Текст книги "Черная царевна"

– Скоро будет река. Поймаю тебе чего-нибудь.

Надя лишь пожала плечами, делая вид, что это ее не волнует. Хорошо быть стойким, тем более что испытание вот-вот закончится.

Они пошли рядом с руслом ручья и вскоре вышли к реке.

На ночевку остановились на песчаном берегу, ближе к деревьям. Солнце уже скрылось за горизонтом. Небо еще горело, но свет быстро уходил, как и тепло. У реки было холодно, сыро и много комаров.

– Роджер, а тут нет русалок?

– Людей нет – и русалок нет. Они ведь любят места, где поглубже и где люди живут. Может, в одном из омутов водянник сидит, но не бойся. Если ты не полезешь в воду, он тебя не тронет.

– А тебя?

– На взрослых мужчин они не нападают.

– А как ты будешь ловить рыбу?

– Достану тебе пару раков. Надеюсь, тебе не захочется и их закопать под деревом?

Надя насупилась.

– Займись лучше костром, девочка. Сможешь насобирать веток?

Царевна кивнула. Роджер поставил у берега пустой котелок. Разделся и прыгнул в воду. Надя с тревогой прислушивалась к всплескам. О том, кто такие водянники и хватит ли у них смелости напасть на взрослого мужчину, Надя старалась не думать.

Она раньше видела, как Роджер разводит костер, и сейчас делала то же самое: отодвинула в сторону ветки и сухие листья, освобождая место для костра, сложила из тонких веточек пирамидку и положила сверху сухих листьев.

Роджер вынырнул у берега, метко бросил в стоящий котелок очередного рака.

– Я выхожу, так что, если стесняешься, отвернись.

Надя, схватив спички, пошла разжигать костер. На удивление он разгорелся сразу, словно ее горящие от смущения щеки добавили жара.

Роджер подошел к костру, натягивая на мокрое тело рубашку и отряхивая с волос воду. Потом повесил котелок с раками над костром и присел, протянув к огню руки. Надя принесла пальто и набросила ему на плечи. Охотник удивленно обернулся.

– Холодно, не хватало еще заболеть!

– Я не болею.

– Это хорошо, но пока сиди и грейся. Только скажи, что делать.

– В ягдташе возьми соль…

Надя насыпала в котелок соли и снова села рядом. Охотник смотрел на реку. Похоже, молчание было его привычным состоянием. Надя тоже привыкла к тишине, немногословность спутника не тяготила ее.

Но поговорить и спросить хотелось о многом, и царевна не выдержала:

– Ты так спокойно говорил с Лешим… Не страшно было? Я думала, жрецы ведут себя с богами иначе.

Роджер усмехнулся:

– Не бойся богов, девочка. В людях они ценят лишь достоинство. Если в тебе этого не будет – они растопчут тебя. Забудь об угрозах. Я буду отвечать за твои слова.

– Не нужно, – она обреченно вздохнула. – Одним проклятием больше, одним меньше…

– Кто тебя проклял? Я думал, ты надежно спрятана в Черной башне.

– Милость и Пасиа Грина.

Роджер усмехнулся, и Надя поняла, что сказала глупость.

– Не спеши навешивать на себя проклятия богов, девочка. Пасиа Грина и Милость не сравнятся с Варман Тура. Чем они тебя напугали?

– Сказали, что когда я встречу своего суженого, то не узнаю его, а когда пойму, что это был он, – мы расстанемся навеки.

Роджер громко рассмеялся:

– Боишься не встретить больше Елисея? Ты еще ребенок, Надежда. Когда повзрослеешь, то поймешь, что не всегда любовь одна на всю жизнь. Люди могут любить и пять, и десять раз. И каждый раз любовь будет великой и истинной. Так устроены человеческие сердца.

– А сколько у тебя было «истинной любви»? – вспыхнула царевна.

Он пропустил ее вопрос мимо ушей.

– Успокою тебя, глупая. Многие думают, что Пасиа Грина внушает страсть, а Милость дарит любовь, но это не так. Они питаются человеческими чувствами, направляют их, но не создают. Если будешь любить своего Елисея достаточно сильно, то преодолеешь их проклятие.

Роджер поднялся, снял с огня котелок и отставил в сторону от костра. Наде разговаривать перехотелось. Охотник смеялся над ней, а ведь в глубине души она в самом деле хотела, чтобы ее суженым оказался Елисей.

