Текст книги "Формирование коммуникативно-речевых способностей у детей с функциональными нарушениями зрения"

1.2. Речевая деятельность. Порождение речевого высказывания

Язык, будучи средством общения и отражения действительности в сознании человека, используется как средство общения людей, и в этой своей коммуникативной функции он сам является ни чем иным, как особым видом интеллектуальной деятельности.

Речевая деятельность представляет собой активный, целеустремленный процесс, опосредованный языковой системой и обуславливаемый ситуацией процесса принятия и передачи сообщений.

Понимание языка (речи) как деятельности особенно близко задачам обучения. Рассмотрим поэтому основные положения теории деятельности вообще и речевой деятельности в частности.

«Понятие деятельности, – отмечает А. Н. Леонтьев, – необходимо связано с понятием мотива. Деятельности без мотива не бывает». С этой точки зрения речевое высказывание может быть соотнесено с понятием «деятельность» лишь с некоторыми оговорками: речь – не самоцель, собственно мотива обычные высказывания не имеют. Побуждением к речевому акту, в том случае, если мы рассматриваем речь в естественных жизненных рамках, всегда является что-либо, лежащее за пределами языка. Мы говорим не для того, чтобы сказать, а для того, чтобы сообщить что-либо, каким-либо образом на кого-либо воздействовать, проявить внимание к кому-либо и прочее. Мотив для речи заключен не в самой речи, а в деятельности общения (коммуникативной), и, следовательно, говорить о речи как о деятельности мы можем лишь в том случае, если рассматриваем ее в рамках коммуникации.

Любая деятельность включает в себя систему действий. Подобно тому, как понятие деятельности соотносится с понятием мотива, понятие действия соотносится с понятием цели. Речевое действие имеет собственную промежуточную цель, подчиненную мотиву той коммуникативной деятельности, в рамках которой речь рассматривается.

Например, допустим, мы хотим поддержать в горе близкого нам человека. Это мотив нашей деятельности, мотив, порожденный характером наших взаимоотношений, т. е. взятый из области деятельности общения. Но человека этого нет с нами рядом, поэтому мы пишем ему письмо (речевое действие), стараясь так составить текст (речевая цель), чтобы передать в нем наше сочувствие (цель подчинения мотиву).

В данной ситуации мы могли бы поступить иначе: поехать к ближнему человеку (действие) и успокоить его уже одним своим присутствием (цель). Возможны, вероятно, и другие речевые и неречевые способы помочь человеку в подобном случае. Другими словами, действие и его цель – это одна из возможных конкретизаций деятельности и мотива. Поэтому структура действия такая же, как и структура деятельности, и, говоря в дальнейшем о структуре речевого действия (деятельности), мы всегда будем жестко разграничивать эти понятия.

Каждое действие, помимо цели, имеет свой операционный состав, т. е. состоит из операций – способов осуществления действия. Если понятие действия соотносится с целью, то понятие операции соотносится с условиями действия. Изменяются условия, в которых протекает действие, – изменяются и способы осуществления действия, т. е. операции.

Воспользуемся еще раз тем же примером. Допустим, что мы увиделись с человеком, которому хотели выразить сочувствие. Тогда, вместо того, чтобы писать письмо, мы все ему скажем при встрече. Мы, так же как и в первом случае, прибегнем к речевому действию, однако в изменившихся условиях это действие по составу и характеру входящих в него операций будет существенно отличаться от первого. Здесь будет иная форма речи – устная вместо письменной; по иному будет протекать выбор языковых средств – речь спонтанная вместо подготовленной. В условиях непосредственного обращения при наличии хорошей обратной связи мы отберем другие языковые средства для передачи того же содержания, наряду с языковыми средствами будут использованы неязыковые – жесты, мимика, взгляды.

Способ осуществления действия, или его операционный состав, весьма подвижен, зависит от условий общения. Структура же у всех действий одна. Она включает в себя четыре фазы: ориентировку, планирование, реализацию и контроль.

Именно такую динамическую структуру имеет любое речевое высказывание.

