Текст книги "Помоги, святый отче! Святой Паисий Святогорец. Житие. Наставления. Пророчества"

О.А. Казаков, составитель
Помоги, святый отче! Святой Паисий Святогорец. Житие. Наставления. Пророчества

© О.А. Казаков, составление, 2016

© Издательство «Сатисъ», 2016

* * *

По благословению Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского ВЛАДИМИРА (ныне на покое)

От составителя

Как хорошо, какая радость, что и сейчас, в наши, отравленные суетой и порабощенные ложью дни, есть люди православные, воистину святой жизни! Таков афонский старец Паисий, и нет обмолвки в употреблении слова «есть», поскольку, хотя и ушел старец Паисий в путь всей земли, но в Боге все живы…

Мы часто склонны пенять на то, что в наше время подвизаться в настоящем благочестии неимоверно трудно, а в большинстве случаев почти и вовсе невозможно. Изворотлив наш ум, постоянно оправдывающий себя, постоянно склонный к саможалению. Он часто говорит нам: какое уж тут, в наше-то время, строгое воздержание, какая молитвенность, какое послушание и кому?! Жизнь такая пошла, что хорошо бы хоть выжить да в день воскресный, да в праздник в церковь сходить! Да мало ли какие еще доводы приводит наш умишко. Какие угодно, но только не хочет вспоминать, что Христос и вчера, и сегодня, и вовеки все тот же. И сила Его, власть Его ни измениться, ни уменьшиться не может.

И вот отец Паисий – человек нашего времени, прошедший армию и войну, знающий многое о нашем бренном мире, чего и мы с вами, «многоопытные», не знаем, хотя нередко думаем, что знаем…

Пройдя, увидев и познав многое, он вынес главное – любовь и верность Богу и святой Православной вере. Его слова, его поучения содержат в себе нечто весьма и весьма для нас значительное. Как представляется, это особенно нужно именно для нас – обостренное внимание к сфере нашего ума, наших помыслов, истинное понятие о свободе воли, в соответствии с царственным достоинством, которое дано человеку Творцом. Мы вряд ли ошибемся, если скажем, что никогда еще ум и воля человека не подвергались такой тотальной атаке со всех сторон. Никогда еще не был человек так нагло, неприкрыто понуждаем к измене Богу, нравственному закону и даже элементарному уважению к другому человеку, как в наши дни.

И средства массовой информации, и театрально-зрелищная культура, и кинематограф, и изобразительное искусство, и литература (в особенности массовые жанры) делают все, чтобы превратить нас в рабов нечистых похотей, взаимной ненависти, жестокости, жадности, лжи! Против такого штурма никакие культурные и гуманитарные «ценности» силы иметь не могут. Противостать может только христианская святость. А пойти этим путем мы, не то чтобы совсем уж боимся, но, сказать по правде, побаиваемся.

Разговор в этой книге пойдет о человеке, явившем высокий пример настоящего христианского самоотверженного благочестия (пусть послужит это, хотя бы и недосягаемым для нас, образцом), которое и в наши дни, оказывается, живо и прекрасно. Мы с любовью изучили несколько изданий о старце. Те драгоценные крупицы его богатейшего духовного опыта, которые мы решились собрать и отобразить в этой книге, подаются с минимальными нашими комментариями и время от времени иллюстрируются речениями святых отцов.

13 января 2015 года Священный Синод Вселенского Патриархата единогласно определил причислить старца Паисия Святогорца к лику святых Православной Церкви. Память Святого совершается в день его кончины 12 июля (29 июня).

Житие

25 июля 1924 года в Каппадокии, в селении Фарасы (Малая Азия) в православной благочестивой семье Езнепидисов родился младенец Арсений – будущий старец Паисий. Родина его – родина святого великомученика и Победоносца Георгия; просветительницы Грузии, равноапостольной Нины и других святых – воистину место, отмеченное благодатью Божией… Кроме Арсения в семье было еще девять детей.

