Текст книги "Потерянные Навсегда"

Нуно Мураиш

Потерянные навсегда

Цикл Бесчеловечный трафик

Том 1

☣

Перевод

Святослава Альбирео

Потерянные навсегда

Бесчеловечный трафик 1

Нуно Мураиш

www.nunomorais.eu

goodreads.com/nunomorais

facebook.com/NunoMorais.Feicebuque

instagram.com/nunomorais.eu linkedin.com/in/nuno-morais-autor-de-aventuras-inverosimeis

© 2007 Nuno Morais

Все права защищены.

© 2021 Перевод Святослава Альбирео

www.facebook.com/EyvAlbireoMKG

© 2021 Обложка Б. Б. Олшина

www.benjaminbolshin.net

Сфинксу

Поскольку, возможно, ему понравилось

Работы Нуно Мураиш

Романы:

Бесчеловечный трафик:

Потерянные навсегда

Перекрестки судьбы

Тайная война

Романы:

Вот бы ты был здесь

Двери

Неблагополучный исход

Благодарность

Марио Сантосу Ногейре, Луисе Мартинесу Азеведу и Пауло Кордейро де Соуза, за то, что терпели меня больше, чем обязывает дружба, все то время, длиной в бесконечность, между написанием и публикацией этой книги.

Антонио Лобо Антунесу и Марсело Ребело де Соуза, критика и поддержка которых и помогли мне воплотить этот проект.

Моей семье.

Бену Олшину, за очередную прекрасную обложку.

Эта книга художественный вымысел.

Персонажи и их имена, а также названия мест и события являются вымыслом автора или используются в форме вымысла, и их нельзя воспринимать, как действительность. Любое совпадение с событиями, местами, предприятиями, организациями или людьми, живыми или мертвыми, является полным совпадением или игрой воображения читателя, за что автор ответственности не несет.

Нуно Мураиш

Потерянные навсегда

БЕСЧЕЛОВЕЧНЫЙ ТРАФИК

Том 1

ОДИН:

Понедельник, пять утра. Мне не спится, и я встаю с постели, стараясь не разбудить Бекку, которая крепко спит рядом. Бедная девочка, ей бы отдохнуть, она спит беспокойно, ее продолжают мучить кошмары. Я выхожу из комнаты родителей и иду на кухню, выжимаю апельсиновый сок, затем иду на веранду. Сменив флисовую пижаму на турецкий спортивный костюм, тапочки на кроссовки я иду на «Nordictrack¹», надеваю наушники «Best²» и начинаю обычную тренировку в сорок минут. Мне удается найти хорошую станцию, чтобы послушать «U2³», «Smashings⁴», «Offspring⁵», «Texas⁶», и других таких же, да парочку старых шуток от ведущих ночного эфира.

По-прежнему темно, светлеть не начнет до половины восьмого, а вид за окном совсем не радует. Идет сильный дождь, один из тех ливней, которыми Лиссабон по праву славится, которые, кажется, падают стеной и от которых вы промокаете до нижнего белья за считанные секунды. Машин на Втором кольце по-прежнему мало, пробки в этом районе неизменно начинаются после четверти восьмого.

Удивительно, словно все стремятся в одно и то же время почти каждый день, вот они все едут свободно, и вдруг в одну минуту, хвост из машин начинает двигаться черепашьими темпами. И сегодня будет прекрасно, если дождь продолжится, даже молнии видно, и, так как гром грохочет часто, гроза, должно быть, прямо над нами. Надеюсь, весь этот грохот не разбудит бедную девочку, пусть она поспит хотя бы до тех пор, пока я не буду готов компенсировать последствия плохой ночи.

Я уже достаточно вспотел, когда оставил Nordictrack и перешел к скамье для пресса. Cделав четыре подхода по пятьдесят, с поворотом на сорок пять градусов, для начала, я перехожу к прямым подъемам, чтобы прокачать мышцы нижнего пресса. Еще три подхода по сорок, подъемы ног до шестидесяти градусов, упражнение, если не умеешь удерживать баланс, вообще, неприятное. Затем у шкива становлюсь на колени, хватаю веревку и подражаю церковному колоколу четыре подхода по сорок наклонов в одну и в другую сторону, чтобы прокачать косые мышцы. После этого я чувствую каждую мышцу, сделав несколько расслабляющих движений и стряхнув напряжение, я иду к скамье, проработать мышцы груди, плеч и рук. Сегодня я не прокачиваю ни ноги, ни спину.