– Раки сварились. Поешь.

…Наде снилось, что река вышла из берегов. Роджер куда-то пропал, а она лежит на берегу, скованная сном. Вена обернулась женщиной, подошла к Наде, обняла ледяными руками, дохнула в лицо влажным, пахнущим тиной дыханием…

Царевна застонала во сне, силясь очнуться. Теплая рука Роджера легла ей на лоб. Он сел рядом, прогоняя кошмар, и Надя придвинулась к нему ближе.

Тревожный сон не вернулся. Когда Надя проснулась, ей нездоровилось. К обеду у нее начался жар. Царевна не жаловалась, не хотела показаться неженкой.

На отдых они остановились на поляне у ельника. Надя с трудом проглотила несколько кусочков обжаренного боровика. Ее трясло, но царевна твердо намеревалась продолжить путь.

– Так мы далеко не уйдем, – покачал головой охотник.

– Я отдохну немного, и все наладится.

Говорила она без особой уверенности, и Роджер это чувствовал. Он прищурился, взвешивая что-то в уме.

– Тебе нужно отлежаться в тепле, а не бродить по лесам и тем более спать на земле.

– Я смогу…

– Остановимся у моего племянника.

Он поднялся, затоптал угли костра и поднял рюкзак.

– Твой племянник живет в лесу? Один?

– В нашей семье запутанные родственные связи. Он давно не ребенок и никогда не бывает один. Но будь осторожна с Маком. Он не тронет тебя, если сама не захочешь, но…

Охотник бросил на нее короткий взгляд, откровенно сомневаясь в ее способности противостоять чарам племянника. Наде стало смешно.

– Не думаю, что в мире есть кто-то красивее Елисея, – подразнила она охотника.

Роджер не улыбнулся.

Снова отправились в путь. Надя чувствовала себя так плохо, что даже возможность увидеть восхитительного племянника Роджера ее не воодушевляла. Хотелось только спать.

Царевна совершенно потеряла счет времени. Ей казалось, что они прошли совсем немного, но вокруг уже сгущались сумерки. Когда на фоне неба появился темный шпиль башни, уже совсем стемнело. Темнело и в глазах. Надя все же потеряла сознание, потому что минуту назад шла за охотником, медленно переставляя ноги, а в следующее мгновение оказалось, что он несет ее на руках по внутреннему двору замка.

От Роджера пахло кожей, сухими травами, яблоками и немного потом. Надя слышала, как бьется его сердце. Часто, сильно и ровно. Этот стук убаюкивал. Ей казалось, что она плывет в лодке… Волны ласково качали, успокаивали…

– Просыпайся, девочка! Мы пришли.

Роджер бережно положил ее на кушетку. Надя открыла глаза.

Они были в холле большого замка. Слева от входа темнел пустой холодной пастью камин. По сторонам от него стояли низкие диваны, обитые золотистой парчой. На полу лежала пыльная медвежья шкура.

Справа от дверей стояла кушетка, на которую Роджер уложил царевну. Стеклянная дверь позади вела в оранжерею – за ней темнела зелень остролистых панадусов. Прямо от входа начиналась широкая каменная лестница. Она поднималась на двадцать ступеней вверх, разветвлялась и, поднимаясь к двум аркадным коридорам, вытягивалась вдоль стен в аркаду.

Камин был пуст и холоден, но комната уставлена свечами. Они стояли везде: на низких столиках, на подлокотниках диванов и кресел, в медных канделябрах и подсвечниках из слоновой кости, в серебряных мороженицах и в фаянсовых чашках. Надя не видела замок снаружи, но изнутри он казался огромным, словно выстроенным для великанов. Свет свечей не достигал потолка, углы холла словно растворялись в нем, и там, в темноте, царевне виделись новые двери и коридоры. Стены украшали картины, яркие и странные: на них тянулись к небу истонченные силуэты животных и птиц, смещались плоскости, выгибались пространства…

К ним навстречу лениво спускался по лестнице хозяин замка. Одет он был лишь в пижамные штаны и халат, распахнутый на груди.