Будущий Старец в пятилетием возрасте с родителями.

Имя отца – Продромос, матери – Евлампия. Продромос был верным христианином, патриотом и почитателем св. Арсения Хаджефенди, который и крестил младенца перед исходом (надо было спасаться от турок) благословенного семейства в Элладу.

Многотрудна была жизнь, но с Божьей помощью рос младенец. Рос и, в отличие от большинства сверстников своих, лелеял особое устремление – стать монахом. Бывало, что уходил он тайком в лес и молился там перед самодельным крестом.

Первая мирская профессия его – плотник, то же ремесло, которым владел на земле Спаситель.

Будущий Старец

В 1945 году Арсений призывается в армию и попадает на войну со всеми ее опасностями и ужасами. Но и здесь он не роняет христианского звания. Выручает товарищей, не избегает опасностей, сражается, как должно мужественному бойцу. Воинская специальность – радист (с отличным аттестатом). Потом, рассуждая о духовной жизни, он часто будет прибегать к сравнениям и аналогиям из области радиосвязи, из военной жизни, и они будут удачны и уместны…

* * *

Он уходит на святую гору Афон сразу же после демобилизации в 1949 году. Помысел о семье «вытащил» его в мир, но буквально через год он возвращается обратно на Афон. Его духовником становиться о. Кирилл (впоследствии игумен монастыря Кутлумуш), известный аскет и подвижник († 1968). В 1954 году Арсений в монастыре Есфигмен постригается в рясофор, принимает имя Аверкий и переходит в обитель Филофей. Аверкий исключительно ревностен в послушаниях и, подвизаясь в непрестанной молитве, старается делать все для того, чтобы окружающие не замечали ни его молитвенности, ни других подвигов. Одно из его твердых правил – не возлагать на себя надежды, но обо всем спрашивать у духовника. Во всяком зле винить себя. Даже когда согрешает некто иной, Аверкий укоряет себя мыслью, что это из-за собственной духовной нечистоты он не может молитвою оградить брата от грехопадения.

Паисием старец был назван при постриге в малую схиму, который принял через о. Симеона в обители Филофей в 1956 году. Образ жизни его не меняется, – Паисий пребывает в неустанном подвиге благочестия и, чем только может, помогает братии и приходящим паломникам. А посетителей из мира у него со временем становится все больше…

Много времени он проводил в чтении Писаний и Житий святых, часто посещал афонских умудренных подвижников. Намерение непреложное – научиться чистой, без домыслов и мудрствования, вере. Как могут веровать дети – без лукавства и умничанья! Имя Паисий, кстати, означает «детский». По его же словам: кто хочет начать настоящую духовную жизнь, должен дать пощечину логике (т. е. суетному мирскому рассудку). Его подвиги, его поучения и советы находятся в духовной гармонии с опытом святых отцов и великих учителей Церкви.

* * *

С 1958 по 1962 год старец жил в обители Рождества Богородицы в Стомио. В 1962 г. он, отправляется на Синай, откуда возвращается через два года и поселяется в Иверском ските на Афоне.

Примерно с этого времени начинается многоскорбный период болезней (причем тяжелых), которые старец Паисий терпит с поистине подвижническим мужеством и смирением. Болезни не оставляют его уже до конца дней. Однако он всегда с искренней любовью расположен к ближнему и всегда готов оказать любую христианскую помощь и услугу, преподать совет и утешение, наставить на истинную дорогу, только бы хватило сил. Его сон: два-три часа под утро; его пища – овощи и хлеб в весьма ограниченном количестве; его жизнь, любовь, цель, смысл и упование – Господь Иисус Христос.

Он помогает в восстановлении и создании обителей и монастырей, сражается благодатным словом против сект и ересей, ради любви Христовой входит в мирские проблемы, чтобы помочь разрешить их, как подобает по православному благочестию.