Заканчиваю я растяжкой и иду в ванную, в ту, которая дальше всего от спальни родителей, чтобы не разбудить Бекку шумом воды. Потом снова выхожу на веранду и вешаю тренировочный костюм на веревку, просто чтобы он высох, пока рано его стирать, его еще хватит на разок.

Я закрываю дверь ванной и смотрюсь в зеркало, которое занимает всю стену. Сначала я даже не узнаю себя, я долго не отдыхал, поэтому выгляжу старше и утомленнее, хотя я себя так не чувствую. Вероятно, кошмары Бекки тревожат меня сильнее, чем я думал. Бросаю еще один взгляд в зеркало, теперь уже лицо снова кажется знакомым. На лице трехдневная щетина, которую, я обычно не ношу, но сейчас я решил отращивать бороду, и, в целом, я доволен тем, что вижу.

Усилия, прилагаемые в течение последних восемнадцати месяцев, начинают приносить результаты; мои плечи шире, мышцы груди более выражены, руки сильнее, пресс крепче, ноги и ягодицы обрели форму. Совсем неплохо – рыжие волосы и серые глаза, борода, высокий и стройный. Я не стану моделью для подиумов, но, скромно говоря, не стоит загадывать.

Хотя в последнее время, к сожалению, мне мало что есть сказать о любви или просто сексе. Я скучаю ним, кто бы не скучал, но поскольку Изабель сказала, что ей придется уйти от меня, потому что она не хочет, чтобы ответственность за Бекку упала на ее плечи, что, учитывая обстоятельства, казалось немного эгоистичным, я остался один. По правде говоря, у меня, так-то, слишком мало, да даже совсем не было, времени, чтобы посвятить девушке или заводить интрижки, забота о Бекке – постоянная задача, которую я не могу делегировать кому-либо, независимо от того, чего мне это стоит, и это как раз тот случай, когда мне это действительно чего-то стоит. Несмотря на то, что она уже пообвыклась в детском саду, я всегда забираю ее днем, а не после пяти часов.

Время, которое мы проводим вместе, очень важно для меня, и я верю, что и для нее; по словам психотерапевта, с которым мы разговаривали некоторое время назад, именно это может больше всего помочь ей избавиться от кошмаров и отойти из травмы, вызванной той катастрофой. Каждый раз даже просто думая об этом, я чувствую, как слезы наворачиваются на глаза, очевидно, у меня тоже травма, и я не знаю, пройдет ли она когда-нибудь, потому что так много месяцев спустя я все еще иногда думаю о них, как будто они живы и ждут меня дома. Но я не могу позволить Бекке почувствовать, что я тоже чувствую себя потерянным. Несмотря на все разговоры о том, что разделение горя заставляет его исчезнуть быстрее, я все-таки думаю, что кто-то должен держаться, и в нашем случае я не могу передать эту задачу девчушке младше четырех лет.

Ладно, отложим философию и перейдем к сути.

Я решаю, что сегодня определенно не тот день, когда я побреюсь, и вхожу в стеклянную кабину, регулирую температуру воды и включаю душ на потолке. Сразу же на меня обрушивается каскад теплой воды, массирующий плечи и голову, и все остатки сна, которые смогли пережить полтора часа физических упражнений, исчезли. Я люблю стоять под таким душем, кстати, я вообще не понимаю, как можно получать удовольствие от принятия ванны – по крайней мере, одному. Плавать там в остывающей воде в компании собственной грязи – это не совсем то, что можно назвать мытьем. В компании это нечто другое, но и тогда это настолько же мытье, насколько ночь полная секса – отдых. Я позволяю воде течь по себе как минимум десять минут, на четыре больше, чем необходимо, при этом дышу спокойно и глубоко, чтобы отогнать все негативные мысли, которые только что мучили меня, и когда я открываю дверь кабинки, я чувствую себя заново рожденным.