Сориентироваться в условиях общения – это значит определить для себя место, роль высказывания в деятельности общения, а также в самых общих чертах его форму: с учетом общего мотива деятельности уточнить цель речевого высказывания и, отталкиваясь от основных условий коммуникации, решить вопрос о форме (устная или письменная), виде (монолог или диалог), стиле высказывания.

Планирование заключается в отборе содержания, в составлении программы высказывания. Здесь решающую роль играет предмет речи – тема и основная мысль высказывания; однако существенны также и ограничения, накладываемые на отбор содержания требованиями стиля, типа, вида и формы речи.

Как показывают исследования психологов, программа, формируемая во внутренней речи, существует обычно в виде «смысловых сгустков», «образов-мыслей». На этом этапе мысль еще не расчленена, еще не выражена в словах.

Переход от программы к ее реализации в языковом коде составляет третью фазу речевого действия. Для нее характерны операции выбора слова, перебора и сопоставления синтаксических вариантов, причем и здесь говорящий стремится отобрать языковые средства, адекватно передающие предмет речи, раскрывающие тему и основную мысль и соответствующие условиям и задачи общения.

Следующая фаза речевого действия – фаза контроля – состоит в том, что говорящий сопоставляет результат речевого действия и задачу общения. В случае несовпадения эффекта с намерениями говорящего делается попытка найти ошибочное звено. Для этого обычно мысленно прослеживается операционный состав речевого действия во всех фазах его формирования и выясняется, где был допущен просчет: возможно, не были учтены какие-то существенные для данного случая общения условия речевой ситуации или неудачно было спланировано содержание высказывания, или, может быть, программа была нарушена на стадии ее реализации (не удалось точно выразить мысль).

Такова в общих чертах структура речевого действия по материалам современной психолингвистической литературы.

Остановимся на видах речевой деятельности. Выделяют четыре основных вида: говорение; слушание (аудирование); письмо; чтение.

Ряд исследователей выделяет дополнительный вид, основанием которого является внутренняя речь – это думание.

Мы остановимся на характеристике устных форм речевой деятельности.

Устная речь – это речь звучная, восприятие которой обеспечивается слухом, а продуцирование – деятельностью звукопроизносительных органов. Овладение устной речью происходит в процессе запечатления в мозгу ребенка звуковых и кинестетических образов слов и словосочетаний, многократно воспринятых и продуцированных в живом общении.

Речь представляет собой сложную, специфически организованную форму сознательной деятельности человека. Являясь основным средством общения, она предполагает участие, по крайней мере, двух субъектов, один из которых формулирует высказывание, другой – воспринимает его. Соответственно различают экспрессивную и импрессивную речевую деятельность. В первом случае имеется в виду продуцирование высказывания, во втором – понимание услышанного.

Выделяют два вида устной речи: диалогическая и монологическая.

Диалогическая речь – это устная коммуникация, в ходе которой два человека передают друг другу определенное содержание с помощью произносимых слов.

Диалогическая речь – речь «поддерживаемая». Она протекает как речевой акт, совместно осуществляемый двумя лицами, которые чаще всего находятся в одной и той же ситуации. Это облегчает развертывание речи.

Диалог психологически относительно простой вид речи. Он предъявляет к говорящим сравнительно небольшие требования в отношении умения строить связные и развернутые высказывания. Диалог имеет ярко выраженную внешнюю мотивацию. В ходе диалога построение и план речи в значительной мере определяются извне.

Понимание собеседника при непосредственном общении облегчается рядом факторов. Оно происходит не только за счет произносимых фраз. Значение имеют интонации голоса, мимика, жесты, вся обстановка, в которой происходит разговор.

Речевое общение не исчерпывается диалогической речью. В самых различных ситуациях требуется связное, последовательное изложение мыслей в устной речи.

Монологическая речь отличается от диалогической тем, что она меньше зависит от ситуации, от тех условий, в которых осуществляется. По сравнению с диалогической речью это композиционно более сложная речь.