С 1978 года старец подвизался в монастыре Кутлумуш, в келье Панагуда. В конце 1993 года о Паисий перешел в монастырь святого Иоанна Богослова в Суроти (недалеко от Солоник), где почил о Господе 12 июля 1994 года и был похоронен за алтарем монастырского храма преподобного Арсения Каппадокийского. Место его погребения стало святыней для всех православных христиан.

Наши помыслы – пшеница и плевелы

Смирение, говорили святые отцы, есть некое божественное свойство. Собственно, это как раз и есть то, без чего истинное общение с Богом невозможно. Смирение является тем, чего нам труднее всего достигнуть, по причине присущей нам гордости. Гордый человек любить по-настоящему никого и, прежде всего, Бога не может, потому что в наибольшей степени любит свою персону. Но, к слову сказать, и эта любовь извращена гордынею, а любит он не собственно себя, а больше свои прихоти. Из-за гордыни человек изменяет своей главной цели.

«Первою, – пишет игумен Филарет (Дроздов), – и самою важною обязанностью человека в отношении к самому себе является выработка в себе духовной личности – нашего истинного христианского я».

И вот старец говорит, что первым этапом на пути к смирению должно быть стремление питать свой ум только добрыми помыслами.

Необходимо тщательно следить за собой и не быть самонадеянно-уверенными в том, что окружающее нас именно таково, как мы о нем думаем.

Если мы вполне доверимся своим помыслам, то сделаем свой ум податливым для диавольских внушений, которые непременно склонят человека ко злу, даже если по натуре это человек добрый.

Лучше всего, если в уме и в сердце нет вовсе никакого помысла – ни худого, ни благостного. Ибо здесь должен быть тот престол, где восседает Сам Господь и решает, и поучает, что человеку делать.

Уму подобает быть чистым от всяких помыслов! Древние подвижники-аскеты вовсе не верили своим помыслам. Однако такое состояние дается человеку только на вершинах подвижничества.

От нас же требуется непрерывно наблюдать за роящимися, невесть откуда влетающими в скорбный домик нашего ума, мыслями. И отгонять все, которые не соответствуют двум главнейшим заповедям – о любви к Богу и ближнему.

Один из подвижников древности, авва Аполлос, говорит: «Мы должны отвергать и изглаждать из ума злые и непотребные помыслы при самом начале их».

* * *

Старец советовал следующим образом хранить сердце и ум от злых помыслов – представить себе, что снаружи нас идет война, все рушится и гибнет. Но внутри нас – безопасное жилище, и надо хранить его, а шум войны пусть и слышится. «Решение одно: добрый помысел». Старец поучает, например, что надо непременно питать себя добрыми помыслами в отношении к нищим. Когда нищие кажутся нам слишком грязными, назойливыми или лживыми, тем не менее, следует пожалеть их и подать. В его жизни был случай, когда он, имея мысль добрую, подал докучливой и неопрятной нищенке и неожиданно вскоре получил от нее же большое утешение.

Здесь, думается, уместно для сравнения вспомнить происшествие, случившееся в древности со св. Агафоном.

Как-то раз авва Агафон шел в город, чтобы продать скромное свое рукоделие. И вот – лежит перед ним на дороге прокаженный.

– Куда идешь? – спрашивает прокаженный.

– В город.

– Окажи любовь, отнеси и меня туда.

Авва на плечах своих отнес его в город. На рынке больной попросил, чтобы авва положил его рядом, где будет продавать свое рукоделие.

Через некоторое время что-то было продано.

– За сколько продал?

Авва ответил, что, мол, за столько-то.

– Купи мне хлеб.

Авва выполнил просьбу.

Еще что-то продалось. И снова:

– Купи мне хлеб.

И снова прошение было исполнено.

Наконец авва распродал все и собрался было в обратный путь.

– Ты уходишь?

– Ухожу.

– Окажи любовь, отнеси меня туда, где взял.

Авва, опять на плечах своих, отнес прокаженного на место и уложил там.

Прокаженный произнес:

– Благословен ты, Агафон, от Господа на небеси и на земли.