Я вхожу в облако пара, которое образовалось в ванной, и быстро растираюсь мягким полотенцем насухо, провожу руками по еще влажным волосам и зачесываю их назад, без расчески, удобно, когда волосы прямые. Я провожу нейтральным дезодорантом подмышками, быстро втираю Aсqua di Parma⁷ и иду в свою комнату, чтобы одеться.

Кажется почти странным приходить сюда, зная, что я сплю в комнате родителей столько месяцев, и почему я продолжаю называть ее комнатой родителей, если они больше не спят там и никогда больше не будут? Не знаю, объяснение, безусловно, существует, но я предпочитаю не думать об этом сейчас. Я включаю телевизор и смотрю Euronews⁸, пока одеваюсь. Мир пребывает в обычном хаосе: израильско-палестинский конфликт продолжается в полную силу, после очередного договора о прекращении огня, которое никто не соблюдал; вчера камни снова заменили на пули на оккупированных территориях, и четыре палестинца были убиты при попытке пересечь стену. Еще три нападения в Ираке, в результате чего с пятницы их общее число достигло двенадцати. Новые беспорядки в Гватемале и Колумбии – видео разграбленных магазинов. Протесты в США против объявления осадного положения в трех городах – видео демонстраций в Солт-Лейк-Сити и Бостоне. Авторы письма о независимости Азорских островов на демонстрации перед посольством Португалии в Вашингтоне. ВТО, всемирная ассоциация производителей кассет, CD и DVD и групп потребителей наконец достигла соглашения о периоде хранения частных записей, который составит пять лет, после чего они будут автоматически стираться – видео подписываемого соглашения и протестующих у здания штаб-квартиры ВТО. Рост неполной занятости в Великобритании, несмотря на самые высокие темпы экономического роста в Евросоюзе – премьер-министр перед Даунинг-стрит, 10⁹. Вчера было подтверждено, что изувеченные тела, обнаруженные в прошлую среду в Манаусе, принадлежат некой Элизе Феррара, итальянскому врачу, и некоему Конраду Ленцу, швейцарскому журналисту – фотография парня и женщины где-то в тропиках. Актер Марк Дефоржес, рассказывающий о своей борьбе с раком и своей теории о том, что все зависит от позитивного настроя: «Если вы хотите победить рак, вы можете это сделать. Посмотрите на меня», – говорит он с улыбкой. Испания и Швеция выбыли из международного турнира по пляжному футболу, проходящего в Повуа-де-Варзин.

Наконец, хорошие новости, чтобы начать лучший день, чем вчера.

Я надел хлопковое нижнее белье, серые носки до колен, голубую хлопковую рубашку с французским воротником, галстук Marinella, пошитый на заказ, которые мне прислал прадед, и после нескольких попыток мне наконец удалось продеть перламутровые штырьки в манжеты рубашки. Наконец, светло-серый демисезонный костюм с пиджаком на трех пуговицах, коричневые туфли с пряжками, которые отполировал вчера вечером, и ремень в тон. Я еще раз посмотрелся в зеркало, чтобы убедиться, что все в порядке. Мне нравится то, что я вижу, но я перезавязываю галстук, проверяю, что он правильной длины и, удовлетворенный осмотром, возвращаюсь, чтобы разбудить Бекку.

