Текст книги "Семь легенд мира"

– Они такие же, как наше солнышко, но очень далеко. Так далеко, что уже не греют и сами малы, как острие иглы, в них остался один тонкий луч. Их много, и между ними в ночи нет света, только пустота и тишина. Я буду смотреть, а ты попробуй тоже, вместе со мной. Ладно?

– Давай.

Они смотрели долго, у Тоэля заболели глаза – небывалое для выносливого айри дело. У Миры – голова. Но потом она, кажется, все же поняла и увидела. Не так, как он, зрячий, но – увидела. И ушла спать молча, задумчивая и очень довольная.

Чтобы утром бесцеремонно растолкать его и потребовать новый рассказ. Она хотела непременно знать, что такое полет. Тоэль истратил полдня и остатки голоса, но настоящего успеха не добился.

– Я понимаю, – Мира утешала его без особой радости в голосе. – Только горы я с тобой отчетливо видела, пальцами ощущала, слышала. И даже пила их воду. А вот полет едва понимаю, и то – лишь умом.

– Не думал, что он так трудно дастся нам.

– Это потому, что я вдруг очень захотела его испытать, – тяжело вздохнула Мира, совсем тихо и непривычно грустно. – Тебе больно было утратить полет, я сейчас осознала. В нем счастье, ты его лишился и потому стал грустным. Вчера я почти поняла полет, когда увидела солнышко. Почти. Ты завтра уедешь?

– Сегодня вечером. Актам устал от неспешности каравана, он любит бежать, обгоняя свою тень. А ночью хорошее время, нет жары.

– Ты к нам больше не заедешь?

– Не знаю. Может, поищу вас лет через пять, когда жеребенок станет настоящим скакуном. Ты уж сама выбери ему имя, ладно? Это ведь твой конь.

– Он у меня на воспитании, – серьезно возразила Мира. – Пока буду звать Норимом.

– Северным ветром? Почему северным?

– Он станет с годами совсем седым, как снег, мне рассказывал подробно о зиме Старый медведь, давно. Ты обязательно приезжай посмотреть, мы будем возле Золотого моря. Я уверена.

И он обещал.

Потом долго и для самого себя неожиданно тепло прощался с Амиром, расспрашивая, как найти его милую и взбалмошную дочь Джами в городе Кумат, если придется. Да, пока его путь лежит на север, но потом – кто знает…

Он лгал. Боги! За все годы жизни в мире без крыльев – лгал едва ли не первый раз и не понимая толком, зачем. Мира просила объяснить и подарить полет. Это стало их тайной, не требующей оплаты или чужого участия. И у девочки будет полет, даже если для этого ему придется сражаться с Богами, в которых Тоэль не слишком верит. Век Миры короток, она ждать не может. А мечи – они железные и пока совершенно мертвые. Они подождут. И Старый медведь подождет, незнакомый северный мастер. Не последний же он в мире!

Очень давно айри слышал о птицах, огромных и могучих, живущих далеко за западным океаном. Если они существуют, то найдутся и согласятся поднять Миру в облака. Он станет настойчив. С точки зрения Тоэля, жизнь слепой девочки нельзя назвать счастьем и удачей, как бы она ни стремилась наполнить себя и даже весь караван радостью. Зато айри уже не решался говорить – «я несчастен и одинок». За два неполных дня гордые слова стали глупостью и неправдой.

Актам простился с сыном без огорчения, оставляя малыша в хороших руках. Вороной охотно обогнал караван и прибавил шаг на пустой тропе. День с его плавящим скалы жаром далек, ветер стих. Ночь пахнет прохладой, травами близкой степи. Можно бежать и радоваться приближению равнин, где звенит серебряный ковыль, журчат ручьи и бредут сытые разномастные табуны. А у самых западных гор, в селении Гриддэ, на берегу озера Дис, живет род Иттэ-Орт – древние друзья уже во многих поколениях. Почти кровная родня. Скорая встреча с ними наполняет бег смыслом. Лучшие гриддские кони уникальны во многом. Например, они владеют всеми аллюрами и выбирают безошибочно тот, что наиболее хорош к каждому случаю.