Мак не годился Роджеру в племянники – он был моложе всего на несколько лет. Высокий, красивый и грациозный, как танцор. Они были похожи с Роджером: черты лица, черные волосы, но Мак был мягче в движениях, самоуверенней. Распахнутый халат открывал сильный пресс и загорелую грудь. Двигался он мягко и бесшумно, как кот.

Хозяин замка увидел Надю и остановился. Засунул руки в карманы пижамных брюк и наклонил голову, рассматривая ее. Чувственные губы тронула улыбка. Его взгляд Наде не понравился.

– Мак! Подготовь комнату, и пусть одна из твоих девок присмотрит за царевной.

Надя перевела взгляд на Роджера. Он стоял серьезный и властный. Гостем себя он здесь не чувствовал.

– Хорошо, дядюшка. Что-то еще?

Голос у Мака был тоже кошачий. Низкий и рокочущий. Надя поняла, почему Роджер волновался за ее честь. Племянник был не просто красивым, он был соблазнительным и знал это. В отличие от Елисея, в Маке была животная, чувственная притягательность, как у героев романов, которые украдкой читала пани Ожина.

– Найди во что-то переодеться. И приготовь горячую ванну.

– Если ей, то не стоит. Она и так вся горит.

Роджер хотел возразить, но осекся.

– Отнести ее наверх или вы сами?

Охотник склонился к Наде.

– Закрой глаза, девочка, – неожиданно ласково попросил он.

Царевна подчинилась и снова впала в забытье.

Она не знала, сколько проспала, но, когда открыла глаза, за окном стемнело. Надя с трудом села на кровати и огляделась.

Незнакомая спальня. Широкая кровать, кушетка у противоположной стены и туалетный столик без зеркала. Все вокруг уставлено свечами, оставляющими на лакированных поверхностях лужицы воска.

Окно в комнату раскрыто настежь, впуская влажный ночной воздух, но Наде все равно было душно. Хотелось пить, кружилась голова, нос был заложен и болела ладонь.

Надя посмотрела на левую руку и с удивлением обнаружила на ней повязку. Размотала. Ладонь пересекала косая рана, но где и когда она появилась, Надя не помнила. Снова перевязала порез и поднялась с кровати.

От слабости подкашивались ноги, но жажда заставила царевну собраться с силами. Воды в комнате не было, и Надя вышла в коридор. По обеим сторонам уходящего в бесконечность коридора тянулась бесконечность открытых дверей.

Надя шла между ними и за каждой видела одинаковые пустые спальни с разостланными кроватями, кушетками и трюмо без зеркал. Она была слишком измучена, чтобы удивляться. Надя шла и шла, а коридор не заканчивался. Тогда царевна свернула в первую попавшуюся комнату…

Она переступила порог и внезапно оказалась в бальном зале, наполненном сладкопахнущим дымом. Двери на террасу были распахнуты, но воздух словно останавливался на пороге, не решаясь войти в зал. От обилия свечей, подвешенных под высоким потолком на многоярусных канделябрах, было тяжело дышать. Зеркала на стенах преломляли, множили и дробили пространство, лишая его границ. Посреди зала на диване с золотопарчовой обивкой сидел Мак. На нем были все те же пижамные штаны и распахнутый на груди халат, словно весь замок – его большая спальня.

Вокруг Мака двигались в медленном танце обнаженные, одурманенные женщины. Мак не трогал их. Он пил зеленый напиток из бокала и, по-кошачьи щурясь, любовался танцовщицами. Мак увидел Надю, улыбнулся и поманил к себе рукой.

Идти к нему совершенно не хотелось, царевна отступила на шаг назад, еще на один, пока не почувствовала спиной наглухо запертую дверь.

Мак одним глотком допил из бокала, встал и пошел к ней навстречу. Огромный зал он пересек в несколько шагов.

– Испугалась? – с улыбкой спросил он, останавливаясь совсем близко.

– Я искала Роджера.

– Его здесь нет.

– Хорошо. Тогда извините, что помешала…

– Мне скучно с ними. Пойдем.

Он наклонился к ней, Надя почувствовала аромат полыни и жасмина, вжалась спиной в дверь, готовая бежать, но Мак просто толкнул дверь за ее спиной. Они оказались в коридоре.

– Я видел его на террасе. Сюда!

Все в ней кричало: беги! Но Мак вел себя пока достаточно вежливо, и Надя пошла за ним. На террасе было пусто. Царевна повернулась, чтобы уйти, и Мак преградил ей дорогу.

