Текст книги "Магия Чарли. Волшебство из чайной лавки"

3
Мангустина

Школа «Спички чик-чирички» располагалась в здании бывшей фабрики, сверху напоминающем латинскую букву «V». Время беспощадно обгладывало здание, спроектированное в стиле Прекрасной эпохи, которая сама уже давно канула в Лету. Крыша протекала, поэтому в дождливую погоду нужно было непременно расставлять на партах вёдра. Посреди здания возвышалась высокая башня с красным куполом, символизирующая спичку с серной головкой. На самые верхние этажи башни ученикам подниматься было запрещено: потолок мог обвалиться от малейшего чиха. Окна тоже были в ужасном состоянии: они плохо закрывались, сопротивляясь каждой своей деталью. В глубине школьного двора журчал фонтан, украшенный статуей дракона, забивающийся, когда ему заблагорассудится. Одним словом, здание переживало своё старение с завидной элегантностью, приноровившись к возрастным изменениям.

На доске в классе Чарли красовалась теорема Пифагора, правда непонятно зачем – ведь класс всё равно уже давно не слушал учителя. Все ждали. Дело было в понедельник, ближе к вечеру, а значит, скоро должно было произойти определённое событие. Но событие это всё никак не наступало: оно, словно капризная суперзвезда, затягивало момент ожидания, катастрофически опаздывая и заставляя всех учеников изнывать от нетерпения. Всех, кроме двоих.

Первой была светловолосая Мангустина, которая прилежно выполняла роль лучшей ученицы в классе. Она всегда выглядела ужасно собранной и выводила цифры в тетради так усердно, словно вколачивала гвозди. Её одноклассников это бесило, и они кидались в неё шариками из бумаги. Те застревали у Мангустины в волосах, но она даже не удосуживалась от них избавиться. С одноклассниками Мангустина не церемонилась и с самого начала дала им понять: они все для неё пустое место и недостойны её внимания.

Ну а вторым учеником, который, в отличие от всех, тоже не ждал, был Чарли. Он очень сильно опаздывал на урок и в тот самый момент галопом нёсся по ветхим коридорам школы. За несколько минут до этого он нечаянно вырвал дверцу своего шкафчика и потом долго возился с ней, пытаясь приладить на место. Металлическая дверца изрядно помялась, но Чарли удалось закрыть шкафчик на замок: о большем он и не просил.

– А! Господин Вернье! – воскликнул учитель. – Вы наконец-таки оказали нам честь! Извольте пройти на своё место.

Чарли быстро шмыгнул за вторую парту, прямо за Мангустиной. Как он и ожидал, Джун заняла ему место и встретила его ухмылкой:

– Обычно это я опаздываю, а не ты! Ну и что ты учудил?

Джун была похожа на исчадие ада: растрёпанная, как чертёнок, и одета соответствующе. Она целенаправленно культивировала образ очаровательной хулиганки, который шёл ей как нельзя лучше. Она заявлялась в школу с вызывающим макияжем, в огромных берцах и в майке с надписью «True бунтарка» – на случай если кто-то ещё вдруг не понял. Её родители были владельцами крупнейшей фабрики по производству миндального печенья в регионе Экс-Ан-Прованс: это такое печенье в форме рыбок, покрытое сахарной глазурью. Благодаря этому печенью город, собственно говоря, и прославился. Но Джун это не нравилось. Она говорила, что сахар у неё уже из ушей лезет и что если она потеряет бдительность, то в один прекрасный день её покроют глазурью, перевяжут праздничной лентой и выставят как куклу в витрине родительского магазина на всеобщее обозрение. Поэтому, когда она всех и вся посылала куда подальше, Чарли прекрасно её понимал.

– Я поссорился со шкафчиком, и мы двадцать минут пытались помириться, – сказал Чарли, а потом пояснил: – В общем, я сломал дверцу своего шкафчика.

– И зачем я каждый день голову ломаю, стараюсь быть оторвой – ведь от тебя вреда больше, чем от меня, даже когда я рву и мечу! Ох, как же это бесит!

Тут мимо них полетел бумажный шарик, который кто-то запустил в Мангустину. Но Чарли перехватил его и раздавил в кулаке – так же он поступал с неприятными эмоциями. Ему не нравилось, что из Мангустины делают объект для насмешек. И не важно, что она всегда говорит с ним в презрительном тоне – слишком легко нападать на того, кто одинок.

– У тебя даже повода нет, чтобы быть таким разгильдяем, – прошептала Джун.

