Текст книги "Краткая история Турции"

Следующие два века Византия находилась под латинянами, и хотя она восстановилась, но оказалась сломлена. Реально ею управляли венецианцы и генуэзцы, боровшиеся друг с другом за торговлю на Черном море (турецкий берег его все еще усеян руинами их крепостей, а башня Галата, которая возвышается над стамбульским портом, была частью генуэзских фортификаций). Образовалось четырехугольное противостояние: византийцы, венецианцы, генуэзцы и турки.

Подъем турок-сельджуков закончился в начале XIII века с монгольским вторжением. Монголы тоже были в некотором роде тюрками, а Чингисхан оказался гениальным завоевателем. Никто не мог победить их кавалерию, вооруженную луками, а сами монголы оказались весьма способны к обучению. Умело используя иностранцев и их знания в области военной техники, они осаждали и разрушали город за городом. Если противник сдавался, монголы оставляли его более или менее в покое, но если он сопротивлялся, то с ним поступали жестоко. Символом монгольского правления стала пирамида из черепов, османская версия которой представлена в Нише, Сербия. Россия, Персия и государство турок-сельджуков были покорены, а через Афганистан монголы вторглись даже в Северную Индию, хотя династия Моголов возникла там значительно позднее.

В конце концов монголы остановились в Сирии и Германии, и это произошло по очень простой причине – здесь недоставало травы для лошадей, от которых зависела кавалерия их империи. Через поколение или два империей монголов уже управляли более искушенные нации, а монголы и тюрки лишь поставляли аристократию для нее. Это коснулось даже Египта, правда в несколько ином виде: мамелюки, которые правили там, произошли от тюркских наемников с Кавказа, и само это слово означало «раб».

В XIII веке монголы раздавили Персию, и далее отправились крушить сельджуков в Анатолии. В итоге государство сельджуков распалось на различные эмираты, большие и маленькие. В северо-западной Анатолии, на самой византийской границе, расположился маленький, со столицей в неприметном месте, эмират с названием Сёгут. Его история, как и история всех прочих ранних турецких государств, туманна. Датой основания Сёгута обычно считается 1300 год, но многое из того, что произошло в начальный период, более похоже на легенды. Основателем этого центра Османского государства называется Осман (ок. 1258–1324). Его отец, Эртогрул, как утверждается, пришел с востока, но записи не рассказывают историю этого рода правителей: они были кочевниками, и ранняя археология (могилы и свалки) не обнаруживает ничего.

Существует утверждение XX века, будто ранние Оттоманы (это слово является вестернизацией имени Osmanli)[9]9
  Поэтому в дальнейшем мы будем использовать традиционное в отечественной литературе и более правильное написание – «османы», «Османская империя» вместо применяемого автором «Оттоманская». (Прим. ред.)


[Закрыть] были светлоглазыми воинами Аллаха – ответ на весьма христианское, с чувством превосходства, утверждение, будто они являлись лишь знатными дикарями, которые всему научились от Византии. Но подтверждения любой из этих версий призрачны. Надпись на крыше мечети XIV века может означать, а может и не означать, что ранние османские племена считали себя воинами веры. Но были ли они ими? Они определенно были кочевниками или полукочевниками, многие из их племен скорее являлись так называемыми туркменскими (недавние мигранты из Центральной Азии, чужаки в городах), чем собственно турецкими; они говорили на собственном турецком языке и ни на одном из основных языков. Но ислам еще был молодой религией, тремя главными товарищами Османа были христиане, его сын Орхан (правил в 1324–1362 годах) женился на византийской принцессе, а османский двор еще говорил на греческом, даже веком позднее. Вдобавок у османов не было полигамии.

Существует альтернативная теория, очевидно, недалекая от истины, что Осман был классическим приграничным правителем, живущим войной с более богатым соседом. Османы были прирожденными воинами, но им нужно было где-то научиться и управлять государством. Как говорит прекрасный греческий историк, специалист по этой теме Стефанос Врионис, весьма интересно рассмотреть и сравнить поздневизантийские способы действий с действиями ранних османов – замеры земли, налоги, законы и даже тип контракта, который давал рыцарю землю в обмен на военную службу. Только много позднее идея воинов веры вошла в моду, и школьные учебники все еще распространяют ее.