В темноте комнаты, кажущейся мне еще темнее, после того как глаза привыкли к свету, я вижу белые простыни на кровати и маленькую фигурку, под двухметровым одеялом. Она дышит так спокойно и мирно, что мне становится плохо от мысли, что нужно ее разбудить. Но придется, сегодня я не могу не пойти в офис, и мне нужно быть там пораньше, чтобы отправить вещи, которые мне оставили в пятницу. На цыпочках подхожу к окну и очень медленно и как можно тише поднимаю жалюзи. Несмотря на слабый свет, идущий с улицы в комнату, она по-прежнему не двигается, спит с выражением полного покоя на лице. Любой, кто видел ее ночью в рыдающую от кошмаров, не поверил бы, что это один и тот же ребенок. Я сажусь на кровать и начинаю очень нежно поглаживать ее по волосам, чтобы она спокойно проснулась. Мало-помалу она начинает шевелиться, сначала двигает одной рукой, затем другой, вытягивается и проводит руками по своим почти белым волосам, чтобы отвести их от лица, как будто открывает занавески, чтобы впустить день. Вдруг она открывает глаза, видит меня и, улыбаясь, говорит мне: «Эй, Калле! Ja ’sovit¹⁰» – она всегда говорит на шведском, когда просыпается, это тот язык, который она выучила первым от матери и бабушки, хотя теперь она говорит только со мной и учителем, которого мне удалось найти. Единственный шведский детский сад находится на линии Кашкайш, и было бы трудно ездить туда и обратно каждый день, так как о машине не может быть и речи, по крайней мере, на данный момент.

– Ну, маленькая старушка¹¹ теперь ты готова вставать? – Я сделал вид, что не заметил шведского и она переходит на португальский.

– Ты знаешь, что мы сегодня идем на экскурсию со школой.

– Серьезно? Это будет очень забавно, как думаешь?

Она согласно кивает.

– И ты знаешь куда вы идете?

– Да, мы идем в зоопарк, смотреть животных. И там есть львы, и тиглы, и коблы, и слоны, – она ненадолго смолкает и продолжает, – и клокодилы. И многие другие. Ты хочешь пойти? – она так нежно это говорит, что меня тоже заливает нежностью и я думаю, что, может, стоило бы не ходить сегодня в офис, а пойти в зоопарк вместо этого. Но сегодня необходимо быть в офисе. Я должен ответить на три пятничных факса, и у меня две встречи, которые назначены пятнадцать дней назад, и Гомес оставил сообщение, что хочет поговорить со мной, как можно скорее – хотя в его случае все такие чрезвычайные ситуации это какие-то его личные дела. Просто попросит о небольшом одолжении, конечно.

В любом случае делать нечего, я очень неохотно говорю Бекке, что не могу поехать с ней, но обещаю, что, когда заберу ее днем, мы поедем в центр города, чтобы увидеть рождественские огни, ей понравится. Кивок, который меня успокоил, в отличие от взгляда, которым она смотрела на меня, когда я начал ей объяснять, что не могу пойти с ней. И вот, тревога полностью ушла из глаз, она вскочила с кровати и побежала в ванную.

Ее последняя большая победа – она научилась садиться на унитаз сама, с помощью пластиковой ступеньки, которую я купил, чтобы она могла подниматься и спускаться. Я оставляю ее одну, пока не услышу ее крик: «Клалт!»

Это сигнал, мне нужно идти и помочь ей снять пижаму, которая снимается через голову или которая на пуговицах, она еще не совсем понимает, как они работают, – но в остальном она не позволяет мне ей помогать. Она становится все более независимой, что, хотя и естественно для детей этого возраста, кажется, для нее это дело чести, возможно, потому что у нее больше нет матери. Психотерапевт отметила независимость, которую она хорошо демонстрирует, и сказала, что это один из способов преодолеть то, что произошло, и что если бы все было наоборот, если бы она пыталась все больше и больше цепляться за меня, тогда следовало бы беспокоиться.

Достаточно того, что ей нужна дополнительная поддержка ночью, потому что она не может избавиться от кошмаров, и, возможно, «я могу» в высокой степени демонстрирует, что это реакция на ее зависимость от взрослого. Моя Бекка – девочка с хорошими генами.

Мы идем в ее комнату, и начинается сложная задача – выбрать, что надеть. Я как обычно надеваю на нее нижнее белье, сажаю ее в маленькое кресло из пенопласта и начинаю показывать, что находится в ящиках и шкафу, выкладывая предметы на кровати, как на витрине магазина модной одежды. Это процесс, который может быть долгим и, лучше всего бы его пережили люди с острой формой дальтонизма, потому что комбинации цветов, которые сейчас делают и которых мне не всегда удается избежать, иногда бывают довольно странными.