В дальнем забеге нет лучше иноходи, мягкой и экономной по силам, резвой и ровной по ходу. Актам стлался над равниной, неведомым людям чутьем ступая в темноте на надежные участки скалы, камня, песка, почвы и обходя ямы, трещины и осыпи. Он собирался бежать до заката следующего дня, это ему не трудно. Седок спешит и едва ли будет возражать, он не глуп и достоин понимания и дружбы. Он даже лучше людей рода Иттэ, едва не погубивших по ошибке любимого сына. Его сына, потомка вожака любого подходящего табуна. И если Черный человек спешит, вороной ему поможет изо всех сил, и даже сделает чуть больше. Он – лучший конь Гриддэ, и осенью напомнит об этом всем конкурентам. Будь у них шкуры хоть трижды золотыми, они все останутся бродить в стороне от его кобылиц, залечивая раны.

Дарги Иттэ-Орт, его учитель и первый друг, не зря тренировал Актама для дальних забегов, приучал переносить жажду и скудный корм, к непосильным нагрузкам. Род Иттэ никогда не ставил своих коней на большую байгу – к чему портить праздник ста племенам, отбирая приз фактически без боя и соблазняя и без того усердных конокрадов? Скакуны родов илла могут смотреться мощнее, казаться резвее – на первый взгляд – и внушительнее. Но они – жалкие полукровки, впитавшие крохи гриддских линий, и не самые лучшие.

Актам способен победить на короткой дистанции. Он легок в маневре и хорош для конных игр. Он двигается мягко и экономно, гибко и низко стелется над поверхностью, не растрачивая впустую силы на глупые зрелищные «прыжки антилопы». Но он прыгуч, если надо. И с ним можно пробовать тягаться. Но до тех пор лишь, пока расстояние не перевалит за двойной дневной переход среднего степного коня, способный этого коня убить при предельной резвости. И всего лишь приятно прогреть мышцы Актама.

С малышом в поводу они шли до пустыни три с половиной месяца, с ранней весны. Обратно вернутся за один. Степь еще не пожелтеет от засухи, когда его накроет тень гор. Или он – не сокровище рода Иттэ и не стоит имени скакуна Гриддэ!

Двух с половиной десятков дней вполне хватило Тоэлю для того, чтобы толком разложить свои мысли по полочкам и выверить действия. В первую же ночь в караване его тоска и боль утраты крыльев слились в сознании с крохотной слепой девочкой, наивно доказывающей себе и миру, что она может быть счастлива и таковой. Еще до рождения изломанная, растоптанная и обреченная на одиночество и отчаяние.

Это его боль и память требовали полета голосом Миры. И у малышки будет полет.

Он понял это во вторую ночь. Мира в его сне обрела крылья и полетела, и тогда в его душу вернулась радость. Ненадолго, но было так хорошо и светло!

Он все уже распланировал. От Гриддэ до горного перевала его проводит сын Дарги, там айри оставит коня и пойдет в горы пешком. Заберет из своей ближней пещерки золото и камни, хоть какая-то польза выйдет из его нелепого и огромного богатства. Много возьмет, с хорошим запасом, для найма крепкого и быстрого корабля. А с выбором помогут Джами и Захра, им можно рассказать все. Он почему-то уверен, поймут и помогут.

Видимо, пока он выполняет просьбу Миры, ее странная удачливость не оставит айри, он теперь точно знает, что и как следует делать. Впервые за жизнь внизу – знает! Ему повезло на случайную встречу, прав Амир: надо верить дороге.

Кумат встретил одинокого путника на наемном экипаже ранними в этом сезоне осенними дождями, зарядившими в середине августа. Стража ворот дремала, обсуждая торг, который начнется через пару месяцев или чуть позже. Все зависит от того, распогодится ли и доберутся ли с юга торговые галеры черных от огненного жара их родины корабелов Обикат. С севера тоже доносятся дурные вести: прибрежья северного Амита после затяжных дождей стали непроходимой топью. Как еще проберутся челны бороев из рода Куницы с пушниной, пенькой, медом и северными каменьями. Опять же, хочется знать: придет ли с восхода караван «шелкового князя» – Багдэша. Мирно ли настроены жители Туннрёйз, владельцы гребных судов, смешно называемых северянами «ноффер». Без их груза – жира и шкур тюленя, северного костяного рога – ярмарка не та…