В 1326 году Орхан захватил важный город Бурса после, как утверждают, героической осады. Но на деле это событие не имело большого значения. Византийский наместник сдался, жалуясь, что его собственное государство разваливается, и перешел в ислам. Большинство жителей, устав от неопределенности, согласилось сделать то же самое. Многие из них были армянами, чья форма христианства отличалась от принятого в Византии православия, и которые с определенного времени часто становились энергичными союзниками турок. Наградой за это со времени турецкого завоевания империи стало перемещение армянских религиозных центров в Константинополь, и долгое время армяне были известны как millet-i sadika – «лояльная нация».

XIVвек, став эпохой подъема Османского государства, хронологически почти невозможно разложить по полочкам. Черная Смерть нанесла ему огромный ущерб, но актеров на исторической сцене, выступающих в постоянно меняющихся союзах, все равно присутствовало слишком много. Здесь были каталонцы в Греции, венгры в Болгарии, венецианцы и генуэзцы сражались друг с другом за Черное море, в то время как в Византии продолжалась сюрреалистическая двадцатилетняя гражданская война, в которой ослепленному старику Иоанну V ненадолго наследовал Иоанн VI. Как замечает Эдуард Гиббон, «греки Константинополя возбуждались от одного только духа религии, но этот дух производил лишь злобу и разлад».

Помимо этого существовали турки-османы, имевшие высокую степень военной организации, которая делала их ценными союзниками. Орхан маневрировал между борющимися группировками, и в 1352 году генуэзские корабли впервые перевезли турок через море, в Европу – на Балканы, чтобы помочь одной из сторон.

С помощью итальянцев Орхан захватил соперничавший с ним эмират на северо-западе Анатолии. Этот эпизод остался не упомянутым мусульманскими хроникерами – без сомнения, из-за смущения по поводу того, что здесь воины веры отклонились от своей миссии защитников ислама. Но то же самое произошло тогда, когда турки отобрали Анкару у другого эмирата: Алладин Моск, комментируя это событие, именует Орхана «султаном» – высоким, арабским по происхождению титулом, означающим «всеобщий господин». Это первое отмеченное использование турками данного титула.

Уже после смерти Орхана в 1362 году было осуществлено серьезное военное вторжение на Балканы, и очень скоро турки захватили важный старый город Адрианополь (современный Эдирне), сделав его своей столицей. Сын Орхана, Мурад I (правил с 1362 по 1389 год), продолжил дело отца – воспользовавшись еще одной гражданской войной в Византии, он захватил огромный портовый город Салоники, а большая часть северной Греции в это время распалась на отдельные княжества. То же произошло и с Болгарией. В 1389 году сербский король Лазарь встретился с турками в знаменитой битве на Косовом поле, и сербы тоже были покорены турками, хотя сумели отомстить: один из них смог близко подобраться к Мураду и убил его. Впоследствии сербы играли большую роль в государстве османов.

Мураду наследовал его сын Баязид (правил в 1389–1402 годах) – очень способный человек, известный под прозвищем «Удар молнии»; его жена была сербской принцессой. Он расширил новые балканские владения турок за счет венецианских земель. Но его основные деяния были совершены в Анатолии. Там первоначально существовали другие эмираты, гораздо более крупные, чем государство Османа, и Баязид захватил их. Затем он двинулся на восток – главным образом, чтобы взять под контроль важный и прибыльный торговый путь, идущий от Черного моря к гавани Анталия, которым владел сильный эмират Караман.

Здесь опять следует отметить, что Баязид преуспел, потому что, как и его предки, использовал свое влияние на Балканах, прибегая к помощи сербов и византийцев. Они легко шли на военную службу к туркам, даже если в другое время обращались к Западу за помощью против них. Византийский император Мануил II Палеолог (1391–1425 годы правления) записал свои горькие стенания, когда проходил через черноморскую область Кастамону. Это название было турецким искажением «Кастра Комнени» – военного лагеря когда-то могущественной византийской династии, и Мануил замечает, что «римляне дали название маленькой равнине, где мы находимся сейчас, здесь много городов, но в них нет ни реального городского великолепия, ни людей. Большинство городов лежит теперь в руинах». Это правда: турки все еще оставались кочевниками.

