной с мальчиком Куином… с новеньким.

– А, с Сетом. – Совершенно неожиданно испытывая облегчение, Грейс отставила бутылку и взяла стакан с чаем. – Обри его обожает.

– Красивый мальчик. Мой внук Мэт учится с ним в одном классе. Он рассказывал, как несколько недель назад Сет разбил нос этому противному задире Роберту. Думаю, это давно надо было сделать. Кстати, как дела у Куинов?

Именно ради этого вопроса и был затеян весь разговор, но миссис Уэст свято верила в необходимость постепенного приближения к главной цели.

– Прекрасно.

Миссис Уэст закатила глаза. С первой попытки не получилось. Придется немного надавить.

– Эта девушка, на которой так неожиданно женился Кэм, просто красотка. Только ей придется постараться, чтобы удержать его. Он всегда был неуправляемым.

– Я думаю, Анна с ним справится.

– Кажется, они уехали на медовый месяц за границу?

– В Рим. Сет показывал мне открытку, которую они прислали. Очень красивая.

– Рим всегда напоминает мне кинофильм с Одри Хэпберн и Грегори Пеком… тот, где она играет принцессу. Теперь уже такие фильмы не снимают.

– «Римские каникулы». – Грейс мечтательно улыбнулась. Она сама любила этот фильм.

– Да, да, – закивала миссис Уэст, размышляя о том, что Грейс немного похожа на Одри Хэпберн. Конечно, Грейс – белокурая, как викинг, но у нее такие же огромные глаза и хрупкая фигурка.

– Я никогда не была за границей, – вздохнула миссис Уэст, считавшая «заграницей» как минимум две трети Соединенных Штатов. – Они скоро возвращаются?

– Через пару дней.

– Хм-м. Ну, видит бог, этому дому требуется женщина. Страшно вообразить, что там творится. Четверо мужчин в одном доме! Должно быть, пахнет, как в спортивном зале. И вряд ли на земле найдется хоть один мужчина, который может всей струей попасть точно в унитаз.

Грейс расхохоталась и снова принялась за работу.

– Они не настолько плохи. На самом деле Кэм прилично справлялся еще до того, как они наняли меня помогать по дому, но только Филип помнит, что перед стиркой надо проверять карманы.

– Если так, то все действительно не так плохо. Думаю, когда они вернутся, жена Кэма захочет сама вести дом.

Грейс вздрогнула и невольно крепче сжала скомканную газету.

– Я… У нее постоянная работа в Принцесс-Анн.

– Скорее всего она захочет взять все в свои руки, – непререкаемым тоном сказала миссис Уэст. – Любая женщина хочет вести хозяйство по-своему. И полагаю, женщина в доме просто необходима для мальчика. Не понимаю, о чем думал Рэй, когда брал его. Не спорю, у Рэя было доброе сердце, но после смерти Стеллы… я бы сказала, он сильно сдал. Чтобы мужчина в его возрасте взвалил на себя ответственность за ребенка – как бы ни сложились обстоятельства… Я, конечно, ни капельки не верю этим отвратительным сплетням, которые все повторяют. А хуже всех – Нэнси Клермонт. Распускает язык при каждом удобном случае.

Миссис Уэст умолкла, надеясь, что Грейс распустит свой язык, но Грейс хмуро смотрела на вымытое окно.

– Ты случайно не знаешь, тот инспектор из страховой компании больше не появлялся?

– Не знаю, – тихо сказала Грейс. – Надеюсь, что не появлялся.

– Не понимаю, какое дело страховой компании до того, откуда взялся мальчик. И даже если Рэй совершил самоубийство – а я не утверждаю, что это так, – они ничего не могут доказать, не правда ли? Потому что… – Миссис Уэст выдержала эффектную паузу, как всегда, когда хотела произвести впечатление на собеседника. – Их там не было! – закончила она на той же торжествующей ноте, как и в споре с Нэнси Клермонт.

– Профессор Куин никогда не совершил бы самоубийство, – прошептала Грейс.

– Безусловно. Однако мальчик… – Старушка прислушалась. – Телефон звонит. Когда закончишь мыть снаружи, заходи в дом, Грейси, – сказала она и поспешно удалилась.

Грейс продолжала молча драить окна. Ей было стыдно от того, что она не смогла сосредоточиться на профессоре Куине, а думала только о себе.

Неужели, вернувшись из Рима, Анна решит сама заняться домом и тем самым лишит ее дополнительного заработка? И хуже, гораздо хуже, – лишит ее возможности раз-два в неделю видеться с Этаном?

