Текст книги "Семь легенд мира"

– Наливай, во-первых, – сердито двинула рюмку Джами, удачно выводя Риэла из задумчивости. – А во-вторых, мне было семь лет. Не так страшно, как трудно! Как бы я удавила бугаев, младшему из которых было шестнадцать? Пришлось просто поджечь дом старшего. Проигрались в кости, обкурились дряни, и шли избавляться от нас, пока в городе нет старших мужчин рода. И, само собой, намеревались поделить богатства семьи Багдэш, объявив отца умершим. Я очень боялась не успеть основательно раздуть пламя и вызвать верных людей. Братья жадные, бросились свое добро спасать, а потом мы уже были готовы. Нет, он безнадежен, Тоэль, налей сам.

– Джами, – попытался одернуть ее айри.

– Слушай, Риэл: я тогда была маленькой и глупой, хотела убить обоих, но не сделала этого, – резко бросила девушка, допив ром. – Не смогла. Ты прав, было бы слишком жутко. Я перед поджогом проверила, нет ли в комнатах детей, но несколько лет просыпалась в ужасе. В моих снах в одной из неосмотренных случайно кладовок погибал ребенок, я не успевала его вытащить. Я знаю, что это лишь сон, никто не пропал и не погиб. Сестренка Мира подтвердила, а ей виднее. Но с тех пор я перестала уважать месть, узаконенную у меня на родине. Хотя год спустя живые братья вынудили нас покинуть город. А что происходит в твоих снах?

– Я принимал прошения от подданных отца в городской ратуше утром и потому собрал людей и почти успел в порт. – На сей раз отрекшийся от правления князь ответил гостье совершенно сознательно, пусть и неохотно, будто говорить оказалось физически больно. – К порту ведет улица почти без поворотов, с холма под уклон, и я видел, как смяли людей отца, и почти сразу – дядю, он привел лучников, и никто не успел занять позиций. Без заслона мечей эти легли еще быстрее. Нам навстречу вверх пошла волна мерзавцев с факелами, поджигающих дом за домом. Их вели двое: Сойдэр, пират, именем которого на островах пугают детей, и рыцарь в крепких сплошных латах. Именно он доставил нам больше всего хлопот. Отменный боец, рубил собранную мной гвардию и небрежно отмахивался от ополчения. Я долго не хотел верить, что убил именно его, пока не поднял забрало и уже не мог дольше сомневаться.

– То есть тебе повезло меньше, чем мне, – тяжело вздохнула Джами. – Говори до конца, раз уж начал. Твой брат, да?

– Он был старшим из нас и прекрасно владел мечом. Мой брат, наследник княжеского жезла, вел от порта этих мясников и говорил им, где могут прятаться люди, и какие склады жечь в первую очередь, лишая город пищи. – Риэл закрыл глаза. – А потом пришли снави и полил дождь. Их было, кажется, семь, небывало много. И на город легла полная «печать воздаяния». Никто из поднявших мятеж и ворвавшихся из порта более не мог удержать в руках оружия и даже не смел попытаться спастись бегством от гнева жителей. Хотя под печатью и гнев оказался смирен. Выродков связывали и запирали до суда, не было ни одной расправы. Я расселял погорельцев и хоронил погибших. Снави лечили раненых и обожженных, впавших в крайнее отчаяние и спасали то, что еще можно было спасти.

– Что за печать? – тихо уточнил Тоэль.

– Они нечто сотворили с самим воздухом. И с сознанием людей – тоже. Не знаю что, но стало очень тихо и пусто в душе. Все угасло: боль, отчаяние, гнев, страх… Каждый делал только то, что необходимо, и все знали, кому что следует делать и где находиться. Старики, дети и раненые ушли в дома и не выходили, пока не кончилось странное время. И город снова не стал обычным. Тишина печати растаяла к ночи, мы услышали дождь и смогли быть собой. Многие плакали. Я пошел в порт. Вода уже смыла пепел и кровь с мостовых. Я осознал, что мое время на Таире истекло, когда увидел у пирса корабль рода Бэнро, синий с серебряным дельфином под бушпритом. Он пришел не захватить остров, как легкую добычу, а помогать. Его флот уничтожил лодки и малые суда пиратов. И когда я это понял, сразу отдал свой Таир этому Игану Бэнро, прямо в порту. Он оказался лучше людей моего рода. Он никогда не звал пиратов резать безоружных на улицах родного города.