Монологическая речь часто развертывается без собеседника, который присутствует в условиях диалогической речи и побуждают говорящего к высказываниям своими вопросами и замечаниями. Поэтому она должна быть развернутой, последовательной и полной. Это наиболее организованный активный и преднамеренный вид речи.

Различают экспрессивную (внешнюю) и импрессивную (внутреннюю) речь. В первом случае имеется в виду продуцирование (оречевление) высказывания, во втором – понимание услышанного и порождение своего будущего высказывания. Речь может быть выражена в устной (звучащей) или письменной форме. Как правило, в процессе живого общения, имеющего вербальные (речевые) и невербальные (неречевые) способы выражения, с окружающими людьми нормально развивающиеся дети без специального обучения успешно овладевают устной речью. Общение – это психический процесс взаимодействия, по крайней мере, двух субъектов, из которых один формулирует высказывание, а другой его воспринимает. Обязательными условиями общения являются: 1) наличие как минимум двух субъектов; 2) наличие одного, понятного для двух сторон языка. В процессе общения условно выделяют три стороны: коммуникативную (передача и обмен информацией); интерактивную (взаимодействие) и перцептивную (взаимовосприятие).

Владение родным языком – это не только умение правильно построить предложение, хотя бы и сложное. Ребенок должен научиться рассказывать: не просто называть предмет, но и описывать его, рассказывать о каком-либо событии, явлении, о последовательности событий.

Такой рассказ состоит из ряда предложений. Они, характеризуя существенные стороны и свойства описываемого предмета, события, должны быть логически связаны друг с другом и развертываться в определенной последовательности. В этом случае мы будем иметь дело со связной речью, т. е. с речью содержательной, логичной, последовательной, достаточно понятной самой по себе, не требующей уточнений.

В формировании связной речи отчетливо выступает тесная связь речевого и умственного развития детей, развития их мышления, восприятия, наблюдательности. Чтобы хорошо, связно рассказать о чем-нибудь, нужно ясно представлять себе объект рассказа, уметь анализировать, отбирать основные свойства и качества, устанавливать причинно-следственные, временные и другие отношения между предметами и явлениями.

Связная речь – это не просто последовательность слов и предложений, это последовательность связанных друг с другом мыслей, которые выражены точными словами в правильно построенных предложениях. Ребенок учится мыслить, учась говорить, но он также совершенствует свою речь, учась мыслить.

Самые простые задания на построение связного высказывания предъявляют к речи два важных требования:

1) связная речь должна строиться произвольно, преднамеренно в большей мере, чем, например, реплика в диалоге;

2) она должна планироваться, должны намечаться вехи, по которым будет развертываться рассказ.

Формирование этих способностей в простых формах связной речи служит основой перехода к более сложным ее формам.

Связность монологической речи начинает формироваться в недрах диалога, как основной формы речевого общения. Высшая форма связной монологической речи – письменная речь. Она является более произвольной и осознанной, более планируемой, чем устная монологическая речь.

А. А. Леонтьев, рассматривая соотношение устной и письменной связной монологической речи, подчеркивал большую развернутость, произвольность и организованность последней.

Проблема развития связной речи детей неразрывно связана с пониманием целостного онтогенеза психической деятельности ребенка. Системный подход к этой проблеме мотивирован тождественностью социальной природы речевой и неречевой деятельности, хотя и осуществляемых разными средствами. Такое понимание проблемы в отечественной науке связано с фундаментальными исследованиями Л. С. Выготского.

Обоснование механизмов порождения речевого высказывания всесторонне разработано современной психолингвистикой.

Высказывание носит форму диалога и монолога разговорного и литературного жанра. Монолог выступает в виде пересказа и рассказа, классифицируемых как описание (сообщение об одновременно существующих фактах), повествование (сообщение о последовательных фактах) и рассуждение (факты, отражающие причинно-следственные отношения).

В обобщенном виде становление речевого высказывания проходит три этапа:

I. Восприятие и согласование невербального (событие) и вербального (артикуляция и звучание высказывания о событии) образов.