Я собираюсь высказать свое мнение о комбинациях цветов, тканей и материалах, а также о взаимосвязи между цветами, которые несколько месяцев назад казались совершенно непостижимыми, но теперь я вижу, что они уже получили некоторое признание.

Я обычно топаю ногами, когда она хочет надеть две пары штанов или две юбки одну поверх другой, аргументируя это тем, что она носит два, а иногда и три свитера, которые ей даже не очень нравятся, почему же она не может надевать и двое штанов, которые ей нравятся? Я мало что могу этому противопоставить, поэтому я просто говорю «нет» и выслушиваю истерику, которая обязательно последует дальше. К счастью, такое случается нечасто. Сегодня она колеблется между коричневыми брюками и синими джинсами, которые можно сочетать с хлопковой водолазкой в оранжевых и желтых тонах или с другой, красной с белым воротником. Носки будут желтыми с зелеными пятнами. В конце концов, она выбирает брюки и водолазку.

Пока я ее одеваю, она рассказывает мне, что будет сегодня в зоопарке, с кем она будет играть, какие дети ей нравятся, а кому не нравится находиться рядом с ней.

– Ты знаешь, Калле, Холхе очень раздражает, он все время дергает меня за волосы и бегает за мной. А когда я говорю ему перестать, он меня не слушает!

«Ну, бывает», думаю я, но решаю воспользоваться ее словами, чтобы посмотреть, к чему это приведет:

– О да? Какой противный мальчик. А ты сказала Кармен, что он так делает? Слушай-ка, а почему бы тебе не делать то же самое с ним?

Она смотрит на меня удивленно, как бы говоря: «Ты такой тупица, чувак».

– Да, но ты знаешь, он не дергает слишком сильно, а потом, если я скажу Кармен, она его накажет, и он обидится и больше ко мне не подойдет. Он не просто дергает, он больше шутит так, но потом остальные мальчики видят это и говорят разные вещи, смотрят на меня, и мне это не нравится!

Все это она выпаливает на одном дыхании, все повышая и повышая голос.

Несомненно, серьезное дело, и я не вижу, что есть какие-то пути решить проблему без помощи старших, поскольку ребенок не обращает внимания на ее просьбы, поэтому я говорю, чтобы она поговорила с Кармен или Аной, а когда я вернусь, усадить его и поговорить с ним, объяснить ему, что ему не понравится, если с ним так поступить. Она не очень уверена, что это сработает, и я тоже, но потом она кивает.

Мы идем на кухню, завтракать. Апельсиновый сок, каша быстрого приготовления с молоком и вареньем из смородины, а я еще ем два ломтика поджаренного хлеба с ветчиной и бананом. Я пью кофе с молоком, пока она ест творожок и рассказывает мне о том, что она хочет от Деда Мороза. Сначала казалось, что она забегает вперед, но нет, я вспомнил огни в центре города и наконец понял, что до Нового года осталось меньше месяца, естественно, я начинаю думать о списках подарков, которые потом поменяются сотни раз, некоторые даже после самого праздника. К счастью, всегда есть шанс сказать ей, что тот или иной подарок по ошибке попал в дом других бабушки и дедушки, что даст мне время пойти и обменять то, что я купил, незаметно для нее. Иногда я думаю, что, может быть, я порчу ее и стараюсь слишком сильно ее защитить, не то, чтобы она требовательная девочка и устраивает истерики, когда у нее нет того, чего она хочет, но я все равно боюсь сделать что-то не так. Я все еще новичок в этом путешествии по отцовству, к тому же холостяк, так что у меня не было возможности к этому привыкнуть.

Нет, Бекка всегда была для меня только племянницей, хотя я знаю, что ублюдок, который внес половину хромосом, быстренько свалил от Мии, когда узнал, что она беременна, и с тех пор никто не слышал о нем.

Не то чтобы нам что-то нужно, но при таком поведении перед лицом незапланированной беременности хуже бы было только, если бы они только снова сошлись.