Авва оглянулся, но никого не увидел. То был Ангел Господень, пришедший испытать подвижника.

Однако и мы можем не знать, с кем, на самом деле, в том или ином случае, свела нас воля Божия.

* * *

Старец открывает, что благого воздействия на душу, которое производит даже малая милостыня и добро, оказанные ближнему, не сможет оказать ни один врач, дай ему хоть мешок денег.

* * *

Для подвизающихся ради сохранения своей души, говорил старец, и телесной непорочности чистые помыслы имеют большую духовную силу, чем любые подвиги, пост, бдение и проч.

Вот мудрое речение аввы Исаии (Отшельника): «Познается дерево от плода, и устроение ума от помыслов, в которых он пребывает; по устроению ума познается состояние души».

* * *

Духовный опыт, по образному поучению старца, приобретается благодаря огню, который вызывает на себя воин Христов со стороны бесов в духовном сражении.

Перед началом боя враг совершает артподготовку с помощью посылаемых помыслов.

Самое надежное оружие против вражьих помыслов – молитва Иисусова.

* * *

Наибольшим недугом нашего времени являются суетные помыслы мирских людей, которые приносят одну душевную тяжесть. Исцелить от этого недуга может только Христос, подающий человеку душевную тишину, а вместе с нею – вечность. Только надо покаяться и обратиться ко Христу.

Человек, победивший мысленного врага, увенчивается Христом.

* * *

Когда его спросил некто, почему старец сидит в монастыре, а не идет хоть как-то помочь миру, одержимому скорбями, старец ответил вопрошающему, чтобы тот сменил претенциозный помысел на добрый, и тогда увидит, что одно дело – работа светофора на перекрестке, а другое – маяка на море.

* * *

Путь обычного человека, поучал старец, двойственен (под словом «обычный», кажется, можно разуметь любого из нас), поскольку сердце склоняется и к добрым, и к лукавым помыслам, и воля человеческая, следуя греховной двойственности, подчиняется то одним, то другим. Поэтому самое правильное – искренне исповедоваться духовнику и молиться, чтобы Бог направил мысли в должную сторону, чтобы очистился ум.

* * *

Именно потому, что люди прекратили контроль за мышлением своим, рассуждал старец, мир ныне безумствует, подчиняясь воле греховной. Это и есть настоящая катастрофа – источник всех катастроф. Без истинной веры, без Бога в сердце, без беспощадного изгнания злых помыслов ничего истинно хорошего человек своей волей достичь не может. «Без Мене не можете творити ничесоже», – сказал Господь (Ин. 15, 5). Чтобы помогал нам Бог, всем нашим бедам мы должны противопоставить добрые помыслы, терпение и смирение.

* * *

Человека, подчиняющегося добрым или худым помыслам, старец сравнивал с пчелой или мухой. Обе летят в воздухе над садом, но первая стремится сесть на благоуханный цветок, чтобы собрать нектар, а другая перелетает струящийся ароматами сад и устремляется на задворки к нечистотам. В этом – простой, но безукоризненно точный пример, как воспитывать свою волю.

* * *

Святые отцы говорили, что невозможно не прийти помыслам, в том числе и злым (которых великое множество), все дело в том, как мы отнесемся к ним. Старец Паисий сравнивает помыслы с самолетами в воздухе, они гудят, кружатся. Но для человека главное – не превращать себя в аэродром для их посадки. Оставлять себе только благие мысли.