Особенно много сплетен накопилось про молодого правителя, объединившего три острова Архипелага под штандартом северного – Индуза. Вроде бы он окончательно разогнал обнаглевших пиратов и налаживает сообщение с островами, где добывают медь и синие сапфиры…

Тоэль почти силой впихнул лодырям плату за въезд в город и, едва сдерживая скорые на расправу руки, вытряс без серьезных травм сведения о расположении купеческого подворья Багдэш. Добрую госпожу Захру в городе знали и, что правда то правда, уважали.

В сумерках айри постучался в добротную дверь, окованную медью, и выслушал короткое, солидное и неоспоримое предложение быть вежливым гостем от серых северных волкодавов – неподкупных охранников этого богатого двора. Потом прошелестели шаги, звон и стук запоров прокатился и стих, дубовая дверь мягко подалась, выпуская на продуваемую ветром, неуютную и мокрую улицу теплый свет масляного фонаря.

Фонарь держала рука Джами, он понял сразу. Отец не лукавил, называя ее красавицей. Невысокая, гибкая и легкая, с кожей золотистого оттенка и синими сапфирами глаз, крупными, яркими и глубокими, как озера в краю бороев. Она шагнула назад, давая пришедшему место под навесом и одновременно приглашая его в круг света. Пристально и без тени смущения вгляделась в лицо гостя. Кивнула и приветствовала незнакомца на языке княжества Карн, частью которого и является Кумат, – без малейшего акцента, словно здесь родилась. Вопросительно изогнула высокую темную бровь, ожидая объяснения позднего и нежданного визита.

Тоэль улыбнулся: стоило раз удачно спуститься с холма, доверившись гневу Актама, – и его везение на встречи и людей стало исключительным. Эта девочка – как хороший клинок, в ней и на ноготь не найдется ржавчины порока и слабости. Странно лишь, что на ночь глядя одета по-дорожному и невесть с чего ершиста. Так и колет взглядом, думая о своем и рассеянно кивая, резковато откликаясь.

– Я нуждаюсь в совете и помощи для того, чтобы выполнить запрошенное у меня Мирой, достойная госпожа Джами Багдэш, – не стал растягивать дело гость. – Твой отец любит решать важные вопросы еще до еды, я тоже тороплив.

– О, ловко ты напросился на ужин! – рассмеялась Джами. – Входи, гость, давно видел моих? Далеко?

– У кромки пекла Кэ-рабих, еще до излома лета.

– Ты стремителен, путник. А вот отец упрямее барана, да простят меня Боги! – рассердилась непочтительная дочь. – Его дважды пытались там грабить. Злое место и злое время. Ну чем ему плоха Красная степь или юг – дорога за Обикат, где Миру чтят как святую? Нет, опять пожелал проведать моих братьев и, уверена, у них были проблемы с деньгами. Не удивлюсь, если однажды они укажут кому не надо время и место для засады, чтобы решить свои бесконечные затруднения.

– Ты не любишь родню.

– А они не любят работать, – по-прежнему зло отрезала Джами. – Отец спит и видит, как передать лентяям караван, я ему не хороша! Вот если бы без гривы и с усами, то – да. А пока внуки – вся наша глупая надежда…

– Уже нет, так он сказал. И караван прошел в степь благополучно, упрямейшая и прекраснейшая из женщин Востока, осиротившая его своим отъездом.

– Я – только упрямейшая, – лукаво блеснула глазами Джами, с поклоном приглашая гостя из двора в дом и проводя коридорами. – Прекраснейшая – моя мама, сам увидишь. Она все еще на балу у городского головы, и эта нудная муть с политикой и денежными интересами под музыку затянется надолго. Там полезные люди, важные люди, лучшие люди города – вся дрянь, одним словом. Вот и сижу дома, чтобы не приставали. Надоели!

– Предлагают сердце в обмен на пополнение кошелька? А не слишком ли ты много гостю выболтала?