Но на мою сестру это не сильно повлияло, хотя ей и пришлось трудно, потому что ничто не указывало, что он так отреагирует, она его отпустила и ничего не сделала, чтобы прервать беременность. Я не думаю, что он сделал это из принципиальных соображений, философских или политических идеалов, я просто думаю, что он была очень счастлива, когда забеременела, и даже перед лицом угрозы расставания, она не сделала аборт, кстати, я потом понял – когда друзья говорили ей, что было бы лучше сделать аборт – она чувствовала, что на самом деле она хочет иметь этого ребенка. Бразильское выражение «Я кормлю быка, чтобы он не лез в драку, и я кормлю корову, чтобы она дралась до конца¹²», отличный девиз моей сестры, с беременностью Беккой было так же. Со своей стороны, мы сделали все возможное, чтобы помочь ей до и после рождения ребенка. Единственным недовольным был мой отец, который хотел подать в суд на этого парня и его семью за все, но потом он тоже согласился, что лучше делать все так, как хотела Мия.

Бекка пришла в этот мир в больнице Уппсалы, на месяц раньше срока, по традиции бабушки по материнской линии, четвертого марта, почти четыре года назад.

К сожалению для нее, хотя я пытаюсь сделать все, чтобы восполнить потерю, и это причина моего длинного монолога, единственный близкий, кто у нее остался, это абсолютно неопытный дядя, блуждающий в потемках отцовства. Но в конце концов, похоже, я неплохо справляюсь, по крайней мере, не хуже любого другого парня, который вдруг стал отцом, и я всегда учитываю ошибки, которые совершаю. Было бы гораздо проще, если бы тут была Лотта, моя самая младшая сестра, но она учится в Испании и живет в доме бабушки и дедушки в Мадриде, потому что не хочет снимать квартиру.

Меня отвлекает от мыслей их объект, который говорит мне, что уже все съел и что мы должны идти, потому что пора. На самом деле, мы даже опережаем свой обычный график, но не помешает уже начинать собираться. Я складываю грязную посуду и столовые приборы в посудомойку, убираю молоко, сок, масло и варенье в холодильник, а овсяные хлопья в шкаф, и мы переходим из кухни в коридор.

Я надел на Бекку плащ, резиновые сапоги, сунул ее туфли в полиэтиленовый пакет, а ей в руки мини-зонтик Marsupilami. Натянув плащ, я беру свой зонтик, портфель и мобильный телефон, ищу складной стул, вспомнил, что оставил его в детской, открываю дверь, вызываю лифт, закрываю дверь, дважды поворачиваю ключ, и мы спускаемся на первый этаж.

День, кажется, не очень-то хочет приходить, небо все такое же темно-синее и тусклое, фонари еще светят ярче, чем утренний свет. Единственный положительный момент, дождь прекратил лить и это уже очень хороший знак, потому что, если я что-то и ненавижу, так это промокшие ноги. Я надеюсь, что дождя не будет, по крайней мере, пока мы не доберемся до метро, но поскольку я что-то не доверяю погоде, я решаю взять старый желтый жук Мии, и доехать до станции.

Я только и успел усадить Бекку и пристегнуться сам, как снова пошел дождь. Если бы я мог все так предсказывать, то я бы проводил время в казино за столом, играя в двадцать одно или покупая лотерейные билеты, и работал бы исключительно для удовольствия.

Машина заводится далеко не с первого раза, когда я уже проклинаю свою удачу и думаю, что в конце концов мне все равно придется промокнуть. И мы едем под стеной дождя в сторону Коломбо, к стоянке у метро, где мне удается найти крытое место у входа. Я выключаю двигатель, расстегиваю ремень Бекки, которая, в свою очередь, выключает радио, прячет архаичную панельку с радио под сиденье, и я выхожу из машины, чтобы открыть ей дверь. Я несу все вещи подмышкой, и плащ на мне, скорее потому, что его удобнее нести на себе, чем потому, что я боюсь промокнуть, и дождь прекратился так же внезапно, как и начался, и мне сразу становится жарко – честно говоря, я не понимаю, как некоторые умудряются носить шубы и пуховики этим холодным летом, которое лиссабонцы называют зимой, когда температура редко опускается ниже десяти градусов по Цельсию и то, только утром, потому что в полдень уже пятнадцать или даже двадцать. Как бы то ни было, «каждый сходит с ума по-своему», как говорит моя бабушка, и она уж знает, о чем говорит, потому что здесь родилась.