– Ты просто был утомлен сверх сил, – жалостливо вздохнула Джами.

– Мне говорили – ты прав, ты спас остров, ты их остановил, – пожал плечами Риэл. – Род моего дяди напрямую в нашем позоре не замешан, и я все оставил его дочери. И свои земли, и замок, и дом. «Лебедь», мой бриг, оказался цел. Из восьмидесяти шести членов экипажа я похоронил двадцать, прочие упрямо потащились за мной. Так от прошлого остался только «Лебедь». И имя. Родовое, княжеское – сестра Рила, я – Риэл. От этого я тоже не смог отказаться.

– Лучше бы он пил, – глубокомысленно заявила Джами. – Опять впадает в шок, вот ненавижу высокие страсти благородных господ. Ах, он в отчаянии! А я подожгла дом и рванула улаживать дела этих дурней и платить их долги. Мне даже плакать было некогда! Я из презренного рода торгашей, у меня все слезы – по высокому тарифу. Зато я гостей не пою дрянным ромом!

– Что, совсем плохой? – очнулся капитан, уже вполне сознательно попробовал, сморщился. – И правда, не очень. Может…

– Только не предлагай мне дрянное вино! – отчаянно замотала головой Джами. – Это вообще запредельно. Вино можно пить только хорошее, даже в полном отчаянии. Я лично куплю в Римасе то, что следует.

– Риэл, ты уж запри ее в каюте, раз похитил, – посоветовал Тоэль. – Девицу жених искать будет по всей стране, он, как я понимаю, князю Карна близкая родня, девятый в списке на трон, если ничего не изменилось. А она собирается носиться по городу и закупать вина у знакомых. Я сам займусь. И где, наконец, ужин? Пойду посмотрю.

– Кажется, наш кок сошел на берег еще на Таире, – смущенно припомнил капитан.

– О Боги! – Воззвала Джами без надежды быть услышанной. – Где этот… камбуз, да? Ладно, молчи, найду по вони горелого, это совершенно не трудно. Как здесь еще кто-то жив, людей кормить надо, капитан! Кормить хотя бы три раза в день, даже у знати с самыми высокородными кровями и тучей предков, известных поименно, желудок требует жратвы! – она бросила на дракона насмешливый взгляд. – Я сама займусь. И будет, наконец, ужин.

Риэл виновато пожал плечами, провожая взглядом девушку. Штормовой плащ улетел в угол, составлять компанию ее промокшему дорожному. И несостоявшийся наместник наконец рассмотрел свою пассажирку. Пасмурную синеву ее глаз, мечущих голодные молнии. Широкий пояс с длинным кинжалом на удивительно тонкой талии. Гриву волос, небрежно перевитую лентой. Крепкие маленькие руки, рванувшие дверь.

– Ладимэ, а я уже почти рад, что похитил ее, – задумчиво сообщил он айри. – В других обстоятельствах живым никак не подойти к этой поджигательнице. Боюсь, убив очередного назойливого поклонника, она и слезинки не роняет. Все до единой на счету и стоят немалых денег, я уже слышал. А что вас связывает?

Тоэль вздохнул. Вот незадача, надо снова рассказывать свою историю. Иначе столь серьезное отношение к просьбе слепого ребенка не объяснить.

Он говорил долго и довольно подробно.

Риэл оказался хорошим слушателем. И – вот радость – капитан знал о птицах! Слышал от одной из снавей: такие, и правда, есть на западе, непомерно далеко. И если пассажиры туда хотят попасть – он только «за». Его на берегу ничто не держит.

– Может, я привыкну к своему прошлому и даже смогу потом побывать дома, – вздохнул капитан. – Сестра очень плакала, когда я сообщил, что не останусь. Но та моя жизнь сгорела дотла. А другую начать все не хватало сил. Ребята меня берегли, это ведь мой бриг. И команда – моя личная гвардия, а не наемные случайные людишки. Они далеко не все хоть сколько-то знатны, но мы очень давно вместе, срослись, вот они и терпели эти глупости с затворничеством в каюте, погромами посуды и мебели. Пока на нас не обрушилась эта… Джами, да?