– Точно, предлагают. Навязывают! И я знаю, кому и что говорить, не ребенок. Если человек достаточно глуп, чтобы нестись через полмира ради желаний Миратэйи, – можно в словах не стесняться. Она еще ни разу не ошибалась в людях. Есть пирог, сыр домашний и вино в погребах. Заказывай, что жарить: имеется неплохой окорок…

– Ничего не надо, а из вин – красное, сорта исбир дома Тэлия, выдержанное, если можно.

– Можно. – Она уже деловито выставляла все обещанное на стол. – Камин сам растопишь? Я пока – за вином. Есть пара кувшинов хороших лет. А в этом урожая не будет вовсе, одни дожди. У меня такой заказ срывается!

– Зато уксус выйдет неплохой, – утешил ее Тоэль. Смех раздался из коридора, легконогая Джами двигалась удивительно быстро: уже бежит с вином!

Они сели за стол лицом к лицу и принялись наперегонки уничтожать содержимое блюд. В медном чайнике уже закипала вода. Джами сердито отказала ему в чае – после дождя и сырости лучше кофе. Понятно, почему отец вывез ее сюда, – усмехнулся Тоэль. Девица слишком уверена в себе и смотрит, не думая стыдливо опускать глаз. А спорит весело и решительно, отстаивая свое мнение вопреки воле незнакомого мужчины, принимая его к тому же в пустом доме без присмотра старших и слуг – мыслимое ли дело!

– Что за беда с Мирой? – вернула его синеглазая к основной теме вечера.

– Я рассказывал ей про полет, – виновато вздохнул Тоэль. – Она хочет летать.

– Скромное желание, – кивнула Джами без удивления. – Ты не мог рассказать ей про что-то более простое?

– Так получилось. Я слышал – далеко на западе, за океаном, живут птицы огня. Они огромны и способны поднять седока. Давно слышал, но уверен, не легенда. Вроде бы они служат Говорящим с миром того берега.

– Нужен корабль, – понятливо кивнула Джами. – Осень на носу, погода дрянная, и не знаю, кто согласится плыть в океан, невесть как долго и далеко. Разве что Риэл Тайрэ. Ему все равно, куда плыть, лишь бы подальше отсюда. Знаешь наши новости?

– Нет.

– Он – сын владетеля южного из островов Архипелага, Таира. У знати дело дошло до большой крови, когда род Бэнро решил объединить земли вне материка. Явились те самые – Говорящие с миром, хоть и без птиц, а добрались быстро. И всех хорошенько встряхнули, дурь из голов выветривая. Они умеют. Кому же хочется сидеть без помощи лекарей или вообще – под печатью голода. Думаю, из-за гнева снавей до сих пор и идут дожди, а уж что творилось месяц назад! Просто жуть. В общем, пинками собрали в кучу знать и велели решать миром, как дальше жить. Отец и дядя Риэла Таирского погибли еще до перемирия. А он ушел сам, добром отдал остров роду Бэнро, но не захотел жить там наместником. Кровь пролита и, хотя впрямую это не вина нового их правителя, такое забыть трудно, – вздохнула Джами и резко сменила тон. – Хочешь, оладушек испеку?

– Спасибо, сыт. Деньги у меня есть…

– Ха! Нужны ему твои деньги! – азартно стукнула ладонью по столу Джами. – Гулять так гулять, гость. Миратэйя моя подруга. И коль ты взялся сдуру исполнять ее желание, как самый глупый сказочный дракон, польстившийся на белокурую княжну, мечтающую о луне с неба, признаешь и мое условие.

– Ну, если как дракон, – окончательно развеселился айри. – Чего желает от глупого ящера вторая, черноволосая, княжна?

– Я плыву с вами. Молчи, все сама объясню, – быстро добавила она. – Меня сватает сын головы. Их род знатен, но у младшего с деньгами все весьма неудачно. Если останусь в городе – нас с мамой сотрут в порошок или уговорят еще до листопада. Так что надевай свой мокрый плащ, я черкну Захре пару строк, и мы бегом отправимся в порт. Другие варианты не рассматриваются.

– А что скажет госпожа Багдэш?