Простые люди в основном были довольны турецким правлением: оно было честным и предсказуемым, налоги при турках были ниже, в то время как латинская администрация часто занималась вымогательством, и при ней существовало крепостное право. Существовала даже теория о том, что некая еретическая ветвь христианства в этих областях, в первую очередь в Боснии, происходила от азиатской ереси, которая отрицала, что Христос был сыном Бога и настаивала на том, что он был только великим проповедником – примерно то же самое говорится и в Коране. Эта теория подкреплена немалым количеством источников, и они достаточно убедительны. На Балканах имело место обширное взаимопроникновение религий, и часто случались переходы из одной веры в другую.[10]10
  Превосходство Отца над Сыном постулирует арианство – древняя ветвь восточного христианства, существовавшая с середины первого тысячелетия нашей эры. Тем не менее арианство крайне далеко от ислама, вдобавок к описываемому периоду на Балканах его уже не существовало. Христианские города нынешней Боснии действительно согласились открыть ворота туркам и перейти в ислам – но не из-за близости религиозных канонов, а чтобы спастись от притязаний Рима и католической церкви, проявлявшей все большую нетерпимость к любым еретикам и схизматикам. Именно так возникли боснийские мусульмане. (Прим. ред.)


[Закрыть]

Христианские державы были встревожены турецким продвижением. В 1291 году крестоносцы оказались окончательно изгнаны из их владений в Святой Земле мусульманским контрнаступлением, но все еще контролировали море и нашли убежище на хорошо защищенных островах – таких как Родос или Кипр; правитель последнего все еще называл себя «королем иерусалимским», со временем передав этот титул семейству Кортни в Девоне; любопытно, что в XVIII веке там был захоронен один из последних Палеологов.

Реальной проблемой для османов была Венеция, доминирующая в торговле в восточной части Средиземного моря – богатая, хорошо управляемая, беспринципная, могущественная. Она могла стать опорой сопротивления туркам. А тем временем Мануил II Палеолог колесил по Западу, ища поддержки, и даже получив ее, но только на словах; он добрался даже до Лондона.

Существовало еще одно могущественное государство, способное оказать влияние на ход событий – Венгрия. Интересно, что сами венгры, происходившие из Центральной Азии, были, по сути, кузенами турок, их языки происходили из параллельных линий и имели много общих слов: «ячмень» – arpa; «плавать» – yuzmek и uszik; «седло» – eyer и nyereg; странным является слово «тент» – сadir и sator, произносимое как «шатор». Византийцы даже обращались к венгерскому королю (которому они подарили корону со свастикой) как Tourkias archon, «принцу турок». Позднее венгры играли в Турции важную роль – от Ибрагима Мютеферрика, который создал первую в империи печатню в 1729 году, до Ласло Амара, который организовал обучение игре на скрипке в республике, и даже до садовника Ататюрка.

В XIX веке можно вспомнить некоего Арминия Вамбери, который был Исайей Берлиным Стамбула. Он родился в немецком Бамберге в еврейской семье, погибшей в время эпидемии, был усыновлен местной семьей землевладельцев, изменил свое имя на Вамбери из-за венгерских националистов во время восстания против австрийцев в 1848 году, и в конце концов оказался в Константинополе, где быстро выучил язык. Ему поручали конфиденциальные миссии в Персии и, видимо, именно там он понял, что оказался совсем близко к региону, из которого пришли венгры. Он решил пересечь пустыню, чтобы узнать больше. Это привело к открытию под песками пустыни Такла-Макан необыкновенной цивилизации – одновременно китайской, индийской и эллинской. Открыватель закончил встречей в Виндзорском замке с королевой Викторией и в 1902 году был произведен в командоры ордена Королевы Виктории.