II. Интериоризация и семантизация комплексного мыслеобраза во внутренней речи.

III. Экстериоризация смысла в синтаксированных значениях внешней речи.

В рамках нейро– и психолингвистики схемы порождения высказываний разрабатывались такими авторами, как Т. В. Рябова-Ахутина, Л. С. Выготский, Н. И. Жинкин, А. А. Леонтьев, А. Р. Лурия, К. Ф. Седов, Л. А. Чистович и др.

Процесс порождения высказывания сложен и многогранен, следовательно, требует всестороннего рассмотрения и познания.

Необходимо отметить, что важнейшим элементом познания того или иного объекта является его моделирование, т. е. создание логической конструкции с помощью символических знаков, воспроизводящей его существенные характеристики.

Одной из первых моделей речепорождения, представляющей собой дальнейшее обоснование, развертывание и конкретизацию схемы, предложенной Л. С. Выготским, стала совместная модель А. А. Леонтьева (1969) и Т. В. Рябовой-Ахутиной (1975). Первоначально она включала следующие этапы:

I. Внутреннее программирование высказывания.

II. Выбор слов и грамматическая реализация высказывания, т. е. механизм конструирования высказывания.

III. Моторное программирование синтагм.

В дальнейшем содержание этапов конкретизировалось обоими авторами. В результате получились совершенно новые модели.

Как показал анализ, имеющиеся в отечественной науке модели речепорождения отражают единое понимание психолингвистической природы порождения речи, обоснованной А. А. Леонтьевым (1997).

Модели речепорождения отражают «взаимоотношение опосредованного языком образа мира человека и речевой деятельности как деятельности речевого общения» (А. А. Леонтьев, 1997), т. е. учитывают отражение реального мира и предшествующий опыт на этапах ориентировки и планирования.

В моделях порождения речевого высказывания, предложенных Н. И. Жинкиным, Л. А. Чистович, А. А. Леонтьевым, Т. В. Рябовой-Ахутиной и другими, в общем прослеживается, а у некоторых авторов и просто сохраняется, та же структура построения речевого высказывания.

В фазовую модель порождения речевого высказывания А. А. Леонтьев включает мотивацию, формирование речевой интенции (намерение), внутреннее программирование, реализацию программы. Обоснование автором программного звена опирается на концепцию П. К. Анохина, согласно которой при планировании действий «сопоставляются опыт, мотивация и обстановка», подтверждая необходимость сенсорного интегрирования речепорождения.

Сигнификация биосоциального характера процессов оречевления присутствует в работах И. А. Зимней, обобщившей предшествующие модели в трех уровнях порождения высказывания:

I. Перцептивно-моторный (вход речевого сигнала с конечной трансформацией артикуляционной активности в акустические параметры).

II. Предметно-смысловой (формирование и формулирование мысли в двустороннем движении от смысловых связей к предметам и, наоборот, для установления предметно-смысловых соответствий с помощью языковых средств).

III. Смыслообразовательный (высший синтез смысловых компонентов, обеспечивающий понимание предмета услышанного высказывания и установление коммуникативного смысла и намерения чужого высказывания).

Следует отметить, что третий этап осуществляется средствами «универсального предметного кода», т. е. системы знаков чувственного отражения действительности (Н. И. Жинкин). А это не что иное, как язык схем, образов, кинестетических импульсов, осязательных и обонятельных отпечатков (кинестезий) реальности, т. е. поуровневой полисенсорной организации сознания.

Обобщая вышеизложенные модели речепорождения, мы предлагаем представить структуру порождения речевого высказывания в виде схемы (см. схема 1).

Схема 1. Структурная характеристика модели речевого высказывания

Предложенная структура порождения речевого высказывания опирается на модель речеязыкового устройства Л. Б. Халиловой (1997), имеющая три базовых компонента, объединенных системообразующими связями: мотивация, внутреннее программирование и символизация. Названные компоненты модели раскрывают путь формирования высказывания в аспекте отражения реального мира: от мотивации и мысли через внутреннюю схему к развернутой внешней речи.