– Ты избегаешь меня?

– Да, – честно ответила царевна.

– Что-то не так? Почему я неприятен тебе?

Голос у него был завораживающий, но Надя не поддалась.

– Ты прекрасен, Мак, но мне не нужен. Я ищу Роджера.

– Любишь его?

– Нет. Но и тебя мне не надо. Твой зал полон красивыми женщинами. Зачем я тебе?

– Ты особенная для дядюшки, а значит, и для меня.

Он перестал улыбаться.

– Я нравлюсь тебе? – Он наклонился так близко, что Надя чувствовала его дыхание. – Я всем нравлюсь, милая, так что не бойся своих желаний. Мой дядюшка крепко спит, он не помешает нам, не узнает о нас…

Мак приблизился к ее губам, но царевна отшатнулась.

– Не хочу.

Она оттолкнула его от себя и вдруг… проснулась.

За окном вечерело. Солнце уже опустилось за лес, но еще было светло.

Царевна села на кровати, провела рукой по лбу. Температура спала. Простыни и ночная рубашка были мокрыми от пота. На туалетном столике стоял графин с водой. Она спрыгнула с кровати и бросилась к нему. Пила жадно, вода текла по уголкам рта, по шее, капала на ночную рубашку…

Надя вышла в коридор. Она нашла туалетную комнату. Там же, в серебряном тазу была вода. От нее пахло илом, но Надя все равно умыла лицо и шею.

В коридоре было пусто. На этот раз двери всех комнат были плотно закрыты, и коридор не был бесконечным – царевна дошла до лестницы, спускающейся вниз.

Она думала, что выйдет в холл, но оказалась на кухне.

Холодные печи заставлены кастрюлями и сковородками. У стола, присыпанного мукой и пылью, спали, прислонившись к стене, две кухарки. Тучные женщины с сильными руками, сладко похрапывали во сне, склонив друг к другу головы. Надя прошла мимо.

Из кухни короткий темный коридор вел в обеденный зал. В центре стоял стол, уставленный серебряными приборами. Содержимое тарелок, блюд и бокалов давно высохло и заплесневело. За столом, откинувшись на спинки стульев или улегшись на сложенные на столе руки, спали люди. Мужчины и женщины в богатых старомодных костюмах. Наде стало страшно.

Она, почти не дыша, прошла через зал, с трудом открыла большие стеклянные двери, ведущие в холл, и вдруг снова оказалась в знакомом бальном зале.

Женщины, которых она видела раньше, уже не танцевали. Они застыли в причудливых позах, и, подойдя ближе, царевна поняла, что это были не люди, а восковые, очень точные статуи. Она уже готова была бежать, но увидела Мака. И он увидел ее.

Его диван превратился в трон. Вытянулся вверх, золотистая обивка превратилась в позолоту. Мак протянул к ней руку все в том же призывном жесте. Царевна замерла. Картины на стенах растаяли, как свечной воск, поползла вниз по стенам краска, растеклась по полу, подступила к босым ногам девушки. Надя попятилась.

– Смотри, теперь здесь никого нет, – шептал Мак у нее в голове. – Представь, что спишь. Поддайся соблазну. Хоть во сне позволь себе мужчину, который тебе нравится!

Надя позволила. Захотела увидеть его здесь и сейчас!

Роджер, появившийся у подножья трона, был из воска, но Мака это привело в восторг.

– Значит, вот кого ты хочешь? Предпочтешь его мне?

Царевна вздрогнула и… проснулась.

И снова знакомая спальня.

Надя рывком встала с постели, подошла к окну. Ночь. Внизу под замком – лес. На безоблачном небе – луна. Надя сильно ущипнула себя за запястье и вскрикнула – было больно.

Она боялась выходить из комнаты, но оставаться внутри не было смысла. Нужно было найти Роджера и выход. Что бы ни происходило в этом замке, но пора бежать! Это ловушка, о которой предупреждал волчий пастырь? Очень похоже. Но ловушка рассчитана не на нее. Мак играет с ней, как кот с мышью, но не ждет, что она может дать отпор. Да и как его дать…

Коридор снова вытянулся в бесконечность. Снова сон?

Она медленно шла между комнат. Останавливалась, прижималась ухом к дверям.

– Все получилось?

В ответ – женский смех.