* * *

Благой помысел, учит Паисий вслед за святыми отцами, подчиняет себе страсти, похоти, гнев, он помогает нам не согнуться под игом злонравия. Тем, кто только приступает к духовной жизни (наверняка, это подавляющее большинство из нас), приличествует не погружаться сразу в глубины учения, но, прежде всего, тщательно следить за своими помыслами и движениями сердца. О книгах же, где содержится поучение о высоком подвиге в трезвении духовном и непрерывной молитве, Паисий говорил, что они, в основном, для тех, кто имеет смиренный помысел. Иначе, пытаясь с помощью «излагаемой методики» получить благодать Божию, можем впасть в гордыню и прелесть. Бог дает благодать свою не тогда, когда выполнен определенный «комплекс нормативов», а когда Сам благоволит: может в начале, или через долгие годы, а может и при самой кончине…

* * *

Путь монаха, сказал как-то старец, главным образом состоит в том, чтобы очищать себя от злых и скверных мыслей и носить добрые. (Вспомним, что в православном христианстве монашеский и мирской путь – равночестны, а значит и пути благочестия, и способы работы над собою – сходны.)

Наше мышление – вот почва, которую нам надлежит возделывать, в надежде на то, что когда-нибудь вырастет на ней древо нашего спасения, древо бесконечной жизни, бесконечной любви.

Как жить христианину в этом мире?

Старец Паисий безмерно далек от тех философов, которые совершали жалкие потуги придумать какие-то универсальные правила житейского комфорта, «технологию жизненного успеха». Быть в этом мире православным христианином трудно и даже рискованно. Но чтобы остаться православным, надо знать некоторые вещи. Именно об этом говорит старец.

Ни в коем случае нельзя видеть в его поучениях нечто вроде «афоризмов житейской мудрости». Скорее, это отказ от житейского, плотского мудрования ради высшей цели – соединения с Богом. Этот путь начинается прямо здесь, в затрапезной повседневности. Именно в этой повседневности мы не должны забывать, что везде и всегда соприсутствует нам и наблюдает за нами мир невидимый, где обретаются не только служители Света.

Глаза тьмы внимательно следят, ища удобного случая сбить нас с дороги и сбросить в яму греха и мрачного забытья.

Призыв Христа: «Бодрствуйте!» – обращен отнюдь не только к апостолам, но ко всем нам. Учение старца есть учение о том, как оставаться в этом мире человеком, христианином, не утратившим Божественного достоинства. Но не о том, как стать удачливым мошенником или блудником, жестоким взимателем долгов и лихвы или какой-нибудь «звездой». Жизнь, если человек отважится строить ее на камне веры Христовой, по Евангелию, не может согласоваться с жизнью века сего, когда каменные стены воздвигаются на песке…

* * *

Чтобы стать в этом мире настоящим христианином, надо отказаться от обычной человеческой логики. «Возьми развод с логикой!» Ведь на мирской взгляд многие действия и реакции подвизающегося христианина могут показаться, мягко говоря, странными. В какой-то мере каждый православный христианин по отношению к миру сему – инок и юродивый, в силу своего несовпадения с «насущными» интересами мира. А подвиг юродства старец именует божественным безумствованием.

* * *

Сравнивая, по своему обыкновению, путь благочестия со своим воинским опытом, он назвал, например, подвижников наших времен «десантниками» Церкви. Они – воины Христовы, победили свои страсти, преодолели врага – диавола и получили от Христа в награду нетленные венцы.

Монахи – «связисты» Церкви. Потому они удаляются подальше от мирских помех, чтобы иметь постоянную связь со Христом и помогать другим людям.

* * *

Если человек, обладаемый каким-либо грехом, говорит, что в силу неких препятствий не может творить добра, он ошибается. Главное перед ним препятствие на пути к добру – его собственная воля, неверно направленная. Он любит свои грехи, свои пристрастия и не хочет расставаться с ними.

* * *

Эгоизм – нечестивое дитя гордыни, препятствие для Божественной благодати. Он разбивает человеку лицо.

* * *

Кто-то пожаловался старцу, что никак не может бросить курить. Старец ответил, что надо просто не курить, а там и Бог поможет.

* * *

От Бога дано человеку самовластие, и если мы остаемся в рабстве какой-то худой привязанности, то это по любви к ней. Надо от этой любви отказаться. Заповеди даны Богом рабам греха, и Бог, очевидно, ведает, что рабам по силам отказаться от рабства, потому и говорит однозначно: «Не убий», «Не укради», «Не прелюбодействуй» ит.д.