Рассмотрим сущность основных компонентов порождения высказывания.

Мотивация. Это исходный компонент мыслеречеязыкового механизма: оценка ситуации у ребенка происходит внутренне или внешне, детермируемое осознание потребности что-либо сказать. Уточним рассмотренные ранее ведущие детские потребности – познавательные, деловые личностные – применительно к речевой деятельности: у ребенка возникает потребность сообщить что-либо, побудитъ к действию, в том числе и речевому (например, с целью получения информации или одобрения своих поведенческих реакций), выразить эмоциональную реакцию (хотя, по мнению А. Р. Лурии, 1979, мотивация в этом случае не всегда обязательна), установить новый контакт. Возникшая потребность «опредмечивается» в мотиве – осуществляется создание мотивационной установки на выбор цели пред принимаемого речения. Как правило, у ребенка отсутствует специфическая мотивация речи как самостоятельной деятельности, т. е. речи как самоцели; детская мотивация речи обусловлена частично практической (игровой, трудовой) или интеллектуальной (познавательной) деятельностью. Таким образом, формируется речевое намерение и принимается окончательное решение.

Внутреннее программирование. Реализация операций данного компонента обеспечивает реорганизацию исходного замысла – «первичной семантической записи» в развернутую сукцессивную структурно-семантическую модель высказывания.

Субкомпонент концептуализация ответственен за процесс ориентировки в «ситуации общения» и в «ситуации-теме» (А. А. Леонтьев, 1997). При учете объективных и субъективных особенностей ситуации коммуникации осуществляется установление соответствия между ней и подлежащей обозначению (отражению и выражению) действительностью – темой коммуникации. Кроме названного определяются социальные роли (или функции), принимаемые участниками общения, фонд общих речевых умений, фонд общих знаний и представлений об объективном мире. Таким образом, устанавливается конвенциональность ситуации – произвольное соглашение (условность) между участниками коммуникации.

Ситуация (тема коммуникации) имеет свою внутреннюю психологическую структуру с субъективным смысловым членением на известное (тему) и новое (рему). Именно поэтому возможно отождествление ситуации-темы с понятием «замысла» – уровнем «индивидуальных смыслов» Л. С. Выготского, «симультанной семантической схемой» А. Р. Лурии.

Названная субъективная структура отображается в процессе внутреннего программирования высказывания – «опосредования мысли во внутреннем слове» (Л. С. Выготский). Трактуя внутреннюю психологическую организацию этого процесса, Л. С. Выготский пишет: «…центральная идея может быть выражена в общей формуле: отношение мысли к слову есть, прежде всего, не вещь, а процесс. Это отношение есть движение от мысли к слову и обратно – от слова к мысли…

Это течение мысли совершается как внутреннее движение через целый ряд планов…» (Т. 2, с. 305). Сущность структуры внутреннего плана речевого мышления, опосредованного динамическим отношением между мыслью и словом, имеет самобытный и своеобразный синтаксис: «фазическое синтаксирование», определяющее способы структурирования действительности и умение программировать деятельность (в том числе и программирование операций порождения высказывания), и «семантическое синтаксирование» – отнесение содержания высказывания к действительности, отражение важных сторон действительности в высказывании.

Большинство исследователей считает, что внутреннее программирование может быть представлено двумя уровнями последовательно трансформирующимися один в другой: семантизацией (смысловым программированием) и грамматизацией (языковым структурированием).

Рассмотрим наиболее известные концепции, объясняющие создание смысловой программы – глубинно-когнитивной или логико-семантической схемы.

А. Р. Лурия отождествлял этот субкомпонент с внутренней речью, реализую щей перевод внутреннего смысла «в систему развернутых синтаксически организованных речевых значений, симультанная схема «семантической записи» перекодируется в организованную структуру будущего развернутого синтаксического высказывания» (1979, с. 195). Анализируя организацию внутренней речи, он отмечал в ее морфологическом строении свернутость, аморфность; характеризуя функциональные свойства, определил ее как предикативное образование.