– Что я несносная девчонка, и она сожалеет, но голова должен понять и разделить ее тревогу и скорбь, что ей дурно и надо послать за лекарем, что меня необходимо искать по всем дорогам… Что ей не жаль золота, и что отец, вернувшись, будет убит горем… – Джами весело блеснула глазами, закончив писать. Принесла из коридора готовый мешок с вещами. – И что я молодец. Ты удачно застал меня, гость. Не сегодня, так завтра точно сбегу. А морем надежнее, и вдвоем – веселее. Я толком этого князя Тайрэ не знаю и даже не видела вблизи. Но он несусветно древнего и знатного рода, желает покинуть порт и наверняка согласится выслушать глупости про твой обет и несбыточное желание больного убогого ребенка. Я могу и слезу пустить, мы же почти сестры! Ларитт! Где тебя, ленивого, бесы носят!

Прибежал чуть не оглохший от крика здоровенный мужичина, явно местный, рыжий, рослый и кудрявый. Рассмеялся густым басом – про подготовку тайного побега в доме, судя по всему, отлично знали. Бережно принял в свою лапищу записку, обстоятельно изучил и обещал к полуночи начать поиски, даже рыдать в голос и рвать бороду «аж до полного облысения». Потом пожелал Джами удачи и попросил гостя беречь девочку.

Тоэль кивнул, удивленно хмурясь: как ловко удача Миры впутала его в новую историю! Странную, но полезную. Хорошо ли отпускать маленькую упрямицу в бега – одну? Она слишком красива и беззащитна, то есть уязвима вопреки своим сильному характеру и уму. Позарятся, станут донимать… Только не за спиной бывшего дракона, взявшегося вдруг спасать «принцесс». И ему уже почти нравится! Не скучно, а огонь бешеного характера Джами изгоняет тоску о прошлом без следа.

Пока мысли айри бродили в туманной дали, девушка уже выволокла его за руку из дверей и потащила почти бегом по улице, нырнула в подворотню, стремительно и уверенно увлекла в грязные узкие ходы каменного, а потом и деревянного, лабиринта города. Спорый дождь заглушал шаги и смывал следы, разгонял путников и даже упихивал под навесы «пьянь и рвань», как охарактеризовала ночных бродяг Джами.

К порту они вынырнули внезапно, сразу окунувшись в запахи подгнившего дерева, несвежей рыбы, отмокших шкур и мусора. По словам Джами, именно здесь располагалась глухая и бедная часть пирсов, где швартуются случайные гости города. Следовательно их, беглецов, некому высматривать! – Такая вот оказалась опытная и предусмотрительная дочь у Амира, – хмыкнул про себя Тоэль.

Ему было приятно вновь увидеть океан и услышать его спокойное ночное дыхание. Очень давно он впервые взглянул на воду без берегов с мостика корабля и заболел ею.

«Морская болезнь» – это когда все, что волновало вчера, исчезает в дымке за кормой вместе с берегом. И люди на борту – лучшие в мире, надежные, родные. И шторм – личный вызов тебе, почти всемогущему в мире айри с их возможностями. Ничтожному и маленькому здесь, на утлом кораблике, бессильном одолеть гнев океана. Он хотел дать так много людям соленой воды, он так на них надеялся! Но увы. Внимательнее надо было всматриваться. В тот день мир повторно померк, а его одиночество казалось особенно непосильным. Давно, тому уже лет сто…

Легенда вторая. Морской демон Ладимэ

В далекие времена, когда деды наших дедов еще не сносили молочные зубы, а может, и того раньше, случилось это. Так давно, что главная мачта флагманского фрегата Его Могущества еще была молоденькой сосенкой, а вовсе не самой крупной корабельной, как надо для дела. И росла в далеких северных лесах, еще не ведая о своей высокой судьбе.

Он приплыл на Архипелаг на ладье северных диких мореходов с берега Туннрёйз. Сошел в порту и остался, потрясенный красотой карвелей Индуза. Князь милостиво и благосклонно принял чужака, назвавшегося именем Ладимэ. Из разговора стало понятно, сколь необычны и велики познания этого странного человека. И тогда род Атро предложил ему свои покровительство и полное содействие.