– Теперь ты знаешь, почему ураганам дают женские имена, – усмехнулся Тоэль.

– О да! Она, точно, умеет готовить?

– Она из славного рода Багдэш, их караваны торили тропы в пустыне и горах еще полторы сотни лет назад. Что бы ни говорили про иных купцов, эти всегда отменно кормили людей и скот. И ценили жизнь тех, с кем выпало выйти в дорогу. Я встретил караван у кромки пустыни, после тяжелого боя, а видел бы ты стол в шатре отца Джами! Восточная сказка. Я думаю, у него есть кувшин с ручным демоном для мелких услуг. У девушки, полагаю, тоже найдется.

Бриг уже некоторое время ощутимо покачивало, теперь характер волнения изменился. Риэл довольно кивнул: они покинули бухту и легли на курс. Ветер слабый, почти попутный, волны невысоки, путь до Римаса легок и, если все сложится удачно, завтра к вечеру они увидят виноградники на склонах гор. Тоэль думал о том же. И снова удивлялся – как странно изменилось его везение, стоило выпустить из рук повод судьбы и довериться ее бегу.

В коридоре звонко рассмеялась Джами, ей кто-то вторил. Дверь распахнули услужливые руки магистра Тиссэ, знатного владетеля замка с удручающе – для запоминания – длинной родословной, обожаемого наставника младшего сына правителя в морской науке, наблюдении звезд, а в свободное время и фехтовании. Сухой и несколько чопорный, невысокий, угрожающе прямой и резковатый в движениях почти седой вельможа под шестьдесят, отменно выглядящий для своего возраста, – вот портрет Григона Адри Тиссэ.

Неузнаваемого теперь, рядом с Джами. Он склонялся в почтительных и чуть комичных поклонах, сыпал комплиментами, от души смеялся и оберегал супницу в руках девушки, как главное достояние древнего рода. Следом протиснулся уже знакомый боцман Бикар, молча и торопливо устроил на столе блюдо с тушеными овощами и сыром, плавящимся на гренках. Сгрузил тарелки, торопливо грохнул приборами и вышел, прикрыв дверь.

– Сынок, тебя здесь уже никто не помнит и не любит, – пояснил спешку боцмана Григон. – Маленькая восточная принцесса накормила всех, и люди на нее молятся, обретя такую невероятную пищу богов, и сейчас приступят к уничтожению добавки. Мои дворцовые повара – ничтожества, уж поверь на слово.

– Ха, пусть лучше проверит, – гордо подбоченилась «принцесса». – Я бы на месте экипажа давно устроила голодный бунт. Кроткие, как овечки. Жалко ребят. Тоэль, налей капитану еще рома, пусть наедается и спит, авось поумнеет к полудню. Все глупости от голода. Суп рыбный, все будут есть?

И все стали есть. Джами довольно кивала на похвалы и подливала в рюмку капитана ром. Она уже слышала от Григона подробности о бессоннице и кошмарах Риэла и полагала, что за вечер он не сопьется, зато согреется, расслабится и отоспится. Джами ходила с караваном отца почти пять лет и многое умела и знала. Риэла не сделать веселым и спокойным человеком в одночасье, но первый шаг важен. Как бы она теперь ни расписывала свое поведение двенадцатилетней давности, в жизни все было иначе. И со слезами, и с ощущением бессилия перед неотвратимой угрозой, и со страхом и раскаянием. Но – отпустило, осталось позади. Так что за время пути на запад она займется Риэлом вплотную, магистр обещал помочь.

Капитан заснул над гренками, которые то и дело воровато двигал к себе все ближе, и, в конце концов, обнял блюдо и уложил голову на его край. Сон был глубок и спокоен. Джами сбегала, принесла чистое белье, привела отряженного боцманом матроса с пуховиком, одеялом и подушками, стремительно устроила постель и попрощалась с мужчинами до утра, лукаво пообещав на завтрак кашу и оладушки. Сказала намеренно громко – в коридоре, реагируя на услышанное, мечтательно вздохнул боцман, явившийся лично проводить гостью до ее каюты. Тоэль вдвоем с магистром быстро раздели беспробудного наследника рода Тайрэ и уложили в постель.