– Это как посмотреть, – ответил Чарли в свою защиту. – У меня просто не получается контролировать свою силу, когда я… э… нервничаю. Подростковый возраст, наверное, или что-то в этом роде.

Вдруг ещё один бумажный шарик, предназначавшийся Мангустине, попал прямо в голову Джун. А так как Джун была совсем не такой, как Чарли, то, развернувшись вполоборота, она со всей дури запустила его обратно в отправителя. Тот хотел было ответить ей тем же, но, увидев, как она хищно оскалилась, поднял руки вверх в знак перемирия. Потому что она не просто расплылась в улыбке, а хищно ощерилась, продемонстрировав гораздо больше зубов, чем их должно быть.

– Эй, пойдёшь вечером бросать водяные бомбочки с крыши?

Чарли нахмурился. А Джун, не дожидаясь ответа, затараторила:

– Я же не прошу тебя участвовать – просто постоишь рядом: мне хоть будет с кем поговорить, пока я занята делом.

– Нет, не могу. К нам сегодня перебирается бабушка, и мама хочет, чтобы я был дома. Я тебе уже говорил вчера. Помнишь?

– Конечно, помню – спрашиваешь! – ответила Джун, которая всегда помнила только о том, что касается исключительно её лично.

– Найди кого-нибудь другого, – предложил Чарли.

– Ага, вон Мангустину позову.

Чарли не успел её остановить, и она дважды бесцеремонно дёрнула Мангустину за белокурые локоны. Та резко развернулась и уставилась на Чарли, уверенная, что это сделал он.

– Прости его, он не понимает, что творит! – воскликнула Джун, радуясь тому, как ловко у неё получилось свалить вину на кого-то другого.

– Это не я, – отчеканил Чарли, не сводя с Джун испепеляющего взгляда, как если бы собирался уничтожить её на месте (а ему, учитывая разницу в их весовых категориях, сделать это было совсем несложно).

Но Джун знала своего друга как облупленного, поэтому просто-напросто его проигнорировала:

– Эй, Мангуст, как ты смотришь на то, чтобы потренироваться в метании водяных бомбочек со мной сегодня вечером? – И она сопроводила приглашение зубастой улыбкой.

Но Мангустина резко ответила:

– Нет. – После чего отвернулась и стала смотреть на классную доску.

– Не могу поверить, что моё очарование на неё не действует, – сказала Джун Чарли. – Я же придумала суперинтересную программу на вечер. Ну ладно. Не хочет – и не надо. Только ты теперь как мой лучший друг просто обязан пойти со мной, иначе мне будет скучно.

Чарли закатил глаза. И в эту секунду из громкоговорителей градом посыпались шипящие звуки.

– Ура-а-а-а! – радостно закричали все ученики, кроме Чарли и Мангустины.

Через секунду все уже были наготове, словно бегуны на линии старта, потому что знали, что за этим последует.

Учитель же был явно недоволен:

– Ну к чему каждый раз вся эта интрига!

Но больше он ничего не сказал, и энергичный голос директрисы раздался уже в полной тишине:

– Вниманию всей школы «Спички чик-чирички»! Ученики, повесьте свои уши на гвоздь внимания! Итак, шарада недели. Те тридцать человек, которые придут последними, как обычно, будут каждый день до следующей пятницы мыть школу после уроков. А что касается победителей… э… – Директриса замолчала, а потом, в порыве вдохновения, выпалила: – Они получат пятерки по математике!

– Позвольте! – возмутился математик.

Громкоговорители продолжали плеваться звуками, не обращая внимания на учителя:

– Вам, как обычно, лучше разбиться на команды из двух-трёх человек, иначе окажетесь среди проигравших. Вход в запретную башню, конечно же, ЗАПРЕЩЁН, так же, как и в учительскую, зарубите это себе на носу! А теперь шарада:

«Слог первый мой – школьное сражение,

Второй мой слог – лошадки,

Слог третий – зона или клуб,

Четвёртый – синус к косинусу.

А в целом – у меня бурлит в животе».

Удачи всем!

Из колонок послышался скрежет ножек отодвигающегося стула. Ученики повскакивали с мест, на ходу запихивая в портфели учебники и тетрадки.

– Я, как всегда, ничего не поняла, – сказала Джун.

– Может, сосредоточимся на последней подсказке, а не на отдельных частях слова? – предложил Чарли. Он вдруг подумал, что это соревнование очень кстати: хотя бы отвлечётся от мыслей о бабушке, а она, наверное, уже в дороге, едет много часов подряд… Далеко ей ещё до их дома?