– Ты уверена?

За дверью шаги. Надя отпрянула от двери и… проснулась.

И снова коридор. Снова распахнутые пустые комнаты, она бежит мимо них, добегает до лестницы и бежит вниз, снова и снова, поворачивает на пролетах, кажется, что здесь не может быть столько этажей, но лестница не заканчивается. Надя садится на ступени, до крови закусывает губы и… просыпается.

Губы кровоточат. Она вновь идет по коридору. Все двери заперты.

– Роджер! – зовет Надя. – Роджер, пожалуйста, отзовись!

За дверью слева она слышит стон.

Царевна толкает ее, и дверь поддается. Вокруг пустой каменный зал, похожий на подземелье. Стены, как гирляндами, увешаны цепями. Пусто, только стоит в середине комнаты каменная кровать.

Стон и шепот – беги!

Она подходит к кровати. У изголовья и в ногах к каменной решетке прикованы пустые кандалы. Ждут. Кого?

Шаги в коридоре… и Надя вновь просыпается.

Ночь. Из раскрытого окна в комнату влетает сквозняк.

– Эол! – Она осеклась.

Мокошь сказала, что ей нельзя просить о помощи. Сколько времени она здесь? Сколько длится ее кошмар?

Надя прикасается ладонью ко лбу – жара больше нет. Очень хочется есть. Обреченно выходит из комнаты, идет по коридору к лестнице. В этот раз пролет лишь один, он спускается вниз, и она вновь в коридоре. Надя не выдерживает.

– Роджер!

Эхо ее крика глухо замирает в стенах, оббитых шелковыми обоями.

– Роджер!

Замок начинает мелко дрожать.

– Ты меня слышишь? Пожалуйста, отзовись! – почти плачет она.

Надя не видит Мака, но чувствует на затылке его взгляд.

«Если во мне есть хоть капля волшебства, того, о котором говорит весь Край, то пусть все это закончится!»

Не обращая внимания на приближающиеся шаги, царевна до боли закусывает нижнюю губу, по подбородку течет кровь. Надя провела рукой по губам, а потом – окровавленными пальцами по стене перед собой. Ей в лицо ударил порыв холодного осеннего ветра. Она была на террасе. Наконец-то свежий воздух! Холодно до озноба, внизу, прямо под балконом, течет река. Тускло серебрится под лунным светом вода. Слишком высоко для прыжка, но, если это последняя возможность бежать, – она прыгнет!

На террасе пахнет апельсинами. От голода желудок свело спазмом. Она подождала, справляясь с болью, и обернулась в поисках фруктов. В глубине балкона, у стены, стоял плетеный столик и два кресла. В одном из кресел кто-то сидел. Надя замерла, но человек не шелохнулся. В темноте она лишь угадывала очертания тела. Это Мак? Он не стал бы таиться, тогда…

Царевна запретила себе надеяться, даже в мыслях не позволила подумать о том, кто это. Шаг. Еще один. Сердце как бешеное застучало в груди.

…Роджер спал, откинувшись в кресле. В онемевших от усилия пальцах он сжимал ружье.

Его светлая кожа совсем побелела, и у Нади перехватило дыхание от страха. Она дрожащей рукой коснулась его щеки, и Роджер поморщился во сне. Надя чуть не расплакалась от облегчения. Она ласково провела рукой по его плечу.

– Роджер!

Он глубоко вздохнул, словно вот-вот проснется, но не проснулся, и Надя затрясла его, сильнее и сильнее.

Ресницы охотника задрожали, он открыл глаза и снова закрыл. Царевна ударила его по лицу, так что заболела ладонь. На щеке остался след.

– Роджер! Проснись!

Надя взяла его лицо в ладони.

– Роджер, миленький, не спи!

Он открыл глаза, он с трудом сел. Надя поддержала его за плечи.

– Я спал? – хрипло спросил он. – Нет… Я на мгновение…

Он снова закрыл глаза, он снова засыпал. Надя поняла, что не справляется. Она схватила со стола графин и вылила ему на голову. Апельсиновый сок потек по лицу и густым волосам, по шее за шиворот. Роджер открыл глаза.

– Нам надо уходить, девочка.

– Знаю!

– Помоги мне.

Надя подставила плечо.

– Куда идти? Ты помнишь?