Однако в 1396 году Венгрия была бастионом христианства. Европейская армия сразилась с войском Баязида в Болгарии и при абсурдных обстоятельствах потерпела сокрушительное поражение в битве при Никополе. Так явился признак приближающейся беды. Турки имели современную армию, в то время как христиане все еще придерживались тактики допороховой эры, а тяжелую кавалерию, закованную в доспехи, надменно списали со счета после того, как среди соперничающих лидеров возник спор, кто будет ее вести.

Византию спасло лишь вторжение с востока – один из долго повторяющихся сюжетов турецкой истории. Турки сами пришли с востока, как и монголы. Теперь появился последний, и самый ужасный, из всех захватчиков – Тамерлан.

Сам он был тюрком из ветви Чагатаев, как и Чингисхан, и в двадцать четыре года восстановил огромную империю Чингиса путем разрушительных набегов. Он возвел горы из черепов, в том числе и в землях Золотой Орды в России; этот монстр умер в 1405 году, собирая огромную армию для завоевания Китая. Но перед этим он сокрушил растущую анатолийскую империю Баязида. В 1402 году состоялось крупное сражение при Анкаре (на месте теперешнего городского аэропорта), в котором Баязид потерпел поражение и был взят в плен. Анатолийские эмиры, которых Баязид лишил владений, нашли прибежище у Тамерлана, а их люди, призванные на военную службу османами, разбежались. Тамерлан укрыл боевых слонов в лесах, которыми славилось тогда Анатолийское плато (теперь уже не славится), и силы османов были разбиты ударами с разных сторон. То же произошло и с государством Баязида, так как подчиненные им эмиры вновь получили власть над своими землями. Византия была спасена и смогла даже вернуть себе Салоники, потому что одному из сыновей Баязида потребовалась помощь императора против брата-соперника.

Этот десятилетний период междуцарствия, или fetret, был отягощен проблемой, связанной с сутью самого Османского государства – было ли оно исламским или же по сути являлось европейским? Один из соперничавших братьев, Сулейман, сотрудничал с Византией, Венецией и рыцарями ордена святого Иоанна, которые представляли собой последние остатки крестоносцев. Другими словами, он находился в мире Ренессанса и, если хотите, зарождающегося капитализма. Разве это не могло бы стать будущим турок? Но история Турции – это победа Анатолии, а значит, ее отбрасывания назад. Победил другой брат, правящий за морем, в Анатолии, а Византия в качестве союзника оказалась теперь мертвым грузом. Мехмет I (правил в 1413–1421 годах) восстановил империю отца, а его сын, Мурад II (правил в 1421–1451 годах), вновь пустил в ход османскую машину – самый грозный инструмент войны в Европе.

Почему османы создали эту грозную боевую машину? Один из ответов, конечно, будет звучать так: у них существовала главная цель. Это была военная империя. Османская империя не имела аристократии: вы поднимались, если султан выдвигал вас, и вы могли получить землю, если обязались выступить на войну верхом – но это не означало, что ваша семья унаследует ее. В гражданской области было то же самое: талантливый человек мог получить высокий чиновничий ранг и ухватить удачу, но после его смерти (или казни, если султан был в соответствующем настроении) его семья могла потерять все.

Сначала существовало что-то вроде олигархии: османы были лидерами, и лишь заслуженная и великая семья, такая, как Кандарлы, достаточно могущественная, чтобы поставлять трону великих визирей, могла считаться им ровней. Кандарлы имели в старой столице Бурсе собственную мечеть – большую, чем любая иная османская мечеть; похоже, они вели собственные торговые дела через Босфор с Византией. Существовали также византийские аристократы, которые сменили веру и создали долго существовавшие семьи – такие, как Эвренос-Бей[11]11
  Хаджи Гази Эвренос-бей (1330–1400) – настоящее имя Эврен, христианин из Кареси, перешел на службу к туркам после захвата Орханом бейлика Кареси. Прославился в ходе войн на Балканах, участвовал в сражении под Никополем в 1396 году. Основатель семейства Эвренос-оглу. (Прим. ред.)