Перед тем как выйти из класса, Чарли посмотрел на Мангустину. Дождавшись, пока все ученики разбегутся, она неуклюже выпихнула себя из-за парты. Мангустина никогда не участвовала в школьных соревнованиях… Мангустина всегда была одна…

– Отличная идея! Берём её с собой! – вдруг воскликнула Джун, проследив за его взглядом. – Зуб даю, она щёлкает шарады как орехи! Эй, Мангуст, шевели булками! – И она, по-деловому подхватив Мангустину под руку, принялась толкать её к выходу.

Мангустину этот выпад застал врасплох – у неё заплелись ноги, и она чуть не упала. И тут Чарли заметил, как на шее у Мангустины, выбившись из-под воротника, блеснула странная подвеска. Но разглядеть её он не успел: Мангустина, вырвавшись из цепких ручонок Джун, с силой оттолкнула её от себя и поторопилась спрятать кулон под свитер.

– Отстаньте от меня! – прошипела она сквозь зубы и вылетела из класса.

– Я просто хотела быть милой! – надулась Джун, оскорблённая тем, что не оценили её альтруистического порыва.

– Знаешь, наверное, она по своей натуре одиночка, – обронил в ответ Чарли. Сказать подруге, что её манеры оттолкнули бы кого угодно, он не решился.

– Тем хуже для неё, – сказала Джун. – Ладно, нам пора пошевеливаться, а то все уже ушли.

К тому времени, когда они наконец вышли из класса, коридоры уже опустели.

– «У меня бурлит в животе»… «У меня бурлит в животе»… – думал вслух Чарли. – Может, это столовая, как думаешь?

– Ага, точно.

В подобных ситуациях Джун предпочитала, чтобы Чарли думал за неё: она берегла силы для более важных вопросов, например как сделать так, чтобы учитель выглядел полным тупицей и какой из способов для этого самый надёжный. Поэтому теперь она послушно плелась за Чарли по большим каменным лестницам и коридорам, разглядывая пол, выложенный истёршейся за долгое время плиткой. Через центральный вестибюль школы они прошли на цыпочках, чтобы не разбудить школьного сторожа – неврастеника Жоржа, который, как обычно, спал на скамейке в своей будке. Да, лучше «не будить зверя», иначе можно схлопотать от него серьёзное наказание.

С самых ранних лет всем ученикам в этой школе рассказывали о её истории, но делалось это как-то вскользь, и слушали ученики так же – краем уха, поэтому в итоге в детских головах об истории этого места почти совсем ничего не оседало. Чарли помнил только, что когда-то здесь жила некая кавалерственная дама по фамилии Чик-Чирик, она была не из очень знатного рода и сколотила состояние на продаже спичек. В самом начале ХХ века по её распоряжению была построена эта «огненная» фабрика. Изобразить на гербе дракона, изрыгающего пламя, – тоже была её идея. Дракон вышел таким удачным, что его изображение перенесли на витражи, изготовили с ним вышивки и даже изваяли скульптуру в натуральную величину, которая теперь украшала фонтан во дворе школы. А девиз школы «Fiat lux!» – что означает «Да будет свет!» – знали все в округе.

Когда Чарли и Джун добежали до места, они обнаружили, что многие другие ученики тоже решили, что один из ответов загадки – это столовая. Но все они растерянно озирались по сторонам в поисках главного решения шарады, и ни у одного из них не было ни единой зацепки. Да и директрисы в столовой тоже не было.

– Мы ошиблись, – сделал вывод Чарли.

Джун кивнула, развернулась на сто восемьдесят градусов и бросилась бежать.

– Ты куда?! – закричал Чарли, устремляясь за ней вдогонку.

– Не знаю, но если будем очень быстро бегать, то рано или поздно наткнёмся на разгадку!

Чарли не успел ничего ей ответить. Как только они повернули за угол, перед ними как из-под земли возникла Мангустина. Чарли летел на всех порах и чуть не врезался в неё, но вовремя затормозил: между ними оставалось не больше пары сантиметров. С такого маленького расстояния Чарли успел в мельчайших подробностях разглядеть, как Мангустина выходит из себя. Он тут же отпрыгнул:

– Извини.