Ладимэ отдали верфь, все его заказы и требования выполнялись без промедления. На обучение к нему поступили самые знатные и разумные дети Индуза, и даже несколько сыновей правителей других островов, как настаивал сам чужак.

Старики говорят, он желал отдать свое знание всем, но род Атро понимал, какова цена тайны. Князь дал слово не скрывать сведений, но их прятали всеми силами, и долго удавалось оставлять Ладимэ в неведении о судьбе его знаний. Карты, составленные им, хранились в сундуке под замком. Чертежи корабля в единственном экземпляре держал у себя лично князь. Лишь компас и секстант не удалось утаить от детей, взятых в обучение, от будущих капитанов.

И вот наступил день спуска нового корабля на воду.

Никто из живущих теперь его не помнит. Говорят, был он велик и скроен иначе, с узким хищным корпусом, созданным для полета. Говорят, его мачты из золотой сосны имели чуть ли не пять стеньг! А паруса закупались на заокраинном востоке и были из чистого шелка.

Корабль был готов и вышел в первое плаванье, на борту разместился род Атро, княжеских детей иных родов оставили на берегу. А для чужака подготовили достойную награду: яд и кинжал. Тайны надо хранить, – считал последний князь этого рода, опозорившего Архипелаг. Ведь он хотел использовать новый флот для захвата всех островов, а затем и портов материка!

Продумали все: экипаж ничего не знал, охрана князя была наготове, берег уже кутался в туман, делая происходящее на борту неразличимым. Но Ладимэ оказался не человеком, не зря он знал столь много. И предавшему слово пришлось оплатить полную цену. Демон, гибнущий от яда и ран, принял свой истинный облик, а как иначе мог бы он уничтожить и выбросить за борт две сотни людей – от князя до последнего юнги?

Князь Атро и его свита сгинули в пучине, проклиная свою жадность.

А демон Ладимэ сжег корабль и уничтожил свой дар, использованный во зло: чертежи в сундуке исчезли без следа, а замок князя стал пеплом. Так ушло из мира великое знание, которого оказались недостойны наши предки, проявившие жадность, коварство и вероломство. И с тех пор правит на Индузе род Бэнро, поклявшийся никогда не огорчать морского демона, отказываясь от правды и чести.

Малый карвель Риэла Тайрэ стоял в стороне от основных пирсов, на рейде. Такие корабли называли еще бригго – охотники за пиратами – за их маневренность и скорость. Или коротко – бриг. Джами лихо свистнула и замахала руками, приглашая к беседе. Ее заметили и – вот чудеса – спустили шлюп. Получасом позже девушка и ее «дракон» уже сидели в приемной комнате каюты капитана. Небольшой, отделанной корнем ореха и золотой сосной, очень чистой. А еще – до нежилого вида пустой. Голые стены, стол без единого предмета на нем, иллюминаторы без шторок или ставней. Одинокая свеча в принесенной матросом медной плошке. До их визита капитан, похоже, не нуждался в свете.

Глаза Риэла оказались так же пусты, как его каюта.

Он не слушал и не слышал гостей. Несостоявшийся владетель, а затем и наместник Таира был высок, смугл и крепок телом, его кожа знала ветра океана, а руки явно умели держать клинок. Но все осталось в прошлом. Привычка к вежливости заставила принять гостей, неосознанно кивнув на сообщение об их визите. И даже одеться в чистое, хоть и безнадежно измятое, платье. Но интереса к жизни и живым в мужчине не осталось. Оказывается, чтобы сломать крылья, не обязательно лишать полета, – с грустью подумал Тоэль. Руки капитана неподвижными колодами покоились на столе. И едва пробившаяся – явно за время отчаяния – бородка совсем не красила его, лишь подчеркивая усталую впалость щек.

Джами деловито оглядела сперва собеседника, а потом и каюту, на глазах наливаясь веселой злостью. Небрежно бросила в угол плащ и приступила к делу. Нахально принялась обследовать пустые полки шкафов, шумно фыркая от возмущения и нарочито звучно хлопая дверцами. Хозяин каюты отвлекся от созерцания невидимого ночного дождя за стеклом, что, похоже, от него и требовалось по замыслу хитрой правнучки «Золотого змея».