– Я боялся, мы его потеряем, – признался Григон, бережно поправляя одеяло. – Он совершенно непригоден для дворцовой жизни. Слишком открыт душой. А девочка так много сделала за один вечер! Кстати, она обещала рассказать мне о способах определения путей в пустыне, это совсем новое знание для нас, живущих вдали от песков. И почему-то твердила, что вы, уважаемый господин, и есть Ладимэ и еще какой-то демон, или вовсе дракон… не помню.

– Она умеет выбирать, что кому сказать, хотя может показаться, что говорит без особого смысла и слишком уж много, – развел руками айри. – Вот вам поверила. Удобнее бы говорить – тебе. Все же я довольно долго живу и знаю, как неприятно, когда сперва ребенок говорит «вы», потом взрослый – «ты», а становясь стариком, ждет ответного вежливого обращения. Ладимэ – старое имя, теперь я зовусь Тоэль.

– Вот как… Удивительно все меняется, стоит на старости лет покинуть замок. Либо я наивен, либо выжил из ума, – но я вам обоим верю. И значит, ты, как и полагается существу волшебному, исполнишь мое желание.

– Вы что, сговорились? – почти испуганно охнул Тоэль. – Да не волшебный я!

– И все же ты мне поможешь дописать книгу по навигации, которую сам же начал с моим пра-прадедом! Я захватил из замка только ее черновик и меч, когда получил сообщение о пиратских судах, замеченных близ бухты. И все равно не успел помочь старшему Тайрэ. Его людей, наспех собранных для первого заслона, смяли в порту. Если бы не они, нам бы не удержать город. Это был черный день, наполненный слезами и пеплом.

– Книгу мы допишем, время будет. Уф, хоть не луна с неба, я уже испугался… Пока же надо спать и видеть во сне только оладушки. Это грёза всего экипажа сегодня.

Когда Тоэль проснулся, оладушками пропахло все вокруг. Джами шумно и весело гоняла матросов, униженно выпрашивающих «еще хоть чу-чуточку». Экипаж брига – шесть десятков крепких молодых парней, пять офицеров и боцман с магистром, даже на слух полусонного айри, был убийственно сыт. Голодные так не стонут, ведь стены дрожат!

Последняя порция, донимавшая их жадное воображение и тренирующая голосовые связки, жарилась для пока еще спящего капитана. Беззаботного пассажира-айри завтрак ждал на столе каюты.

Тоэль быстро прикончил пищу, оделся, вышел на палубу. Безупречно чистую, глянцево-гладкую, с горящей медью поручней. Под специально устроенным навесом в кресле сидела Джами, безупречно женственная и прекрасная в блузе тонкого лимонного шелка и темной юбке до пола. Она мелкими глотками пила обещанное вчера вино с травами. У спинки пристроился магистр и, отдавая должное тому же напитку, деловито пояснял что-то очень морское про вместимость трюмов, мореходность, осадку, корпус… Понятно – деятельная натура привычной к дороге дочери дабби желает разобраться, что за «верблюд» служит основой ее нового каравана. Хороших ли он кровей, и насколько можно такому доверять свою жизнь и жизни прочих людей. И, само собой, груз. Айри наскоро огляделся и обнаружил столик с напитками и сладким, специально поставленный для Джами. Тоэль лениво подумал, наливая себе вина, что девушка уже сегодня, через несколько часов знакомства, могла бы продать парням Риэла за золото даже дохлую крысу. Ее обожали, слушали и слушались. Может, это и есть секрет рода Багдэш – особая торговая жилка. Или она просто очень хороший человек и умеет ладить с другими? Не такое тихое и ясное солнышко, как малышка Мира. Но – тоже источник света. Затмивший явление капитана экипажу.

Джами к тому времени усердно считала, чего и сколько надо взять из провизии в долгое плавание и во что это встанет, советовалась с опытными людьми, то и дело робко намекающими на свои версии ближайшего обеденного меню.