Мангустина сама по себе была очень маленькая, но носила огромные чёрные свитера, которые скрывали её от посторонних глаз, как тёмная зимняя ночь. О формах её тела можно было догадаться только примерно. Бедро, округлившееся во время подросткового периода, рука – ещё по-детски пухлая… С лицом была та же история: она тщательно прятала его за массивными очками и объёмной шевелюрой. За всем этим где-то была Мангустина, но никто не видел её настоящую.

– Мангуст?! А ты что здесь делаешь? – удивилась Джун.

– Я бы хотела побыстрее покончить с уборкой. Вы проиграли – значит, должны мне помочь. И не называйте меня «Мангуст».

Чарли заметил, что в одной руке она держит с полдюжины мётел, а в другой – столько же вёдер.

– Мы ещё не проиграли! – возмутилась Джун.

– В таком случае почему все сейчас у Драконьего фонтана, а вы здесь?

От удивления у Чарли и Джун отвисли челюсти, но они быстро опомнились и бегом бросились во двор.

– Почему мы не подумали об этом раньше?! – отчитывал себя Чарли, прерывисто дыша. – Ведь у Драконьего фонтана бурлит в животе… это так очевидно!

– Да, но какая связь с остальными частями шарады? Никакой! – прокричала Джун. Проигрывать она не умела.

– Посмотрим, хм… «Слог первый мой – школьное сражение, второй мой слог – лошадки, слог третий – зона или клуб, четвёртый – синус к косинусу. А в целом я Драконий фонтан… По-моему, я понял. Мы действительно проиграли…

– Да неужели?

– Драка-кони фан-тангенс. Дра-коний фон-тан.

– Ой! Какая ерунда!

Как только они вышли во двор школы, их обдало ледяным осенним ветром. Возле фонтана было настоящее столпотворение.

– Поторопись! Может, мы ещё…

Но договорить Чарли не успел: у них за спиной послышалось громкое тиканье хронометра. Они повернули головы.

Директриса выглядела раздражённой.

– Вы проиграли, – сказала она.

Её ярко-красные и очень коротко стриженные волосы очень подходили к её худой остроугольной фигуре. Такой образ как нельзя лучше гармонировал с названием школы: она была похожа на спичку, которая вот-вот воспламенится. На спичку из чёрного дерева.

Чарли опустил голову. После них прибежали ещё несколько учеников, но это было слабым утешением. В конце концов, невероятно громыхая вёдрами и швабрами, появилась Мангустина, которая, не стесняясь, бросила весь свой скарб на землю:

– Вы должны начать прямо сейчас. У меня вечером ещё дела.

Никто даже не шелохнулся.

– Чарли, – процедила директриса сквозь зубы, – мне нужно с вами переговорить. С глазу на глаз.

Чарли почувствовал на себе насмешливые взгляды, но послушался и пошёл за директрисой. Как только они отошли в сторону, она буквально накинулась на него.

– Ты это специально! – в ярости прошептала она. – Ты специально проиграл, чтобы не быть дома, когда приедет бабушка!

– Да ну, мам!.. – тоже шёпотом попытался урезонить её Чарли. – Бабушка тут ни при чём! Вспомни, я ведь всегда проигрываю в конкурсе с шарадами!

– Вообще-то да, – согласилась мама, немного смягчившись. А потом добавила, тыча пальцем ему в грудь: – Но тебе всё равно не удастся избежать домашних обязанностей, даже не надейся. Я лишаю тебя права на сегодняшнюю уборку!

– Ты наказываешь меня, лишая наказания?

– Это и есть наказание. Интересно, как ты объяснишься со своими друзьями? Жду тебя в машине.

И Цезария Вернье направилась к выходу. Тридцать проигравших учеников уже собирали мусор во дворе школы. Чарли подошёл к Джун, всё это время следившей за ним краем глаза:

– В общем, э…

– Расслабься, я всё поняла. Беги, встречай свою бабушку! Я как-нибудь объясню остальным.

Всё-таки у Джун были хорошие качества, и ради них стоило иногда потерпеть её недостатки. Чарли сложил руки в благодарственном жесте и убежал.

Пробегая через вестибюль, он увидел, как сторож Жорж разминается после сна:

– Чертовски тяжёлый день, правда?

Чарли сдержал улыбку:

– Да, очень.

– Так, я не собираюсь тут куковать, пока твои друганы там полы намывают! Скажи им, пускай захлопнут дверь, как будут уходить.

– Я думаю, они и так знают, – вежливо ответил Чарли. – Хорошего вечера, господин Жорж.