* * *

«Иисус недалеко от каждого из нас, между Им и нами – одна преграда – наши страсти» (Авва Исаия). И он же: «Страсти суть недуги души, ее язвы и струпы, отлучающие ее от Бога; блажен тот, кто очистился от них».

* * *

Когда производится старт ракеты, то отсчет идет в обратном порядке: 10-9-8… до 0, и ракета взлетает. Так и человек – когда сможет умалить свои произволения до нуля – возвысится над страстями.

* * *

Не следует человеку, в его падшем состоянии, искать особых духовных озарений и чудес. Если человек ищет этого, чтобы возбудить в себе или упрочить веру, – он заблуждается и верует неправильно. Бог хочет от нас единственного – чтобы мы любили Его, и любили не за что-то «в принципе», а за Его бесконечную благость. Если человек не видит непостижимой тайны жертвы Христовой и для подтверждения веры ищет чудес, он не найдет истинной веры и не обретет истинной любви.

* * *

Когда старец был еще отроком и жил в миру, некий односельчанин, агроном, сказал ему, что вся его вера – глупости, а Бога нет. И черными тучами покрылась чистая отроческая душа и просила, чтобы Господь показал что-нибудь и убедил. Долго лежал отрок Арсений ничком, но посетил его добрый помысел, что если уж Христос был самым добрым из всех, ходивших по земле, то хотя бы поэтому следует оказывать послушание Евангелию, а за Христа и жизни не жаль отдать. И вот именно после того, как отрок твердо, всем сердцем, решил принять Христа и остановился на этом, произошло чудо…

Позже Паисий говорил, что видел Бога…

Да, Господь может уведомить о Себе и чудом, но главное, чтобы обращение наше к Нему было безо всякой корысти; может быть, даже без расчета на какие-либо даяния. Иначе получится не вера, надежда и любовь – а торжище.

* * *

Если человек хочет жить по правде Божией, то надо представить себе простую вещь. Вот, сидят двое за столом и едят. На столе – тарелка с десятью абрикосами. Если один из них съел семь плодов, оставив другому три, то вершит он неправду и несправедливость. Если он съесть пять и оставит столько же товарищу, то поступает по человеческой правде. А если он увидит, что брат любит абрикосы, и предложит ему, притворившись, что и вовсе абрикосов не хочет, девять плодов, удовольствовавшись одним… Тогда он поступит по правде Божией, Христовой. Однако здесь должно быть рассуждение. Если, допустим, монах отдал вообще все до нитки, то, конечно, верно он поступил. Но если кто-нибудь из членов семьи начинает раздавать общее имение без ведома или согласия других – не имеет он на это права, раз уж другие страдают и терпят лишения.

* * *

Жизнью управляет Божий Промысел. А Промысел есть забота Божия о Своем творении. Бог, безусловно, всячески заботится о нас, однако, непременно нужно, чтобы мы имели доверие к нему, чтобы искали Его правды, Его Царствия.

Итак, не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? Потому что всего этого ищут язычники, и потому, что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом.

Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. 6, 31–33).

* * *

Угодна Богу душа человеческая чистая, доверчивая, простая, без многих утонченных знаний, помыслов и высокоумия. Пусть будет душа, как у младенца, который всецело доверяется родителям и всю надежду возлагает на них. Сам Господь желает, чтобы мы были как дети.

* * *

Некоторые люди ошибаются, полагая, что могут заниматься только своими земными делами, а Бог им и так поможет, можно и вовсе никак не подвизаться.

Для таких помощь от Бога часто состоит в том, что Он допускает, чтобы они погрузились в скорби, искушения и тяготы и тогда, в боли своей, смирившись, вспомнили бы о Нем и обратили к Нему свое сердце. А если бы Он помогал им, как они того хотят, то погубил бы их, потому что, благополучествуя в земном, они никогда не обратили бы взора к Небесному.