Она привыкла к тому, что стала частью его жизни, пусть даже незначительной частью. Привыкла к редким ужинам с ним, привыкла складывать его одежду, стелить его постель, оставлять ему записки и представлять, как он читает их и думает о ней… думает о ней, когда ложится в застланную чистыми простынями постель.

Неужели она потеряет и это? Не увидит больше, как Этан улыбается ей. Не увидит, как он подхватывает на руки и целует Обри.

Неужели ей останутся только воспоминания? Никаких надежд на встречи. Долгие, тоскливые дни и еще более одинокие ночи.

Грейс закрыла глаза и крепко сжала веки, борясь с отчаянием.

– Мама, мама! – Обри задергала ее за край шорт. – Мисс Люси?

– Скоро, милая.

Грейс подняла Обри на руки и пылко обняла. Только это счастье у нее никто не отнимет.

Было около часа дня, когда Грейс убрала в холодильник и шкафчики купленные продукты и накормила Обри обедом. Пока она отставала от графика всего на полчаса, что можно будет наверстать без особого труда. Просто придется шевелиться чуть быстрее и не отвлекаться. Хватит мечтать, хватит тосковать, приказала она себе, усаживая Обри в детское автомобильное креслице и надежно пристегивая ее. Больше никаких глупостей.

– Сет, Сет, Сет, – радостно напевала Обри, вертясь в своем креслице.

– Посмотрим.

Грейс села за руль, вставила ключ в замок зажигания и повернула. В ответ раздался натужный хрип.

– О нет, только не это!

Слегка запаниковав, Грейс снова повернула ключ, надавила для верности на педаль газа и, когда мотор ожил, облегченно вздохнула.

– Вот так-то лучше, – пробормотала она, выезжая задним ходом с короткой подъездной дорожки. – Обри, мы едем.

– Мы едем! Мы едем!

Пять минут спустя, примерно на полпути между ее домом и домом Куинов, старый седан снова закашлялся, задрожал и изрыгнул из-под капота струю пара.

– Черт побери!

– Черт побери! – весело откликнулась Обри.

Грейс не хотела верить в случившееся. Снова радиатор. Наверняка радиатор. В прошлом месяце порвался ремень вентилятора, а до того подвели тормозные колодки. С обреченным вздохом Грейс съехала на обочину, вылезла из машины и открыла капот.

Из недр мотора вырвался новый столб пара. Грейс отпрянула, закашлялась. Затем постаралась подавить приступ отчаяния. Может, ничего страшного. Может, просто еще один чертов ремень. А если нет – она громко вздохнула, – придется решать, что лучше: или дальше вкладывать деньги в эту развалину, или подорвать и без того трещащий по швам бюджет и купить другую развалину.

Ну, хватит себя жалеть. Все равно сейчас ничего не изменишь… Грейс открыла пассажирскую дверцу и отстегнула Обри.

– Машина снова заболела, детка.

– Ой, ой, ой.

– Да. И нам придется оставить ее прямо здесь.

– Одну?

Грейс улыбнулась. Ее малышка проявляет удивительную заботу даже о неодушевленных предметах.

– Ненадолго. Я позвоню механику, и он позаботится о нашей машине.

– И она выздоровеет?

– Я надеюсь. А мы пойдем к Сету пешком.

Обри мгновенно повеселела:

– Пойдем!

Через четверть мили Грейс пришлось взять дочку на руки.

«Не ворчи, – приказала она себе. – День чудесный, и ты наконец-то сможешь спокойно оглядеться вокруг. Смотри, какая красота».

По забору, ограждавшему поле, засеянное соей, вилась цветущая жимолость, распространяя чудесный аромат. Грейс сорвала один цветок для Обри, затем они остановились посмотреть на черепаху, греющуюся на обочине. Девочка весело засмеялась, когда дотронулась до панциря, и черепаха тут уже убрала головку.

Все было бы хорошо, только когда они шли вдоль болота, граничившего с владениями Куинов, Грейс уже еле тащила дочку.

– Малышка, может, ты пойдешь сама?

– Устала, – промурлыкала Обри и крепче обхватила Грейс за шею.

– Хорошо. Мы уже почти пришли.

«И тебе давно пора спать», – подумала Грейс. Каждый день после обеда Обри засыпала, а ровно через два часа просыпалась свеженькая, веселенькая и готовая к новым играм.

Когда Грейс поднималась по ступенькам веранды Куинов, Обри уже крепко спала, положив голову на ее плечо.