Я засовываю портфель, сумку для обуви и зонтик подмышку, протягиваю Бекке руку, и мы спускаемся в метро, и идем к автоматам, где она настаивает спустить там несколько монет, и мы выходим на перрон. Здесь уже достаточно людей, хотя это еще не то наводнение, который обычно бывает после девяти. Иногда я задаюсь вопросом, в какое время люди фактически начинают работать, если ровно между девятью и одиннадцатью машин становится меньше, а в метро людей становится больше. Что до меня, я предпочитаю начинать раньше и уходить раньше, чем наоборот, и я думаю, что делал бы так, даже если бы у меня не было Бекки.

Метро доходит приходить где-то через пять минут, мы едем без особых трудностей, поезд на этот раз не трясет, как обычно в Лиссабоне, и Бекке уступает место милая дама. Я благодарю ее, но говорю, что в этом нет необходимости, так как она предпочитает стоять, но дама настаивает, и, чтобы не обидеть ее, я говорю девочке сесть, что она и делает немедленно, как бы говоря мне, что не стоило так расшаркиваться, просто лучше было сразу воспользоваться предложением.

Дама устраивает вечеринку на волосах Бекки, которая мотает головой, качаясь на сиденье, и женщина говорит:

– Какие у тебя красивые волосы. Как тебя зовут? – но девочка только еще больше съеживается, она не привыкла к вниманию от незнакомых людей, особенно в тех местах, где ей кажется, что все смотрят на нее, и поэтому мне приходится ей помочь:

– Скажи леди свое имя. Тебя зовут Бекка, не так ли?

Она кивает.

– Бекка? Как забавно. Это действительно твое имя?

Бекка смотрит на нее глазами, которые пронзили бы ее, будь это мечи, но дама этого не замечает, потому что уже обращается ко мне.

– Нет, – говорю я, – на самом деле это не ее имя, это просто сокращение, ее зовут Ребекка, но почти никто называет ее так, потому что она не отзывается на него.

– Тем не менее, разве вы не считаете, что это странное имя, зачем вы так ее называете, когда Ребекка – такое красивое имя и а она такой милый ребенок?

Женщина продолжает говорить, полностью сосредоточившись на мне. Это к счастью, потому что Бекка уже высунула язык. Я делаю ей знак глазами, чтобы она спрятала язык, и она подчиняется, делая ангельское личико, глядя на которое, невозможно и подумать, что она способна на такое.

Метро едет от станции к станции и, хотя часть пассажиров выходит, людей становится все больше и больше. Кажется, это никогда не кончится.

– Сколько ей лет? – спрашивает она меня, снова погладив Бекку по голове.

– Будет четыре, – отвечаю я, зная, что будет дальше.

– Ах, какая она взрослая и красивая, она выглядит намного старше.

– Спасибо, спасибо, – я говорю, – да, она очень самостоятельная.

Она спрашивает меня, дочь ли она мне, и я отвечаю, что я ее дядя, не вдаваясь в подробности, что, по-видимому, ее устраивает, и она переходит к следущей серии вопросов.

– У нее очень необычный цвет волос, они ведь не крашеные?

Где взять терпения? Не знаю, как людям приходит в голову, что кто-то красит волосы трехлетней девочке, но помимо после слова «забавный» эпитет «необычный» для цвета волос неизменно становится самым популярным вопросом.

– Нет, – говорю я, стараясь не терять терпения, – цвет волос натуральный, она унаследовала его от матери, у нее были такие же.

Я понимаю свою ошибку, прошедшее время глагола уже сорвалось с губ, но уже слишком поздно и мое лицо становится обреченным. Невозможно избежать следующего вопроса:

– Мать умерла? – спрашивает дама шепотом, сглатывая слюну, предвкушая знакомую мелодраму.

Я в панике смотрю на Бекку, но она не обращает на нас внимания, напротив на коленях у деда сидит другая девочка, и они корчат друг другу рожи, так что я могу спокойно солгать, хотя и без особой убедительности:

– Нет, я имею в виду, что со временем волосы моей сестры немного потемнели и они уже не такие светлые, как были.