[Закрыть], который завоевал для османов Грецию.

Комментаторы того времени впали в ярость, когда Мехмет II (правил в 1451-81 годах) нарушил правило относительного равенства и начал обращаться с собратьями-эмирами как с подчиненными, унизив их тем, что заставил покориться и встать под знамена армии, которую он готовил и обучал с детства. И опять, если взглянуть дальше, то здесь найдется христианский момент: будто бы османы восстановили Византию и поэтому обрели такую мощь (в конце концов, три четверти их подданных были христианами).

При Мураде I появился весьма важный компонент турецкой администрации – янычары. В конце XIV века, когда турки захватили большую часть Греции, им в голову пришла блестящая идея мобилизовать на военную службу христианских мальчиков, давая им образование, обращая их в ислам и обучая турецкому языку. Мурад II развил эту систему (названную девширме или «подъем»): мальчики жили во дворце и обучались тому, что должны были знать привилегированные турки. Некоторые из них становились пажами при султане и поднимались по карьерной лестнице к рычагам управления государством; другие образовывали ядро новой армии, проникнутое духом солидарности, которого другие части армии еще не знали. Это было названо «новым войском» – Yeni ceri, отсюда пошло слово «янычары». Войско янычар стало грозной силой, их боевой дух и мужество наводили страх на врагов. Янычары имели собственную музыку, собственный, отличный от других, стиль церемониального марша (два шага вперед, один назад, голова набок), у них был внушительный esprit de corps (кастовый дух), собственные тренировочными плацы и казармы или школы.

Османские султаны того времени, конечно, являлись хорошими лидерами. Они с удовольствием принимали участие в военных кампаниях, но в их дворце в Эдирне существовала достаточно непринужденная атмосфера, так как здесь собирались люди из разных народов и племен, а сами султаны говорили на греческом, турецком и сербском языках. В военном же деле появился еще один важный штрих – артиллерия. Константинопольские стены, возведенные Феодосием, уже не могли выстоять перед бомбардировкой.[12]12
  В действительности стены Константинополя выдержали бомбардировку, а причиной падения города стало двадцатикратное превосходство турецкой армии: в некогда могущественной Царице Городов отыскалось лишь пять тысяч человек, способных (и готовых) взять в руки оружие. (Прим. ред.)


[Закрыть]

К середине XV века Византия сократилась до таких размеров, что состояла только из Константинополя и прилегающих земель; теперь она была не более чем некоторым неудобством для турок. Главное значение Константинополя состояло в контроле за торговым путем из Средиземного моря в Черное, где соперничали Венеция и Генуя. А османам нужны были деньги. Последний реальный византийский император, Иоанн VIII (правил в 1425-48 годах), постоянно обращался на Запад за помощью, он даже ездил в Италию просить ее лично. Но никто ничего особенного ему не обещал. Папа сказал, что он сделал бы все, что может, но только если византийцы признают его главой церкви; они должны были отказаться от своего православия. Правители Византии, может быть, и готовы были это сделать – но не простые люди, которые ненавидели латинян так же, как русские ненавидели жестоких грабителей, тевтонских рыцарей, что показано в фильме Сергея Эйзенштейна «Александр Невский» (1938). Не желали этого и священники, так как понимали, что тогда Россия захватит лидерство в православии.

Константин XI (правил в 1449–1453 годах), наследник Иоанна, решил быть смелым. В надежде, что Запад придет ему на помощь, он спровоцировал турок, отказавшись платить им обещанную ежегодную дань.

Мурад II сначала удалился от дел, а затем умер, а его молодой сын Мехмет II решил положить конец своеволию Константинополя. На рубеже 1452–1453 годов он собрал большую армию и флот. На азиатской стороне Босфора уже стоял громадный замок, и Мехмет построил еще одну крепость на европейской стороне, в узкой части пролива, откуда пушки могли потопить все, что попыталось бы пройти мимо; это заблокировало доступ к городу с Черного моря. Крепость была названа Румели Хисари, большая ее часть все еще существует, хорошо восстановленная.