Грейс уложила дочку на диван в гостиной и поспешила наверх. Первым делом надо собрать постельное белье. Загрузив в стиральную машину первую партию, она позвонила механику, который делал все возможное и невозможное, чтобы поддерживать жизнь в ее драндулете, затем снова бросилась наверх, чтобы застелить чистыми простынями четыре кровати. Затем она занялась ванной комнатой второго этажа. Чтобы не бегать вверх-вниз, на каждом этаже она держала все необходимые химикаты. Вскоре в ванной был наведен порядок, краны сверкали.

Последняя уборка перед возвращением Кэма и Анны, но где-то по дороге от сломанной машины до дома Куинов Грейс решила, что обязательно заглянет сюда навести окончательный блеск.

Анна наверняка обратит внимание на чистоту и разные приятные мелочи… и поймет, что помощница в доме ей необходима. Грейс уже решила поставить цветы в главной спальне, развесить в ванной лучшие полотенца, наполнить свежими фруктами вазу на кухонном столе… Надо только оставить записку Филипу, чтобы он не забыл купить фрукты.

Грейс сбежала вниз, взглянула на спящую дочку, сложила мокрое белье в корзину, загрузила вторую партию.

…И надо будет выкроить время, чтобы постирать и выгладить шторы, натереть полы.

Мысленно составляя список необходимых дел, Грейс развешивала белье, и постепенно привычные простые движения сделали свое дело: она потихоньку успокаивалась. Все будет хорошо. Все уладится. Как-нибудь уладится.

Грейс неожиданно покачнулась. Она тряхнула головой, надеясь освободиться от пелены, заволакивающей мозг. Усталость нахлынула неожиданно, как удар в челюсть. Конечно, она спала всего пять часов, а потом вертелась, не присев… сколько? Семь часов. И впереди еще двенадцать. Ей просто необходима передышка. Десять минут. Всего десять. И она сможет крутиться дальше. Она просто растянется прямо здесь на траве, поспит десять минут и успеет убрать кухню до пробуждения Обри.

Этан возвращался домой из порта. Он сократил свой рабочий день в заливе, решив, что Джим с сыном и без него проверят ловушки на Покомоке, а поскольку и от Сета он освободился, отправив его к Дэнни и Биллу, можно будет наскоро перекусить и провести несколько лишних часов на верфи. Он закончит кокпит, может быть, возьмется за крышу каюты. Чем больше он успеет, тем быстрее Кэм начнет внутреннюю отделку.

Увидев на дороге машину Грейс, Этан притормозил, свернул на обочину и только покачал головой, заглянув под открытый капот. Чертова колымага держится на одном честном слове. Грейс не должна ездить на таком ненадежном драндулете. Что, если машина откажет посреди ночи, когда Грейс возвращается из паба? Страшно даже думать об этом.

Этан внимательнее взглянул на мотор. Радиатор безнадежен, и, если Грейс тешит себя мыслью о ремонте, придется ее отговорить. Она не имеет права ездить на такой развалине, тем более с ребенком.

Он найдет Грейс приличную подержанную машину, приведет ее в порядок… или попросит Кэма. Кэм разбирается в машинах не хуже, чем Мидас в золоте.

Этан опомнился и отступил на пару шагов. О чем он думает, черт побери? С чего это так раскипятился? Это его не касается. Нет, касается. Грейс – его друг, и его тревога вполне обоснована. Должен же кто-то заботиться о ней… как бы решительно ни отстаивала она свою самостоятельность.

Хорошее настроение улетучилось, а когда Этан подъехал к дому, он был мрачнее тучи и чуть не хлопнул со злости входной дверью, но тут увидел спящую на диване Обри. Он придержал дверь и тихонько подошел к малышке.

Как можно хмуриться, глядя на этот крохотный кулачок на подушке, на съехавший с золотистого локона и оттого еще более трогательный синий бант, наверняка еще утром завязанный Грейс.

Хорошо, что он не разбудил девочку, и, дай бог, она не проснется, пока он не найдет ее упрямую мать и не сделает ей строгое внушение.

Этан прислушался и решил, что наверху Грейс нет. Слишком тихо. Он прошел в кухню. Судя по остаткам завтрака, Грейс еще не добралась с уборкой до кухни, но стиральная машина гудела, а во дворе развевалось на ветру чистое белье.

Он вышел через черный ход, сразу увидел ее и испугался до смерти. Грейс неподвижно лежала на траве, и картины одна страшнее другой замелькали в его мозгу.

Этан в панике подскочил к ней и с облегчением понял, что она не потеряла сознание, а просто спит. Свернулась калачиком, точно как ее дочка. Сжатый кулак у щеки, ровное глубокое дыхание.