– Слушай, у него даже выпивки нет! – возмутилась гостья, игнорируя господина Тайрэ со всеми его титулами. – Я замерзла хуже ящерицы по осени, сейчас стану малоподвижная и залягу здесь, в углу, в зимнюю спячку. Тоэль, я погибну во цвете лет на рейде Кумата, если не согреюсь. Ну нет вина горячего с травами – так уж хоть ром нашелся бы! Ты, как дракон, обязан исполнить три моих желания. Это – второе!

– Ничего я не обязан! И хватит уже звать меня драконом!

– Ром? – обретая интерес, уточнил капитан. – И много?

– Бутылку, – сердито пожала плечами Джами, выдирая из-за спины окончательно потрясенного хозяина каюты висящий в углу штормовой плащ, прижатый креслом, и укутываясь до глаз. – Каждому, раз бокалов и рюмок нет. Иначе достану лязгом зубов, пока изложу свое дело! По рождению я южанка, мерзну я, понял?

– Понял, – он нашел в каюте самый интересный объект и уставился на гостью, вернее – на кокон, внутри которого она бушевала и дрожала одновременно, подперев подбородок кулаками. – Боцман!

– Да, кэп. – Нечто темное и массивное заслонило дверной проем, недоверчиво вглядываясь в ожившее лицо капитана из мрака бороды, сросшейся, кажется, с бровями. – Звали? Неужели что-то наконец надо?

– Девушка желает рома. По бутылке каждому, – с явным интересом пояснил Риэл. – Если у нас нет подогретого вина и бокалов. Я, честно говоря, уже и не помню, что куда выбросил. Хоть ром-то есть? И пару свечей добавь, пожалуй.

– Обижаешь, – вздохнули из бороды неподобающе панибратски. – И вино есть. И посуду ты не всю утопил и перебил сдуру. Госпожа желает ром или вино?

– Капитан желает видеть, как я пью ром, это и слепому видно, – заявила Джами. – Значит, ром, исполню его прихоть ради выживания. И жратвы хоть какой. Я когда замерзну и разозлюсь, даже покусать могу. Так что берегитесь все.

– А есть другие цели визита, кроме выпивки и укусов? – осторожно уточнил потомок рода Тайрэ. – Кстати, я Риэл, некогда Таирский, наследник рода Тайрэ, к вашим, то есть твоим, судя по тону разговора, услугам. Чем могу быть полезен помимо плаща и рома?

– Я исходно собиралась здесь горько плакать и убиваться, – серьезно сообщила Джами, усаживаясь за стол напротив сраженного новостью капитана. Тоэль ловко подвинул ей кресло. – Княжеские отпрыски любят наблюдать истеричных девиц, вызывающих сострадание и жалость. Могу начать прямо сейчас. Хотя глупо – или ром, или истерика… В общем, так. Я – Джами Багдэш, нахальная девица из рода купцов. Мы с мамой чуть не разгромили жилище родича, когда отец был в отъезде и нас решили потеснить, поскольку на моей родине слово женщины стоит недорого. Так мы попали сюда. Увы, меня многие находят симпатичной, а мой дом – богатым. И потому здесь меня опять хотят лишить кровно нажитого, словно я золотой ключик к сундуку папочки. И я вынуждена свалить, пока сундук цел. – Она томно вздохнула, усердно затрепыхала ресницами, изображая флирт и косоглазие одновременно, добавила слез в голос и закончила: – Укради меня пожалуйста, а? Направление не имеет значения, но с якоря надо сниматься, пока поиски не достигли порта. Тоэль, твоя очередь.

– То есть вы здесь даже по разным поводам? – капитан почти развеселился.

– Меня зовут Тоэль, и, раз тут все решили говорить правду, я дракон. Бывший, конечно.

Айри смиренно переждал шумные визги и охи Джами: «Кэбир, чтоб мне лопнуть», «Мира-то не дура, нашла, кому загадать», «Все снова получили по рогам, клянусь копытами священного жеребца» и так далее. Убедившись, что Джами закончила излагать свои восторги, он продолжил:

– И я должен попасть на другой берег океана. То есть предлагаю плыть прямо на запад, а там – как получится.