Он поднялся на ноги и вновь стал падать на кресло, потер глаза, тряхнул головой…

– Сейчас. Дай мне время…

Надя не стала ждать. Она забрала у него из рук ружье, закинула руку Роджера себе на шею и с трудом потащила его прочь с террасы.

На этот раз Мак был не один. В конце коридора, в полумраке за его спиной стояла женщина. Она прислонилась спиной к стене, лениво слушая их разговор. Надя видела лишь силуэт.

– Оставь его здесь, девочка, и я отпущу тебя! – сказал Мак.

Надя оставила Роджера сидеть, прислонившись спиной к стене. Остановилась между Маком и охотником, взялась обеими руками за ружье и обнаружила, что держит в руках ножны. Не было времени на сомнения, царевна выхватила меч из ножен.

Прямой, обоюдоострый, узкий, из незнакомого переливчатого металла. Словно под каплями дождя расходились неровные круги по глади осеннего озера, а затем кто-то превратил воду в металл и выковал из нее меч. Металл тускло блестел, отражая лунный свет.

– Амэ-но муракумо-но цуруги, – сказала незнакомка.

– Вижу… – недовольно заметил Мак.

Надя крепче перехватила рукоять, подняла меч.

– Мы уходим!

Мак улыбнулся, склонил голову набок, явно забавляясь.

– Ты мила в своей глупости, девочка. Хочешь, останься со мной? Я веселей дядюшки, поверь. Со мной тебе будет хорошо.

Надя рассмеялась:

– Сколько раз мне нужно отказать тебе?

Мак пошел ей навстречу.

– Ты пожалела волков в лесу, так неужели поднимешь оружие на человека?

– Нет.

Надя взмахнула мечом и ударила по стене. Лезвие рассекло шелк обоев, как плоть. Из стены брызнул апельсиновый сок…

– Стой, дура! – крикнул Мак.

Надя выставила руку с мечом вперед. Женщина в темноте рассмеялась.

– Отпусти нас! – потребовала царевна.

– Оставь их, – тихо приказала незнакомка. – Роджер проснулся.

Воздух вокруг был пропитан апельсиновым ароматом. Сок, не прекращая, сочился из раны на стене. Мак улыбнулся, но глаза его оставались змеиными.

– Извини, если моя шутка напугала, царевна. Идите!..

Стены выгнулись, как раненая кошка, со звоном посыпались на пол подсвечники в комнатах, ударил в раскрытые окна ветер…

…Надя и Роджер вдруг оказались под открытым небом. Вокруг ссутулились древние, поросшие мхом камни – остов старого фундамента. Ночь. В небе висит молодой месяц. У подножья холма шумит, перекатываясь через камни, река. Охотник застонал.

– Роджер, миленький, ты как?

Он сел, провел руками по лицу. Сознание медленно возвращалось. Роджер уже не проваливался в забытье, провел взглядом по развалинам вокруг, увидел в руках Нади обнаженный меч, перевел взгляд с ее запястья на голую руку, на изможденное лицо, задержал взгляд на кровоточащих губах. Нахмурился.

– Прости, девочка.

В воздухе висел тонкий металлический звон. Надя не понимала, в самом деле слышит его или это звенит у нее в ушах от усталости. Она обняла Роджера за шею, уткнулась лицом ему в ключицу и разрыдалась.

Он смутился. Только бережно забрал из рук меч и ножны и неловко погладил по волосам свободной рукой.

Надя обняла его еще крепче.

…Царевна наконец отпустила его, вытерла мокрые щеки. Роджер прикрыл ее своей курткой. Потом посмотрел на Надины босые ноги и отдал сапоги. Она не пыталась казаться сильнее, чем есть, покорно приняла все.

– Пойдем дальше? – несмело предложила царевна.

Спрашивать о случившемся в замке Мака не хотелось, она видела, насколько сердит Роджер.

– Может, поспишь? – предложил охотник. – Тебе нужно отдохнуть. Пойдем утром.

Надя замотала головой, вцепившись пальцами ему в запястье.

– Я не хочу снова засыпать! Пожалуйста, не заставляй меня!

Роджер неохотно кивнул.

Они пошли от развалин вниз по склону.

Скоро начало светать.

Надя никогда так не радовалась рассвету. Все время пока они шли, она боялась проснуться, боялась, что побег ей приснился, но сейчас, глядя на бледнеющее небо, наконец вздохнула спокойно.