Н. И. Жинкин (1982) смысловое содержание высказывания представлял в виде иерархической структуры подтем и субтем – предикатов разного уровня: раскрывающих основной ход изложения мысли (предикаты первого порядка), служащих целям ее уточнения (предикаты второго порядка), детализация (предикаты третьего порядка). Он считал, что смысловое программирование имеет предикативный характер с универсальной операцией отбора: синтеза слов по особым семантическим правилам, гарантирующим осмысленность высказывания. По его мнению, на этом этапе используется особый (несловесный) внутренний код – предметно-схемный.

Л. Б. Халилова рассматривает смысловое программирование (семантизацию) следующим образом: семантизация базируется на самой высокой степени интеграции смысловых комплексов, универсальной для всех носителей языка, и включает процессы схематизации и пропозиционализации.

Б. Г. Ананьев (1960) также находит, что логико-синтаксический строй внутренней программы может быть как предикативным, так и субстантивным. Элементы программы, по его мнению, представлены предикатами, субъектами и указательными определениями места (типа там, здесь).

Внутреннее программирование А. А. Леонтьев (1997) считает первым этапом собственно порождения высказывания. Он проводит разграничение понятий «внутреннее программирование» и «внутренняя речь» в функциональном аспекте и, от части, в структурном аспекте: «Внутренняя программа соответствует только “содержательному ядру” будущего высказывания, а именно тем его компонентам, которые связаны отношением актуальной (выраженной в высказывании, например, глаголом) и латентной (выраженной прилагательным) предикативности» (1997, с. 114). Программа представляет собой иерархию пропозиций, отражающую психологическую структуру описываемой ситуации – «ситуации-темы» (коррелят понятия «ситуация общения»). В основе смыслового структурирования лежит образ (кодовая «единица»), которому приписывается смысловая характеристика предикат к данному элементу. А. А. Леонтьев выделяет в качестве возможных три типа процессов оперирования с кодовыми единицами программирования: опера включения с получением единицей функциональных характеристик разной «глубины»; операцию перечисления, где получаемые единицей характеристики одинаковой глубины; операцию сочленения, где функциональную характеристику получают две кодовые единицы.

Следующий субкомпонент, подлежащий рассмотрению, языковое структурирование.

А. Р. Лурия, анализируя процесс «опосредования мысли в значениях внешних слов» (Л. С. Выготский), считал, что на этом этапе «предикативное образование» смыслов (смысловая программа) существенно расширяется: разделяется «на целую цепь звеньев определенной программы целостного высказывания» (1979, с. 198). Процесс семантической обработки речевого сообщения носит организованный и избирательный характер: происходит «фильтрация» потенциальных связей, возникающих между словами (парадигматических и синтагматических), выбор тех из них, которые соответствуют поставленной задаче, и торможение (исключение) не актуальных. Эта сложная система «стратегий» поиска базируется на оперативной памяти и разных видах контроля. Автоматизация процесса детерминируется социальным (в том числе и речевым) опытом: «упорядоченное в прежнем опыте всплывает с большей вероятностью…» (1979, с. 199).

По мнению Т. В. Рябовой-Ахутиной (1989), языковое структурирование включает два уровня: уровень семантической структуры предложения с семантическим синтаксированием и выбором языковых значений слов и уровень лексико-грамматической структуры предложения, соответствующий грамматическому структурирова нию и выбору лексем по форме.

Т. Н. Ушакова (1985), описывая интегративный процесс, отвечающий за организацию внешней речи по правилам языка и в соответствии со смыслом, который человек хочет выразить, анализирует внутриречевые механизмы, образующие обширную область взаимосвязанных и взаимообусловливаемых психофизиологических явлений. Внутри-речевые механизмы – «паттерны динамических состояний», «паттерны активности» – отвечают за грамматическую классификацию семантического материала на базе стабильной сложноорганизованной системы – «вербальной сети», представляющей собой совокупность базовых элементов второй сигнальной системы (т. е. функциональных образований, основывающихся на системах временных связей между отдельными анализаторами, соответствующих усвоенным словам). Структура «вербальной сети» – «естественной матрицы речевого опыта» – имеет неравномерное по плотности строение со множеством наложений, пересечений и периферийных зон. Речевые, экстренно формируемые, процессы осуществляются как динамические перестройки в системах временных связей «вербальной сети» с образованием новых синтезов и дифференцировок базовых элементе второй сигнальной системы: «…активизируются одни структуры “вербальной сети”, тормозятся другие, образуются различные виды “мозаики” активности…» (1985, с. 19).