Стены Константинополя в прошлом являлись непреодолимым препятствием для осаждающих, которых за века было много. Их построили в римские времена, и местами они были тройными, очень толстыми. Стены были устроены так, что обороняющие при необходимости могли и прятаться за ними, и совершать внезапную вылазку. Вражеский флот не мог проникнуть в бухту Золотой Рог из-за перекрывавшей ее громадной цепи, другой ее конец был закреплен в Галате, которая, находясь в руках генуэзцев, являлась нейтральной. И еще существовало особое оборонительное средство – греческий огонь.[13]13
  К XV веку секрет греческого огня – загуститель для нефтяной смеси – был уже утерян; вновь он появился лишь в XX веке. (Прим. ред.)


[Закрыть] Однако к 1453 году все эти устройства обороны уже преодолевались при настойчивой атаке.

В XIV веке из Китая появился порох, но пушки было очень трудно отливать, потому что при литье металл давал микротрещины, которые могли оказаться фатальными при использовании пушки, так как при разогреве от взрыва трещины расширялись. Так в 1460 году был убит Яков II Шотландский, когда взорвалась его большая пушка, а, например, другое огромное орудие – Царь-Пушка (1586), выставленная теперь в Кремле, – вообще никогда не использовалось. Каким-то образом турки сумели создать работоспособного монстра. Некто Урбан, венгр по национальности, явился к Константину, предложив ему создать такое орудие, но у Константина не было денег. Зато Мехмет II деньги имел. Урбан изготовил двух монстров, которых за три месяца командой из шестидесяти лошадей и трехсот людей удалось доставить из Эдирне к уязвимому месту стены: здесь проходило русло реки, и стене пришлось повторять его форму, что привело к более слабой конструкции и создало необстреливаемые изнутри места.

Мехмет II осознавал необходимость точного соблюдения правил изготовления этих монстров, понимая, что техника, используемая Урбаном, предотвращает развитие крошечных трещин в металле. В итоге пушки Урбана могли стрелять ядрами огромного веса: 450 кг или 1000 аптекарских фунтов – в то время как французы не умели тогда изготавливать ядра больше, чем в скромные 113 кг или 250 фунтов, а они лишь отскакивали от городских стен. Помимо двух самых больших пушек, турки имели добрую сотню меньших.

Огромные стены могли выстоять какое-то время, а защитники их умело заделывали образовавшиеся проломы, но существовала еще и другая проблема – отсутствие в городе войск, необходимых для его эффективной защиты. Византийцы насчитывали очень мало людей, а Мехмет II собрал огромную армию – 200 000 солдат, многие из которых были христианами. На стенах города находилось лишь 9000 человек, причем некоторые из них были мусульманами, приверженцами Орхана, претендента на османский трон.

Население Константинополя к тому времени сократилось до 50 000 человек, и огромные районы города были совсем пусты или лежали в руинах (монахи продавали исторический мрамор своих монастырей, чтобы как-то выжить). Некоторые древние здания рухнули, и сам Константин XI жил во дворце Влахерне – куда меньшем, чем давняя резиденция императоров, Великий дворец, который находился в плохом состоянии, и было слишком дорого его реставрировать.

Генуэзцы, которые находились в Галате, имели крепкую оборону, но остались нейтральными; они не рвались расстраивать соглашения по поводу доходной торговли с Турцией. Мехмет II не настаивал на освобождении их конца цепи. Вместо этого, используя деревянные настилы, он перетащил свои корабли из Босфора, из района Бешик-таша (тогда он назывался Диплоконион) в Касим-пашу в Золотом Роге. Тут они нейтрализовали византийский флот, который иначе мог бы нанести ущерб осаждавшим. Теперь турки могли угрожать другой стороне городских стен и тем самым еще больше ослабить защитников.

События завершились пробитием бреши в той стене, где были сконцентрированы пушки. Это случилось 29 мая 1453 года. Город был взят, Константин XI погиб в рукопашной схватке. Падение Константинополя стало замечательным достижением для государства, которое чуть не рухнуло за пятьдесят лет до того, и теперь волны шока от него прошли по всей Европе.