Они снова шли по еле заметным тропинкам. От земли поднимался легкий туман, лес наполнялся светом, блестели паутинки, трещали птицы. Все произошедшее в замке Мака казалось злым сном.

Лес вокруг редел, тропинка спускалась в низину. Они вышли к роднику, немного передохнули, напились воды, Роджер смыл с волос и шеи сладкий запах апельсинов.

– Не отпускай моей руки, – приказал он Наде.

Тропинка вела вниз. Ельник сменился коренастыми деревьями, вцепившимися в землю кривыми корнями, как хищные птицы. Тропинки путались в частом подлеске. Земля под ногами влажно чавкала, словно облизывалась в предвкушении обеда. Теплый, влажный воздух дурно пахнул протухшими яйцами.

– Мы зашли в болото? – не удержалась царевна.

– Похоже. Нужно скорее подняться на возвышенность.

Они старались! Но в булькающих звуках Надя все четче различала шепот. Роджер ускорил шаг, и ей приходилось почти бежать следом. В тумане впереди зажегся голубой огонек.

– Роджер, что это?

– Свечи покойников.

– Что?

– Болотные огни, девочка. Кикиморы рядом.

Надя обернулась. Но в тумане, заполнившем низменность как молоко стакан, нелегко было что-то различить. Роджер резко остановился. Подтолкнул Надю к стволу низкорослой вербы, а сам снял с левой руки кольцо. Протянул его царевне.

– Надевай.

Кольцо было узкое, железное, без узоров и гравировок. Надя не помнила, чтобы видела его раньше, оно было неприметным. Она взяла его в руки, повертела.

– Зачем оно мне?

– Я нарушу обещание, которое ты дала лесному хозяину. Кольцо оградит тебя от проклятий. Довольно с тебя Пасии Грины и Милости.

– Оно чародейское, да?

Роджер не ответил. Он достал из ножен меч, становясь к Наде спиной. Царевна поспешила надеть кольцо.

Голубых огней становилось все больше. Охотник застыл в напряженном ожидании.

– Кикиморы… Какие они?

– Проклятые дочери. Брошенные девочки, возненавиденные матерями. Почти сестры, да?

Он посмотрел на нее через плечо острым коротким взглядом, усмехнулся. От его злой шутки, от того, как блестели его глаза, Наде стало спокойней.

– Боишься, девочка?

– Нет. Пока ты со мной.

Роджер тихо рассмеялся.

– Ладно. Тогда, что бы ни случилось, не двигайся. Представь, что стала деревом, и оставайся здесь. Поняла?

Что-то прыгнуло на них. На долю секунды раньше, чем кикимора достала до Нади, Роджер развернулся и рубанул наотмашь. Брызнула алая человеческая кровь, залив Наде глаза. Царевна зажмурилась, но осталась стоять. А вокруг засвистел, разрезая воздух, меч.

Царевна поднесла к лицу дрожащую руку, вытерла с ресниц кровь и открыла глаза.

Казалось, что все голубые огоньки, минуту назад незабудками расцвечивавшие туман, превратились в болотных баб. Роджер двигался быстро, как ветер, металл свистел, рассекая воздух и влажно впиваясь в тела созданий, наводнивших поляну.

Они были похожи на старух. Сухие скрюченные тела были человеческими, на них даже были цветастые юбки и платки, а ноги петушиные, большие, с острыми когтистыми шпорами. Лисьи морды, излишне вытянутые, с подвижными носами и клыкастой пастью, оскалились. Они издавали каркающие звуки, похожие на смех, и не сводили с Нади насмешливых взглядов черных звериных глаз.

Роджер развернулся и одним сильным красивым движением отсек ближайшей к ним кикиморе голову. Та покатилась по земле. Времени бояться не осталось. Охотник протянул Наде руку.

– Бежим!

Казавшиеся сухими участки тропы вдруг ныряли в илистую воду, ноги скользили по дну. Туман стал плотнее, окутывал мокрой паутиной, лип к телу, оседал скверно пахнущей водой на лице, склеивал ресницы, мутил взгляд. Голубые огни сдвинулись, окружили подвижным хороводом. Надя перестала понимать, где они находятся, где право, где лево – лишь туман вокруг да вода под ногами. Но Роджер уверенно увлекал ее за собой, дальше и дальше в болото.