Риэл был, по мнению Тоэля, неузнаваем. Он извел бороду, причесался и нашел где-то в недрах не изрубленного и не выброшенного за борт шкафа или сундука отменные брюки тонкой кожи, белую рубашку с кружевом. И даже – не иначе как припрятанный бережливым боцманом, – добротный пояс с кортиком. Еще он разогнулся и отчетливо помолодел лицом. Вчера айри готов был приписать капитану возраст, близкий к сорока, а сегодня смущенно скинул лет пятнадцать. Он редко ошибался так существенно, – конечно, младшему сыну покойного владетеля Таира не более двадцати пяти. И в нем есть забавное сходство с Джами: глаза принадлежат северу, а кожа – югу. Под полуденным солнцем море имеет почти тот же тон, что и взгляд капитана. А вчера ночью были едва ли не черными – и взгляд, и море…

– Приветствую госпожу Джами, выставившую меня из порта в десять минут, – поклонился он, пробираясь к креслу. – И напоившую меня до потери памяти. Небывалые дела творятся! Магистр, где мы вообще находимся? Из всего вчерашнего вчера отчетливо помню только гренки, которые кто-то бессовестно доел без меня.

– Десять миль до Римаса, прямо по курсу.

– Рада видеть князя Тайрэ и так далее, до окончательной скуки, сколько у тебя там титулов и предков, – недовольно буркнула Джами. – Что это ты с утра не помнишь, а? Обещал идти на запад, как только мы распихаем все необходимое в трюме. Ты хоть в курсе, что спьяну похитил меня? Голова Кумата с ночи мается головой в отчаянии: «ах, наши денежки уплыли», мама дома усердно плачет, а голос у нее звонкий…

– И тоже слезы по тарифу? – Прищурился насмешливо Риэл.

– Не только, – вздохнула Джами. – Мы всю жизнь отца провожаем и ждем, это трудно. А теперь ей ждать двоих, и я вернусь не скоро. Добрый дядюшка Григон обещал отослать к ней нарочного с письмом. Ну напишет, что и как, – ты вроде человек приличный, он тем более, – так что пусть зря не волнуется за девочку.

– По-моему, надо за нас волноваться, – вздохнул без тени огорчения Риэл. – «Дядюшка»! Вот дожили!

– Мы тренируемся, – терпеливо пояснил магистр. – В Римасе девочка сойдет на берег, как моя сводная племянница Криста, твоя троюродная кузина, кстати. Мы уже и прическу ей подобрали, и в хороших манерах разобрались. Явное сходство хоть замечаешь?

– В манерах? Да Криста прямо в лицо смотреть не умеет, ее взгляд вечно искоса так подкрадывается, мягко гладит и намекает, аж тошно. Она тиха и благовоспитанна с виду, улыбается не разжимая губ, льстит шепотом, дышит с охами – чистая патока.

– Я запомню, но пока до берега далеко, – обнадежила его Джами, улыбаясь указанным способом и вздыхая всей зоной декольте. – И, по плану магистра, липнуть патока будет к тебе. Капитан должен делать закупки, а в торговом деле ты… Ну, скажем, младенец. Садись, читай список продуктов.

– А что мне за терпение будет?

– Жаркое из ягненка.

– Это за вздохи, а за патоку в целом?

– Он не безнадежен, – приятно удивилась юная Багдэш. – Пара лет тренировки, и сможет сносно торговать. Слушай, не наглей уже, тебе даром загружают корабль продуктами – причем под завязку. Тоэль платит.

– До тебя мне далеко, – рассмеялся Риэл. – Рассчитаться без обмана чужими деньгами – хорошенькое дело! Это надо суметь. Джами, почему я не просто терплю этот жуткий тон общения, но и сам на него перешел? И магистр, вот никак не мог подумать, туда же! Это ненормально. Все-таки я, хоть и лишенный власти, а князь. «Моя светлость», «моя милость», «мое владычество» и прочее в том же духе. В крайнем случае – просто в третьем лице, и обязательно – «От ничтожной и недостойной созерцать»…

– Ты другим рассказывай, что прежде на корабле тебя хоть когда звали этой самой «милостью». А я – не дура, давно все уточнила. Тебя звали…

– Нет! Они не могли…

– Они мне все выболтали за два десятка оладушков, наперегонки, – хищно прищурилась Джами: – величают они тебя бродяга Тай.