– Ром, – коротко сообщил боцман, устанавливая на столе три бутылки и столько же рюмок, серебряных и несколько помятых, и добавляя к ним подсвечник на пять свечей. – По поводу состояния посуды – вопросы к капитану. Я за дверью, если что надо. Ужин вроде готовят. Пытаются уж точно.

– Бикар, мы снимаемся с якоря и идем в Римас, грузиться припасами, – сообщил капитан, с сомнением изучая рюмки, вмятины на которых ему ровным счетом ничего не напоминали. – И далее морские демоны не знают куда, но в целом – на запад.

– Наконец-то, – вздохнул Бикар с облегчением. – И дурни еще говорят, что женщина на корабле к беде! Так ли понял, две каюты для гостей?

– Да. Я поднимусь на мостик…

– Сиди уже, без больных управимся, погода тихая, у магистра Тиссэ бессонница. Он прекрасно выведет «Лебедя», фарватер знакомый. У тебя же гости.

Тоэль присел в третье кресло и, выпустив когти, ловко вскрыл ближнюю бутыль. Джами снова радостно завизжала – про Кэбира, меч прадеда, хваткость слепой Миры и удачу отца. Риэл удивленно следил за движением когтей, пока они не исчезли, втянутые на прежние места.

– То есть – и правда, дракон, – довольно подвел итог своих наблюдений капитан, разливая ром по рюмкам. – Нелетающий и без чешуи. А что это дает, кроме когтей?

– Тоску по полету, которую ничем не вытравить, – вздохнул Тоэль. – Очень долгую жизнь, одиночество, умение работать с мечом, склочный характер. Кажется, ты должен знать одно мое старое имя – Ладимэ.

Джами выпила ром и довольно прикрыла глаза, окунаясь в долгожданную волну тепла. Риэл закашлялся, подавившись очередной новостью. Он, само собой, знал имя. И теперь ловил ртом воздух, заново изучая внешность гостя. Почти сто лет назад Тоэль, как и некоторые айри до него, решил передать людям часть знаний своего рода. И начал благое дело под именем Ладимэ. Он не просто взялся учить моряков обращению с компасом и вручил им секстант, но свел в единое руководство опыт навигации по солнцу и звездам, дополнив его грамотными картами и планом размещения маяков. А когда его знание попытались сделать тайной одного рода, впал в бешенство, как гласила легенда. И, как помнил он сам, на этом передача знаний была закончена: стало очевидно – еще не пришло время. Да и способ выбран неудачный.

– А ты, правда, выбросил всех за борт с нового карвеля Его Могущества, который вроде бы желали назвать фрегатом? – отдышавшись, уточнил Риэл и добавил нараспев: – Они умерли в страшных муках, проклиная свою жадность, запоздало отрекаясь от порока, но никогда более не вернулись в мир.

– Это не тонет, сказал тогдашний правитель твоего острова, а у Его Могущества сгорел, действительно, фрегат, – рассмеялся Тоэль. – Людей выловили с лодок, живых, но сильно избитых и помятых, кажется. И даже кое-кому я кости прилично переломал, это точно. Их было много, я – один. В итоге получилась глупая легенда, сплошные суеверия. Так что в мир они очень даже быстро вернулись. Жадность так легко не лечится, увы… Кому ты оставил остров, с горя разбив и помяв всю толковую посуду?

– Сестре и ее мужу, – очень тихо ответил Риэл, разом гася улыбку. – Двоюродной, она потеряла отца, как и я. И лишилась бы большего, не стань наместницей. Ее дом сожгли дотла, корабли тоже. Самое чудовищное – не северянин с Индуза, а мой единокровный брат поднял мятеж знати и заплатил пиратам. Город горел, наш замок горел, корабли горели, поля.

– Братья – та еще головная боль, – согласно вздохнула Джами, хмурясь и сердито шевеля бровями для Тоэля. Нашел, что спросить: капитан-то опять впадает в тоску! – Я бы удавила двоих, так мне казалось лет двенадцать назад. Хорошо, не пришлось.

– Страшно это, – без выражения бросил капитан, почти не слыша ее.