На этот раз кикимора почти дотянулась. Царевна почувствовала прикосновение к спине, отпрыгнула в сторону, вырывая свою руку из рук охотника. Кикимора промахнулась, по-птичьи приземлилась рядом. Роджер разрубил ее пополам. От запаха крови и разрубленных кишок девушку стошнило. Спазмы сжимали желудок и горло. Во рту стало горько и противно. Надя сплюнула. Роджер прикрыл ее собой, но бежать было поздно. Их окружили.

Туман вокруг полнился тенями, смехом и шепотом.

Начитавшись сказок, Надя думала, что кикиморы живут поодиночке, но здесь была целая стая. Их скрюченные тела выгибались, сильные петушиные ноги отталкивались от земли, и это мог быть смертельный удар, если бы они хоть раз достали.

Роджер был быстрее. Он рубил сверху вниз, закручивал меч мельницей и снова бил снизу вверх наискось, уходил от удара. Он был точен, ловок и ничего не боялся. Надю била дрожь, но больше ни одна из тварей не могла приблизиться к ней. Роджер делал невозможное – он успевал…

Нечисть брала количеством. Отсеченные когти отрастали прямо на глазах, отрубленные лапы и головы катились прочь, чтобы в тумане прирасти к другим телам, и вновь к ним шли страшные, трехрукие, двухголовые болотные бабы.

Одна из кикимор вдруг сама бросилась на меч, клацнула лисьими зубами у лица Роджера, вогнала когти ему в плечи. Охотник качнулся назад, уперся ей в грудь ногой и оттолкнул от себя. Чудовище в упоении завыло, отпуская человека и хватая лапами меч. Он выскользнул из окровавленных, онемевших от напряжения пальцев Роджера и остался в теле кикиморы. Охотник рванулся следом, но болотницы уже оттаскивали сестру в туман, в тину, унося оружие.

Надя перестала дышать. Все. Их путешествие закончилось.

Роджер отступил на шаг, на два. Остановился рядом с девушкой. Надя схватила его за запястье.

– Прости меня, – одними губами попросила царевна, потому что сухое горло не выпускало звуков.

Лицо Роджера побелело от ярости. Таким исступленно злым она его еще не видела.

Он посмотрел на окружающих их кикимор, выругался и выдернул руку из Надиных пальцев. Он вдруг сделал шаг навстречу болотницам и громко что-то прокричал на незнакомом языке.

Кикиморы встали.

Роджер вновь повторил. И еще раз. Громко и отчетливо.

Надя ничего не понимала, но кикиморы поняли, они сжали кольцо, воя и рыча, бросились на людей. Роджер обернулся к Наде, обнял, закрывая телом, подставляя кикиморам спину…

Болото вдруг забурлило, с громким плеском между людьми и нечистью из топи вынырнули две ссохшиеся коричневые фигуры. Кикиморы врезались в них, разорвали на части, но мертвецы не сдались, повисли на болотных бабах, впились зубами в ноги, руки и шеи. Кикиморы завыли.

– Роджер, их слишком мало!

Охотник не ответил.

С влажным чавканьем расступилась топь, выпуская еще одного мертвеца, и еще… По воде, по жидкой грязи болота пошли пузыри. Коричневые, сухие мертвецы вставали из болота, хватали кикимор, грызли, впивались отросшими ногтями в тела. На них были ржавые латы, из спин торчали обломанные древки стрел. Царевну трясло, но она не могла отвести взгляда от кровавого ужаса вокруг. Поляна наполнилась воем и влажным чавканьем.

– Пойдем. – Роджер обнял ее за плечи. – Здесь все закончится без нас.

– А как же твой меч?

– Он найдет меня сам.

– Он тоже чародейский?

– Он – мой. А вещи, истинно принадлежащие хозяину, всегда приходят обратно. Ты еще научишься этому, чародейка.

Роджер еще раз бросил взгляд через плечо, увлек Надю прочь.

Шли молча. В голове у царевны было пусто. Она должна была о чем-то подумать, задать вопросы и непременно получить ответы, но могла лишь считать шаги, выравнивая дыхание. Почва под ногами пошла вверх, стала твердой. Роджер остановился, обернулся к царевне, наклонился, заглядывая ей в глаза.