– Предатели.

– Угорь.

– Я их убью.

– Нельзя, ты их уже морил голодом почти месяц, так что смиренно терпи ответное издевательство. Не расстраивайся, я ведь совсем не принцесса. В караване меня звали Гашти, есть такая ядовитая змея. И еще – Верблюжья колючка, но это длинно на вашем языке, и потому не звучит. И я тогда была совсем тощая, черная от солнышка. А вот добрая малышка Мира называла меня Ширали – одинокий цветок вьющейся розы.

– Розы? – Усомнился Риэл.

– Ее плети поднимаются по деревьям и решеткам на две-три сажени и создают сплошные колючие заросли. Вот если цветок один и на самом верху, это и есть Ширали, – спокойно пояснил Тоэль, отбирая у капитана список припасов. – Нечто уникальное и трудное в достижении. Всю одежку изорвешь, руки исколешь, а цветок будет очень далеко и так же красив. А на первый взгляд казалось – до него пара шагов. Миратэйя умеет давать имена, хоть и слепая. Так… на какое время рассчитывала запас, Гашти?

– Полгода кормежки на убой и еще два месяца резерва, – сердито буркнула девушка. – Обидно. Я вот ядовитая, а он – просто скользкий. Как тут обзываться?

– Морские угри южных рифов ядовиты, их еще называют змеями соленых вод, – обнадежил Джами магистр. – Я впишу в лист закупок пергамент для своей книги и хорошие чернила.

– И лимонный сок, смешанный со спиртом, – добавил Тоэль. – От болезни, расшатывающей зубы и покрывающей язвами ноги.

Магистр заинтересованно кивнул, внося новую запись.

И проследил насмешливый взгляд айри. Пара «змей» – морская и пустынная – прогуливалась по палубе, привыкая к роли троюродных родичей. Получалось у них подозрительно хорошо. Григон с тоской подумал, что как бы мальчик ни отрекался от имени, он князь, и теперь – последний в роду. Раньше хотя бы числился младшим и имел право чудить, доводя невест до полного отчаяния. Он презирал весь их список – от указанной под первым номером Кристы до значащейся восьмой Айрис. Глупых, вздорных, лживых – и достаточно знатных по праву рождения для княжеского альянса. Если бы настоящая Криста имела хоть малую толику обаяния этой странной девушки, которая покорила их бриг за один вечер! Да что бриг, – и старое сердце Григона, которое он считал давно усохшим до размера фасолины и таким же жестким.

Криста и прочие семь, увы, теперь потеряли остатки своего глянца на фоне Джами. И по-прежнему остались единственным возможным выбором того, для кого Таир – родная земля. Рила, его сестра, не приняла документов на замок и прочее имущество. Она вытребовала себе право сидеть не в кресле наместницы, а ступенькой ниже, «исполняя обязанности в отсутствие его светлости Риэла Миттора Тайрэ». То есть рано или поздно кровь потребует от Риэла еще одной жертвы. Его слишком любят дома. И это он тоже знает, хотя вроде бы не желает помнить. Тоэль прищурился, разбирая во взгляде Григона его размышления.

– Зря ты заранее переживаешь, – мягко шепнул айри. – Я с некоторых пор стал больше полагаться на случай. Если люди делают то, что должно, многое меняется в их жизни.

– Только не говори, что настоящий отец девочки – незаконнорожденный брат Игана Бэнро. Это бы, и правда, все меняло, внесли бы кого нужно в список за девятым номером.

– Нет, конечно. Но мы еще не начали нашего пути. И я не знаю, что будет иметь значение в обратной дороге, а тем более – по возвращении. И даже доживем ли мы до того времени.

– Так или иначе, приятно видеть Риэла живым и способным общаться с нами совершенно нормально. Смотри: потащил «розу» на мостик. В Римасе превосходная гавань, всегда тихая, при любом шторме. Но восточный вход довольно узкий, и фарватер надо знать до мелочей. А мальчик помнит все порты побережья наизусть. «Лебедя» спустили на воду девятнадцать лет назад, он Джами ровесник. И княжич плавал под моим началом семи лет от роду, он был отменным юнгой. Потом – лоцманом. Самый молодой лоцман Таира, и, пожалуй, лучший. Он чувствует корабль, течение, ветер. И словно видит дно сквозь воду.