Это подтверждается многими и многими святыми, в том числе и преподобным Оптинским старцем Никоном (Беляевым): «Бесскорбная жизнь – признак неблаговоления Божия к человеку. Не следует завидовать живущим бесскорбно, ибо конец их бесскорбия плачевен».

* * *

Тех, которые родились увечными или стали увечными по вине других, или по собственной неосторожности, если они не будут роптать, а будут смиренно прославлять Бога и жить со Христом, Бог причислит к чину исповедников.

* * *

Если сумеем довериться Божию Промыслу – избавимся от подавленности, страха, озлобленности и всяческих душевных расстройств. Для этого нужно, прежде всего, разлюбить деньги и не надеяться на них. Речь не о том, чтобы отказаться от денег и не пользоваться ими, но чтобы не отдавать им своего сердца и надеяться только на Бога.

Тот, кто, находясь в затруднительном или бедственном положении, ждет решения от Бога, увидит, что Бог решает все наилучшим образом. Но для того, чтобы ждать, потребно терпение. А терпения в нас сегодня нет. Совсем ничего и нисколько терпеть не хотим.

Горе вам, потерявшим терпение! что будете вы делать, когда Господь посетит? (Сир. 2, 14).

Терпением вашим спасайте души ваши (Лк. 21,19).

Вы слышали о терпении Иова и видели конец оного от Господа, ибо Господь весьма милосерд и сострадателен (Иак. 5, 11).

А св. апостол Павел Самого Бога именует Богом терпения и утешения (Рим. 15, 4).

* * *

Настоящую сладость жизни ощущает не тот, кто живет по-мирски, но тот, кто живет духовной жизнью и принимает скорби с радостью, как лекарства для исцеления души.

* * *

Бог отнюдь не желает, чтобы претерпевало скорби его создание. Он посылает искушения, чтобы создание усовершенствовалось. Будет совершенство – отойдут искушения.

Когда терпим несправедливость и вред от людей, надо радоваться, потому что в этих случаях нас покрывает правда Божия, которая безмерно выше всякой человеческой правды. Но никак нельзя самим «понарошку» добиваться несправедливости людской, ибо в этом случае мы нарушаем закон любви.

* * *

Если кто обижает нас, нельзя говорить: «Пусть тебя Бог накажет» – это вежливое проклятие.

* * *

Бог всегда желает помочь человеку, но Он «не может» оказать помощи, если в душе человека нет смирения.

Бог ждет от нас лишь смирения, потому что по смирению мы сможем получить полноту Его благодати… облекитесь смиренномудрием, потому что Бог гордым противится, смиренным дает благодать (1 Пет. 5, 5).

* * *

Как-то один из посетителей, которых у старца бывало на Афоне великое множество, задал ему распространенный вопрос. Почему бы, дескать, отцу Паисию не пойти в мир. Там у него было бы гораздо больше возможностей оказывать людям духовную помощь.

Ответ старца еще раз подтвердил его твердое убеждение, что у каждого человека – свое особое место и призвание. Он рассказал, что когда был на войне, то враги окружили их отряд, а он никак не мог связаться по рации со штабом. Ситуация сложилась чрезвычайно опасная, и офицер распорядился, чтобы радист бросил свою возню с рацией (чего делать не следовало), взял оружие и начал окапываться. Радист подчинился. Время шло. Помощи ждать было неоткуда. А погибель подступала все ближе. И вот радист все-таки решился еще раз забраться на гору к своей рации и снова сделать попытку выйти на связь. И помог Бог. Связь восстановилась, и помощь подоспела. Вот так иногда: чего не может целое войско, может один радист, сидящий на горе.

* * *

Старец умел убедить в том, что жизнь – дело очень серьезное, шуток лучше остерегаться. Мы слишком часто злоупотребляем юмором, иронией, вообще – нашей речью, то бравируя, то маскируя празднословие, забывая, что за праздные слова будет судим человек (Мф. 12, 36). «Господствуй над языком, – говорит Антоний Великий, – и не умножай слов, чтоб не умножить грехов твоих».