Согласно Л. Б. Халиловой, «на данном этапе речепроизводства логико-семантическая (глубинно-когнитивная) схема, порождающая “эталонную структуру смыслов”, трансформируется в функционально-грамматическую схему, обеспечивая, тем самым, продуцирование синтаксически оформленных предложений» (1997, с. 51). Эта трансформация рассматривается как целостное объединение процессов номинации (категоризации) и предикации (линеаризиции).

Номинация основывается на механизме выбора слов и реализуется с помощью совокупности операций по поиску семантических и звуковых признаков слова с обязательным учетом их вероятностной характеристики. При выборе соответствующих способов кодирования фрагментов действительности – извлечении слов, хранящихся в «поле номинации» – используется парадигматический аппарат языка (отношения корреляции лингвистических единиц). Целью процесса предикации является составление сообщения по правилам языка: построение синтагматически развернутого высказывания. В ходе конструирования грамматической структуры предложения дискретные языковые единицы комбинируются на основе определенной грамматики по правилам отношения реляции: предицируются в «сукцессивную последовательность языковых элементов», тем самым обеспечивая «серийную организацию речевых процессов».

А. А. Леонтьев (1997) рассматривает грамматико-семантическую реализацию внутренней программы как цепь линейных и нелинейных операций, производимых поэтапно: операции текстограмматического подэтапа, фенограмматического подэтапа, подэтапа синтаксического прогнозирования, подэтапа синтаксического контроля.

Грамматико-семантическая реализация начинается с перевода смысловой про граммы с субъективным индивидуальным кодированием на объективный код (текстограмматические операции): замены единиц субъективного кода минимальным набором семантических признаков слова, позволяющим в дальнейшем сделать актуальный выбор, и приписывании данным единицам дополнительных семантических признаков, превращающихся в дальнейшем в предицирующие компоненты высказывания (глаголы, прилагательные и так далее). Выбор слов детерминирован их ассоциативно-семантическими характеристиками, звуковым обликом и субъектив ной вероятностной характеристикой. Результатом произведенных операций является определенная иерархия единиц языкового кода.

Операциям фенограмматического подэтапа характерен линейный принцип организации: это – распределение «набранных» ранее семантических признаков между языковыми единицами и распределение их самих в высказывании, но пока еще без грамматических характеристик. По мнению А. А. Леонтьева, актуальное членение высказывания соотносится именно с этими операциями.

С выделением логического субъекта, соответствующему субъекту суждения (теме сообщения, данному, топику в коммуникативном аспекте), начинает осуществляться синтаксическое прогнозирование.

При лексико-грамматической характеризации высказывания в ходе движения слева направо выделенным элементам приписываются: «…а) место в общей синтаксической схеме высказывания;

б) “грамматические обязательства”, т. е. конкретная морфологическая реализация места в общей схеме плюс синтаксически нерелевантные грамматические признаки; в) полный набор семантических признаков; г) полный набор акустико-артикуляционных (или графических) признаков» (1997, с. 117). Таким образом, определяются необходимые для полной языковой характеристики параметры и получается («выстраивается») предположение о синтаксическом строении высказывания.

Механизм синтаксического контроля соотносит полученный прогноз с имеющейся информацией: программой, контекстом, ситуацией-темой, ситуацией-общением. При неверности прогноза высказыванию может приписываться иная синтаксическая схема (принцип простой замены), может производиться операция трансформации (с приписыванием иной синтаксической характеристики). При невозможности этих операций осуществляется «возврат» на внутреннюю программу высказывания программируется заново.