– А еще он отменно плавает, – добавил Тоэль догадливо.

– Да. И хорош на мечах. Знает восемь языков, легко сходится с людьми. А еще к нему ходили без страха и не считали просьбу – унижением. Риэл помнит добрую половину горожан чуть не по именам. Кому-то он помог купить лодку, иным устроил ссуду на дом. Или дал обеспечение под товар начинающему торговцу. Нашего боцмана достал из долговой ямы, дрянная была история, но все обошлось. Все перечисленное не сделает его счастливым правителем. Но именно потому его безмерно любят. Такое отношение накладывает обязательства.

– А он очень ответственный?

– Именно так. Ты видел Римас с моря хоть раз?

– Нет.

– Тогда смотри, он за скалами. Полагаю, капитан намеренно провел бриг, вплотную прижимаясь к мелководью, чтобы бухта открылась с лучшей точки и внезапно. Вечер начинается, и это – сказка. Город парит над портом, днем белый, потом – золотой, и постепенно тон уходит в лиловые сумерки. Думаю, мы пойдем к пирсам медленно, чтобы ничего не упустить.

С мостика донеслись восторженные визги и охи Джами. Тоэль был готов поддержать ее. Он и прежде знал, что Римас в переводе с ирнасского наречия – «вечерняя отрада». Теперь понимал, насколько это верно. Со дня утраты крыльев ни разу он не находил для глаз столь совершенного, сияющего вида. Белый город строили настоящие мастера, знающие, что его будут наблюдать издали, с воды. И все дома, даже самые маленькие и скромные, были вписаны в единую картину. Улочки создавали прихотливый узор из цветного булыжника. Богатые особняки украшали ажурные шпили и галереи. А над всем склоном парил замок князя Ирнасстэа, владетеля этих земель. В зелени парков, золоте и багрянце дикого винограда, прихотливо завившего стены, в мягком сиянии отделки и ярком радужном – крыш.

Тоэль вздохнул полной грудью, благодарно принимая подарок судьбы – красоту бухты, которую удалось увидеть в лучшее время и с лучшей точки. Затяжные дожди укутали порт легким туманом и оторвали от земли видение дивного города, медленно меняющее цвет, как перламутровая раковина. От сияющей горячей белизны дня к многоцветию вечера.

Вот только, увы, в тихой бухте Римаса не оказалось ни одного крупного судна, откуда хоть кто-то еще смотрел бы на лучший закат всего побережья. Купцы пока лишь добирались с юга, даже те немногие, кто решался на риск пути на север, где стало пугающе много охотников, жадных до чужих богатств. Пока еще никто не знает, что пираты и их подручные – контрабандисты – сгинули. Тех и других планомерно вылавливала эскадра Бэнро, заходя в порты лишь пополнить припасы. Некрупные гребные нофферы с севера, из глубоких узких заливов Туннрёйз, тоже участвуют в деле, проверяя мелководье и заливы, так что и этих моряков здесь пока не ждут. Жаль, вся красота досталась экипажу «Лебедя». Жаль? Кому как: Джами довольно потирала руки, рассчитывая сбить на торге цену, покупателей-то иных нет, а продукты лежать не могут слишком долго, не теряя в цене и качестве.

Тоэль покорно выслушал ее нелепые и торопливые доводы об удачной маскировке, насмешливо глядя в блестящие азартом глаза, когда решался ненадолго отвести взор от ежеминутно меняющегося города. Пусть гуляет по городу и забавляется. Капитан ее в обиду не даст, не зря берет с собой в неотлучное сопровождение свиту из десятка крепких и не слишком похожих на тонкокожую знать моряков. Айри отдал круглый от обилия монет кошель с золотом и проводил до шлюпок всех, кто собрался развеяться. То есть экипаж целиком – за вычетом вахты. Магистр желал лично заняться запасами пергамента и чернил. Он уже бормотал сосредоточенно, что на улице Лоз есть вполне достойная внимания лавка с книжными футлярами. А возле рынка, если припомнить толком и не спеша, так и вовсе – продают карты, тоже следует просмотреть и поговорить с книжником. А еще важно попытаться раздобыть кока, и у магистра есть один на примете, он не без странностей, но готовит отменно и к своему теперешнему месту вроде ничем не привязан, одинок и не имеет собственного дела.