Только его колени еще дрожали, и Этан опустился на землю, дожидаясь, пока успокоится бешеное биение сердца. Он сидел, прислушиваясь к хлопанью белья на веревке, к тихому плеску волн, шуршанию травы, к беззаботному пению птиц и недоумевал, что же ему делать с Грейс.

В конце концов он просто встал, наклонился и подхватил ее на руки.

Грейс зашевелилась, прижалась к нему, и кровь быстрее помчалась по его жилам.

– Этан, – прошептала она, утыкаясь лицом в его шею и возбуждая самые чувственные фантазии. Еще немного, и он бросится на траву вместе с нею, на согретую солнцем траву… – Этан… – снова сказала она, не открывая глаз. Ее пальцы легко пробежали по его плечу, но он вздрогнул, словно от удара. Желание, жаркое, неконтролируемое желание охватило его. – Этан!

Только на этот раз она взвизгнула, резко подняла голову и уставилась на него широко распахнутыми глазами, еще подернутыми сонной дымкой. Ее губы, чертовски соблазнительные губы округлились, на щеках вспыхнул румянец.

– Что? Что случилось? – еле выдавила она, разрываясь между вожделением и смущением.

– Если ты хотела отдохнуть, то могла прилечь рядом с Обри. – Этан знал, что говорит слишком резко, но ничего не мог с собой поделать. Желание острыми когтями сжало его горло.

– Я только…

– Я увидел тебя, лежащую на земле, и решил, что ты потеряла сознание или случилось что-то еще. Ну, не знаю, что я подумал, только ты отняла у меня десять лет жизни.

– Я просто хотела отдохнуть минутку. Обри спала, и я… Обри! Я должна взглянуть, как там Обри.

– С ней все в порядке, она сладко спит. Но где твой здравый смысл? Могла бы поспать по-человечески, на диване.

– Я прихожу сюда не спать.

– Но ты спала.

– Всего минутку.

– Тебе нужно гораздо больше, чем минутка.

– Нет. Просто сегодня столько всего случилось, столько сложностей… У меня устали мозги.

Он едва сдержал смех и, остановившись посреди кухни, посмотрел ей в глаза.

– Только мозги?

– Да. – И эти несчастные мозги не только не отдохнули, но полностью отключились. – Этан, отпусти меня.

Он не спешил выполнить ее просьбу.

– Я видел твою машину на дороге в миле отсюда.

– Я уже позвонила Дэйву. Он заберет ее, как только сможет.

– Ты прошла целую милю с Обри на руках?

– Ну что ты! Нас подвез на машине мой личный шофер. Отпусти меня, Этан.

– Можешь дать своему шоферу выходной. Я отвезу тебя домой, когда Обри проснется.

– Я сама могу добраться до своего дома, и я даже не начала уборку, – возразила Грейс.

– Я не позволю тебе тащиться пешком две с половиной мили.

– Позвоню Джулии, попрошу заехать за нами. У тебя полно собственных дел. Я… – Грейс сглотнула комок в горле. – Я выбилась из графика, и, если ты меня немедленно не отпустишь, я ничего не успею. Неужели ты не устал держать меня?

– Не устал. Ты не тяжелая.

– Если это тонкий намек на то, что я тощая…

– Ну, я бы не сказал «тощая». У тебя тонкие косточки, вот и все. – Он быстро поставил ее на пол… пока не забыл, что собирался просто по-дружески присматривать за ней. – Хватит с тебя на сегодня уборки.

– Нет, не хватит. Я должна выполнить свои обязанности.

Только сначала надо успокоиться. Она превратилась в клубок оголенных нервов, и ее раздирали совершенно противоположные желания: прыгнуть обратно в его объятия и удрать со всех ног. Грейс никогда прежде не испытывала таких противоречивых желаний, но не позволит себе уступить ни одному, ни другому.

– Я закончу быстрее, если ты не будешь болтаться у меня под ногами.

– Хорошо. Я оставлю тебя в покое, как только ты позвонишь Джулии и я буду уверен, что она заедет за тобой.

– Ладно.

Грейс отвернулась к кухонному телефону и, как в тумане, набрала нужный номер. Может, и к лучшему, если Анне не понадобится ее помощь, размышляла она, вслушиваясь в длинные гудки. Похоже, когда Этан рядом, она не может владеть собой больше десяти минут. Если так будет продолжаться, она сотворит какую-нибудь непоправимую глупость и поставит в неловкое положение их обоих.