Мама уже сидела в машине на улице, неподалёку от школы, и заводила мотор. В нескольких метрах от неё другой водитель не мог дождаться, когда она уедет, чтобы встать на её место. Он что-то громко кричал, и Чарли, подняв бровь, воинственно напряг мышцы, даже не отдавая себе в этом отчёта.

– Нет, вы только посмотрите на неё: дамочка и не думает торопиться! Не затруднит ли вас тронуться с места, наконец? Вы здесь вообще-то не одна, дорогуша!

Увидев, что Чарли открыл дверцу и сел в машину, кричащий мужчина поутих: крепкое телосложение мальчика произвело на него сильное впечатление. А Чарли, на секунду задумавшись, не опасен ли этот человек, тут же опешил от удивления: вместо носа у мужчины было поросячье рыло.

К тому времени они уже выехали на дорогу, и теперь мама ворчала:

– Клянусь тебе, некоторые люди ведут себя как свиньи!

– Но мама! Этот человек и есть свинья! У него поросячье рыло!

– Некрасиво смеяться над недостатками внешности. Даже если это что-то очень неприятное. У этого человека наверняка какой-то врождённый порок.

* * *

Соседка позаботилась, чтобы перевозочная компания разгрузила вещи почтенной Мелиссы, и теперь у порога их дома громоздилась дюжина сундуков и чемоданов. Бандит разлёгся на них словно хозяин, распластавшись в пушистый белый блин. Цезария протянула было руку, чтобы его прогнать, но остановилась:

– Дорогой, ты не мог бы согнать своего кота? Не хочу, чтобы он меня поцарапал.

– Бандит, ты не мог бы слезть с чемоданов, пожалуйста? Нам нужно их перенести, поэтому ты не можешь сейчас на них лежать.

Цезария закатила глаза:

– Он же кот! Не надо с ним церемониться. Просто столкни его – и дело с концом.

– Он понимает больше, чем ты думаешь.

И словно в подтверждение его слов, Бандит встал, фырча размял одну за другой лапы и не спеша удалился.

– Это просто совпадение! – буркнула Цезария. – А теперь за дело, и поживее! Медбратья уже звонили, они приедут через полчаса.

И они принялись таскать чемоданы вверх по лестнице, которая ходила ходуном так, словно самую тяжёлую часть работы выполняла она, а не Чарли и Цезария.

Они жили в кособоком домишке в квартале, где дома стояли так тесно, что если бы один из них убрали, вся улица сложилась бы как домино. Как и большинство соседних зданий, дом Чарли был старый, шаткий, но тем не менее симпатичный. Паркет, стены и потолки частенько пребывали в музыкальном настроении и скрипели, аккомпанируя каждому шагу жильцов.

Чтобы помочь маме, Чарли взялся за самые тяжёлые сундуки и теперь уже почти выбился из сил. В комнате Цезария самозабвенно распаковывала бабушкины вещи, вешала платья на плечики, расставляла пожелтевшие книги на полках. Ба должна была приехать через двадцать минут… пятнадцать… десять… Чарли стало трудно дышать. Вспомнит ли она его? Наверное, нет, но в глубине души он всё же надеялся на это.

– Тьфу ты, никак не могу открыть… – вдруг сказала Цезария.

Чарли заглянул ей через плечо, чтобы понять, о чём идёт речь. Это был дорожный сундук из красного дерева, и что самое интересное, запаянный восковой печатью. Цезария немного попыхтела над ним, но потом ретировалась:

– Ну ладно, займусь им позже.

И тут раздался звонок в дверь.

– А вот и она!

Чарли, почувствовав, как сильно у него заколотилось сердце, замер на месте как вкопанный. Он был благодарен маме за то, что она одна спустилась вниз, чтобы встретить «Скорую помощь».

– Здравствуй, мама! – услышал он её звонкий голос. Цезария явно перегибала палку, стараясь показать, как она рада.

Через несколько минут Чарли услышал, как лестница ноет под весом сразу нескольких человек.

Она уже здесь.

– Вот твоя комната. Ты уже много раз здесь спала. Ты помнишь? Нет? Ну ладно, не страшно.

Она такая худая! Такая потерянная! И волосы у неё свалялись – а ведь она всегда так тщательно раньше за собой следила, всегда была такой кокеткой!

Цезария довела мать до кресла, которое она в конце концов оставила возле окна, и помогла ей сесть:

– Чарли, можешь за ней присмотреть? Мне нужно пойти подписать бумаги.