Ложь, конечно, волосы Мии всегда были такого цвета, но эта ложь совершенно правдоподобна. Я бы сказал все, что угодно, лишь бы помешать ей лезть с соболезнованиями, и утешить Бекку, что только бы опечалило ее. Ответ должен соответствовать тому знанию, которое мой собеседник имеет о тонах волос и их изменении со временем, потому что, погладив еще раз Бекку по голове, она бросает эту тему, явно разочарованная тем, что так и не узнала ничего интересного.

Тем временем мы прибыли на станцию Маркеш, где нам нужно пересесть на другой поезд, и мы, должно быть, сделали самую быструю пересадку в анналах метро. Мы поднялись в вестибюль билетной кассы и спустились по лестнице, с другой стороны, как раз вовремя, чтобы успеть на поезд до Кампо Гранде, где гораздо меньше людей и где никто не захочет с нами разговаривать. Поезд – один из новых, с жидкокристаллическими экранами, размещенными над каждой парой окон, которые передают рекламу без остановки, с вкраплениями обычных плакатов из ламинированной бумаги для рекламодателей, которые не хотят или не могут платить за видеорекламу. В вагоне до сих пор пахнет заводом, там мало надписей, оставленных наркоманами убивающимися по граффити несмываемыми чернилами, которые они обычно используют, чтобы никто не стер их с лица земли, как если бы оставленные ими следы волшебные и несут в себе часть их сущности. Видеореклама беззвучная, с редкими субтитрами, полностью продуманная или адаптированная для трансляции в метро, позволяя звуковой системе развлекать нас подборкой джазовых песен, в которых я узнаю Бенни Гудмана, Сидни Бешета, Стэна Гетца, Луи Армстронга и Чета Бейкера, у того, кто сегодня составлял плейлист, хороший вкус.

Метро Лиссабона иногда удается удивить нас такими мелочами, которые никоим образом не компенсируют отсутствие лифтов или эскалаторов от перрона до улицы на всех станциях, но которые помогают сделать поездку сносной.

Иногда мне интересно, только меня ли это волнует, и что делают люди с маленькими детьми и инвалиды. Конечно, они не могут разъезжать туда-сюда, иначе им придется перепрыгивать с автобуса на автобус или ехать на машине, что не всегда быстрее и проще, чтобы добраться куда-нибудь в Лиссабоне.

Бекка тянет меня за рукав, и я сразу перестаю думать об эскалаторах и несуществующих лифтах, и обращаю внимание на то, что она мне говорит.

– Калле, можно нам мороженого?

В это время?

– Нет, детка, еще слишком рано.

Она не очень довольна и тут же говорит:

– А днем можно мороженое? Большое?

Я говорю «да», зная, что она не забудет и что днем мне придется купить ей мороженое. Желательно большое – хотя ее мнение о том, что такое большое в ее случае весьма субъективно, сегодня это большой рожок, в другой день это может быть брикет, а в следующий раз эскимо.

Мы выходим на Кампо Пекено, я помогаю ей подняться по лестнице в кассу, а затем выйти на улицу – что было бы намного проще, если бы она не настаивала на том, чтобы делать все самой. Иногда мне хочется, чтобы она все еще сидела у меня на руках.

Мы поднялись по проспекту, свернули направо и примерно на середине улицы мы вошли во двор португальско-испанского детского сада Санчо Панса, открытого почти тридцать лет назад подругой моей бабушки, которая переехала в Лиссабон с мужем.

Большинство преподавателей – испанцы, хотя есть и португальцы, и дети говорят с ними по-испански, потому что в основном в детском саду дети испанцев или южноамериканцев, которые по тем или иным причинам находятся в Лиссабоне или, как в случае с Беккой, у них испанская семья, и важно, чтобы они не теряли контакта с языком. Красивый дом начала двадцатого века, который Д. Пилар постепенно превратил в настоящий дом для детей от года до шести лет, но лучшее, что есть тут, это огромный сад, полный деревянных и пластиковых игрушек и большая песочница, где дети могут играть. Бекка любит проводить тут время.