* * *

Некто посетил его, судя по всему, как многие, из праздного любопытства и никак не хотел разговаривать серьезно, а предпочитал болтать о всякой ерунде. И вот как старец вразумляет: «Когда я был в армии радистом, работа моя состояла в том, чтобы передавать в штаб необходимые сведения о состоянии противника, о наших потерях. Однажды, когда нельзя было оторваться от рации, пришел солдат и предложил настроиться на Афины, найти какую-нибудь песенку и отвлечься.

Я сказал: ты здоров? От моего сигнала, от связи зависит жизнь стольких людей, а ты говоришь о развлечениях?!»

* * *

Старец предостерегает и от излишнего упования на Бога, которое у многих из нас весьма напоминает склонность к иждивенчеству. То, что мы способны сделать своим человеческим усилием, должны непременно делать и делать смиренно. Если же этой силы нет, тогда попросим Бога, и Он может сотворить чудо…

Некоторые ничего не делают, говоря, что все сделает Бог. Так впадают в безделье, безразличие, праздность.

* * *

А сейчас мы коснемся одного из самых, может быть, острых и болезненных вопросов. А именно вопроса о земном, материальном, телесном благополучии человека. Не о необходимом для жизни, конечно, идет речь. Но о том, что дает человеку благополучие, подобное избыточному весу, но человеку не всегда заметное; оно пригвождает, говорит старец, его к земле, мертвым грузом ложится на его душу. Мы умом готовы бываем согласиться с этим, но внутренне, в сокровенных тайниках сердца, редко приходим к гармоничному согласию с пользой некоторой разумной скудости. И тут, предупреждает старец, опасность.

* * *

Насколько люди умножают свои удобства, удаляясь от Бога, настолько же растет тяжесть в их душе. Чем больше человек развивает в себе мирскую вежливость, тем больше теряет радости, простоты и искренней улыбки.

* * *

Удобства, изобретенные людьми, перешли всякие границы. Возросшее число машин и самого человека сделало машиной. Теперь машины командуют человеком, и сердце у него стало железным.

* * *

Бедного человека даже разбойник жалеет и милует, а богатого может жестокостью привести к нестяжательности.

Лучше самому стать нестяжательным, следуя Евангелию.

* * *

Для человека катастрофа, если он имеет все вещественные блага в изобилии. Ему трудно тогда чувствовать присутствие Божие. Хочешь, чтобы кто удалился от Бога – награждай его постоянно вещественным. Э! Он и Бога забудет.

Я испытал это на себе. Там, где мне довелось жить на Синае, вода была в двух часах пути – сочилась из скалы каплями.

И вот, что переживала душа моя. Каждый день я тревожился, молился, чтобы вода не иссякла. Когда видел издали, как блестит на скале влага, радовался, и набрав воду в кувшин, возвращался к себе, славословя и благодаря Бога. Эти капли воды побуждали меня молиться и просить, славословить и благодарить.

Когда я пришел сюда в скит «Иверон», проблем с водой не было, воды – сколько угодно. И вот стало во мне усиливаться иное состояние. И поймал я себя на том, что не благодарю Бога за воду, ни разу не сказал: «слава Тебе, Боже».

Нехватка воды побуждала меня молиться, а ее изобилие заставило забыть, что она есть дар Божий, и следует Его благодарить. Так случается и со всеми вещами.

* * *

Безусловно, и земные блага – от Господа, да и в целом старец говорил, что ничего злого в мире нет. Сам Бог сотворил все и увидел, что все… хорошо весьма! (Быт. 1, 31).

* * *

Зло происходит от ошибочного использования вещей, дарованных Богом для нашего блага. Металл – полезнейший материал, нож – нужнейший инструмент, но он смертоносен, когда его используют для убийства. Зло не в ноже, а в извращенной воле убийцы.