Чарли кивнул. Дыхание у него спёрло так, что ему стало больно. Он услышал, как мама снова спускается на первый этаж. Ба не двигалась. Вечерний свет падал на её седые локоны. В комнате было спокойно, словно здесь испокон веков всё так и было.

Чарли направил тревогу в правую руку и крепко сжал кулак. Это давно вошло у него в привычку. Он сгонял негативные эмоции в ладошку, а потом сжимал их в кулаке, как будто комкал листок бумаги. После этого он чувствовал себя намного лучше. Почему он подавлял свои эмоции? Не оттого ли, что его мама всегда позволяла своим вырываться наружу? Или же это было связано с тем, что произошло пять лет назад?..

– Ба? – позвал он тихонько.

Пожилая женщина подняла на него пустые глаза.

– Это я, – сказал он, волнуясь, – Чарли, твой внук.

Она перевела пустой взгляд на окно. До этого момента он ещё на что-то надеялся, и такая реакция застала его врасплох. Его бабушка неподвижно сидела в кресле и уже забыла о том, что он тоже в комнате. От наплыва чувств Чарли пришел в смятение. Вдруг он услышал шёпот, который становился всё громче и громче:

– Чарли…

Он посмотрел на бабушку, но та сидела неподвижно.

– Чарли… – снова послышались голоса.

Он оглядел комнату.

– Чарли… Чарли… Чарли…

Шёпот доносился из деревянного сундука, который мама так и не смогла открыть. Чарли дотронулся до него, но не успел даже толком рассмотреть восковую печать, на которой был изображён кот в котелке, как та расплавилась и крышка со щелчком приоткрылась.

Чарли колебался, ему не хотелось копаться в бабушкиных вещах – но сундук же сам его позвал… Чарли приподнял крышку и заглянул внутрь.

Там лежало зеркальце с ручкой, инкрустированной огромной белой жемчужиной. Ещё там была забавная мятая бархатная шапка, на которой лежали три огромные конфеты в блестящих фантиках.

Чарли с удивлением взял зеркальце и посмотрел в него – но вместо своего лица он увидел лицо своей бабушки: она глядела на него осмысленно и строго – как раньше.

– Чарли, – сказало зеркало.

– А-а-а-а! – закричал Чарли и, бросив зеркальце обратно в сундук, попятился назад, но зеркало продолжало говорить:

– Если ты получил это сообщение значит, у меня ничего не вышло. – Зеркало замолчало, словно выжидая, когда Чарли снова достанет его из сундука. Бабушка в отражении выглядела растерянно:

– Так, о чём это я? А, знаю… Я постепенно лишаюсь памяти. Это не болезнь. Всадник забирает у меня воспоминания, одно за другим. Ты должен быть осторожен, потому что… Так, а на чём я остановилась? – Из зеркала послышался звук мнущейся бумаги, и в следующую секунду Чарли увидел, как бабушка читает по бумажке: – Да, ты должен… В общем, ты маг – ты знаешь об этом? Я не должна тебе об этом напоминать, но раз уж ты получил это сообщение значит, мы снова встретились и ты должен быть готов. – Отражение, казалось, отчаянно вчитывается в бумажку. – Ты такой же, как и я. Связь с магическим миром, скорее всего, ослабла, но если ты всё ещё разговариваешь с Бандитом – это верный признак того, что… так, о чём я говорила?.. – Снова звук мнущейся бумаги. – Ты маг, Чарли. Иди к Учителю Лину, скажи, что ты от меня. Ты найдёшь его магазинчик в переулке Шальных. Он там уже много лет, ты должен убедить его, что… Скажи ему, что… – Она тряхнула головой, в который раз забыв, о чём говорила. – Я оставляю тебе эту шапку-выручалку. Это совершенно уникальная вещь, она тебе поможет. Конфеты тоже очень ценные – каждая заряжена мощным случайным заклинанием. Они защитят тебя. Может, я потеряла память, но я всё ещё Магистр магии! И… Так, о чём это я?.. Да, мои воспоминания. Это Всадник у меня их забрал. Ты должен быть очень внимателен, потому что… Мне очень скоро нечем будет платить! – Отражение помутнело и исчезло. Чарли подумал, что это конец сообщения, как вдруг внезапно в зеркале снова появилось лицо бабушки, на этот раз гораздо чётче и ближе, чем раньше. – И ещё, Чарли: мне очень, очень жаль! – И бабушка в отражении заплакала.