Айри остался на борту.

Он не стремился сегодня к новым впечатлениям, желая досмотреть закат до самого последнего луча. А потом отдохнуть в тишине. С утра же самое время чуть поразмышлять, пристально изучить детали предстоящего пути. Все ли учтено, нет ли в сроках и планах ошибки? Да и бриг следует осмотреть до похода. И лучше – пока капитан и боцман на суше и не воспримут с обидой его чрезмерное любопытство, лишенное должной восторженности в адрес «Лебедя».

Судно, на взгляд айри, выглядело довольно примитивным, хоть и крепким. Еще в роли Ладимэ он начинал исследовать конструкции лодок, галер, малых и средних парусных судов, боевых и торговых, флагманских кораблей Архипелага. И нашел немало возможностей их усовершенствовать. Ладимэ был недоволен сто лет назад обводами корпусов, не обеспечивающими хорошего хода; малой площадью парусов и их примитивным набором, делающим крупное судно почти беспомощным при ветрах, близких к встречному; само управление парусами тоже оставляло желать лучшего. Кое-чем поделился, хоть и весьма второстепенным, и уже заметил – они запомнили и используют его советы. Но прочее осталось невысказанным. Хорошо хоть, он успел рассказать им про стекло, как простое, так и прочное. Мастера Мрайса сохранили только для себя секрет производства, но, может, так и лучше? Архипелаг не богат и нуждается в уникальных товарах. Темные каюты с крохотными оконцами, забранными слюдой, были ему памятны. В этом отношении «Лебедь» вполне хорош.

Вахтенный нашел Тоэля после полудня в трюме, за вдумчивым изучением состояния набора корпуса. И попросил подняться и принять гостей: «этих» он не решился заставлять ждать капитана. Тем более, сегодня все снова ночуют в городе, уже оповестили запиской, переданной с офицером сменной вахты. Айри заинтересованно кивнул и поднялся на палубу.

Их было трое, удобно устроившихся у мачты. Две женщины и мужчина. Все одеты добротно и по-дорожному, с легкими мешками опытных путников. И с ярким даром Говорящих с миром, зачатки которого айри приметил у Миры. Именно так, зачатки. Странные люди, именуемые снавями, буквально лучились от своей способности видеть мир и быть его частью. Удивительно… Как он мог не ощутить их раньше? Наверное, не прислушивался и не всматривался.

Ему кивнули приветливо и чуть удивленно, воспринимая как необычного – не-снавь, но при том умеющего общаться на уровне сознания. Старшая из женщин, северянка лет шестидесяти, рослая и крепкая для своих лет, поднялась и шагнула навстречу.

– Приветствуем тебя и просим нас выслушать. Деяна мое имя, а это Фрисс и Ками.

Она указала на младшую из женщин, явно из народа степных илла, смуглую и маленькую, а затем – на мужчину с очевидным присутствием восточных кровей, темного, сухого, невысокого и отрешенно-спокойного. Оба продолжали сидеть, полностью предоставив вести разговор старшей. Тоэль вгляделся – одежда в грязи и пыли, лица выдают утомление долгого дня в пути.

– Идемте, у нас осталась каша с утра. Вы ведь, как мне говорили, не любите мясные блюда? – он дождался подтверждающего кивка. – Еще есть хороший чай. Капитан не обидится, если мы устроимся в его каюте, раз есть дело, там две комнаты, и первая – для серьезных разговоров.

– У нас именно такой, – вздохнула Фрисс.

Вахтенный согласно кивнул на поворот головы Тоэля – все слышал, сделаю. Хороший экипаж на «Лебеде», неравнодушный. Гости прошли в каюту и расселись по креслам. Ели они быстро и жадно, пили чай с удовольствием и уже не спеша. Деяна нехотя отставила в сторону пиалу, пережившую буйство князя не без потерь – щербатую, и откинулась на спинку кресла. Ей было трудно начать разговор.